Текст книги "Лето для тебя"
Автор книги: Кейт Ноубл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Кейт Ноубл
Лето для тебя
Посвящаю жителям Мартин-лейн – прошлым, настоящим и будущим; у каждого из них свое неповторимое лето.
Пролог
Давным-давно, в те далекие времена, когда Англию еще не заковали в асфальт и не изрезали железными дорогами, в графстве Ланкашир была деревенька Рестон, о которой почти никто не знал. Хотя, разумеется, ее обитателям было известно, что существует внешний мир, и они даже принимали участие в его делах: честно платили налоги и храбро сражались в войнах, на которые их посылало правительство. Читали газеты и журналы, чтобы узнать, какие фасоны в моде и какие танцы популярны в столице. И все же жителей деревни Рестон куда больше волновали другие проблемы: ловится ли в этом году форель, уродилась ли тыква и проголосует ли совет общины за новую тропу для коров – напрямик через ферму Морганов, расположенную всего лишь в нескольких милях от Рестона.
Деревня уютно устроилась в окруженной холмами живописной долине, на берегу речки, соединяющей два небольших озера. Наш рассказ пойдет о том из них, которое называлось Мерример и располагалось восточнее. Оно совсем не походило на знаменитые огромные водоемы, неизменно привлекавшие множество туристов, но тем не менее дарило бесчисленные радости местным жителям и радовало своей красотой случайного путника, который сбился с пути и потерял дорогу на юг, к крупным озерам Уиндермер и Конистон-Уотер.
Обитатели Рестона работали и развлекались точно так же, как работают и развлекаются обитатели других деревень; они тоже молились, танцевали, жили, любили… делали все, что свойственно делать людям. Сплетни, как правило, зарождались во время вечеринок, а незнакомые люди неизменно внушали опасение. Все в Рестоне вели себя исключительно вежливо, обходительно, а главное, поступали в полном соответствии с общепринятыми нормами.
Все, кроме одного. Об этом человеке говорили разное: кто-то утверждал, что он герой войны, другие считали вражеским солдатом, трусливо спрятавшимся в безмятежной долине. Его называли и романтиком с одинокой душой, и нелюдимым упрямцем. Однако после первой же встречи все старались обходить стороной дом вдовы Лоу, перешедший по наследству к племяннику. Новый хозяин умел кого угодно обратить в бегство.
Шептались, что этого человека мучают ночные кошмары. Ужасные сны о крови и воде, соли и порохе – от которых он даже кричал. Жуткие звуки далеко разносились над гладью озера, напоминая о страданиях грешных душ на пороге ада.
И все же, каким бы пугающим и неприятным ни казалось таинственное присутствие чужака, стойкие британцы не хотели и не могли уступить страху и сдаться. А потому жители Рестона занимались своими делами и делали вид, что и понятия не имеют о дальнем береге озера Мерример и его одиноком обитателе. Ну а тот, в свою очередь, не замечал соседей. Так и получилось, что деревня Рестон просыпалась, завтракала, работала, обсуждала последние новости, пила чай, танцевала и ложилась спать, стараясь не думать о странном человеке, притаившемся на расстоянии нескольких миль.
Глава 1
Джейн Каммингс, единственная дочь герцога Рейна – троюродного (а может быть, четвероюродного) племянника короля, – пользовалась огромной популярностью на великосветских балах. Сейчас, однако, эта рыжеволосая (но без веснушек) молодая леди оказалась в затруднительном положении.
А винить в недоразумении следовало Филиппу Беннинг.
Вернее, Филиппу Уорт – пора было привыкать к новому имени недавно обретенной подруги. Вот только трудно было сказать, сколько продлится дружба, если Филиппа не перестанет расстраивать Джейн, постоянно провоцируя досадные промахи.
Да, леди Джейн пропустила фигуру танца.
В эту минуту ее можно было принять за статую: она неподвижно стояла в центре просторного бального зала, по случаю свадьбы украшенного бесчисленными букетами разноцветных роз, на каждом из которых красовался белый шелковый бант. Танцующие, столь же яркие, как розы, весело кружились и азартно подпрыгивали в такт музыке, а леди Джейн не могла отвести взгляда от подозрительно знакомой копны волос в противоположном конце зала – ее хозяин стоял у стены и лениво рассматривал публику. Каждый, кто хоть что-нибудь значил в этом мире, приехал отпраздновать перемещение Филиппы из семейства Беннинг в семейство Уорт – проще говоря, свадьбу. Если же учесть, что торжества происходили в Лондоне, в высших кругах знати, а Филиппа неизменно оставалась собой, то нетрудно понять, что пригласила она всех, кто числился в справочнике дворянства «Дебретт». Но как же можно было пригласить его?
Из ступора Джейн вывела неловкая дебютантка: старательно выполняя предписанные кадрилью сложные прыжки и затейливые повороты, мисс налетела на нее, едва не сбив с ног. Последовали взаимные извинения, а по залу тут же пополз шепот. Еще бы! Невероятное событие: леди Каммингс сбилась с шага. Опомнившись, Джейн присоединилась, к партнеру и несколько торопливо, но с обычной грациозной легкостью вернулась в танец.
– Все в порядке? – поинтересовался лорд Тарнбридж своим обычным гнусавым голосом.
– Конечно, милорд. – Джейн мило улыбнулась, отчего лицо серьезного джентльмена мгновенно приобрело пунцовый оттенок. – Просто… не могла отвести глаз от украшений на каминной полке. Сегодня миссис Уорт превзошла саму себя.
Джейн вновь взглянула в конец зала, где располагался увитый золотыми лентами камин, а рядом маячила знакомая высокая фигура, увенчанная пышной шевелюрой. Камин оставался на месте, а вот фигура успела исчезнуть. Молодая леди повернулась и принялась изучать зал за спиной лорда Тарнбриджа. Черт возьми, куда же он пропал?
К счастью для рассудка мисс Каммингс и самолюбия лорда Тарнбриджа, музыка смолкла, а вместе с танцем прекратилось и раздвоение личности. Кавалер повел даму к креслам, вот только двигался он возмутительно медленно. Оказавшись на месте, принялся нудно кланяться, да так долго, что от нетерпения Джейн едва не топнула ногой. Наконец джентльмен завершил поклон, выпрямился, предоставив партнерше шанс ответить небрежным реверансом, и удалился, чтобы пригласить на следующий танец следующую даму, а прежнюю уступить очередному соискателю.
Конечно, если ей хотелось встретить очередного соискателя.
Быстро – насколько позволяли правила приличия и теснота – Джейн пошла по залу, легко, словно рыбка в воде, лавируя в плотной толпе гостей.
Не мог же он ей пригрезиться? Неужели внезапно начались галлюцинации и Джейсон – всего лишь плод ее воспаленного воображения? Он не мог находиться в Лондоне. Просто не мог, и все. Со дня окончания траура и возвращения в общество не прошло и двух месяцев… но сейчас…
Джейн выскользнула в коридор, который, как она надеялась, вел в невыносимо розовую гостиную, – честно говоря, если бы во время подготовки к торжествам подруги не пребывали в состоянии ссоры, Джейн непременно попыталась бы склонить Филиппу к более разнообразным и сдержанным тонам. И все же десертные столы были накрыты в розовой комнате, и именно здесь пухлые матроны поглощали невероятное количество сладкого, испытывая на прочность шнуровку корсетов. Ни один здравомыслящий мужчина сюда заглянуть не мог. Если кто-то по недоразумению и переступал порог, то немедленно ретировался, разочарованный отсутствием молодых леди и испуганный пылким энтузиазмом их матушек. Но, увы, дважды повернув налево, розовой гостиной Джейн так и не нашла. Надеясь выйти в холл, отодвинула портьеру, но… холла за шторой не оказалось.
– Джейн! – воскликнула Филиппа Уорт (урожденная Беннинг), прервав поцелуй и поправляя подозрительно сбившееся платье, в то время как рослый супруг старательно заслонял ее от нескромных глаз. – Что ты здесь делаешь?
– Ищу, где бы спрятаться! – обиженно прошептала мисс Каммингс.
– Прошу прощения, леди Джейн, – любезно извинился Маркус Уорт, – но, как видите, этот альков занят.
Джейн взглянула с такой грустью, что джентльмен невольно улыбнулся.
– Вы женаты уже двенадцать часов. Так неужели нельзя подождать еще два, пока не закончится свадебный банкет? – упрекнула она.
Филиппа и Маркус многозначительно переглянулись.
– Нельзя, – ответил супруг.
– Никак не получается, – ответила супруга.
– И все же придется, – настойчиво заключила Джейн, – потому что я попала в ужасную ситуацию, а виновата во всем ты!
– В чем дело? – встревожилась Филиппа. – Что с тобой стряслось на этот раз?
– Со мной ничего не стряслось, – фыркнула Джейн. – Ты заварила кашу, тебе и расхлебывать!
– Я? – возмущенно воскликнула Филиппа и посмотрела на Маркуса. – Милый, неужели позволишь…
– Дорогая жена, – не дал договорить Маркус и с улыбкой пояснил: – Мне нравится так к тебе обращаться. Так вот, за время недолгого ухаживания я твердо усвоил одно: ни в коем случае нельзя вмешиваться в ваши ссоры.
Филиппа выглядела так, словно собиралась преподать новоиспеченному мужу урок достойного поведения, однако Джейн не дала сказать ни слова.
– Как ты могла его пригласить?
– Кого пригласить? – удивленно уточнила Филиппа, сразу забыв о намерении.
– Джейсона! – ответила Джейн страшным шепотом и заметила, что подруга слегка растерялась.
– Джейсона? Хочешь сказать, что твой… но я не приглашала. Даже не знала, что он в городе. Если бы знала, обязательно внесла бы в список.
– Внесла бы в список?
Джейн уже пылала негодованием.
– Разумеется. В конце концов, он маркиз, – беззаботно подтвердила Филиппа.
– А тебе не приходило в голову, что его присутствие может быть мне неприятно?
– О, прости, – язвительно парировала подруга. – Не осведомилась заранее о твоих предпочтениях. Когда буду планировать свою следующую свадьбу, непременно выясню, кто тебе симпатичен, а кто нет.
Маркус Уорт решил не дожидаться, пока перепалка перерастет в скандал, и тактично вмешался:
– Дорогая, – проворковал он, нежно обняв супругу за плечи, и обратился к сопернице: – Леди Джейн, насколько я понимаю, вы ищете способ незаметно исчезнуть?
Мисс Каммингс кивнула.
– Ваш батюшка сегодня здесь? – спросил Маркус.
Джейн покачала головой:
– Он неважно себя чувствует, и леди Чарлбери любезно согласилась меня сопровождать.
Ответ удивил даже Филиппу. Почтенная особа представляла собой интересный парадокс: вдова средних лет, она дружила со многими из высокопоставленных дам и таким способом принимала активное участие в жизни светского общества, однако приглашения принимала крайне редко. В начале сезона она устроила раут в собственном доме, и подругам посчастливилось побывать среди избранных. Но приехать в дом Филиппы!
– Леди Чарлбери – давняя приятельница отца, – пояснила Джейн, не скрывая гордости.
– Что ж, в таком случае моя дорогая жена скажет патронессе, что у вас разболелась голова и мы отправили вас домой в своем экипаже, – предложил Маркус, возвращая разговор в прежнее русло. – А я тем временем провожу вас к выходу.
Филиппа немедленно согласилась – возможно, в немалой степени потому, что план давал возможность на глазах у всех побеседовать с леди Чарлбери – персоной, обладавшей огромным влиянием.
Она привстала на цыпочки и поцеловала мужа в губы (хотя и прощалась всего лишь на несколько минут). Маркус предложил гостье руку, вышел из алькова и зашагал по многолюдному коридору.
Джентльмен чрезвычайно ловко прокладывал путь себе и своей спутнице, и сумел настолько слиться с толпой, что никто из гостей не остановил его, не пожелал счастья и даже не улыбнулся в знак приветствия – подвиг удивительный и достойный восхищения, особенно если принять во внимание, что события разворачивались на его собственной свадьбе. Очевидно, в полной мере сказались навыки секретной службы в министерстве внутренних дел. Поговаривали, что заслуги героя перед Короной должны быть вознаграждены рыцарским званием. Филиппа решительно отказывалась от комментариев, отчего и любопытство, и сплетни становились еще жарче.
Но Джейн знала тайну: судьбе было угодно сделать ее свидетельницей событий, достойных остросюжетного романа. А отважными участниками успешной операции стали Маркус и его младший брат Берн.
– Налево.
Короткой командой спутник прервал размышления и свернул в тускло освещенный коридор для слуг.
Спустя пару мгновений глаза привыкли к полумраку, и Джейн уверенно направилась в сторону кухни.
– Сюда, – заботливо подсказал джентльмен и нагнулся, чтобы не удариться головой о низкий потолок: Филиппу угораздило выйти замуж за самого высокого человека в Лондоне – конечно, если не считать артистов цирка.
Мисс Каммингс всего лишь на волосок не доросла до среднего роста, а потому, чтобы не отстать от спокойного шага провожатого, была вынуждена торопливо и смешно семенить.
В кухне вовсю кипела работа, и никто не обратил внимания на внезапное появление нового хозяина об руку с дочерью герцога. Маркус перекинулся парой слов с одним из слуг и вывел спутницу в следующий коридор.
– Сейчас окажемся в буфетной, рядом с парадной дверью, – пояснил он.
– Филиппа хранит столовое серебро возле входа? – удивилась Джейн. – Это для того, чтобы ворам было удобнее?
Маркус рассмеялся.
– Нет, столовое серебро хранится в другом, более безопасном месте. А эта комната называется буфетной лишь потому, что там обитает дворецкий – любит прикорнуть в свободную минуту.
Маркус и Филиппа были женаты всего лишь несколько часов; сам собой напрашивался вопрос, когда же мистер Уорт успел познакомиться не только с обычаями дома, но и с тайными коридорами и скрытыми от глаз посторонних укромными уголками. Впрочем, Джейн предпочла благоразумно промолчать, тем более что вскоре оказалась в буфетной.
Шкафов с серебряной посудой здесь действительно не оказалось, зато стояло удобное глубокое кресло, в котором, очевидно, и обитал избалованный слуга. Картину венчала оставленная на подлокотнике книга. Джейн очень хотелось взглянуть на название, однако стремительное движение исключало малейшее отклонение от курса.
– Вот в эту дверь, – Маркус показал вперед, – и налево, к выходу. Экипаж должен стоять возле крыльца.
– Мистер Уорт, – с улыбкой произнесла Джейн, – вы ужасно полезный человек.
Судя по всему, Маркус решил принять двусмысленное высказывание за комплимент: задумавшись на мгновение, склонил голову и улыбнулся в ответ.
– Очень рада, что Филиппа вышла за вас замуж, – продолжила спутница и для убедительности похлопала его по руке. – Надеюсь, вам удастся выжить в экстремальных условиях.
Маркус от души расхохотался, открыл дверь и вывел гостью в холл.
Смеялся молодой супруг так заразительно, что Джейн не удержалась и присоединилась к веселью. Они шли к парадному входу, не глядя по сторонам и не предполагая, что в полумраке может скрываться посторонний.
Неожиданный удар кулаком едва не пришелся Маркусу в челюсть.
Его спасла мгновенная реакция, а выдающийся рост оказался серьезным преимуществом. Джейн не успела даже вскрикнуть, как спутник схватил агрессора, безжалостно заломил ему руки за спину и, не опасаясь привлечь внимание слуг, толкнул к двери в буфетную.
– Господи, Джейсон! – воскликнула Джейн, глядя, как извивается побежденный в руках победителя. – Ты совсем с ума сошел?
– Насколько я понимаю, это и есть тот самый человек, с которым вы так не хотели встречаться? – невозмутимо осведомился Маркус.
– Да, мистер Уорт. Мне так жаль…
– О, замолчи, Джейн! – не дал ей договорить Джейсон и возмущенно потребовал ответа от того, кто продолжал крепко держать его за руки: – Кто вы такой и какого черта делали в этой кладовке вместе с моей сестрой?
Глава 2
– Окончательно лишился рассудка за границей?
Не скрывая раздражения, Джейн торопливо поднялась на широкое крыльцо и вошла в холл расположенного на Гросвенор-сквер фамильного особняка, известного под названием Рейн-Хаус. В окружении мрамора и золоченой лепнины и без того громкий голос отозвался гулким эхом. Джейсон не отставал: возле двери сбросил пальто и шляпу в услужливые руки очень старого и очень строгого дворецкого и последовал за сестрой.
– Напротив. По-моему, я единственный в этой семье, кто еще не утратил способности рассуждать здраво, – возразил он.
Джейн сердито боролась с тесемками на капоре; на щеках пылал пунцовый румянец – верный признак крайнего возмущения.
– Зря снял пальто, – процедила она сквозь стиснутые зубы.
Однако Джейсону хватило трех широких шагов, чтобы оказаться рядом.
– Яведь строго-настрого велел оставаться в замке! Мы бы вместе решили, что делать дальше – после моего возвращения.
– После твоего возвращения? – обиженно воскликнула Джейн. – Но я ждала целый год, а тебя все не было. Так что же мне оставалось делать? Продолжать покорно сидеть в этом полуразрушенном, продуваемом всеми ветрами каменном мешке, пока ты где-то шатался с приятелями? Нет уж, благодарю!
К чести Джейсона, надо заметить, что он смущенно порозовел: яркого румянца не смогли скрыть даже веснушки.
– Я вовсе не шатался, а занимался научными исследованиями. Если бы мама была жива, она бы меня поняла.
К счастью, руки Джейн оказались заняты пуговицами – лишь это обстоятельство избавило брата от пощечины.
– Может быть, мама и смогла бы понять, – язвительно возразила она, – но вот папа не понял.
Прошло уже больше года с тех пор, как они остались втроем. Герцогиня Рейн – круглолицая, заботливая, обожаемая жена и мать, скончалась после внезапно нагрянувшей тяжелой болезни. Доктора решили, что сдало сердце. Нервные спазмы, на которые она нередко жаловалась в минуты усталости, оказались слишком серьезными и привели к безвременному концу.
Когда недомогание проявилось с несомненной ясностью, семейство переехало в замок Кроу – старинное родовое поместье герцогов Рейн. Название, означавшее «воронье гнездо», появилось не только благодаря большим черным птицам, украшавшим старинный герб Рейнов, но и огромному гнезду, которое вороны свили на северной башне еще в четырнадцатом веке. Весной герцогиню похоронили на старинном семейном кладбище, прибавив к длинному ряду надгробий герцогов и герцогинь еще одно. Джейн с болью смотрела на слишком черную землю, на слишком новый и безупречно гладкий могильный камень. Как могло случиться, что мама оказалась здесь, на безмолвном холодном погосте? Она всегда была такой живой, подвижной, разговорчивой! А теперь молча и неподвижно лежала в сырой земле.
Джейн еще не до конца осознала потерю и даже не успела сшить обязательные темные платья, которые предстояло носить в течение целого года траура, как Джейсон объявил, что намерен продолжить прерванное путешествие по Европе… причем немедленно.
– Не смей уезжать! – кричала сестра, кутаясь в старую теплую шаль.
По древнему замку гуляли безжалостные сквозняки, а потому даже в умеренном климате южного графства приходилось держать большой запас теплых вещей.
– Но я должен. Обязан, – лаконично пояснил Джейсон, собирая с письменного стола бумаги и методично распределяя их по толстым кожаным папкам.
В дальнем конце комнаты камердинер командовал небольшой армией лакеев: те складывали в дорожные сундуки лучшие полотняные рубашки и шелковые галстуки из самых дорогих столичных магазинов. Вскоре очередь дошла до сюртуков, смокингов и пальто. Джейсон как раз переживал приступ пижонства, обостренный жизнью за границей.
– Ты же знаешь, что мне предстоит вернуться в историческое общество и представить свою работу.
Вступление в историческое общество, полное название которого звучало как «Общество исторического искусства и архитектуры известного мира», оставалось заветной мечтой Джейсона. К сожалению, благородная цель нередко превращалась в оправдание и отговорку.
– Это же история; она может подождать! – не сдавалась Джейн.
– Не может. Тема моего исследования – ущерб, нанесенный памятникам средневековой архитектуры во время последней военной кампании Бонапарта. Необходимо произвести опись и составить реестр, прежде чем это сделает кто-нибудь другой. Чарлз и Невилл уже в Брюгге.
– Ах да, конечно. Чарлз и Невилл. – Повторяя имена закадычных друзей и соучастников буйных эскапад, Джейн не пожелала скрыть иронию. – С их помощью работа пойдет особенно продуктивно.
Джейсон проявил немалую выдержку и не поддался на провокацию. Чтобы обратить на себя внимание, пришлось подойти и просительно взять брата за руку.
– Пожалуйста, Джейс. – Голос прозвучал искренне и серьезно. – Не оставляй меня одну. Без мамы так непривычно, так странно…
– Ты не одна; здесь отец, – невозмутимо возразил брат.
Джейн вздохнула и впервые высказала вслух тревожное подозрение, которое давно не давало покоя.
– Отец далеко не в лучшей форме.
Джейсон посмотрел сестре в глаза, но тут же обернулся и коротко кивнул камердинеру. Верный слуга все понял и повел лакеев к выходу.
– С ним все в порядке, – заверил брат, едва свидетели удалились.
– Нет, не в порядке, и ты сам прекрасно это понимаешь, – продолжала настаивать Джейн.
Брат на мгновение задумался, и молчание лишь подтвердило справедливость ее слов: он знал горькую правду, хотя и отказывался признавать неизбежное.
– Он… он просто слишком глубоко погрузился в траур. Скоро разум возобладает.
К сожалению, уверенность основывалась лишь на самообмане.
Герцог Рейн был гордым человеком. В первую очередь он гордился двумя своими детьми, но и собственные умственные способности представляли достойный повод. Так, например, число «пи» он с легкостью, без ручки и бумаги, называл до пятидесятого знака после запятой. Знал каждую птицу в округе, причем помнил не только общепринятое английское название, но и латинский научный термин. В последнее время, однако, в памяти начали случаться неприятные провалы. Герцог не мог вспомнить, как зовут экономку, которая поступила на службу еще до рождения Джейн. Забыл, что Англия уже не воюет с Францией. Конечно, дети могли бы объяснить неприятные явления горем утраты, потерей любимой жены… если бы симптомы не проявились еще при жизни герцогини. А после переезда в замок Кроу неприятные явления усугублялись с каждым днем.
– Давай хотя бы отвезем отца в Лондон и покажем врачам, – предложила Джейн, однако брат лишь сердито отмахнулся.
– Ни в коем случае! – с жаром возразил он. – Он не захочет, чтобы кто-нибудь узнал о… временной слабости. – Джейсон собрал оставшиеся на столе бумаги. – Деревня, свежий воздух – вот что сейчас необходимо. Твой дебютный сезон доставил столько переживаний, что недолго и умом повредиться.
Джейн покраснела, а в глазах появились слезы.
– Так нечестно.
Джейсон посмотрел на сестру и понял, что дал маху.
– Прости. – Он подошел и обнял ее за плечи. – Не надо было этого говорить. И все же в Лондон ехать нельзя. По давней традиции семья герцога Рейна должна провести время траура здесь, в замке Кроу – в старинном родовом поместье. Так было всегда.
– Но ведь и ты член семьи, – резонно заметила Джейн.
– Я скоро вернусь, – пообещал Джейсон, похлопав сестру по плечу. – И тогда, если проблема не разрешится, вместе подумаем, что делать дальше. А до тех пор оставайся здесь и присматривай за отцом. – Брат посмотрел в глаза так же серьезно и требовательно, как делал это в детстве, когда заклинал не говорить гувернантке, что посадил на ее стул лягушку. – Поверь, сестренка, мысленно я с тобой.
Ничего не оставалось делать, как молча кивнуть в знак покорности, проводить брата до ворот и помахать на прощание. И ждать.
Ожидание затянулось.
Поначалу Джейсон писал часто, однако время шло и письма приходили все реже и реже, пока не иссякли окончательно.
Джейн не волновалась; она отлично понимала причину молчания. Брат мог собираться за границу, искреннее веря в высокую цель поездки, однако искушения вольной жизни на континенте наверняка оказались сильнее благих намерений. Кроме того, ее письма благополучно доходили (во всяком случае, их не возвращали за отсутствием адресата), из чего следовало, что названный адресат пока еще имел возможность заплатить пенс за доставку. Нет, особой проблемы Джейн не видела – примерно так же, как не видела проблемы в пересоленном супе: неприятно, но не повод для глобального конфликта. В конце концов, каждый переживает горе по-своему. Джейсон скоро вернется.
Он обещал.
Очень не хотелось признавать собственное одиночество, и все же, кроме самой Джейн, никто в доме не замечал отсутствия молодого господина. Возможно, слуги что-то обсуждали между собой, но ей не говорили ни слова. А отец так глубоко погрузился в печаль, что ни разу не вспомнил о сыне. Более того, он даже не понял, что Джейсона нет рядом.
Во всяком случае, так казалось Джейн.
Однажды утром, кутаясь в шаль, мисс Каммингс спустилась вниз, в столовую. Уже миновало Рождество, и за окном уныло моросил мелкий холодный дождь. Летом и осенью то и дело приезжали люди: соседи и арендаторы считали своим долгом выразить соболезнование. Но с наступлением зимы визиты прекратились: никому не хотелось высовывать нос из дома. Если одинокое деревенское существование и могло кого-то утешить, то только не Джейн. Она мечтала о Лондоне, о зимнем светском сезоне, о встречах и разговорах, а вместо этого приходилось тосковать в полном одиночестве и забвении. Однако эгоистичное малодушие – верный признак уныния, а поддаваться унынию, как известно, грешно. Тем более что они с отцом всегда поддерживали друг друга. Однако в это темное утро отец к завтраку не вышел.
Джейн в тревоге отправилась на поиски и обнаружила герцога возле открытой входной двери: тот ожидал возвращения лакея, которого послал за почтой.
– Должно прийти письмо от Джейсона, милая, – пояснил лорд Каммингс, дрожа от холода.
Дождь успел насквозь промочить и его самого, и толстый персидский ковер на полу.
– Но последнее мы получили всего лишь пару недель назад, – успокоила Джейн, не веря собственным словам. – Вряд ли стоит ожидать, что он будет писать каждый день. Давай закроем дверь, на улице так холодно и сыро.
– Прошло уже пять недель. Пять! – возразил герцог.
Оказывается, он не пропускал ни дня.
– В такую погоду почта нередко запаздывает, – начала искать оправдания Джейн.
Отец нетерпеливо покачал головой.
– Я приказал ему писать каждую неделю, дорогая. Если мальчик хочет достойно поступить в Оксфорд, то в Итоне должен учиться безупречно! Мне необходимы исчерпывающие сведения об оценках и отзывах преподавателей…
Монолог продолжался, но Джейн словно мгновенно оглохла. Мир погрузился в зловещую тишину.
Она с ужасом поняла, что герцог считает сына подростком, а ее принимает за…
– Джейн тоже скоро предстоит уехать в пансион, милая, – предупредил лорд Каммингс. – Образование детей необходимо строго контролировать.
В этот момент Джейн поняла, что состояние отца значительно хуже, чем казалось со стороны.
Однако, когда в гостиной лондонского дома Джейн рассказала о печальном открытии брату, Джейсон лишь молча подошел к столу и налил два бокала бренди.
Протянул один сестре, и она тихо заметила:
– Леди не пьют бренди.
– Ну и что? – коротко ответил Джейсон, уселся в кресло возле камина и одним глотком осушил бокал.
Джейн с опаской посмотрела на густой янтарный напиток и осторожно пригубила. Бренди обжигал.
– Прежде чем поехать за тобой на бал к Беннингам, я сначала заглянул в клуб. Кстати, какого черта ты делала на свадьбе Филиппы Беннинг? Вы же терпеть друг друга не можете.
– Ты слишком долго отсутствовал, – сухо возразила Джейн. – Жизнь меняется.
Джейсон пропустил колкость мимо ушей, предпочитая следовать собственным мыслям.
– В клубе никто не задал тех вопросов; которых можно было бы ожидать, вернувшись из дальних странствий. Никто не спросил, понравилось ли мне за границей и как дела в Европе. Нет, всех интересовало только одно: как поживает мой отец.
Джейн на мгновение замерла.
– Вполне естественный интерес, – попыталась оправдаться она.
– Нет, ты, должно быть, не поняла. Этот вопрос задавали все, кого довелось встретить.
Джейн допила бренди.
– Нельзя было приезжать в Лондон. – Джейсон сел прямо, как будто хотел подчеркнуть серьезность разговора. – Отец – гордый человек. Что он почувствовал бы, узнав, что герцогский титул запятнан слухами о потере рассудка? А ведь он троюродный племянник короля!
– Мне всегда казалось, что четвероюродный, – поправила Джейн.
– Какая разница? Сумасшедший король, сумасшедший герцог – люди решат, что весь род прогнил насквозь.
– Папа не сумасшедший! – горячо воскликнула Джейн. – Да и что, по-твоему, мне оставалось делать?
– Только не притворяйся, что не ухватилась за первую же возможность вернуться к началу светского сезона! Не успел закончиться год траура по матушке, как всем известная молодая леди примчалась в столицу.
– Но в замке мы были совсем одни! – пыталась оправдаться Джейн. – Каждое второе воскресенье у слуг выходной, и я не знала, куда деваться от страха. Если у отца выдавался хороший день, то все было в порядке, но беда в том, что плохие дни случались все чаще и чаще, и… Я не могла оставаться с ним наедине.
– Почему? Неужели отец ведет себя буйно? Он опасен?
Джейсон не на шутку встревожился.
– Нет, – честно ответила Джейн и с радостью отметила, что брат вздохнул с облегчением. – Но он все чаще… путается.
Джейсон долго молчал, а потом наконец спросил:
– Что сказал доктор?
Джейн вздохнула.
– Говорят они много, но ничего конкретного. Винят возраст, наследственность…
– Они? – с тревогой переспросил Джейсон. – Так скольких же ты приглашала?
Джейн не посчитала нужным ответить и продолжила:
– Все сходятся в одном: герцогу становится хуже, и необходим постоянный уход.
Джейсон на миг задумался.
– Что ж, значит, обеспечим постоянный уход.
Впервые за весь вечер – а если честно, то за весь год – Джейн позволила себе расслабиться. Брат все-таки осознал серьезность ситуации и согласился снять с ее плеч хотя бы часть ужасного тяжкого груза.
– Завтра же разошли письма по всем агентствам, – деловито распорядился Джейсон. – Найми столько помощников, сколько сочтешь нужным, однако выбери тех, кто способен держать язык за зубами и имеет возможность покинуть Лондон.
– Покинуть город?
Джейн снова напряженно выпрямилась.
– Тебе придется отвезти отца обратно в замок, – безапелляционно заявил Джейсон. – Отныне ты будешь не одна, а потому сможешь…
Продолжения Джейн не слышала, потому что перед глазами поплыли разноцветные круги: оказалось, что брат так ничего и не понял.
– Джейсон, – произнесла она как можно спокойнее, призывая на помощь остатки самообладания. – В замок я больше не вернусь.
– Значит, собираешься и впредь кружить по Лондону в надежде заманить в сети какого-нибудь завалящего маркиза? – ядовито осведомился Джейсон, и Джейн тут же залилась краской. – Думаешь, я еще не успел услышать о твоих подвигах? А как насчет небольшого пари относительно руки и сердца этого напыщенного сэра Бротона?
