Текст книги "Справедливость-это женщина"

Автор книги: Кэтрин Куксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

3

Для Джо дом казался совершенно пустым. Всякая деятельность в нем прекратилась. Повсюду – в городе, в стране, в мире – кипела жизнь, но дом казался вымершим. В течение большей части дня в нем находились лишь его отец и Мэри. Сам он уезжал утром и возвращался после шести часов, когда заходил в коттедж и забирал Мартина, и они вместе шли домой и ужинали на скорую руку. В те дни было принято есть наспех.

Элен уехала в Лондон в тот самый день, когда многое выяснилось: она покинула дом, не сказав никому ни слова, кроме Мартина, которому пообещала:

– Я еду в город улаживать дела. Я вернусь за тобой. – А это случилось две недели тому назад.

Мальчик теперь знал, что Дэвид – его дядя и что его дед был также отцом Дэвида. За прошедшие две недели он также понял, что, хотя он любил тетю Бетт сильнее, чем мать, он очень жалел мать. Раньше же он никогда не чувствовал жалости по отношению к ней. Он не мог понять своих чувств, просто он видел, что ее никто не любит, а жаль, ведь она была внешне такая красивая и могла быть такой любезной, когда хотела. К тому же она всегда была добра к нему, за исключением моментов, когда он не слушался ее и продолжал видеться с Элизабет.

Мартин знал, что Бетти вернется, чтобы забрать его, и что он должен бы сказать отцу о ее намерениях, и в то же время он не считал необходимым делать это, поскольку, хотя ему очень хотелось угодить ей, он не мог оставить маму, отца, дедушку и Элизабет. И он должен маме сказать об этом, но так, чтобы она не расстроилась.

Мальчик теперь смотрел на дверь, и, когда Джо вошел, он сразу же его приветствовал.

– Привет отец.

Джо подошел к сыну, взъерошил ему волосы и сказал:

– Привет, сын, – и еще: – Привет тебе. – Он взъерошил голову Элизабет. Затем, повернувшись к Хейзл и Дэвиду, сидевшим у другого конца стола для чаепития, сказал: – Итак, все закончилось: прощай, деревообрабатывающий завод Ремингтона.

Дэвид медленно встал и подошел к каминной полке, снял оттуда чайник и налил чашку чаю. Он пододвинул ее Джо, который теперь сидел за столом, и спокойно проговорил:

– Когда все это закончится, ты наверняка начнешь снова.

– На какой основе?

Дэвид не ответил, а Хейзл спросила:

– Ты собираешься принять предложение Бэкстера и стать менеджером?

Джо посмотрел на нее, затем на мгновение кивнул, прежде чем ответить:

– Это мне весьма не по нутру, но получается либо это, либо переход на военное производство.

– Они решили, что будут делать с производством? Арендовать или покупать? – спросил Дэвид.

– Арендовать. Они собираются использовать его в качестве хранилища, но они покупают оборудование. – Джо опустил голову, и его голос перешел в бормотание, когда он проговорил: – Никогда не думал, что до этого дойдет.

– Почему же они могут продолжать производственный цикл, а ты нет?

Джо снова взглянул на Хейзл.

– Все дело в крупных правительственных контрактах, – сказал он, – а Бэкстер имеет связи повсюду. Да, – он слабо улыбнулся, – думаю, мне придется умерить гордыню и согласиться. Некоторые считают, что мне повезло, и я получу шанс возглавить такой же бизнес, только в двадцать раз больше, чем был мой. – Он вздохнул, допил чай, встал и сказал:

– Пойдем, молодой человек. А то Мэри будет ругаться, что еда остынет… или ссохнется в духовке. Либо то, либо другое. – Он бросил взгляд на стол. – Вы ведь пока не ели?

– Он только что перекусил, – вставила, улыбаясь Хейзл.

– Не знаю, как в тебя все вмещается. – Теперь Джо улыбался, глядя на сына. И Мартин ответил:

– Я всегда хочу есть, отец. Мэри говорит, что я расту.

Они сидели и смеялись, когда их отвлек шум автомобиля, въезжавшего в ворота, и Дэвид, быстро подойдя к окну, взглянул сквозь занавески, затем перевел взгляд на Джо, и, после того как их взгляды на мгновение встретились, Джо проговорил:

– Элен?

Дэвид быстро кивнул, и Джо, повернувшись к Мартину скомандовал:

– Оставайся здесь! Не выходи какое-то время. – Затем он посмотрел назад в сторону Дэвида и добавил: – Отправь его домой примерно через полчаса.

– Отец…

– Послушай, Мартин, не спорь.

– Я… я не спорю, отец, а только хотел сказать… – Мальчик покачал головой и потупил взгляд.

– Что?

Мартин переводил взгляд с одного на другого; затем, вновь покачав головой, сказал:

– Не имеет значения. Не имеет значения.

Джо быстро вышел и направился к подъездной аллее. Такси разворачивалось. В холле он повернулся к лестнице, затем быстро прошел в гостиную и открыл дверь. Там ее не было. Спустя несколько минут он бесцеремонно открыл дверь ее спальни и увидел ее, сидящую за туалетным столиком. Ее пальто и шляпа лежали на стуле рядом с ней, и она прикладывала к лицу кусок ваты.

– Значит, ты вернулась.

Возникла секундная пауза. Она взглянула на него.

– Ненадолго, – последовал спокойный ответ.

– Надолго или нет, но нам нужно поговорить.

Теперь он медленно переместился в середину комнаты, откуда видел в зеркале ее отражение. Элен кивнула ему, сказав:

– Да, как ты говоришь, нужно поговорить. Но то, что мы имеем сказать друг другу, не займет много времени. Я вернулась с одной целью – забрать Мартина.

– Ни много ни мало! – Джо невесело засмеялся, и его смех заставил ее повернуться на скамейке. Ее голос был по-прежнему спокоен, когда она повторила:

– Да, ни много ни мало. Если ты думаешь, что я позволю, чтобы его воспитывали под влиянием твоего отца и этого сына-ублюдка, не говоря уже о тебе, то ты ошибаешься.

– А какие у тебя основания забирать его у меня?

– Супружеская измена. О, я знаю все о твоих поездках в Ньюкасл.

Его брови слегка изогнулись вверх, прежде чем он сказал:

– Так же, как я о твоих поездках в Лондон.

– Ты не можешь ничего доказать в отношении моих поездок в Лондон; я останавливаюсь у своего дяди.

– Глухого как пень и почти слепого, зависящего от единственной приходящей служанки.

Она качала головой.

– Ты ничего не докажешь.

– Докажу и намерен это сделать, так как мне нужен развод.

Мышцы ее лица расправились под морщинистой кожей. Она засмеялась и воскликнула:

– У тебя есть надежда. Хочу сказать тебе раз и навсегда, я никогда не разведусь с тобой и не позволю тебе развестись со мной. Единственное, что я сделаю, – это предоставлю тебе право раздельного проживания, если получу хорошую компенсацию за свои беспокойства и добьюсь опеки над нашим ребенком.

– Мне нужен развод, Элен, и я намерен получить его. – Теперь он чеканил каждое слово. – Скоро я стану отцом и желаю дать ему свое имя.

Брови Элен нахмурились.

– Удивляюсь, – продолжал он, – как с твоим поразительным умением копаться в мелочах, ты не догадалась, когда Бетти сказала тебе, что у нее будет ребенок.

Все ее тело медленно изогнулось, его верхняя половина накренилась назад, как будто от удара. Ее рот, по-прежнему красивый, раскрылся, затем медленно закрылся, и вместе с ним ее глаза сузились почти до размеров щели, и она выпалила:

– Ты… ты и она? Боже мой! Подлая двуличная лицемерная сука!

– Ты прямо говоришь о себе, Элен – по крайней мере, слова «подлая» и «двуличная» целиком и полностью подходят тебе, но лицемерной ты никогда не была, это следует признать.

Ее плечи, оттянутые назад, теперь сгорбились, она вскинула голову.

– Я ненавижу тебя. Слышишь? Ненавижу и презираю! И закончим дело: я никогда не дам тебе развод, пока ты жив; пусть она воспитывает своего внебрачного ребенка, и да сопутствует ей удача, но имени твоего она не получит никогда.

– Нет? А я думаю, что получит. Если ты хочешь избавить себя от хождения по судам и от обвинения в убийстве, то думаю, что мы договоримся с тобой по этому вопросу, Элен.

Ее тело по-прежнему было изогнуто вперед, но теперь она смотрела на него с удивлением, когда он медленно приблизился к ней.

– Не делай удивленный вид, ты же знаешь, что я имею в виду: ты убила ребенка, разве не так?

Она привалилась к скамейке туалетного столика и чуть было не потеряла равновесие; затем, вытянув руку, ухватилась за край столика и опустилась на свое место, прежде чем произнести.

– Ты сумасшедший.

– Нет, нет, не сумасшедший, и ты это знаешь. Но не я буду обвинять тебя в этом, а доктор Леви.

Вновь ее лицо сморщилось и она произнесла:

– Доктор Леви?

– Да, доктор Леви. Возможно, ты заметила, что Мартин уже некоторое время не кричит во сне. Доктор Леви подверг его гипнозу, и мальчик воспроизвел сцену, когда он увидел тебя – «леди в черном», как он тебя назвал. Ты помнишь свое неглиже? Странно, но ты ни разу не надевала его после той ночи, не так ли? Что с ним стало?

Теперь она ухватилась за край декольте своего шелкового платья и, глупо рассмеявшись, проговорила:

– Кто поверит этому? Гипноз. Они могут заставить сказать что угодно.

Джо проигнорировал ее замечание, но сказал:

– Помнишь Нелли? Она прямо сказала, что мальчик никак не мог вытащить из пазов сторону кроватки. И нельзя, разумеется, забывать мнения Бетти.

Это имя на мгновение отогнало от нее страх, и она заскрежетала зубами, воскликнув:

– Бетти! Бетти! Не знаю, кого я ненавижу больше, тебя или ее.

– И это странно, ведь мы с ней сделали для тебя больше всего в твоей жизни. Ты использовала ее и использовала меня, фактически ты использовала ее задолго до встречи со мной.

– И в качестве компенсации ты заделал ей ребенка, так что ли? Думаю, она нуждается в компенсации. Ты смотрел на ее лицо в процессе этого?

Его челюсти крепко сжались. Какое-то мгновение он был не в состоянии ответить ей, но когда ответил, то произнес следующее:

– Да, все время смотрел и нашел его более красивым, чем когда-либо находил твое.

Ее рука, которая теперь искала что-то сзади, ухватила ручное зеркальце из тяжелого серебра, и в следующее мгновение оно уже летело. Когда оно ударилось о камин, его куски разлетелись вокруг Джо. Он не сдвинулся с места, но несколько секунд стоял без движения; он остановил дыхание и, казалось, сдерживал его бесконечно. Затем медленно двинулся к двери, не сводя с Элен глаз, и, дойдя до двери, он сказал:

– Теперь убирайся, и сию же минуту. Мои адвокаты тебя найдут.

Он открыл дверь, затем резко закрыл ее за собой.

Джо медленно прошел на третий этаж. Отец наверняка слышал ругань и желает узнать причину. Когда он открыл дверь, то увидел, что в гостиной никого нет, а когда он оказался в дверях мастерской, то с удивлением обнаружил, что полки вдоль стены, на которых Майк хранил свои миниатюрные модели, были пусты. Некоторые из моделей находились на длинном деревянном верстаке в центре комнаты; другие же, как Джо заметил, лежали в ящиках.

Отец сидел на высоком табурете у края верстака, он повернулся, бросил взгляд в сторону сына и резко произнес:

– Отделываюсь от некоторых из них. Они могут разыграть их в лотерее; возьми несколько штук, может понадобиться в доме.

– Но почему? – Джо медленно приближался к отцу. – Почему именно сейчас?

– И ты еще спрашиваешь? Но я не держу на тебя зла, мальчик, в отношении Бетти.

– Спасибо, отец.

Несколько секунд они смотрели друг на друга; затем Джо быстро вышел и спустился вниз.

Когда он пересекал холл в направлении входной двери, он услышал, как Элен разговаривала по телефону в кабинете.

На полпути от аллеи он увидел, что к нему быстро шел Дэвид.

– Извини, Джо, – сказал Дэвид. – Я дежурю в семь тридцать, так что должен идти. Я ищу Мартина. Он был во дворе с Элизабет, она только что вернулась и сказала, что он убежал. Видимо, вернулся в дом.

– Я только что оттуда, его там не было. В любом случае иди, я поищу его.

Они разошлись, и Джо быстро пошел через двор коттеджа и огород, мимо теплиц и вошел в рощу, крича:

– Мартин! Мартин! – Но ответа не было. Минут десять он тщетно обыскивал окрестности, а когда шел назад, то услышал, как на аллею въезжало такси, и подумал про себя: «За этим она, видимо, и звонила».

Он вошел в коттедж через заднюю дверь и крикнул:

– Он здесь, Хейзл?

Хейзл и Элизабет выбежали из гостиной.

– Нет, Джо, нет.

Он собирался было спросить Элизабет, не говорил ли Мартин ей чего-либо необычное, перед тем как уйти, когда вой сирены заставил их поднять глаза вверх, а Хейзл в испуге закричала:

– О Боже! Это не может быть – налет в дневное время.

– Бегите в убежище!

Джо проталкивал их через комнату к выходу, когда задняя дверь отворилась, и, повернувшись они увидели в дверях запыхавшегося Мартина.

– Это… это сирена, отец.

– Скажи на милость, где ты был? – Джо чуть было не набросился на него и, схватив за плечи, тряс его и спрашивал: – Куда ты так умчался?

– Я… я…

– Ну же?

– Если… если ты перестанешь меня трясти, я… Я скажу. – Ответ был столь непредсказуем, что Джо убрал руки с плеч сына и стал смотреть на него, а мальчик сурово взглянул на отца и с вызовом сказал:

– Я хотел повидаться с матерью, просто повидаться.

– Ну и повидался?

– Нет. Я имею в виду – да. Она… она увидела меня из окна спальни, когда я пересекал аллею. Она велела мне оставаться на месте и сказала, что уже спускается.

– Ну и что? – Джо видел, как мальчик тряхнул головой, прежде чем склонить ее на грудь.

– Я не остался, я побежал в сад.

– Почему ты так поступил? – Вопрос был задан деликатно. Мартин спокойно ответил:

– Я… я не хотел уезжать с ней – она хотела взять меня с собой, – но… но я подумал, что просто повидаюсь с ней.

Рука Джо медленно поднялась и ладонью накрыла голову мальчика, и он спокойным голосом спросил:

– Ну а где же ты был? Я обыскал все вокруг, звал тебя.

По-прежнему склонив голову, Мартин ответил:

– Я знаю. Я… я слышал тебя. Но… но она вышла за мной в сад. Я спрятался в зарослях у забора. Я видел, как она шла по лесной тропинке. Она… она была одета для отъезда.

Вой сирены прекратился, но шум автомобиля на подъездной аллее заставил Мартина поднять голову, а остальных посмотреть в направлении гостиной.

Элизабет пробежала через комнату и, возвратившись через мгновение, сказала:

– Это такси. Оно уехало.

Услышав это, Джо с облегчением глубоко вздохнул, а затем быстро проговорил:

– Пошли, перейдем в убежище.

Он снова торопил их к выходу, и в этот момент неподалеку послышался огонь зениток, за которым почти тотчас последовал отдаленный, но тем не менее зловещий звук упавшего предмета.

– Боже! Они над городом.

Вскоре все дети и Хейзл уже бежали по саду в бомбоубежище. Джо, который оставался наверху, посмотрел на три лица, взиравшие на него снизу.

– Не выходите, – велел он. – О Дэвиде не беспокойтесь, с ним все в порядке. Мне надо повидаться с отцом. Хотя надежд на то, что удастся убедить старого глупца покинуть верхний этаж, мало, тем не менее…

Его слова потонули в сотрясшем землю ударе, на этот раз уже ближе.

Джо взглянул на небо и, услышав гул самолетов, воскликнул:

– Боже! Они почти над головой.

– Давай сюда, Джо! – крикнула Хейзл. Но, прежде чем он смог двинуться в какую-либо сторону, земля задрожала, и он фактически рухнул на них спиной.

Спустя некоторое время они находились в узком убежище, причем Джо и Хейзл лежали поверх Элизабет и Мартина.

Спустя, как им показалось, целую вечность они стали медленно подниматься. Джо молчал: он был охвачен сильным страхом, страхом перед необходимостью подниматься на три ступени вверх и перед тем, что он увидит, выйдя из убежища.

Первой заговорила Хейзл:

– Два последних взрыва были совсем рядом. Зачем им понадобилось бросать сюда бомбы, в трех с лишним милях от дока?

Джо не ответил, а медленно поднялся по ступеням и очутился под открытым небом.

Он еще не успел распрямиться, как закричал:

– Дом! Хейзл! Дом! – И он помчался через огород, через щель в ограде к подъездному пути. Но еще до того, как завернуть за угол, он знал, что его ожидает, так как небо было закрыто облаком пыли. Когда он достиг развалин, на месте которых еще совсем недавно стоял его дом, он крепко обхватил себя руками, стараясь сдержать агонию отчаяния.

– О! Отец. Отец. О нет. Нет! Отец. Отец. О Боже мой! Нет, нет.

Дом был стерт с лица земли прямым попаданием, и взрыв разметал камни на расстояние, в три раза превышавшее площадь дома. Он смотрел на остатки каменной кладки у своих ног, к которой еще лепились листья ломоноса. Шпиль наблюдательной башни опустился вниз, подобно мороженому в вафельном конусообразном стаканчике, и завис в разветвлении дуба. Часть стены гостиной сохранилась, из-под обломков торчала каминная полка, а над ней, перекосившись, висела картина голландского интерьера. Он мог различить лишь раму, но в его памяти сохранились хозяйка и ребенок, а также прелестный вид кафельного пола.

Вспышка пламени справа от него заставила Джо медленно повернуть голову туда, где раньше находилась кухня… в том конце должна быть Мэри.

Он не почувствовал, что кто-то находится рядом, пока не услышал голосившего Мартина:

– О! Дедушка! Дедушка!

Джо медленно повернулся и безмолвно смотрел на Хейзл и Элизабет. Девочка плакала, и на мгновение он позавидовал ей: он тоже хотел плакать, валяться по земле и биться о землю. О! Отец. Отец.

Почему он не настоял, чтобы отец жил внизу? Но имело бы это теперь какое-то значение? Почему он не остался с ним в этот вечер немного дольше и не помог ему запаковать плоды его трудов? Да, в доме была Элен. Элен. Элен. Каждый раз Элен. К черту Элен! Будь она проклята! Он вспомнил лицо Майка: он выглядел так, как будто знал, что ему уготовано.

Они медленно отвернулись от дымящего пепелища и взглянули на подъездную аллею, откуда раздавался шум тяжелого автомобиля и сирена машины «Скорой помощи».

Уже сгущались сумерки, когда они разобрали последние остатки деревянных конструкций вокруг Майка. Поддерживающая башню балка, видимо, сразу же ударила его. Он был серый с головы до ног. Даже кровь, вытекшая из шеи и пропитавшая его одежду, сделалась серой.

С помощью добровольцев местной бригады обороны Джо и Дэвид вынесли его из-под обломков и положили на край газона.

Как бы отдавая дань уважения, добровольцы отошли к машине «Скорой помощи», чтобы отец и сын на короткое время остались вдвоем. Они не знали, что рядом с отцом находились два сына, и заговорил именно Дэвид. Глубоким голосом, едва превосходящим шепот, он проговорил:

– В первый раз в жизни я дотронулся до него.

Джо ничего не произнес. Он был подавлен скорбью, но слова Дэвида пронзили его нитью осуждения. «В первый раз в жизни я дотронулся до него». А как бы чувствовал себя он сам, если бы его родной отец не признал его? Дэвид узнал, что он – сын босса, лишь после смерти своего предполагаемого отца, когда Фрэнк Брукс раскрыл ему всю правду в письме.

Джо же узнал правду из уст своей матери. Ему было восемь лет, когда он узнал, что Дэвид – его сводный брат.

Позади него раздался голос:

– Если вы не возражаете, сэр. – И они с Дэвидом отошли в сторону, чтобы позволить двум мужчинам положить изуродованное тело на носилки; и они оказались у машины «Скорой помощи» раньше, чем начавший приходить в себя Джо, который поспешил к ним и спросил:

– Куда вы его направляете?

– В больничный морг, сэр, в Сент-Маргарет.

Он кивнул им, затем наблюдал, как они захлопнули дверь за человеком, которого он любил… и жалел.

Когда «скорая помощь» уехала, Джо повернулся к стоявшему на том же месте Дэвиду и спокойно проговорил:

– Не держи на него зла, Дэвид. Он думал о тебе. Большую часть времени он думал о тебе. Это довлело над ним. Он наблюдал за тобой, гордился тобой. Знаешь, он многое сделал бы для тебя уже давно, если бы ты позволил. Не держи зла.

– А как бы ты чувствовал себя на моем месте?

– Во многом так же, как ты, но прошлое невозможно переиграть. На будущее нам следует не забывать, кем мы являемся друг другу.

Дэвид ничего не ответил, он лишь повернулся туда, где раньше была кухня, и пробормотал:

– Давай лучше отыщем Мэри.

4

Спустя четыре дня они хоронили Майка. На кладбище пришло много людей, и небольшая часовня была полна народа. Джо и Дэвид стояли бок о бок у открытой могилы, Мартин стоял справа от Джо, а с ним рядом стояла Бетти.

Когда первые комья земли полетели в гроб, они медленно друг за другом отошли в сторону. Но вместо того, чтобы возвратиться к кортежу, они последовали за священником до главной аллеи кладбища, где Мэри теперь обрела свое последнее прибежище…

Затем все закончилось, и они вновь оказались в автомобиле, который вез их назад в коттедж.

Последние четыре ночи Джо и Мартин спали в крохотной резервной комнате коттеджа, а Бетти ночевала прошедшие три ночи в гостинице в Фелберне.

Они все молчали, пока не вошли в гостиную. Хейзл занялась приготовлением чая, быстро приговаривая:

– Снимайте одежду и рассаживайтесь, все готово. – Она указала на стол, на котором стояла холодная закуска. – Чай будет готов с минуты на минуту. Элизабет, возьми вещи мисс Бетти. Дэвид, наполни, пожалуйста, ведерко для углей. Огонь очень слаб. Как изменилась погода в последние два дня!

Когда раздался стук в дверь, Хейзл перестала разглагольствовать и взглянула в направлении стука, а затем на Дэвида, сказав:

– Посмотри, пожалуйста, кто там.

Дэвид открыл дверь мальчику в униформе, который протянул ему конверт темно-желтого цвета.

– Это… это для миссис Ремингтон. Дом разбит, но я подумал…

Дэвид повернулся и передал телеграмму Джо, а тот быстро взглянул на нее, вскрыл и прочитал: «Пытался дозвониться. Ответа нет. Дядя Т. озабочен. Л.».

– Ответ будет?

Джо взглянул на мальчика и сказал:

– Нет, нет. – Он передал телеграмму Дэвиду; затем, спустя мгновение, сказал: – Что это могло бы означать?

Дэвид сказал спокойно:

– Но ведь она же вернулась в Лондон?

– Да, да. – Джо медленно кивнул. – Она взяла такси. – Он снова взглянул на телеграмму: «Дядя Т. озабочен. Л.». Он знал, кто такой Л. А озабочен отнюдь не дядюшка Тэрнбол – Джо побывал у дядюшки и узнал, что ее там нет…

Когда он поднял глаза и встретился с вопрошающим взглядом Дэвида, он покачал головой и сказал:

– Нет, нет, она определенно заказывала такси. – Теперь он быстро повернулся к Мартину. – Ты видел, как мать садилась в такси?

– Нет, отец.

– Когда ты видел ее в последний раз?

– Когда… ну я же говорил тебе, когда она шла назад к дому, одетая для выезда.

– Боже мой! – Джо повернул голову и уставился в пол. А что, если она не села в такси, а вновь прошла в дом! Они искали только двоих – отца и Мэри. Элла спаслась, так как у нее был выходной. – Чье это было такси? Фаулера?

Джо поднял голову и посмотрел на Дэвида, который сразу, кивнув, сказал:

– Либо его, либо Роулэнда, какое имелось в наличии. Надо съездить к ним и узнать. Можешь позвонить из автомата у перекрестка.

– Да, да. – Джо теперь смотрел на Бетти. Она стояла, приложив пальцы к губам. Он ничего не говорил ей, но они обменялись взглядом, а затем он вышел, сопровождаемый Дэвидом.

В ответ на запрос Джо Фаулер сказал, что они не принимали заказ от миссис Ремингтон. Но Роулэнд заявил, что заказ был, но шофер не смог получить ответ, а затем завыли сирены, и он счел за благо ретироваться.

– Так он не отвозил миссис Ремингтон? – Джо бросил взгляд на стоящего у открытой двери Дэвида, и когда он ему ответил: «Нет, я вам уже сказал», он медленно повесил трубку. И, выйдя из будки, он схватился за голову и сказал:

– Она, должно быть, там.

Спустя три часа они откопали ее. Она, видимо, была в холле, когда упала бомба. Но из-за покрывавшей ее пыли она казалась невредимой. На ее руке по-прежнему висела дамская сумка, а руки были в серых шелковых перчатках. Поперек ее ног лежала балка, но верхняя часть тела была защищена секцией лестницы, образовавшей над ней навес, иначе она была бы полностью раздавлена каменной кладкой. Странно, что находившееся в нескольких метрах от нее тело Мэри было безжалостно раздавлено, а Элен внешне выглядела невредимой.

На следующий день, когда Джо стоял у гроба в часовне упокоения и смотрел на лицо, которое когда-то очаровало его, он был рад, что ее красоте не нанесен ущерб, – ей это бы очень не понравилось. Теперь все его мысли относительно нее были отмечены печатью вины, и хотя ему было неприятно это чувство, он не мог ничего поделать. И он говорил об этом, когда они с Бетти возвращались после отпевания из часовни.

– Если бы я развелся с ней, я продолжал бы ненавидеть ее и внутренне оправдывать себя, поскольку так или иначе она превратила мою жизнь в ад; но теперь я постоянно задаю себе вопрос, не виноват ли я прежде всего в том, что привез ее сюда и окунул в совершенно незнакомую для нее обстановку. Я даже рассматриваю совершенное ею убийство ребенка как акт сострадания, я подхожу к ее действиям с позиций отца. И хотя я понимаю, что она, очевидно, не была бы здесь, если бы не пыталась забрать у меня Мартина, я отношусь с пониманием к ее позиции. Это неразумно, лицемерно, так как смерть не смывает людскую низость, жестокость и физические муки, и я это понимаю, но тем не менее я весь в раскаянии.

– Ты не одинок, – ответила Бетти. – Она была моей сестрой, я знала ее дольше, чем ты, Джо. С первых же шагов жизни она стала проявлять эгоистические замашки. Когда она была ребенком, все должно было быть по ее, иначе жизнь окружавших становилась, по меньшей мере, тяжкой; и даже тогда она умела заставить людей почувствовать, что они не правы. Она пользовалась мною всю жизнь и неоднократно была груба со мной, в моральном отношении. Рубцы от физических побоев заживают, а от моральных – никогда. Временами я ненавидела ее, а сейчас признаюсь, что не было такого момента, когда бы я любила ее. Другие женщины также не любили ее: она представляла для них угрозу, и ей доставляло удовольствие причинять им боль через их мужей. Но, понимая все это, я, как и ты, в данный момент отягощена чувством вины, тем более в связи с моим обманом в течение последнего года. До этого я считала, что никому не наносила зла, что она не хотела тебя, а я хотела. Теперь же я не знаю, что и думать.

При этих словах Джо схватил Бетти за руку, сильно притянул к себе и сказал:

– Это как раз то, о чем ты не должна сожалеть. И нам следует понимать, что мы находимся сейчас под влиянием эмоций; но это с Божьей помощью пройдет. Доктор Пирс сказал мне кое-что на этот счет. Он был в курсе возникшей между нами ситуации, знал об этом уже многие годы. «Вы будете чувствовать себя отвратительно, – сказал он. – В течение многих недель вам будет казаться, что она – ангел, но потом реальность вновь возобладает».

– Он так сказал?

Джо кивнул.

– Да, сказал. В то время я не обратил на это особого внимания, но теперь чувствую, что он говорил на основании опыта. Он сказал, что подобное часто происходит с женщинами, которые ухаживают за родителями, живут ради них, а когда старики умирают, они мучаются угрызениями совести и чувством вины за те недобрые мысли, которые они вынашивали по отношению к ним. По его мнению, это естественная реакция.

– Надеюсь, что так.

Теперь они шли вдоль реки, и, глядя на тропинку, он спокойно сказал:

– Ты говорила мне, что обещала остаться у старой леди. Это обещание по-прежнему в силе?

Прошло несколько секунд, прежде чем Бетти ответила:

– Да, Джо, боюсь, что так должно быть. Она… она приняла меня с распростертыми объятиями, когда при сложившихся обстоятельствах вполне могла бы указать на дверь, принадлежа к поколению, которое не признавало распутства.

– Распутства! – В его взгляде сквозило обвинение.

– Да, так бы она могла это назвать – распутство, хотя и не назвала. Я обещала оставаться с нею до последних ее дней. И… и то, что я сейчас тебе скажу, ничего не меняет, но я хочу, чтобы ты знал, как она ко мне относится: несколько месяцев тому назад она сделала завещание, оставив мне коттедж и… – голос Бетти упал до шепота, – почти все деньги, а это значительная сумма.

Когда Джо никак не отреагировал, она повернулась и взглянула на него, и он медленно проговорил:

– Я рад за тебя.

– О Джо! Я в тупике, но… но ты можешь вывести меня из этого положения.

– Не вижу как.

Они продолжали идти молча. Прошло несколько секунд.

– Сегодня утром я звонила ей, – сказала наконец Бетти. – Она… она хочет, чтобы вы с Мартином тоже переехали к ней и стали жить там.

Джо остановился пораженный и смотрел на Бетти.

– Жить с ней? О, – он закачал головой, – она не вынесет этого, и не знаю, вынесу ли я.

– Она не только вынесет, но и будет рада этому. Я понимаю ее, и я уверяю тебя, Джо, что она будет очень рада, что ты будешь там жить. И что Мартин тоже.

– А как же с моей работой?

– Но ты же в любом случае не хотел быть менеджером у Бэкстера, ведь так? А до города совсем недалеко, подыщешь что-нибудь. Судя по ситуации, ты наверняка, найдешь что-нибудь более важное, чем должность менеджера на заводе по производству ящиков.

Они шли, и Джо выглядел успокоившимся.

– Я подумаю, Бетти. Подумаю. В данный момент я знаю лишь одно: я люблю тебя, и ты мне нужна. Очень нужна! И я хочу жениться на тебе.