Текст книги "Последний из медоваров"

Автор книги: Кейт Андерсенн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– Ну, уж нет, второй раз не проведешь, – прошептал он мне прямо в нос, когда я, чуть не свалившись, повисла на собственном воротнике в его руках.

Изловчилась ударить его головой в нос, но не настолько сильно, чтобы отпихнуть, да только достаточно сильно, чтобы разозлить.

Горец швырнул меня к стене, и лишь мандолина спасла мою голову жалобным бренчанием.

– Ну, дорогуша... – вскипели яростью его глаза, а лапы уже обе вцепились в ворот куртки... Мои мысли закончились.

Но в этот момент на плечо Бресса легла рука и отшвырнула его в сторону.

Тролль!

Бресс ударился о стену и не поднялся.

Меня пронзила дрожь.

Бресс застонал.

– Утром он ничего не вспомнит, – прокомментировал тролль, протягивая мне руку. – Идем.

У меня зубы застучали друг о друга. И я была не в силах отлепиться от стены. Что бы сейчас случилось, если бы не Тэм?..

Я посмотрела на его хмурое лицо, выхваченное пляшущим пламенем факела из темноты и... тихо расплакалась.

***Тэм

– С-спасибо, – дрожащими губами прошептала гусельница и быстро вытерла слезы.

Ей это стоило труда, но она отделилась от стены, брезгливо обходя уже храпящего Бресса и робко взялась за мою руку.

Не знаю, зачем я позвал ее и куда. Но не оставлять же ее там.

Мы брели по коридору, пока я не вспомнил, что тут рядом есть дверь в сад. Там должно быть спокойно и небо со звездами. Небо всегда успокаивает.

Я обернулся. Гусельница на меня не смотрела, а витала в собственных мыслях и жевала губы ожесточенно.

– Не съешь, – зачем-то посоветовал я.

– А? – она отвлеклась от размышлений и глянула на меня. Запоздало улыбнулась: – Не съем.

Я толкнул дверь. Ночной свежий воздух после застольного смрада и факельного дыма оказался как нельзя кстати. Похоже, легкий морозец ударил. Трава и листья старого шиповника подернулись белесой каемкой.

– Не замерзни, – сказал я на всякий случай. И изо рта у меня вырвалось облако пара.

Джон рассмеялся. Расточая этот пар довольно щедро. Я с удивлением обернулся. И отпустил ее руку – сколько уже можно.

И она смеется?!

– Чего ты так за меня распереживался? – Джон хитро улыбнулся и прошмыгнул вперед меня мимо поникшего от мороза шиповника.

Понятно. Кто-то снова смелый.

Он нашел скамейку и, присев, взял лютню в руки и внимательно осмотрел. Ночь была звездная. Подергал струны, взял пару аккордов.

– Не испортил, – сказал Джон удовлетворенно.

– Это и все, что тебя волнует?! – возмутился я, садясь рядом. Сам от себя не ожидал, но... как так можно?

Джон снова усмехнулся. Посмотрел на меня – опять его глаза загорелись колдовским огнем... Я поспешно отвел взгляд.

– Думала, если наряжусь мужчиной, это не повторится... Ан нет, – она дернула струну нервно, и та одиноким стоном отозвалась в ночной тишине.

И вдруг мне прилетел болезненный втык в бок. Я воззрился на пигалицу: что еще?!

– Теперь понимаешь, почему я прячусь под вот этим? – грозно спросила она, дернув собственную куртку. Но, увидев мое замешательство, тут же рассмеялась: – Да расслабься, я пошутила.

И отвернулась.

– Ты хорошо пела, – сказал я, чтобы что-то сказать.

Джон повернулся с воинственным прищуром и надутыми щеками.

– Ба! Да ты что! – делано изумилась она.

Я пожал плечами. Правда есть правда.

Джон снова рассмеялся. Нервно. И похлопал меня по плечу неожиданно панибратски.

– Извини. Если честно... я жутко испугалась... Вот и несу чепуху, пытаясь это скрыть.

Ее пробрала дрожь и она обняла себя за плечи. Согреть бы ее... Морозно, а она после простуды, разгоряченная, перепуганная. Край килта на нее набрасывать будет не очень, что же тогда?..

– Он просто напился, – сказал я, постучав пальцами по скамье и бродя мыслями в поисках идей согревания.

– Я знаю...

Джон разрешил мою загвоздку сам: подвинулся ближе и положил мне голову на плечо. Я вздрогнул. Но решился и приобнял ее – вот и теплее будет.

– Надеюсь, ты прав, и завтра он все забудет... А то перспектива, что обман раскроется... та еще...

– Все равно мы уходим завтра, – я таки завозился с верхом килта, чтобы накинуть ей на плечо.

– Хорошо...

Джон шумно потянул носом воздух.

– А ты не пил, что ли?

– Не люблю.

Джон заерзал на лавке и поглядел на меня с недоверием. Я застыл с рукой на броши, упираясь в ее зеленый взгляд.

– Да ладно?

– Трезвая голова лучше.

Джон чуть не утонул в собственной улыбке, но ничего не ответил.

– А мне нравится. И пиво, и виски, и вообще.

– Я заметил.

Брошь держалась за ткань, как утопающий за соломинку – намертво.

– Ты что же, считал?

– Всего смотрел представление.

Вот и наконец! Я триумфально снял брошь и взялся за край килта, чтобы поделиться им.

Но сзади хлопнула дверь. Джон вздрогнул и поспешно отодвинулся. Я неловко пришпилил брошь на место, едва не в себя.

Шуршали юбки, а по гравию спешили мелкие шаги.

– Менестрель Джон! – воскликнул девичий голос. – Это ведь вы?

***Джон

Я было напряглась, но, увидев юную девушку, выбежавшую на звездный свет, приказала себе расслабиться. Да и что из меня за юноша, если буду сжиматься в дрожащий комок при каждой возможности?

– Мадам? – вскочила я, кланяясь на всякий случай.

Тэм поднялся за мной, словно нехотя. Как медведь. Свой уютный медведь.

– Простите, что прервала ваш мужской разговор, – потупилась девушка.

Ага, мужской донельзя... Кто, вообще, дернул меня голову троллю на плечо класть?! Видать, совсем крыша поехала. Но сделалось на миг так спокойно... Как в жизни никогда не было.

– Вы были великолепны! Я жутко расстроилась, когда Эдна заставила меня уходить, в самый разгар веселья...

Я переводила взгляд с нее на Тэма. Он явно ее знал. А мне ничего не говорило все это ее щебетание.

– А тут – услышала звук вашей лютни из окна... И не удержалась, – румянец, кажется, заполонил ее щеки.

– Хотите, чтобы я спел? – догадалась я.

Девушка повела плечами кокетливо.

– Не знаю... хотела на вас поближе посмотреть. И... не жалею... – собравшись с духом, она подняла глаза и выпалила: – Я так счастлива, что вы берете меня в ваше путешествие!

Я опешила.

– То есть как... берем?

– Мадемуазель... – начал было Тэм.

– Да, ведь это вы своему слуге приказали? – ткнула пальцем мадемуазель в тролля. Мой слуга?.. Ха. – Спасибо вам огромное, я так засиделась в этом замке! Ваш слуга был прав, сказав, что у вас голос, как у сирены. Мы все ждали этого вечера. Не знаю, захочет ли лэрд отпустить вас так скоро, но ведь...

– Мадемуазель Франсуаза, – уже решительнее прервал ее Тэм, – вам лучше пойти к себе.

Девушка спохватилась.

– Да, могут неправильно понять... Одна, в кругу мужчин, ночью, – она хихикнула. – Хотя завтра все равно... Да, да, я ухожу. До завтра, – пропела она сладко в мою сторону.

Я смотрела ей вослед, совершенно опешив. В голове не умещалось. Перевела взгляд на Тэма:

– В наше путешествие? Мадемуазель?..

– У меня не было выбора, – пожал плечами Тэм. – Это – единственная возможность.

– Единственная возможность чего?

– Выбраться отсюда.

Я обняла себя за плечи, пытаясь согреться. Да, мне показалось подозрительным, что МакАлистер так легко договорился со своими "кровными врагами", но в переживаниях о выступлении я забыла.

– Расскажи все по порядку, – потребовала я, оборачиваясь решительно.

Тролль опять поглаживал свою брошь, которой забавлялся минуту назад.

– "Слуга" мой, – хмыкнула я, передразнивая мадемуазель.

– Это она сама выдумала, – поморщился пастух.

– Кто она такая? Куда мы ее должны доставить? И почему это единственная возможность выбраться отсюда?

– Ты же знаешь про мятеж пятнадцать лет назад? Она... дочь принца.

Кажется, у меня сердце перестало биться.

– Ч-что?..

Тэм только пожал плечами.

– Я пообещал доставить ее в порт и посадить на корабль до материка. Вот и все.

– Постой... они... МакДауэллы... – я ткнула в озаренный звездами замок пальцем, – укрывали пятнадцать лет дочь п...принца, который так и не стал королем?

– Она родилась здесь после его побега.

Я потерла лоб. Час от часу не легче.

– Мы должны сопровождать дочь мятежника? Это же... все равно, что самим вляпаться в мятеж! Ты в своем уме?! Действовать против короля... да я умру лучше!

***Тэм

Если Франсуаза услышала его лютню, то крики уж тем более услышит. Я поспешно накрыл Джону рот ладонью и потащил в кусты прочь от звездного света.

Гусельница брыкалась, размахивала ногами, умудрилась укусить прямо в ладонь и дала мне лютней в лоб.

Из-за звездочек в глазах едва ее не выпустил. Вот же дикая кошка.

– Не ори, – тихо сказал я ей на ухо. – МакДауэллам лучше не знать, что ты против.

В виске сделалось горячо, и на щеку потекла струйка. Не пот. Доигрались.

– Обещай вести себя тихо и отпущу, – пообещал я, затягивая ее в тень наружной стены.

Джон еще подергался, но, кажется, до него наконец дошло. Кивнул. Я ослабил хватку.

– Обещаешь?

– Хорошо, – сдавленно донеслось из-под моей погрызанной ладони.

И я отпустил. Не успел прикоснуться к голове и проверить ладонь, как она залепила мне пощечину.

– Да как... как ты смеешь! – шепотом прокричала гусельница со слезами в глазах, сморщилась, как от боли, и... побежала прочь.

Я остался подпирать стену в недоумении.

***

Глава 23

***Терри

Я не мог уснуть. Концерт был шумный, но я гордился и Джоном, и Рони. Все эти горцы враждебного клана были так довольны именно благодаря нашим звездам.

И я имел к ним самое прямое отношение.

Правда, прославившаяся малявка задрала нос и мне и слова не сказала. Но это ничего. Все равно мы – семья, и завтра отправимся в путь.

Это оказалось странное, но приятное чувство. Хотя голова и болела, где-то в сердце сделалось тепло. Так я себя не чувствовал ни разу, с тех пор, как... Как.

Воспоминания захватили внезапно. Вот я снова чайкой падаю в воду, волны смыкаются над головой, дышать нечем... Липкий страх затряс лихорадкой. Темнота вокруг, казалось, сейчас меня задавит насмерть. И я вылез из-под одеяла.

Из каморки лекаря не помню, как выбирался. Мне нужно было увидеть небо, вдохнуть воздуха, отогнать кошмар...

Дверь была тяжелой. Я уперся в нее всем телом, чтобы только вырваться из темноты и затхлости. Едва появилась щель, а просочился наружу. Мороз. Звезды. Луна. Дышу. Пусть тяжело, но дышу.

С правой стороны, из залов донжона, доносились крики гуляющих и пьющих. Нет, не туда... Ноги сами вынесли меня на задний двор, к стене, где мы с Джоном уже побывали днем.

Я взлетел по ступеням, завалился на открытую амбразуру, выглянул на реку Тей, встретил ледяной ветер лицом...

Пора успокоиться. Все будет хорошо. Джон обещал. Тэм обещал. Дудочка Рони тоже. И ветер обещает. Мы семья. И мы все сможем.

Освободить отца – тоже. Пусть даже из самой Камбрии, где бы то ни было. Таинственный свет лился на реку и горную равнину.

Из башни раздался надрывный кашель. Я вздрогнул. Кашель повторился. И печальное дзыньканье струны. Я на цыпочках подкрался поближе. В углу, скорчившись и обняв себя руками, дрожал гусельник Джон.

Это было как-то на него непохоже.

– Джон... – тихо позвал я.

Гусльник повернул ко мне лицо. Оно было серое, искажено страхом и болью, а по щекам у него бежали слезы. Я растерялся.

– Что... случилось? – спросил я одними губами.

Джон продолжал трястись.

***Тэм

До чего же я тугодум!

Я стоял посреди пустой комнаты. Джоном тут и не пахло.

Рана на виске подсохла и перестала сочиться. На ладони – просто царапина. Щека горела, правда, по-прежнему.

Плевать мне на гусельника Джона. Какой у меня был выбор: мы пришли как друзья скандалиста-менестреля. Который изволил упасть во дворе замка без сознания. Кому такой нужен? Выперли бы без сожаления, учитывая, что половина из нас – МакАлистеры.

Вот и пришлось сделать Дугу МакДауэллу предложение, от которого он не мог отказаться. Незаконнорожденная дочь принца – конюх МакДауэллов на торгах выпил с Патриком МакАлистером и проболтался, тот по секрету рассказал своей невесте Айлин, старшей племяннице Хэмиша, та поделилась с дядей, и после первого выпаса об этом не узнал в деревне только ленивый – была бельмом на глазу МакДауэллов. Избавиться от нее никто не осмеливался, а отправить к отцу – тоже смельчаков не нашлось.

Если бы я пообещал ее забрать, нам бы позволили беспрепятственно уйти. И Джону с Терри обеспечили условия для выздоровления.

Именно за то, что мы заберем мадемуазель Франсуазу. Да, старое дело мятежников... Но сейчас вряд ли кто ее ищет. Девушка выросла в Нагорье и о своем происхождении ничего не знает. Мы и так скрываемся от английских солдат. Доберемся до города лордов табака и посадим ее на корабль, идущий во Францию.

Я все продумал.

А Джон со своими реакциями... делает трагедию из каждой мелочи. Или...

Болван! Наверное, он испугался, когда я его сгреб... вспомнил того МакДауэлла, что валяется в коридоре за садовой дверью.

Дважды чурбан! Да теперь она и не заявится в нашу общую комнату. Но девчонке сейчас нельзя бродить по замку. Что, если снова нарвется на пьянь?

С чего это я за нее волнуюсь, а?

Перепрыгивая ступеньки, я выскочил во двор. А ведь волнуюсь. Куда она могла пойти..?

– Дядя Тэм! – раздался крик с башни на стене.

Я задрал голову. Маленькая фигурка махала руками.

– Идите сюда, Джону плохо!

– Терри, ты что! – раздался изнутри тихий возглас. И кашель.

Я поспешил наверх по ступеням.

Чтобы увидеть, как Джон улепетывает по Дултарской стене в противоположную сторону.

– Стой! – крикнул я, простирая руку. Как же заставить ее остановиться?.. – Джон, прости!

Гусельник остановился и обернулся, как загнанный зверек.

***Джон

– Джон, прости!

Я не ослышалась?.. Пастух Тэм, угрюмый тролль с Нагорья – кричит мне на весь Дултар "прости"?..

Я знала, что он не желает мне зла... Было бы смешно даже подумать, что он – как Бресс. Только... мне было страшно. Очень страшно. И я ошиблась, ища в нем друга. Какая девушка в здравом уме может искать друга в человеке моложе семидесяти лет?..

Но это его "прости". Будто он не безнадежен. Я осторожно обернулась.

Тролль осторожно, подняв руки, двигался вдоль стены, не отрывая от меня взгляда. Словно на охоту идет и боится спугнуть косулю. Терри в башенке ошеломленно отодвинулся, пропуская пастуха.

Я отступила на шаг. Да. Как на охоте. Чувство, что на меня охотятся всю жизнь. С незапамятных времен – Одли по темным углам, потом Фергюссон со своей местью, МакДауэллы с игрой в мятеж, Бресс... теперь тролль... Я отступила еще.

– Осторожно! – тролль вдруг сорвался с места в карьер.

Я посторонилась и... поскользнулась. Совсем не обратила внимания, что камни скользкие... Пустота потянула меня в объятия, и я, взмахивая руками, как крыльями, завалилась спиной внутрь дворика Дултара. Передо мной мелькнули звезды... А потом меня больно дернули за запястье, и я резко впечаталась в пропахший навозом и травами тартан.

– Джон! – услышала я приглушенно крик Терри.

Было тепло, душно и вонюче. Меня крепко держали сильные руки, а я чувствовала себя мокрой курицей.

Которая и делать ничего не могла, только дрожать. Стоять так было бы почти уютно, но... нет. Я ему сказала, что я буду мужчиной, что я собираюсь защищать себя сама и... так быть и должно. Довериться троллю было ошибкой. Да кому бы то ни было. Потому и показывать свои слабости я не имею права.

Так что с легким сожалением я отстранилась.

– Спасибо, – с сухой улыбкой отряхнула куртку.

– Ты в порядке? – голос тролля немного дрожал.

Я перевела на него недоуменный взгляд.

– Конечно, – кивнула и пошла за мандолиной, что осталась в башенке. Говорить не о чем. Сейчас самое верное – отправиться спать.

***Рони

Солнце снова светило ярко. Последние деньки перед Самайном. Бресс сказал, что до времени мертвых мы уже будем в равнинном порту. Он совсем не был веселый, жаловался, что у него болит голова, и там правда была большая такая шишка... Очень жаль. Он выглядел расстроенным, особенно когда к нам подошла сияющая Франсуаза – очень симпатичная девушка – и сказала, что счастлива ехать с нами.

Я не знала. Но это здорово. Она мне понравилась.

У Джона при этом тоже была совсем кислая мина. А между прочим... Франсуаза смотрела на него так, как я когда-то на Терри. Она красивая и милая, ему бы тоже хорошо в нее влюбиться.

Каждый должен кого-то любить. Это правильно. И они друг другу подходят. Надо будет Франсуазе помочь.

Только Брессу, кажется, это очень не понравилось. А Джон посмотрел на Бресса тоже зло. Я очень расстроилась.

Дядя Тэм и Терри не говорили ничего. Как обычно, впрочем.

Нет, дядя Тэм выглядел даже недовольнее обычного – он переоделся в штаны. И я знаю, почему. На Равнине носить килт нельзя. Ну... вообще нельзя везде, просто по эту сторону реки никто не узнает.

Эдна и Анн дали нам в дорогу хаггис*, сыра, оставшегося с Храмзы, хлеб и пирожки.

Проводить нас пришел сам лэрд, его сын и дядя Дуг.

– Менестрель, ты заслужил награду, – громко сказал лэрд.

А Джон, кажется, удивился. Он уже собирался дать себе завязать глаза и вывести из Дултара.

– Вот тебе моя награда, – подошел лэрд и снял... он снял с килта свою брошь!

Наверное, это была не его настоящая брошь... Никакой шотландец не отдал бы свою фамильную. Но это была брошь МакДауэллов – с листком клена на кресте. Думаю, лэрд специально свою не надел сегодня. Чтобы выглядело так, будто отдал последнее и лучшее.

– М-мне? – дрогнул голос Джона.

– Ты и правда, поешь, как сирена, – некоторые засмеялись. – И мы отлично повеселились. Носи с гордостью и помни: в Дултаре тебе всегда будут рады.

Джон не дал лэрду прицепить брошь ему на грудь, как следовало, а просто забрал ее руками. И поклонился. Голос его задрожал, когда он сказал:

– Благодарю тебя, МакДауэлл.

– Когда к нам вернешься? – спросила Анн, кутаясь плотнее в шаль. Было холодно.

Джон пожал плечами.

– Думаю, нескоро. Но Дултар и я не забуду.

И прицепил брошь себе на берет. А сын лэрда мне дурацки подмигнул. Фу, как невоспитанно.

*Хаггис – бараний желудок, фаршированный потрохами, толокней, луком и приправами. Шотландское национальное блюдо.

***

Глава 24

***Рони

Мы с Адаром неслись вниз по холму наперегонки. Не знаю, откуда во мне собралось столько счастья. Просто... солнце, простор, новая земля, хорошие люди... отчего не быть счастливой!

А ветер встречал нас, делал вид, будто он против, чтоб мы бежали к реке Тей, а потом и вовсе в спину подгонял. В траве вдруг что-то блеснуло на солнце. Я отстала от Адара и вернулась. Длинное разноцветное перо. Какая прелесть! Обернулась на своих: но Терри шел степенно и медленно. Бука.

Хотя, может, у него голова болит. Джон сказал не наседать на него, а быть милой, заботливой и терпеливой. Еще чего!.. А может попробовать?..

Я поводила пером по щекам. Пушистое.

Попробую. Не обижаться. А вот заботиться... посмотрим на его поведение.

И побежала обратно наверх.

– Дядя Джон, дядя Джон!

Тот устало улыбнулся. Все утро он был какой-то странный. Даже лэрд ему брошь дал, а на нем лица нет. Не поет, не разговаривает. Не выспался?

– Это вам! – протянула я ему перо, чтобы хоть как-то порадовать.

– Перо фазана! – восхитилась Франсуаза.

– Спасибо, Рони, – потрепал Джон меня по волосам. И на ходу вдел в брошь. Выглядело замечательно. Ветер тут же прилетел, чтобы теребить перо на зеленом берете.

– Как красиво! – захлопала я в ладоши. Терри шел рядом и ухмылялся. – Дядя Джон, а научите меня еще что-нибудь играть?

– Не сейчас, – мотнул Джон головой. – На привале. Может быть.

Я обрадовалась. Тогда у нас будет еще один номер... Можно ту песню про отца Терри. Она длинная и сердцезамирающая.

– А меня... научите? – дотронулась Франсуаза до плеча Джона.

Он вздрогнул, словно на него сверчок прыгнул. И повел плечом, а ее рука упала.

– У вас инструмента нет.

– Но я могу на вашей лютне играть, – улыбнулась Франсуаза и взяла его за руку.

Джон состроил ужасную мину и аж отпрыгнул. Врезаясь в дядю Тэма.

– Франсуаза... вы еще малы.

Забавно, почему он к ней тогда на "вы"?

– Неправда! – Франсуаза даже покраснела. Да, говорить о таком неприлично даже. – Мне уже почти пятнадцать!

Ого, какая она взрослая!

– В пятнадцать в голове все еще ветер, – возразил Джон, словно пытаясь ей что-то объяснить.

Ветер?.! Он имеет в виду... у нас тоже?.. Вмиг сделалось грустно... А я думала, Джон меня уважает. Первый в мире...

Терри тоже рассердился:

– Ветер в голове?!

Ага. Тут я была с ним заодно. И с Франсуазой. Перебежала на их сторону.

– А вот и нет! – крикнула я. Довольная, что мы с Терри идем плечом к плечу, сложив руки на груди. И не думала, не гадала, что такое время придет.

Джон отшатнулся от нас растерянный.

– Ну, я имел в виду...

И тут случилось невозможное – дядя Тэм расхохотался!

Аж вороны с карканьем взметнулись с дерева от удивления.

– Дядя Тэм! – воскликнула я, останавливаясь. – Вы смеетесь!

Франсуаза и Терри с моего фланга тоже поразились.

– Видите – тоже умею, – развел дядя Тэм руками довольно.

О, теперь мы смотрели на него совсем по-другому.

А Джон почему-то вдруг разозлился, ударил мандолиной по высокой траве, как серпом, и зашагал вперед очень быстро.

***Терри

Не ожидал такого от Джона. Вчера он разговаривал со мной, как со взрослым, а, оказывается, считает, что у всех, кому нет пятнадцати, ветер в голове.

Все взрослые – дураки! Я пнул траву. Ничего нового под луной.

Голова даже заболела чуть сильнее.

Франсуаза жутко расстроилась. Даже жалко ее. Она шла, понурив свое красивое лицо, и коса чуть ли не до травы доставала.

– Не расстраивайся, – погладила ее по руке Рони, как тогда, в дупле, меня. – Я вот думаю, что ты взрослая. И очень красивая.

Ха. А эта малявка любит подлизываться. Но она посмотрела на меня так красноречиво с другой стороны от мамзель, что я вздохнул и сказал:

– Да.

Убитая горем Франсуаза немного оживилась.

– Вы правда так думаете? И я... и у меня есть шанс... что я... – она замолчала.

Какой шанс..? Ничего не понял.

Тэм шагал уверенно впереди нас, Адар сновал то рядом с ним, то с нами, то убегал к Джону.

Гусельник почти превратился в точку. И орал воинственные песни так, что сюда доносилось. Вроде как, веселее делалось. А все равно... осадок остался.

Горы маячили сзади, и все же – Нагорье осталось позади.

***Джон

Коленка разболелась – она не планировала так долго идти. Я тоже... думала, сделаем привал. Но, сколько раз я не оглядывалась, видела, что все шагают, а... давать им себя догнать не хотелось. И я тоже перла и перла вперед.

Совершенно не зная, куда. Тэм один раз крикнул сзади, что мы сворачиваем на дорогу. Я поплелась за ними и оказалась теперь в хвосте. Дорога была пыльной. На ней наверняка водились разбойники... Я прижала к себе суму и мандолину плотнее. Дрожь пробрала, уводя воспоминаниями во вчерашнее.

Все же, глупо петь женским голосом, выставляя себя мужчиной. Но больше у меня нет ничего, на чем заработать. Правда, и в Дултаре... Я заработала только брошь, которую продавать не стану. А еду мы получили благодаря дурацкой сделке Тэма. Куда теперь девать эту мадемуазелю? Еще и влюбленную по уши в гусельника, которого не существует?.. Я уже молчу о Камбрии и тайне медовара. И о том, что зима на носу. Полагаю, до весны материков никому не видать, как своих ушей.

К ночи или "кошачьему времени", как выражается наш любимый тролль, который – поглядите-ка! – рассмеялся впервые в жизни, когда я попала в неловкое положение... В общем, не суть. С наступлением сумерек мы свернули с дороги, к некоторому моему облегчению, немного поплутав в темнеющем лесу, остановились на ночевку.

Тэм занялся огнем, Франсуаза, поглядывая из-под растрепавшейся косы на меня – ужином. Мои руки были свободны. Я тренькала мелодии, пока дети крутились вокруг Франсуазы в ожидании своего куска.

И вдруг почувствовала себя ненужной. Эх, Джен, ты умеешь создать трагедию из ничего.

Я бренчала и глядела (чтоб Франсуазу не подзуживать), как тролль раздувает мелкое пламя. Робкое еще, если правильно задать направление, оно перепрыгнет на лучину, окрепнет, и вот – уже трещит довольно по сухому дереву. Нам повезло, что день был солнечный. Дрова удалось собрать сухими.

Франсуаза ловко разрезала ножом холодный хаггис и протянула мне кусок. С таким ласковым взглядом, что, будь я мужчиной, растаяла бы. А так – хотелось ей врезать какой-нибудь вразумляющий подзатыльник. Ребенок ведь совсем.

Я криво улыбнулась в ответ. Терри и Рони впервые уселись подальше от меня. Вокруг нашей прекрасной мадемуазель. Моя слава выветрилась вместе с голословным заявлением про ветер в голове.

Шотландское кушанье не ахти как вкусно, зато питательно и... это еда. После долгого дня путешествия – самое то.

Ели молча. Терри молча жевал, уставившись в огонь. Маленькая копия тролля. Адар рыскал где-то в кустах. Только Рони вполголоса болтала с Франсуазой. И наконец громко прошептала:

– Да нет... будь мягкой и нежной... Джон мне говорил не обижаться на Терри, может... и ему понравится, если ты так сделаешь? Обязательно попробуй!

Я вскочила. Франсуаза и Рони прикрыли рты ладошками испуганно. Я смотрела на них... и слов не было. Я развернулась и ушла в ночь.

Шумела и шумела трещущим валежником. Пока не услышала сзади:

– Гусельница... – и рука на моем плече.

Я и так знала, что троллья. Который смеялся надо мной... Я развернулась воинственно, с трудом различая в темноте клоки его бороды.

– Чего тебе?

– Хватит дуться, это смешно

– Да, я заметила... как ты веселился.

Тролль тихо рассмеялся. Снова! У меня даже кулаки зачесались.

– Ну, успокойся.

И похлопал меня по плечу.

– Они еще дети.

Вот именно... Я опустила голову и взорвалась вопросом.

– Что же мне делать?!

– Почему ты меня спрашиваешь?

– Ну, – откуда я знаю?!. – Ты же мужчина.

– И что?

Тролль совершенно непонятлив. И еще зануда.

– Из мужской солидарности помочь не можешь, что ли... На тебя девушки никогда не вешались? Что надо делать в такой ситуации? – ах, я забыла, с кем разговариваю... Я махнула рукой примирительно: – Впрочем... на такого как ты, никогда и не вешались.

Ой.

Даже в темноте я увидела, как взорвались искрами его глаза. В следующий миг меня схватили за плечи, и я увидела эту бороду ближе, чем когда-либо... Не ожидала... съежилась.

– Менестрель... – зло процедил тролль мне прямо в лицо, – ты... – Он сам запнулся. А потом сказал тихо: – Не забывайся. Побольше уважения-ка. И марш обратно к костру. Потеряешься еще.

И поставил меня на место. Коленки дрожали. А ушибленная – так вообще молчу...

– Раскомандовался... – пробубнила я, ковыряя сапогом подмороженную листву. Сама знаю, что палку перегнула... Ну, переволновалась, чего. Понять можно...

– Раскомандовался?! – обернулся тролль.

Сегодня разбивал стереотип один за другим. Ему не было все равно! Он... был обижен! И чем?.. Тем, что на него девушки не вешались?.. Да, звучит не очень, но это же правда! Он что, ловеласом хотел бы быть? Чтоб своей Мэри понравиться? Капитаны, наверное, таких любят.

– На ком еще висит ответственность за всех вас до самой Камбрии?

– О, – это уже он перегнул. Это моя ноша, и не отдается она всяким там троллям горным за просто так. Моя идея, я его заставила, можно сказать, и теперь "на ком еще висит ответственность"? – Раньше ты и слышать не хотел про Камбрию, а теперь и ответственность взял?..

– Что ж, – тролль, собравшийся было идти к лагерю обратно, вернулся и навис надо мной. Прищурился или кажется в темноте?.. – В какую сторону Камбрия, скажи мне, гусельник?

Он застал меня врасплох. Откуда мне знать?.. Я вообще по сторонам сегодня не особо смотрела. Ткнула пальцем себе за спину на всякий случай. Он ухмыльнулся. Так и знала, что ошибусь.

– Да какая разница! – я даже привстала на носочки, чтобы ему доказать...

Только громкий треск в валежнике заставил меня умолкнуть.. Зверь?!. Я подхватила ветку из-под ног и, припав спиной к троллю, выставила свое оружие во тьму.

***Тэм

Гусельница привалилась ко мне, дрожа. Я прищурился, пытаясь разглядеть, с какой стороны приближался ночной гость.

Но короткий приглушенный лай, и я понял:

– Адар! – присвистнул я псу. – Не бойся, это Адар, – сообщил я дрожащему Джону.

Она, отскочив, яростно отбросила палку и буркнула:

– Я уже поняла.

Адар держал что-то в зубах и тыкал мне в руки. Какая-то ткань. Похоже на плотную шерсть. Я потянул на себя, и пес разомкнул зубы.

– Хороший пес, – похвалил я его и потрепал между ушей. – Идем, – позвал я Джона, – посмотрим, что это.

Она поплелась за мной без возражений. Пигалица пигалицей. Почему-то мне хотелось смеяться. А еще – уши ей надрать.

Костер подсветил в моих руках... тартан.

– Папин тартан! – вскочила с пледа Рони.

***.

Глава 25

***Джон

– Папин тартан!

Рони схватилась за плед. И правда... килт.

– Где вы его нашли, дядя Тэм? – радости эльфенка не было предела.

Терри и Франсуаза даже привстали от звуков ее голоса и нашего появления.

– Ты же его потеряла, – сказал медоваренок.

– Ага, – кивнула Рони головой.

– Тогда откуда он здесь? – задала я вопрос первой. Внутри сделалось как-то тревожно. Я метнула взгляд на тролля. Он сделался серьезен донельзя.

И ничего не сказал.

– Когда ты его потеряла, помнишь? – обратилась я к Рони. Ибо тот, кто "нес ответственность", конкретно завис над пропастью.

Девочка задумалась, прижимая к себе папашино наследство.

– Не помню... – пришла она к выводу. – Просто когда я собралась спать, тогда заметила...

– Когда мы прятались в дупле, килта на тебе уже не было, – вспомнил Терри.

– А когда я упал с тобой в листья, то еще был, – добавила я, понемногу воскрешая в памяти тот далекий день побега из деревушки МакАлистеров.

– Но тогда... – Терри умолк, и его серые глаза сделались беспокойными.

Я знала, что это значит... Знал ли тролль?

– Оставайтесь у костра, – приказал он нам и свистнул Адара.

– Ты куда? – схватила я его за рукав.

Тролль посмотрел на меня. Потом на ребят. Потом опять на меня. Так, что захотелось отцепиться. Но сейчас не лучшее время трусить, Джен. Как-нибудь потом.

– Тартан мог взять только Фергюссон, – втолковала я ему терпеливо.

Тролль отцепил мою руку.

– Поэтому я иду посмотреть, где Адар нашел килт.

Меня перетряхнуло. Мало того, что он все понял, так только с его словами тревоги оформились как следует...

– Я с тобой.

– Нет, – мотнул головой тролль, – ты останешься с детьми.

– Но... – возразила я. Хотя... он прав, не оставлять же их одних... Я беспомощно пробормотала: – Идти одному опасно.

Сердце забилось, как колокол в полдень. Я представила, что с троллем что-то случится... Он прав... мы не дойдем до Камбрии. Не только до Камбрии, вовсе никуда не дойдем.

***Тэм

– Но идти одному опасно...

Гусельница умолкла, глядя в землю.

– Я пойду с ним! – выступил вперед Терри отважно.

Нам с Джоном и советоваться не надо было.

– Явно не ты, – покачала гусельница головой, похлопав его по плечу.

Фо-а, не думал, что она будет волноваться за меня. Отчего-то это приятно.