Текст книги "Лето для тебя"
Автор книги: Кейт Ноубл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)
Глава 15
Следующим утром в небольшой дом на берегу озера Мерример явилась представительная делегация. Помимо леди Джейн Каммингс в нее входили многочисленные джентльмены.
Стоит ли рассказывать, как удивился хозяин?
Он насчитал не меньше десятка мужчин, среди которых узнал маркиза Весси, сэра Уилтона, доктора Берриджа и местного адвоката мистера Катлера. Кроме вышеназванных лиц, присутствовали несколько фермеров и грубая сила в лице кузнеца. Четверо остальных выглядели приезжими и делились ровно пополам: двое трезвых и аккуратных, а двое растрепанных и заметно страдающих от похмелья.
Что ж, встреча обещала новые впечатления.
– Джентльмены, – приветствовал Берн с крыльца, на котором с недавних пор появилась мебель: небольшой стол и стул. – Если бы вы соизволили предупредить о своем визите, я бы приготовил чай.
Он не был одет к приему гостей, так как только что завершил утренний заплыв – первый после истории с Джошуа Уилтоном – и сидел босиком, без рубашки, в мокрых, прилипших к ногам бриджах и с полотенцем на плечах. С растрепанных волос капала вода, и Берн попытался пригладить их ладонью.
– Миледи, – любезно произнес он, встал, для чего потребовалось опереться на стол, и галантно поклонился.
Джейн ответила вежливым реверансом и смущенно пробормотала:
– Садитесь, пожалуйста, мистер Уорт.
Даже если кто-то из посетителей и испытывал неловкость при виде неформального костюма хозяина, критических замечаний не последовало. Складывалось впечатление, что все присутствующие сосредоточены на какой-то важной миссии. Берн благодарно опустился на стул, однако заметил, что Джейн смотрит на него с особым вниманием и даже тревогой. Обращаясь к джентльменам, он продолжил краем глаза следить за ней.
– Милорд, сэр Уилтон, доктор, – согласно правилам этикета, быстро перечислил он. – Чем могу служить?
– Не старайся понапрасну, Джеймс, – подал голос один из хмельных. – Уже и так ясно: это не он.
– Дело в том, мистер Уорт, что вчера вечером произошло новое ограбление, – пояснил маркиз. – Жертвами разбоя стали мои друзья.
Берн нахмурился.
– Понимаю, – негромко произнес он. – Значит, вы явились, чтобы обвинить меня?
– Нет! – воскликнула Джейн и умолкла, залившись краской.
– Леди Джейн имеет в виду, – продолжил Джейсон, – что сэр Уилтон опросил пострадавших и теперь намерен выяснить, узнают ли они в вас агрессора или отвергнут подозрения. Верно, сэр Уилтон?
– Хм, – последовал многозначительный ответ. – Где вы были вечером, Уорт?
– Здесь, – медленно и четко произнес Берн.
– Один?
– Слуга позавчера уехал в Манчестер и должен вернуться сегодня к вечеру.
– В таком случае алиби у вас отсутствует.
Берн с трудом сдерживал гнев.
– Моего слова недостаточно?
Сэр Уилтон показал на четырех джентльменов по левую руку от себя.
– Не позволите ли этим людям внимательно на вас посмотреть?
Берн слегка прищурился и окинул презрительным взглядом совершенно незнакомых людей: те стояли в ряд и бесцеремонно рассматривали его с головы до ног – все, кроме одного, который уже высказал свое мнение и погрузился в прострацию.
– Прошу прощения, – заговорил худой трезвый господин после недолгого молчания. – Не могу сказать.
– Вот видите? – поспешила вмешаться Джейн. – Мистер Уорт не тот, кого вы ищете. Оставьте человека в покое.
– Минутку, миледи, – перебил сэр Уилтон. – Мистер Хейл, вы заявили, что не можете сказать. Поясните, пожалуйста.
– Именно так, сэр. Не могу сказать, этот ли человек нас ограбил или кто-то другой. Было очень темно, а нападавший закрыл лицо и потребовал, чтобы мы опустили головы. – Он вопросительно посмотрел на коллегу: – Мистер Торндайк?
– Полностью согласен, – отозвался усатый джентльмен. – Я надеялся, что смогу узнать голос, но, увы… извините.
– Можно идти? – жалобно взмолился один из пьяниц. – Ужасно жарко. К тому же, я не выспался.
– Отличное предложение, Чарлз, – поддержала леди Джейн. – Мистер Уорт, простите за вторжение…
– Не стоит извиняться, миледи. Благодарю за то, что признали мое существование и не делаете вид, что меня здесь нет.
Он слегка приподнял брови и обвел присутствующих суровым взглядом, впервые позволив себе проявить истинное отношение к происходящему.
Однако один из посетителей не дал себе труда принять во внимание предупреждение.
– Подождите, – произнес мистер Катлер заботливым отеческим тоном. – Мистер Уорт, насколько мне известно, раненая нога серьезно ограничивает вашу активность.
Берн не привык, чтобы посторонние проявляли осведомленность в его истории, будь то медицинской или жизненной. Сейчас он понимал, что сведения поступили от рестонских дам, и все же не смог скрыть острого раздражения.
– Так оно и есть, – неприязненным, ледяным тоном ответил он. – Но поскольку выносить неподвижность столь же трудно, как и терпеть боль, я решил вновь заняться плаванием.
Действительно, вряд ли можно было не заметить, что безжалостное солнце угрожает испечь всех заживо.
Однако воинственно настроенные граждане все-таки не заметили.
– Ага! – закричал сэр Уилтон, проницательно уловив логику друга. – Если вы настолько подвижны, что можете плавать, значит, вчера вечером могли оказаться на большой дороге верхом на коне.
Если бы Берн не был так занят пристальным наблюдением за образцовым экземпляром глупца, то непременно закатил бы глаза. Сэр Уилтон, в свою очередь, откровенно гордился собственной сообразительностью.
– Напротив, – вступил в разговор доктор Берридж и сразу привлек к себе всеобщее внимание. – Полагаю, если бы мистер Уорт провел вечер в седле, то сегодня утром не чувствовал бы себя настолько крепким, чтобы заняться плаванием.
Берн перехватил обиженный взгляд мирового судьи и со злорадным удовлетворением подумал, что дружба дала трещину. Оставалось лишь надеяться, что небольшое предательство не уменьшит шансов доктора на благосклонность мисс Виктории. Ну а сам Берн испытывал признательность за неожиданное проявление здравого смысла.
– Спасибо за то, что уделили нам время, мистер Уорт.
Маркиз потянул сэра Уилтона за рукав, а доблестное воинство проявило готовность к немедленному отступлению.
Однако мировой судья не сдавался.
– Итак, мистер Уорт, – заключил он, вырывая руку, – установить справедливость можно лишь одним способом: осмотреть ваш дом.
– Что? – возмущенно воскликнула Джейн.
– Вы с ума сошли! – прокомментировал доктор.
– А что, давайте, – прозвучал голос одного из фермеров.
Очевидно, ему надоело слушать разговоры и захотелось действия.
– Ни за что, – уверенно, спокойно ответил Берн. Слишком спокойно. Когда он оперся на трость, рука заметно дрожала. – Вы, сэр Уилтон, побывали в моем доме всего лишь неделю назад. Также как и вы, мистер Катлер.
– Да, но тогда мы ничего не искали, – возразил мировой судья, а когда хозяин решительно покачал головой, обратился за поддержкой к другу-адвокату: – Мистер Катлер, вы, несомненно, знаете какой-нибудь способ…
Тот на секунду задумался и… повернулся к маркизу.
– Милорд, поскольку мистер Уорт – ваш арендатор, вы можете принять окончательное решение.
– Не обладаю полномочиями, – невозмутимо отозвался Джейсон. – Во-первых, право на аренду принадлежит не мне, а моему отцу, а во-вторых, дом принадлежит мистеру Уорту, поскольку завещан в качестве наследства, равно как и все имущество. Я проверял, – добавил он, к огромному удивлению Джейн.
– Так пустите же меня! – потребовал сэр Уилтон, едва сдерживаясь, чтобы не подняться на крыльцо и не ворваться в дом.
– О? – удивленно воскликнул Берн и погрозил пальцем. – Не забывайте, что, если переступите порог, сразу окажетесь виновным в посягательстве на право собственности.
– Пожалуйста, – выдохнул сэр Уилтон.
– Но с какой стати я должен санкционировать вторжение?
– Да с такой, что у меня больше нет сил вас обвинять! – в отчаянии закричал почтенный джентльмен, немало удивив присутствующих.
Мистер Катлер и вообще выглядел так, словно только что проглотил большую муху.
– Не хочу арестовывать человека, который спас моего сына! – Он в крайнем возбуждении расхаживал перед крыльцом. – Хочу заявить жене, местному совету, магистрату Уиндермера, что пришел к твердому и безоговорочному выводу: мистер Уорт не имеет ни малейшего отношения к нападениям и грабежам. Но я не смогу этого сделать, если вы не пустите меня в дом!
Сэр Уилтон внезапно замолчал, словно выпустил весь пар.
Собравшиеся прониклись душевными терзаниями мирового судьи, а Джейсон и доктор Берридж с сочувствием посмотрели в его пунцовое лицо. И даже Джейн…
– Послушайте, мистер Уорт, может быть, имеет смысл позволить… – кашлянув, заговорил маркиз и с сомнением добавил: – То есть, конечно, если вам нечего скрывать.
Берн не спешил с ответом. Пустить? Почему бы и нет? Скорее всего незваные гости посмотрят по сторонам, откроют сундуки и шкафы, выдвинут ящики письменного стола, извинятся и уйдут. Вряд ли им удастся что-нибудь обнаружить. Джейн вопросительно, почти умоляюще смотрела глубокими бархатными глазами. Он мог это сделать. Мог навсегда оставить в прошлом историю с ограблениями и жить спокойно, в мире и согласии с обитателями Рестона. Если…
Если кому-нибудь из них не придет в голову заглянуть под половицу.
– Мне нечего скрывать, – наконец заговорил Берн, подняв голову. – Иначе на прошлой неделе я не позволил бы вашей супруге, сэр Уилтон, равно как другим дамам и господам, беспрепятственно расхаживать по своему дому.
– Но обыск… – начал было сэр Уилтон, однако тут же замолчал под бурным натиском Берна.
– Достаточно, сэр! Целую неделю я лежал как немощный пес и терпел все и всяческие причуды жителей деревни. И устал! – Он поднялся и выставил трость словно оружие. – Больше никого не впущу! Хватит! Уходите!
Несколько секунд все молчали. Берн стоял неподвижно, смотрел твердо, а дышал тяжело, но ровно.
– Значит, не позволите нам войти? – осторожно осведомился сэр Уилтон.
Берн застучал тростью по крыльцу. Громкий резкий звук положил конец любым возражениям.
Мировой судья печально покачал головой.
– В таком случае буду вынужден и впредь вас подозревать. Выбора не остается.
Что ж, значит, так тому и быть, подумал Берн, возвращаясь в безысходность.
Члены делегации выглядели чрезвычайно расстроенными. Джейсон, доктор Берридж, мистер Хейл и мистер Торндайк пребывали в печали.
– Ну все, что ли? – с надеждой в голосе спросил один из молодых глупцов. – Пойдемте же наконец. Джеймс, за тобой десять партий в покер.
– Простите, что помешали, – пробормотал кто-то.
Пестрая компания повернулась и потянулась по тропинке вдоль озера, в сторону Коттеджа, прочь от неприятного, несговорчивого дикаря. Лишь Джейн на мгновение задержалась и посмотрела с откровенным разочарованием и нескрываемой жалостью.
Да, она его жалела.
Люди скрылись за деревьями, и Берн неожиданно остался в полном одиночестве.
«Дурак».
Громкий осуждающий голос зазвучал в мозгу неумолимо, как волны, оставляющие за собой бесконечные песчаные накаты. Солнце внезапно показалось нестерпимо ярким, и захотелось быстрее скрыться.
«Дурак», – вновь и вновь повторял голос. – «Что ж, продолжай в том же духе. Если Джейн тебя жалеет, значит, стесняться больше некого. Доббс в Манчестере, братья вообще в Лондоне. Кто увидит, что ты поднял половицу? Кто заметит, что позволил себе забыться? Ты до основания разрушил репутацию, так почему бы не разрушить все, что построено тяжким трудом?»
Голос не отступал, а упрямо твердил одно и то же.
«Сделай это».
Он посмотрел в зеркало.
«Сделай это!»
Никакой надежды. Впереди лишь темнота.
«Сделай это! Сделай!»
– Нет! – закричал Берн в пустоту комнаты и с силой ударил тростью по заставленному безделушками комоду.
Фигурки опрокинулись, а подсвечники закачались. Он посмотрел на них с удивлением и рассмеялся.
Да, он смеялся над собой. Сначала на ассамблее, а теперь вот здесь, дома. Снова научился смотреть на ситуацию со стороны; Джейн вернула давно утраченную способность, и больше он никогда не поставит важное достижение под угрозу.
«Тебе смешно? – ехидно прошептал внутренний голос. – А ведь положение нешуточное».
– Знаю, – ответил Берн вслух, сам не понимая, к кому обращается. – И понятия не имею, как из него выйти.
Взгляд упал на стопку бумаг на письменном столе. Выписки из реестра мирового судьи. Он успел дважды их прочитать, но…
Может быть, начать с этого?
Идея показалась неплохой, а потому Берн сел и принялся внимательно изучать строчку за строчкой в поисках чего-то, что мог пропустить.
Чего-то, что могло его спасти.
Прежде чем Джейн смогла снова выйти из дома, пришлось пережить долгие часы сущего ада. Разобраться с Чарлзом и Невиллом оказалось просто: больше всего на свете оба хотели спать. Мистер Хейл и мистер Торндайк, пережив немало потрясений, мечтали как можно быстрее начать работу с Джейсоном – ведь в Озерный край они приехали только ради этого. Однако маркиз не проявлял ни малейшего желания погрузиться в хозяйственные книги.
К счастью, герцог проснулся в прекрасном настроении и, едва управляющие вернулись, занял их разговором и чаем в гостиной. Нэнси, конечно, неотлучно находилась поблизости.
Кузнец Большой Джим вернулся к работе, да и фермеры, пропустившие лучшие утренние часы, поспешили заняться хозяйством. Но вот сэр Уилтон никак не мог прийти в себя и нервно шагал из стороны в сторону, почему-то решив, что лучшее место для выброса лишней энергии – библиотека Коттеджа. Безупречный ковер покойной герцогини с трудом выдерживал натиск. Джейсон, мистер Катлер и доктор Берридж пытались успокоить джентльмена, однако время от времени через холл в гостиную доносились чересчур громкие и откровенно непечатные выражения.
– Ради Бога, дорогая, – не выдержал герцог, когда из библиотеки прилетело особенно красочное словцо. – Что там происходит?
Джейн посмотрела на управляющих. В силу служебного положения мистер Хейл и мистер Торндайк знали о пошатнувшемся здоровье герцога, а потому невозмутимо выслушали бесцеремонную ложь молодой хозяйки.
– Здесь доктор Берридж, папа, – пояснила она (и не обманула хотя бы в этом). – Должно быть, вырывает зуб одному из слуг.
Уже после полудня доктор Берридж удалился, увлекая за собой несколько остывшего сэра Уилтона и мистера Катлера. Ленч прошел своим чередом, после чего герцога увели наверх и уложили отдыхать, а управляющие наконец смогли запереть нервного, но деловито настроенного Джейсона в библиотеке вместе с дюжиной хозяйственных книг и горой финансовых писем и счетов.
Каждый занялся своим делом. Дом погрузился в тишину.
Если немедленно не сбежать, то через несколько минут придется решать бесконечные хозяйственные вопросы: устранять очередной кризис в кухне, в прачечной или – Джейн едва не вздрогнула – принимать новых посетителей.
Спустя три секунды мисс Каммингс уже спешила по лесной тропинке к дому мистера Уорта. Однако с каждым шагом чувство облегчения отступало под натиском раздражения. Почему Берн так ужасно вел себя утром? Как он мог? В лучшем случае теперь репутация дикаря, медведя и отшельника утвердится окончательно и бесповоротно, а в худшем – грубияна ожидает несмываемый позор и полное отторжение. Сограждане, должно быть, уже в курсе событий. Ну почему, почему он повел себя так нелепо, так жестоко? Почему не впустил в дом даже после страстной мольбы сэра Уилтона?
Что пытался спрятать?
К тому времени как Джейн вышла из леса на открытое пространство, раздражение уже успело трансформироваться в любопытство.
А когда она поднялась на крыльцо и постучала, нетерпение заставило забыть о строгих правилах хорошего тона.
– Да! – отозвался Берн.
Гостья распахнула дверь (слишком театрально, как показалось ей самой) и остановилась на пороге.
Мистер Уорт сидел за письменным столом, что-то увлеченно читал – так внимательно, что даже не счел нужным поднять глаза, – и по привычке крутил в ладонях трость.
Джейн не сомневалась, что он знает о ее присутствии, прислушивается, ждет продолжения. И в этот момент стало ясно: отшельник действительно что-то скрывает.
– Мне вход тоже запрещен? – осведомилась она приторно-сладким голосом. – Не знала, что вы твердо решили никого не впускать.
Берн наконец поднял голову и улыбнулся. Да, улыбнулся!
– Вам я всегда рад – даже несмотря на то что за целую неделю вы ни разу этим обстоятельством не воспользовались. Может быть, не откажетесь от чашки чаю? В настоящее время я изучаю различные сорта зеленого.
Джейн не обратила внимания ни на колкость, ни на приглашение к столу. Игнорировать улыбку оказалось значительно сложнее. К счастью, трепет удалось подавить довольно быстро. В конце концов, она здесь по делу.
– Думаю, вы и сам отлично понимаете, что утром разрушили завоеванное на прошлой неделе расположение соотечественников.
– Понимаю, – ответил Берн, с интересом наблюдая, как гостья прошла по комнате и присела на краешек дивана.
– Должно быть, сэр Уилтон уже рассказал жене, а та распространила новость по всему Рестону.
– Понимаю, – повторил Берн смущенно.
– Удивительно, что вам удалось избежать ареста хотя бы за невиданную грубость.
– Согласен, я вел себя как настоящий дикарь.
Джейн посмотрела на него в упор.
– Единственный вопрос. – Она постаралась придать голосу невинную легкость: – Почему?
– Что «почему»? – с подозрительной невозмутимостью уточнил Берн.
– Почему вы не позволили осмотреть дом? – пояснила Джейн, устраиваясь удобнее, – Сэр Уилтон искренне и страстно объяснил свою позицию. Так почему же вы его не впустили? – Она слегка подалась вперед и тихо, многозначительно произнесла главные слова: – Что вы прячете, мистер Уорт?
Улыбка мгновенно поблекла, сменившись серьезным, даже угрюмым, выражением.
– А что, если я просто верю в право человека на личную жизнь?
– Трудно поверить, когда слышишь подобное заявление из уст того, кто во время войны успешно занимался шпионажем, – отмахнулась Джейн. – В чем же все-таки дело?
Берн посмотрел на стопку исписанных листов на столе и на секунду задумался.
– Возможно, я всего лишь защищал мисс Викторию, – наконец отозвался он.
– Викторию?
– Ну и, разумеется, вас. – Он снова улыбнулся и уверенно показал бумаги. – Вот эти страницы скопированы тайно, без разрешения. Вряд ли сэр Уилтон обрадовался бы, обнаружив их здесь.
Однако Джейн не приняла отговорку и покачала головой:
– Никакие бумаги их не интересуют. Они искали бы украденные вещи, и ничего больше. В последний раз спрашиваю и, если не получу ответа, уйду навсегда. Что вы прячете?
Берн долго, не меньше минуты, смотрел в бархатные глаза Джейн и молчал. Сначала она решила, что упорным взглядом он пытается подчинить ее своей воле, но потом поняла, что он ищет ответ.
Ответа так и не последовало. Берн неожиданно встал, подошел к лестнице, обернулся, приглашая следом, и ловко поднялся по узким ступенькам.
Джейн никогда не была на втором этаже, и сейчас любопытство безоговорочно победило. Взору открылась небольшая комната с низким покатым потолком и грубо отделанными стенами. Возле распахнутого настежь квадратного окна стоял стул, а дальний угол занимала железная кровать. Застелить ее никто не потрудился, так что перина до сих пор хранила очертания фигуры хозяина. Везде – возле кровати, на кровати, под кроватью – лежали книги. Странно, что в хаосе не оказалось грязной посуды.
Пока гостья мысленно осуждала лишенную уюта холостяцкую жизнь, хозяин подошел к той из стен, к которой примыкала кирпичная труба. Сунул конец трости в отверстие одной из половиц – когда-то здесь был сучок – и слегка надавил, используя серебряный набалдашник в качестве рычага. Доска послушно поднялась.
Джейн подошла и, сгорая от любопытства, заглянула в тайник. В углублении лежал небольшой, обтянутый черной кожей чемоданчик.
– Откройте, – спокойно предложил Берн.
Она наклонилась и потянула за ручку. Чемодан оказался тяжелым, а внутри ощущалось стекло. Джейн осторожно положила находку на пол, опустилась на колени, расстегнула металлическую пряжку и подняла крышку.
Внутри, каждая в отдельном, обитом бархатом гнезде, лежали бутылочки. Ровно дюжина. Все, кроме одной, пустые. Джейн подняла последнюю, полупустую, и увидела желтоватую жидкость. «Настойка опия», – гласила надпись на серебряной крышке.
Берн поднял бровь:
– Переверните чемодан.
Джейн послушалась и увидела стертые золотые буквы: «Доктор Ф. Дж. Лоуфорд».
Она недоуменно подняла глаза.
– Где вы это взяли?
Мистер Уорт криво усмехнулся:
– Украл.
Глава 16
– Украли?!
Чемодан с пустыми пузырьками лежал на полу между ними. Джейн застыла в изумлении, а когда наконец пришла в себя, принялась нервно шагать из угла в угол. Берн стоял неподвижно, прислонившись спиной к трубе и скрестив на груди руки.
– Но зачем? – воскликнула Джейн, остановившись напротив.
Берн протянул руку и забрал бутылочку, которую она все еще крепко сжимала. Повертел в пальцах, зачарованно глядя, как солнце окрашивает содержимое в цвет янтаря.
– Думаю, теперь вам ясно, какую власть имеет надо мной содержимое этого чемодана, – тихо произнес он и бережно вернул опасное лекарство на место.
Джейн посмотрела на футляр и серьезно кивнула.
– Но ведь все это принадлежит доктору Лоуфорду, – в ужасе прошептала она.
И Берн честно рассказал, как было дело.
Стояла зима, а в Озерном краю, как выяснилось, зимы не церемонились. Холод и сырость заставляли постоянно топить камин, а это означало, что дрова следовало не только заготовить, но и по возможности сохранить сухими. Озера и реки замерзли уже в октябре, а ко Дню Всех Святых север доброй старой Англии утонул в снегу.
Начальству в министерстве внутренних дел мистер Уорт сообщил об отъезде в деревню на отдых и лечение. Однако на самом деле его заставили покинуть Лондон родственники и многочисленные соблазны, потворствующие слабости. Грэхэм, старший из братьев, настаивал, чтобы Берн отправился в семейное поместье, расположенное в графстве Кент, однако добрые намерения свояченицы Марии угнетали. Берн не хотел ни сочувствия, ни участия, предпочитая одиночество. Решил победить боль, а вместе с ней и демонов, в честном поединке.
Не получилось.
К зиме он превратился в призрак. Яростный, дикий и потерянный, измученный бесконечно ноющей раной и всепоглощающей пустотой. Спать он не мог, потому что боялся снов. Сны повторялись с жутким постоянством, один страшнее другого. Вот он видит, как брата пронзают штыком, и не может помочь. Черт возьми, а ведь всегда казалось, что, пока он рядом, ничего плохого не случится. Вот с трудом идет по французскому пляжу, а из раны в ноге хлыщет кровь. Вот беспомощно смотрит; как в темном переулке перерезают горло юному курьеру, а потом сам оказывается в открытом поле под перекрестным огнем…
Больше всего на свете ему хотелось забыться. Хотя бы ненадолго.
В Рестоне только что отпраздновали Новый год. С дверей еще не сняли традиционные украшения, а снег на главной улице сохранил следы множества ног – местные жители любили веселиться. Берну пришлось отправиться в деревню, потому что Доббс – верный и надежный слуга – уехал в Манчестер навестить сестру. Господину пришлось самому закупать провизию, а следовательно, вступать в утомительные разговоры.
Как известно, из этого тоже ничего хорошего не вышло.
Зимой темнеет рано, и люди спешат укрыться в теплых уютных домах. В тот роковой вечер Берн ехал по темной пустынной улице.
Он купил у мистера Моргана вязанку хвороста и скрепя сердце заплатил сумму, равную стоимости одной каменной рыбы с комода. В то время еще наивно казалось, что из принципиальных соображений можно не прикасаться к заработанным на войне безумным деньгам. Впрочем, холодная северная зима быстро развеяла принципы, а излишние сомнения давно утратили актуальность.
Покупать хворост понадобилось потому, что заготовить самому не хватало сил. Черт возьми, до чего же надоела беспомощность! Берн погрузил вязанку на санки и повез к кузнице, где оставил лошадь вместе с повозкой, чтобы Большой Джим сменил подкову. Ради этого пришлось продать одну из фарфоровых фигурок. Потом он понял, что куда разумнее было бы дождаться, пока лошадь подкуют, и спокойно поехать за дровами. Но долгие страдания лишают логики, и Берну просто хотелось поскорее вернуться домой. Так и получилось, что он тащил по главной улице санки с хворостом, а на главной улице, как всем известно, находился дом доктора Лоуфорда.
Он остановился. И посмотрел.
Света нигде не было. Ни внизу, в офисе, ни наверху, в квартире. Все соседние магазины тоже давно закрылись, но окна второго этажа весело сияли: хозяева, должно быть, наслаждались сытным обедом в кругу семьи.
А это означало, что они не выглянут на темную улицу и не увидят одинокого потерянного человека.
Вполне вероятно, доктор устал и лег спать пораньше. А может быть, уехал по срочному вызову. Грязный притоптанный снег надежно хранил тайны.
Его ладонь сжала дверную ручку прежде, чем Берн осознал, что собирается войти. В Рестоне никто не считал нужным запираться. Дверь поддалась не сразу, и пришлось слегка надавить плечом. К счастью, обошлось без особого шума.
Держал ли доктор Лоуфорд экономку? Этого Берн не знал, однако возможности не исключал. Призвав на помощь давно дремавшие способности, он беззвучно проскользнул в комнаты. Обнаружил сначала приемную, а потом и процедурную. Принялся рыться на полках и в шкафах в поисках опиума, без которого не мог жить. В отчаянии, смахивал на пол пузырьки и коробки, разбрасывал бумаги, выдвигал ящики. Доктор пользовался уважением, считался опытным и квалифицированным специалистом; не может быть, чтобы в его запасах не нашлось спасительного зелья, дарующего облегчение и сон…
И вот он нашел то, что искал. Чемоданчик, который старый педант тщательно спрятал, засунув в письменный стол, в дальний угол нижнего ящика. Берн поднял крышку, увидел целую дюжину бутылочек с вожделенным сладким нектаром и едва не заплакал от счастья. Он бы открыл одну и немедленно выпил, если бы не знал наверняка, что упадет в забытьи здесь же, на месте преступления, и будет обнаружен. Когда именно, не важно: может быть, через несколько минут, а может быть, утром. А ведь он только что добыл то, в чем нуждался больше всего на свете.
Берн не поддался искушению, вскочил и побежал на улицу, к санкам, а потом в кузницу – если неровную хромающую походку можно назвать бегом. Сел в повозку, приехал домой и провалился в долгожданное небытие.
– Я даже не закрыл за собой дверь ограбленного дома, – добавил Берн, осознав, что Джейн не произнесла ни слова и даже ни разу не шевельнулась. – Того количества настойки, которое я взял, хватило бы на целый год всему населению графства. А я выпил один за несколько месяцев.
В голосе звучала безысходность.
– Не все, – тихо заметила Джейн и посмотрела на полупустую бутылочку.
– Не все, – согласился Берн. – Хочу, чтобы вы знали… – Он помолчал, перевел дух и повторил: – Хочу, чтобы вы знали: после возвращения из Лондона я не принял ни капли. Ни единой капли.
Джейн молча кивнула и снова посмотрела на чемоданчик.
– Что случилось после того, как вы это забрали?
Берн пожал плечами:
– Не помню, как шел по улице, как вернулся домой. Не помню, чтобы разбивал окна в магазинах миссис Хилл и мистера Дэвиса, но, должно быть, когда-то сделал, потому что наутро вся деревня только об этом и говорила. Все искали преступника. Но тогда я, разумеется, об этом не подозревал.
Берн тоже посмотрел вниз.
Нет, он ничего не помнил, потому что лежал в забытьи.
– Как же вам удалось избежать… досмотра? – недоуменно спросила Джейн.
И в ответ услышала смех.
– Счастливое стечение обстоятельств, – ответил он, немного успокоившись. – Следующим вечером произошло первое нападение на дороге. О преступлениях на главной улице или забыли, или связали их с последующими событиями. К этому времени меня уже начали подозревать, но никто не догадался спросить, где я был в день ограбления.
– Ну и простаки, – пробормотала Джейн.
– Только не доктор Лоуфорд, – возразил Берн. – Спустя несколько недель он пригласил в партнеры доктора Берриджа; очевидно, для того, чтобы приемная никогда не пустовала.
Джейн не поднимала глаз от пыльного потертого чемодана, от единственной бутылки, в которой еще оставалось зловещее ядовитое зелье. Берн тоже посмотрел на источник своего падения и позора.
– Так что, как видите, люди не напрасно меня подозревают. И не зря ненавидят. Я нанес Рестону и всем местным жителям огромный ущерб.
– Но ведь далеко не все обвинения справедливы! – горячо воскликнула Джейн.
– Достаточно и того, что действительно произошло! – прорычал Берн и отошел от трубы, возле которой стоял все это время. – Я заслужил ненависть, так пусть же ненавидят! – Он сделал еще шаг, отчего Джейн испуганно попятилась, и пронесся мимо нее к единственному окну. Исповедь далась нелегко, и воздуха катастрофически не хватало. – Теперь вы все знаете и, я уверен, в достаточной степени жалеете меня и презираете, так что будет лучше, если я останусь в одиночестве.
Он стоял лицом к окну и не сомневался, что слышит удаляющиеся шаги… но вдруг голос прозвучал совсем близко, за спиной.
– Считаете, что я вас жалею? – обиженно и недоверчиво проговорила Джейн.
Берн порывисто обернулся и увидел пылающие огнем глаза, горячий румянец на щеках.
– Полагаете, что я представляла вас на ассамблее, наводила справки насчет преступлений, да и сейчас вот пришла… из жалости?
– Только из жалости; иных причин я не вижу, – горько отозвался Берн. – Не понимаю, как вы можете защищать меня в присутствии маркиза и сэра Уилтона, но в то же время за целую неделю не находите мужества навестить. Неужели у вас в библиотеке, на диване, я выглядел столь нелепым?
– Нет! – искренне воскликнула Джейн.
– Почему же не пользуетесь возможностью немедленно уйти? Теперь у вас есть веские основания завершить неудачную программу реабилитации и поставить на мне крест! Черт возьми, сегодня открылись самые темные стороны моего существования.
– Я не желаю ставить крест! И вы для меня вовсе не… программа!
– В таком случае что же? Если не крест, не программа, если не испытываете ни жалости, ни ненависти – что остается?
Берн не мог не заметить, что леди Джейн переживает нелегкие минуты. Неровное дыхание, лихорадочный блеск глаз, пунцовые щеки – она едва справлялась с волнением. Он и сам чувствовал, как натянулся каждый нерв, встрепенулась каждая клеточка, ожил каждый уголок души, и, едва сознавая, повторил:
– Что же остается?
Она молчала, но ответ явился сам собой и не оставил сомнений.
– Джейн, – прошептал Берн, – что…
Слова закончились.
Неизвестно, как и откуда возник поцелуй. Они приникли друг к другу и слились воедино. Берн отбросил в сторону трость, яростно обнял Джейн, сжав ее плечи, едва не прожигая пальцами тонкую ткань дневного платья. Она прильнула, подняла руки в стремлении оказаться ближе, еще ближе…
