Текст книги "Нарушенная клятва"
Автор книги: Кэтрин Куксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Она едва сдерживала себя, чтобы не пробежать вприпрыжку по двору, так светло и радостно стало у нее на душе.
Через массивные бревенчатые ворота Тилли вошла на огороженную территорию поселка и заметила, как стоявшие возле барака двое незнакомых мужчин внимательно и неотрывно смотрят на нее. Тилли решила, что это двое из трех парней, о которых ей перед этим говорил Мэтью. Она приветливо улыбнулась обоим и отвернулась, но тут услышала, как один из них сказал:
– Я не обознался, верно?
Вопрос был адресован явно ей, и Тилли остановилась, всматриваясь в направляющегося к ней мужчину. Его узкое лицо обрамляла борода, соединявшаяся с волосами под большой широкополой шляпой. Она его не знала. Одет незнакомец был не так, как рейнджеры. На нем были узкие длинные брюки, обтягивающие икры и короткая куртка. Талию охватывал кожаный пояс с карманами.
– Второй такой, как вы, нет на свете, – сказал он, останавливаясь в нескольких шагах от Тилли.
Его речь была не похожа на речь остальных работников. Тилли напряженно вспоминала, где могла слышать этот голос. Проснувшаяся смутная догадка заставила ее пристальнее всмотреться в мужчину. Он говорил так как говорят уроженцы севера Англии.
– Мисс Троттер?
– Да… Я когда-то была мисс Троттер.
– Ах, да, простите. Отец мне писал. Я получил от него только одно письмо за все время пребывания в Америке. Я застал вас врасплох. Вы меня не узнаете. Хотя я не очень похож на себя в таком виде. – Он провел руками по бороде. – Три года, срок немалый, чтобы изменить человека. Я – Бобби Пирсон.
– Ах, да-да, помню, сын мистера Пирсона. Он рассказывал, что вы собираетесь в Америку. Вот так встреча. – Приветливые интонации в ее голосе постепенно поблекли, когда она осознала возможные последствия его появления.
– Мир тесен, верно?
– Да, в самом деле. А чем вы здесь занимаетесь?
– Мы с приятелем направляемся к рудникам… золотым рудникам. Но пока мы с ним туда доберемся, там уже ничего не останется. Но меня это не очень-то и беспокоит. Жить одним днем – вот это по мне. Мы бы уже давно там были, да попали в переплет. Даже не верится, что мы вот так с вами стоим и разговариваем. Раньше мы почти что не встречались, но я часто видел, как вы проезжали мимо в экипаже, да. – Бобби закивал, будто увидев эту сцену воочию. – А мистер Сопвит здесь? Хотя, конечно, как же ему здесь не быть, – он снова кивнул и одобрительным взглядом окинул двор. – Хорошее место, и укреплено хорошо. Хозяин нанял нас перегонять скот.
– Вот как? – Тилли облизнула неожиданно пересохшие губы. – Ну, в этом случае, мы будем с вами видеться, мистер Пирсон.
– Очень возможно. – Он отступил назад, широко улыбаясь. – Здесь не хочешь, а на знакомого наткнешься. Но все равно, тут такие просторы, что дух захватывает, а иногда и душа в пятки уходит… ну, увидимся еще.
Тилли опустила голову и заторопилась к дому Луизы. Но, войдя в открытый коридор, она не постучала в дверь гостиной, а остановилась и закрыла глаза. Постояв так с минуту, она вышла через черный ход во двор. Там она опять остановилась и, размышляя, прислонилась к стене. Этот парень болтун, не то что отец. Он, естественно, с радостью объявит, что знает ее. Она в красках представила, как Бобби начнет рассказывать о ее жизни в поместье, и уж конечно не забудет упомянуть об отношении к ней жителей деревни. Ей срочно нужно было увидеться с Мэтью и предупредить его.
Но где же он? Тилли собиралась вернуться через коридор в основной двор, но тут увидела Эмилио, выходившего из кухни Луизы, и бросилась к нему.
– Мне нужен молодой хозяин. Ты не видел молодого хозяина?
– Он там, – Эмилио указал большим пальцем на дверь кухни.
– Спасибо.
Тилли влетела в кухню, Луиза с Мэтью одновременно подняли головы. Луиза что-то стряпала у стола, а Мэтью стоял рядом и жевал печенье. Увидев потрясенное лицо Тилли, Мэтью торопливо проглотил откушенный кусок, а оставшуюся часть печенья положил на стол.
– Ну же, успокойся, на тебе лица нет. Что случилось? – протягивая к ней руки, спросил он.
Тилли посмотрела сначала на него, затем на Луизу, и словно решившись, воскликнула:
– Я только что видела одного из троих мужчин, что принесли письма.
– И что же? – спросил Мэтью озадаченно.
– Это… сын мистера Пирсона. Помнишь его? Но, скорее всего, нет. Мистер Пирсон выполнял в деревне разную несложную работу. Он хорошо относился ко мне, поддерживал меня. В последнюю нашу встречу он рассказывал, что сын его собирался в Америку. Ну и вот – он здесь, – Тилли кивнула в сторону двора, – один из тех троих. – Она бросила взгляд на Луизу и попыталась объяснить свое волнение. – Он… все знает обо мне, о нас. И он не из тех, кто любит молчать. Он им все выложит и твой дядя… – Тилли снова посмотрела на Мэтью и тряхнула головой. – Короче, твоему дяде как раз это и нужно.
– Предоставь его мне. Если он посмеет раскрыть рот, то долго потом не сможет его закрыть. Я ему все хорошенько объясню. – И Мэтью с решительным видом шагнул к двери.
– Осторожно, Мэтью, – догнала его у порога Тилли, – держи себя в руках. Я хочу сказать, не надо настраивать его против нас. Попроси, без грубости, не упоминай мое имя.
Мэтью сердито взглянул на нее и, насупясь вышел. Тилли прислонилась к закрывшейся за ним двери и подняла глаза на Луизу.
– Что, действительно, все так плохо? – спросила Луиза.
– Тут дело не во мне самой. Суть в том, как на это посмотрят другие.
– На что?
– На то, – Тилли уперлась взглядом в пол, – что меня называли колдуньей, и я двенадцать лет была любовницей отца Мэтью.
Она подняла глаза и встретилась с устремленным на нее взглядом Луизы, которая, как лунатик, отошла и чуть было не прислонилась спиной к горячей печке.
– Колдунья? Господи, как странно, – отозвалась Луиза, поразив своим высказыванием Тилли.
Она по-женски не ахнула, услышав признание Тилли о любовной связи, не испугало ее и упоминание о колдовстве. На лице Луизы отразилось всего лишь чистое изумление.
В этот момент с улицы донеслись крики, и обе женщины прильнули к окну. Коротко вскрикнув, Тилли выбежала из дома. Луиза последовала за ней. На их глазах из барака, пошатываясь, вышли Мэтью и Бобби Пирсон. Оба ожесточенно дубасили друг друга.
– Постой, – хмуро остановила Луиза собиравшуюся броситься к ним Тилли.
И Тилли осталась на месте, сжавшись как пружина. Двор заполнился людьми. Род Тайлер, Мак и Дуг Скотт окружили дерущихся. В дверях барака стояли пришедшие с Бобби мужчины. От конюшен за дракой наблюдали Первый, Второй, Третий и Четвертый, а также Ма Первая. У крыльца стояли Диего с Эмилио. С веранды с выражением глубочайшего удивления, смешанного с презрением, взирал на дерущихся Альваро Портез собственной персоной. Но когда он заметил, что новый работник свалил Мэтью на землю, и оба принялись кататься в пыли, обмениваясь ударами, то быстро сбежал вниз и скомандовал:
Макнилл, сию же минуту разними их!
Мак, полуобернувшись, отрицательно махнул рукой. И лишь тогда, когда Мэтью, прижав парня к земле, так сжал его шею, что тот перестал отбиваться, Мак решил, что пора вмешаться. Вместе с Дугом Скоттом они поставили Мэтью на ноги, но им больших усилий стоило удерживать его. Один из мужчин у барака подбежал к Бобби Пирсону и приподнял его голову. Род Тайлер тоже подошел к распростертому на земле Бобби и спросил:
– Ты как, ничего?
Пирсон тряхнул головой и ощупал шею. Потом рыкнул на пышущего гневом Мэтью:
– Псих несчастный.
– Убирайся отсюда! – прошипел Мэтью.
Тут шум драки и перебранки перекрыл голос Альваро Портеза. Мак и Дуг сразу почувствовали, как напрягся Мэтью.
– Я нанял этого человека, и мне решать, когда ему уйти. А теперь я хочу знать, в чем дело? – Альваро вопросительно посмотрел на Пирсона.
– А все из-за того, что я заговорил с его чертовой женой.
– Тихо! Тихо! – шикнул на Мэтью Дуг. – Ты теперь не сможешь заткнуть ему рот. Пуская договаривает. Ты его уже не остановишь.
И он не ошибся.
– Я знал ее, когда был мальчишкой, – кричал Пирсон, глядя на Альваро Портеза. – Мы из одной деревни. Ее отовсюду гнали, потому что она колдунья, от нее только одни несчастья. – Бобби снова потрогал шею и вытер сочившуюся из разбитой верхней губы кровь, успевшую пропитать бороду. – Из-за нее двоих людей убили. А она пришла в поместье и жила с его отцом много лет. И родила от него ребенка. Да, да.
Мэтью рванулся вперед, как выпущенная стрела, увлекая за собой Мака и Дуга. Им на помощь кинулся Род Тайлер.
Мужчинам удалось поймать Мэтью.
– Отведем его в дом, – сказал Род.
Тилли стало как-то все равно. Луизе больше не надо было удерживать ее. Она не пыталась последовать за Мэтью и покорно дала Луизе увести себя со двора. В своей гостиной Луиза усадила безвольную Тилли в кресло, и она так и сидела, уронив на колени руки, уставившись отсутствующим взглядом в одну точку.
– Вот, глотни-ка это, – приказала Луиза, подавая Тилли солидную порцию виски. Тилли снова беспрекословно подчинилась, осушив стаканчик в два глотка.
– Ты чувствуешь себя опустошенной и раздавленной, верно? – тихо спросила Луиза и поспешно добавила, заметив слезы на глазах Тилли: – Я тебя не осуждаю, не волнуйся. Меня только удивляет этот разговор о колдовстве.
– Я никогда не занималась колдовством, ничего подобного не делала, – вяло ответила Тилли, чувствуя внезапную безмерную усталость.
– Верно. Но меня потрясло совпадение. И тебе пришлось страдать из-за колдовства. Из-за него и я сейчас разочарованная в жизни одинокая старая дева.
Слезы исчезли с лица Тилли и она вопросительно уставилась на Луизу.
– Опасная это штука – колдовство. Не знаешь, чем оно тебя зацепит. – Луиза придвинула кресло поближе к Тилли и села, почти соприкасаясь с ней коленями. – Ты видела фото в моей спальне? Его звали Бейли. Он жил в Массачусетсе, по крайней мере там родился. Ему было около двух, когда их семья перебралась сюда. Мой отец тоже когда-то жил в Массачусетсе и несколько поколений семейства Бейли также жили в тех краях. Они были беднее рабов, но страшно гордые. Это была простая семья, и кто-то из них давным-давно, когда все верили в колдовство, связал имя одного из Портезов с черной магией. За это дальний родственник отца отправился на виселицу. Так мне рассказывали. В округе хватало семей с фамилией Бейли, но Портезов было не так уж много. Впервые я услышала об этом в восемнадцать лет. Видишь ли, – наклонила голову Луиза, – мне не разрешалось говорить с мужчиной дольше пяти минут, даже с работником, и мне также запрещалось ездить верхом одной, он, – Луиза кивнула в сторону дома, – всегда меня сопровождал. Во время наших прогулок мы часто проезжали мимо фермы по ту сторону реки. Хозяйство выглядело небогатым. Частенько я видела работавших в поле молодого человека и женщину. При нашем появлении молодой человек неизменно выпрямлялся и смотрел в мою сторону, а я смотрела на него. Как-то раз отец заболел, и я поехала на прогулку одна и мимо этой фермы. Тогда-то в первый раз я заговорила с Эдди Бейли. И мы сразу поняли, что с нами происходит.
Прошла неделя после нашего знакомства и мне удалось за это время три раза съездить за реку. Когда мы встретились в третий раз, Эдди обнял и поцеловал меня. Так быстро у нас шло дело. Но отец поправился, и мне стало труднее уезжать на свидания. В следующие двенадцать месяцев виделись мы не больше шести раз. Эдди прекрасно понимал, что ему здесь лучше не появляться. Он достаточно был наслышан о сеньоре Портезе, и знал, что его просто прогонят из этих мест всего лишь из-за интереса ко мне. – Луиза встала и подошла к камину.
Тилли внимательно слушала, не отрывая от нее взгляда, стараясь уловить едва различимые слова.
– Мне было восемнадцать, когда случилось то, что не могло не случиться. Мы безумного любили друг друга. Я рассказала об Эдди матери, а она – отцу. Боже правый! – Луиза, запрокинув голову, замолчала как бы раздумывая, потом продолжила свой рассказ. – Он был вне себя. Да что говорить, отец просто обезумел, услышав имя Бейли. Тогда-то и всплыла наружу эта давняя история. Эдди вполне мог оказаться одним из тысячи других Бейли, но отец стоял на своем – это потомок того самого Бейли, из-за которого бедный Портез угодил на виселицу. Почему-то иногда мелочи западают в память на всю жизнь. – Луиза обернулась к Тилли. – Как сейчас вижу: отец носится по комнате и в бешенстве швыряет на пол все, что попадается под руку. Помню, что мне вдруг представилось, что он танцует какой-то невероятный танец. Разве не глупо? – Она хмыкнула. – Но ты не представляешь, какую я совершила ошибку, когда остановила его танец, сказав: «Я должна выйти за Эдди Бейли. У меня будет от него ребенок».
Мне показалось, что он убьет меня. Я помню, как сжалась в комок на полу, а мать склонилась надо мной, прикрывая собой. Помню, он схватил ее за руку и отшвырнул в сторону. Она была маленькая и худенькая, и полетела по комнате, как пушинка. Он наклонился ко мне, и знаешь, Тилли, что я ему сказала: «Ты грязная, мерзкая скотина!» Я ругалась тогда в первый раз в жизни, а потом закричала: «Только тронь меня и я всажу в тебя этот нож!» А у меня в руках в самом деле был нож. Отец сбросил со стола приборы, и нож оказался рядом со мной. И я бы им воспользовалась, клянусь, это так – отец уже собирался меня схватить. Но в этот момент вошел Мак. Не знаю, как долго он стоял за дверью, и что успел услышать, но, благодаря ему я не стала убийцей. Но нож я держала вот так, – Луиза показала, – и направляла его прямо отцу в живот.
Три дня я не выходила из своей комнаты. Потом мать рассказала мне, что Мак переговорил с Эдди, и Эдди ответил, что готов приехать за мной в пятницу. До пятницы было еще два дня, когда отец сообщил, что именно в пятницу отправится с работниками табунить лошадей на четыре дня.
Наступила пятница. – Луиза умолкла и снова села перед Тилли. – Мы с матерью наблюдали, как мужчины выехали за ворота и как осела за ними пыль. Потом мы стали ждать Эдди. Он прискакал полчаса спустя и привел с собой еще одну лошадь – для меня. Я уже кое-что собрала в узелок и стояла в этой комнате. – Луиза тряхнула головой. – Сердце мое готово было выскочить из груди. Эдди вошел в дверь, а мы смотрели на него. Он в первый раз видел мою мать, и она впервые видела его. «Здравствуйте, мадам», – поздоровался он, и она ответила: «Здравствуйте, мистер Бейли». Все было так тихо и мирно, мы не спешили, думали, что у нас впереди четыре дня. Эдди немного поговорил с матерью и пообещал обо мне хорошо заботиться, она поблагодарила его. По ее лицу текли слезы. Он поднял с пола мой узелок, и в этот момент в конце коридора появился отец. Не могу описать тот ужас, который охватил меня еще до того, как он начал стрелять. Пуля попала Эдди в грудь ниже левого плеча. Он пошатнулся и повалился набок. Но падая, Эдди выхватил свой кольт, и отец снова стал стрелять. Мать бросилась к нему. Отец мог бы ее оттолкнуть, но он этого не сделал. Она как раз находилась перед отцом, когда в нее попала пуля Эдди. Отец всадил в него пять пуль.
Тилли, потеряв дар речи, потрясенно молчала.
– Бедная, бедная Луиза! – наконец выговорила она.
– Ничего, все уже в прошлом. Я рассказала тебе свою историю, чтобы ты не очень переживала из-за того, что выболтала эта поганая английская свинья.
– А как же ребенок? – тихо спросила Тилли.
– Я потеряла его. Но даже не помню этого. Я не переставая, кричала несколько дней, как мне потом рассказывали. Потом затихла и два года почти не двигалась и не разговаривала. И прошло еще четыре года, прежде чем я пришла в себя, если можно так сказать, – грустно улыбнулась Луиза. – Но самое ужасное было то, что я не могла уехать отсюда. Ма Первая в какой-то степени заменила мне мать, а Мак… Кем стал для меня Мак? – Она неопределенно повела плечами. – Опорой, которая не давала упасть. – Луиза ненадолго задумалась. – Я сказала, что это всего лишь воспоминания, – продолжила она. – Однако мне и сейчас горько от того, что злые люди до сих пор гордятся своими деяниями. Во многих семьях отца оправдывали за то, что он убил человека, наградившего меня ребенком. Кое-кто из лицемерных ханжей, – а таких здесь набралось немало. Кэртисы в том числе, да и Пурдисы не лучше – поддержали отца, заявив, что поступили бы точно также с тем, кто осмелился бы лишить девственности, да, они именно так и сказали, их дочерей. И это в то время, как на некоторых фермах творились дела еще похлеще. Но подобные секреты хорошо оберегались. Ведь имя семьи должно быть незапятнанным! Разве что кто-нибудь из братьев напивался и набрасывался на парня, переглядывавшегося с его сестрой, которую он сам уже использовал! И они еще будут говорить о женской непорочности! Боже, Боже! Они станут орать до хрипоты, что такие вещи случаются только в фортах. Но в итоге, моя дорогая, – Луиза снова встала и положила руку на плечо Тилли, – вашему пребыванию на ранчо Портеза конец. Мэтью говорил, что у него уже есть не примете одно местечко. Вам надо туда съездить и посмотреть, как и что. Уверена, что после сегодняшнего представления отец постарается окончательно отравить тебе жизнь.
– Не знаю, как мне людям в глаза смотреть, – поднимаясь, проговорила Тилли.
– Ну, что они подумают, то пусть и думают. Людям думать не запретишь. У мужчин свое мнение на это, и ты потеряешь их уважение. Но какое тебе дело до них. У тебя есть Мэтью, а он редкий человек. Тебе повезло, ты счастливая. Не каждая женщина может похвастаться, что ее так любит собственный муж. С годами, возможно, с ним станет не так-то просто жить. Он в какой-то степени такой же собственник, как и мой отец и…
– О, не говори так, – громко возразила Тилли, и Луиза поспешила исправиться:
– Только пойми меня правильно. Я хотела сказать, что Мэтью похож на Альваро в том, что он ревнивый и не позволит тебе еще кому-нибудь отдавать свою любовь.
– Да-да, вот это я очень хорошо понимаю, – задумчиво покачала головой Тилли. – Даже сейчас мне приходится очень осторожно проявлять свои чувства к детям, особенно к Жозефине. Бедняжка Жозефина.
– Не такая уж она и бедняжка. У нее есть дом, который она бы никогда не имела, если бы осталась со своей мамочкой. Леонильда – порядочная шлюха и больше ничего… А теперь тебе лучше пойти к Мэтью. Ему, мне кажется, сейчас требуется гораздо больше внимания, чем способны дать эти парни. Я зайду к вам позднее. А завтра отправляйтесь смотреть дом. Я присмотрю за Кэти и детьми, можешь не волноваться.
Женщины вышли из комнаты. В конце коридора стоял Альваро Портез, и как будто специально поджидал их.
Его лицо, несмотря на загар, было серым, глаза казались почти черными, во взгляде осталась только злость. Шея его раздувалась, кадык ходил ходуном над тесным воротником его синей куртки. Заговорил Альваро, обращаясь непосредственно к Тилли. Несмотря на то, что он не повышал голоса, слова произносились с таким нажимом, разлетаясь по всему ранчо, что заставляли людей замирать на месте.
– Грязная тварь! – с ненавистью отчеканил он. – Колдунья, настоящая ведьма! Потому что только ведьме под силу так привязать к себе моего племянника, а до этого его отца. Выметайся отсюда…
Тилли не дала его договорить.
– Как вы смеете! – выкрикнула она. – Как смеете вы называть грязной тварью меня, вы, чудовище! Вы совратили собственного ребенка. И вы еще посмели назвать меня грязной! Вы, негодяй! – В уголках губ ее выступила пена. Ослепленная яростью, она потеряла контроль над собой.
Душившее ее отвращение приказало броситься на стоявшего перед ней лицемера, и она, не раздумывая, подчинилась клокочущему в душе гневу. Тилли вцепилась в лицо Альваро Портеза, царапая его ногтями. Он не ожидал нападения и, на мгновение растерявшись, отступил, прикрываясь рукой. Что бы случилось в следующий момент неизвестно, возможно, он бы свалил ее с ног. Но тут Луиза, Ма Первая и Эмилио оттащили Тилли, как незадолго до этого мужчины, напрягая мышцы, сдерживали Мэтью. Теперь в такой же ситуации находилась Тилли. Созданный стараниями мистера Бургесса и Марка образ светской дамы исчез, уступив место своенравной и непокорной Тилли Троттер – настоящей дикарки. Все ее существо восстало против всех несправедливостей, которые ей пришлось терпеть от жителей деревни и в особенности от Макгратов. Ей показалось, она снова борется не на жизнь, а на смерть с Хэлом Макгратом; ей представлялось, что она опять в колодках, и в нее летят гнилые яблоки; она видела себя дающей показания в суде; ей казалось, она снова держит на руках бабушку, после того, как сгорел их домик; она заново чувствовала холод неприязни большинства прислуги в поместье Сопвитов; она опять переживала унижение, вынужденная покинуть особняк; с новой силой ощутила горечь, рожденную презрительным отношением мисс Джесси-Энн, и обиду, как тогда, когда во второй раз была вынуждена уйти из поместья; в ее памяти снова всплыла рыночная площадь, где она, уклонялась от ударов палки миссис Макграт, лишившей ее ребенка зрения; она вспомнила, как стояла, гордо выпрямившись, с невозмутимым лицом, выслушивая оскорбления и презрительные высказывания светских дам графства. И здесь опять ей приходилось страдать из-за самодурства этого омерзительно развратника, посмевшего назвать ее грязной.
Она перестала сопротивляться, высвободилась из державших ее рук и с трудом перевела дыхание. Пристально глядя на человека, стоявшего перед ней, прижимавшего к лицу носовой платок, в чьих чертах ей виделось нечто дьявольское, Тилли зловеще произнесла:
– Вы назвали меня ведьмой, хорошо же. Тогда, как ведьма, я говорю вам: придет день, и вы станете молить о смерти, вы будете так одиноки, что обрадуетесь даже смерти. – С этими словами она круто развернулась и, оттолкнув Луизу с Ма Первой, твердым шагом покинула ранчо. Выйдя во двор, она понеслась к себе домой и как буря ворвалась в комнату.
Род Тайлер, Мак и Дуг, как по команде, уставились на нее. Сидевший в кресле Мэтью, повернулся к ней последним. Ее вид заставил его тотчас вскочить.
Тилли вцепилась в край стола и обратилась к мужу, глядя мимо мужчин:
– Приготовься уехать отсюда немедленно – я только что разукрасила ему физиономию.
– Что? – Мэтью неверными шагами направился к ней, поддерживая руку, в свое время покалеченную медведем, как будто она снова причиняла ему резкую боль. – Повтори, что ты сделала? – спросил он, останавливаясь перед ней.
Тилли пришлось еще крепче ухватиться за стол – силы покидали ее. С дрожью в голосе она начала рассказывать:
– Он велел мне убираться…и назвал порочной женщиной. Не знаю, что на меня нашло… Хотя нет, знаю. – Она покачала головой. – Меня до глубины души задели его слова и их несправедливость, одно наложилось на другое, вспомнились прежние обиды… Я сказала ему, что он мерзкий, отвратительный старик. – Она повернула голову и взглянула на смотревших на нее с удивлением мужчин. – Ты понимаешь, о чем я говорю? – спросила она Мака, встретившись с его взглядом. И, не дожидаясь его ответа, снова заговорила с Мэтью. – Нам надо переехать в то место, что ты подыскал… каким бы оно не оказалось. А как там на самом деле? – Она опять посмотрела на Мака.
– Место замечательное. Со временем вы можете превратить его в отличное ранчо. Но и сейчас там очень красиво, и нынешние хозяева хотят побыстрее уехать.
– Это окончательно решает дело, – заключила Тилли. Она пересекла комнату и тяжело опустилась в кресло.
Мужчины неловко задвигались и закивали Мэтью.
– Ну, ты как, Мэтью? – спросил Дуг.
– Все нормально, спасибо, – ответил Мэтью.
Мужчины, один за другим, молча вышли из комнаты. Мэтью подошел к Тилли.
– Ты в самом деле его ударила? – тихо проговорил он.
– Нет, я его не ударила, а поцарапала. Немного пустила ему кровь, надеюсь, следы моих ногтей пройдут нескоро.
– Ах, Тилли, Тилли!
– Манеры, не подобающие леди! – криво усмехнулась она.
– К черту манеры! – Он сел рядом и взял ее за руку. – Я виноват, что заставил тебя страдать. Все идет не так с тех пор, как мы приехали сюда. Но все изменится, когда мы станем жить одни.
– Слухи расползаются быстро, пятьдесят миль здесь все равно, что миля дома, – глядя на их сцепленные руки, грустно заметила Тилли. – Меня станут называть порочной женщиной. – Она подняла на Мэтью глаза, в них стояла такая боль, что он непроизвольно протянул к ней руки, и сразу же гримаса исказила его лицо.
– Рука болит? Неужели, перелом? – забеспокоилась Тилли.
– Нет-нет, – тут же успокоил ее Мэтью. – Просто я давно не использовал ее…в таком деле, – усмехнулся он.
– А ты сможешь ехать верхом? – с тревогой спросила она.
– Конечно. И отправимся мы завтра с утра. Возьмем с собой Мануэля. Он смышленый парень и хорошо знает дорогу. Больше с нами вряд ли кто поедет, по крайней мере, сейчас. Но когда мы там устроимся, мне кажется, Дуг к нам присоединится. Дуг парень хороший. Вдобавок, как я и говорил, его интересует Кэти.
– Когда мы сможем переехать?
– Давай прикинем. Думаю, что больше сорока-пятидесяти миль в день нам не осилить. Значит, на дорогу туда уйдет два дня. Одного дня будет достаточно, чтобы решить все дела – мы возьмем этот участок в любом случае. Потом два дня на обратный путь. Получается, что через восемь-девять дней, мы уже будем на новом месте.
– Даже не верится. – Тилли уткнулась головой ему в грудь. – А ты не хочешь вернуться домой? – чуть слышно спросила она и замерла в ожидании ответа.
– Чтобы там остаться? Нет, – также тихо ответил Мэтью. – Это моя страна, Тилли. Беды или радости ждут впереди, но я здесь дома. Нигде и никогда не испытывал я такого чувства. Мне трудно это объяснить. В тот момент, когда я ступил на эту землю, я понял, что здесь мне жить и здесь мне умирать. Но послушай, меня, дорогая, – Мэтью заглянул в полные печали глаза жены. – Больше ни о чем не беспокойся. Оставь в прошлом все тревоги. Когда мы уедем на новое место, жизнь у нас будет замечательной.
Он склонил к ней голову, их губы слились в поцелуе, а Тилли про себя повторила: «Замечательная жизнь». Но почему-то от этих слов особой радости в душе она не ощутила.
