Текст книги "Справедливость-это женщина"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
2
– Когда же на сей раз она возвратится? – спросил Майк.
– Насколько мне известно, в следующую пятницу, – ответила Бетти.
– Ну конечно; ей нужно время, чтобы украсить дом звенящими колокольчиками и блестками, так что ли? Все это – фарс.
Майк повернулся к Бетти, которая разливала чай на тумбочке, и повторил:
– Слышишь, что я говорю? Это – фарс, так как в доме больше нет рождественского духа. Как, во имя Господа, наш Джо выносит ее, – не могу понять! А его жизнь? Какая у него жизнь? Как-то я сказал ему: не допускай, мальчик, тех же ошибок, что и я. Это в начале его женитьбы. Он не допускал; но главная его ошибка заключалась в том, что он женился на ней. – Он взял чашку из рук Бетти и, кивнув ей, медленно продолжал: – И я сделал ошибку, огромную ошибку, девочка. Скажу тебе о ней, еще до того, как умру, если ты уже сама не догадалась.
Она в свою очередь посмотрела на него и сказала:
– Нет, я не строила догадок по поводу какой-то конкретной ошибки, которую вы совершили.
– Что ты имеешь в виду под словом «конкретная»?
– Только то, что сказала. – Она вернулась к столу и подняла свою чашку и, лишь усевшись, продолжала: – Вы постоянно совершаете ошибки, и одна из них заключалась в изоляции себя здесь. Да, да, знаю, знаю, – теперь Бетти закрыла глаза, – этот вид. Но не думаю, что лишь этот вид удерживает вас в этих комнатах.
– Как видно, ты размышляешь над моей конкретной ошибкой?
Ее взгляд слегка напрягся, и она спросила:
– Ваше пребывание здесь связано с этой… вашей «конкретной ошибкой»?
– В определенной степени можно сказать так, но лишь в определенной степени.
– О, это звучит интригующе.
– Не пытайся смеяться, девочка, ведь это дело нешуточное.
– Я и не смеялась.
– Ты забавляешься.
– Майк. – Бетти наклонилась к нему. – Если временами я не буду смеяться над собой и над другими, я сойду с ума. Вам это понятно?
Ремингтон-старший в свою очередь взглянул на нее с улыбкой.
– Да, да, понятно. Если кто-то бесполезно растратил свою жизнь, так это ты. И я способствую этому в последние годы, – сказал он.
Женщина сделала глоток из чашки, а затем проговорила:
– Не рассчитывайте, что я буду противоречить вам и облегчать вашу жизнь.
Он стал смеяться, и его больная рука сотрясалась так сильно, что ему пришлось поставить свои чашку и блюдце на тумбочку. Затем, снова взглянув на нее, он сказал:
– Мы отклонились от темы. О чем мы говорили вначале? О Джо, верно?
– Да, мы говорили о Джо.
– Не кажется ли тебе, что он завел там себе женщину?… – Он жестом указал на окно. – В городе?
Бетти облизала губы и смотрела на него несколько секунд, прежде чем сказать:
– Почему вы спрашиваете меня? Думаете, он посвящает меня в такие вопросы?
– Но он ведь беседует с тобой, не так ли? Он беседует с тобой больше, чем со мной.
– Могу заверить вас, что эта тема в наших беседах не фигурирует.
– Не стоит так заводиться по этому поводу; это всего лишь вопрос.
– Но какой вопрос!
– Просто это озадачивает меня, поскольку не могу поверить, чтобы он обходился без этого все эти годы. Он – мой сын и мужчина, настоящий мужчина; он не мог бы примириться с ущемлением своих прав все эти годы…
– Прав?
– Да, прав. Право мужчины – получать удовлетворение от своей жены.
– А как насчет прав женщины? Нет, я не имею в виду Элен. А что, если женщина не получает… удовлетворения, как вы это называете, и уезжает в… город? – Подражая ему, она кивнула головой в направлении окна. – Простят ли ей это люди и скажут ли они, что она сделала это, так как была лишена своих прав? Ничего подобного: ее затравят.
– Послушай. – Майк медленно придвинулся к краю кресла и, внимательно всмотревшись в нее, сказал: – Что на тебя нашло? Не принимай это в личном плане; ты высказываешься как эти суфражистки.
– Возможно, в душе я и есть суфражистка. Я знаю одно: ваш доминирующий мужчина в моих глазах ни на что не способен; большинство женщин могут легко обвести его вокруг пальца, как в бизнесе, так и в других вопросах. Вы читали на днях об одном таком случае, вынесенном на первую полосу газеты? Мужчину привлекли к суду за то, что он грубо обходился с женой. А почему он это делал? Выражаясь его собственными словами, она постоянно смотрела на него свысока. Очевидно, женщина была очень умная, умнее мужа, и, подобно многим другим мужчинам, он не мог выносить, чтобы какая-нибудь женщина, тем более его жена, знала больше него. И что же он делает? Избивает ее. И это всего один случай.
– Надо же!
Теперь Майк громко ухмыльнулся и, откинувшись головой на спинку кресла, медленно проговорил:
– Ты сегодня прямо в ударе. Но теперь что касается этого случая. Да, я читал об этом и, как ни странно, согласен с тобой, но лишь в какой-то мере. – Теперь улыбка сошла с его лица. – По моему мнению, – и думаю, ты его слышала, – мужчина, если он в своем уме, не должен жениться на женщине более образованной, чем он сам. Пусть он будет образованнее и поднимет ее до своего уровня; и это будет правильно; чтобы мужчина оставался мужчиной, надо, чтобы его уважали. Но если женщина, тем более жена, превосходит его, это затрагивает его гордость и подрывает его мужское начало. Я знаю, что говорю, так как делаю это на основании собственного опыта.
Бетти поднялась и, сняв с тумбочки его чашку и блюдце, поставила их на поднос и тихо произнесла:
– Извините.
– Не извиняйся. Не извиняйся, девочка, лучше дай-ка мне назад мою чашку; я не допил.
Она не возвратила ему полупустую чашку, а налила новую и когда передавала ему ее в руки, он нежно взглянул на нее и проговорил:
– У нас с тобой целая неделя; давай воспользуемся ею получше, девочка.
Бетти улыбнулась ему, затем подошла к камину и с помощью щипцов подбросила в огонь уголь из ведерка, и, когда она смахивала с рук пыль, Ремингтон спросил:
– Тебе говорил Джо, куда хочет повести завтра сына?
– Да. Да, говорил.
– Ты веришь в этот гипноз?
Она повернулась к нему, но несколько секунд задумчиво смотрела мимо, а затем ответила:
– Трудно сказать. Я мало об этом знаю, фактически ничего не знаю, но мне известно, что брат мистера Леви – очень хороший доктор и уже не в первый раз он применяет эту форму лечения в особых случаях.
– Да, у меня тоже такое же понимание. Какое-то подозрительное дело – проникать в человеческий разум. И тем не менее, раз человек может облегчить недуг парня, я целиком и полностью за. Я целиком и полностью за все, что может положить конец этим припадкам, сопровождаемым криками. Каждый раз, когда я их слышу, цепенею от ужаса. Но я боюсь одного. – Он посмотрел на Бетти и медленно кивнул. – Боюсь, что он вернется в еще худшем состоянии, чем до этого; на данный момент он не может вспомнить, что сделал, но что будет, если он вспомнит?
– Я думаю об этом, и Джо думает об этом, но, очевидно, насколько я понимаю, гипноз в состоянии подавить память.
– «Подавить память»? – Майк покачал головой. – Звучит как Божий акт, а я всегда с подозрением отношусь к тем, кто пытается совершить такое. Но посмотрим, что из этого выйдет… Интересно, что скажет мадам Элен, когда вернется? Знаю лишь одно: если бы она была здесь, то ни за что не разрешила бы отводить сына к гипнотизеру. А как ты считаешь?
Бетти не ответила, но в душе согласилась с Майком: если бы Элен была здесь, никакому гипнотизеру не было бы разрешено заниматься мальчиком.
3
Всю ночь беспрерывно шел снег, и Джо, ведя автомобиль по безлюдной дороге из горняцкого поселка в город, взглянул на Мартина и, ухмыльнувшись, сказал:
– Да, хорошенькое начало, держу пари на полкроны, что я не сумею вести машину назад; придется усадить тебя за руль.
– Взгляни на эти сугробы. – Мартин указал на окно. – Они достигают четырех футов высоты.
– У тебя плохой глазомер. К тому же это не сугробы, а, скорее всего, снежные наносы по краям дороги.
– Ты заговоришь по-другому, когда тебе придется заплатить мне полкроны.
Теперь они улыбались друг другу. Немного погодя мальчик сказал:
– Думаешь, доктор Леви сможет положить конец моим кошмарам?
– Очень постарается.
– В чем это будет выражаться?
– Да просто поговорит с тобой.
– Но ведь и доктор Пирс говорил со мной, но они не прекратились.
– Но есть разные врачи: когда тебе нужно рвать зубы, ты ведь не идешь к окулисту, верно? А если нужны очки, не идешь к зубному; на все – свои врачи.
Он был прав. На все – свои врачи, и Джо надеялся, что поступил правильно, разрешив этому доктору проникнуть в разум ребенка. Он провел бессонную ночь, вновь и вновь обдумывая ситуацию и размышляя, прав ли он.
Он объяснил доктору Леви, что мальчик случайно убил свою маленькую сестру; он не сказал – сестру-урода. Теперь он просил его об одном – стереть воспоминание об этом из памяти мальчика. Гипноз, в его понимании, основан на внушении, и если доктор сможет внушить Мартину забыть об этом инциденте, то перед мальчиком откроется нормальное будущее. Он даже сможет поступить в университет, так как у него хорошие способности; но при существующем положении такого будущего не может быть.
Если эксперимент пройдет успешно, он возьмет на себя ответственность за то, что не послушался совета Маркуса раньше, так как прошло почти четыре года, с тех пор как Маркус предложил показать мальчика брату на предмет лечения гипнозом. Но в то время сам этот термин попахивал халтурой; теперь же, как Джо полагал, гипнозу можно подвергать при соответствующих условиях любых нормальных людей, да и не только нормальных.
Доктор Леви говорил о подсознательном умозаключении, то есть стадии, при достижении которой больной делается настолько восприимчивым к внушению, что его можно заставить воспроизвести конкретный инцидент или инциденты, которые его беспокоят.
Разумеется, он не хочет, чтобы сын снова пережил события той ночи, но если это нужно для вычеркивания из памяти, то мальчику придется выдержать это.
– Он же не оставит меня у себя, как в больнице?
– Нет, конечно нет.
– А что он будет делать?
– Просто поговорит с тобой, как я уже сказал, и склонит тебя к разговору…
«Именно это и происходит», – думал несколько позже Джо, удобно расположившись в глубоком кресле в комфортабельной комнате и слушая беседу доктора Леви и Мартина. Среди прочего они говорили и о футболе, о шансах «Ньюкасл юнайтед». Создавалось впечатление, что доктор Леви болеет за «Сандерленд», и Мартин смеясь сказал:
– Как же так? Ведь вы живете в Ньюкасле, доктор.
– Знаю, что так быть не должно, – ответил тот, – но никому не говори об этом. – И оба снова рассмеялись.
– Теперь ложись в кресло. Так… смотри прямо на меня… у тебя прекрасные глаза… Теперь, когда я досчитаю до шести, ты заснешь.
– Один… два… три… четыре… пять… шесть.
Джо наблюдал, как глаза мальчика закрылись, а тело глубже осело в кресло; затем он услышал голос доктора.
– Тебя что-нибудь пугает, Мартин?
Наступила пауза, а затем пришел ответ:
– Да… сон о… о леди в черном.
– Леди в черном? Что же она такого сделала, чтобы испугать тебя?
– Не… не знаю; это было давно.
– Как давно? Когда ты был ребенком?
Мартин не отвечал, и доктор сказал:
– Вернись, Мартин, в то время, когда ты впервые увидел леди в черном.
– Нет, нет! Нет, нет. – Голова мальчика качалась из стороны в сторону; все его тело сотрясалось. Но голос Леви звучал спокойно:
– Что она делает? Скажи мне, Мартин, что делает леди в черном?
– О нет, нет! Нет, нет. – Теперь мальчик прикрыл лицо рукой, растопырив пальцы.
– Что ты видишь сквозь пальцы, Мартин?
– Леди… леди в черном. Леди в черном.
– Что она делает?
– О… она… она. О, нет, нет. Не нужно! Приподнимает… приподнимает матрац. Бедная малышка. Бедная малышка! О, нет. Нет, не нужно. Пожалуйста, не нужно! – Проснись! Проснись, малышка! Бедная малышка! Проснись, малышка! – Затем он вновь закрыл лицо рукой, но на сей раз его рот широко раскрылся, и он издал затяжной пронзительный крик, а затем еще и еще.
Голос доктора врезался в этот душераздирающий звук спокойной констатацией:
– Все кончено, Мартин. Все кончено, лежи спокойно.
Когда мальчик затих, врач продолжал:
– Леди в черном ушла. Она ушла далеко, далеко, далеко и не будет больше беспокоить тебя. Она никогда больше не приснится тебе. Это инцидент останется как нечто такое, чего ты не сможешь вспомнить… Теперь поспи минут десять, и пусть тебе приснится, что ты на матче «Ньюкасл юнайтед».
Джо был уже на ногах, но, вместо того, чтобы смотреть на доктора, он внимательно смотрел на сына; но он не видел его, так как все его мысли были заполнены «леди в черном», а внутренний голос заглушал его разум криком: «Боже мой! Боже мой! Леди в черном – Элен! Это черное неглиже!»
Для всех было загадкой, как опустилась тяжелая железная сторона кроватки. Он слышал голос Бетти: «Это невозможно, невозможно! Должно быть, Нелли опустила ее по ошибке». И слышал, как Нелли чуть было не впала в истерику, отрицая это. «Видимо, Мартин сдвинул ее вниз, – говорила она. – Видимо, он сдвинул ее вниз».
Втайне Джо приходил тогда в детскую, лежал на полу, поднимал вверх руки, сдвигал тяжелую сторону кровати и смотрел, входит ли она в пазы, но она не входила.
Почему он не расследовал эту тайну дальше? Почему? Может быть, разумом он все время понимал, что это сделала она? Нет, нет. Но почему он замял это дело? Может быть, потому, что, как и все остальные, считал это лучшим выходом для ребенка? И снова – нет, нет!
– Вы что-нибудь поняли о «леди в черном»?
Джо мигал глазами, как будто выходил из транса, он смотрел на доктора, но не отвечал на его вопрос; и Леви в свою очередь посмотрел на него и спустя мгновение сказал:
– Ну что же, надеюсь, наш эксперимент удался; но лишь время покажет, достаточно ли глубоко захоронена память, чтобы больше не тревожить мальчика.
Теперь Джо повернулся и, пересекая комнату, невзначай спросил:
– Вы последнее время видели Маркуса?
– Да. Да, я… я видел его в понедельник. Он был в клубе.
– Как поживает ваша жена? Ей лучше?
Джо сглотнул и с усилием произнес:
– Да, она… ей гораздо лучше. В данный момент она в Лондоне, уехала за покупками.
На этом их краткая беседа окончилась. Врач продолжал стоять и смотреть на часы; затем сел лицом к Мартину и тихо сказал:
– Когда я досчитаю до шести, Мартин, ты проснешься и совсем не будешь помнить, что произошло, и скажешь, что у тебя пересохло во рту, и попросишь пить.
– Один… два… три… четыре… пять… шесть.
– О! – Мальчик открыл глаза, облизал губы, а затем сказал: – У меня во рту все пересохло. Дайте… дайте мне, пожалуйста, попить.
– Да, да, конечно. Что тебе хочется? Лимонаду? Имбирного пива?
– Пожалуй, имбирного пива.
Пока Мартин пил имбирное пиво, а Джо кофе, доктор вел непринужденную беседу. Но вскоре, уже прощаясь, он взглянул на Джо и, глубоко вздохнув, произнес:
– Врачебное вмешательство равносильно исповеди.
Джо не ответил на это заявление, а лишь в свою очередь взглянул в темно-карие глаза врача и, поникнув головой, повернулся и вслед за Мартином вышел на улицу.
4
– Куда, черт возьми, он запропастился? – спросил Майк.
– Откуда я знаю? – В голосе Бетти сквозило явное раздражение. – Я передала вам лишь то, что он сказал по телефону.
– А он не говорил, куда едет?
– Нет, он сказал лишь, что Дэвид возьмет Мартина на школьный концерт, в котором участвует Элизабет.
– И он звонил из Фелберна?
– Да.
– Ну, – Майк медленно качал головой, – если было четыре часа, когда он звонил, и он передал мальчика Дэвиду, это может означать, что Дэвид отвезет его к Иганам, так как школьный концерт не начнется раньше шести, а то и позднее. Боже мой! Если бы она это услышала, то потеряла бы голову… сошла бы с ума! Я бы, конечно, не возражал. – Ремингтон-старший поднял руку и помахал Бетти согнутым указательным пальцем. – Вот что хочет сделать наш парень – поехать и разузнать, как живет вторая половина. Но что интересно: раньше он никогда не заходил в отношении нее столь далеко… Не кажется ли тебе, что-то произошло у доктора? Он ничего не говорил об этом?
– Нет, не говорил. – Бетти села напротив Майка и, наклонившись к нему, проговорила: – Я точно передала вам, Майк, что он сказал. Джо был очень краток. Он сказал, что доставил Мартина назад в Фелберн, а Дэвид отвезет его на концерт, посмотреть на Элизабет, а когда я спросила его, не собирается ли он сам домой, он ответил, что едет в Ньюкасл.
– У тебя не создалось впечатление, что он пьян?
– Пьян? В четыре часа дня? Конечно нет, но…
– Да, продолжай. Ты сказала «но».
– Он не был похож на себя; был очень резок.
– Что ты имеешь в виду под словом «резок»? Бесцеремонен или груб, или?…
– О, Майк! – Бетти встала. – Послушайте, я сказала вам все, что знаю. И, ради Бога, перестаньте волноваться, иначе сляжете в постель. И хочу вам сказать, – теперь уже она пригрозила ему пальцем, – если это произойдет, я спущу вас на второй этаж: мы уже сбили до колен все ноги, бегая вверх и вниз по этим лестницам.
– О! О! – Он весь подпрыгнул, как на пружинах. – Вот-вот! Я причиняю волнение, и ко мне можно относиться как к выжившей из ума старой развалине.
– Точно так. – Теперь Бетти повернулась и быстро пошла к двери, и, когда она выходила из комнаты, он завопил:
– Вы от меня получите; когда вы будете спускать меня на второй этаж, я залезу на самую верхотуру, и вы собьете все свои чертовы ноги – уже до самых бедер!
Бетти стояла на лестничной площадке, крепко сжав губы, чтобы не рассмеяться. Майк всегда умел завести. Этого у него не отнимешь.
Она спустилась вниз, пересекла первую лестничную площадку, но остановилась в начале главной лестницы и взглянула вниз в холл.
Телефон находился на столе справа от двери, и, стоя здесь, она припомнила голос Джо. В нем было что-то такое, чего она не могла распознать; сказать «бесцеремонен» – было бы неверно, сказать «напряжен» – тоже неверно. Она собиралась спросить его, что было у доктора, но он уже повесил трубку. Но с Мартином, видно, все в порядке, иначе Джо не разрешил бы Дэвиду взять его с собой, как сказал Майк, к вполне понятному удивлению Иганов.
Теперь она снова стала спускаться вниз по лестнице, пересекла холл и вошла в кухню. Мэри сидела у стола, чистила фрукты.
– Вы пришли за ужином, мисс? – спросила она.
– Нет, нет. – Бетти отрицательно покачала головой. – Я сделаю это сама. Могу ли я помочь вам?
– Нет. – Мэри высыпала смородину в большой коричневый глиняный сосуд, сказав: – Нет, спасибо, мисс. Я готовлюсь к завтрашнему дню. Да! – Она медленно качала головой. – В предшествующие годы я готовила рождественские торты и пудинги за несколько недель до праздника. Но у меня ведь одна пара рук.
– Да, да, я знаю, Мэри. И не беспокойтесь. – Бетти наклонилась к ней через стол. – Какое, собственно говоря, имеет значение, когда они приготовлены, если они будут стоять на рождественском столе?
– Большая разница, мисс; их нужно сделать заранее и законсервировать; это способствует их витаминизированию. – Мэри поджала губы и закончила мысль словами: – Все фрукты, как правило, готовил мне Даффи. Сидел, бывало, здесь часами и чистил – фунт за фунтом. Теперь его нет, и мне очень не хватает его.
– Это понятно, Мэри.
– И дом не тот, совсем не тот, мисс, что был раньше. А вам это не кажется?
Бетти не дала ей прямого ответа, но сказала:
– Ну, я не живу в этом доме столько, сколько вы, Мэри.
– Но это так, мисс. Знаете, когда первая госпожа была жива, нас было семеро в доме и четверо приходящих. Да, так было. У нас была специальная служанка для стирки, а что теперь? Я и Элла… я имею в виду Джейн. Она – хорошая девочка, эта Джейн. Хуже всего ее язык, а работник она хороший. Но она не в состоянии возместить отсутствие Даффи и Нелли. А эти лестницы на чердак, они могут загнать лошадь. И это сказывается на вас. – Она кивнула в сторону Бетти. Та ответила спокойным голосом:
– Нам никогда не удастся переселить его на второй этаж. Оттуда открывается такой вид, а потом его мастерская.
– Знаю, знаю. Я бы и не пыталась нарушить спокойствие, которое у него осталось. Но… но я думаю, мистер Джо мог бы нанять еще одну девушку, молодую, с крепкими ногами.
– Он хотел бы, Мэри. – Бетти говорила теперь тихим голосом. – Я знаю, он очень хотел бы это, но на заводе дела идут неважно; и ему приходится повсюду урезать расходы.
– Вы говорите, повсюду, мисс? – Теперь Мэри бросила косой взгляд на Бетти, и Бетти потупила глаза. Ей хотелось ответить на скрытый в тоне Мэри смысл и сказать: «Я знаю, Мэри, и у меня такое же мнение на этот счет, как у вас». Но не положено говорить со служанкой о хозяйке, которая к тому же – ваша сестра.
В последнее время Бетти иногда было трудно сдерживать себя, чтобы не сказать Элен, что деньги, которые она тратит на одну косметику, позволили бы им нанять еще одну служанку, а половины денег, которые уходят на ее туалеты, хватило бы, чтобы принять на работу прислугу для кухни и взять приходящего мальчика для помощи Дэвиду. Но, поразмыслив, она решила, что не стоит упоминать имя Дэвида, так как Элен с годами ненавидела его всего больше.
– Я поговорю с мистером Джо, Мэри, – сказала она, – и подумаю, что мы можем сделать для оказания вам помощи на кухне. Кстати, как Джейн собирается возвращаться сегодня вечером?
– Все будет хорошо, мисс; она привыкла к снегу. Да к тому же Билл Лэдлер будет очень рад, если представится шанс нести ее на своих плечах. – Теперь Мэри смеялась глубоким раскатистым смехом; и Бетти смеялась вместе с ней; затем она спросила:
– Когда, по вашему мнению, они женятся?
– А Бог его знает, мисс. Казалось, что это произойдет ровно год тому назад, но вся эта ситуация с Гитлером заставила заморозить строительство; у них нет средств. Он уже пять недель живет на пособие по безработице. Элла говорит, если начнется война, работы хватит всем, и чем скорее она произойдет, тем лучше. Ну и язык у нее, у этой Эллы, но она права: если начнется война, мужчины станут мужчинами, а не бесполезной бутафорией.
– Да, боюсь, вы правы, Мэри. Но мне не хотелось бы видеть, как…
Ее голос был прерван отдаленным звуком бешеного дребезжащего звонка Майка, женщины переглянулись, и Бетти сказала:
– Ведь я только что от него. Пусть потрезвонит. Он эксплуатирует вас, мисс, ясное дело. Все так считают. Эксплуатирует! Знаете, что говорил Даффи? Он говорил, что, если бы мисс была женой самого, он не мог бы требовать от нее большего. И еще он говорил – а это так и есть, – что они оба преждевременно превратят вас в старуху.
«Боже мой, уже люди судачат, и самые добрые». – Бетти отошла от стола и сказала:
– Пожалуй, схожу узнаю, в чем дело; он обычно просто так не звонит, – на что Мэри ответила ворчанием.
Когда Бетти поднималась по главной лестнице, звонок продолжал трезвонить, но она не спешила. Преждевременно превратят ее в старуху. Неужели она выглядела так в сорок лет? Зеркало не свидетельствовало о переменах в ее лице; черты лица оставались такими же, как всегда, – крупными и некрасивыми. Что изменилось за эти годы, так это ее фигура; теперь она была тонкой, настолько, насколько позволяла ее комплекция.
У подножия чердачной лестницы она остановилась, взглянула вверх и была удивлена, увидев стоящего на лестничной площадке Майка; и когда он крикнул ей: «Где ты была, девочка? Скорее!» – она побежала вверх по лестнице, но, когда достигла площадки, он уже повернулся и шаркающим шагом двигался к двери своей гостиной.
– В чем дело? Что случилось?
– Наш Джо.
– Джо?
– Да, Джо, в машине.
Майк теперь облокотился на подоконник.
– Я видел, как несколько минут тому назад проехал его автомобиль, – сказал он, кивнув головой, как бы указывая на проходящую у ворот дорогу. – Он перевернулся и покатился вверх тормашками в Робсонский овраг к полю.
Бетти внимательно посмотрела на старика, нахмурившись, и медленно проговорила:
– Да что вы, Майк! Вы никак не могли видеть его автомобиль.
– Послушай, девочка. – Он повернулся к ней вне себя от ярости. – Я годами сижу у окна; знаю каждый поворот колеса этого автомобиля. Да к тому же здесь не ездят легковые автомобили, а лишь фургоны торговцев и доктора, а вечером, когда снега столько, что не откроешь двери автомобиля, никто не рискнет ехать по этой дороге. Автомобиль нашего Джо – в овраге, девочка, это точно. – Он сорвался на крик, и Бетти закричала, что не верит ему.
– Но ведь отсюда ничего не видно, Майк.
– Взгляни. – Он повернулся к ней всем телом и на мгновение заскрежетал зубами. – Я сидел здесь в темноте. Смотрел, когда он вернется, а если долго вглядываться во тьму, то начинаешь видеть. И я увидел вдали на фоне снега ее контуры. Во всяком случае, я знаю свет ее фар. Еще бы. – И теперь в голосе старика звучала умоляющая нотка, когда он говорил: – Поверь мне, Бетти, я же не пьян; говорю тебе: автомобиль свалился в овраг! Выключи свет и посмотри сама. Сразу ты не увидишь автомобиля, но через минуту-другую различишь его вдали.
Она не последовала его указанию, так как поверила ему, и, приложив руку к губам, проговорила:
– В коттедже никого нет, и даже Джейн ушла на ночь домой.
– Сходи ты, девочка, спустись и убедись. Если я не прав, ну, значит, ты проходила зря, а если прав… – Он понурил голову. – Ступай, ступай, девочка, прошу тебя! Облегчи мне душу.
Она повернулась, выбежала из комнаты и помчалась вниз по чердачной лестнице и через лестничную площадку вбежала к себе в комнату. Там Бетти натянула длинные, до колен, сапоги, затем вынула из гардероба пальто с капюшоном и набросила его, пробегая через площадку и по главной лестнице. В холле она открыла тумбочку, схватила большой фонарь и на мгновение взглянула в сторону кухни, размышляя, стоит ли говорить Мэри, но решила не говорить.
Проход до ворот был сравнительно легок, так как Дэвид чистил тропинку в первую половину дня, но, оказавшись на главной магистрали, она стала передвигаться с трудом: снег доходил ей до верха сапог. Он не прекращался, хотя и был слабым и раздувался ветром подобно туманной завесе.
Через несколько минут Бетти добралась до той части дороги, где земля круто обрывалась в поле. Это было пограничное фермерское поле, а склон к нему от дороги, известный под именем Робсонского оврага, имел глубину около пяти метров, внизу же, как бы отдаляя его от поля, у самой границы, росли деревья.
Когда Бетти свернула с дороги и двинулась к вершине склона, то провалилась в сугроб и очутилась на половине склона по пояс в снегу. Тяжело дыша, она вновь выбралась на склон и помнила теперь лишь об одном – о том, что в руках она продолжала сжимать фонарь. Она направила его луч в глубину оврага и была ошеломлена, заметив автомобиль, задняя часть которого была зажата в углу оврага между двумя деревьями, а капот развернут по диагонали в сторону склона.
– О Боже мой! – Майк был прав. – О Джо! Джо! – Но, несмотря на громкий крик, Бетти пыталась не поддаваться охватившей ее панике.
По следам она смогла сразу же определить, что автомобиль, войдя в штопор и скользнув задними колесами по склону, к счастью, был остановлен и не перевернулся благодаря деревьям.
Она соскользнула вниз по склону к автомобилю и, шлепнувшись у переднего колеса, закричала:
– Джо! Джо!
Бетти не могла заглянуть в салон автомобиля, так как на ветровое стекло налип снег, и она пробилась к двери, направив луч фонаря сквозь свалившуюся оконную занавеску. И тут она увидела его. Джо лежал, тяжело опустившись на сиденье, свесив голову вправо. Он выглядел так, будто спал.
– Джо! Джо! – Пока она звала его, снег западал ей в рот и ослеплял глаза, она прислонилась к автомобилю и тяжело дышала. Несколько секунд Бетти в отчаянии взирала вокруг себя. Что делать? Ей нужна была помощь. Одной ей ни за что не вытащить его. А может быть, получится? Возможно, не с этой стороны, но если она откроет дверь с другой стороны, то сумеет.
Как будто подчиняясь строгому приказу, женщина вдруг протянула руку и ухватилась за фигурку на верхушке радиатора, медленно подтянулась и перевалила через еще теплый капот. Затем она очутилась на наклонной подножке автомобиля, держась одной рукой за край ветрового стекла.
Она отвязала боковую занавеску, после чего довольно легко открыла дверь автомобиля, но, прежде чем она смогла добраться до Джо, ей пришлось вновь закрыть дверь и продвинуться.
Джо рухнул почти прямо на Бетти, и его вес мешал ей удерживать равновесие. Когда она услышала стон, то подумала, что он исходит от нее, пока не услышала его снова. Теперь она осторожно трясла его и кричала голосом, полным отчаяния:
– Джо, Джо! Ты не ранен? Ну, скажи что-нибудь. О, Джо! Проснись! Проснись!
Бетти наклонилась над его лицом. Она втянула воздух и покачала головой: от него несло виски.
– О, Джо! Джо!
– Г…де? Ч…то?
«Слава Богу! Он жив…»
– Ты не ранен?
Он застонал, затем очень медленно проговорил:
– Ух! Бо… же мо… ой!
– Джо! Джо! Послушай меня. Ты не ранен?
– Бетти. – Он открыл глаза и мигал при свете фонаря, затем снова проговорил:
– Бетти.
– Ты можешь сесть?
Когда он попытался это сделать, она помогла ему одной рукой, опираясь на спинку сиденья другой, чтобы удержать равновесие. Затем, когда автомобиль слегка качнуло, она крикнула:
– Осторожно! О, осторожно, Джо.
– Где?… Что произошло?
– Автомобиль. Ты съехал с дороги.
Он медленно мигал глазами, затем напряг их и сдавленным голосом спросил:
– Где мы?
– В Робсонском овраге. Ты влетел в Робсонский овраг.
– Боже милостивый! – Он застонал и поднес руку к голове, а она спросила:
– Ты ничего себе не повредил?
– Я… я не знаю. Голова кругом.
– А ноги? Руки?
Он медленно пошевелил конечностями, затем покачал головой. И она не сказала: «Слава Богу», а произнесла:
– Ты думаешь, что сможешь вылезти из машины? Она накренилась; тебе… тебе придется соблюдать осторожность, а то она проскользнет дальше. Послушай… – Она осторожно трясла его за руку. – Открой глаза, Джо.
– Что? Ах да, да, Бетти. Да, я… я вылезу.
Он приподнялся.
– Осторожно! – Она вскрикнула, когда передняя часть машины слегка сдвинулась. – Послушай. – Она теперь глотала слова. – Тебе нужно передвинуться и выйти через другую дверь, потому что если станешь выходить через эту, то своим весом опрокинешь машину. Я вылезу тем же путем, что и влезла.
– Ты права, права, Бетти. – Джо сделал попытку пошире открыть глаза. Он посмотрел в направлении фонаря, а Бетти приподнялась, влезла на подножку, а затем перебралась через капот. После этого он стал медленно передвигаться по сиденьям к двери, которую она уже открыла. Но когда, вылезая из машины, он встал на подножку, то чуть было не свалился спиной в снег. Лишь ее крик заставил его инстинктивно ухватиться за дверь, после чего он осторожно опустился в снег.
Теперь, то поддерживая, то волоча его, Бетти пыталась втащить его вверх по склону оврага; но он упал лицом в глубокий снег и лежал без движения.
