Текст книги "Лето для тебя"
Автор книги: Кейт Ноубл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Хотя если быть искренним с самим собой, то следовало признать, что согласие на участие в плане непосредственно связано с обаянием некой особы, которая не поленилась этот план составить.
Берн нахмурился и твердо решил игнорировать провокационные мысли.
Терракотовое платье изысканно оттеняло экстравагантный цвет волос, а мерцание бриллиантовых сережек отражало свет, льющийся из глубины карих глаз, и подчеркивало сияние ослепительной улыбки.
Достаточно! Романтически-чувственные описания растлевают разум так же безжалостно, как и провокационные мысли!
Терракотовое платье, свет глаз, сияние улыбки… что за банальности! Она просто прекрасна, и этим все сказано. Причем прекрасна – как всегда, так что незачем распускать слюни.
– Должна заметить, сэр, что выглядите вы не слишком приветливым. – Чувственный, соблазнительный альт звучал спокойно и дружелюбно.
Так, теперь «чувственный, соблазнительный альт». Должно быть, ум начинает слабеть.
Берн постарался трансформировать хмурое выражение в вежливую улыбку и поклонился:
– Прошу простить, леди Джейн. Вовсе не хотел пугать вас сердитым взглядом.
– Ничего страшного. – Мисс Каммингс ответила на поклон легким реверансом. – Вы так редко смотрите иначе, что я давно привыкла.
Оставалось лишь признать справедливость замечания.
– Позвольте познакомить вас с мисс Викторией Уилтон и доктором Берриджем. А с леди Уилтон вы, кажется, уже встречались, – продолжила Джейн, обращаясь к тем, кто стоял рядом.
Леди Уилтон удивленно открыла рот; она явно не ожидала подобной смелости, однако предпочла поддержать версию и пробормотала нечто приличествующее случаю. Виктория, однако, проявила завидное самообладание и после грациозного реверанса обратилась к подозреваемому в разбое отшельнику со словами дружелюбного расположения:
– Добрый вечер. Приятно встретить одного из лондонских друзей леди Джейн.
Берн заметил, как хитро переглянулись мисс Уилтон и мисс Каммингс. Джейн слегка усмехнулась и многозначительно вскинула брови, а рот леди Уилтон распахнулся еще шире: еще немного, и окончательно сорвется с петель. Что ж, игра становилась интересной.
– С некоторых пор дружба переместилась из Лондона в Рестон, – уточнил Берн, галантно склоняясь над рукой Виктории: – Дело в том, что здесь мы знакомы уже почти столько же, сколько и в Лондоне.
– Виктория! – воскликнула леди Уилтон, не без труда вернув рот в естественное положение. – Мне необходимо с тобой поговорить. Сейчас же! Немедленно!
Почтенная особа схватила младшую дочь за руку и потащила в сторону, по пути увлекая за собой и Пенелопу с мистером Брэндоном.
Берн вопросительно посмотрел на Джейн, а она лишь едва заметно пожала плечами. Теперь все взоры сосредоточились на мистере Берридже: пришло время его сольного выступления.
К счастью, доктор не стал подражать взбалмошной особе, которую, очевидно, мечтал видеть своей тещей.
– Приятно познакомиться, мистер Уорт. Должен извиниться за то, что до сих пор не нанес вам визит. Дело в том, что я и сам здесь недавно.
– Новый доктор – да-да, знаю: вы приехали в Рестон несколько месяцев назад, – ответил Берн, оценивая стоявшего перед ним человека.
Высок, красив, свободен в общении – достоинства, вполне достаточные, чтобы стать предметом бурного обсуждения, докатившегося даже до ушей отшельника. И в лице, и в манерах молодого доктора сквозили прямота и честность. Хотелось верить, что этот человек способен выносить здравые суждения, а значит, может принести пользу. Если бы не его профессия.
– Позвольте несколько вопросов о вашей ране.
Доктор Берридж поддался неподдельному интересу, свойственному исключительно медикам. Впрочем, тут же опомнился и пунцово покраснел.
– Понимаю, что здесь не место для подобных разговоров, – поспешил он оправдаться. – К тому же, насколько мне известно, вы уже встречались с доктором Лоуфордом, однако я имею некоторый опыт лечения штыковых и прочих военных ран. Существует немало способов укрепления мышц.
– Благодарю вас, сэр. Как-нибудь в другой раз, – вежливо отказался Берн. Помолчал, но не удержался и неохотно пояснил: – Это была пуля, а не штык.
Доктор Берридж кивнул и в поисках новой темы разговора обвел глазами зал.
– Леди Джейн, если не возражаете, я пойду побеседую с вашим батюшкой.
Джейн обернулась в ту сторону, куда смотрел доктор. Берн проследил за взглядом и увидел того самого пожилого джентльмена, с которым мисс Каммингс прогуливалась на скачках в поместье лорда Гемпшира. Герцог Рейк расположился в кресле у окна с трубкой в руке и с довольным видом притопывал в такт музыке, а рядом сидела полная женщина средних лет в крахмальном переднике и тоже отбивала ногой ритм.
Внешне герцог выглядел вполне здоровым, так что доктора вряд ли привлекал профессиональный интерес. Но в таком случае почему же джентльмены близко знакомы?
– Надеюсь, вы простите доктора Берриджа, – произнесла Джейн, принуждая переключить его внимание. – Наш мудрый спаситель просто нервничает. Боюсь, вы успели приобрести скандальную репутацию. И все же со временем он может стать добрым и надежным другом.
Берн посмотрел на нее сверху вниз. Конечно, он не мог похвастаться выдающимся ростом брата Маркуса и все же обладал заметным преимуществом: ничто не мешало заглянуть в открытое лицо, в лукавые глаза, а уж тем более в глубокий вырез бального платья, едва скрывавший прелестные…
Нет, оборвал он очередную провокационную мысль и снова переключил внимание на глаза.
– Итак, я пришел на ассамблею, – доложил он.
– И произвели неизгладимое впечатление, – продолжила Джейн.
– Что же нужно сделать, чтобы заслужить милость местного общества?
– Потанцевать со мной, – с улыбкой ответила Джейн.
– Боюсь, это невозможно.
Берн легко постучал концом трости по туфельке. Джейн посмотрела вниз и заметно погрустнела.
– О! – печально вздохнула она.
– Вы разочарованы.
– Вы и раньше говорили, что не можете танцевать, но я все-таки надеялась…
– Надеялись, что скромничаю? – подхватил Берн. – К огромному сожалению, нет. Ходить, конечно, стало намного легче, а вот всякого рода пируэты, не говоря о прыжках, могут закончиться полным позором, причем не только для меня самого, но и для партнерши.
Джейн снова пожала плечами, без слов показывая, что понимает и принимает отказ.
– А я-то думала, что все увидят, как вы танцуете со мной и еще с несколькими дамами. – Она посмотрела в центр зала, где кружились пары. – Честно говоря, люблю танцы больше всего на свете.
– Больше всего на свете?
Берн удивленно вскинул брови.
– Кружиться под музыку, подчиняться власти ритма, чувствовать себя крошечным колесиком в общем движении. Восхитительно.
Джейн вздохнула.
Признание прозвучало благоговейно и страстно, так что сомневаться в искренности слов не приходилось. Ее блестящие глаза неотступно следили за танцующими, изящная фигура едва заметно покачивалась в такт музыке, словно мелодия превратилась в кровь, а гармония стала плотью. Да, Джейн не просто любила танцевать, она жила и дышала танцем.
– Наверное, хорошо питать к чему-то страсть, – просто заметила она.
– Да, – согласился Берн.
Честно говоря, он настолько проникся восторженными чувствами очаровательной собеседницы, что поддержал бы ее, даже если б услышал, что из пятнистых кошек получается отличное жаркое.
– А у вас есть что-нибудь подобное? – невинно осведомилась Джейн. – Что-то такое, что захватывает душу и заставляет забыть обо всем на свете?
В мозгу молнией промелькнули тысячи мыслей. Да, и ему доводилось забывать обо всем на свете. В первую очередь, конечно, вспомнилась главная слабость: опиум действовал волшебным образом, даря ощущение ни с чем не сравнимого полета. Правда, возвращение на землю оказывалось мучительно тяжким. Существовали и иные, менее жестокие радости. Женщина обладала великой властью превращать мужчину в зверя, а зверя – в бога. Черт возьми, иногда даже не обязательно вся женщина, а лишь мягкая ложбинка в декольте, характерное грациозное движение плечами, едва заметные веснушки на щеках – они открывались лишь тому, кто оказывался очень-очень близко…
– Плавание, – неожиданно для самого себя выпалил Берн. – Плавание захватывает и увлекает.
– Плавание? – задумчиво повторила Джейн. – В компании угрей?
– Я же говорил, что угри ко мне не лезут. Поверьте, нет ничего лучше плавания. Скользишь по водной глади, легко и невесомо пересекаешь озеро. Полное освобождение. Редкое чувство.
Он с улыбкой заглянул в ее бездонные глаза. Видит Бог, холодная вода сейчас оказалась бы весьма кстати.
– Что ж; – вздохнула Джейн. – Ни потанцевать, ни поплавать мне, к сожалению, не удастся. Других предложений не имеется?
Берн обвел взглядом зал.
– Вы могли бы проводить меня к своему батюшке.
Уголки пухлых губ опустились.
– Я… ах, наверное, лучше просто прогуляться по залу. Буду представлять вас всем и каждому. Интересно посмотреть, какого цвета станут лица почтенных обывателей.
Берн согласился; он и сам прекрасно понимал пользу церемонии, а потому сосредоточился, твердо решив проявить любезность. Задача не из легких, однако лишь серьезный вызов мог его отвлечь от мысли о купании в холодной воде.
Джейн понимала, что они представляют собой экзотическое зрелище: дочь герцога и бандит торжественно обходят зал, приветствуя всех присутствующих. Да, они действительно никого не пропустили: кланяться и кивать пришлось на каждом шагу. Вдоль стен вытянулась странная цепочка, состоящая из настороженных, любопытных, а порою и враждебно настроенных жителей графства. Время от времени завязывался короткий разговор, но в целом знакомство проходило в молчании. Поскольку мистер Уорт шел под руку с леди Джейн, никто не осмеливался открыто его отвергнуть, но, как говорится в старой пословице, если бы глаза могли убивать…
Сначала при каждом неприязненном взгляде Джейн переставала дышать, но вскоре поняла, что долго так не протянет и погибнет от удушья.
И все же удивление вызывали не враждебно настроенные сограждане, а те, кто проявлял великодушие и гостеприимство.
Так, например, жена пастора, оказавшаяся одной из первых жертв жестокости отшельника, обеими руками сжала ладонь Берна и познакомила его со своим шестнадцатилетним сыном. Юноша, конечно, растерялся и не произнес ни слова, однако добрая леди невозмутимо улыбнулась и поинтересовалась, удобно ли жить в доме вдовы Лоу.
Доктор Лоуфорд поздоровался вежливо, хотя и немного холодно. Он проявил большее самообладание, чем молодой коллега, и удержался от вопроса о состоянии ноги.
А вот миссис Хилл, хозяйка швейной мастерской и магазина модных аксессуаров, долго и с откровенным энтузиазмом трясла руку джентльмена, хотя вряд ли могла рассчитывать на нового активного клиента.
Возможно, эти люди считали знакомство с преступником увлекательным приключением; возможно, искренне считали его жертвой сплетен, а может быть, пожимали руку в надежде на особое благоволение леди Джейн. Об истинных причинах дружелюбия можно было лишь гадать, и все же немногие смельчаки скрашивали и косые взгляды, и неприязненное перешептывание недоброжелателей.
Но, даже несмотря на приятные моменты, церемония начинала действовать на нервы. Джейн заметила, что с каждым очередным приветствием спутник все больше замыкался: в его взгляде появилось напряжение, а губы с трудом изображали дежурную улыбку. Очевидно, он устал от сутолоки, духоты и тесноты замкнутого пространства. Отсутствие постоянной практики превращало мероприятие такого рода в подобие долгого восхождения на гору с раненой ногой.
– Мистер Уорт, я бы с удовольствием подышала свежим воздухом, – прошептала Джейн, как только круг наконец замкнулся.
К счастью, ей удалось обойти стороной тот угол, где сидел отец, и избежать знакомства, а вместо этого подвести спутника к группе джентльменов. Еще не пришло время соединить две важнейшие стороны жизни. Как объяснить мистеру Уорту состояние герцога и как представить отцу нового знакомого? Лучше не рисковать и сохранить себя для обоих в лучшем виде.
Берн взглянул с пониманием.
– Буду счастлив вас проводить, – благодарно ответил он.
Они вышли в распахнутую парадную дверь. Зал ассамблей не мог похвастаться ни террасой, ни балюстрадой. Не было и сада для приятных прогулок на свежем воздухе. Однако здание находилось на центральной площади деревни, которая представляла собой просторный газон, украшенный высокими раскидистыми дубами. Днем эти старинные деревья защищали от жары, а сейчас, в темноте, дарили уединение. Пары и веселые компании разгуливали по площади, наполняя округу смехом и разговорами. По газону двигались тени, длинные платья дам цеплялись за траву, а джентльмены стремились увлечь спутниц под сень деревьев. Поодаль возницы, на время оставившие вверенные их заботам экипажи, от души наслаждались элем и дружеской компанией и, ни капли не стесняясь, приплясывали под доносившуюся из зала музыку.
– Вот то, что надо, – заметил Берн, подводя спутницу к незанятому дереву. – Надеетесь, что ваша репутация выдержит несколько минут наедине со мной?
– Вокруг полно народу, – возразила Джейн, – а моя репутация пострадает от прогулки ничуть не больше, чем ваша пострадала от турне по залу. – Она глубоко вдохнула прохладный, напоенный вечерними ароматами воздух и наконец-то позволила себе расслабиться. – Честно говоря, трудно было предположить, что вы выдержите эту пытку.
Берн усмехнулся.
– Да, в какой-то момент едва не сбежал. Хорошо, что сумел заставить себя терпеть.
Наступила блаженная тишина… хотелось отдышаться, прислушаться к окружающим звукам. Как приятно немного помолчать, подумала Джейн. Она с детства привыкла жить в постоянном шуме и даже немного побаивалась безмолвия, находя его угнетающим и печальным. И вот неожиданно оказалось, что молчание вдвоем успокаивает и дарит отдых.
Внезапно в кустах за спиной послышалась возня, а следом раздалось озорное хихиканье мальчишек, которые почему-то до сих пор не спали. Разобрать слова не удавалось, однако Джейн видела, что Берн сосредоточенно прислушивается. Он не обернулся и не шелохнулся, а всего лишь слегка прищурился. На лице возникло привычное напряженное выражение.
– Давай! – донеслось из кустов, и в ту же секунду показались две маленькие фигурки.
Замахнувшись, оба метнули по красному шару.
О нет!
Джейн попыталась отступить в сторону, увернуться, однако было уже слишком поздно. Оставалось лишь пригнуться и закрыть глаза…
Однако она успела увидеть, как мистер Уорт поднял руки и с невероятной ловкостью схватил оба снаряда.
– Ух ты, здорово! – раздался голос Майкла Уилтона. От изумления парнишка забыл спрятаться и предстал во всей красе. – Вот это да! Поймал!
– Значит, настоящий разбойник, – благоговейным шепотом изрек Джошуа.
Берн поднял голову ровно настолько, насколько требовалось, чтобы посмотреть на хулиганов. Темные брови насупились, и если бы Джейн не была уверена в невозможности действия, то поклялась бы, что слышала угрожающее рычание.
– Бежим! – пискнул Майкл, и братья со всех ног бросились прочь.
Мистер Уорт невозмутимо повернулся к спутнице.
– Яблочка не желаете? – осведомился он и протянул один из метательных снарядов. – Крупное. – Откусил и добавил: – Очень сладкое. Мы в детстве любили кидаться гнилыми: они от удара взрываются и славно пачкают все вокруг. А эти могли бы и голову разбить.
– Но вы же поймали.
Джейн только сейчас обрела дар речи.
– Да, – лаконично согласился Берн.
– Поймали! – повторила она.
– Что же здесь удивительного, мадам? Я отлично слышал возню в кустах. Сам когда-то был мальчишкой, а потому сразу понял, что готовится нападение. – Он не без труда наклонился, поднял трость, которую бросил, чтобы поймать яблоки, и проворчал: – Еще кое-какие навыки сохранились.
– Но как же… – снова начала Джейн, однако спутник решительно покачал головой.
– Никогда не раскрываю секретов мастерства, – категорично заявил он и беззаботно занялся яблоком.
– Сейчас же вернусь в зал и пожалуюсь сэру Уилтону, – пригрозила Джейн. – Он считает себя вправе вас презирать, а у самого сыновья – главные хулиганы, которых эта деревня видела после…
– После?.. – с интересом переспросил Берн, снова откусывая яблоко.
– После меня, – смущенно закончила мисс Каммингс.
В синих глазах Берна вспыхнули искры, а на лице появилось выражение лукавого любопытства. Зверь, испугавший детей грозным рыком, исчез так же бесследно, как и непроницаемо вежливый господин, отвечавший на вопросы пасторской жены.
– Итак, что же вы натворили после того, как в пять лет нагишом скакали по этой площади?
И улыбка, и синий свет в глазах заставили вспомнить о демоне… но не о том пугающем существе с острыми зубами и загнутыми рогами, которым пугали детей, а скорее о неотразимом демоне-искусителе, манящем сладкими речами, мелодичными призывными песнями, нежными взглядами…
Сердце застучало еще быстрее.
– О, ничего особенного. – Джейн старалась говорить весело, беззаботно. – Самые обычные сельские проказы. Пекла пироги из грязи. Воровала яйца из курятника Морганов. А однажды перетащила лодку старого мистера Фредериксона с берега озера на вершину холма… пока он в ней спал.
– Как же вам это удалось?
В вопросе Берна прозвучало неподдельное изумление.
– Никогда не раскрываю секретов мастерства, сэр, – сухо ответила Джейн.
Берн громко, от души рассмеялся – настолько неожиданно и искренне, что Джейн в страхе оглянулась. К счастью, никто из гуляющих не обратил внимания на элегантную пару, как не заметил и метания яблок. Все обсуждали насущные дела, жили сиюминутными заботами и создавали собственные истории и неповторимые секреты.
– Хулиганка, – наконец выговорил Берн сквозь смех. – Стоит ли удивляться, что вам так хочется побегать за грабителем?
– Но… нет, я всего лишь…
– Джейн, – прервал Берн жалкий лепет и посмотрел ей в глаза: – Съешьте яблоко.
Она послушалась, откусила и с удовольствием ощутила во рту кисло-сладкий вкус.
– Все-таки надо рассказать Уилтонам о поведении мальчиков. Во всяком случае, Виктории. Родители, возможно, не поверят, а она постарается объяснить шалунам, что можно делать, а что нельзя.
– Мисс Уилтон, должно быть, хорошая подруга.
– Да, – без колебания согласилась Джейн.
Действительно, несмотря на глупое обожание Джейсона, Виктория оказалась на удивление, сообразительной, решительной и преданной. Особенно если учесть, как Джейн обижала девочку в детстве.
– Хорошо. Парочка друзей в жизни не помешает.
– Не говорите чепуху, – небрежно возразила Джейн и снова откусила яблоко. – У меня десятки друзей.
– У леди Каммингс, возможно, десятки друзей, – негромко заметил Берн, – а вот есть ли они у Джейн – большой вопрос.
Она едва не подавилась. С трудом проглотив кусок, Джейн подняла голову и посмотрела в открытое, искреннее лицо Берна, но разоблаченной в этот миг почувствовала себя. Потому что… как он догадался?
Не желая продолжать опасный разговор, она задумалась, подыскивая нейтральную тему, и сразу вспомнила, зачем пришла сегодня на ассамблею.
– Виктория не только хорошая подруга, но и отличная помощница. Вот, смотрите! – Джейн отдала недоеденное яблоко и достала из ридикюля сложенные листки. В ответ на вопросительный взгляд подробно объяснила, как удалось раздобыть ценные сведения. – Вы бы видели его кабинет: странно, что нам вообще посчастливилось что-то найти в этом хаосе!
– Ну даже если до сих пор сэр Уилтон и не подозревал меня в преступлениях, то теперь непременно заподозрит. – Берн низко склонился, чтобы рассмотреть мелко исписанные страницы. – Буду знать подробности каждого ограбления.
Читать в лунном свете оказалось нелегко, тем более что почерк Виктории не отличался особой тщательностью. Должно быть, поэтому мистер Уорт придвинулся почти вплотную.
– Я еще и сама не читала, – ответила Джейн, едва шевеля внезапно пересохшими губами. – А очень хочется. Можно пока я оставлю их у себя, а завтра принесу?
Она посмотрела в синие глаза. Берн стоял так близко, что ощущалось тепло сильного мужественного тела. От огненного взгляда запылали щеки.
Молчание продолжалось. Оба ждали продолжения.
Джейн понимала, что стоит лишь слегка податься вперед, посмотреть на губы, и он ответит поцелуем. Так легко, так просто. И он тоже этого хочет.
Она вовсе не считала себя глупой испуганной малышкой, не сведущей в любовных играх. Более того, ей и прежде не раз доводилось гулять в густой тени.
О, как же хотелось ощутить волшебное предчувствие, поддаться магии прикосновений, забыть обо всем на свете, даже о необходимости дышать!
Но… где-то в дальнем уголке сознания таилось сомнение. С другими джентльменами от пары поцелуев не менялось ровным счетом ничего. А с мистером Уортом? Смогут ли они так же разговаривать? Смогут ли также встречаться на дорожке между двумя домами, так же смотреть друг на друга, так же сидеть рядом? Простые вещи внезапно приобрели особый смысл.
Все, что произошло, казалось важным, потому что Берн был другом.
И Джейн преодолела порыв, не подалась навстречу, не опустила взор к безупречно очерченным губам. Не позволила себе раствориться в наслаждении, о котором мечтала как о высшем счастье.
Вместо этого спокойно отстранилась, делая вид, что не замечает в синих глазах ни растерянности, ни смятения. И сохранила невероятную, ненужную, нелепую независимость.
Однако ненадолго.
Уже в следующую секунду стало ясно, что к их укромному уголку веселой рысью приближается парочка.
– А ты помнишь, какое именно дерево? – услышала Джейн непривычно веселый и полный жизни голос брата.
– Кажется, вот это, – ответила Пенелопа Уилтон.
Самое ужасное, что друзья направлялись не просто в сторону уже занятого укромного уголка, а к тому самому дубу, под которым стояли мисс Каммингс и мистер Уорт.
Если Джейсон их увидит, то взорвется как вулкан. Скандала не избежать.
Судя по всему, Берн тоже быстро осознал опасность и мгновенно принял решение: крепко схватил спутницу за руку и потащил в те самые кусты, которые несколько минут назад освободили Майкл с Джошуа. В следующий миг ветки сомкнулись над головой и образовали надежное укрытие.
А Джейн оказалась в самом неловком положении из всех, в которые загоняла ее жизнь. Причем в прямом смысле: с одной стороны пространство ограничивалось горячим телом соучастника преступления, а с другой – старательно заготовленной мальчишками огромной кучей боеприпасов, то есть яблок. Перед глазами маячила буйная растительность, а в уши – хочешь, не хочешь – лез разговор, который брат, несомненно, назвал бы самым неприятным в своей жизни.
Лорд Джейсон Каммингс, маркиз Весси, проводил время значительно лучше, чем ожидал. Он не любил танцевать (потому что не умел) и презирал деревенские сборища – и все же терпеливо беседовал с надутыми джентльменами Рестона, с переменным успехом двигался под музыку вместе с их дочками и чувствовал себя прекрасно. Даже мрачное присутствие мистера Уорта не испортило чудесный вечер.
– Вот здесь! – воскликнул он, подходя к высокому дубу в дальнем углу площади.
Свет из Зала ассамблей сюда не проникал, так что они с миссис Брэндон оказались в приятной темноте.
Встреча с Пенелопой здесь, в Рестоне, вскружила ему голову. Джейсон отчаянно не хотел ехать в деревню, злился на сестру за неприкрытый шантаж, мечтал хоть немного отвлечься от семьи, больного отца, внушающих ужас непостижимых хозяйственных бумаг… и вдруг увидел ее.
На левой щеке все так же таилась крошечная родинка.
– Под этим деревом я впервые тебя поцеловал.
Маркиз Весси многозначительно посмотрел на смущенную спутницу.
– Это было чудесно, – отозвалась она.
Джейсон не собирался отступать и упускать прекрасную возможность.
– А сейчас может быть еще лучше, – страстно прорычал он (по крайней мере ему показалось, что прорычал) и схватил подругу детства за талию.
– Сэр, я…
– Давай проверим.
– Милорд, не…
Он не дал закончить фразу и прижался губами к очаровательному алому ротику Пенелопы.
Однако в ответ получил лишь резкий толчок в грудь. Выпрямился и вопросительно посмотрел в строгое, без тени улыбки лицо.
– Я замужем, – сурово произнесла Пенелопа.
– Знаю.
– Вы познакомились и разговаривали с моим мужем.
– Да. Отличный парень. Но, Пен, разве ты не скучаешь по тому, что между нами было? По ощущению праздника? – Маркиз сделал шаг вперед, однако миссис Брэндон настороженно отступила. – Ты здесь, и я здесь, и мы снова вместе. – Он изобразил ту самую кривую улыбочку, при помощи которой пять лет назад заслужил ее поцелуй: – Давай немного повеселимся.
Пенелопа поправила волосы и посмотрела Джейсону в глаза. Однако взгляд не искрился прежним детским лукавством. Не чувствовалось и восторженной мечтательности юной девушки. Миссис Брэндон смотрела спокойно, без осуждения, но и без тени интереса.
– А ты, оказывается, совсем не изменился. Правда, Джейсон?
Имя, сорвавшееся с губ здесь, в тени памятного исторического дуба, должно было согреть и взволновать, однако ничего подобного не случилось. Пенелопа говорила снисходительно и наставительно, как с ребенком, и ответ прозвучал совсем по-детски.
– Надеюсь, что так оно и есть.
Маркиз гордо расправил плечи.
– Хорошо помнишь то лето, которое мы провели вместе? – поинтересовалась Пенелопа.
– Конечно; и его, и все предыдущие. Разве можно забыть? – На лице появилась широкая улыбка. – А последнее было поистине неповторимым.
– И хочешь отнять у меня память о тех чудесных днях?
Джейсон смотрел вопросительно, и она продолжила:
– Мой муж здесь, вот в этом зале, – она коротко кивнула на ярко освещенные окна, – и я люблю его всей душой. – Голос потеплел от улыбки. – Когда ты потащил меня сюда, он терзал Викторию, заставляя танцевать, а до этого рассказывал всем вокруг, что его дочери непременно выйдут замуж за принцев.
Пенелопа звонко рассмеялась, а Джейсон побагровел от стыда.
– Когда закончилось то лето, которое мы, пылкие и нетерпеливые, с юным восторгом провели вместе, я не знала, куда деваться от тоски и отчаяния. Мама подтвердит: я не находила сил даже показываться на людях. И все же долгие часы одиночества прошли не напрасно: сердце повзрослело, открылось настоящему чувству, и я сумела оценить встречу с Брэндоном.
Пенелопа повернулась так, что стала заметна фигура – уже не тоненькой семнадцатилетней девушки, а зрелой дамы. Она и сейчас оставалась стройной и молодой, но рождение двоих детей не могло не добавить весомой стати и женственности.
– Ни за что не променяю наше лето на нелепые мелочи.
– И я тоже, – неожиданно для самого себя произнес Джейсон низким, густым голосом.
– Но ведь каждым неуместным словом ты пачкаешь воспоминания о нем и крадешь час-другой счастливого и безмятежного прошлого. Понимаешь?
Джейсон все понимал и не знал, куда деваться от стыда. Он побледнел и опустил голову, пытаясь спрятать глаза. Смотреть в серьезное лицо Пенелопы оказалось слишком страшно.
Сжалившись, она подала ему руку – простой жест означал прощение и, согласно северной традиции, предложение дружбы.
Однако Джейсон не пошевелился.
Она медленно опустила ладонь.
– Должно быть, я не похожа на ту девочку, которую вы помните, милорд, а вы не похожи на прежнего юношу, но мне искренне хотелось продолжить дружбу.
Маркиз угрюмо нахмурился и коротко поклонился:
– Конечно, миссис Брэндон.
Пенелопа посмотрела ему в глаза, не пытаясь скрыть чувства. Оказывается, она жалела его; жалость ясно читалась в сдержанно-спокойном взгляде. Не сказав больше ни слова, она сделала вежливый реверанс и удалилась, оставив незадачливого поклонника в темноте и тишине, нарушаемой лишь шелестом ветра в кустах. Ушла в свою жизнь, в ярко освещенный шумный зал, к мужу.
Значит, он достоин жалости? Собственно, какие сомнения? Он и сам себя жалел. Сослан в глухую деревню, лишен столичных радостей и отвергнут единственным человеком, которого искренне хотел видеть. В отличие от Джейн дружба всегда давалась Джейсону с трудом, но жалости той единственной женщины, которую считал верной подругой, он не ожидал.
Он зашел в тупик. Погряз, застрял в убогом, забытом Создателем, хотя и воспетом Вордсвортом захолустье и мечтал лишь об одном: снова стать самим собой. Не сыном герцога, не наследником, обремененным ответственностью титула, а парнем, открытым для новой яркой и звучной жизни. Постоянная, непробиваемая тишина изнуряла и сводила его с ума.
Собственно, почему бы и нет? Почему бы не встряхнуть это сонное графство? Пусть сейчас непросто вырваться из сложившихся обстоятельств, но почему бы не пригласить жизнь и веселье к себе?
Пришло время Чарлзу и Невиллу навестить коттедж. Они дождались, пока послышались удаляющиеся шаги, и только после этого позволили себе выдохнуть. Джейсон не вернулся в зал, а пошел по главной улице… должно быть, в какой-нибудь паб. Скорее всего не в деревенский, а в самый дальний, «Масонский герб», если, конечно, в связи с ассамблеей мистер Джонстон не устроил выходной. Что и говорить, если кому-то и требовалось срочно выпить, то в первую очередь Джейсону.
Все еще сидя в кустах, Берн наблюдал, как Джейн справляется с неожиданными впечатлениями. Собственно, наблюдал он на протяжении всей исполненной бурного драматизма сцены: сначала невольная свидетельница не знала, куда деваться от шока, потом смущенно покраснела и, наконец, прониклась сочувствием.
А едва увидев, как брат уходит в темноту, прижала руку к сердцу, словно пыталась облегчить боль.
– О, Джейсон, – выдохнула она. – Что за наивность!
Берн не знал, что сказать, какими словами утешить глубоко разочарованную сестру, только что столкнувшуюся с безрассудством старшего брата. Хотя его собственные братья наверняка нашли бы убедительные выражения.
А потому он просто накрыл ее ладонь своей – бережно, чтобы успокоить.
И чрезвычайно удивился, когда Джейн внезапно вскрикнула и отдернула руку.
– О, простите! – зашептана она. – Не ожидала…
Ее голос осекся и сорвался в неловкий смешок. Острый приступ веселья продолжался и набирал силу, и скоро мисс Каммингс уже от души хохотала.
Берн не ожидал от собственного тела столь бурной реакции. Мягкий, приглушенный голос, блестящие от смеха глаза, дружеская улыбка… внезапно захотелось наброситься на Джейн, опрокинуть на землю, раскидать вокруг яблоки… в конце концов, в этих кустах их никто не мог увидеть, никто о них не помнил. Стояло жаркое лето, и здесь, под темным звездным небом…
Берн и прежде вожделел к женщинам. Было время, когда от нежных подруг не было отбоя. Но сейчас… никогда еще желание не ощущалось столь остро. Оно возникло в тот самый момент, как он увидел красавицу в ярко освещенном зале, и с тех пор притягивало словно магнитом. Немного раньше, когда они стояли под дубом, Джейн тоже неудержимо влекло к нему, однако она оказалась сильнее: не поддалась искушению, отстранилась и бросила его на произвол судьбы, обрекая на мучения.
