Текст книги "Нарушенная клятва"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
Глава 9
Красота пейзажа очаровала и потрясла Тилли. Последние четверть часа они ехали по траве, доходившей им до плеч. И теперь поднялись на крутой берег реки. Тилли не находила слов, чтобы описать впечатление от увиденного. В немом восхищении взирала она вместе с Мэтью на извивающуюся синевато-серую гладь реки. Золотом отливали ее берега и казались издали песчаными пляжами. Невдалеке, как нарисованная, тянулась гряда гор, окутанная сиреневой дымкой. Тилли впервые довелось видеть такие сочные краски. Их путь от порта Галвестон до ранчо проходил по живописным местам, но этот пейзаж потрясал своим монументальным величием и был настолько красив, что казался чудесным видением.
– Изумительная красота!
Она обернулась к Мэтью и повторила: – Изумительная! А дальше тоже также красиво?
– Боюсь, что не везде, – покачал головой он. – Вон там, – Мэтью махнул рукой вправо, – местность ровная и гладкая как стол. Правда, изредка встречаются группы деревьев и небольшие поля.
– Было бы неплохо поселиться здесь.
– Место для фермы не совсем удачное, миссис.
– А почему? – Тилли повернулась к Мануэлю.
– Кругом лесистые горы, пастбищ маловато, да и на горы нельзя полагаться.
– Ага! – протянула она и собиралась спросить, какую опасность могут таить в себе горы, но здесь в разговор вступил Мэтью.
– Нам лучше поторопиться, – заметил он. – Скоро начнет темнеть, а до фактории путь неблизкий.
Следующий час они ехали вдоль реки, и как ни странно, горы, казалось, оставались на прежнем расстоянии. Холмистая местность неожиданно кончилась, и перед ними снова простиралась необозримая ширь прерии. Вдалеке, в каких-нибудь ста ярдах от берега, расположилось бревенчатое здание фактории. Рядом с ним было довольно много народа: кое-кто подпирал крепкую ограду, которая не охватывала всю территорию фактории, а проходила только перед ней, кто-то расположился на земле, а кто просто стоял посреди двора. К ограде были привязаны низкорослые лошади.
Тут Тилли впервые увидела индейцев, но и они, очевидно, не встречали раньше белую женщину. При появлении путешественников, сидевшие поднялись с земли, а те, кто стоял, прислонившись к ограде, сразу выпрямились. И все без исключения внимательно следили за спешившимися белой женщиной и мужчиной, и как мексиканец взял у них лошадей. Затем глаза всех снова оказались прикованными к высокой худощавой женщине, которая неуверенной походкой направилась к крыльцу. Крепкий молодой мужчина помог ей взойти по ступенькам. Все присутствующие во дворе сгрудились перед открытой дверью бревенчатой постройки.
– Здравствуйте, рад вас видеть. Приветствую вас, мадам. Привет, Мануэль. – Навстречу вновь прибывшим поднялся мужчина. – Не ожидал, что ты здесь снова появишься. Думал, ты осел у Портеза. Здравствуйте, сэр, – обратился он к Мэтью. – Чем могу служить?
Высокий и чисто выбритый худощавый мужчина средних лет говорил с сильным шотландским акцентом, но характером совершенно не походил на своих угрюмых и немногословных соотечественников. Он принес два стула и один со стуком ловко подставил прямо под колени Тилли, так что она села без малейшего усилия. Тем временем Мэтью рассказывал, куда они направляются и просил приюта на ночь.
Тилли молча осматривалась, изо всех сил стараясь не чихать, а еще она с трудом сдерживалась, чтобы не приложить руки к болевшим ягодицам, непривычным к долгому сидению в седле. Ей уже приходилось посещать другую факторию, но этот торговый пост отличался богатством выбора товаров. У одной из стен стоял грубо сколоченный стол с разложенными по сортам шкурами. Рядом на скамье лежали разнообразные меха. По другую сторону комнаты находился прилавок, в конце которого располагались большие весы, а рядом на полу стояли весы для тяжелых предметов. Перед прилавком в ряд выстроились открытые мешки, наполненные, как предположила Тилли, крупой или мукой. На стене за прилавком висели полки, уставленные консервами и бутылками.
Противоположную стену занимали инструменты: лопаты, кирки, мотыги, плуги. А на стене над ними было развешано разное огнестрельное оружие. Тилли узнала только кольт и немецкую винтовку. Как-то Мэтью попытался научить ее стрелять из этой винтовки, но Тилли она показалась чересчур сложной. Кольт, как говорил Мэтью, оружие мужчины для стрельбы с лошади. Но что по-настоящему привлекло ее внимание, так это стеклянная витрина.
В этом магазине с его простыми товарами этот предмет казался таким же чужеродным, как горка для посуды в гостиной Альваро Портеза. Со своего места Тилли видела выставленные в витрине украшения, в основном бусы и карты с красочными картинками.
– Что-нибудь присмотрели для себя, мадам?
Голос Иана Маккинтоша заставил ее вздрогнуть. Несомненно, только он мог носить фамилию, указанную на вывеске у входа.
– Вы хорошо все осмотрели?
– Да, глаза разбегаются. Все просто восхитительно.
– О, да, восхитительно. Это вы верно подметили, – довольно закивал хозяин. – А теперь, как я полагаю, вам хотелось бы умыться с дороги. Спать будете снаружи или внутри?
– В доме место найдется? – поинтересовался Мэтью.
– Комната там. – Хозяин указал направление не рукой, не кивком головы, а шаркнул по полу обутой в кожаный сапог ногой, как бьющий копытом конь. – Доллар за ночь, – сообщил он. – Сюда входит и постель. Или можете пользоваться своим бельем. Мыло и полотенце в комнате.
– Благодарю, мистер Маккинтош, – вежливо проговорил Мэтью, а Тилли заметила, что муж едва сдерживает улыбку. – Мы с удовольствием воспользуемся вашими услугами.
Войдя в комнату, Тилли подумала, что особенно благодарить хозяина было не за что. Комната оказалась полупустой. Там стояло три кровати и самодельный умывальник с жестяным тазиком и кувшином, на блюдце лежал кусок голубого мыла, а рядом – полотенце, вид которого напомнил Тилли прихватки, которыми в особняке Сопвитов доставали из духовки горячие судки.
– Мы что же, будем не одни? – с улыбкой спросила она у Мэтью, показывая на три кровати.
– Я этому ничуть не удивлюсь.
Тилли сняла шляпку и накидку. В этом время Мэтью обдавал голову водой.
– У меня все тело онемело, – призналась она. – Хочется упасть на живот и не двигаться.
– Завтра тебе станет легче.
– Хорошо, только на это и остается надеяться. Между прочим, те индейцы, что внизу, как они?..
– Что ты говоришь? – Мэтью повернулся к ней, вытираясь полотенцем.
– Я сказала, что внизу индейцы. Вид у них…
– Ну, этих опасаться нечего, они из резерваций. Многие из них скауты – разведчики.
– Какие разведчики?
– Да, они ведут разведку для армии. В каждом форте есть свои разведчики – индейцы. Они прекрасно различают след, не хуже собак, и знают всевозможные знаки и приметы.
– Ты хочешь сказать, что они наводят солдат на своих сородичей?
– Ах, Тилли, все это сразу не объяснишь, – причесывая свои густые непокорные волосы, говорил Мэтью. – Я сам не очень в этом разбираюсь. Существует много разных племен. У каждого своя территория. Племена постоянно враждуют. И в некоторых местах они почти полностью истребили друг друга. Иногда в одном поселении может сосредоточиваться до пяти тысяч человек, и это лишь часть племени. Каждое племя имеет столько собственных законов и правил, что их не записать и в сотнях книг. Когда-нибудь кто-то обязательно этим займется. Надеюсь, что не политик – они всегда рассматривают проблему односторонне. А теперь пойдем посмотрим, что наш друг Иан Маккинтош может предложить нам на ужин.
– Как твоя рука? – вставая, тихо спросила Тилли.
– Думал, будет хуже. Но в ней еще достаточно силы, чтобы тебя обнять.
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.
– Я люблю тебя, – сказал Мэтью. – Ты понимаешь? Я тебя люблю. И с каждым днем все больше и больше. Мне казалось, что мои чувства не могут стать сильнее, после того как мы поженимся, они и тогда были очень глубоки. Но теперь моя любовь приобрела другой оттенок… – Он умолк, отводя глаза.
– Какой же? – прошептала Тилли.
– Это страх.
– Страх?
– Именно страх. Раньше этого слова для меня не существовало. Но сейчас во мне живет какой-то непонятный страх. Я очень счастлив с тобой. Никакие неприятности, что были в Англии, ни раздражение, которое я постоянно испытывал в последние месяцы, благодаря дяде, не способны умерить это чувство. И было бы правильным, если бы на первом плане оставалось ощущение счастья. Однако его оттесняет это непонятное беспокойство, смутная тревога. – Мэтью опустил голову.
Тилли не стала торопить его и терпеливо ждала, когда он продолжит.
– Я боюсь потерять тебя, – неожиданно сообщил он.
– Что за глупости, дорогой мой. – Тилли нежно обняла мужа. – Ты меня никогда не потеряешь. Никто и ничто не в силах разлучить нас. Если не смогли ни твой дядя, ни Жозефина – это никому не удастся. Только смерть способна отнять нас друг у друга, хотя едва ли. Мы так крепко соединены с тобой, что почти слились в одно целое. Если мне суждено уйти первой, я подожду тебя. Я чувствую это вот здесь. – Она приложила руку к груди. – Возможно, в этом выражается моя колдовская сила… И ты сделаешь то же самое. У меня такое предчувствие, что куда бы нам не было предначертано направиться после смерти, мы будем сопротивляться ей, пока не сможем уйти вместе.
– Ах, Тилли! Тилли! Во всем мире не найдется другой такой, как ты. – Голос его дрогнул.
Они замерли, прижавшись, положив головы на плечи друг другу.
* * *
С первыми лучами солнца они покинули факторию. У Тилли так онемело все тело, что она не помнила, как ей удалось подняться с постели. Мэтью едва успел ее подхватить, когда она, споткнувшись, чуть не перевернула свечу, их единственный источник света. Он уложил жену на кровать и весело принялся растирать ее затекшие ноги и руки. Тилли всегда удивлялась тому радостному настроению, с которым Мэтью вставал утром. Этим он сильно отличался от своего отца. Марк, как правило, в первую половину дня был не в духе.
Они надеялись добраться до цели своего путешествия за три часа, покончить в течение дня со всеми формальностями и к вечеру снова вернуться в факторию. Мэтью не только заплатил вперед за постой, но и внес плату за всю комнату. На их счастье, в ту ночь у них не оказалось соседей, но по словам мистера Маккинтоша, такое случалось крайне редко.
Характер местности изменился. Теперь путь лежал среди низких холмов. Путешественникам приходилось преодолевать ручьи и неглубокие реки. Миновав лощину, они заметили одетого в форму мужчину с ружьем. Мэтью с Мануэлем спокойно отнеслись к этому, но Тилли удивило его появление. Всадники придержали лошадей.
– Это солдат из нового отряда кавалерии, – улыбнувшись, объяснил Мануэль, поворачиваясь к Тилли.
– Зачем они здесь? – поинтересовался Мэтью.
– Недавно сюда направили несколько кавалерийских отрядов для борьбы с индейцами, – сообщил Мануэль.
За оврагом они увидели солдат, разбивающих лагерь. Выбранное ими место находилось в низине между холмов. Мануэль оглядел окрестности и что-то быстро сказал по-испански. Затем повернулся к Мэтью.
– Хорошее место, чтобы умереть, – проговорил он.
Мэтью не успел ответить. К ним подошел подтянутый молодой человек, судя по форме – офицер.
– Капитан Диксон к вашим услугам, сэр, – несколько высокопарно представился он. – Могу я узнать цель вашего путешествия?
Мэтью внимательно посмотрел на капитана, затем в тон ему ответил с ироничной улыбкой:
– Мэтью Сопвит так же к вашим услугам, сэр, а цель нашего путешествия находится в пяти милях от Камерона.
– Камерона? Хорошо. – Офицер посмотрел на Тилли и с поклоном приветствовал ее: – Мадам. – И она в ответ молча наклонила голову. – Сэр, буду очень признателен, если вы уделите мне несколько минут. – Он снова обратился к Мэтью.
Мэтью посмотрел на Тилли и на Мануэля, а затем спешился и последовал за капитаном к стоявшим возле лошадей солдатам.
Тилли оглядела солдат. В основном это были молодые парни. Все они смотрели на нее, за исключением сержанта, который начал выкрикивать неразборчивые команды.
Мэтью вернулся через несколько минут в сопровождении все того же вежливого капитана. Вскочив в седло, Мэтью взглянул в чисто выбритое лицо и пожелал:
– Доброго вам дня.
Офицер ничего не ответил, только молча отсалютовал, отступая в сторону, и подождал, пока они проедут.
Всадники объехали группу солдат; сержант по-прежнему гаркал свои команды, но это не мешало его подчиненным бросать взгляды в сторону Тилли. И когда она улыбнулась им, все в ответ дружно расплылись в улыбке.
Едва они отъехали на достаточное расстояние, чтобы капитан их не услышал, Тилли поравнялась с Мэтью.
– О чем он хотел с тобой поговорить?
– Ничего особенного, – с беззаботным видом ответил Мэтью. – Мне показалось, что он слишком молод, чтобы командовать, и ему едва ли удалось бы справляться с этой братией, если бы не сержант.
– Мэтью, – ее тон заставил его повернуть к ней голову, – не надо от меня ничего скрывать. Пожалуйста.
– Хорошо, я скажу. – Мэтью облизнул губы. – Он посоветовал нам не возвращаться сегодня на факторию, а ехать в форт.
– Есть опасность?
– Нет, не поэтому. – Мэтью покачал головой. – Дело в том, что я рассказал ему, что мы ночевали там и он сказал, что для такой дамы, как ты, фактория не очень подходящее место для ночлега.
– Это правда? – спросила она, пристально вглядываясь в него.
– Да, зачем же мне тебя обманывать?
Действительно, зачем ему было лгать.
– Поехали, – сказал Мэтью. – Поскорее уж быть на месте. – Он пустил лошадь галопом.
За ним последовали Тилли и Мануэль. Она заметила, что Мануэль, как большинство мексиканцев, словно сливался с лошадью. Тилли уже знала, что индейцы переняли у мексиканцев искусство верховой езды и так в нем преуспели, что их стали называть «индейцы-конники». При одном этом слове у поселенцев кровь стыла в жилах: их дурная слава летела впереди их лошадей.
Путешественники подъехали к ферме около одиннадцати часов. Остановившись на пригорке, все трое окинули взглядом простиравшийся перед ними участок с домом.
– Какой красивый, – сказала Тилли, поворачиваясь к Мэтью.
Вдоль всего фасада приземистого длинного дома шла веранда, поддерживаемая крепкими столбами. Крыша была покрыта дранкой, одну из стен оплетали стебли вьющегося растения. С трех сторон дом окружала белая ограда, а с четвертой высился частокол. Но особое внимание привлекал к себе амбар своими внушительными размерами. Он был выше и шире остальных надворных построек, да и самого дома.
Тилли услышала восхищенный возглас Мэтью. Она поймала его взгляд, и он, улыбаясь, сказал:
– Дом словно специально для нас строился. Если снаружи есть на что посмотреть, то и внутри должно быть ничуть не хуже.
– Что внутри – неважно. Я все сделаю, как надо. – Тилли ответила на его улыбку и повернулась к Мануэлю. – На вид здесь хорошо.
– Да, хорошо, – согласился мексиканец. – Ганс Майер – хороший человек. Я работал у него одно время… хороший человек, но его больше нет.
– Он уехал? – спросила Тилли.
Мануэль указал на землю.
– Умер? – уточнила она.
– Да, – подтвердил мексиканец.
– Ты знал об этом? – обратилась Тилли к Мэтью.
– Нет, я знаю о них столько же, сколько и ты. Но мы все скоро выясним.
Фрау Майер встретила их за оградой. Было впечатление, что она давно их поджидает.
– Добро пожаловать, пожалуйста заходить, – сказала она с сильным немецким акцентом, подавая руку сначала Мэтью, затем Тилли. – Вы приехать раньше, чем я вам ожидать.
– Вы знали о нашем приезде?
– Да, я узнал сегодня рано утром. – Немолодая немка маленького роста широко улыбнулась.
Мэтью с Тилли переглянулись, и Тилли спросила:
– От кого вы узнали?
– Разведчик шел в форт, он мне говорить о вас.
– Быстрее, чем сигнальные костры, – рассмеялся Мэтью.
– Да, очень быстрее, но вы входить. Я вас очень ждать, очень радоваться.
Внутри дом понравился Тилли так же, как и снаружи. Стоявшая везде деревянная мебель, была определенно изготовлена рукой мастера. И это касалось всех вещей: от комода в гостиной до расставленных с любовью на полке над камином деревянных кружек. Глядя на них, Тилли вспомнила старый домик, в котором она жила с бабушкой и дедушкой, и где на полке тоже стояли безделушки, только медные. Отдраенные песком до белизны полы прикрывали самодельные коврики.
Тилли отметила про себя, что гостиная одновременно служила и кухней. Еще две двери предполагали и другие комнаты, а крутая деревянная лестница в углу вела на второй этаж.
– У меня готов для вас еда. Вы, конечно, голодный. Вы будете кушать?
– Да, большое спасибо. Это так любезно с вашей стороны. Но скажите, пожалуйста, – Тилли бросила взгляд на Мэтью, усевшегося в кресло-качалку и с очевидным удовольствием разглядывавшего комнату, – скажите, вы на самом деле хотите продать эту ферму, свой… дом?
– Да, – не задумываясь, подтвердила немка и спросила: – Как ваше имя?
– Миссис Сопвит.
– А я – Анна Майер. Да, я должна продать, ради мои дети. Мой муж, Ганс-старший, два года назад умирать. Младший Ганс, ему двенадцать, он несильный, не такой, как Ганс-старший и Берта. Ей девять. Маленькие дети здесь тяжело. Надо быть много сильный, чтобы жить здесь.
– У вас нет работников? – вступил в разговор Мэтью.
– Было два. – Фрау Майер повернулась к нему. – Йохан Браун и Франц Кляйн. Когда старший Ганс жить, они был хороший работник, но потом, когда он уходить – нет. Они уходить так, – она щелкнула пальцами, – уходить к приискам. Золотая лихорадка уже давно, но они не ходить, а потом вдруг сразу уходить. – Она опять прищелкнула пальцами.
– Они что же, взяли и бросили вас? – нахмурился Мэтью.
– Да, – кивнула она, – сразу уходить. Просить двойная плата. Я не могла так много платить. Они говорить, что я согласиться платить, когда они возвращаться, потому что все разрушаться здесь. Но меня не надо пугать, я продавать все и везти детей в Германия. Я была здесь двадцать лет, но это не дом. Я хотеть назад, там, где дом. У меня есть сестры и братья, дети их еще никогда не видеть.
– Вы все построили сами?
– Да, здесь совсем пусто, когда мы приезжать. Старший Ганс и я работать все время. Сначала строить маленький домик, не такой, как этот. – Фрау Майер с улыбкой обвела комнату рукой. – Потом мы покупать скот и лошади. Один, два, три, четыре – много. Потом и строить амбар. Много работников надо строить амбар, но в те дни много работник проходить здесь и хорошие друзья помогать. Потом мы снова строить, двенадцать лет назад, когда мой сын еще не родиться, дом не быть закончен. Он родиться здесь. – Женщина показала на место перед очагом. – Но теперь всему конец. – Она встала и подошла к накрытому столу. – Когда мужчина уходить, силы тоже уходить. Но идемте, вы хотеть освежиться, потом за стол. Я идти позвать мои Ганс и Берта.
* * *
Плотный обед с ними разделили двое детей фрау Майер и Мануэль. Ганс сразу тронул сердце Тилли. В Англии ей часто приходилось видеть такие же бледные детские лица и слышать этот резкий с хрипом кашель. А Берта была вполне здорова, копия матери. Девочка без умолку болтала, весело поблескивая глазами.
После обеда они осмотрели надворные постройки, и Мэтью с Тилли снова поразились размерам амбара. Выглядевший большим снаружи, внутри он оказался просто огромным. В основном в нем хранилось сено, но еще стояли мешки с кормом для животных и зерном, и тем не менее, еще оставалось достаточно места, чтобы там проехала телега. Им показали четырех дойных коров и трех телят, а также кур. После этого они сели на лошадей и объехали весь участок. В загоне они увидели стадо скрещенных мустангов. Мэтью сразу отметил, что лошади особой ценности не представляли, но это не имело особого значения. Главное, что были хорошие земельные угодья, а на востоке имелся солидный лесной массив. Благодаря лесу и был построен этот основательный дом и обширные надворные строения.
Мэтью остался очень доволен осмотром и не старался этого скрывать. Теперь предстояло обсудить цену.
Сидя за чашкой крепкого кофе, Мэтью поинтересовался:
– И так, фрау Майер, сколько вы хотите за все? Назовите вашу цену.
Маленькая немка покачала головой и потерла руки.
– Я хотеть восемь тысяч долларов, не меньше.
Мэтью уставился на нее в немом удивлении. Затем перевел взгляд на Тилли и хмыкнул. Немка решила, что он посчитал ее цену чересчур высокой и, мешая английские слова с немецкими, принялась доказывать, что сумма совсем невелика. Она рассказывала о том, как много было вложено труда в эту землю, которую они возделали, хвалила дом и животных.
Мэтью жестом остановил ее.
– Я не возражаю против вашей цены, – улыбаясь объяснил он. – Меня удивило, что вы просите так мало.
– О! – охнула, не ожидавшая такого поворота, фрау Майер. На лице ее заиграла улыбка, которая стала гораздо шире после того, как Мэтью пообещал прибавить еще полцены. – Спасибо, спасибо, – растроганно благодарила она, протягивая руку Мэтью. – А вы довольны? – обратилась маленькая немка к Тилли.
– Да, очень, – сразу же закивала Тилли. – И дом мне очень понравился, – она широко развела руками, – я никогда не видела такого. В Галвестоне мне доводилось видеть дома с большими претензиями, но такого уютного, как ваш, я не встречала.
Анна Майер просияла, услышав эти слова.
– Я один раз быть в Галвестон, но я видеть мистер Хьюстон. Он приезжать в Колдуэлл, это большая честь, все сходить с ума, хотеть его увидеть.
– Кто ваши ближайшие соседи? – спросил Мэтью. – По пути сюда мы проехали мимо нескольких ферм.
– Наши соседи Оуэны, за ними живут Макнайты. Они в четырех милях. В той сторона много соседи, сильно разбросаны, но их много. Там Остины. – Анна Майер махнула рукой, указывая направление. – А далеко туда, – она показала вперед, – там страна команчей.
– А сюда… здесь они появлялись?
– Несколько лет – нет. – Фрау Майер потупилась, пожимая плечами. – Много фортов и рейнджеры: они хорошо сражаться, как индейцы. Они приходить первый раз на третий год, но старший Ганс и трое Вакеросов прогонять их. Они только сжигать нашу сухопутную шхуну.
– А что это такое? – заинтересовалась Тилли.
– Это фургон, в котором мы приехать. Мы назвать его сухопутная шхуна.
– Хорошее название! – одобрил Мэтью, бросив взгляд на Тилли. – Очень удачное. Наверняка этим фургонам приходилось преодолевать бурные воды.
– Да, очень бурные.
Обходя еще раз все постройки, Мэтью и Тилли случайно услышали разговор матери с сыном.
– Мы теперь точно уедем, мама?
– Да, наконец-то, сынок, мы уезжаем, – в голосе фрау Майер звучало явное облегчение.
– Здесь так хорошо, почему им так хочется поскорее отсюда уехать? – удивленно спросила Тилли.
– Ну, ты же слышала, что она сказала. Мужчины не работают на женщину так же хорошо, как на мужчину. А особенно на такую скромную, как это милое созданье. Она чересчур добра, и этим стараются пользоваться.
Несколько минут спустя, стоя у белой ограды, Тилли прислонилась к ней спиной и, откинув голову, посмотрела в небо.
– Я никогда не думала, что останусь здесь. Я поняла, что не создана для этой жизни, в которую я не вписываюсь так, как те женщины, что мне встречались. Я могла сравниться с ними в силе, но мне не хватало внутренней энергии, которая необходима тем, кто обживает новые места. Но я бы осталась… ради тебя. – Она повернулась и взглянула на Мэтью. – Но здесь, в этом месте, у меня возникло ощущение, что я подошла к концу пути или нахожусь в его начале. В первый раз с тех пор, как я ступила на эту землю, я чувствую покой в душе, как будто мне предстоит начать новую жизнь.
К ней подошел Мэтью и, не говоря ни слова, приложил ее руки к своей груди, а затем наклонился и поцеловал их.
Их уединение нарушила маленькая Берта. Девочка подбежала к ним, и они обернулись на ее голос.
– Мама спрашивает, останетесь ли вы на ночь? – Они переглянулись, а она принялась их упрашивать. – Пожалуйста, останьтесь. Будет весело. Ганс сыграет вам на своей дудочке, а я станцую. Я умею. – Берта слегка приподняла подол своего ситцевого платьица и сделала несколько танцевальных па.
Мэтью и Тилли смотрели на нее и улыбались.
Тилли взглянула на Мэтью. Он уже не улыбался. Он о чем-то напряженно думал.
– Ну что же, – бодро заговорил он, поворачиваясь к Тилли, – торопиться нам особенно некуда.
Тилли какую-то секунду колебалась, вспомнив о детях. Но с ними осталась Кэти. О чем было ей беспокоиться.
– Почему бы не остаться, – в свою очередь сказала она, глядя на Мэтью.
И они согласились остаться на ночь. Но так как всякая причина имеет свое следствие, так и это их решение имело последствие, коренным образом изменившее их дальнейшую жизнь.
