Текст книги "Лето для тебя"
Автор книги: Кейт Ноубл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
– А вы действительно в пять лет бегали по площади голышом?
Яркий румянец не заставил себя ждать. Судя по всему, Берн принял смущение за положительный ответ. И улыбнулся.
Когда лето уже подходило к концу, а осень все решительнее заявляла свои права, мисс Каммингс не раз возвращалась мыслями к этому мгновению. Чудесная озорная улыбка Берна Уорта остановила однообразное вращение Земли, ветры изменили направление, и начался великий северный зной 1816 года.
Глава 10
Невиданная за последнее десятилетие, неслыханная с начала века жара накрыла север Англии и половину Шотландии. Для жителей Рестона климатический эксцесс означал следующее.
За одну ночь насекомые расплодились в невероятных количествах.
Стремительно вошли в моду легкие открытые платья.
В магазине миссис Хилл в течение трех дней закончились запасы всех видов хлопковых тканей.
Так же стремительно разошлись веера, вуали и ленты для шляпок: белоснежная кожа северных дам с трудом переносила вульгарные солнечные лучи.
Фермеры всерьез задумались, не остричь ли овец раньше срока, чтобы облегчить бедным животным существование.
Братья Уилтон увлеклись плаванием.
Последнее событие было знаменательно ворсе не потому, что юные джентльмены до сих пор не умели плавать. Нет, они чувствовали себя в воде свободно и уверенно, так как купались едва ли не с пеленок. Дело в том, что Майкл и Джошуа Уилтоны, девяти и семи лет от роду, уже успели снискать репутацию самых злостных хулиганов своего поколения. Они командовали пестрой ватагой детей (куда, кстати, входили несколько отпрысков семейства Катлер и одна из девочек Морган – единственная в банде особа женского пола), которые носились по деревне сломя голову и напропалую озоровали. Украденные яблоки, дыры в частоколе, разобранном на копья и мечи для игры в рыцарей, – таковы печальные следы их бурной деятельности. Уилтонов считали юными разбойниками, однако, принимая во внимание благородное происхождение братьев и бесконечное обаяние старшего, Майкла, их выходки прощали и терпели. Впрочем, после каждого нового хулиганства обоим доставалось по заслугам.
Так вот, в результате частых купаний мальчики стали непривычно чистыми.
– Майкл! Джошуа! – раздался из кухни голос экономки Минни. – Это вы стащили из кладовки кусок жареного мяса?
– Нет! – дружно отозвались сорванцы с берега реки.
Минни с подозрением посмотрела на хитрые физиономии, однако отсутствие веских доказательств не позволяло продолжить допрос. Укоризненно покачав головой, домоправительница скрылась.
– Слабо прыгнуть в воду? – поддразнил брата Майкл, едва Минни ушла.
– Ничего и не слабо.
Джошуа выплюнул травинку, которую жевал, и собрался нырять. Он был без ботинок и носков, лишь в рубашке и бриджах – в костюме, которому по нескольку раз в день приходилось намокать и высыхать.
– Нет! – остановил Майкл и высокомерно улыбнулся. – Отсюда-то любой дурак прыгнет. А ты попробуй вон оттуда.
Джошуа посмотрел в ту сторону, куда показывал брат, и увидел высокое дерево. Оно росло на берегу, а ветвистая крона простиралась почти до середины реки, где вода была глубокой, а течение быстрым. На веснушчатом лице отразился страх, однако мальчик поспешил прогнать слабость прежде, чем Майкл заметит и назовет малышом. Никакой он не малыш, да и не виноват совсем, что родился последним.
– С самого верха? – храбро уточнил Джошуа.
– Конечно, с последней развилки, – кивнул Майкл, привычным жестом убирая со лба волосы.
Джошуа, в свою очередь, мужественно кивнул и полез на дерево.
Майкл наблюдал, как брат добрался до той самой ветки, на которую он показывал, и начал продвигаться вперед, к тонкому концу. Под тяжестью семилетнего человека сук опасно прогнулся. Гордый собой, Джошуа торжествующе улыбнулся (надо заметить, что отсутствие двух передних зубов придавало улыбке особое очарование).
– Ну смотри: получилось!
Он опустил глаза и увидел, что в середине реки вода течет особенно бурно. Хорошо бы, если бы здесь было глубоко.
– Раз… – Джошуа отпустил руки, удерживаясь на ветке одними ногами. В животе неприятно забурчало: да, холодное мясо на пользу не пошло. – Два…
Майкл внимательно следил за братом, нетерпеливо переминаясь с одной босой ноги на другую.
– Три!
– Джошуа! Что ты делаешь? – донесся из сада сердитый голос.
От неожиданности мальчики обернулись. Младший окончательно потерял и без того шаткое равновесие, закачался на своей ветке и, как того и следовало ожидать, полетел в воду.
– Джошуа! – снова истерично крикнула Пенелопа Уилтон и, держа на руках малышку, бросилась к реке.
Семеня короткими ножками, старшая дочка со смехом побежала следом:
– Мамочка! Мама!
Громкий всплеск услышали в доме, и спустя мгновение на крыльце показалась Виктория в нарядном платье, шляпке и перчатках. Если бы в этот момент Майкл не смотрел в реку так упорно, то наверняка бы застонал: сейчас сестра начнет кричать, вызовет доктора и закутает обоих в одеяла.
К счастью, в этот момент из воды показалась голова Джошуа; парнишка принялся с молодой энергией молотить руками и не слишком искусно, но смело и уверенно поплыл к берегу.
– Джошуа Лоренс Уилтон! – громко позвала Виктория, подбежав к огромному дубу. – Ты напугал меня до полусмерти! Сейчас же вылезай!
– Не сердись, Вики, все в порядке, – успокоил ее герой, выбираясь на берег. – Со мной ничего не стряслось, а это, – он показал на ветку, с которой только что свалился, – это было ужасно интересно.
– Теперь моя очередь, – заявил Майкл и направился к дереву.
– Нет! – категорично отрезала Виктория и для убедительности схватила подстрекателя за мокрый воротник, безнадежно испортив последнюю пару перчаток.
– Все равно ты испугался, – гордо заявил Джошуа.
– Ничего и не испугался! Раз смог прыгнуть ты, значит, смогу и я – даже в десять раз смелее! – огрызнулся Майкл.
– Все, соревнование закончено! – не терпящим возражений тоном провозгласила Виктория. – Немедленно марш на кухню, оба! А ты, Джошуа, не смей показываться в комнатах в таком виде.
– Да, Вики, командуешь ты не хуже мамы, – раздался за спиной голос сестры.
– Пенелопа! – Виктория вздрогнула от неожиданности. – Как ты здесь оказалась?
– Я же предупредила папу о нашем приезде. Разве он не сказал?
Пенелопа с улыбкой посмотрела на подбежавшую двухлетнюю Джинни.
– Тетя Вики! – малышка протянула грязные ручонки.
– Папа послал за тобой? – уточнила Виктория, ловко избегая объятия.
В другой, более удобный момент, она бы с удовольствием схватила племянницу и прижала к груди, но сейчас на ней было лучшее дневное платье, сшитое всего лишь пару недель назад. В такую жару даже набивной ситец казался слишком тяжелым, зато фасон выглядел просто очаровательно, так что потерпеть стоило.
– Нет, – ответила Пенелопа и мелодично рассмеялась. – Просто мой дорогой Брэндон услышал от друзей, что жара не собирается отступать, и решил, что надо перевезти девочек в деревню. В Манчестере малышкам слишком жарко.
Мистер Брэндон, супруг Пенелопы, хотя и работал адвокатом, издавна поддерживал дружеские отношения с научным сообществом. Если уж он сказал, что жара продержится долго, значит, так тому и быть.
– Но здесь тоже жарко, – сдержанно возразила Виктория и испугалась, что замечание может показаться не слишком гостеприимным.
– Конечно. Но здесь хотя бы рядом озеро и дует свежий ветерок. А Манчестер… ой, даже не хочется вспоминать, как ужасна городская жизнь. – Пенелопа улыбнулась и протянула сестре младшую дочку. – Подержишь немножко? Хочу найти маму.
Спустя секунду Виктория уже нежно прижимала к груди очаровательное крошечное создание, способное безнадежно испортить новое платье.
– Мама готовится принимать кружок вязания, – пояснила она. – Дамы скоро соберутся.
– А, так вот почему ты такая нарядная, – улыбнулась Пенелопа. – Голубой цвет тебе к лицу. Это новое платье?
– Еще чего! – ехидно вставил Майкл, не обращая внимания на брата, который стоял рядом и дергал за рукав. – Она собралась на чай в Коттедж!
Виктория покраснела, а Пенелопа не смогла скрыть удивления.
– В Коттедж! Ах да, мама написала, что слуги готовятся к приезду господ. Как мило, что леди Джейн тебя пригласила: в детстве ты ходила за ней по пятам и надоедала.
– А теперь ходит по пятам за маркизом, – подал голос Джошуа.
Майкл захихикал.
– И Джейсон здесь? – уточнила Пенелопа, просияв от радости.
Точно так же сестра выглядела пять лет назад, в последний приезд маркиза, мрачно подумала Виктория. Джейсон и Пенелопа с детства слыли неразлучными друзьями, но в тот раз что-то определенно изменилось. Они проводили вместе дни напролет, без устали бегали по деревне, брали у Морганов лодку, заплывали на середину озера и сидели там часами. Бедной Виктории оставалось лишь с тоской наблюдать, как старшая сестра безжалостно крадет ее любовь. Однако лето подошло к концу. Так и не сделав предложения, молодой маркиз уехал, чтобы продолжить учебу в университете. Мама проплакала несколько дней подряд – дольше, чем сама Пенелопа. Так стоило ли удивляться, что в письмах к старшей дочери леди Уилтон ни словом не обмолвилась о новом появлении Джейсона в Рестоне?
Пенелопа поправила волосы (чересчур длинные и красивые для замужней дамы), положила руки на талию (слишком тонкую для матери двоих детей) и улыбнулась ослепительной улыбкой, которая мгновенно лишала рассудка всех мужчин в округе.
У Виктории оборвалось сердце.
А потом на сердце вылилось что-то мокрое и липкое.
Малышка выбрала самый подходящий момент, чтобы избавиться от излишков недавнего ленча.
Вот так Виктория Уилтон поняла, что удача не на ее стороне.
Джейн с раздражением прочитала записку, в которой мисс Уилтон с извинениями сообщала, что не сможет приехать на чай. Вот уж, право! Если решила отказаться, то надо было сделать это заранее. Не то чтобы Джейн так уж мечтала провести время с Викторией. О нет! Просто… стояла ужасная жара, Джейсон заперся в библиотеке со своими книжками – должно быть, по архитектуре, а Джейн пришлось бесконечно долго играть с отцом в вист – до тех пор пока Нэнси не увела герцога отдыхать. Пожаловаться на жизнь было некому, равно как не с кем обсудить безумие трех нижних юбок и шерстяных чулок. Не зря мама однажды заметила, что только душевный разговор способен сделать невыносимое терпимым.
Мама.
Джейн прошла по оранжерее, где стоял накрытый к чаю стол, и остановилась в эркере, чтобы посмотреть на озеро.
В такой день, как сегодня, герцогиня не переставала бы жаловаться на погоду и с самого утра непременно сообщала бы всем и каждому, начиная с самой младшей из горничных и заканчивая давней подругой, что стоит страшная жара. Никаких недобрых комментариев, просто очевидный факт: на улице очень жарко.
Лет в четырнадцать-пятнадцать, когда Джейн чувствовала себя очень взрослой и значительно более светской, чем родители, разговоры герцогини служили источником постоянного смущения, так как состояли преимущественно из непосредственных наблюдений и пересказа последнего по времени диалога. Если бы, например, она сейчас стояла рядом и смотрела в окно на стайку уток, то неизвестно зачем непременно бы заметила:
– Посмотри, стайка уток.
А если бы минуту спустя подошел муж, то обратилась бы и к нему:
– Дорогой, видишь на озере уток? Я только что говорила о них нашей дочке.
– Хм, – глубокомысленно отозвался бы герцог.
Или так: мама сообщила бы отцу о том, что в кладовке закончилось варенье, и отец признался бы, что доел остатки за чаем. Мама непременно потребовала бы внимания Джейн, где бы та ни оказалась: в амбаре или в кресле рядом с отцом, – и сообщила, что за чаем герцог доел остатки варенья. При этом было совсем не важно, что в настоящее время варенья никто не хотел.
Обычно подобная манера общения вовсе не воспринималась как существенный недостаток. Наверное, кто-то должен исполнять роль бытописателя, пусть даже в поле зрения попадают лишь те аспекты жизни, которые все вокруг тоже заметили и не сочли достойными оглашения. Но, к сожалению, природа наделила герцогиню громким голосом, который со временем приобрел заметную гнусавую окраску и от малейшего возбуждения переходил в резкий крик. Ну а причиной возбуждения могло стать что угодно: фейерверк, полевая мышь или временное отсутствие варенья.
Казалось невозможным представить, что настанет время, когда будет отчаянно не хватать и этого резкого гнусавого голоса, и замечаний об утках на озере и варенье в кладовке. Но вот сейчас, стоя у окна в эту жуткую жару, когда одежда прилипала к коже, Джейн не могла справиться с тоской. Она почти видела, как мама преодолевает недомогание, решительно расправляет плечи и отправляется на поиски собеседника, которому можно громко сообщить умопомрачительную новость: сегодня самый жаркий день за последние десять лет! Невыносимо! Но Джейн понимала, что осталась одна в огромном доме и пожаловаться на жару решительно некому. Хотелось плакать.
Нет, плакать она не будет. Слезы не нужны ни слабоумному отцу, ни эгоистичному, погруженному в собственные дела брату.
Вместо того чтобы тратить время на бесполезные сожаления, она, как мама, расправит плечи, запретит себе грустить и постарается отвлечься.
Сквозь открытое окно кухни Берн внезапно ощутил легкое движение воздуха. Ветер? В эту несносную жару о ветре оставалось лишь мечтать. Значит, кто-то шел к двери. Он схватил трость, привычно оперся и сразу почувствовал себя увереннее. Да, трость стала незаменимой: придавала силу, а в случае необходимости могла даже заменить оружие.
Берн неслышно прошел по загроможденной мебелью гостиной и в напряженном ожидании остановился возле входной двери.
Может быть, тревога напрасна? По дорожке прошел олень или птица пролетела мимо окна?.. Нет, теперь уже стало ясно, что к крыльцу решительно приближается человек. Еще секунда, и послышались легкие женские шаги. Вот поднялась рука…
Берн распахнул дверь и натолкнулся на взгляд карих глаз леди Джейн.
– Я же сказала, что даю на размышление несколько дней, – целеустремленно заявила она.
На крошечную, неисчислимо малую долю секунды Берн почувствовал, что прямой взгляд вдавливает его в землю.
– Прошу прощения? – отозвался он, едва придя в себя.
Под изящной соломенной шляпкой алели щеки и решительно сверкали глаза, а голос и поза свидетельствовали о готовности к действию. На крыльце стояла совсем не та задумчивая, сомневающаяся особа, которая не так давно сидела рядом на камне возле ручья. Нет, сейчас мисс Каммингс рвалась в бой, готовилась с головой погрузиться в неизведанное. Удивительно, но энергия оказалась заразительной.
– Разбойник, – коротко пояснила она и, не дожидаясь приглашения, вошла в дом.
– Вы только что нарушили границы собственности, – недовольным тоном произнес Берн.
– Неужели? Всего лишь хочу посмотреть, что вы сумели сделать. – Она осмотрелась, увидела письменный стол и принялась перебирать скопившиеся ненужные бумаги. – Успели что-нибудь придумать?
Провела пальцем по столу, оставив на пыльной поверхности полоску, и брезгливо вытерла руку платком.
– Придумать, как поймать разбойника? – сухо уточнил Берн.
– Нет, как осушить озеро и выловить всю рыбу… Разумеется, как поймать разбойника, – язвительно фыркнула Джейн. Такой раздраженной и нетерпеливой молодая леди предстала впервые.
Берн держался нарочито лениво и безразлично в надежде, что настроение передастся чересчур активной гостье.
– Вообще-то да, – наконец процедил он сквозь зубы.
Если честно, он не переставал об этом думать. Сначала предложение вызвало лишь насмешку; по дороге домой он искал повод отказаться от опасной затеи – не его это дело. Сейчас главное – поправить здоровье, а для этого необходимо вести спокойную, размеренную жизнь. Да и самой леди Джейн не пристало бегать за преступником, хотя ей очень этого хотелось.
Но если бы пришлось заняться расследованием, размышлял Берн, подходя к дому, то первым делом надо было бы выяснить, где именно разбойник совершал нападения – определить каждое конкретное место. Скорее всего воровать неподалеку от собственного дома он бы не стал, чтобы не привлекать к себе внимания. Второй вопрос: что бандит забирал у своих жертв? Если деньги, то выследить его будет сложнее, а вот драгоценности отыскать значительно проще – стоит лишь посетить окрестные ломбарды. Так что потребуется составить подробный список награбленного имущества, учесть все потери, до последнего фартинга.
Войдя в гостиную и устало упав на хрупкий с виду, но чрезвычайно выносливый диван, мистер Уорт уже решал, как надежнее выследить негодяя.
– Доббс! – крикнул он, и верный слуга мгновенно появился с подносом в руках.
Холодное мясо и хлеб выглядели особенно аппетитными рядом с бутылкой виски.
– Наверное, сегодня вам захочется поужинать на веранде, – заявил он, проходя мимо господина и направляясь к выходу. – В такую погоду скучно сидеть дома.
– Доббс, тебе что-нибудь известно о разбойнике?
Берн не проявил намерения встать с дивана. С веранды донеслись характерные звуки: очевидно, поднос уже занял почетное место на столе.
– Только то, что говорят в деревне, – ответил слуга, снова появляясь в комнате.
– В таком случае ты должен был слышать, что обвиняют меня.
– Ну, если уж вы об этом заговорили, – согласился Доббс, притворяясь смущенным, – пару раз что-то подобное звучало.
Берн сел прямо и начал крутить трость между ладонями – жест свидетельствовал о глубокой задумчивости. Слуга терпеливо ждал продолжения разговора.
– Если бы я попросил тебя выяснить, где именно происходили нападения, ты бы смог это сделать?
– Поспрашивать несложно, – вежливо улыбнулся Доббс, однако в глазах застыла тревога. – Должен ли я радоваться затее, сэр?
– Не обязательно, – лаконично ответил мистер Уорт.
Два следующих дня, пока в северных графствах царствовала жара, лилии цвели особенно пышно и ярко, а лягушки квакали до глубокой ночи, Берн обдумывал план действий.
А потом ждал появления леди Джейн.
Но вот сейчас, когда она стояла в его собственной гостиной и перебирала бумаги на его собственном столе, в душе росло странное волнение. Он не боялся, что план будет встречен с неодобрением или сарказмом, нет. Просто внезапно нахлынула мальчишеская страсть к позерству, и захотелось произвести впечатление.
Берн наблюдал, как гостья подошла к книжному шкафу и наклонилась, чтобы посмотреть на нижнюю полку. Мысли внезапно изменили направление.
– Где же они?
Джейн выпрямилась, и внимание Берна вновь сосредоточилось на ее румяном лице.
– Что?
– Планы! – воскликнула Джейн и нетерпеливо и коротко рассмеялась, понимая, что ведет себя странно: от обычного сдержанного спокойствия и привычной рассудительности не осталось и следа. Прошла по небольшой комнате и остановилась, требовательно вытянув руку. – Покажите немедленно… пожалуйста.
Берн посмотрел в ее сияющие глаза, заметил яркий румянец и соломенную шляпу, поля которой немного защищали от солнца лицо, но оставляли на милость судьбы худенькие плечи и тонкие руки.
– У вас есть шаль? – неожиданно спросил он.
– Нет, – удивленно ответила Джейн. – Зачем? Жарко как на сковородке – хватит и этих ужасных нижних юбок.
Усилием воли Берн заставил себя промолчать.
– К счастью, шаль не считается обязательной деталью костюма, а потому я решила оставить ее дома, – пояснила Джейн с лукавой усмешкой, все еще продолжая стоять с раскрытой ладонью в ожидании плана, письменного свидетельства, отчета о работе.
Берн улыбнулся.
– Что ж, считайте, что вам повезло: мне нравятся веснушки.
Он взял гостью за руку и повел на улицу.
В детстве Джейн исходила все лесные дорожки и тропинки, а потому сейчас быстро поняла, куда направляется ее спутник. Но поскольку Берн шагал целеустремленно и твердо (разумеется, опираясь на трость), то послушно последовала за ним вверх по невысокому, хотя и крутому холму, каких немало на восточном берегу озера Мерример.
Оба молчали: погода не способствовала ни восхождению, ни беседе. Примерно в середине подъема Берн начал спотыкаться, однако не остановился, а мужественно продолжил путь. Джейн еще крепче сжала его руку.
Наконец тропинка привела на вершину холма, откуда открывалась величественная панорама. Ветры разогнали духоту, и ничто не мешало погрузиться в созерцание неповторимого пейзажа. На западе виднелись сразу два озера: Мерример и еще одно, поменьше, связанное с главным небольшой речкой. А если повернуться на юг и прищуриться так, чтобы не мешало солнце, то можно было рассмотреть и третье: озеро Уиндермер. На берегу реки Бродмилл уютно расположилась деревня Рестон; черепичные крыши проглядывали сквозь листву раскидистых старинных дубов. Река не пустовала: вверх и вниз двигались доверху нагруженные небольшие суденышки, а в лодках терпеливо ожидали удачи рыбаки. Изумрудную зелень лугов, полей и перелесков пересекали узкие ленты ведущих к фермам дорог, а на склонах холмов паслись стада овец и коров. Да, отсюда, с высоты, открывался весь мир.
– Первый случай произошел прошлой зимой. – Берн выпустил руку спутницы и показал к югу от озера Мерример. – Дело было в долине, на главной дороге к Уиндермеру. Летом в этом направлении движение очень оживленное, а зимой тихо – ездят мало. В результате разбойники ограбили почтовую карету, потому что других не оказалось.
– Как вы это узнали? – удивилась Джейн.
– У меня есть друг, который помог определить места некоторых ограблений.
– А откуда у него информация?
– Не знаю, не спрашивал.
– Сэр Уилтон – местный мировой судья. Может быть, он рассказал? – Джейн нахмурилась. – Да, и еще: если ваш друг сообщил, где именно нападали разбойники, то откуда вам известно, что почтовый экипаж оказался единственным?
– Я располагаю только той информацией, которую слышал. Все остальное – умозаключения, домыслы, – ответил Берн. – Надеюсь, собственные теории не запрещены?
– О, простите, – смутилась Джейн. – Продолжайте, пожалуйста.
– Так вот. – Берн самодовольно ухмыльнулся: – В марте произошло следующее нападение. Было еще холодно, однако весна брала свое. В этот раз ограбили экипаж, который ехал в сторону от Уиндермера.
– Но миссис Уилтон сказала, – Джейн покраснела, но все-таки продолжила, – что происшествия случались вблизи Рестона. – Встретив прямой взгляд синих глаз, она примирительно подняла руки: – И вновь прошу прощения.
– Не стоит, в этом вы совершенно правы. В апреле и мае действительно имели место три ограбления – севернее, неподалеку от Рестона.
Берн прищурился и показал направление. Джейн придвинулась ближе, чтобы точнее сориентироваться.
– В июле было тихо, – продолжил спутник; она вздрогнула и подняла голову.
Синие глаза оказались совсем близко.
– В июле ничего подозрительного не случилось? Именно тогда, когда вы были в Лондоне? – Известие не порадовало. – Но ведь это очень неприятно, правда?
– Чрезвычайно неприятно, – подтвердил Берн и снова посмотрел на горизонт. – Самые мнительные наверняка увидят здесь доказательство моей вины.
– Глупцы.
Джейн со вздохом покачала головой.
– И все же мы стараемся произвести на них впечатление, – возразил Берн.
– Но я могла бы сказать всем…
– Не надо ничего говорить. Будем исходить из реальных обстоятельств. Итак. – Он подошел к огромному валуну и прислонился спиной. – Три ограбления в апреле и мае постепенно приближались к Рестону. А в январе взломали магазин на Хай-стрит.
– Сначала пострадал офис доктора Лоуфорда, а потом уже досталось мистеру Дэвису, – уточнила Джейн. – Во всяком случае, если верить словам Виктории Уилтон. – Она подождала, пока собеседник сопоставит факты. – Это ведь значит, что преступники и сами из этих мест, правда? Потому и начали издалека.
– Не исключено, что на дороге действовали одни, а в самом Рестоне другие, – сдержанно заметил Берн. – Разные методы и так далее. Но мне почему-то кажется, что воры не чужаки. Постепенно набирались опыта и наглости. – Он прищурился и пристально посмотрел вдаль, словно пытаясь увидеть разгадку запутанной истории. – Первый случай, зимой, – отчаянная попытка. Второй, в марте, – проверка возможностей. Постепенно уверенность в собственных силах возрастала, и нападения происходили все ближе и ближе к Рестону. В начале августа ограбили еще два магазина. Последний – всего лишь за неделю до вашего приезда.
Джейн тоже прислонилась к камню: ощущение прохлады в сочетании с солнцем и ветром оказалось особенно приятным. О возможных последствиях для платья думать не хотелось, внимание полностью сосредоточилось на собеседнике. Когда мистер Уорт рассуждал о логике и действиях преступников, голос его звучал сильно и страстно, лицо отражало свет мысли, а глаза – если, конечно, Джейн не прерывала и не требовала внимания – смотрели вдаль, на горизонт.
Для этого он и родился. Охота, преследование – вот его стихия.
– Одно можно утверждать наверняка, – заключил Берн. – Вор или воры, которые творят разбой, выросли в этих местах и живут или в Рестоне, или в крайнем случае в Уиндермере.
– Потому что нападения регулярны и происходят поблизости?
Он кивнул, соглашаясь.
– Возможно, считают, что в деревне легче раствориться, а может быть, близость к дому сокращает время между преступлением и безопасностью.
– Но здесь их могут узнать, – попыталась усомниться Джейн, однако Берн покачал головой.
– Они знают местность, знают людей и экипажи. Знают, кого можно грабить, а кого нет. Путешественники, отправляющиеся на север, чтобы насладиться красотами Озерного края, становятся легкой добычей.
– Они-то и пострадали в первую очередь, – сделала вывод Джейн. – Потому что не способны определить ни голос, ни фигуру… ничего. – Она вздохнула и призналась: – Оказывается, докопаться до истины сложно. Сложнее, чем я думала.
– Некоторый опыт никогда не мешает, – сухо согласился Берн.
Несколько минут оба стояли молча, уступив прохладе ветра и не в силах оторвать взгляд от раскинувшейся внизу страны. В суете лондонской жизни мисс Каммингс редко вспоминала о красотах севера, а сейчас Озерный край поражал воображение своим величавым и мудрым спокойствием. Здесь, на вершине мира, душа, отдыхала – так же как отдыхала три дня назад, на берегу лесного ручья. А до этого несколько минут счастья подарил аромат жасминового чая в доме вдовы Лоу. Нынешний хозяин не отличался изысканной любезностью, а среди местных жителей и вообще считался грубияном и даже разбойником с большой дороги, и все же рядом с ним в душе царили спокойствие и уверенность…
Как никогда прежде.
– И что же мы будем делать дальше? – спросила Джейн после долгого молчания.
– Мы? – отозвался Берн.
– Да, мы. – Она рассмеялась. – Надеюсь, работа в паре с женщиной вас не пугает?
– Ничуть, – ответил Берн, – до тех пор пока женщина знает свое место.
– О! А именно?
– Расследование, – пояснил Берн, – а не действие. Готов принять любые сведения, которые вышеупомянутая особа добудет в разговорах с местными жителями. Но если вдруг прекрасную головку посетит безумная идея нанять экипаж, чтобы курсировать по дороге на Уиндермер в ожидании нападения, партнерство будет немедленно расторгнуто.
– Надо быть совершенной дурочкой, чтобы… – Серьезное выражение, внезапно возникшее на лице Берна, заставило Джейн замолчать. – Принимаю условия. – Однако собеседник продолжал упорно сверлить ее взглядом, и Джейн не удержалась от смеха: – Я вовсе не собираюсь рисковать собственным благополучием, а вот, например, мило побеседовать с сэром Уилтоном и выяснить, что именно было украдено, смогу без труда. Даже не представляете, что говорили в деревне. Если верить слухам, воры гребли все подряд, начиная с домашних животных и заканчивая драгоценностями.
– Отлично, – улыбнулся Берн. – А когда вы получите достоверную информацию, пожалуй, не помешает съездить в Манчестер и выяснить, что из награбленного уже продано.
– Да, но зачем же тратить время попусту? – возразила Джейн и встретила заинтересованный взгляд. – Почему бы вам не познакомиться с жителями Рестона?
– Надо быть совершенным дураком, – повторил Берн недавнюю фразу Джейн и, так же как она, наткнулся на предостерегающий взгляд.
– Как можно искать преступника, не зная, как выглядят, держатся, разговаривают обитатели этих мест? Но даже если вам и удастся поймать виновного, то все равно останется необходимость исправить первое, неблагоприятное впечатление.
Мистер Уорт обиженно нахмурился:
– Я не собираюсь расхаживать по деревне и снимать шляпу перед дамами, которые даже не считают нужным ответить на приветствие. Спасибо, уже пробовал.
Джейн вздохнула.
– По крайней мере надо появиться на балу; ближайшая ассамблея состоится через несколько дней. Выгнать вас они не смогут.
– А я не смогу танцевать.
Берн поднял трость.
– Ну и что? Разговаривать вам ничто не мешает, а это главное.
Порыв ветра вырвал из прически прядь волос и бросил в лицо. Рыжий локон закрыл глаза и губы, но прежде чем Джейн успела навести порядок, Берн поднял руку и бережно вернул завиток на место.
Жест отозвался острым, пронзившим насквозь разрядом, однако Джейн продолжала стоять так же спокойно, как и прежде.
Стараясь дышать ровно, она посмотрела на часы. Время бежало быстро.
– Простите, но мне пора, – с сожалением произнесла Джейн.
Однако Берн прервал извинения:
– Знаю, что у вас немало забот, и благодарю за драгоценный час.
Украденный, но счастливый час, подумала Джейн.
Мистер Уорт церемонно предложил руку, и она доверчиво сжала его теплую сильную ладонь, позволяя джентльмену проводить ее вниз, к озеру.
К привычной жизни.
Сон начался так же, как начинался всегда. Он чувствовал, как, нарастая и заполняя кровь, по телу разливается огненная боль. Пламя пылало вокруг, красный жар обжигал, черный дым разъедал глаза, пол под ногами скрипел и прогибался, угрожая провалиться. Рядом лежало мертвое тело, и огонь уже начал жадно пожирать добычу. Секунда, другая – и вот от трупа не осталось и следа, а жестокое пламя набросилось на него.
К счастью, он не утратил способности двигаться. Трость уже не занимала руки; вместо нее появился украшенный тонкой резьбой серебряный пистолет, нацеленный в то самое место, где недавно лежало сгоревшее тело.
Надо было спасаться. Он бросился к двери, но наткнулся на стену огня. Посмотрел в окно и увидел внизу бездонную пропасть. Все, конец. Деваться некуда.
Паника сковала душу и парализовала ум. Спасения нет. Зачем метаться? Надо сесть и успокоиться, позволить пламени окружить и…
И он услышал голос.
Бархатный, мягкий альт; смех, наполнивший чувства подобно вкусу корицы. В воздухе разнесся аромат жимолости.
Он обернулся и увидел, что огонь отражается в темных, похожих на обсидиан глазах.
– Пойдем со мной, – позвала она.
Удивительно: пламя согревало нежную, в легких веснушках кожу, но не прикасалось и не ранило. Не набрасывалось так, как набросилось на него. Она вытянула руку, привлекла, забрала себе жар, а взамен вдохнула жизнь.
