Текст книги "Лето для тебя"
Автор книги: Кейт Ноубл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Следовало признать, что пари, заключенное с Филиппой Беннинг около месяца назад, действительно отличалось крайним легкомыслием. Подруги поспорили, кому быстрее удастся очаровать только что вернувшегося в город лорда Бротона. Но ведь Джейн лишь недавно освободилась из заключения и с радостью окунулась в азартную игру, которую была вынуждена оставить год назад. Окунулась и вскоре поняла, что все изменилось: то ли веселая охота утратила долю веселья, то ли сама она стала другой. Трудно сказать, по какой причине беготня по городу в поисках завидного кавалера и престижного приглашения внезапно утратила прежнюю привлекательность.
Все, что раньше казалось захватывающе интересным и важным, теперь выглядело пустой тратой времени. Процесс утратил увлекательность.
– Твои предположения беспочвенны, – высокомерно отмахнулась Джейн. – Причина вовсе не в этом.
– Так в чем же? – с подозрением уточнил Джейсон. – Что ты натворила в деревне?
– Ничего не натворила, – вздохнув, ответила она, но продолжать не стала. Потому что…
Потому что… глупо, конечно. Джейн понимала, что поддается постыдной слабости, и не хотела посвящать в тайну Джейсона. А проблема заключалась в том, что в замке заболела и умерла мама. Там ее похоронили. Джейн постоянно носила в сознании память: вот холл, где мама упала… вот постель, в которой прошли ее последние дни… и теперь, когда мамы не было уже целый год, мысль о возвращении казалась невыносимой. Признаться Джейсону? Ни за что. Брат лишь рассмеется.
– Что бы ни произошло в замке… – попытался убедить ее Джейсон, однако продолжить не успел.
– Послушай меня, Джейсон Каммингс. В замок я не вернусь.
– Кажется, это ты не хочешь меня слушать. Никто не должен видеть отца в Лондоне, а тем более под присмотром, в сопровождении сиделки или опекуна. Подозреваю, что, оберегая гордость отца, ты до сих пор никого не наняла.
– Сейчас уже дело не в гордости: речь идет о здоровье и безопасности.
Джейсон в задумчивости потер подбородок, непроизвольно скопировав характерный жест герцога, и наконец поднял голову.
– Коттедж расположен всего лишь в трех милях от Рестона, – произнес он.
– Коттедж? Рестон? Бог мой, неужели ты собираешься сослать нас в Озерный край? – испуганно воскликнула Джейн.
– Почему бы и нет? Доктор Лоуфорд пользуется непререкаемым авторитетом и практикует неподалеку. Папа сможет беспрепятственно гулять на свежем воздухе…
– Никто не ставит под сомнение его физическое здоровье, – заметила Джейн и добавила неожиданно жалобно: – Но ведь это… Коттедж. Озерный край. Север. Ты готов отправить нас в такую даль?
– А что делать? Ехать в замок ты отказалась. Рядом будет Рестон, а в Рестоне – доктор Лоуфорд. Если потребуются какие-то серьезные меры, до Манчестера и Йорка всего-навсего полдня пути.
– Но ведь у нас еще с полдюжины поместий, – не сдавалась Джейн.
– Отъезд в любое из них вызовет подозрения. А в Коттедж мы ездили каждое лето. Вот и сейчас лето. Никто даже слова не скажет, если ты решишь немного отдохнуть и подышать свежим воздухом.
Черт возьми, как разумно и веско Джейсон умел рассуждать!
– К тому же нравы в тех краях не так строги, как в столице…
– Возможно, для тебя, – недовольно проворчала Джейн.
– А главное, папа всегда любил Озерный край и будет рад снова там очутиться.
Последний аргумент оказался беспроигрышным. Отец действительно с удовольствием проводил время в Коттедже. Небольшое поместье составляло часть маминого приданого и всегда считалось ее домом, но именно на берегу озера герцог забывал о родстве с королевским семейством и становился просто человеком.
Итак, Джейсон знал, что сумел убедить Джейн, но не подозревал, что и сестра его поймала.
– Ты ошибаешься в главном. – Джейн встала, подошла к буфету и поставила пустой бокал. – В том, что никто и слова не скажет, если я внезапно уеду в Озерный край.
– Чистая правда, – подтвердил Джейсон. – В следующем месяце половина города разъедется по поместьям. Ничего страшного, если ты предпочтешь выбраться на свободу немного раньше. – Он пожал плечами. – Я хорошо тебя знаю, сестренка: ты никогда не отказывалась от обязательств и вряд ли изменилась за время моего отсутствия.
Джейн снисходительно посмотрела на брата: уверенный в своем превосходстве, Джейсон удобно развалился в кресле и вытянул ноги.
– Возможно, – с улыбкой заметила они. – Но в твой убедительный монолог вкралась небольшая оговорка.
Брат взглянул недоуменно.
– Да-да, ошибка всего лишь в местоимении: разумеется, следовало сказать не «ты уедешь в Озерный край», а «мы уедем в Озерный край».
Глава 3
– В Коттедж? Ты не ошиблась, Минни?
Виктория Уилтон на мгновение замерла: она стояла, наклонившись, одной рукой поддерживая юбку, чтобы подол не попал в воду, а другой крепко обхватив упрямый кустик мяты. Душистая трава в изобилии росла на берегу реки Бродмилл, неподалеку от особняка Уилтонов, и по просьбе матушки Виктория набрала уже целый букет, чтобы добавить в домашние заготовки. Однако сообщение толстой экономки заставило ее забыть обо всем.
– Нисколько, мисс, – уверенно подтвердила Минни и для пущей убедительности взмахнула рукой. – Мясник услышал новость от домоправительницы коттеджа: та рассказала, что среди ночи прискакал посыльный с письмом. Ему заплатили вдвойне и приказали поспешить.
Минни многозначительно вскинула брови.
Сердце Виктории затрепетало подобно крылышкам колибри, однако взволновала ее вовсе не потраченная сумма.
– О, но ведь это означает, что они скоро сюда приедут!
Мисс Уилтон опустила юбку и провела ладонью по белокурым локонам. Она лишь в прошлом году начала собирать волосы в пучок на затылке и обнаружила, что в жару жить с такой прической легче и приятнее, однако в минуту волнения по детской привычке все еще пыталась намотать локон на палец.
Нет, сейчас следовало убедиться в справедливости предположения и по возможности выяснить подробности.
– Может быть, герцог решил сдать коттедж на лето?
Минни покачала головой.
– Нет, мисс. Домоправительница сказала, что письмо написано рукой леди Джейн! Наконец-то приедет вся семья!
Леди Джейн! О, Виктория так давно не видела леди Джейн – с тех самых пор как ей самой исполнилось тринадцать, а мисс Каммингс – пятнадцать. Дочка лорда Рейна и в то время выглядела безупречно, а уж сейчас и подавно сразит элегантностью: прекрасное образование, столичные наряды, благородные манеры… сама Виктория ни разу не была даже в Манчестере. А что скажет леди Джейн о ее прическе? Такой простой, деревенский стиль…
– Значит, герцог с дочерью решили провести лето на озере, – зачарованно выдохнула Виктория. Наконец-то жителям Рестона будет что обсудить!
– Нет, мисс, – возразила Минни, и девушка взглянула недоуменно.
– Но ведь ты сказала, что…
– Да, мисс. Но приедут не только герцог и леди Джейн: в коттедж собирается вся семья.
Вся семья… значит…
Джейсон.
Мята мгновенно утратила актуальность и оказалась на земле, а сама Виктория высоко подняла намокший подол – жест, недостойный молодой леди, подумала Минни – и помчалась к дому.
– Майкл, Джошуа! – окликнула Виктория младших братьев, мирно игравших в тени раскидистой яблони. – Быстрее бегите за мамой: она пошла к жене пастора.
Мальчики привыкли то и дело выполнять поручения старшей сестры, однако сейчас в ее голосе прозвучала настоящая паника. Оба вскочили и бросились к калитке, однако не успела грязная рука Майкла дотянуться до щеколды, как калитка открылась под нажимом с противоположной стороны.
– Добрый день, мистер Берридж.
Мальчики остановились, чтобы поклониться, как того требовали правила приличия, но тут же проскользнули мимо гостя и помчались дальше.
– Что за спешка?
Доктор Эндрю Берридж озадаченно посмотрел вслед, повернулся к дому и увидел мисс Уилтон – она почему-то тоже бежала со всех ног.
– О, доктор Берридж!
Виктория остановилась, машинально присела в реверансе (хорошие манеры, как и у братьев, вошли в плоть и кровь) и, наконец, улыбнулась. Доктор просил называть его по имени, однако Виктория до сих пор не могла заставить себя переступить порог официальности, хотя мистер Берридж полгода назад приехал в Рестон, чтобы помочь доктору Лоуфорду, и вскоре подружился с отцом. Поначалу сэр Уилтон с подозрением отнесся к наличию в деревне двух врачей, считая подобное излишество претензией на экстравагантность. Однако почтенный пожилой доктор объяснил, что собирается удалиться от дел и хочет мягко и безболезненно познакомить пациентов со своим преемником. Сэр Уилтон счел довод убедительным и принял доктора Берриджа как давно потерянного брата. Молодой врач был на двадцать лет моложе, однако, вскоре выяснилось, что джентльмены окончили один университет, и данное обстоятельство оказалось решающим: сэр Уилтон так любил вспоминать студенческие годы, что едва ли не через день приглашал доктора к обеду. Виктории нередко приходилось сидеть за столом рядом с гостем, так что вскоре и между ними завязались приятные дружеские отношения.
– Мисс Уилтон, что случилось? – В голосе Доктора звучала неподдельная тревога. – Кому-то плохо? Может, принести инструменты и лекарства?
– О, не волнуйтесь, все в порядке. Мальчики побежали за мамой, – слегка задыхаясь, успокоила его раскрасневшаяся Виктория. Тяжело дыша, за спиной молодой госпожи остановилась Минни.
– Минни, и вы тоже? – Доктор окинул экономку подозрительным взглядом. – С какой стати все в этом доме носятся как сумасшедшие?
– Минни, надо срочно найти мои карманные деньги. Простите, доктор. Полагаю, вы пришли, чтобы составить папе компанию во время прогулки? – извинилась Виктория.
– Успею. Может быть, кто-нибудь любезно объяснит, в чем дело? Почему леди Уилтон потребовалось немедленно вернуться домой?
Эндрю схватил ее за руку и не выпускал; только сейчас Виктория поняла, что суета, спешка и всеобщая беготня всерьез обеспокоили обычно невозмутимого и добродушного доктора. Она рассмеялась и радостно сообщила:
– Замечательная новость! В Рестон возвращается Джейсон, и мне срочно необходимо новое платье!
С этими словами, сияя от восторга, мисс Уилтон упорхнула.
Обескураженный гость остался стоять рядом с еще не пришедшей в себя экономкой.
Доктор посмотрел на скромный букет полевых цветов, который так старательно собирал и теперь растерянно сжимал в руке.
– Минни, – наконец негромко произнес он, – будьте добры, объясните: кто такой этот Джейсон?
Глава 4
Джейн всегда считала шантаж чрезвычайно полезным средством достижения цели. Несложный тактический ход позволял получить желаемое без особых усилий и без ущерба для обеих сторон.
Разумеется, никто не смог бы обвинить мисс Каммингс в жестокости: она не стремилась получить чужие деньги, не пыталась никого унизить. И все же в самых крайних случаях маневр оказывался вполне оправданным.
Впрочем, Джейсон скорее всего оспорил бы подобную философию и заявил, что сам то и дело становится жертвой шантажа и вынужден подчиняться воле сестры.
Джейн самодовольно подумала, что так оно и есть, хотя вслух ни за что бы не призналась. Приходилось терпеливо выносить долгий скучный путь в Озерный край, где в разгар светского сезона и поговорить-то толком не с кем. Ехать без сопровождения было бы совсем тоскливо.
Джейн немного наклонилась, отодвинула тяжелую кожаную занавеску и посмотрела в окно. Рядом с экипажем легко и гордо скакал великолепный золотистый конь Мидас, на спине которого сидел мрачный Джейсон.
Что ж, по крайней мере будет знать, что нельзя оставлять сестру в одиночестве там, где хранишь личные вещи, торжествующе подумала Джейн.
Три дня назад брат еще вовсе не собирался уступать.
Джейн сидела за секретером в лондонском доме и писала записки дамам, чьи приглашения была вынуждена отвергнуть. Неловко было перед всеми, но особенно тяжело было разочаровывать Филиппу. Давнее знакомство отличалось чрезвычайно сложной конструкцией и без особого труда делилось на периоды! Подруги встретились в школе, когда Джейн еще была тощей девчонкой, и сразу сблизились. Но в тринадцать лет мисс Каммингс вернулась с каникул преображенной и опьяненной своим новым обликом и состоянием. Отношения сразу изменились. И вот теперь, после нескольких лет разлуки, повзрослев, поумнев и пережив тяжкие утраты, молодые леди вновь стали понимать друг друга.
Каким сложным все-таки оказался переход из отрочества во взрослую жизнь!
Жаль, что рядом не было Джейсона.
– Но я написал это в шестнадцать лет! – Джейсон склонился, сгорая от негодования и изо всех сил пытаясь казаться грозным и опасным.
Джейн не испугалась: улыбнулась и снова занялась письмами.
На поиски хорошей сиделки и на сборы ушло немало времени, так что брат еще не раз пытался оспорить тот метод, которым его принудили сопровождать семью в Озерный край.
– Сразу видно, – невозмутимо подтвердила Джейн. – И почерк, и стиль выдают юношеское чувство.
– Черт возьми, но ведь это мои письма, и ты не имеешь ни малейшего права ими распоряжаться! – ворчал Джейсон.
Джейн, конечно, знала, что ответить, но за три дня бесконечные споры успели надоесть. Джейсон и сам отлично понимал, что если не хотел, чтобы написанные им глупые юношеские письма были обнаружены, то не должен был прятать их в замке Кроу, в своей комнате. Непростительное легкомыслие – оставить столь важную улику между страницами книги об архитектуре эпохи Тюдоров, а книгу завернуть в промасленную ткань и спрятать под половицей, где каждый мог ее найти и перелистать.
Каждый – а особенно неугомонная одинокая сестра, о которой матушка когда-то сказала, что главный ее талант – склонность к проказам.
– Ну же, Джейсон! – Джейн старалась говорить легко и беззаботно. – В юности ты с удовольствием проводил время в Коттедже, и, без сомнения, будешь рад оказаться там снова.
В ответ послышалось глухое угрожающее рычание.
– К тому же, – сестра хитро улыбнулась, – подозреваю, что предполагаемый адресат пламенных писем все еще живет в Рестоне. Не исключено, что вам доведется встретиться вновь.
Никогда в жизни Джейн не предполагала, что собственными глазами увидит привидение, но брат побледнел так, как людям бледнеть не свойственно.
– Нет, – прошелестел он безжизненным, как сухая листва, голосом. – Этого ты знать не можешь.
– Нет? – невинно переспросила Джейн. – Откуда такая уверенность? А я вот не сомневаюсь, что ты писал Пенелопе Уилтон. Конечно, в обращении стоит лишь первая буква – «П», но и золотые кудри, и милая родинка на щеке описаны так щедро, что сомнений не остается. А вот неумеренные комплименты фигуре следует отнести на счет подростковых фантазий – думаю, сейчас ты и сам согласишься, что ни одна из сестер Евы не обладает той гибкостью, какую ты столь страстно живописуешь.
– О Господи! – выдохнул Джейсон, да так бурно, что на письмо к Филиппе шлепнулась огромная клякса. – Пожалуйста, Джейн! Смотри, я уже умоляю! Прошу, позволь не участвовать в поездке. Если я останусь в городе, то вы с отцом сможете выехать немедленно – ведь не надо будет надевать на мебель чехлы и запирать все комнаты. Буду спокойно работать над докладом для исторического общества. Обещаю часто навещать и очень часто писать. Разве не понятно, что так будет гораздо лучше? Ты прекрасно знаешь, что нужно папе и как ему помочь. Пользы от меня все равно мало.
Брат опустился на колени, униженно взывая к жалости и милосердию. Джейн заглянула в родное лицо. Ему, как и ей самой, достались мамины темно-карие глаза и рыжие волосы, но в остальном Джейсон казался точной копией отца: твердый упрямый подбородок, длинный, правильной формы аристократический нос. И лицо, и фигура еще сохранили мальчишескую легкость, хотя бурные возлияния и обильные трапезы во время путешествия по Европе не могли не оставить следа. И все же брат выглядел значительно моложе своих двадцати четырех лет, а сейчас, стоя на коленях, казался уязвимым и беспомощным – настолько, что решимость Джейн поколебалась. Слегка.
– О, Джейсон! – Она сочувственно положила руку на его плечо. – Да, я действительно не представляла, насколько сложным окажется для тебя путешествие на север. Конечно, оставайся в Лондоне.
На лице брата засияла блаженная улыбка. Удивительно! Оказывается, если хотел, он умел быть очаровательным.
– Знал, что ты непременно поймешь. – Джейсон вскочил, чмокнул сестру в щеку и, пританцовывая от радости, направился к двери. – Чарлз и Невилл ждут в клубе. Надо немедленно сообщить им грандиозную новость!
– Отлично, – саркастически отозвалась Джейн. – А я тем временем отошлю твои письма в типографию.
Джейсон остолбенел. Секунду он стоял неподвижно, а потом медленно повернулся и пошел обратно, чтобы заглянуть сестре в глаза.
– Ой, только не смотри так. Подумай сам: ты же всегда мечтал стать известным автором.
Джейсон пунцово покраснел.
– Да-да, как ты недавно сказал? Мы же вместе – ты и я. Разве не так?
Сидя в экипаже и вспоминая разъяренный взгляд брата, Джейн улыбнулась. Даже сейчас он ехал рядом с оскорбленным видом.
Дети лорда Каммингса отправились в ссылку вместе.
Джейн задернула штору и откинулась на бархатную спинку мягкого удобного сиденья. Экипаж плавно покачивался на тугих рессорах. Отец расположился рядом; дочь и специально нанятые опытные сиделки окружили пациента заботой: приготовили пледы на случай холода, воду на случай жажды и целый чемодан успокоительных средств и нюхательных солей на случай недомогания.
Сегодня у больного выдался хороший день. Едва услышав, что сын вернулся домой, он просветлел, а поездку в Озерный край принял с восторгом. Коттедж неизменно оставался его любимым летним пристанищем.
– Я часто говорил твоей маме, что если бы она была мифическим существом, привидением, то я все равно мечтал бы на ней жениться – из-за поместья на берегу озера, – добродушно заметил герцог.
Да, отец пребывал в прекрасном настроении. Вот уже несколько дней разум сохранял активность, и Джейн, как всегда в подобные периоды, позволила себе надеяться на лучшее – вопреки неутешительным прогнозам докторов.
– Но почему же ты сравнивал ее с привидением? – зевнув, спросила Джейн, чтобы поддержать давно знакомую шутку. – Из-за ирландской внешности?
– Нет. Просто она не могла чисто спеть ни одной ноты.
Отец громко расхохотался, чем немало напугал задремавшую сиделку по имени Нэнси Ньютон (слуги в лондонском доме сразу прозвали ее новая няня Нэнси).
– О, простите, миледи! – воскликнула та, расправляя белоснежный крахмальный передник.
Нэнси относилась к числу особенно дисциплинированных людей, для которых жизненная роль строго определена одеждой: леди непременно должна носить красивые платья, вора нетрудно узнать по отрепьям, а сиделке суждено провести жизнь в белом крахмальном переднике – будь то дома, на улице или в дальней дороге.
Нэнси Ньютон трудно было назвать неопытной сиделкой. Почтенная дама средних лет, с аккуратно зачесанными и тщательно заколотыми волосами, она сразу убедила внушительностью рекомендаций: в списке числились только два подопечных, но каждый из них отличался знатностью и благородством и пользовался компетентными услугами больше десятилетия.
– Сначала я работала в детском приюте, миледи, – поведала Нэнси со свойственной ей прямотой, – но со временем поняла, что пожилым пациентам смогу принести больше пользы.
Сиделка оказалась умной, практичной и доброй. Многолетний опыт работы с аристократами позволял не пасовать перед герцогским титулом, а просто и деловито помогать больному сохранить человеческий облик. К тому же ей удавалось чрезвычайно эффективно, с решительностью боевого командира, управлять двумя помощницами. Иными словами, мисс Ньютон оказалась безупречной и незаменимой сиделкой.
Если бы не один-единственный изъян: во сне она громко храпела.
Вот и сейчас Нэнси заботливо поправила на коленях герцога плед, после чего мгновенно задремала и принялась издавать инфернальные звуки.
Лорд Каммингс внимательно посмотрел на почтенную особу, убедился, что та крепко спит, и взял дочь за руку.
– Хочу, чтобы ты знала, – сдержанно, скрывая волнение, заговорил он. – Я счастлив, что могу вернуться на озеро, так что на этот счет не беспокойся.. – Он посмотрел в глаза так, как смотрел раньше: умным, твердым, проницательным взглядом. – Я очень скучал по северному краю и рад, что смогу вновь там побывать… в последний раз.
Герцог устроился поудобнее и закрыл глаза, а вскоре тоже захрапел. Признание поразило. Оказывается, отец сознавал, в каком положении находится, и мужественно принимал новый удар судьбы. А ведь некоторые доктора говорили, что настанет время, когда он даже не сможет понять, что болен.
Джейн не могла решить, что хуже.
С невозмутимым упорством экипаж катил на север. Луга и пастбища сменялись полями, поля граничили с перелесками, и круг замыкался. Хотелось уснуть так же сладко, как спали попутчики. Путешествие утомляло, но Джейн никогда не удавалось задремать в дороге. О чтении и мечтать не приходилось: от напряжения сразу начинала болеть голова. Оставалось только одно: думать.
Уезжать из Лондона ужасно не хотелось. Не хотелось расставаться с подругами – и давними, и новыми; жалко было оставлять блестящие светские гостиные, где велись остроумные беседы, и лишаться музыки и танцев, которыми так радовали балы. А главное, страшно было увозить отца от лучших столичных докторов.
И все же Джейсон не ошибался: отец не захотел бы, чтобы его видели больным. Да и доктор Лоуфорд пользовался всеобщим уважением. На протяжении многих лет он помогал членам семьи и в пустячных недомоганиях, и в серьезных болезнях. К тому же рядом сидела спокойная и уверенная новая няня Нэнси.
И все же не оставляло странное гнетущее чувство: ей казалось, что она едет в заключение… или возвращается в цивилизованное рабство.
«Нечестно и несправедливо», – угрюмо подумала она.
Подумала и решила обидеться: по воле двух мужчин – старого, выжившего из ума, и молодого, но крайне бестолкового, – пришлось покинуть бомонд на пике собственной популярности. Но день за днем экипаж продолжал катить по знакомым дорогам, попутчики мирно похрапывали, и мир постепенно менялся.
Все началось с древнего раскидистого дуба – того самого, который стоял на обочине Северной дороги недалеко от Стаффорда. В детстве Джейн называла дерево чудовищем. Огромное дерево вздымалось над поверхностью земли подобно фурункулу; мох покрывал ствол и ветви зеленым налетом, словно чудовище пыталось слиться с окружающей травой, а листья опадали, как волосы с головы старика. Дуб был таким высоким и толстым, что впечатлительная девочка верила, что это страшный зверь и он заглатывает неосторожных путников и держит их в темнице своего необъятного чрева. И вот однажды мама заметила, как боится дочка, и шепотом успокоила, что дуб никогда их не съест, потому что на самом деле это никакое не чудовище, а замок фей. Проезжая мимо, надо всего лишь приветливо поздороваться, и тогда толстые ветки поднимутся и помашут вслед, желая счастливого пути.
Джейн послушалась и осторожно поклонилась – так, на всякий случай. О чудо! Откуда-то сразу прилетел ветерок, оживил ветки, и дерево приветливо помахало в ответ. Девочка не сдержала радостного восклицания, высунулась в окно и энергично замахала обеими руками. Ветер усилился, и дуб ответил искренне, как доброй знакомой.
С тех самых пор каждый год, даже повзрослев и перестав верить в фей и волшебников, Джейн с детским восторгом почтительно здоровалась с дубом, и огромное дерево обязательно желало счастливого пути: иногда едва заметно, а порою, по воле ветра, не скрывая чувств.
Вот и сейчас, проезжая мимо знакомого великана, Джейн склонила голову в обычном приветствии. Сердце дрогнуло: дуб не остался равнодушным, а высоко поднял узловатые ветви, словно хотел сказать, что все будет хорошо.
Чем дальше на север уводила дорога, тем скромнее вело себя лето. Привычное тепло центральных графств сменилось прохладой. Джейн заранее представляла особенности климата и запаслась теплыми вещами, а вот новая няня Нэнси плохо подготовилась к поездке, и вскоре пришлось отдать сиделке очень дорогую шаль цвета шампанского.
Герцог внимательно посмотрел на мягкую золотистую ткань и заметил, что точно такой же оттенок на рассвете приобретает вода в озере Мерример.
Да, трудно было не согласиться: память нарисовала и поднимающийся из-за холмов яркий солнечный диск, и длинные косые лучи на безупречно гладкой поверхности.
Через некоторое время показался дорожный знак возле деревни Пэлфри: двадцать лет назад столб зацепила тяжело груженная повозка, и с тех пор он стоял, накренившись подобно Пизанской башне, и вместе с чудом архитектуры оспаривал закон всемирного тяготения.
Постоялый двор в городке Стокпорт неизменно славился самыми вкусными на свете медовыми булочками. Пока меняли лошадей, Джейн успела запастись замечательным угощением.
Да, все на этой дороге казалось хорошо знакомым, приятным и даже родным.
Наконец экипаж покорил гору Бридждаун. Как известно, если на вершине слегка приподняться на сиденье и не полениться вытянуть шею, то вдали можно рассмотреть синюю гладь озера, на берегу которого и стоит коттедж. Джейн так старалась, что даже стукнулась головой о потолок.
– Хочешь увидеть воду? – поинтересовался Джейсон, наклонившись в седле. – А мне казалось, что возвращение в Рестон тебя не радует.
– А я и не радуюсь, – ответила Джейн, – просто делать нечего. Эти двое так храпят, что заснуть невозможно.
Джейсон снисходительно и недоверчиво усмехнулся, однако обмануть наблюдательную сестру не смог: он и сам как-то подозрительно привстал в стременах и выпрямился.
Наконец из-за деревьев появилось озеро Мерример и вскоре открылось взору во всем своем неброском очаровании. Название, означавшее «веселая вода», досталось небольшому по меркам Озерного края водоему за его удлиненную и изогнутую форму: в незапамятные времена кому-то показалось, что именно так выглядит улыбка. Правда, Джейсону, в юности отличавшемуся мрачным нравом, казалось, что озеро хмурится, а потому должно называться Сорроумер («печальная вода»). Подобные заявления приводили матушку в ужас. Грусть и печаль никак не вязались ни с обликом озера, ни с настроением жителей деревни Рестон, ни с жизнью самого Коттеджа. Герцогиню радовало все: спокойная прохладная глубина, лениво ласкающие берег мягкие волны, похожие на бриллианты солнечные блики. Безмятежное синее небо смотрелось в воду как в зеркало. Время от времени раздавался плеск весел – единственный звук, которым человек нарушал тишину бесконечного времени.
Во всяком случае, таким видела пейзаж романтично настроенная леди Каммингс.
Коттедж располагался всего лишь в сотне ярдов от берега. Впрочем, привычное скромное название семейного пристанища едва ли можно было считать справедливым: внушительное сооружение насчитывало двадцать шесть спален, три гостиных, бальный зал, утреннюю комнату и библиотеку и располагало всеми возможными удобствами. Джейн попыталась вспомнить, присутствовал ли в отделке фасада мрамор. Нет, кирпич и песчаник показались герцогине материалами, в большей степени соответствующими окружающему пейзажу.
Экипаж остановился у парадного крыльца. Навстречу хозяевам вышли слуги, многие из которых были приняты на работу всего лишь неделю назад, чтобы заполнить вакансии: старики давно ушли на покой. Далее последовали обычные в день приезда дела: надо было разобрать вещи, переодеться и спуститься к ленчу. А, едва встав из-за стола, Джейн сразу потащила брата в гостиную.
Села на диван, сложила руки на коленях и посмотрела в окно.
– Чего мы ждем? – не выдержал Джейсон через три минуты.
Все это время сестра не отводила взгляда от дороги.
– Нашествия.
Джейсон встревожено вскинул голову.
– Нашествия?
Ответ не заставил себя ждать: на холме показался экипаж. Трудно было не догадаться, что едет он прямиком к коттеджу: иных целей поблизости не было.
– Уже успела пригласить гостей? – осведомился Джейсон.
Джейн посмотрела на брата снисходительно, как на малого ребенка.
– Нет, никого не приглашала.
– В таком случае, кто бы это мог быть?
– Готова поспорить, что едет сэр Уилтон собственной персоной: именно он возглавляет местное дворянство. О, смотри-ка: вот еще один экипаж. Наверное, это мистер Морган, мистер Катлер или доктор Лоуфорд. Нет, доктор Лоуфорд скорее всего сейчас занят с больными и вряд ли выкроит время для визита. Да и ездит он верхом.
– Что же теперь с нами будет? – с опаской уточнил Джейсон. – Захват? Оккупация?
– Разумеется. Мы же не были здесь целых пять лет. Вся деревня сгорает от любопытства.
– Но ведь можно немного подождать, пока люди устроятся.
Джейн насмешливо фыркнула:
– Только не в Рестоне.
Джейсон испуганно взглянул в окно: с холма уже спускалась длинная вереница экипажей.
– Все, мне пора. Постарайся не скучать.
Торопливо поцеловав возмущенную сестру в щеку, он повернулся и направился к двери.
– Куда ты собрался?
– Понятия не имею.
– И что же, бросишь меня здесь одну?
– Так точно.
– Но это невозможно! Папа прилег отдохнуть, а ведь сначала встречаются джентльмены, и лишь потом – семьи.
В голосе Джейн звучала мольба.
– Только в случае первого знакомства, – невозмутимо парировал Джейсон и расплылся в улыбке: – А мы давным-давно всех здесь знаем: вспомни, еще в пять лет ты голышом бегала по площади.
– Я же просила никогда не возвращаться к этой истории! – обиженно воскликнула Джейн.
– По-твоему, к нам едут сэр Уилтон, мистер Морган и мистер Катлер, а я готов поспорить, что в экипажах скрываются леди Уилтон с дочерьми, миссис Морган с кучей детей и миссис Катлер с целым выводком.
– Но не могу же я одна принять всю деревню! – взвизгнула Джейн (вообще-то она терпеть не могла визжать, но почему-то так получилось…).
Однако на Джейсона не подействовало даже самое грозное оружие. Брат легкомысленно подмигнул и скрылся за дверью, безжалостно и вероломно оставив мисс Каммингс в одиночестве – в ту самую минуту, когда по дому разнесся грозный стук дверного молотка.
Всего лишь мгновение гнева – и Джейн мужественно собралась с духом и приготовилась встречать гостей. Что ж, пусть на приветствия и разговоры уйдет вся оставшаяся жизнь. Джейсон еще пожалеет об этом дне! И сполна заплатит за то, что увез их с отцом из города и снова бросил на произвол судьбы!
