Текст книги "Нарушенная клятва"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
– Привет, Луиза.
Женщина перевела взгляд с Мэтью на Тилли, несколько секунд смотрела ей прямо в глаза и лишь потом ответила:
– Привет.
Затем, отступив в сторону, пропустила обоих в комнату.
Тилли было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что здесь поселилась скромность и бедность. Жилище было обставлено скудно и лишено какого бы то ни было комфорта. И это составляло резкий контраст с большой комнатой, находившейся напротив – через двор.
– Моя жена. Луиза, – представил Мэтью женщин друг другу.
Тилли протянула руку:
– Очень рада познакомиться с вами.
После секундного колебания рука Луизы протянулась навстречу, и Тилли удивила крепость ее рукопожатия. Но она удивилась еще больше, даже вздрогнула от неожиданности, внезапно услышав смех женщины. Смерив Тилли оценивающим взглядом, Луиза сказала:
– Да, для него это не слишком приятный сюрприз, это уж точно.
– Ну-ну, Луиза, – Мэтью взял женщину за руку повыше локтя, – только не говори мне, что вы не помирились. Ты ведь обещала мне.
– Ничего подобного я не обещала. – Она резким движением выдернула свою руку. – А что касается перемирия, ты знаешь, что это невозможно. Когда дело касается его, улучшиться ничто не может – все может только ухудшиться. – В подтверждение своих слов она несколько раз энергично кивнула головой. Потом перевела взгляд на Тилли: – Вообще-то полагается проявлять учтивость по отношению к гостям, но поскольку вы будете жить здесь, в ваших интересах узнать, как обстоят дела на самом деле. Сразу скажу, что я ненавижу человека, живущего в доме напротив, я всегда буду ненавидеть его. Я готовлю для него, но и только-то. Я не переступаю порога его дома. Но вы, – на лице Луизы обозначился легчайший намек на улыбку, – у вас другая ситуация. Вы будете жить в одном доме с ним и сами разберетесь, что к чему. И еще хочу предупредить: если он решит изображать перед вами доброго дядюшку, хотя вы почти что отобрали у него его приемного сына, – она мотнула подбородком в сторону Мэтью, – вы сочтете, что я не права, и припишете мое поведение странностям придурковатой старой девы. Впрочем, все равно – пусть будет, как будет – время покажет. Во всяком случае, я рада видеть вас. Очень приятно увидеть здесь еще одно женское лицо – я имею в виду, лицо белой женщины. Так что, если вам покажется не слишком уютно в… во дворце, вы всегда сможете воспользоваться этим, – Луиза обвела свое жилище быстрым движением руки, – как крепостью.
– Спасибо. – Тилли улыбнулась. Эта женщина сразу показалась ей симпатичной. Но вот насчет ее отца она сильно сомневалась – вряд ли она будет испытывать такую же симпатию к нему. – Ловлю вас на слове, – продолжила она и, не задумываясь о том, приятно или нет будет Мэтью услышать то, что она собиралась сказать, прибавила: – Мы будем приходить вместе с ребенком и моей подругой… – Она запнулась, но тут же закончила: – Считается, что она няня моего сына, но на самом деле мы с ней близкие подруги – уже много лет. – Договорив, она бросила взгляд на Мэтью.
Он смотрел на нее, чуть насмешливо прищурившись. Однако от комментариев воздержался.
– Садитесь и выпейте чего-нибудь, – предложила Луиза. – Тебе как всегда? – обратилась она к Мэтью.
– Да, Луиза, как всегда.
– А вам?.. Кстати, как мне называть вас?
– Ти… Матильда.
– Матильда. Хорошо, Матильда, что вы будете пить? Могу предложить вам три варианта: испанское вино, бренди или виски.
– Немного вина, пожалуйста.
Маленькая женщина подошла к буфету, достала две бутылки и три стакана. Наполнив их, она вручила стакан с вином Тилли, а передавая Мэтью его бренди, сказала коротко:
– На следующей неделе медвежья охота. – И, презрительно хмыкнув, добавила: – Лучше бы шли они все в рейнджеры: от десятка медведей меньше вреда, чем от одного индейца. Знаешь, Мак уехал.
– Куда?
– В Вако, за водопады. Чертовы команчи! Подозрительно долго все было тихо. Там осело еще несколько семей, вот эти проклятые варвары и взбесились.
– С какой он группой?
– О'Тула.
– С группой О'Тула? Когда они выехали?
– Позавчера. И еще, – на ее лице появилась ехидная усмешка, прозвучавшая и в ее голосе, – ты ни за что не поверишь: знаешь, что вытворил Джефферсон Дейвис?
Мэтью вопросительно посмотрел на нее.
– Он снабдил армию верблюдами! Ты когда-нибудь слышал о чем-нибудь подобном? Верблюдами! Если бы он потратил деньги на набор и экипировку рейнджеров, а не на этих горбатых уродов, тогда, может быть, вышел бы хоть какой-то толк. Эти проклятые политики доводят меня до белого каления. – Поднеся свой стакан к губам, она залпом осушила его и, с размаху поставив его на стоявший рядом грубый деревянный стол, заключила: – Форты, форты, форты! Скоро этих чертовых фортов будет не меньше, чем бизонов: столько их уже понастроили.
– Ну, думаю, Луиза, это не так уж плохо.
– Появился еще один новый – вверх по реке, неподалеку от резервации Бразос: Форт-Белнэп. Хотя ведь это было еще до твоего отъезда, верно?.. Ребята говорили мне, что есть еще один ниже резервации Бразос – вроде бы они его называли Фантом-Хилл. О Господи, скоро из-за этих фортов не будет видно ни земли, ни воды. Еще налить?
Она вопросительно посмотрела на обоих, но Мэтью, ставя свой стакан на стол, поднялся:
– Нет, Луиза, спасибо, не сейчас. Мы пойдем дальше осматривать усадьбу.
Уже в дверях Луиза, глядя снизу вверх на Тилли, шепнула:
– Если вы собираетесь остаться, заставьте его, – она через плечо ткнула большим пальцем в сторону Мэтью, – построить вам отдельный дом за пределами усадьбы.
– Я… я постараюсь.
– Только не затягивайте с этим.
– Не буду.
– Пошли, пошли! – Мэтью так сильно подтолкнул ее, что Тилли почти спрыгнула со ступеньки на деревянную дорожку и укорила его – не словами, а тоном и взглядом:
– Осторожнее, Мэтью, пожалуйста.
Идя чуть впереди нее, он холодно отозвался:
– Ты не должна слушать, что говорит Луиза… по крайней мере, не должна верить всему, что она говорит.
– Значит, я не должна настаивать на постройке отдельного дома?
– По крайней мере, не сейчас.
– А эти разговоры о налетах индейцев? Ведь ты мне ничего такого не рассказывал, Мэтью. С твоих слов я думала, что все это происходит где-то очень далеко.
Замедлив шаг, он пошел рядом с ней. Опустив голову, он заговорил тихо, подчеркнуто терпеливо:
– Это новая страна, и в ней постоянно что-то случается. Большинство индейцев настроено дружелюбно, но есть такие, которые не смирились. Их приходится загонять на территории, отведенные правительством. Так что, – Мэтью взглянул на нее, – здесь постоянно будет что-то изменяться, но, я повторяю, все неприятности происходят далеко отсюда.
– А почему тогда все ходят с оружием? В комнате твоего дяди с каждой стороны камина стоит по ружью, я заметила, и еще одно у двери. А помнишь того маленького мальчика, которого мы видели по дороге? Он работал в поле, а за спиной у него было ружье.
– Когда-то это было необходимой формой защиты, а теперь просто перешло в привычку. Вот и все.
Они уже подходили к длинному ряду низеньких деревянных домиков наподобие сарайчиков. Тилли остановилась.
– Как тебе хорошо известно, Мэтью, – негромко, спокойно проговорила она, – я не ребенок, поэтому не стоит обращаться со мной, как с таковым. Если существует опасность, мне хотелось бы знать о ней, чтобы… чтобы тоже быть готовой.
Его губы медленно растянулись в улыбке;
– Очень хорошо, миссис Сопвит. Когда у нас будет время, я введу вас в курс дела. Более того, я научу вас стрелять и ездить верхом. И тогда, – он усмехнулся, – вы сможете стать моим телохранителем.
Он не договорил, потому что сзади вдруг раздалось:
– Эй!
Оба обернулись. К ним подходил невысокий худой человек. Его тело совсем потерялось в штанах и под тяжелой курткой, которые были на нем.
– Привет, Род!
Мэтью поздоровался так, как будто встретил давно потерянного брата. Потом, повернувшись к Тилли, представил незнакомца:
– Это Род Тайлер, один из лучших в Техасе объездчиков лошадей.
– Да ладно тебе!.. Как поживаете, мэм?.. Добро пожаловать.
– Спасибо, – Тилли заулыбалась. Мужчине, как ей показалось, было лет тридцать пять. У него было приятное, даже красивое лицо, веселые глаза, веселый голос и веселый смех. Правда, она уже успела убедиться, что в этой странной и дикой стране трудно судить о возрасте людей по их внешнему виду.
Шагая рядом с Родом Тайлером, Мэтью сказал:
– Я слышал, Мак уехал.
– Да. Вот старый дурень! Мы с ним чуть не переругались из-за этого, но, в конце концов, я уступил. Он знает тот район лучше меня.
– Так значит, ты один с Дугом?
– Нет. Пит Форд и Энди О'Брайен тут. Ты помнишь их?
– Конечно, помню! А они наверняка еще не забыли меня. А помнишь тот ночной кошмар?
Тут Род Тайлер остановился, запрокинул голову и громко расхохотался, хлопая Мэтью по спине:
– Помню ли я твой кошмар?! Мы думали, что на нас налетела толпа конокрадов. Да, парень! Ну и переполох ты устроил тогда, Боже всемогущий!
Смеясь, они вошли в домик. Тилли оказалась в длинной комнате, вдоль стен которой разместилось десять узких коек, а посредине стояли два стола, сдвинутые вместе. В одном конце комнаты была дверь, как предположила Тилли, на кухню; всю противоположную стену занимала печь с черной, уходящей в потолок трубой.
– Вот тут мы и живем, мэм. – Род Тайлер с радушной улыбкой широким жестом обвел комнату. – И это далеко не самое худшее жилье, скажу я вам. Когда-нибудь, после охоты, мы устроим для вас вечеринку с хэшем. Могу поклясться, вы никогда не пробовали ничего вкуснее нашего хэша – особенно если к нему приложил руку Дуг Скотт.
– А что такое хэш? – поинтересовалась Тилли.
– О, это рубленое мясо с овощами. Вроде бы ничего особенного, но язык проглотишь. Сами увидите.
– А кстати, где Дуг? – спросил Мэтью.
– Уехал в нижний корраль вместе с Питом и Энди. На прошлой неделе мы загнали туда пару табунов, но сейчас становится слишком сухо… да и холодновато там, здесь им будет лучше.
Воздух в комнате, насквозь пропитанный крепкой смесью пота, табачного дыма, запаха шкур и кожи, был такой спертый, что Тилли даже обрадовалась, когда они вышли обратно на свежий воздух.
Стоя на пороге дома, Род Тайлер, глядя на Мэтью, сказал:
– Рад снова видеть тебя. – И, переведя взгляд на Тилли, добавил: – Да еще с такой отважной леди… Вы ездите верхом, мэм?
– Нет. Никогда не делала этого.
– Скоро я исправлю этот недостаток. – Мэтью кивнул Роду Тайлеру, и тот, кивнув в ответ, пообещал:
– Подыщу для вас одну хорошую лошадку.
– Вы-то подыщете, – со смехом ответила Тилли, – но вам обоим предстоит еще одна трудная задача: усадить меня на нее.
– Мы справимся, мэм, не беспокойтесь. Верно, Мэт?
Было весьма странно слышать, как Мэтью называют Мэтом. Когда-то в шутку она сказала, что если он станет величать ее Матильдой, она будет называть его Мэтом. Однако из этой затеи ничего не получилось. Хотя она все-таки попыталась называть его так, но это вышло как-то неестественно. А вот Мэтью всегда называл ее полным именем и лишь иногда – Тилли.
Они направились дальше – туда, где, тесно сгрудившись, стояли четыре деревянных барака. Остановившись перед первым и, слегка наклонившись в двери, Мэтью окликнул:
– Эй! Ма Первая, ты тут?
Почти тут же хлипкая дверь распахнулась, и на пороге возникла заполнившая собою весь дверной проход фигура толстой пожилой негритянки. Расплывшись в улыбке так, что ее глаза превратились в две узкие щелочки, она воскликнула:
– А, молодой хозяин приехать! Добро пожаловать! Добро пожаловать, молодой хозяин.
– Как ты поживаешь, Ма Первая?
– Хорошо, как добрый Господь пошлет.
– Значит, все в порядке?
– В порядке, молодой хозяин. Очень в порядке.
– Ма Первая, это моя жена.
– Да, я вижу, молодой хозяин, жена. Высокий, большой леди. Да! Да! Красивый большой леди, мэм.
Все, что удалось пробормотать Тилли в ответ на это коряво произнесенное, но явно искреннее приветствие, – это:
– Как поживаете?
На что негритянка, кивая и улыбаясь, ответила:
– О, поживаете хорошо, хорошо, мэм.
– Ма, а как Первый? Все в порядке?
– Первый в порядке, хозяин. Первый очень в порядке.
– А Второй, Третий и Четвертый?
– Второй в порядке, босс, а Третий и Четвертый, – она рассмеялась, отчего ее необъятная грудь так и заходила ходуном, – они никогда не быть в порядке, пока они не дойти до большие годы, молодой никогда не в порядке. А Четвертый, он лучше это время, потому что хозяин Тайлер давать ему ездить верхом.
– А-а, хорошо, хорошо. Я рад.
– Вы находить мисс Луиза хорошо, хозяин?
– Да, Ма Первая, очень хорошо.
– Я заботиться мисс Луиза, я хорошо заботиться. – Это она сообщила уже без улыбки, подтверждая свои слова медленными кивками. Мэтью так же серьезно ответил:
– Я знаю, что ты заботишься о ней, Ма Первая. И она очень благодарна тебе.
Старая негритянка кивнула еще медленнее.
– Мы осматриваем усадьбу, – объяснил Мэтью. – Сейчас вот хотим пойти повидаться с ребятами.
Черное лицо снова расплылось в улыбке:
– Они все топить сало на конюшне.
Улыбнувшись в ответ, Мэтью без дальнейших церемоний развернул Тилли за плечи и повел ее вдоль проволочной ограды к ряду добротных деревянных домиков. Пройдя несколько метров, она, глядя прямо перед собой, спросила:
– Почему ты называешь негров по номерам?
– О! Это дядя так называл их еще тогда, когда только купил, и это привилось.
– Купил их?
– Да, купил. Ведь они рабы.
– Рабы?
Тилли мгновенно остановилась. Потом, плотнее укутав шею воротником пальто, в упор взглянула на Мэтью.
– Ты не осуждаешь рабство, Мэтью?
Он ответил не сразу; на его лице отразились смешанные чувства.
– Нет, я не осуждаю рабство, дорогая. В Англии я осуждал бы его, ненавидел, питал бы к нему отвращение, но здесь я принимаю его как экономическую необходимость. Вначале их ввозили сюда для работы на плантациях.
– Ввозили? – переспросила она, не отрывая от него глаз, и он повторил:
– Да, ввозили, как товары, хотя к сожалению, с ними обращались куда менее бережно, чем с товарами. И это несмотря на то, что зачастую они представляли собой весьма драгоценный груз.
– Это ужасно.
– Что ж, ты не единственная, кто так думает. Но прошу тебя об одном: не высказывай вслух своего мнения насчет рабов или даже метисов – таких, как Диего и Эмилио – в присутствии дяди. В этом случае ты рискуешь вступить на весьма шаткую почву, и дядя своими аргументами разобьет тебя в пух и прах. – Он усмехнулся. – Во всем, что касается ввоза рабов, замены их метисами и абсолютного истребления всех индейцев, он считает себя непререкаемым авторитетом.
Тилли слегка вздрогнула и снова поплотнее закутала шею воротником.
– Ты очень привязан к нему, правда?
– Да, я очень привязан к нему. Это не значит, что я не вижу его недостатков, всегда разделяю его мнение или придерживаюсь тех законов, которые он сам устанавливает для себя и для всех остальных. Но, несмотря на это, скажу прямо – я люблю его. И ты, когда узнаешь его получше, тоже полюбишь.
– Его дочь хорошо знает его, но почему-то не любит.
Мэтью нахмурился. Взяв Тилли под локоть, он потянул ее вперед.
– То, что происходит между ними, – дело семейное. Я уже говорил, что объясню тебе все позже, по крайней мере, с моей точки зрения.
Они вошли в первую конюшню, где работало трое негров. Один из них, высокий худощавый старик, помешивал какую-то вонючую жидкость в железном котелке на печке, в которой весело потрескивали дрова. Увидев вошедших, он немедленно выпрямился; его примеру последовали и другие двое. Все они улыбались Мэтью.
Прикоснувшись рукой ко лбу, старый негр произнес:
– Привет, молодой хозяин.
– Привет, Первый, – ответил Мэтью и кивнул остальным: – Привет… Как дела?
– Дела хорошо, хозяин, дела хорошо.
Тилли всмотрелась в лица, словно вырезанные из черного дерева. Этим двоим молодым неграм было, скорее всего, около тридцати. Позже она узнала, что они не являются сыновьями старика, да и вообще не родня ему.
Тилли почувствовала, как ее охватывает горькая грусть: этого пожилого человека и вполне взрослых мужчин называли по номерам и именовали «ребятами», как мальчишек. Они смотрели на нее, кивали ей, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы улыбнуться в ответ. И это было весьма кстати. На конюшне они не задержались. Выйдя на улицу, Тилли увидела четвертого негра, приближавшегося со стороны псарни. Про себя она сразу решила, что вряд ли привыкнет называть этот дом псарней: уж как-то слишком это слово резало слух. Однако четвертый негр не только не подошел к ним, но, как ей показалось, намеренно уклонился от встречи. Когда она поделилась своим впечатлением с Мэтью, тот ответил:
– Да, вполне возможно, что и так. Это Четвертый – явление весьма своеобразное, порожденное добрым отношением. Он домашний раб Луизы, и она допустила большую ошибку, научив его читать.
– Неужели ты считаешь ошибкой то, что человеческое существо умеет читать и понимать написанное?
– Ну, ну-ну! Не забирайся на своего старого конька, Тилли Троттер, – он ущипнул ее за кончик носа. – В данном случае Луиза допустила ошибку. Все остальные негры живут так, как живут, а этот приобрел малую толику знаний и вот теперь совсем отбился от рук. Да и его самого это лишило возможности делать то, что он любит больше всего на свете, – ездить верхом.
– Почему?
– Видишь ли… О Господи, это такая запутанная история! И все из-за Луизы. Возьмись она за ум, вернись в дом и веди себя как подобает дочери, дядя отдал бы ей землю – всю землю, какой владеет, а это, ни много, ни мало, несколько сот квадратных миль. Я уже не говорю о банке, заводе и так далее, и так далее… Но, поскольку она не желает вести себя как положено, дядя в полном соответствии со своим характером, вымещает свою злость на всех, к кому она благоволит. Вот поэтому Четвертому приходится не сладко. Хотя странная вещь – решение этой проблемы находится в собственных руках этого бедолаги. Он мог бы попросить, чтобы его перевели на конюшню или на какую-нибудь другую работу. И если он ушел бы из псарни от Луизы, дядя, конечно, дал бы ему возможность время от времени садиться в седло. Видишь, какая ситуация. Это орел или решка: либо читать, либо ездить верхом.
– Или дело еще и в его преданности Луизе?
– Да, может быть и так. В общем, ничего хорошего. Я не могу повлиять на дядю. Я уже пробовал. И дам тебе совет, дорогая, даже и не пытаться делать это. Но знаешь, – Мэтью вскинул голову, – после всего того, что я только что сказал тебе, могу добавить еще одно: если бы ты сумела вернуть Луизу в дом, дядя осыпал бы тебя драгоценностями. Я уверен.
– Я никогда не увлекалась драгоценностями. – И тут же, сменив тему разговора, Тилли спросила: – А те домики за оградой… кто живет в них?
– Диего с женой, Большой Марией. У них есть сын, Ки. И Эмилио тоже живет там. У него двое – мальчик и девочка. Жена умерла года три назад. Ее тоже звали Мария, поэтому мы и называли их так: Большая Мария и Маленькая Мария.
– Эти дома выглядят довольно прилично. И они достаточно большие для всего двух семей.
– На самом деле там четыре домика. Они строили их сами. А два пустуют.
– Мы идем смотреть их?
– Нет, не сейчас. Сейчас, пожалуй, пора идти обедать. И, дорогая, – Мэтью придержал ее за руку, заставляя остановиться, – когда дядя начнет задавать тебе вопросы, а их будет море, надеюсь, ты ни на миг не забудешь, что ты – вдова английского джентльмена по фамилии Троттер?
– Я-то не забуду, – спокойно ответила она, – но так ли уж будет ужасно, если он докопается до правды?
Мэтью посмотрел себе под ноги, на твердую высохшую землю, и носком сапога отфутболил камешек.
– Я бы очень хотел, чтобы он до нее не докопался. – И, подняв глаза на Тилли, тихо добавил: – Мы с тобой начинаем новую жизнь, и не нужно, чтобы что-то мешало этому. Я хочу, чтобы ничто и никто не становилось между нами. А если кто-нибудь осмелится… – На его губах появилась кривая усмешка, он за руку притянул Тилли к себе и, когда их лица оказались совсем рядом, закончил: – Помнишь, что я сделал с Люком много лет назад, когда он осмелился сказать, что женится на тебе?
– Помню, – ответила она. – А это «кто-нибудь» относится к твоему дяде?
– К дяде?! Не говори глупостей, дорогая. Дядя – самый надежный человек, я ему доверяю как себе.
– Но представь себе, что он попытается.
– Ну-ну, Матильда, перестань. Такой проблемы никогда не возникнет. И мне очень неприятно, что ты говоришь такие вещи, еще не успев отряхнуть с ботинок дорожную пыль. Что это на тебя нашло, в самом деле?
Они остановились, молча глядя друг другу в глаза. Потом Тилли сказала:
– Можешь назвать это интуицией.
Мэтью собирался было что-то ответить, но тут вдруг раздалось громкое ржание, и вся масса лошадей в коррале зашевелилась. Животные нетерпеливо переступали на месте, некоторые били копытами. В тот же момент наверху лестницы появился Альваро Пор-тез с ружьем в руке. Он не заговорил с Мэтью и Тилли, даже не взглянул на них: его сощуренные глаза были устремлены туда, где у самой линии горизонта, справа, виднелось легкое облачко пыли. Постояв так с минуту, он поставил ружье, прислонив его к столбу веранды, и, улыбаясь, спустился по лестнице. Но Тилли не ответила не его улыбку: она смотрела на Мэтью широко раскрытыми глазами, в которых стоял вопрос.
