Текст книги "Лето для тебя"
Автор книги: Кейт Ноубл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)
Глава 9
– Не обижайтесь на маму, – попросила Виктория, собирая в прихожей шали и шляпки, чтобы отнести их гостьям – те как раз готовились уходить.
– Но что же она имела в виду, утверждая, что мистер Уорт – разбойник с большой дороги? Что за ерунда? – растерянно спросила Джейн, завязывая под подбородком ленты. – Какой еще разбойник?
– Странно, что вы до сих пор ничего не слышали, леди 78 Джейн, – раздался за спиной голос доктора Берриджа. – По графству прокатилась волна ограблений: нападали и на экипажи, и на магазины в окрестных деревнях.
– В Эмбелсайде шорник лишился двух седел, – восторженно провозгласила Виктория. – А зимой пострадал и Рестон: сначала ограбили кабинет доктора Лоуфорда, а следующей ночью напали на магазин мистера Дэвиса!
– Но особое внимание вора привлекают ведущие в Озерный край дороги, – дополнил картину доктор Берридж.
– Папа даже заставил нас запирать двери, – пожаловалась Виктория.
– Ваш рассказ действительно трагичен, и я немедленно найму нескольких ночных сторожей, – сухо отозвалась Джейн. – Но что же заставило заподозрить в преступлениях именно этого человека?
– Совпадение во времени, – отозвался мистер Берридж. – Разбойник действует в округе около года – то есть ровно столько, сколько здесь живет мистер Уорт.
Доктор пожал плечами, подтверждая простоту и очевидность аргумента.
Виктории, однако, голых фактов показалось мало.
– И никому он не нравится. Абсолютно никому. Едва поселившись, бессовестно нагрубил маме, когда она приехала в дом вдовы Лоу, чтобы передать гостинцы, – обиженно фыркнула она.
Джейн хорошо помнила, как оценил приветственные корзинки сам Берн: сказал, что в них больше вопросов и любопытства, чем варенья. Ну а в случае с леди Уилтон подобное впечатление можно было считать вполне оправданным.
– А когда он появляется в деревне, что случается крайне редко, то даже ни с кем не здоровается, – продолжала возмущаться Виктория. – Накануне прошлого Рождества жена пастора спросила, придет ли он на службу в церковь, а вместо ответа услышала самое настоящее рычание.
– Косвенные улики налицо, – не без ехидства вставил мистер Берридж.
– Мой дорогой доктор! Давно ли медицинский факультет начал давать знания в области юриспруденции? – живо отозвалась Виктория. – До чего же вы образованны! Но что же еще создает улики, если не обстоятельства?
Поклонник улыбнулся.
– Если бы вы потрудились проконсультироваться у мистера Катлера, то услышали бы, что перед лицом фактов обстоятельства значат очень мало.
– А если факты отсутствуют, то грешно обвинять сплетников в том, что они привлекают себе на пользу обстоятельства.
Мисс Уилтон дотронулась до руки доктора и просияла победной улыбкой.
Улыбнулась и Джейн. Приятно было наблюдать, как, сама того не осознавая, Виктория отчаянно флиртовала с мистером Берриджем, причем делала это очаровательно. Стоило ли удивляться, что джентльмен увлечен ею до самозабвения?
Виктория проводила гостей на залитое солнцем крыльцо. Восхищенная не только милым кокетством, но и неожиданно блеснувшим остроумием Виктории, Джейн решила уступить эмоциональному порыву и пригласила давнюю приятельницу на чай, назвав один из ближайших дней.
– К сожалению, не смогу, – извинилась мисс Уилтон. – Как раз в это время у мамы собираются любительницы вязания. Пропустить заседание тайного общества никак нельзя.
Что ж, все, что ни делается, все к лучшему, подумала Джейн, однако вежливо предложила:
– Если удастся вырваться, приходите: буду ждать.
Виктория улыбнулась, на мгновение задумалась и неуверенно произнесла:
– Ваш брат в этот приезд совсем не показывается.
Вот так поворот! Джейн посмотрела на доктора, пытаясь по выражению его лица прочитать мысли, и уклончиво ответила:
– Хм. Да, пока он увлеченно исследует окрестности.
На лице юной особы мелькнула тень разочарования, однако она тут же взяла себя в руки и прекратила расспросы. У калитки Джейн попрощалась и позволила мистеру Берриджу проводить ее через небольшой парк Уилтонов к экипажу.
– Уважаемый доктор, – заговорила она, пройдя несколько шагов, – вы мне глубоко симпатичны. Позволите ли один нескромный вопрос?
Спутник взглянул удивленно, однако ответил со всей подобающей вежливостью:
– Почту за честь, миледи.
– Почему вы до сих пор не реализовали свой интерес к Виктории?
Джентльмен слегка покраснел и после небольшой паузы негромко произнес:
– Наверное, потому, что мисс Уилтон не замечает моего интереса.
– Ошибаетесь, – также тихо возразила Джейн. – Вы ей определенно нравитесь.
– Мисс Уилтон обладает добрым сердцем и любит всех вокруг – даже тех, кто не заслуживает доброго отношения, – убежденно подытожил доктор.
– В том числе и моего брата, – продолжила Джейн.
– Прошу прощения, мадам, вовсе не хотел…
Спутник заметно растерялся.
Однако Джейн покровительственно похлопала его по руке и менторским тоном заметила:
– Не переживайте, все в порядке. Видите ли, в отрочестве Виктория заметно увлекалась Джейсоном. Боюсь, детское чувство до сих пор окончательно не остыло. Уверяю однако, что беспокоиться вам не о чем: мисс Уилтон отнюдь не глупа и непременно оценит ваши неоспоримые достоинства.
Доктор покачал головой.
– Осмелюсь попросить позволения самому делать выводы и строить взаимоотношения, мадам. – Он помолчал и смущенно добавил: – Откровенный разговор всегда полезен, но нельзя ли сменить тему?
Джейн понимающе улыбнулась:
– Конечно, можно, тем более что у меня заготовлена тема, по которой очень хотелось бы услышать ваше мнение.
– Мистер Уорт? – предположил доктор.
– О Господи! – удивилась Джейн. – Неужели интерес настолько очевиден?
– Ничуть не больше, чем откровенное недоумение по поводу всеобщих подозрений в адрес джентльмена. – Он пожал плечами. – Честно говоря, не исключаю, что догадки могут оказаться обоснованными.
– Даже с его ногой? Вы не можете не знать, что без трости мистер Уорт не сделает и нескольких шагов.
– Да. Он утверждает, что получил рану на войне.
– Ага, значит, вы с ним встречались! – воскликнула Джейн. – Следовательно, должны знать, что ограбления не его рук дело. Зачем это ему?
– Я не встречался с мистером Уортом. – Они шли все медленнее, пока наконец не остановились. – Но мой партнер, доктор Лоуфорд, с ним знаком и утверждает, что джентльмен дружелюбен, как разъяренный бык. Должен сказать, что сам он ничего не сделал, чтобы изменить мнение о себе.
Джейн недоверчиво отмахнулась:
– Доктор Лоуфорд осматривал мистера Уорта?
– В прошлом году, сразу после приезда в Рестон, причем против воли больного. А потом поделился впечатлениями: мистер Уорт посоветовал доктору забрать обратно рекомендацию как можно больше плавать и… сделать с ней кое-что очень неприличное. – Он озорно улыбнулся. – А отвечая на ваш первый вопрос, скажу: да, увечье действительно плохо совмещается с разбоем. Попробуйте, однако, убедить в этом жителей деревни: нелюдимому господину удалось создать о себе весьма яркое впечатление.
С этими словами доктор Берридж прошел несколько оставшихся шагов, поклонился и помог мисс Каммингс подняться в экипаж.
Одиночество пришлось бы весьма кстати: накопившуюся информацию следовало обдумать. Однако, к своему удивлению, Джейн обнаружила неожиданного попутчика.
– Представляешь, ехал по деревне, никуда не спешил, и вдруг у Мидаса оторвалась подкова. Пришлось срочно вернуться, чтобы оставить коня у кузнеца. – Джейсон говорил лениво и так же лениво постукивал хлыстом по голенищу сапога. – А тот, как назло, отлучился в паб. Еще бы, маркиз Весси успел заплатить щедрый аванс! Так что сейчас Мидас страдает в руках подмастерья. Ну а я вспомнил, что сестра предусмотрительно сообщила свой маршрут, и решил вернуться домой с комфортом. – Джейсон цинично кивнул в сторону доктора Берриджа, который свернул на соседнюю улицу. – Вы очень мило беседовали наедине, – ехидно прокомментировал он, давая понять, что тревога относительно вкусов и своеволия сестры оказалась вовсе не беспочвенной. – Ну и как прошел день?
Два дня дождя, вынужденного сидения дома и созерцания стремительно пустеющей корзинки, которую так кстати принесла леди Джейн, не могли не вызвать легкого раздражения. А потому, проснувшись утром и увидев голубое небо и яркое солнце, Берн с восторгом нырнул в озеро. Пожалуй, впервые он даже не поморщился от обжигающего холода и боли в ноге, а позволил себе сполна насладиться свободой, свежим воздухом и движением.
Он чувствовал блаженный, вдохновляющий прилив сил, и, выйдя из воды, собрался было прокатиться, однако вовремя вспомнил, что Доббс с утра пораньше взял экипаж и отправился в Рестон, чтобы пополнить продовольственные запасы. Ну и, конечно, заодно встретиться с закадычным другом, Большим Джимом, и пропустить пинту-другую. Оставалось лишь надеяться, что пиво не сотрет у Доббса из памяти основную цель поездки. Ну а ожидать слугу в родные пенаты следовало не раньше вечера.
Сидеть дома в прекрасную погоду – сущее наказание. Оставалось одно: отправиться на прогулку. Берн надел удобные просторные брюки, рубашку и куртку – костюм, в котором он походил скорее на северного сельского жителя, чем на военного с сомнительным прошлым, о котором хотелось поскорее забыть.
Заметно прихрамывая, Берн подошел к двери и привычным жестом дотянулся до трости с серебряным набалдашником (аксессуар, плохо гармонирующий с обликом крестьянина, однако совершенно необходимый). Взгляд упал на почти пустую корзинку, из которой уже исчезли все булочки и почти все банки. Скорость употребления гостинцев свидетельствовала как о кулинарном мастерстве обитателей Коттеджа, так и об их с Доббсом беспомощности.
Берн до сих пор удивлялся появлению возле своего дома леди Джейн: она так же плохо соответствовала обстановке, как посеребренная трость – простецкой одежде.
Что же подумала о нем мисс Каммингс? Он и сам знал, что изменился: стал сильнее, крепче, но в то же время осторожнее и осмотрительнее.
Но и она тоже изменилась. В Лондоне выглядела истинной столичной жительницей, воплощением великосветского стиля и достоинства. Берн отлично помнил их первую встречу.
Дело было несколько месяцев назад, на скачках в поместье лорда Гемпшира, куда его затащил старший брат. Маркус подозревал (как оказалось, вполне обоснованно), что злоумышленник, с которым уже пришлось столкнуться во время боевых действий, добрался до Лондона. Преодолевая внутреннее сопротивление, Берн неохотно согласился участвовать в операции.
В то время он очень плохо себя чувствовал. Нога отчаянно болела, и хотелось лишь одного: уступить слабости, лечь и не двигаться. Надо признаться, нередко слабость побеждала. Но в тот день сражаться с малодушием пришлось особенно упорно: несколько долгих часов в экипаже в обществе поглощенного собственными мыслями брата оказались серьезным испытанием. А если учесть, что до этого пришлось провести в дороге несколько дней кряду… что и говорить, толку от него было не много.
Ставшие традиционными скачки лорда Гемпшира представляли собой пышное великосветское увеселение и продолжались в течение всего уик-энда. Берн помнил, что постепенно втянулся в праздничную рутину и переживал минуту за минутой, час за часом, принимая обстоятельства как неизбежные, а условия – как необходимые.
Он наблюдал за заездами словно во сне. Лошади проносились по овальному ипподрому, созданному хозяином на своих обширных угодьях. После ссоры с Маркусом настроение оставалось мрачным.
Больше всего на свете хотелось забыться. Вчера вечером удалось устоять против искушения принять хотя бы несколько капель из драгоценной бутылочки с настойкой опия, которую он на всякий случай прихватил с собой. Берн понимал, что нельзя использовать сильнодействующее средство, руководствуясь собственной прихотью. Уступить желанию означало бы сорваться и свести на нет упорные усилия: он не касался опия с тех пор как приехал в Лондон.
И все же усталость брала свое. Надо было внимательно смотреть по сторонам, чтобы не пропустить ничего подозрительного. Именно этим он занимался во время войны, так что постоянная слежка успела превратиться в привычку. Но сейчас солнце пекло немилосердно, стирая все мысли, кроме одной: поскорее куда-нибудь спрятаться и притаиться. Вокруг стоял невообразимый шум: толпа кричала, подбадривая любимцев и возмущаясь нахальством выскочек, сумевших обойти корифеев. А Берн мечтал о нескольких минутах тишины и покоя, хотя бы о коротком отдыхе. На миг прикрыл глаза, но темнота не принесла облегчения. Снова посмотрел вокруг и увидел молодую леди, которая неторопливо прогуливалась в обществе представительного пожилого джентльмена.
Его поразили ярко-рыжие волосы. Никакие иные описания не годились: каштановые, светло-русые – все эти скучные, стертые названия не соответствовали действительности. Пышные ярко-рыжие локоны ослепительно сияли. Леди, конечно, надела шляпку – безжалостно яркое солнце диктовало свои условия, – но изящное маленькое произведение столичной модистки не могло скрыть ни впечатляющего объема, ни потрясающего цвета прически.
Однако самое пристальное внимание привлекли не волосы, не стильный наряд, не спутник, которого сказочная особа держала под руку. И даже не красота, отрицать которую не взялся бы даже завзятый скептик. Красивых женщин Берн видел и раньше. Да что далеко ходить: на празднике собралось несколько дюжин ярких красавиц.
Нет, взгляд почему-то остановился на печально опущенных уголках губ. Даже на расстоянии под безукоризненной внешностью читалось напряжение: осанка могла бы выглядеть чуть свободнее, а глазам не помешало бы смотреть на мир немного жизнерадостнее. Совсем молодая, не старше девятнадцати лет, незнакомка, несомненно, принадлежала к богатому и знатному семейству. Что же могло так опечалить красавицу? Должно быть, какая-нибудь сердечная неурядица, не больше.
Едва прекрасное видение скрылось в толпе, мысли вернулись к потребностям, с которыми Берн упорно и не всегда успешно боролся. Но странное дело: порочные нужды немного отступили и ослабили хватку. Значит, сегодня можно было поздравить себя с победой.
Скачки продолжались, и за первой встречей последовало еще несколько; правда, потом удалось выяснить имя экзотической особы, и открытие отозвалось в душе болью: леди Джейн, одна из самых известных светских дам. Утонченная, прекрасно воспитанная дочь герцога, общепризнанная звезда бомонда. Кто бы мог подумать, что всего лишь месяц спустя она, подобно героине немецкой сказки, прибежит по лесной тропинке с плетеной корзинкой в руке? Метаморфоза почти непостижимая.
Хотя… некоторое напряжение в выражении лица и фигуре ощущалось и сейчас. Налет печали не только не исчез, но, пожалуй, стал еще более очевидным. Пропал он лишь в то мгновение, когда в воздухе разнесся аромат жасминового чая (конечно, если не считать шока в момент встречи, когда хозяин дома стоял по пояс в воде).
Поэтому Берн и решил послать чай мисс Каммингс.
Неужели только поэтому? А разве не потому, что надеялся на новое посещение? – язвительно поинтересовался внутренний голос; этот вредный скептик не упускал случая подчеркнуть, какой тихой и одинокой сделал свою жизнь мистер Уорт. Нет, решительно возразил Берн. В таком случае банку как раз следовало оставить себе, ведь леди могла бы повторить визит в расчете на угощение.
А сейчас у него оставалась пустая корзинка. Может быть, надо ее вернуть?
Берн в задумчивости остановился возле двери.
Что ж, поступок вполне добрососедский.
Он раздраженно покачал головой и решительно вышел на крыльцо.
Однако уже в следующую секунду вернулся и взял корзинку.
Почему бы не прогуляться до Коттеджа, тем более что из целой дюжины живописных дорожек и тропинок можно было выбрать самую интересную? Мода на пешие прогулки родилась и окрепла здесь, на просторах Озерного края. Под бесконечным северным небом сосредоточились все мыслимые земные красоты. Заберись на вершину, и сразу почувствуешь, что до Бога рукой подать, – во всяком случае, так утверждал Доббс. Берн, правда, еще не отваживался покорять крутые подъемы – трость не позволяла выходить за границы возможного. До войны и ранения он, конечно, бегал бы вверх и вниз по два раза в день: чтобы встретить и проводить солнце.
Он очень скучал по прежнему Берну Уорту.
Но сегодня жаловаться было грешно. День начинался прекрасно. Солнце позволило искупаться, разогнать кровь и взбодрить тело. Нельзя предаваться унынию и оплакивать глупую безудержную юность.
Конечно, до былой подвижности предстоял еще долгий путь, но следовало признать, что силы постепенно восстанавливались. Так уговаривал себя Берн, не без труда пробираясь по каменистой тропе вдоль ручья, весело огибавшего огромные замшелые валуны. И вот наконец природа сжалилась и пригласила отдохнуть на плоском гладком камне.
Легкие шаги он услышал раньше, чем за спиной раздался голос.
– Интересно, смогли бы вы преодолеть эту тропинку, если бы не начали плавать по утрам?
Ехидный вопрос застал его врасплох.
Голос трудно было назвать мягким и лирическим – слишком отчетливо в нем звучали осуждающие нотки. Но принадлежал он, несомненно, леди Джейн.
Она вовсе не собиралась идти к дому мистера Уорта. Даже и не думала. А потому старательно миновала прибрежную тропинку, которая привела бы туда самым коротким путем. Однако потребность обдумать услышанные в Рестоне невероятные предположения сохранилась, а потому Джейн даже не вошла в Коттедж, а сказала брату, что собирается немного пройтись перед обедом, чтобы нагулять аппетит. К счастью, Джейсон ограничился коротким кивком и поднялся на крыльцо.
Мисс Каммингс выбрала самый трудный, но самый красивый маршрут и пошла по каменистой дорожке среди ажурных сосен. Солнце пронзало кружево веток и неожиданно выхватывало из тени то ствол дерева, то необычной формы валун, то прозрачный, неумолчно бормочущий ручей. Нет, сегодня она решительно не собиралась встречаться с мистером Уортом.
Даже несмотря на то что все мысли крутились вокруг загадочной персоны.
И вот пожалуйста: образ материализовался, и Берн как ни в чем не бывало удобно устроился на ее любимом плоском камне возле ручья. Провокационный вопрос вырвался сам собой.
– Интересно, смогли бы вы преодолеть эту тропинку, если бы не начали плавать по утрам? – поинтересовалась Джейн и неожиданно для себя улыбнулась.
Мистер Уорт даже не повернулся, чтобы ответить.
– Проблема действительно вас занимает? – в свою очередь спросил он, и Джейн приняла реплику за позволение подойти и продолжить разговор.
– Да, – ответила она и приблизилась, без труда пробравшись между поваленными деревьями. Взглянула вопросительно, и джентльмен кивнул, приглашая присесть рядом. – А еще хотелось бы знать, что делает в озере человек, решительно отвергший совет доктора Лоуфорда.
Берн едва заметно улыбнулся:
– Как провели время в деревне, леди Джейн? Оставила там все силы.
– О, чудесно! – жизнерадостно воскликнула она. – А вы бываете в Рестоне, мистер Уорт?
– Не слишком часто.
– В таком случае откуда знаете, что я ездила туда сегодня?
– Два последних дня лил дождь, а вы до отказа переполнены сплетнями; выливаются через край. – Не успела собеседница открыть рот, как Берн добавил: – А эта сплетня свежая, потому что иначе вы непременно выплеснули бы ее в прошлый раз.
Джейн улыбнулась и слегка запрокинула голову, чтобы солнечный луч коснулся лица.
– Прекрасное умозаключение, мистер Уорт. Неудивительно, что вы принесли столько пользы королю и отечеству.
Интересно, начнет ли он отрицать? Спросит ли, откуда у нее подобные сведения? Никто об этом, конечно, не говорил: любые разговоры на опасную тему могли быть восприняты как разглашение государственной тайны. Но, волею судьбы оказавшись в обществе братьев Уорт, да еще при чрезвычайных обстоятельствах, леди Джейн не поленилась сделать собственные выводы.
Впрочем, справедливости ради следовало упомянуть, что Филиппа, теперь уже супруга Маркуса, совсем не умела хранить секреты, – это мисс Каммингс знала по собственному опыту.
– Должен ли я уточнить, что именно вы имеете в виду? – ровным голосом осведомился таинственный озерный житель.
– Возможно, вы и есть знаменитый Синий Ворон? – храбро предположила Джейн.
Синий Ворон. Известный всей стране английский шпион, о чьих подвигах во время войны «Таймс» писала на первых страницах и чья личность до сих пор оставалась нераскрытой.
Однако произошедшие месяц назад громкие события – разоблачение, а затем и уничтожение главного врага Синего Ворона – всколыхнули новую волну разговоров. Заслуга полностью принадлежала братьям Уорт, и все же Маркус наотрез отказывался признать справедливость предположений. Ну а здесь о них, должно быть, никто ничего не слышал. Включая Берна.
– Когда-нибудь точно прикончу Маркуса за то, что придумал это нелепое прозвище, – пробормотал Берн, упорно глядя в воду, и сменил тему. – Вам понравился чай?
– Очень, – искренне призналась Джейн и, скромно потупив взор, добавила: – Не стану скрывать, это один из самых вдумчивых и тонких подарков, которые мне довелось получить.
Мистер Уорт внезапно покраснел – неожиданная реакция для человека, который несколько дней назад не постеснялся выйти из озера полуголым в присутствии дамы. Мисс Каммингс посмотрела на корзинку.
– Собрались на пикник?
– Что? О нет, – ответил Берн, не сразу поняв, о чем речь. – Честно говоря, хотел вернуть; как видите, без содержимого.
– Совсем не обязательно, особенно если учесть, что сегодня я купила целую дюжину корзинок.
– И скорее всего переплатили, – предположил собеседник. – Готов поспорить, что при вашем приближении цены стремительно пошли вверх.
Джейн удивленно вскинула брови:
– Надо же, а мне даже в голову не пришло, что такое возможно. Радовалась, что поддерживаю местный бизнес.
Несколько мгновений оба молча смотрели в кристально чистый ручей.
– В любом случае это ваша вещь.
Джентльмен перевернул трость, ручкой ловко подцепил стоявшую чуть поодаль корзинку и аккуратно переместил на колени собеседницы.
– Ловко, – прокомментировала Джейн.
Берн посмотрел на трость и начал ловко крутить ее в руке, так что серебряный набалдашник засверкал в лучах солнца подобно огромному бриллианту.
– Без этой штуки вот уже больше года ни шагу. Поневоле научился разным маленьким фокусам.
– Но упорно стараетесь избавиться от полезной игрушки, – заметила Джейн и встретила удивленный взгляд.
Наконец-то. Впервые удалось нарушить невозмутимое спокойствие.
– И кто же это вам сказал?
– Вы. Прежде всего плаванием. После того… как это сказал мистер Берридж. После того как посоветовали доктору «сделать кое-что очень неприличное» с его советом. – Она улыбнулась. – Намерения вполне очевидны. Бедная трость: обречена стоять в углу без дела.
Смутиться Берн не пожелал и задиристо заявил:
– Может быть, мне нравится плавать, просто тогда погода казалась неподходящей.
– Конечно. Ждали, пока угри подрастут.
– Я плаваю уже несколько недель, но до сих пор ни одного не встретил.
– Считайте, что повезло. – Джейн с отвращением поморщилась. – До сих пор помню длинных блестящих червяков – с тех пор как в детстве Джейсон учил меня плавать.
– И что же, с детства вы ни разу не купались в озере? – удивился Берн.
Джейн покачала головой, и он возмущенно посетовал:
– Надо же, не пользоваться таким подарком природы!
– И еще мне непонятно, – продолжила Джейн, спрятав улыбку, – почему человек, который накануне Рождества грубо рычал на жену пастора, проявил христианское милосердие к моему брату, когда тот хватил лишку.
Берн пожал плечами:
– Сам не понимаю, как мог совершить такую оплошность.
– Зарычать на жену пастора?
– Нет, помочь вашему брату. Абсолютно не в моем стиле.
Джейн рассмеялась:
– Даже учитывая случайный характер доброго поступка, кажется странным, что человек, способный одуматься и последовать совету доктора, а потом проявить сочувствие к совершенно незнакомому пьянице, пользуется в деревне столь дурной репутацией, что все считают его разбойником и грабителем.
Берн молчал. Молчал так долго, что сомнений не осталось: шок лишил его дара речи.
– Они так обо мне думают? – спросил он, когда голос наконец вернулся.
Джейн торжественно кивнула.
– Что ж, это многое объясняет.
– Например? – подсказала Джейн.
– Например, почему никто не смотрит мне в глаза – ни в деревне, ни в «Масонском гербе».
– Рычание на жену пастора тоже вряд ли помогает улучшить репутацию.
– Но она же пыталась силой затащить меня в церковь. Да, физической силой, – пожаловался Берн. – Украла трость и уверяла, что молитва поможет.
– А как же насчет грубого обращения с леди Уилтон, когда почтенная дама явилась с приветственной корзинкой – примерно такой же, как эта?
Полный иронии взгляд исчерпывающе объяснил суть конфликта.
– Судя по всему, вы страдаете от острого случая первых впечатлений.
– А что вам известно об этом диагнозе?
– О, известно, что жители Рестона чрезвычайно подвержены первым впечатлениям и не в состоянии от них отказаться. Трудно сосчитать, сколько раз за последнюю неделю мне напомнили, что в пять лет я бегала по площади голышом. – Джейн замолчала и задумчиво провела ладонью по впадине на камне. – Наверное, повзрослеть не суждено. Ну а если это и позволят сделать, то с одним условием: я должна стать точной копией собственной матушки, – печально закончила она.
Можно было ожидать, что собеседник произнесет какую-нибудь банальную фразу, вежливо приглашая пояснить и удовлетворить нездоровое любопытство. Однако мистер Уорт не сказал ни слова и лишь едва заметно придвинулся, словно стараясь успокоить и защитить.
Джейн с доверчивой благодарностью приняла и молчаливое сочувствие, и лаконичную поддержку.
Незаметно для самой себя она наклонилась. Внезапное соприкосновение рук вывело ее из глубокой задумчивости и заставило вернуться к действительности.
– Одно утешает: ваш случай еще хуже моего.
Излишне бодрый тон был призван скрыть реакцию.
– О? – неопределенно произнес Берн и выпрямился.
Джейн отважилась высказать мысль, которая только что пришла в голову и ему. Иначе, как безумной, назвать эту мысль было трудно, и все же отбрасывать не стоило.
– Видите ли, мы с вами оказались в разных ситуациях. Одно дело – навсегда остаться в глазах соседей невинным шаловливым ребенком или церемонной светской дамой, и совсем другое – чувствовать себя отвергнутым местным обществом. Если хотите вернуть расположение и заставить людей забыть о грубом отшельнике, необходимо предпринять радикальные меры.
– Я не собираюсь рассказывать всем, кем был во время войны, – мгновенно нахохлился Берн.
– А я вовсе не это имела в виду. То есть, конечно, отношение изменилось бы мгновенно, но и последствия оказались бы тяжелыми. Думаю, об уединении можно было бы забыть раз и навсегда. Туристы ехали бы к вашему дому сплошным потоком. Мужчины требовали бы дружбы, а женщины…
Джейн слегка порозовела и замолчала.
– А женщины? – подсказал Берн.
– Ну… Синий Ворон имеет особую репутацию… ээ… в отношении женщин.
Мистер Уорт молча осмотрел Джейн с головы до ног, и она едва не провалилась сквозь землю. Надо же было ляпнуть такую глупость!
– Кроме того, вовсе не исключено, что подобная информация лишь убедит местное население в виртуозном владении воровским ремеслом, – медленно заключил он, явно наслаждаясь неловкостью собеседницы.
Предположение удивило.
– Об этом я даже не подумала.
– Потому что все еще считаете мою военную миссию благородной, – мрачно пояснил Берн и неожиданно повернулся, чтобы посмотреть собеседнице в лицо.
Джейн пыталась сохранить невозмутимость, но… Глаза мистера Уорта оказались синими. Синими, как холодная озерная вода.
– Позвольте задать три вопроса, мисс Каммингс.
– Хм? – отсутствующим тоном произнесла Джейн и снова порозовела.
Правда, уже в следующее мгновение заставила себя вернуться к действительности и кивнула в знак согласия.
– Во-первых: на каком основании вы решили, что я хочу изменить собственную репутацию? А что, если независимое существование меня вполне устраивает?
– В таком случае почему вас коробит то обстоятельство, что люди не смотрят вам в глаза? – парировала Джейн и не без гордости заметила, что собеседник пожал плечами, признавая поражение.
– Ответ принят. Во-вторых: какие именно радикальные меры вы предлагаете?
Она лукаво улыбнулась:
– Разумеется, предлагаю доказать, что вы отнюдь не разбойник с большой дороги.
– И для этого?..
– И для этого нам придется поймать настоящего разбойника, – деловито пояснила Джейн.
Было ясно, что предложение заинтересовало, но одновременно и озадачило. Почему? Вполне логичное, разумное решение.
– В таком случае остается вопрос третий и последний. – Берн замолчал; возможно, для того чтобы подчеркнуть важность момента, а может быть, пытаясь собраться с мыслями. – Что вы имеете в виду, говоря «нам»?
– Мистер Уорт, – начала Джейн снисходительным тоном, которому научилась на уроках суровой миссис Хамфри в школе для благородных девиц. – О вашей изощренной проницательности ходят легенды, но в то же время известно, что во время войны вы работали вместе с партнером, который в настоящее время находится в Лондоне. Учитывая мое глубокое знание местной жизни, я вполне могла бы его заменить.
Берн выпрямился и из милого остроумного собеседника сразу превратился в замкнутого, холодного, нелюдимого чужака.
– Пытаетесь проявить заботу, перевоспитать? Не нуждаюсь в опеке, а тем более в женской, – проворчал он.
Губы, которые только что дружески улыбались, решительно сомкнулись.
– Очень хорошо, потому что не намерена опекать еще одного мужчину, – резко отозвалась Джейн.
Темные брови удивленно поднялись:
– Джейн, у вас наверняка найдется тысяча других, более интересных дел.
Удивительно: мистер Уорт впервые отказался от официального обращения и назвал по имени.
– Позвольте уточнить: у меня тысяча обязанностей, и порою хочется от них отвлечься. – Она посмотрела в синие глаза мистера Уорта: – Но нельзя ли спросить, чем заняты вы?
Ответа не последовало. Джейн встала. Держа в одной руке корзинку, другой она привычно собрала подол платья.
– Даю пару дней. Надеюсь, за это время легендарный Синий Ворон придумает не один план разоблачения местного мошенника. Было бы до слез обидно ошибиться.
Молчание продолжалось. Ожидание вызвало бы неловкость, а потому мисс Каммингс сделала предписанный этикетом реверанс и пошла между камнями, оставив мистера Уорта наедине с собственными мыслями.
– Леди Джейн, – окликнул ее джентльмен, едва она оказалась на дорожке.
Джейн обернулась, ожидая вопроса по существу: когда прийти в коттедж или что-нибудь в этом роде.
