Текст книги "Последний из медоваров"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Горец присел напротив. Слишком близко. Я сжала губы, чтобы не попятиться. В обычных условиях бы залепила пощечину.

– Вот смотрю я на тебя и думаю... Не девчонка ли ты?

Не скажу, чтобы я испугалась в ответ на пробежавшую по рукам дрожь. Слишком я устала, слишком была зла, голодна, слишком замерзла.

– И как я тебе это доказывать должен? – процедила я сквозь зубы и как бы ненароком толкнула его плечом, заставляя потерять равновесие и завалиться на бок. – Штаны остаются на мне, – я фыркнула и вскочила на ноги. – Они мне нравятся больше юбки.

Попала в яблочко: горец сжал кулаки и вскочил передо мной.

– Что? – уточнила я невинно. – Собираешься надавать тумаков безусому? И лишить своего лэрда музыки на празднике?

– Руки не трону, – ухмыльнулся МакДауэлл. – А ноги переломаю.

– Оставь, – из-за моей спины донесся холодный голос, и на плечо мне легла могучая лапа. Тролль?!. Он-то что тут забыл?.. – Парень первый раз в Нагорье, ничего не понимает

– Иди пей свою кислятину*, – сплюнул МакДауэлл тягуче и презрительно. Плевок шлепнулся бы мне на башмак, если б я не подвинула ногу. Гадство.

Я дернула плечом, чтоб рука тролля с нее упала. Нашелся защитник, тоже мне.

– Только после того, как ты набьешь свою суму дудками**, – сверкнула я глазами, дернула противный балахон на плечах и свернула в темноту лесных кустов.

* Имеется в виду сидр, в некоторой мере национальный английский продукт.** Отсылка к английскому названию волынки: «трубная сумка» (bagpipes).

***Тэм

– Только после того, как ты набьешь свою суму дудками.

И гусельница удалилась так гордо, что я даже не успел рассердиться насмешке над Нагорьем. Я хмыкнул. Такая не пропадет.

МакДауэлл рванул было за ней, но я остановил его:

– Остынь, – посоветовал я. – Глупо сердиться на равнинного, сам знаешь.

Никогда бы не подумал, что решу защитить одного из них. А это уже второй. Я посмотрел в просвет меж веток на кусок неба и вздрогнул: среди звезд я больше не вижу глаз Мэри. Кажется, они сверкнули мгновение тому из-под бровей гусельницы. Я мотнул головой и вздохнул. Что за идиотская мысль. Надо отправляться за Джоном, не то в лесу пропадет. Мэри бы не пропала. А гусельница пропадет.

МакДауэлл проскрежетал как медведь:

– Куда!

– Вернуть сопляка.

– Твой сопляк дал слово! Мужчины, – и тот фыркнул.

– Его дело, – пожал я плечами.

– Значит, вернется сам, – толкнул МакДауэлл меня в сторону спящих детей. Они прижались друг к другу, будто молочные ягнята. Я подложил руки под голову и стал искать в куске неба Ту Самую Звезду.

Со стороны огня бодро тянули Каледонский марш:

На диких вершинах мира,Где звезды сияют с небес,Всегда наши матери жилиИ мы останемся здесь.А кто уедет за море,Тот счастья не обретет.Умрет на чужбине, всеми забытыйИ под землей сгниет.

Тебе не стоило уплывать, Мэри... Впрочем, ты никогда не принадлежала к гордым каледонским горцам. Я погладил бороду: может, жизнь похожа на море? А мы бредем по холмам, как овцы, ничего не зная о нем. Нет, какой-то здесь подвох. Ты знала это, Мэри, верно? И потому ненавидела спокойную жизнь.

Гусельница тоже. Медовар и Рони тоже. И как я оказался здесь, с ними?.. Точно подвох.

В кустах что-то громко хрустнуло и раздался всплеск и вскрик. Адар вскинулся с лаем и бросился в кусты. Я подскочил, но, едва сделал шаг, один из МакДауэллов повалил меня на землю.

– Лежать, МакАлистер!

– Фо-а тебя в озеро утащи! – дернулся я безуспешно и двинул ему по лицу. Удар дал какое-то успокоение.

***Терри

– Фо-а тебя в озеро утащи! – Двое горцев катались по земле.

Эти крики разбудят и мертвого! Я протер глаза и осторожно отцепил от себя руку Рони. Да. Мертвого разбудят, а сопящую малявку – нет. Ей еще лапу в рот – и будет настоящее дитя медведя.

– Уши отрежу! – прорычал один из этих дураков в юбках.

Ну, это надо же. А второй оказался пастухом Тэмом. Как ожидаемо. Гусельника не видно. Все шотландцы смотрят драку. Никто не заметит. Я могу тихо смыться...

"Даю слово мужчины". "Я узнала, где твой отец". "Пойдешь со мной, Терри, медовар".

Услышав голоса всех троих внутри себя, я испугался. Я никогда не чувствовал себя вот так связанным с кем-то и делал, что хотел. А теперь...

Я тихо вернул руку Рони на место и укутался в плед, словно так и надо. Она вцепилась в меня и забавно заворчала во сне. Теперь я не мог их бросить. Ведь, в конце концов, они оказались здесь из-за меня. И я должен охранять тех, кто решил охранять мою тайну. Просто так. Весь путь до Камбрии.

В голове снова болело и щелкало, и я разрешил себе: уснуть.

***

Глава 16

***Джон

Правый сапог промок безнадежно. Левый – только с носка, но счастья как-то это не прибавляло... Под ногами берег ручья хлюпал и чвакал, от боли в ушибленной коленке даже слабый свет звезд померк, балахон лип к ногам, и давал понять, что на единственных штанах появилась большая прореха. Рогоз от малейшего движения болтался в воздухе, ударял по щекам, напоминая, что мне негде согреться и приткнуться. И виновата в этом я и никто больше.

Я шмыгнула носом... Рыдать – не наш выход, Дженни. Если ты бросаешься "словами мужчины", то и веди себя как мужчина. А что бы сделал мужчина на моем месте? Дал бы рогозу и коварному ручью сдачи.

– Получай! – со всей силы размахнулась я кулаком по камышу, а левым ботинком пнула ручей, пошатнулась и звучно плюхнулась на мягкое место в прибрежную жижу.

Губы сами собой поджались, а по щеке покатилась настырная слеза.

– Ну, вот что ты за плакса? – утерла я рукавом щеку и отползла от воды. Теперь уже какая разница, что мокрая и грязная... – Просто успокойся и сделай вывод – быть мужчиной тоже не всегда выгодно. Что мы имеем?.. Два прохудившихся никуда не годных сапога, рваные штаны, мокрый и грязный балахон. Сушить придется на себе. А значит, надо вернуться в лагерь и сесть к огню. Подошвы при свете, возможно, получится залатать. Вот все и расставили по местам.

Я прислушалась. Гневные крики и шум потасовки со стороны лагеря стихли. Утихомирились наконец со своими играми в войну кланов?

Эх. Я сорвала травинку и сунула в зубы. Сухая и почти без сока. Морозы на носу. А я тут мокрая расселась. А тащиться к мужланам... никакой охоты, хотя теперь сама такая.

В кустах на холмике зашелестело, но, едва меня пробрала испарина страха и я попыталась вскочить, как довольный лай возвестил о личности крадущегося.

– Адар! – с облегчением и обрадованно воскликнула я.

Пес проскочил сквозь высокую еще траву и ткнулся мокрым носом мне в щеку. Я засмеялась и обняла его за шею, поглаживая холку.

– Адар, хороший пёс... – В конце концов, пёс-то ничего непотребного не совершил.– А хозяин-то твой где?

Адар проворчал что-то маловразумительное, но его ответ меня устроил. Что может быть лучшим вознаграждением после выдержанного с честью испытания, как не разговор по душам под звездами?.. Даже если душа собачья.

– Адар... – я ткнулась лицом в его шею. – Тяжела женская доля, знаешь... Вот мыла я полы в особняке и мыла, а теперь – бродячий трубадур. Чего мне не хватало, спрашивается?

Адар навострил уши и напрягся.

– Да, ты прав... Есть на что сердиться. Но не нравилась мне такая доля. Конечно, кроме эсквайра Одли, были перспективы и поприятнее – башмачник Вилли, например. Рожей пусть не вышел, но проблема не в этом. Да рожа меняется с годами, она вообще не в счет! Разве что самую чуточку... Просто, понимаешь, Адар... Шил он башмаки отлично – мне бы у него поучиться, – посетовала я о сапогах, – но это было решительно все, что он умел. А, еще пить сидр в кабаке и хохотать над байками папаши Джонса. А мне этого мало. Мне нужен защитник, настоящий рыцарь духом.

Адар тихо заскулил.

– Как же ты меня понимаешь, а... – взъерошила я его шерсть. – Я прямо тронута...

***Тэм

Адар нашел пропажу безошибочно, как всегда.

– Мне нужен защитник, настоящий рыцарь духом.

Что ж, с гусельницей все в порядке. Раз разговаривает. Тащить на горбу точно не придется. Адар почуял меня и заскулил тихо.

– Как же ты меня понимаешь, а, – возрадовалась девчонка. – Я прямо тронута.

Моя нога замерла в нескольких шагах. Звезды освещали только ее согнутую спину в подозрительных подтеках. Серьезно?.. Она верит, что Адар ее понял? Смех защекотал мою бороду. Тем временем, Джон расчувствовался далее:

– Да... Защитник – он нужен любой женщине. Без защитника женщина в этом мире – ничто. Я отвергла и Вилли, и эсквайра – хотя кто мне там что предлагал – и... осталась беззащитная. И что мне оставалось делать, как не сбежать из женщин? О, я не жалею, нет! Согласиться на "что есть" – это все равно, что продать себя... Бетти говорит, я много хочу. Но лучше хотеть много, чем совсем ничего не хотеть! Ты как думаешь? Я уверена. Конечно, в облике мужчины защитника я профукаю. Зато, получается, пока я мужчина, они мне и не нужны... Пока я мужчина, я в безопасности и могу жить, не продавая себя судьбе...

Адар заворчал нетерпеливо. Речи гусельницы забавные. Но путаные и непредсказуемые, как козьи тропы. И ждать мне тоже надоело. Я тихо свистнул. Спина Джона вздрогнула, Адар же бросился к ноге, полаивая довольно.

– Молодец, – похвалил я верного пса.

– Э-это... ты? – испуганный гусельник стоял неуверенно, пошатываясь. Бледное пятно лица явно было в грязи.

– Я, – под этим словом мог бы быть кто угодно. Смысл задавать такой вопрос? Смысла на него отвечать, впрочем, тоже нет.

– Ты... все слышал? – в ее голосе сквозила такая безнадежность, словно это вопрос жизни и смерти.

– Что? – милосердно переспросил я. И слов много говорить не надо.

Гусельница успокоилась и начала приглядываться к своему костюму. По моим скромным наблюдениям, возможным при скудном звездном свете, заляпалась она основательно. В ответ на мой взгляд она попыталась оправдаться:

– Я шла, а тут... ручей... То есть – шел.

Я кивнул. Это самое главное, разумеется. Что "шел". Она сделала шаг и припала на одну ногу со стоном. Только не это. Я закатил глаза. Все же, придется ее тащить?.. А что там она про защитника говорила? Женщины, женщины, только и сдается им, что языком молоть праздно. Я не удержал вздоха. И только Мэри...

– Ты сапоги латать умеешь? – спросила она безразлично на ходу, уже шагая в сторону лагеря, как ни в чем ни бывало, только разве что чуть прихрамывая.

Я, честно говоря, не ожидал такой прыти. И ничего не смог придумать, застыв на месте, Адар же шмыгнул в кусты.

– А то вот порвались, – посетовал гусельник. – Не умеешь, и ладно, – махнул он рукой, подходя к первому дереву леса и легко касаясь ствола ладонью. – Ты все-таки пастух, тебе и не положено. Эх...

– Да, я не Вилли-башмачник, – вырвалось у меня. – Но...

Удар в грудь пришелся неожиданно, вышибая из меня вдох.

– Лгун! – прошипела чертовка под моим ухом. – Раз слышал, похорони это все в себе, понятно? Потому что для тебя я – Джон, гусельник.

Атака ее прекратилась так же неожиданно, как и началась. Я сглотнул. Нет, я не испугался, да и удар был детский, но... поразить она сумела. Море, а не женщина. Фо-а, женщина из нее тоже так себе. Она стояла напротив и дрожала, часто дыша.

– Идем, покажешь сапоги, – пожал я плечами. – Я умею латать. Да и МакДауэллы ждут.

***

Глава 17

***Рони

Я перевернулась на бок. Ой, сейчас упаду с кровати. Интересно, Айли уже проснулась? Лукаво приоткрываю один глаз... И в меня будто молния ударяет.

Ветер прошелся по прелым листьям перед самым носом.

Лес. Гусельник Джон. Терри.

Я осторожно обернулась. Мальчик-медовар тихо спал за моим плечом, свернувшись клубком. Глаза спрятались за волосами. Сползли на лоб, непослушные какие.

Ой, мы же идем в Дултар!

Я вскочила на ноги, и сухие листья зашуршали. Адар поднял голову из-под бока дяди Тэма и, заметив меня, завилял хвостом. Я помахала ему рукой. Песик... Ты даже не знаешь, что нас ждет.

Холодно...

Сторож МакДауэллов спал у затухающего костра. Я мечтала бежать, но боялась сдвинуться с места. Вся земля в сухих листьях. Да и куда я побегу...

Так и стояла, и тряслась, как последний лист на верхушке бука, и сжимала дудочку в кармане, словно она могла меня спасти.

***Джон

– Апчхи!

Небо, какая же холодрыга. Балда ты, Джен, кто в здравом уме сбегает в Нагорский порт из дома лорда табака*? В Бетлеме тебе место.

Правда, здесь до жути красиво. Рассвет лениво тянется туманом по запотевшему озеру, в нем я вчера ноги промочила. А холмы вокруг – ну, просто бархатные... Такой зеленый бархат, как шторы в салоне миссис Одли – чистить камин в нем было сущим наказанием... Но Нагорье – не Равнина. Цвет сочнее, пахнет свободой, душа замирает.

– Апчхи!

Ага, еще чуть-чуть – и замрет на века.

Надо взбодриться – попрыгать, по плечам себя похлопать. Эх, коленка в хлам.. Плакать хочется от боли. Распухла...

Но, Дженни – не расклеивайся. Сапоги тролль тебе ночью подлатал. В его тюке, что ребятки притащили с места моего плана, даже такая вещь, как игла, нашлась. Бетти переплюнул, а она экономка, как-никак.

Может, он и хороший человек. И ногам все теплее.

Дойти бы на этой паршивой коленке до Дултара. А там Храмза, еда, одежонка какая...

И я продолжила штопать краденой... то есть, одолженной, из Тэмовского тюка иглой дырки на штанах. Дует, как ни верти.

* До 1770 г. Глазго был крупнейшим табачным портом Европы, торговцев табаком даже называли «лордами табака».

***Терри

– Эй, мелкая, что уставилась? – услыхал я спросонок. – Где он?

Голова раскалывалась, словно ее толкли и толкли в ступке. Делать нечего – пришлось открыть глаза.

Тот самый главный с мушкетом – Дуг – держал Рони за шкирку и тряс. А она молча плакала.

Это уже слишком. Я поискал глазами наших друзей. Сердитый Тэм с разбитой рожей стоял со скрученными за спиной руками. Адар, подняв холку, скалил зубы. Лютня гусельника валялась под деревом, его самого не было видно.

Я поморщился – кричали бы потише...

– Дуг, – позвал главного его помощник. Тот, что все вчера нам грозил. – Второй щенок проснулся.

Дуг отбросил Рони и обратил взор ко мне.

– Эй, нельзя так! – с возгласом протеста я бросился к малявке, чтобы помочь встать, а она вцепилась в мой рукав и зарыдала. Вот так и приехали. Поплыло перед глазами еще сильней.

– Где гусельник?! – орал Дуг, хватая в охапку теперь нас обоих.

А я откуда знаю... Меня вдруг стошнило. Ему на накидку. Мы шлепнулись в листья, и он проорал что-то. Нормально говорить этот горец не умеет.

И до ушей донеслись нежные строки песни:

Давно летит по земле молва,Зеленеет древних холмов трава...

Совсем не к месту...

***Тэм

Давно летит по земле молва,Зеленеет древних холмов трава...

Пигалица появилась подобно безмятежной фейри, с букетом сухой травы. Цветочки она собирала! Хотя заорала тоже как фейри, только теперь разгневанная:

– Эй, Дуг, ты умом тронулся?!

Медовар, похоже, снова сознание потерял. После того удара головой вообще удивительно, что он целый день почитай своими ногами шел. Порошок знахарки помог, что ли.

Джон тем временем ногами пытался ударить Дуга МакДауэлла – тот и его над землей поднял. Пытался, да ничего не выходило. Букет шлепнулся в листья.

– Что на тебя нашло – детей бить! – продолжал Джон кричать.

– Где ты был?! – гремел Дуг.

– В озере умывался! Что, нельзя?!

– Ты был у своих сообщников, признавайся!

– Каких еще таких сообщников?!

– Англичан! Мы все знаем, ты – саксонский пес!

– Англичан?! Да я сам бегу от них, МакДауэлл! Поставь меня уже на землю!

Дуг, сощурив глаза по-совиному, опустил менестреля. Джон выпячивая шею, поправил воротник.

– Пятнадцать лет прошло, а вам все еще соглядатаи мерещатся, – поморщился он и присел к детям. Рони вцепилась в него, что-то вереща о Терри. – Да-да, Рони, не плачь, все будет с ним хорошо...

Я бы так уверен не был.

Погладила девчонку по шевелюре, мальчонке ощупала голову.

– Голос у тебя девчоночий, – оскалился тот молодой МакДауэлл, что приставал к ней ночью. Из-за которого меня так разукрасили – вижу я куда горше теперь. Правда, и юнец теперь шепелявил.

Джон почесал затылок и рассмеялся. Словно не волновался о том совершенно.

– Да уж, знаю... Зато могу песней на хлеб заработать.

– Так где ты был? – все еще зло переспрашивал Дуг.

Я бы тоже злился, если бы мне сказали, что мне что-то мерещится. Хотя пигалица права. Лэрды заигрались в мятежников, когда и заговора уже состряпать не из чего.

Джон вздохнул и встал.

– Успокойся, Дуг. Даже если вы кого-то еще хотите там возвести на престол... На здоровье... Все мы, – она обвела руками детей и меня. Остановилась взглядом. Вздрогнула. Едва не скривилась. И с полным безразличием вернулась к правой руке Мак Дауэллов: – Все мы здесь потому, что бежим от англичан. Я уже говорил. Да вы и сами видели. Какие у нас с ними... теплые отношения.

МакДауэллы изобразили интерес. Джон, вдохновившись, продолжал, указывая на Терри:

– Они украли у него отца. Ну, не совсем так... Они думали, что убили парня, а отца забрали. Только он выжил. И теперь хочет, конечно же, вытащить отца из беды. Да и кто бы не хотел на его месте?.. Те солдаты, что идут за нами, собираются этому помешать. Так что какие там соглядатаи, нам бы самим выжить.

– Вы болтали про Камбрию, – возразил главный помощник Дуга.

Джон кивнул и развел руками.

– Я понимаю, совпадение так себе... Но что я поделаю – именно туда и умыкнули отца мальчика.

– Тогда зачем ты сказал, что хочешь идти в Дултар? – спросил Дуг. Вполне обоснованно.

– Мне надо заработать, – пожал плечами Дуг устало. – Терри нужен покой. Рони... моя помощница.

– А этот? – кивнули на меня.

– А это... опекун мальчика. Конечно, мы хотели бежать – напуганные теми красными мундирами, а после спасения, признайте, прием вы нам оказали тот еще "радушный". Но по зрелом размышлении – это было бы глупо. Вы ведь нам поможете?

Дуг вздрогнул – в голосе у нее было столько смиренной мольбы... Да, Джон, менестрель из тебя хоть куда. И про фраох не сболтнул, и не наврал, и история вышла жалобная.

– Не знаю, – буркнул Дуг. – Решит лэрд. Вечером будем в Дултаре. Развяжи его, – бросил он юнцу, кивая на меня. – Понесешь мальчишку.

Да мне и не привыкать. Я размял руки. А вот веревки... не хотел бы я с ними снова встретиться. Куда я иду?.. В глотку самому дьяволу. К МакДауэллам. И все благодаря красноречию странствующей пигалицы, нарядившейся менестрелем.

– Ну, тебя и расквасили, – не преминула она отчебучить вполголоса, взваливая бесчувственного Терри мне на закорки.

– Кое-чей спесивый зад пришлось спасать.

Я не мог не отшить. Это из-за нее я влип! Влип с самого начала, еще с первой песни.

Джон фыркнул и отвернулся. Но, прихромнув, завалился на меня. Короткий миг с выражением адской боли на лице.

– Ты что? – я даже испугался. Уже привык, что ей море по колено.

– Главное – доковылять до замка, – прохрипел Джон, вымучивая улыбку.

Я окинул ее взглядом. Сапоги починены, штаны тоже заштопала, но вот остальное... Со вчерашнего утра хромает, губы бледные, а на щеках румянец пылает.

Я кивнул себе на спину, где под ногами Терри болтался тюк.

– Возьми плед.

Джон покачал головой.

– Неудобно будет...

– Неудобно умереть от лихорадки в горах.

И я перехватил медовара поудобнее. Джон с сопением закопался в узле. Четверка МакДауэллов нетерпеливо ожидала нас, чтобы выступить. Дултар должен был находиться где-то у истока реки Тей. Прямехонькая дорога в Камбрию, между прочим.

***

Глава 18

***Рони

Конечно, наше Нагорье – волшебное. Облачная гора* будто шла за нами, принимая новое обличье. Молодой МакДауэлл, тот, который красивый, тот, который помог нам с Терри – он назвал это холмом Мак Даффа. Вся в снежных полосах и изогнулась, как кот бабки Хелены на лавке.

Когда я думала про дом, мне становилось грустно. Там было тепло... там было уютно... А здесь – словно все наши надежды разбились. Дядя Тэм шел с расквашенным носом, Терри висел на его спине без сознания, Джон крепко держал меня за руку и помогал идти, а еще замотал меня в теплое одеяло, ведь тартан я потеряла... Так что было чуть-чуть меньше страшно, но даже он был какой-то сегодня грустный. Значит, все совсем плохо.

Хуже всего то, что мы идем в Дултар. МакДауэллы с нас глаз не сводят...

– Может, сыграем? – спросила я Джона. Он говорил, музыка помогает.

Джон покачал головой.

– Дуг опасается англичан, так что не будем его сердить и шуметь, – отвечал он негромко.

Хотя этот дядя Дуг сегодня шумел больше всех...

– Он страшный, – поделилась я с Джоном.

Джон улыбнулся, почти весело.

– Не бойся, малышка. Он просто сам напуган.

– Напуган?! – Такой большой и – напуган?!.

– Да... ты, наверное, не слышала про Камбрийского мясника... Тебя еще на свете не было. Но это была страшная история.

Камбрийский мясник, да, Джон как раз говорил про него вчера.

– А что случилось?.. – спросила я еще тише. Казалось, здесь, в холодных горах перед Самайном, если говорить по-обычному, история испугается и уйдет.

Джон приподнял меня за руку, чтобы вскарабкаться на валун было удобнее. Сам он почему-то при этом сморщился.

– Горцы хотели лучшей жизни... – протянул Джон. – Конечно, разве можно осуждать людей в том, что они хотят лучшей жизни?.. В общем, они решили возвести на трон другого короля.

– Это как? – звучало красиво, но непонятно. – Кто такой король?

Джон как-то странно засмеялся. Скорее, закашлял, если бы он не улыбался.

– Король – это тот, кто лишил нас всего, – вдруг сказали сзади. Так неожиданно и зло, что я аж подскочила.

Это был молодой красивый МакДауэлл! Глаза у него горели, как у Кат Ши... Я не видела Кат Ши, конечно, но так говорят – лучше его не злить, а то заберет твою душу...

Джон не испугался. Кажется, он вообще ничего не пугается.

– И тогда король отправил солдат из Камбрии, чтобы помешать мятежникам. На северо-востоке, в горах, случилась короткая, но яростная битва...

– И что случилось?!

– Английский капитан разделался с мятежниками, – вздохнул Джон. Не знаю, рад он был тому, или нет. Наверное, это плохо, если король заставлял страдать.

– Ты рассказываешь правду как байку, – сердито сказал Кат Ши МакДауэлл.

Джон пожал плечами в который раз. И снова закашлял.

– На то я и гусельник... Ты участвовал в той битве?

– На ней погиб мой отец.

– Мне жаль. Так вот, жить, когда все это – в памяти... не просто, Рони. Нечего бояться тех, кому больно.

– Это кому еще больно, – фыркнул МакДауэлл. Вот, точно – даже фыркает, как кот. – Откуда про битву знаешь, гусельник?

– Положено мне. Истории собирать и рассказывать.

* «Г ора, вершина которой скрыта облаками» – один из возможных переводов гэлльского названия горы Бен-Невис в Грампианских горах.

***Джон

Хах, да и как иначе. Еще когда Одли жили в столице и оставались далеки от торговли, держась средней прослойки населения, а я была маленькой девочкой с кухни, я пробиралась в библиотеку. И отец эсквайра учил меня читать вместе со своим сыном.

Старший Одли был так не похож на младшего. Он говаривал, что, чем больше человек знает историй, тем здоровее его рассудок. Теперь я понимаю, что он имел в виду.

– А больно всем по-своему, МакДауэлл. У каждого своя история... Народа, эпохи, семьи, человека... Не думай, что твоя – единственная.

Я похлопала парня по плечу. А что – издевался, так получи урок. И прибавил шагу. Рони крепко сжимала мои пальцы теплой ладошкой. Хоть не заболеет – ей одеяло нужнее. А меня ветер продувал нараспашку...

Где же их обещанный Дултар, а.

На привале Тэм вытащил из тюка заветренную головку сыра.

Дуг присвистнул и потянул свою лапу к белой лепешке. Тэм отодвинул руку.

– Всем поровну, – возразил он и, вытащив из сапога нож, разделил еду на восемь частей.

– Малец все еще спит, – прищурился Дуг.

Тэм пожал плечами и протянул нашему вожаку его часть. Такую же, как у всех. Начинаю уважать этого человека-тролля.

Небо сегодня было пасмурное. Сложно было сказать, сколько еще до заката... Но Дуг обещал, что мы придем к вечеру. Сегодня уже не будем ночевать на сырой земле. До тех пор все безумные контрадансы в голове придется отложить. И про коленку не думать. Как ни подложи – под себя, от себя, а все распирает тупой болью.

Сыр был сухим, перченым, но до одурения вкусным. С утра ничего во рту не было, а вчера... тоже не припомню, чтобы что, кроме ягод подорожных да старого сухаря в рот попало.

Тэм МакАлистер, хоть и МакАлистер, а поделился с врагами. Я задержала на нем взгляд. Белые жирные крошки оставались в его черной бороде, как первый снег. Смешно. Я спрятала улыбку.

– Гусельник, сыграй– ка, – потребовал вдруг Дуг.

– А как же... – я кивнула в сторону горы, которую мы обогнули. – Тишина?

– Будем еще дрожать перед этими англичанами! – взревел наш гордый предводитель.

М-да... Вот, силой жизнь наделила, а с разумом... пожадничала.

Я подтянула к себе мандолину. Горло першило с самого утра по-черному... Но менестрель не может отказаться петь. Тем более, когда наше общее положение так во многом зависит от меня.

– Дай промочить горло, – потребовала я у молодого, приложившегося к фляге. Он замешкался от изумления. – Ну, чего смотришь?

Дуг кивком приказал исполнить мое требование. Вожделенный виски – или что там было – перекинули мне. Еле гнущиеся пальцы с трудом поймали фляжку. Долгожданный глоток. М-м... Словно все тепло камина упало в горло... Я зажмурилась. Еще бы.

***Тэм

И песня полилась, как льется тягучий мед в кубок,Как ветер, пролетая, шумит в ветвях древнего дуба.В ней звенели то колокола, то мечи,На ветру дрожало тихо пламя свечи,Солнце садилось, и снова в ночиЗвенели военные трубы.

Пигалица вела свою песню уверенным голосом, а я уж думал – захрипит и раскашляется. Одеяло отдала девчонке. А сама кукожится в этой зеленой одежке ... Да на здоровье, пусть мерзнет, раз нравится.

История оказалась увлекательной, я и не заметил, как уши развесил.

Золота кошель, согретая постель, кружка эля,Наутро служанка вышла проводить менестреля."Скажи, а когда нам теперь тебя ждать?"«Не знаю, но наверное, не скоро опять,Балладу я спел, но я должен узнатьА как там на самом деле.»

Джон оборвал игру так же неожиданно, как начал. Улыбнулся всем нам.

– Хорошего понемножку, – и, опершись на гриф своей лютни, встал с трудом. – Отправимся дальше? Дуг, ты обещал, что к закату мы будем на месте.

МакДауэлл усмехнулся куда-то в усы и встал следом за гусельником. На меня глянул уже по-прежнему строго.

– Нечего медлить. Теперь я знаю, что везу лэрду, – зыркнул он на Джона благосклонно.

– Ну, если б дословно везли, – не остался в долгу тот, – я был бы признателен...

Вот же смутьянка. И сердиться на эти от горшка три вершка смешно, и скучать не выйдет. И племянница Хэмиша при ней, ты ж гляди, осмелела, с молодым МакДауэллом уже шагает и болтает.

Гусельница снова помогла мне взвалить на плечи Терри. Медоваренок был бледен, лоб у него горел, дыхание по-прежнему было слабое и прерывистое.

– Думаешь, выкарабкается? – спросил я. Зачем?.. Да ши его знает, зачем.

Джон пожал плечами и закашлялся, натягивая лямку лютни на спину. Нехорошо так закашлялся.

– Дойдем до Дултара, там и волноваться будем.

– Совсем простудишься, – пожурил я пигалицу.

– Хуже, если Рони простудится, – кивнула она не девочку.

– А вот и нет, – возразил я. – Что скажет на всю нашу компанию лэрд МакДауэллов, если менестрель доберется до него больным?

Джон как-то странно посмотрел на меня.

– Что? – уточнил я.

– Да вот думаю, чего ты так разговорился, – улыбнулась эта колючка беззлобно. И снова оперлась на меня ненадолго. – Обещай мне кое-что...

Я насторожился. Вот, уже какие-то обещания.

– Не позволяй их лекарям меня осматривать, если вдруг... Ну, ты понимаешь... – она сделала какой-то неопределенный жест рукой. Что я должен был понять?.. Тогда она пояснила: – Ну, они поймут, что я... – и, воровато осмотревшись по сторонам, быстро шепнула мне в самое ухо: – не мужчина.

Мне захотелось расхохотаться. Какая страшная тайна, а.

– Ничего ты не понимаешь, – ударила она меня в плечо, надувая губы. – Ты не был женщиной, вот тебе и непонятно...

– Все женщины живут и ничего, – возразил я.

– Попробуй странствовать, если ты женщина... – натянул Джон лямку, изо всех сил стараясь не хромать. – И мили не пройдешь. Мужчину – что – пристукнут, и делов. Ну, обчистят. Вот и все беды. А женщины... впрочем, и странствовать не надо – она поежилась. – Нет, даже не говори. Я – мужчина, и все так должны думать. Понял?

Раскомандовалась. Я пожал плечами.

– Обещай, – ткнул Джон в меня пальцем, сводя брови сердито.

***Терри

Я снова сражался с волнами, только теперь они были черными, душили, опускались на грудь, как огромные вороны, и оглушали крыльями...

Порой сквозь все это сумасшествие я слышал игру дудочки Рони. Мелодия звенела настойчиво, как зов Худого пальтишка*, нежно, как пение девы озера, и уводила волшебной тропинкой прочь от кошмара.

И тогда я толок дома жареный вересковый солод, и все снова было хорошо.

* Худое пальтишко – ракушник, вредный водяной фейри. Носит гремящее пальто из ракушек и дурачась зазывает путников за собой.

***

Глава 19

***Рони

Когда мы дошли до Дултара, мне уже не было страшно. Бресс, как оказалось, очень забавный. Это тот молодой МакДауэлл Кат Ши. Да, он сердился на вот этого таинственного короля, потому что, оказывается, он еще и запрещает носить килт*. Ну, у нас не все носят, но каждый уважающий себя шотландец хранит плед из тартана и иногда его надевает. Особенно в горы если идет. Ведь это и удобно, и тепло, и вообще... Ничегошеньки этот король не понимает..!

Я так и сказала Брессу, и с тех пор мы подружились.

В животе у нас обоих урчало, и Бресс пообещал вкусный ужин.

Джон отставал, а дядя Тэм вместе с ним. Но Бресс сказал не переживать: Кен – это тот грозный помощник дяди Дуга – присмотрит за ними. Терри так в себя и не пришел...

Но я знала – нас не сварят в первой кастрюле. Ни на ужин, ни на завтрак. Значит, и все остальное сделается хорошо.

Брессу нравилось петь. Правда, он не очень умел. Но из уважения я ему подыграла. И он был доволен.

Стены в Дултаре невероятно высокие. Когда мы взбирались на холм, внизу текла река. А за ней – уже не было гор. Только никакущие холмики. В слабом свете кошачьего времени слегка посыпался первый снег года, и Дултар на холме вгрызался в небесные тучи... Я куталась в одеяло и радовалась, что Джон мне его отдал.

Потом дядя Дуг сказал всем завязать глаза. Дядя Тэм хотел рассердиться, но Джон ткнул его в плечо и что-то сказал тихо. Наверное, что надо согласиться, потому что дядя Тэм больше не сопротивлялся.

Бресс пояснил, что это потому, что вход по секретной тропинке, и никто про него узнать не должен. Конечно, я хорошо играю на дудочке, но все же я из МакАлистеров...

* После подавления якобитского восстания британские власти издали жесткий запрет на ношение национальной одежды из тартана. Вожди кланов были обязаны или отказаться от своих земель, или принять английское законодательство. Запрет действовал 36 лет.