Текст книги "Последний из медоваров"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Если... – тихо подала голос мадемуазель из Дултара, – если надо пойти... я готова...

Джон вздрогнул. Покачал головой ей, а мне шепнул:

– Какой дурак назвал ее Франсуазой?..

Верно. Если мы столкнемся с солдатами, им лучше не давать лишних поводов для вопросов...

А мы явно с ними вот-вот столкнемся.

– Мадемуазель, – сказал я девушке, – теперь вы будете "мисс". И не Франсуаза...

– Френсис, – подсказал Джон. – Френ. Дети, называйте ее Френ.

– Но почему?.. – удивилась та.

Джон сжал губы.

– Пожалуйста, Френ. Это важно.

– Я ведь... – обратилась девушка к детям, – не знаю, почему меня в замке все называли мадемуазель, только мне нравилось. Эдна говорила, в память о моем отце... Но я его не знаю.

Спохватилась, глядя на своего обожаемого гусельника:

– Но раз Джон просит, я согласна.

И улыбнулась, хлопая ресницами, как ягненок. Джон с одобрительным кивком вздохнул и обернулся ко мне:

– Думаешь, Фергюссон рядом?

Я пожал плечами:

– Если англичане подобрали тартан, скажем, чтобы согреться, то почему бросили его? Они не могли знать, когда и где мы пройдем. МакДауэллы были весьма осторожны на дороге в Дултар. Никто не знал, сколько мы там пробудем. Для троих английских солдат без лошадей, без экипировки сидеть в лесу... маловероятно. Я ожидал, что Фергюссон вернется в деревню за лошадьми и отправится прямо в Камбрию, и опасаться его следует уже там. Однако, совпадение, что они побывали здесь, так близко от места от нашей стоянки... просто ли совпадение?.. А если они и вправду смогли проследить за нами, то почему не напали?..

Я почесал в бороде. Джон смотрел на меня с восхищением. Постойте... с восхищением? Или я опять ее молчания не умею истолковать?

– Ты говоришь, как сыщик, – сказала она. Восхищение. Надо же. Не ошибся.

Восхищение. Хм.

– Будто грамотный, – улыбнулась она, качая головой.

– А с чего ты взяла, что нет? – возразил я, и что-то внутри ёкнуло досадой.

Теперь на ее лице расцвело изумление. Ладно, некогда мне читать лица гусельника Джона.

– Я пошел, – сказал я.

– Ты же знаешь... – грозно свел брови Джон, – если посмеешь куда-то вляпаться, я из-под земли тебя достану и... побью.

Более трогательного напутствия я не слышал. Я поднял с земли неиспользованную в дрова толстую ветку и сунул ей в ладони.

– Если что случится, колоти по дереву и кричи, что есть силы. Мы придем.

Было опасно оставлять детей на Джона. Сердце мое болезненно сжалось, когда я последний раз посмотрел в ее моховые глаза. Но у нас нет выбора.

И я просто потрепал ее по плечу.

***Терри

Я ворочался на боку. Рони спала в своем тартане, счастливая по самую макушку. А мне не спалось. Пастух Тэм ничего не нашел. Никаких следов Фергюссона, кроме потерянного килта. Но он прав... зачем бросать теплый плед посреди леса, когда на носу Самайн..? И почему именно там, где заночевали мы?

Джон предположил, что это совпадение. Потому что тут недалеко мост и дорога.

Пастух не возразил.

Я задал вопрос про брошенный килт.

Зачем. Этот вопрос стучал в голове, как дятел.

У гусельника опять же была версия – ввиду запрета о тартане. И Тэм снова не сказал ни "да", ни "нет".

Меня заверили, чтоб я не переживал – сегодня ничего не случится. Вернее, сказал Джон. А Тэм кивнул. На сей раз. И отправили спать. Сами тоже улеглись. Джон улегся. А Тэм подбрасывал дрова, ходил, сидел, снова ходил... Я не знал, верить им или нет.

И не очень-то верил.

Всю ночь нас стерег Адар.

Когда пастух заметил, что я не сплю, он тихо присел рядом и спросил:

– Читать умеешь?

Я кивнул. Попробуй расчитай рецепты, если...

– Научи меня. Только держи это в тайне, хорошо?

Я снова кивнул. Не знаю, как это связано с солдатами, но... Потом я провалился таки в душный беспокойный сон.

С рассветом мы затушили тлеющий костер и засыпали пепел землей, чтобы никаких следов не оставалось.

Шли молча. Невыспавшимися выглядели все, хотя Джон и Тэм храбрились и были довольно веселы. Пастух – весел... Совершенно неестественно, от чего мне делалось еще тревожнее.

Я постоянно оглядывался по сторонам. Тэм вел нас через лес. Сказал, что "так безопаснее и короче". Ветки голых в большинстве своем деревьев казались хищными руками, что пытались нас схватить за волосы или края одежды, шорох убегающих редких мелких зверьков то и дело заставлял вздрагивать.

Даже Франсу... Френ притихла, пусть и не зная, чего опасаемся мы.

Рони вовсе не носилась с ветром, как вчера. С тех пор, как нашелся тартан, она затихла и не смеялась, и даже глупостей очередных не говорила. Мне захотелось ее ободрить, но что я мог сказать?..

***Рони

Плед приятно грел. Напоминал о доме. Пах папиным табаком. С ним я вдруг поняла, что соскучилась... По маме, Айли, папе, дяде Хэмишу, бабке Хелене... Дому, где все было обычно и понятно...

Сжала дудочку в кармане. Она меня всегда утешала. Гладкая, с дырочками... Раз, два, три... – начала я пересчитывать их пальцем по привычке.

Сегодня туман. Мокро, холодно, мрачно. Вот-вот выскочит из-за дерева капитан Фергюссон с пистолетом, и я никогда больше не увижу маму...

Я не плакала, но слезы стояли в глазах, как второй туман.

Вдруг мне на голову опустилось что-то мягкое, и глаза утонули в... берете Джона. Я задрала голову, чтобы увидеть, то происходит.

– Выше нос, эльфенок, – подмигнул мне Джон там, вверху. – Все будет хорошо.

Я ухватилась за его руку.

– Правда?..

Джон закивал с улыбкой. Уверенной и доброй. Я перестала обижаться за вчерашнее. Он всегда был красивый и добрый, это точно. Может, он и прав про ветер...

Мы вышли на опушку. Деревья наконец расступились. Дорога.

– Вот мы и пришли, – ткнул Джон пальцем вперед. Дорога петлей убегала в туман, а где-то в нем что-то серело, в небо уходил столб дыма. – Вот и .. зеленая лощина*.

Джон вздохнул тяжело, а я подумала: какая же она зеленая?

* Зеленая лощина – одна из возможных версий этимологии названия «Глазго». Далее во избежание ненужных исторических совпадений будет именоваться дословной транслитерацией – Гринхолоу.

***

Глава 26

***Тэм

– Джонни, но почему Зеленая Лощина? – заинтересовалась Фра...гм. Френ.

Гусельница пропустила мимо ушей панибратство Дултарской воспитанницы. Вот и молодец.

– Серый город табака и батиста, – отвечала она, – не всегда был серым. До пожара, после которого бургомистр приказал отстраивать дома в камне, постройки были деревянными, путники останавливались здесь редко, было вполне себе зелено и тихо... Почти как у вас в Нагорье, – с улыбкой щелкнула она заслушавшуюся Рони по носу. Остаток улыбки перепал Френ, и та прямо таки растаяла, как свечка из бараньего жира. – Теперь же... Мыловарни, текстильные фабрики, металлургические заводы, верфь, заморские торговцы, постоянная суета – таков удел Гринхолоу.

– Красивая история, – одобрила Рони. – Но грустная. Лучше бы и осталось как у нас.

– Таков прогресс, – пожала плечами гусельница. – А теперь, – она потрепала по голове довольную Рони, Терри – медовар мрачно возмутился такому рукоприкладству -, и озадаченную этим жестом Френ, – будьте умницами... А нам с дядей Тэмом надо поговорить.

И красноречиво посмотрела на меня, кивая в кусты. Я тряхнул головой. Что она имеет в виду?

– Тэм... – кашлянула она нетерпеливо, – поговорим?

И сползла с дороги в заросли. Мне ничего не оставалось, как последовать за нею.

Джон остановился в ближайшей укромной низине и резво развернулся ко мне. Веселья на его лице как ни бывало.

– Ты бывал в городе? – сложила она руки на груди, требуя ответа. Мандолина тренькнула, зацепившись за куст.

Нет. Почему-то признавать это было досадно.

– Зачем тебе? – посему решил я задать вопрос в ответ.

– Так я и думала, не был... – все поняла гусельница и заходила туда-сюда. Шибко она умная. Резко остановилась и глянула на меня: – Какой у тебя план?

– План?

Джон досадливо щелкнул пальцами.

– Ну, конечно... Ты ничего и не придумывал, а я после вчерашнего решила тебе довериться!

Я уже зарубил на носу: когда она строит трагедии на песке, значит, чего-то боится до смерти.

– Джон, – я старался говорить как можно мягче, словно она – отбившаяся от стада ярка*, запутавшаяся в колючках. – Чего ты боишься?

Пигалица взглянула мне в глаза с вызовом.

– Ничего я не боюсь!

Я покачал головой.

– Тогда бы ты вела себя иначе. Я понимаю – Фергюссон с пледом, теперь еще Френ. Но здесь что-то другое.

Пигалица прищурилась недоверчиво, но не перебивала.

– Что-то в городе, верно? Ты отсюда сбежала?

Джон кивнул с открытым ртом, не сводя с меня глаз. Умильно. И как все просто. Мне захотелось хмыкнуть. Но тогда вся работа пойдет насмарку.

Я копался в памяти и наконец выудил имя.

– Одли?

Губы Джона задрожали. Девушка закивала отчаянно и почти глотая слезы.

И та история с Брессом в замке. Что за скотина. Этот Одли еще и искал ее до самого Мэрибурга.

Я несмело коснулся ее плеча.

– Он... если он меня поймает, я попаду в тюрьму... – быстро заговорил Джон, опуская голову. – Он со злости... пустил слух, что я воровка. Конечно, любой суд поверит слову эсквайра, уважаемого торговца. А кто я такая... Вроде я теперь менестрель, да и прошло уже полгода, никаких гарантий, что снова встретимся, а... Все равно страшно...

Она дошла почти до самого конца, ничего не сказав. Напевая песни, отмахиваясь от Френ, подбадривая Рони и Терри. Отважная маленькая душа. Я привлек гусельницу к себе и обнял, а она спрятала лицо у меня на груди.

* Ярка – молодая, еще не ягнившаяся овца.

***Джон

Руки у Тэма были большие и теплые. Впрочем... я уже знала, какие они. Не в первый раз они пришли мне на помощь, а я... начала привыкать, что они всегда рядом. Так быть не должно, Джен Вудли. Ты решила быть независимой.

Еще немного.

Слезы текли и текли, и на сердце становилось легче.

– В городе... мы будем бросаться в глаза, понимаешь? – просипела я.

Совершенно потеряла лицо, расхныкавшись перед ним.

Но было так хорошо. Пусть и всего на мгновение.

Тэм кивнул. Я уже привыкла, что говорит он мало. Только необходимое. Хотя вчера выдал...

– Я не планировал ничего, кроме как доставить Френ на корабль, – сказал он негромко. Где-то мне в макушку. – И идти дальше.

– Мы не можем пройти через город, как через лес... Нужно где-то остановиться на ночлег, поесть. Корабль, на который посадить Френ до материка, не найти слишком быстро, да и зима на носу. Будет нужно время. Нас ищут солдаты. Раз они шли по этой дороге, то и в Гринхолоу...

– ...не могли не раздать ориентировок. Да, – продолжил мою мысль тролль. Спокойный, как скала. И неожиданно смекалистый. Какие слова знает. "Ориентировки"!

– Твоя борода бросается в глаза. Я менестрель с мандолиной. Дети. Конечно, они про Френ им неизвестно, и все же, у нее тоже своя история, и не лучшая...

– Что ты предложишь? – спросил тролль. И разжал руки. Сделалось как-то холодно... И пусто. Но это облегчало деловые переговоры. Без лишних сентиментальностей.

– У меня в городе есть... знакомые. Сначала пойду я и все для вас приготовлю. А потом вернусь за вами, и мы проберемся в убежище.

Тролль посмотрел на меня, прищурив один глаз.

– Что? – беспокойно спросила я.

– А я ведь не говорил, что не был в городе, – хитро ответил он.

Что я, совсем ку-ку, что ли.

– Но ведь не был? – пожала я плечами дурашливо.

– Не был, – улыбнулся он. – Я сбрею бороду.

Вот те на. Любопытно на него будет глянуть без бороды. Ладно, коровьи нежности в сторону.

– И ты не пойдешь одна, – добавил тролль.

– Сбрить – это ж не бухты-барахты... – растерялась я его боевому духу.

– Не я. Возьми кого-то из детей. Мы подождем вас здесь.

Я закусила губу. Конечно.

– Лучше всего было бы взять Терри, – сказала я. – Но нельзя.

– Нельзя, – согласился Тэм.

– Рони слишком мала... Френ?

– Ее не знают и не ожидают., – тролль кивнул, словно утверждая мой план в собственной голове. – Юноша с девушкой не вызовет подозрений. Справишься?

Я задержалась с ответом, заглядываясь на его спрятанную в черной бороде улыбку. Добрую. Мурашки поползли по спине, какую добрую. Джен... Возьми себя в руки, что происходит?..

Я кивнула. Не в силах сдержать ответную улыбку.

– Справлюсь.

Куда я денусь. После этих объятий... разве я могу подвести? Да и Боб Одли, может, за полгода все же забыл обо мне?..

***Рони

Я и радовалась, и грустила. Радовалась, потому что Джон пошел в город зеленой лощины вместе с Френ. Значит, он наконец взялся за ум и думает о любви, как и положено менестрелю. А грустила потому, что все еще был туман, потому что я осталась одна. Тэм и Терри – не в счет. Без Джона делается холодно и тоскливо, и думается только об огне в нашем домашнем камельке.

Я сидела, замотавшись в папин килт, и перебирала дырки на дудочке. Джонов берет наползал на глаза, но напоминал о его обещании.

"Сегодня вечером ты будешь пить теплое молоко, Рони. И спать в теплой постельке".

Я ему верила. И хотела быть смелой ради Джона...

И поэтому приложила дудочку к губам. Попробую выучить песню о вересковом меде.

***Терри

– Нет. Т-е-р-р-у-с, – поправил я Тэма. – Последняя буква ведь та же, что в «Томас». Смотрите.

И я ткнул палкой в предыдущую надпись. Тэм, скорчившись в своих штанах, обрезав ножницами из тюка бороду покороче, впившись глазами в наши каряки на земле... Сегодня он был веселым и бодрым, вчера – первый раз рассмеялся. Пугает.

А с другой стороны – с ним рядом становилось интересно. Жить.

– Т-е-р-р-у-с, – послушно повторил пастух. – Теперь напиши Джон, – и добавил вдруг поспешно: – И еще Рона. И Френ.

– Слишком много будет на первый раз, – покачал я головой. – Хватит наших имен.

Папа тоже меня не сразу всему научил. Говорил, что сказать можно много, но "я не все могу вместить". Я сердился... Но иначе бы не запомнил. Не научился. Сейчас же с закрытыми глазами определю готовность солода.

Я стер с земли оба имени. Написал "Террус".

– Прочтите, – потребовал я.

Тэм нахмурил лоб и почесал подбородок. Но потом возрадовался, заметив, что "р" повторяется дважды.

– Террус, – победно ткнул он пальцем.

– Это было просто, – снисходительно оценил я. – А теперь... я спутаю буквы. А вы напишете имя полностью.

Так мы провозились до сумерек, пока еще что-то можно было видеть. Рони на своем пригорке так привычно дудела мелодию, смутно мне знакомую, а Адар привалился к ее боку и, похоже, был вполне доволен жизнью. Лютня Джона лежала рядом, где он ее и оставил.

– Кошачье время пришло, – вынырнув из мира грамоты, Тэм только сейчас с удивлением заметил упавший на нас вечер.

Выпрямил спину и всмотрелся в долину. Туман слегка рассеялся и было видно, как в синей мгле слабо светятся цепочками слабые огоньки вдали, и блестит вода.

Таинственный город батиста и табака, зеленая лощина, Гринхолоу, как представил нам ее Джон.

Он обещал нам сегодня хороший ужин.

***

Примечание автора.

Пока есть настроение на исторические справки... кое-что расскажу. Представляя, как Тэм смотрит на слабо светящийся вечерний город, я подумала: это нам привычно, что город ночью светится, а как было, скажем, в 18 веке, которого мы касаемся? И нашла интересности.

Оказывается, первая система уличного регулярного освещения была придумана в Амстердаме, начала она действовать с 1669 года и просуществовала 171 год. Освещали город масляными лампами, чтобы прохожие не падали по ночам в каналы – перила были далеко не везде (и так до наших дней, насколько я помню свое путешествие пару лет назад). В общем, опасно было по ночам болтаться в Амстердаме в 17 веке:) Идею быстро расхватали по соседним странам и дальше. При Петре Великом дошло и до России, в 1723 году и в Петербурге – на Невском – установили масляные фонари. Но – подумайте только, кто эту идею подал. К тому же, не только подал, а и в жизнь претворил, и «управляющим уличного освещения» сделался. Кто? Наш брат, творческий человек, художник Ян ван дер Хейден. Мне приглянулись его пейзажи (кстати, рисовал он просто для души, а по жизни занимался технологиями пожаротушения).

До следующих встреч:)

Глава 27

***Джон

Через трущобные окраины мы продвигались молча. Только настало время объясниться, как бы я ни хотела потянуть время.

И вот, миновав бедняцкий квартал, где и ступить было страшно, где Френ белела и зеленела, и жалась ко мне в поисках защиты от сального взгляда какого-нибудь пьяницы или угрожающего лая голодного пса... Я бы тоже жалась, но оставалось мне лишь шагать уверенно, держа ее за руку, как и полагается юноше, провожающему девицу.

...мы наконец добрались до рабочего района.

– Френ, – остановилась я и, все еще держа девушку за ладонь, накрыла ее второй рукой. Перебор, да? За спиной мадемуазели щерились окна мыловаренного завода.

Она встрепенулась и начала пускать на меня светлые взгляды из-под ресниц.

– Ты замечательная девушка, я... уверен, – сообщила я. Конечно, легче было бы просто признаться, что я женщина, но... если всем разбалтывать тайну, то это уже не тайна. – Я с удовольствием буду твоим другом. Но ничего другого не получится. Понимаешь?

Френ захлопала ресницами. На них начали цепляться слезы.

– О, нет... – заторопилась я. – Не плачь, пожалуйста! Я... мое сердце занято, понимаешь? Музыкой. Приключениями... – я молола все, что лезло в голову, только чтобы уболтать принцевскую дочку. – В ней нет места любви.

Что ж, в целом, я говорила то, что думала.

– Поэтому... не трать на меня время, хорошо? – снова сжала я ее ладони и заставила посмотреть себе в глаза. Френ закусила губу и кивала. Хотя... понимаю. Для нее все равно это обидно, и ничего не попишешь. Ничего. Юность – самое время разбивать идеалы. Переживет, как все переживают. Лучше поздно, чем никогда, а все же вовремя – куда лучше, чем поздно.

Я тихонько отпустила ее руки.

– Договорились? Мир, правда? – я настойчиво пыталась заглянуть в ее глаза.

Девушка, все еще с закушенной губой, закивала. Молодец, крепкая. Умеет с чувствами справиться. Для женщины штука редкая. Даже я не всегда могу.

– Я попрошу тебя о помощи. Мы навестим одну мою старую подругу... Только позвать ее придется тебе.

– Мне? – отстраненно удивилась Френ.

Она уже чуточку оправилась от отказа менестреля: ошивающийся у входа в мыловарню разносчик газет совершенно определенно на нее глазел. И Френ, как и полагается, нормальной девушке, начала накручивать на пальчик локон, стреляя в сторону смазливого парня глазками.

Мне мои глазки хотелось закатить, тут же и сразу.

– Френ! – дернула я ее за рукав. – Передашь мисс Элизабет то, что я попрошу, понятно?

– А... – протянула Френ, – со мной нет, а вот с мисс Элизабет ты встретиться хочешь, да, Джонни?

О, сколько лукавого упрека было в этих словах..! Я почесала затылок.

– Неважно, – подхватила я ее под локоток и повела подальше от назойливого разносчика. – Я укажу тебе дом, а ты постучишься и позовешь мисс Элизабет.

Все же, хорошо, что я взяла с собой Франсуазу. Теперь она увидела кусочек того, как велик мир. Что нет смысла влюбляться в какого-то зеленого менестреля вроде меня. И оставила меня в покое, ведь в мире полно парней.

Хотя даже немного обидно, что она такая нестойкая в предпочтениях.

Рабочий день был все еще в разгаре, и у фабрик толклись только безработные, да очередные мальчишки с газетами. Ну, еще дополнительный сброд вроде менял, бродяг, жуликов, а также важных сквайров в экипажах, что приехали в деловую часть по... гм... делам.

Я переживала, как бы грешным делом не столкнуться с Робертом Одли или его поверенными. Жаль, что оставила берет на Рони. Верно, горская брошь могла бы привлечь внимание Фергюссона, столкнись я с ним, но ведь можно было ее и спрятать в карман. Зато шапку можно надвинуть на глаза...

Я взлохматила волосы ладонью и начесала на лоб как можно сильнее. Между делом. Но Френ заметила.

– Джонни, ты скрываешься?

Вопрос застал меня врасплох.

– Н-нет... – промямлила я.

– Тогда почему не взял лютню? – уточнила не в меру любопытная мамзель.

– Она мне ни к чему, – я утянула ее с главной улицы на набережную, и чуть расслабилась. Положила ее руку себе на локоть и зашагала степенно. За мостом уже поворот к Одли-хаусу.

– Что это там? – ткнула Френ пальцем вперед.

Ну, да. Мачты. Порт. Скоро она с ними познакомится. Может и мы... поплывем дальше морем, а?.. Фергюссон этого точно не ждет. Только вот-вот зима постучится в двери. Отправится ли хоть кто-нибудь в плавание?

– Порт, – буркнула я.

– Я хочу посмотреть! – заявила девица. Она мне начинала действовать на нервы. Опять и снова.

– Позже. Ты забыла? Мы здесь, чтобы приготовить нам ночлег. Завтра я лично тебя отведу в порт, обещаю.

Я вспомнила Тэма, как он оставался спокоен, едва я начинала бузить. Помогало.

Помогло и здесь. Френ не казалась особенно довольной, но кивнула. И позволила себя увести на мост, совершенно растяпно озираясь по сторонам, поднося ладони к сердцу и то и дело врезаясь в прохожих.

– Первый раз в городе? – беззлобно рассмеялся некий джентльмен с саквояжиком, уворачиваясь от очередного танцевальной фигуры мадемуазель Франсуазы, в развороте едва не влетевшей в его кафтан, и придерживая ее за локоть.

– Простите... мою сестру, сэр, – пробормотала я, на миг встречаясь с ним глазами и одергивая юную прелестницу...

Доктор Форрестер! Семейный доктор Одли, с тех пор, как мы покинули столицу...

Он мазнул глазами по моему лицу в ответ и снова глянул на Френ. Но вдруг... лоб его прорезала складка, и доктор вернулся взглядом ко мне:

– Мне кажется, или мы знакомы, юноша?..

У меня мурашки по спине побежали. А довольная первым разговором с местным Френ сообщила:

– Это Джон, менестрель. Он как мы пришли в город, так вечно дрожит, сэр. А я Фран...

Я сурово стрельнула глазами на "мадемузелю".

– Франсис. Можно просто Френ, – улыбнулась вовсю Френ и протянула доктору ладошку.

Доктор усмехнулся и легонько пожал ее пальцы.

– Хорошего вам дня, мисс, – легко склонил он голову. Покосился на меня и покачал головой: точно будет теперь вспоминать, где меня уже видел. И, не дай Бог, у него получится...

Я дернула Френ за руку, чтобы хоть как-то заглушить липкий страх.

– Это не принято, – отругала я ее.

– Что? – святая простота!

– Заговаривать со встречными. Представляться.

– Но он был рад. Ты не заметил? – фыркнула Френ и повела плечами.

Сердце у меня чуть ли не в глазах колотилось. Доктор Форрестер наверняка шел из Одли-хауса – мы теперь почти возле башни муниципалитета . А значит, эсквайр, вообще, может оказаться дома... Но разве у меня есть выбор и могу ли я просить о помощи здесь кого-либо кроме Бетти, единственной, что посвящена в мою тайну?..

Инграм-стрит. Я толкнула Френ вперед.

– Вон тот дом, – ткнула я пальцем в слишком хорошо известный мне аккуратный особняк с башенками на четырех углах. Сад расположен внутри, снаружи – только суровые стены и белая подъездная дорожка за ажурной решеткой... Поближе к воротам, чтобы эсквайр тратил меньше времени на поездки в порт, Сити, Вест-Энд и так далее. Везде – время, время, время. – За углом есть дверь в каменной стене. Постучись и скажи, что тебе нужна мисс Элизабет.

– Да я уже поняла, – буркнула Френ. – Что мне ей сказать?

– Что Джон принес обратно лютню.

– Лютню? Ты же оставил ее в лесу!

– Френ... это неважно. Слушай и делай то, что я скажу. Я буду ждать здесь. Пусть она подойдет. Давай, иди.

***Терри

Джон вернулся почти ночью. Мы уже думали укладываться спать. И только Тэм ходил туда и сюда, нахмуренный донельзя, и третировал меня, требуя продолжения урока грамоты у костра.

– Джон! – по первому лаю Адара подскочила Рони. Она уже добралась пальцами до лютни и развлекалась струнами, действуя мне на нервы. А вот Тэм, кажется, вообще ничего не слышал. Снова он витает в облаках и забыл, что надо делать...

– Всем привет, – Джон запыхался, но выглядел довольным.

– А где Френ? – уточнила деловито Рони, теребя шерсть Адара на загривке.

– Осталась помочь приготовить место для нас. Собирайтесь, нечего нам по полночному Гринхолоу шляться.

– Что ты нашел? – спросил быстро Тэм.

– Дом, хозяин которого уехал с семьей в столицу. Мы можем там пожить пару дней, если выполним кое-какую работу по дому. Рони... только тартан, я думаю, придется оставить.

Малявка раскрыла рот.

***Рони

– ...только тартан придется оставить.

Я как раз накидывала его на плечи, и делалось так тепло, как дома... Джон же не серьезно?.. Только он выглядел как раз серьезным...

– Но почему?! – воскликнула я.

Дядя Тэм стал на сторону Джона.

– Да, гусельник прав. Килт запрещен, не станем рисковать.

Мне хотелось плакать. Да... я вспомнила... Но – это единственная память о папе с мамой, а когда я их увижу?.. В носу защекотало.

Дядя Тэм присел вдруг передо мной на корточки. Ой, борода у него стала короче. И видно улыбку...

– Мы вернемся за ним позже, а пока спрячем его здесь, хорошо?

– Обещаете? – спросила я сквозь слезы.

Джон погладил меня по голове. Посмотрел на дядю Тэма и сказал то ли мне, то ли ему, улыбаясь хорошо и тепло:

– Адар его отыщет, верно?

Я утерла щеки кулаками.

***Тэм

Да, конечно, я слышал о городах. Что это – большие чудовища, поглощающие сердца. Что это – великие миры, где возможным становится все. И совершенно не знал, какие они на самом деле.

Начало было пугающим, темным и беспросветным. Высокие дома из камня, между ними столь узкие проходы, что, будь на мне килт, он зацепился бы о первый же жестяной желоб. Слабый зловонный туман, вой бродячей собаки – еле удалось сдержать Адара, чтоб не помчался на ее поиски, пробегающая крыса, ругань где-то наверху, один раз верхнее окно отворилось, и чья-то рука зычно вылила помои из горшка чуть ли не на голову Рони.

Версия про чудовищ оправдывалась.

Позже Джон повел нас улицами пошире, где по одну и другую сторону тянулись длинные ленты темных зданий, кое-где коптили огни масляных ламп. Стены порой подпирал кто-нибудь с руками в карманах, из подворотен не раз был слышен смех.

А потом... я поверил и в великие миры. Мы шли над рекой, а в ней отражался оранжевый свет фонарей, подобно звездам, только тем, что поближе. Хотелось засмотреться и... упасть в воду. Мир словно расступился, пусть и не простор Нагорья, а дышать стало легче. Пара экипажей протарахтела по мостовой, мокрые камни блестели при свете фонарей таинственно...

Не знал я, что и во мне дух менестреля. Или все это сотворили моховые глаза Джона?.. Я впервые позволил себе украдкой на него взглянуть. Так, чтобы только на него.

– Смотрите! – вдруг сдавленно крикнул Терри, указывая пальцем на толстый столб возле моста.

Этот мост был совсем не таким, как тот, дорожный, через реку Тей. Кажется, что его плели пауки. Только из металла и камня. Я коснулся рукой ограды.

А Джон тем временем охнул.

– Что там написано? – поинтересовалась Рони.

Подобрался поближе и я. С сегодняшнего урока я умел разобрать несколько знакомых букв: "р", "а", "...", "...", "с", а дальше непонятное что-то. Еще раз "с". Одно слово.

И под ним – наброски бородатого тролля, хитрой рожи с лютней в руке, рыжая девочка с дудкой и мрачный подросток.

– "Разыскиваются", – понял я весь ужас Джона.

Вот и объяснение брошенного тартана. Гусельница была права. Фергюссон оставил его по той же причине, что и мы, а прошел здесь, дабы нас искали.

– Х-хорошо, что ты укоротил бороду, – пробормотал Джон. – Что лютня спрятана в тюк, и что сейчас ночь... Идемте скорее, до Инграм-стрит всего ничего осталось.

***

дорогие читатели, если кто добрался сюда – скажите, пожалуйста, автору пару теплых слов. он в полном раздрае. ну, не в полном, но конкретном. по поводу того, что он годен существования такой, как есть и – в частности – как автор.

Глава 28

*** Джон

Мы разместились на чердаке, у каминной трубы, где было тепло. На мое счастье, Одли укатил на Самайн, прихватив семью и бОльшую часть слуг. Осталась Бетти, немой садовник Джозеф, приходящая юная судомойка Эйя (ее наняли после моего побега) и две кошки.

Вот как нам повезло. Эйи сейчас, разумеется, не было, Джозеф спал в сторожке. А завтра... Бетти даст Эйе выходной, а Джозеф и так никому ничего не скажет. Бетти скажет, что мы – ее родственники. Садовник меня не узнает, мы не так часто виделись. И так...продержимся пару дней, пока Френ не сбагрим на корабль. И скорей отсюда, где мы – что за ужасное и знакомое слово – "разыскиваемся". Я от последней карикатуры еще не отошла.

И угораздило же нас именно через Гринхолоу путь держать.

Бетти достала из кладовки виски. Отложено для трудных дней. Сегодня... был как раз такой. Дети улеглись спать. Часы в пустом доме пробили полночь. Тэм тоже спускаться не изъявил желания. К счастью. И наконец мы с подругой могли поговорить по душам.

Бетти было сорок два. Желанием любовных или любых иных приключений она никогда не страдала – по крайней мере, мне ничего об этом неизвестно – , да и вообще не страдала ерундой – добилась своего положения осознанно и самостоятельно, очень его любила и дорожила им. Всегда собранная, почтительная, конкретная. Ровная как доска, да и худая тоже как доска. Характер тоже... свой в доску, и твердый... как удар доской.

Пожалуй, я переборщила с досками. В любом случае, весь набор слуг ее почитал, боялся и уважал.

А мне свезло подружиться. Не знаю, как такая раздолбайка, как я, смогла привлечь внимание великой Бетти. Но это случилось. И вот так виски в полночь пили мы не впервой.

Мы не виделись с весны. Мама дорогая. Раньше на сантименты времени не было.

Бетти не спешила говорить. Она сняла фартук, закинула ноги на соседний стул и откинулась на спинку. Потягивая виски из своего стакана и глядя в пустоту. Знала, что я сама все расскажу.

– Это длинная история, Бетти, – вздохнула я. – Но я жутко рада тебя видеть.

– Не нужно быть большого ума, чтобы вернуться, – желчно прокомментировала подруга.

Она еще не знает про новых "разыскиваются"...

– Я же теперь в личине менестреля, – попыталась я пошутить. Сама знаю, что сунулась дракону в пасть, но, с другой стороны, тут дракон как раз искать и станет менее всего.

Как же виски расслаблял, а. Все угрозы становились какими-то далекими, неясными и, вроде как, со мной совершенно не связанными. Вот я на старой доброй кухне, в спящем доме тикает ночь, а мы сидим и тянем самую вечность из стаканов.

*** Терри

Девчонки дрыхли десятым сном. От трубы шло приятное тепло. Да и чердак совсем не был похож на наш с папой бардак. Где можно было найти даже свадебное платье мамы и прошлогоднюю тушку крысы. Здесь все чинно покоилось по сундучкам, а потому «мисс Элизабет» – строгая такая тетка – без проблем высвободила для нас место. Наказала ходить тихонько, по дому не шляться, только прямо вниз по лестнице в кухню, и все.

Но мне было скучно. И спать не хотелось. Я впервые попал в такой огромный особняк. Не знал, что можно так богато жить. Дом чуть ли не с Дултар по размеру.