Текст книги "Справедливость-это женщина"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
8
Джо преуспел в намеченном в на редкость короткий срок. За шесть месяцев, прошедших после приступа, состояние Элен нормализовалось. Как случайно обронил его отец, если лесть и ласка сотворили чудо, то она первоначально не была уж в столь плохом состоянии.
Джо с самого начала раздражало отношение отца к состоянию Элен: в его времена у женщин не было нервных расстройств. У них тогда просто не было времени на это. В его времена им приходилось работать, чтобы прокормиться. Стоит только взглянуть на жизнь его собственной матери, которая выдюжила безо всяких нервных расстройств.
В один из моментов Джо сказал в ответ:
– Тогда почему ты не взял в жены ломовую лошадь? Насколько я помню, мать даже не знала, для чего нужно чайное полотенце. И, возвращаясь к прошлому, не могу припомнить, чтобы ты говорил ей о необходимости вкалывать или шевелить задницей или использовал какие-то другие нелитературные выражения, чтобы напомнить ей о ее долге.
На это Майк заорал:
– Катись отсюда ко всем чертям, пока я не спустил тебя с лестницы! – И по выражению его лица было ясно, что он намерен и способен осуществить свою угрозу.
Однако в начале болезни положение Элен было настолько серьезным, что лишь спустя четыре месяца Бетти смогла сделать перерыв и провести уик-энд с леди Эмберс. Но теперь было решено, что она будет ежемесячно брать недельный отпуск, а в ее отсутствие Джо возьмет себе за правило почти постоянно находиться рядом с Элен.
Еще до того, как с ней случилось нервное расстройство, он некоторое время спал в туалетной комнате. То, что она в течение дня не выносила одиночества на сколь-либо продолжительный срок, но вместе с тем твердо – вплоть до сегодняшнего дня – отвергала его нахождение в постели, несколько озадачивало его и раздражало больше, чем он мог признать.
Не далее как вчера вечером он пытался подлизаться к ней. «Позволь мне полежать с тобой», – попросил он. Но выражение ее лица заставило его тотчас же дать заверения, и он добавил: «Ничего не случится, обещаю; просто хочу полежать с тобой рядом вот так». – И он продемонстрировал это, обняв ее, зарывшуюся в розовых, украшенных оборками подушках, которые стали ее последней прихотью, так как «постельное белье должно непременно быть цветным». Но его мольбы остались тщетными. Более того, они расстроили ее, и ему пришлось вновь вернуться в гостиную и лежать, как он это часто делал, заложив руки за голову и глядя в бледное очертание света, проникавшее от покрытой абажуром лампы спальни.
Однако в состоянии бессонницы Джо было все труднее подавлять раздражение и сочетать его с симпатией и состраданием, которые он по-прежнему проявлял к жене в качестве лечебной медицины. Да, он проявлял терпение, Бог-свидетель, проявлял, но у него имеются потребности. Когда в последний раз они были вместе, по-настоящему вместе; два года тому назад? Он не мог продолжать в таком же духе и дальше, но, разумеется, не должен и раздражать ее. Необходимо было какое-то расслабление. Конечно, он мог бы поехать в город; но не в Фелберн, он слишком близко. Может быть, в Ньюкасл? О Боже всемогущий! Он не желал начинать эту игру. Вдруг еще что-нибудь подцепит? Как Гарри Кодшоу. Но бывают и другого типа женщины. Говорят, у Алека Бенбау есть одна такая в Гейтсхеде; ее муж уходит в море. Ну и свинья же этот Алек Бенбау, ведь у него порядочная жена и четверо детей.
Нет, лучше уж Ньюкасл и проститутку. Однако он по-прежнему не мог представить себя в такой роли; но для начала нужно, чтобы был кто-то подходящий и, разумеется, готовый на это, а все женщины, которых он знал, были замужем и, по всей видимости, счастливы. Единственной незамужней женщиной была Бетти.
Бетти! Бетти!
В течение последующих нескольких минут его мысли носились по непротоптанным закоулкам его ума, воскрешая сцены, не имевшие в свое время значения, но теперь согревавшие его теплом, превратившимся в жар, который все усиливался, пока, словно бы его окатили ледяной водой из ушата, он не сел, распрямившись, в кровати, обхватив руками голову.
Боже мой! А что же дальше? Ведь в конце концов она делала для них все, изматывала себя, присматривая за маленькой девочкой. Она не только вот уже несколько месяцев ухаживала за Элен, но и молча переносила оскорбления с ее стороны в первые дни болезни; а теперь он ей заплатит за все, сказав: «А как, Бетти, насчет того, чтобы нам с тобой сблизиться?»
Он встал с постели, надел халат и тихонько вышел через дверь гостиной на лестничную площадку, спустился вниз в кухню и заварил себе кофе. Когда Джо поднялся наверх, он уже принял решение: при первом же удобном случае он поедет в Ньюкасл.
Был третий час, когда мисс Мэй Прингл, секретарша Джо, работавшая на предприятии с тех пор, как его дед положил начало этому бизнесу в Фелберне, вошла в его офис с чашкой чая и, поставив поднос рядом с ним, произнесла без малейшей доли шутки: «Выпейте, пока он не превратился в помои», помедлила, взглянула на его склоненную голову и сказала:
– Слышали последние новости?
– Какие? – Секунду спустя он поднял на нее глаза. – Все, что я слышу здесь, – это последние новости.
– Да, смешно, конечно, но, мне кажется, вы не знаете об этом из первых рук, потому что я слышала, как Биг Уолси и Каннингэм болтали за ширмой на складе меньше минуты тому назад. Вроде бы создается новая фирма.
– Новая фирма? Какого рода фирма?
– Такая же, как и эта.
– Такая же, как и эта? Ерунда!
– Пусть будет ерунда.
– Если бы в этом была хоть доля правды, я что-нибудь услышал бы.
– Вы слышали о принадлежащем Бэкстеру «Боксез оф Питерборо», Тилбери и тому подобное?
– Бэкстер прибывает сюда?
– Да, так они говорят. Они говорят, что какие-то люди подыскивают свободную землю, лежащую между железнодорожным мостом и тем рядом домов. Вы знаете, там достаточно земли. И они говорят, что люди Бэкстера хотят купить ее. Конечно, сейчас она пойдет за бесценок, и если они начнут строительство, то за бесценок получат и рабочие руки.
Джо положил ручку, взглянул на мисс Прингл и медленно произнес:
– Скорее всего, это одни лишь слухи; эти двое – красные; они хотят выбить из колеи остальных.
– Да, возможно, вы правы, но, с другой стороны, в их словах что-то есть; нет дыма без огня. Изделия этой фирмы низкого качества, наши люди не пойдут к ним; я имею в виду наших клиентов.
Они смотрели друг на друга, и Джо, кивнув головой, проговорил:
– Не скажите, я считаю, что, если ящик будет на пенни дешевле, они продадут свои души.
– Выпейте чаю. – Она пододвинула к нему чашку, и в этот момент город оглушил вой сирены. Это был ни с чем не сравнимый звук: гудки в доке и на заводах, больших и малых, имели свои отличительные особенности, но когда воет сирена шахты – это предвестник беды.
В течение нескольких секунд ни Джо, ни мисс Принт не сдвинулись с места, из цехов перестали доноситься звуки пил, молотков и токарно-шлифовальных станков.
Первой нарушила молчание мисс Прингл. Она приложила ко рту руку и сказала:
– О, только бы не снова. – Мисс Прингл знала о несчастных случаях в шахте не понаслышке. В одном из них погиб ее отец, а также молодой человек, за которого она собиралась выйти замуж.
Джо взял ее за руку и промолвил:
– Успокойтесь, успокойтесь; возможно, ничего страшного. – Он по собственному опыту знал, что «старушка Мэй», как называл ее отец, в состоянии вынести любые чрезвычайные ситуации, кроме несчастных случаев в шахтах. – Посидите здесь, – сказал он, – а я сбегаю и узнаю, в чем там дело. Спокойствие, спокойствие, перестаньте дрожать. – Джо встряхнул ее за руку и отрывисто произнес: – Ваша очередь пить чай. И не забудьте, что нам нужно отослать кипу писем, и если другой завод станет конкурировать с нами, то нам следует действовать решительно.
Его резкость в какой-то степени сработала. Она опустила руку и несколько успокоилась.
– Хорошо! Хорошо! – Она вышла из офиса.
Несколькими минутами спустя он сидел в автомобиле и двигался к шахте, как, впрочем, и все остальные жители города, так как в шахтерском поселке проживала лишь треть работавших на шахте горняков.
Он не мог поставить автомобиль ближе к воротам, а когда вышел из машины, не сумел получить нужной информации, так как все лишь задавали вопросы, а внятный ответ никто дать не мог, за исключением того, что произошел взрыв и часть шахты была затоплена.
Видя, что в данный момент он не получит новой информации, Джо сел в машину и поехал домой, хотя и не прямо домой. Прибыв в коттедж, он встретил там Дэвида, пытавшегося утешить маленькую Элизабет, плакавшую по своей матери.
– Что-нибудь слышал? – сразу же спросил Дэвид.
– Ничего конкретного. Я не смог пробиться к воротам. Говорят, был взрыв, и в шахту проникла вода.
– Хейзл в смятении: ведь это смена старины Дэна, а также Вилли и Ферда – всех.
– Они должны быть вместе?
– Точно не знаю, но не удивлюсь, если это так. Все они – забойщики.
– Вилли и Фред это те, которые женаты?
– Да.
– И все же, надеюсь, все не так плохо, как нам кажется.
– Боже! Будем надеяться… Успокойся, успокойся, перестань плакать. Покажи мистеру Джо, что ты – большая девочка.
– Я хочу маму.
– Вот что я тебе скажу. – Джо присел на корточки перед девочкой и, взяв ее за руку, сказал: – Хочешь поиграть с Мартином? Ты же любишь играть с Мартином, да?
– Люблю. – Элизабет перестала плакать, и на ее круглом хорошеньком личике засияла улыбка.
– Итак, твой папа возьмет машину и привезет твою маму от бабушки, а тем временем мы с тобой поедем ко мне и все вместе весело поиграем в детской? Что ты на это скажешь?
Элизабет улыбалась еще шире. Она застенчиво смотрела на отца, и Дэвид тихо сказал:
– Тебе же понадобится машина, если…
– Мне она не нужна. – Джо смотрел на лицо ребенка. – Поезжай, и, если тебе она там понадобится, используй ее.
Краем глаза он видел, что Дэвид стоит неподвижно, и теперь он резко сказал:
– Давай же поезжай, пока мы снова не расплакались.
– Мне одеть пальто, мистер Джо?
– Да, одень, милая.
– С капюшоном?
– Да, с капюшоном.
Девочка побежала в спальню, а Дэвид снял с обратной стороны двери свое пальто, и, когда одел его, Джо сказал:
– Передай Хейзл, чтобы она не беспокоилась о девочке; с ней будет все в порядке, и она может заночевать у нас, если ты не вернешься.
– Спасибо, Джо.
Когда ее отец выходил из дверей, Элизабет выбежала из спальни в красном непромокаемом пальто с поднятым капюшоном, Джо сказал, изображая удивление:
– О! Вот это да! Ты такая красивая!
– Дедушка купил мне его на день рождения.
– Твой дедушка знает, что тебе идет. Ну, пошли.
Когда Джо поднял ребенка на руки, он услышал звук автомобиля, сворачивающего за угол; затем, пройдя задворками, он срезал путь через сад и вышел к дому.
Он по-прежнему держал девочку на руках, когда проследовал через холл, затем вверх по лестнице. Элизабет с любопытством осматривала все вокруг, так как впервые была внутри дома, капюшон спустился с ее головы.
Он едва успел дойти до лестничной площадки, как дверь в гостиную открылась и появилась жена в сопровождении Бетти.
Они остановились и несколько мгновений смотрели на него и ребенка, и, приблизившись к женщинам, Джо заговорил.
– Вы слышали сирену, поэтому знаете, что произошло. – Он говорил как бы в сторону, тщательно отбирая слова. – Там трое Иганов, как я понимаю, все они в забое. Видите, кого я принес с собой? – Он подкинул на руках девочку. – Элизабет пришла поиграть с Мартином, ведь так?
Когда Джо взглянул на ребенка, девочка, скорее всего от застенчивости, прижалась щекой к его щеке, и в тот момент дверь в детскую открылась, и Мартин, сияющий от такого сюрприза и восторга, закричал:
– О, это Элизабет! Посмотри! Мамочка, это Элизабет.
– Нет! Сию же минуту иди в детскую, Мартин… Нет! – Слово «нет» было произнесено с особым акцентом и предназначалось для Джо.
– Что значит «нет»? – Его голос был теперь спокойным. – Разве я тебе не сказал, что произошло? Хейзл и Дэвиду пришлось ехать в правление шахты.
При упоминании этих имен лицо Элен побледнело; ее глаза расширились, а из-под губ обнажились зубы, как будто она собиралась закричать. Ее взгляд был устремлен на два лица, а разум возопил ей, что это то, о чем она все время подозревала, а теперь у нее были доказательства. Раньше она видела девочку лишь мельком, ни разу не вглядываясь в нее в упор. Более того, она запретила Нелли гулять с Мартином вблизи коттеджа; и Джо раньше помнил это и не приводил Элизабет в дом. И вот сейчас ребенок здесь, у него на руках, и кто может сомневаться в его отцовстве? Его глаза, его рот, его нос, даже форма лица – его. Голос Элен превратился в визг, когда она закричала:
– Убери ее!
– Элен! Элен! Успокойся, успокойся… – Бетти крепко держала ее за руку, пытаясь повернуть ее; а Джо, поставив испуганную девочку на пол, толкнул ее к Мартину, а затем запихнул их обоих в детскую, закрыв за ними дверь; потом, придя на помощь Бетти, он практически внес жену в гостиную.
Когда Элен отбросила их обоих с силой, опровергающей представление о ее слабости, они стояли и беспомощно смотрели на нее несколько мгновений. Они увидели, что она дотронулась руками до сердца. Затем, ухватив ее и не дав ей упасть, они посмотрели друг на друга, и в их глазах отразилась одна мысль: «Не дай Бог, если все повторится сначала!»
Два дня спустя тела Дэна, Вилли и Фреда Иган были подняты на поверхность, а у Элен произошел рецидив нервного расстройства, хотя на этот раз она рассчитывала лишь на помощь Бетти, поскольку не выносила присутствия Джо рядом; фактически она сама запирала на ночь как внешнюю дверь в гостиную, так и дверь в свою спальню и отпирала их только утром.
Лишь дважды ей понадобилась эта уловка, чтобы не допустить его к себе. В первый раз он барабанил кулаком по двери и кричал: «Открой дверь, слышишь? Или я выломаю ее!» Он не хотел, чтобы из него делали идиота в собственном доме.
На следующую ночь, когда Джо нашел дверь закрытой, он всего-навсего бесшумно потрогал ручки, затем повернулся и отправился в крайнюю спальню у лестничной площадки.
Странно, заметил Майк, что она в течение всего дня выглядит беспомощной, рассчитывая на благосклонное присутствие Бетти, но в то же время в состоянии по ночам вылезать из постели и запирать двери, а затем по утрам снова открывать их. Не пора ли ему проснуться?
Да, решил Джо, пора ему просыпаться!
Спустя неделю после той ночи, когда, сидя на кухне, он принял решение, он нанес первый визит в Ньюкасл. Кроме того, Джо выработал привычку заглатывать двойное виски, перед тем как ложиться спать. Итак, новая модель жизненного уклада возобладала.
Часть IV
1
В период между 1931 и 1938 годами атмосфера в доме вновь изменилась. Если в течение года, когда была жива маленькая девочка, чувство жалости и сострадания превалировало, и даже после первого нервного расстройства Элен к ней проявляли дополнительную заботу и относились с безграничной любовью, то с момента несчастного случая на шахте сострадание и любовь были навсегда отброшены.
Элен понадобился целый год, чтобы оправиться от рецидива, однако модель жизни Джо не изменилась. Постоянно существовала угроза дальнейших рецидивов, и ему не было необходимости в оправданиях при отказе от принятия приглашений или даже в том, что их с Элен не видят вместе.
С течением времени у многих создалось впечатление, что частые поездки Элен в Лондон продиктованы пребыванием в частных клиниках, но это суждение было ошибочным. Она оставалась именно в Лондоне, но наслаждалась этими поездками и откровенно признавалась Бетти, что, если бы не эти перерывы, ее жизнь была бы невыносимой. И в этом Бетти была с ней согласна.
Существование Бетти в эти годы продолжалось в основном в прежнем ключе, единственной переменой стала длительность пребываний у леди Эмберс. Иногда они затягивались на целый месяц, поскольку старая леди за эти годы ослабла, хотя всего лишь телом, так как ее ум был по-прежнему острым. Бетти нередко чувствовала, что все больше поддается ее настойчивым убеждениям навсегда покинуть дом… Но ведь там был Майк… и Джо. Редко проходил день, когда бы Майк не изъявлял потребности видеть ее; и, хотя и менее демонстративно, подобным же образом действовал и Джо.
Элен также по-прежнему нуждалась в старшей сестре, так как ей был необходим кто-то, с кем она могла поговорить и рассказать подробности своих визитов в Лондон; и, разумеется, ей был нужен кто-то, чтобы в ее отсутствие присматривать за сыном.
В том, что Элен любила сына, Бетти не сомневалась, и она доказывала это, требуя, чтобы он постоянно находился с ней с момента прихода из школы. Единственно, когда она не желала видеть его рядом, это во время его приступов, сопровождавшихся пронзительными криками. А за последнее время они участились. На прошлой неделе, находясь в состоянии страха, он трижды поднимал весь дом среди ночи. Но все же Бетти надеялась, что родители не посвятят мальчика в истинную причину таких кошмаров, поскольку понимала, что Мартин настолько чувствителен, что такого рода откровения отразятся на нем.
Доктор считал, что с возрастом эта проблема у Мартина исчезнет, но прошло уже более семи лет после первого приступа, а сопровождавшиеся криками припадки были такими же сильными, как в ту первую ночь. Сейчас, когда он быстро рос и был очень высок для своих лет, эти припадки наносили большой ущерб его здоровью. Это беспокоило Бетти.
Когда она выразила свою озабоченность в беседе с Джо, он признался, что также уже долгое время обеспокоен здоровьем ребенка, и сообщил ей, что Маркус Леви предложил обратиться за советом к его брату. При этом Джо не сказал Бетти, что он ожидает от этой встречи и на что надеется, но подчеркнул, что уже устал ждать, когда осуществится предсказание доктора Пирса о том, что время исцелит сына.
В тот день в начале декабря 1938 года Бетти шла с Мартином по подъездной аллее. Ранее Дэвид заехал за мальчиком в школу и за ней в город, где она занималась покупками, и теперь, быстро идя по дороге домой, они продолжали начатый в машине разговор.
– Но он уверен в этом, тетя Бетт, – настаивал Мартин.
– Видишь ли, его отец – еврей, поскольку он брат мистера Леви. У них есть двоюродные братья, приехавшие из Германии, и один из них был владельцем газеты и знал все о происходящем, и он уверен, что будет большая война.
– Знаешь что, все это – глупость, ведь тебе известно, что мистер Чемберлен ездил в Германию и заключил с мистером Гитлером соглашение, положившее конец всяким разговорам о войне…
– Мэнни говорит, что, по словам его отца, его двоюродный брат считает, что англичане не разбираются в том, о чем говорят.
Бетти закинула назад голову и рассмеялась; затем, взглянув на него, сказала:
– Ты проходил в школе Фридриха Великого?
– Фридриха Великого? Не помню, наверное, нет.
– Я помню высказывание, которое ему приписывается. Он говорил: «Я заключил со своим народом соглашение, которое устраивает обе стороны. Они будут говорить что хотят, а я – делать что хочу». И я считаю, что это высказывание не потеряло актуальности и по сей день. Люди всегда будут говорить, что им хочется, что их устраивает, но коронованные особы почти всегда делают то, что им хочется, даже если в процессе этого лишаются головы. – Она вновь рассмеялась; и теперь уже Мартин смеялся вместе с ней, и она закончила свою мысль словами:
– Так что нечего зря беспокоиться.
– Наверно, это так. – Мальчик склонил голову в сторону, и выражение его лица сделалось задумчивым, когда он сказал: – Я не уверен, что мне хочется идти на фронт: я не люблю убивать – крыс или даже жуков. На днях на уроке биологии Джон Долан сказал, что я – маменькин сынок, поскольку я не мог смотреть на внутренности крысы, но ведь я не маменькин сынок, правда, тетя Бетт?
– Конечно нет, ты – очень бойкий парень, и это можно иногда определить по твоим разорванным брюкам.
– Элизабет такое говорит? – Бетти остановилась, и мальчик, взглянув на нее, выразительно кивнул и добавил:
– Да, говорит, поскольку в этом случае сможет стать сестрой милосердия.
– Но она может стать сестрой милосердия и без войны.
– Но тогда ей не придется ухаживать за ранеными солдатами, а она хочет именно этого – ухаживать за ранеными.
– Правда? Когда же Элизабет говорила об этом?
Они продолжили движение, и мальчик тотчас дал ответ:
– Да вчера вечером, когда мы сидели у теплиц и… – Мартин вдруг замолчал и быстро взглянул на Бетти; и она в свою очередь посмотрела на него.
– Ты не передашь маме?
Бетт отрицательно покачала головой, затем сказала:
– Но ты же знаешь, что тебе запрещено ходить в коттедж.
– Но я не был в коттедже, тетя Бетт, я был у…
– Все равно. – Ее голос теперь был спокойным. – Ты же знаешь, что имеет в виду твоя мать, ведь так?
Мальчик смотрел теперь вперед, его голос был напряжен, и тоном взрослого он проговорил:
– Мне нравится Элизабет, тетя Бетт. Мне всегда нравилась Элизабет, и я не собираюсь прекращать разговаривать с ней. В конце концов… – Он пристально посмотрел на Бетти и продолжал: – Отец никогда мне не говорил, чтобы я не разговаривал с ней и не ходил в коттедж. Элизабет нравится отцу, очень нравится, и ему нравится Хейзл… и Дэвид. Я… я не понимаю, почему люди не могут нравиться, если они черные; Дэвид ведь не может не быть черным. К тому же Элизабет не черная, так чего же мать поднимает шум? Не могу понять. Я хотел бы, чтобы она сказала мне, почему она ей не нравится. Однажды я спросил ее, но она рассердилась и заболела.
– Мартин. – Бетти остановила его движение, когда они дошли до поворота подъездного пути, и, наклонившись к нему, спокойно произнесла: – Не надоедай матери такими вопросами. И старайся не видеться с Элизабет, когда мать дома. Когда она в Лондоне… ну, я в любом случае не могу все время следить за тобой, ведь так? – Теперь она улыбнулась ему, а он медленно улыбнулся ей, затем совсем не по-мальчишески он вдруг потянулся к ней, обнял ее и сдавил в объятиях. Когда она на мгновение крепко сжала его, он сказал:
– О, тетя Бетт, как жаль, что ты – не моя мать! Жаль, очень жаль.
Теперь они стояли порознь; ее глаза мигали, она сглотнула и сказала:
– Конечно, это очень приятно слышать, Мартин, но… но не повторяй больше этого, поскольку… ну, мать очень любит тебя, и ей будет очень больно, если она хотя бы вообразит себе, что ты мог такое подумать.
– Извини… извини, тетя Бетт.
– Да не стоит извиняться. – Женщина нежно дотронулась до его щеки. – Это самое приятное и лучшее из всего, что когда-либо говорили мне… поверь, Мартин… и я буду всегда дорожить твоим отношением ко мне, но… но не говори больше этого на случай, если… ну ты понимаешь?
– Да, тетя Бетт.
Они продолжали путь, и, когда огибали поворот, женщина сказала:
– Смотри, дедушка машет тебе.
Мальчик взглянул наверх на наблюдательную башню и сильно замахал в ответ; затем, когда они подошли к дому, Мартин сказал:
– Вчера я чуть не подрался за дедушку.
– Чуть не подрался? Каким образом?
– Джон Долан и Артур Браун заявили, что он – человек, окутанный тайной, и что, возможно, он совершил преступление, иначе не сидел бы всю жизнь в стеклянном доме. Они говорят, что он находится там с молодых лет.
– Какая несусветная чушь! Ты сказал им, что он страдает от сильного артрита и едва может передвигаться?
– Сказал, но Артур Браун заявил, что это обман. Если бы он был один, я бы задал ему жару, но с ним был Джон Долан, а он больше меня, и их уже было бы двое на одного. И еще знаешь, тетя Бетт, что они сказали? Они сказали, что ему поднимают пищу извне с помощью лебедки. Джон Долан говорит, что сам видел это. Ох, я бы разбил ему башку…
Когда они входили в дом, Бетти от души смеялась, сказав:
– Знаешь, что они могли видеть? Строительные леса, когда он перестраивали стены и настилали на башню плиты. Ведь Джон Делан был среди ребят, которые тогда пришли и собирали вместе с тобой сбитые ветром плоды, да?
– Да, был.
– Так он это и видел. У него богатое воображение, у этого мистера Джона Долана. Напомни ему о строительных лесах, когда снова увидишь его.
– Ну, наконец-то. Что-то вы поздно.
Они остановились, когда Элен спустилась вниз, и Бетти ответила, взглянув на свои часы:
– Не думаю; он прямо из школы, а я из города.
– Возможно, это и так, но я слышала, как автомобиль въехал в подъездную аллею более пяти минут назад.
Бетти с трудом сдержалась, что бы не воскликнуть: «О Боже, угомонись!» Но заставила себя лишь сказать:
– Мы решили немного прогуляться, Элен, и мы задержались, чтобы посмотреть на синичкино гнездо.
Бетти смотрела на сестру, такую модную, такую изящную, и удивлялась, сколько злобы содержится в этом тщедушном теле. Она также подумала, что такие люди, как Элен, превращают ложь в своего рода добродетель. Она наблюдала, как она обняла сына и повела его вверх по лестнице, говоря:
– Вот что я подумала: как насчет того, чтобы нам вместе поехать на следующей неделе в Лондон за рождественскими покупками?
– Но мы кончаем учиться лишь двадцатого, мама.
– Ничего, я напишу и попрошу директора отпустить тебя: всего на несколько дней.
– Но не забудь, мне нужно будет написать контрольную и выполнить домашнее задание. Тема – «Буря» Шекспира, и я один из…
Голос мальчика стих, когда мать резко убрала руку с его плеч. Оставшись стоять на верхней лестнице, он смотрел, как она быстро прошла к себе в комнату, а затем обернулся и взглянул вниз в холл, где по-прежнему стояла Бетти. И когда она покачала ему головой и подала знак, выставив вперед палец, он понял ее и, неохотно подчинившись тому, что она имела в виду, последовал за матерью в гостиную.
