Текст книги "Шепот о тебе (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Коулс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

15

Холт

Доски пола тихо скрипели под ногами, когда я обошел гостиную, вглядываясь в темноту за окном. Мне понадобился всего час, чтобы запомнить, где лежит каждая предательская планка. Я мог бы пройти по этому домику совершенно бесшумно.

Но иногда эти звуки были утешением – напоминанием о том, что мир все еще чувствует наше присутствие.

Я замедлил шаг у окна и остановился. Раньше, стоя здесь с Лоусоном, я пытался взглянуть на все глазами того, кто мог прятаться в темноте. С этой точки был виден почти весь дом, кроме двух спален и единственной ванной. Прекрасный обзор на прихожую, коридор, гостиную. Почти вся кухня и добрый кусок верхнего этажа.

Мой взгляд задержался на лофте, и, даже чувствуя, как напряжение гудит в каждой мышце от мысли, насколько Рен здесь уязвима, я невольно усмехнулся. Она превратила пространство в импровизированный кинозал: глубокий диван вдоль двух стен, россыпь кресел-груш и экран проектора так, чтобы было видно отовсюду.

Интересно, сколько раз здесь крутили Маленьких женщин. Я, кажется, помнил фильм наизусть – столько раз Рен и Грей заставляли меня его смотреть. И я бы посмотрел еще миллион раз, лишь бы чувствовать, как Рен сворачивается у меня в объятиях, слышать тихие вздохи, как она задерживает дыхание в одних сценах и облегченно выдыхает в других.

Эти воспоминания были выжжены у меня в памяти. И, как бы они ни ранили, я бы не променял их ни на что.

Я заставил себя продолжить обход домика, проверяя замки на окнах и дверях. Почти все нуждались в замене.

Вернувшись к дивану, я сел и достал блокнот из своей дорожной сумки. Перерыв содержимое, я нашел карандаш и за следующий час набросал схемы каждой комнаты, отмечая места для камер и датчиков. У меня был приятель неподалеку, владелец компании по установке охранных систем, и он мог бы выслать мне все нужное оборудование.

Карандаш царапал бумагу, пока я составлял список того, что Рен потребуется для защиты дома. Но все равно что-то упускал. Я потер большим пальцем нижнюю губу, изучая схему. Ответ не приходил.

Я бросил блокнот на стол и подошел к сумке, вытащив изнутри небольшой матерчатый чехол. Он не казался чем-то особенным, но не раз спасал меня от собственного разума, особенно по ночам. Давал на что отвлечься. Помогал и на работе: когда команда застревала на сложном деле, они знали – оставь Холта наедине с часами, и решение найдется.

Расстегнув молнию, я высыпал содержимое на стол. У меня всегда было несколько разных часов – разных лет, марок, поломок. Сегодня я выбрал те, что купил на блошином рынке в Лондоне. Иногда попадались Rolex или Patek Philippe, иногда Timex или Swatch.

Эти выглядели как первые детские часы, может, из восьмидесятых. Циферблат в стиле арт-деко с яркими красками, лишь чуть поблекшими от времени. Секундная стрелка тикала, но застряла на одном месте.

Я достал набор миниатюрных отверток и вскрыл заднюю крышку. Через несколько минут часы были разобраны, и я уже осматривал поломку.

Поскрипела доска пола. Я мгновенно встал, выхватывая пистолет из кобуры за спиной.

Через секунду из коридора появилась Рен. Ее взгляд упал на оружие, и она нервно сглотнула.

Я медленно вернул пистолет в кобуру:

– Разбудил?

Она покачала головой, пряди волос упали на плечи волной, которую мне так хотелось провести пальцами.

– Нет.

– Сон не идет?

Рен усмехнулась без радости:

– А как ты думаешь? Вызов, который всколыхнул все прошлое, какой-то подозрительный тип вокруг дома, ну и бывший парень, устроившийся в моей гостиной.

– День еще тот. Выбрала уже, что из трех хуже?

Она издала неопределенный звук:

– Еще разбираюсь. – Ее взгляд упал на стол. – Что ты делаешь?

Я кивнул на свой способ выживания:

– Часы чиню.

Брови Рен приподнялись:

– Ты умеешь?

– И наручные, и настенные исправить могу. – Я кивнул на старинные на стене. – Они, кстати, отстают на четыре с половиной минуты.

– Я их для времени не использую. Для этого у меня телефон.

Я пожал плечами, хотя руки чесались снять их и привести в порядок:

– Все равно не помешало бы починить.

– Кто тебя этому научил?

Я снова сел на диван:

– Никто. Интернет иногда творит чудеса.

Рен сделала пару шагов вперед. Пустяковое движение, но для меня – целая победа.

– Круто, что ты этому сам научился.

Я поднял взгляд на нее:

– Хочешь посмотреть?

Она замерла, и я затаил дыхание. Она прикусила губу – тот самый знакомый жест, который всегда попадал прямо мне в грудь.

– Ладно.



16

Рен

Какого черта я творила? Это был классический глупый ход героини в фильме ужасов – когда она вместо того, чтобы побежать к соседям за помощью, снова влезает в дом, где ее поджидает маньяк.

И все же я шла прямо в логово убийцы, готовая на то, чтобы меня изрезали в куски. И, что хуже всего, я ловила себя на мысли, что оно того стоило, хотя бы ради того проблеска надежды в глазах Холта.

Я опустилась на диван, стараясь держаться как можно дальше от него. Ошибка. Стоило попасть в его орбиту, и вокруг закружился знакомый запах хвои с ноткой пряностей – наполовину утешающее объятие, наполовину беспощадный удар в самое сердце.

– Что с этими часами не так? – выдохнула я, цепляясь за любую тему, лишь бы не дать воспоминаниям прорваться наружу.

Взгляд Холта медленно скользнул по моему лицу, изучая. Даже моя лучшая маска для него была прозрачна. Нет, дело было не только в этом – он будто ощущал то, что я чувствовала, как если бы те же эмоции отзвуком проходили через него.

Он еще мгновение держал мой взгляд, а потом вернулся к разобранным на столе часам.

– У этих секундная стрелка заедает.

– Значит, они застряли во времени?

Холт кивнул:

– Они тикают, но не идут вперед.

– Как будто снова и снова переживают один и тот же момент, – пробормотала я. Боже, как я это понимала. И это почти всегда был самый страшный момент. Миг, когда мои глаза скользили по строчкам его письма, в котором он отпускал меня.

Холт пошевелился, снова вонзая в меня тот взгляд, что умел доставать из глубины самые старые шрамы:

– Такое случается чаще, чем думаешь.

В этих словах звучало понимание. И впервые с его возвращения я ощутила на себе тень его собственных эмоций. Он был в той же тюрьме, что и я, только его момент был другим. Для него – это было, когда он нашел меня на полу ванной. Не зная, жива я или мертва.

Я попыталась представить, каково было бы мне войти и увидеть его в крови. На суде я видела фотографии того, что осталось тогда – белая плитка, залитая таким количеством крови, что казалось невероятным, будто можно было выжить.

Перед глазами вспыхнула картинка: Холт, рухнувший на пол, с зияющей раной в груди. Паника пронзила меня насквозь. Отчаянное желание остановить кровь. Спасти.

Я резко мотнула головой, отгоняя видение. Рука Холта сомкнулась на моей:

– Эй… что случилось?

Горло снова горело, глаза жгло.

– Прости.

Его пальцы коснулись моего лица, убрали прядь волос с глаз:

– За что?

– За то, что ты нашел меня тогда… такой.

Его рука замерла:

– Я просто хотел бы прийти раньше.

– Не надо. Пожалуйста, не желай этого, – я подняла взгляд на него, чувствуя неотвратимое притяжение. – Они могли бы ранить и тебя. Могли бы убить.

Его пальцы крепче запутались в моих волосах:

– Мне все равно. Мы бы нашли выход. Выжили.

– Ты уже нашел. Ты держал меня в сознании. Ты оставил меня в живых. Думаешь, это пустяк?

На его челюсти дернулась мышца:

– Этого недостаточно. Ты не должна была пройти через это в одиночку.

Я не сводила с него взгляда:

– Сделай для меня кое-что.

Он молчал.

Я перевела взгляд на часы:

– Я ни о чем тебя не просила. Почти десять лет. – Не с тех пор, как он оставил мне только короткую записку с прощанием. – Мне нужно, чтобы ты сделал всего одно.

– Что? – хрипло выдохнул он.

Я подняла голову так, что наши лица оказались в одном дыхании:

– Прости себя. Отпусти это, пока оно тебя не уничтожило.

Это уже стоило ему всего: нас, семьи, дома. Пора было отпустить этих демонов.

Холт смотрел на меня, и в его синих глазах закрутилась буря.

– Не знаю, смогу ли.

Я крепче сжала его запястье:

– Если я тебя не виню, то и ты не смеешь винить себя. Честно говоря, обидно, что ты думаешь, будто я могла бы.

– Я не… я просто…

– Просто что?

– Это меня мучает. Мысль о том, что ты была одна и напугана. Знала, что они идут, и тебе пришлось прятаться в чертовом шкафу, просто молясь, чтобы все обошлось. Увидеть оружие и понять, что все решено… И ты была одна. Я не выношу, что ты была одна.

– Я не была.

Его взгляд дрогнул, наполнившись вопросами.

– Ты был со мной. В тот момент, когда я поняла, что все вот-вот случится… я представляла тебя. Воображала твои объятия.

– Рен… – мое имя прозвучало у него на губах, как тихий крик.

– Так что ты меня не оставил. Не тогда. – Пока не ушел и не оглянулся.

Он коснулся своим лбом моего. Наши дыхания смешались.

– Рен…

Всего шаг и я снова утону в его объятиях, перестав каждую ночь лишь воображать их перед сном. Но сколько же больнее будет, если он снова уйдет?

Я резко отпрянула:

– Мне пора спать. Завтра на работу.

Я почти убежала в спальню, не давая ему вставить ни слова. Но, забравшись под одеяло и прижавшись к теплому боку Шэдоу, я знала – этой ночью сна у меня не будет.



Когда я вышла из ванной, я прислушалась. Сначала – тишина. А потом донесся тихий гул.

Я тихо выругалась. Ну вот и все, план уехать первой утром провалился. Я направилась на кухню, отказываясь быть трусихой и сбегать к своей машине.

Повернув за угол, я моргнула. Барная стойка была сервирована на двоих – тканевые салфетки, маленькие миски с нарезанными фруктами, бокалы с апельсиновым соком. Шэдоу радостно тявкнула, закружившись по комнате. А там, будто у себя дома, стоял Холт.

– Надеюсь, ты не против. Я уже выгулял ее, – сказал он, выкладывая на тарелки яичницу с тостами.

– Эм… да, нормально, – я уставилась на это зрелище. – Что все это?

На лице Холта заиграла дьявольская улыбка:

– Похоже, это завтрак.

Я прищурилась:

– Я в курсе.

Улыбка стала еще шире:

– Завтрак – самый важный прием пищи. И, насколько я помню, максимум, что ты умела, – это хлопья.

– Я умею готовить, – буркнула я.

Пусть я и не шеф-повар, но с базовыми вещами справлялась. Просто ненавидела процесс. Воспоминания о той ночи отравили для меня любую готовку, поэтому я жила на замороженных блюдах и еде навынос. И то, что Холт нашел достаточно продуктов, чтобы приготовить такой завтрак, было удивительным.

Он отодвинул табурет:

– Садись. Пожалуйста. Хочу обсудить кое-что.

Я с опаской, но все-таки села. От яичницы шел божественный аромат.

– Почему ты так злобно смотришь на свой завтрак? – спросил он, садясь рядом.

– Потому что он слишком вкусно пахнет.

Он усмехнулся:

– И это плохо?

Я шумно выдохнула. Мне совсем не нужен был Холт, готовящий вкуснейшие завтраки и выглядящий при этом чертовски привлекательно – с растрепанными волосами и в идеально сидящей футболке. Где-то глубоко кольнуло. Сколько его футболок я когда-то утащила? Даже сейчас они лежали в коробке в глубине шкафа. Я не хотела видеть их каждый день, но выбросить тоже не могла.

Я откусила кусочек банана:

– Что ты хотел обсудить?

Он открыл блокнот между нами:

– Вот, что я предлагаю для твоей безопасности. Камеры на все входы и над некоторыми окнами. Датчики движения тут, тут и тут. Датчики на окнах и дверях. Тревожные кнопки в каждой комнате. Можно еще переоборудовать шкаф в коридоре в «комнату безопасности».

Я уставилась на него:

– Ты что, обдолбаллся?

– Если ты про кофе, то да.

– Нет, я про какие-то галлюциногены, которые заставили тебя подумать, что я позволю превратить мой уютный домик в логово супершпиона.

Холт откинулся на спинку, разглядывая меня:

– Я не превращаю его в логово супершпиона. Я делаю его безопасным.

– Ты вообще ничего не делаешь. Это мой дом. Я решаю, что будет за этими стенами, а что нет.

На его скуле дернулась мышца:

– Вокруг твоего дома кто-то шастал. Тебе нужно обеспечить безопасность.

– На всех дверях и окнах есть замки, и я ими пользуюсь. У меня есть усилитель сигнала, так что я всегда могу позвонить. Этого достаточно.

– Я могу сломать твои оконные замки за две секунды. И меньше чем за пятнадцать – вскрыть дверной.

Я нахмурилась:

– Это лишь доказывает, что за последние десять лет ты обзавелся сомнительными навыками.

Он фыркнул:

– Это значит, что здесь небезопасно. Если только ты не хочешь, чтобы я ночевал у тебя в гостевой каждую ночь…

– Прости, что? Я пустила тебя на одну ночь. Одну. Потому что ты сделал это чертово раненое лицо. Но не больше. И уж точно ты не можешь явиться после десяти лет отсутствия и командовать. Если я решу, что мне нужна сигнализация, я вызову местную компанию.

– Рен…

Его перебил дверной звонок.

– Рен, все в порядке? – донесся голос Криса. – У тебя тут какой-то странный внедорожник в подъезде.

Я выругалась, соскочила с табурета и пошла к двери:

– Все нормально. – Щелкнула замком и открыла.

Взгляд Криса метнулся от меня к громиле за моей спиной. Челюсть напряглась:

– Холт.

Тот просто посмотрел на него:

– Утро доброе.

Я бросила умоляющий взгляд на Джуда, стоявшего за Крисом и изо всех сил сдерживавшего смех.

– Доброе, Малышка Уильямс, – сказал он, кашлянув. – Решили проверить, как ты, перед тем как поехать на стройку.

– Полиция должна хранить такие вызовы в секрете.

– Публичная информация, Сверчок, – отозвался Холт.

– Ну и не должна быть.

Взгляд Криса снова метнулся ко мне:

– Мы утром встретили Нэша в кафе.

– Надо будет потом его «поблагодарить», – пробормотала я.

Крис сжал мне плечо:

– Почему не позвонила? Могла пожить у меня, если тебе было страшно.

– Все было нормально. Я просто попросила Лоусона проверить, на всякий случай.

– И это было разумно, – буркнул Холт.

Крис перевел взгляд на него:

– А ты решил поиграть в телохранителя.

Холт пожал плечами:

– Просто хотел убедиться, что с ней все в порядке.

– Благородно, – сказал Крис, но без особого убеждения. – Рен, собери сумку и поехали ко мне. Пока Лоусон не разберется.

Я почувствовала волну злости от Холта у себя за спиной. Сжала переносицу:

– Я ценю помощь, правда. Но сейчас мне нужно спокойно собраться на работу. Я ни к кому не перееду. И не буду ставить у себя систему безопасности уровня NASA. Ничего этого.

Я пошла в гостиную и схватила сумку Холта:

– Спасибо, что позаботился, но я справлюсь.

– Рен…

– Пожалуйста. Просто уходите.

Джуд бросил мне сочувствующий взгляд и потянул Криса за куртку:

– Пошли. Нам пора.

– Но… – начал Крис.

– Никаких «но», – оборвал его Джуд. – Дадим девушке покой.

Холт не сказал ни слова. Просто дождался, пока они выйдут, и пошел следом. На крыльце замедлил шаг, обернулся. Его губы приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, но он только покачал головой.

Щелчок двери эхом разнесся по дому, отдаваясь в костях. И все, о чем я могла думать, – как легко Холт снова вышел за эту дверь.



17

Холт

Я втянул воздух, и он задрожал от того, как сильно я старался держать себя в руках. Я зыркнул на Криса:

– Что между тобой и Рен?

– Не твое чертово дело.

Ноздри раздулись:

– Она всегда будет моим делом. И ты это знаешь.

Крис тяжело выдохнул, глядя куда-то на озеро.

Ответил Джуд:

– Мы друзья. И все.

Возможно, для Джуда это и было правдой, но Крис смотрел на Рен, как умирающий от жажды смотрит на стакан воды.

– Кто-то должен был подставить плечо, когда ты смылся, – бросил Крис. – Ей нужен был кто-то рядом. Ее родители были в стороне, а она сама – в клочья. Она умирала. И не из-за пули, а из-за тебя.

Каждое слово было выверенным ударом, нанесенным с максимальной силой.

Джуд сжал ладонью плечо Криса:

– Эй, хватит уже.

Крис сбросил его руку:

– Это правда. Мы, может, и сможем как-то пережить то, что он нас бросил. Но Холт ее уничтожил. И не должен получить шанс сделать это снова.

Он пошел к своей машине, а я остался стоять, слушая в голове слова Рен: « Мне плевать на эти пять минут, что ты пропустил в ту ночь. Мне не плевать на те десять лет, что ты выбросил.».

Я думал, что поступаю правильно. Но все, что сделал, – нанес еще больше боли всем, кто был рядом.

– Дай ему время, – сказал Джуд. – Он очень за нее переживает. Но дело не только в этом. Он был задет, когда ты ушел.

Уйти, не сказав никому, было единственным способом, на который я был способен.

– Прости. Если бы я был сильнее, поддерживал бы связь. Но я знал: продолжай я слышать о доме, о ней и я бы не смог держаться подальше. А я думал, что так будет лучше.

Джуд кивнул:

– Понимаю. Но все равно пройдет время, прежде чем все устаканится.

Мягко сказано. Но если я не попробую, я так и продолжу жить этой полужизнью, что медленно сжирает меня изнутри, пока воспоминания изводят. Нужно исправить то, что еще можно – насколько люди мне это позволят.

Я встретился с ним взглядом:

– Я остаюсь. Не знаю, насколько, но как минимум на обозримое время. Хочу все исправить.

Больше того – хочу искупить.

– Хорошо, – сказал он. Вдали завелся двигатель Криса, и Джуд бросил взгляд через плечо: – Ладно, пойду, а то он меня тут бросит.

Я кивнул, вытащив ключи и направляясь к своей машине:

– Эй, Джуд.

– А?

– Спасибо, что не врезал, когда я появился.

Он расхохотался:

– Не думай, что у меня такой мысли не было.

Я усмехнулся:

– Если я предложу Крису один бесплатный удар – поможет?

– Не повредит.

Покачав головой, я забрался в машину. Ради чистого листа со старыми друзьями оно того стоило. Но они были не единственными, с кем я хотел начать заново.

Я посмотрел на домик. Уезжать казалось неправильным, но я боялся, что если надавлю слишком сильно сейчас, то потеряю те проблески надежды, что получил с Рен прошлой ночью.

Заставил себя завести двигатель и набрал Лоусона. Он ответил на третий гудок:

– Все в порядке?

– Ты когда-нибудь отвечаешь иначе?

Он хмыкнул:

– Когда у тебя два подростка-раздолбая, один вечно калечащийся шестилетка и ты шеф полиции, люди обычно звонят по проблемам. Как Рен?

– С радостью выставила меня за дверь утром.

Лоусон усмехнулся:

– Думаю, это уже прогресс – ты продержался почти двенадцать часов.

Не чувствовалось прогрессом – скорее пыткой. Два шага вперед, один назад. Каждый сантиметр, что я отвоевывал, лишь напоминал, сколько лет я пропустил.

– Есть новости?

– Я отправил отпечаток ботинка еще вчера, зная, что ты будешь меня долбить. Обычные унисекс-ботинки для работы. Размер не определить – следы смазаны.

– Так себе зацепка.

На фоне послышались детские голоса, хлопнула дверь.

– Больше ничего не сделаю, пока кто-то снова не появится.

Одна мысль об этом гнала злость по венам.

– Я набросал план охраны для ее дома.

– И как она отреагировала?

– Как ты и думаешь.

Он усмехнулся:

– Холт, у вас есть шанс все наладить. Но ты его похоронишь, если, вернувшись после десяти лет, начнешь командовать.

– Примерно то же самое она и сказала. Только без «у вас есть шанс».

Он кашлянул, явно скрывая смешок:

– Слушай ее.

– Мне нужно знать, что она в безопасности.

– Понимаю. Я велю патрульным регулярно заезжать. Но, может, просто поговори с ней? Скажи, что переживаешь, и спроси, не против ли она, если ты через свои связи достанешь ей охранную систему по хорошей цене. Но учитывай ее мнение.

– Почему ты такой логичный?

– Работа старшего брата.

– Спасибо, что поддерживаешь.

– Всегда. У всех у нас были свои заморочки, и мы не идеальны. Я рад, что ты вернулся – сколько бы ни пробыл.

Я открыл окно и ввел код:

– Для меня это много значит. И я тоже рад… хоть это и чертовски тяжело.

– Заезжай потом на участок. Если не буду завален работой, подеремся немного.

– С удовольствием, – сказал я. А еще – мне это было нужно. Ло не жалел ударов, и мы оба жаждали такого выхода.

– Увидимся.

– Увидимся.

Я повесил трубку, проехал через ворота и поднялся выше в гору. У дома не было машин братьев и сестры – оставалось надеяться, что отец дома.

Заглушив двигатель, я вылез и взглянул на дом, в котором вырос. Мой взгляд зацепился за фигуру в одном из кресел-качалок на веранде.

Я глубоко вдохнул и поднялся по ступеням:

– Утро доброе, пап.

Он поднял на меня взгляд, но ничего не сказал. В этот момент он выглядел старше. Не больным и не немощным – уставшим. Словно жизнь подкинула ему слишком много тяжелых мячей.

Он похлопал по креслу рядом:

– Садись.

Самое время начать путь искупления. Я опустился, слушая ритм покачивающегося кресла.

– Пап…

– Не надо, – перебил он.

Кресло перестало раскачиваться.

– Мне нужно кое-что сказать, – произнес отец.

Я внутренне напрягся. Если я действительно хотел искупить вину, то должен был выслушать все, что готовы были выложить люди в моей жизни.

– Ладно.

– Я вел себя как осел с того момента, как ты вернулся домой.

Брови у меня поползли вверх. Фактически я с этим не спорил, но все было куда сложнее.

– Сказал бы, что у тебя были на это причины.

Отец хмыкнул, глядя куда-то вдаль. Вид отсюда был потрясающим, именно из-за него он когда-то и купил этот участок. Отсюда открывалась панорама на Сидар-Ридж – леса, городок, озеро. Здесь было так тихо, словно сама жизнь затаила дыхание.

– Я не знал, как помочь тебе, – произнес он, все еще не глядя на меня. – Видел, что внутри тебя все перекручено, но не имел инструмента, чтобы хоть что-то исправить. Когда ты ушел, подумал, что, может, это именно то, что тебе нужно. Новый старт. Цель.

– Я тогда думал то же самое, – ответил я. Теперь я понимал, что пытался доказать самому себе – мне можно доверять. Я способен защитить тех, кто в этом нуждается. И если бы у меня это получилось, я, возможно, смог бы вернуться домой.

– Твоя мама с самого начала понимала, что это на самом деле.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Побег от своих демонов.

Мои пальцы крепче сжали подлокотники кресла. Я ненавидел, что она это видела. Ненавидел то беспокойство, что это должно было вызывать.

– Тогда мне казалось, что это правильно.

Отец повернулся ко мне, его синие, такие же как у меня, глаза в упор встретились с моими.

– И почему?

Я сжал челюсти, не желая выпускать эти слова.

– Я не защитил ее. Ее слишком много раз подводили, и я поклялся, что всегда буду рядом. А в тот момент, когда она нуждалась во мне больше всего, меня не было.

Он шумно выдохнул:

– Холт. Та стрельба была не на тебе. Эти подростки были больными. Извратившимися. Если бы они захотели ее ранить, то нашли бы способ, как это сделать. И, черт возьми, я рад, что им не пришлось прорываться через тебя, чтобы до нее добраться.

– Пап…

Он поднял ладонь:

– Я ненавижу все, через что прошла Рен, – это меня убивает. Никто из вас не должен был через это проходить. Но ты не можешь быть с человеком двадцать четыре часа в сутки. Это невозможно. Случаются несчастья. Ужасные трагедии. Зло. Такова жизнь. Важно одно – оставаться рядом с теми, кого любишь, несмотря ни на что.

Огонь внутри меня вспыхнул сильнее, пожирая все на своем пути:

– А я не остался.

Отец посмотрел прямо в глаза:

– Не остался. И тебе нужно с этим столкнуться. Это будет непросто. Но ты обязан найти способ взять ответственность за свои действия и при этом проявить сострадание к тому мальчишке, который был тогда до смерти напуган.

– Не уверен, что можно совместить эти две вещи. – Если рассуждать хладнокровно, я понимал, почему сделал такой выбор. Но ненависть к себе била в голове тяжелым, непрекращающимся барабанным боем.

– Нужно позволить себе чувствовать и то, и другое. Не убегай от этого. – Он откинулся на спинку кресла. – Я никогда не был хорош в таких разговорах с детьми. Меня самому этому не учили. Но бегство от этого только все усугубляет.

– Как бегство от того, что ты злился на меня до чертиков.

В уголках его губ мелькнула усмешка:

– Это, может, и годами копилось.

– Прости, пап.

– Нет. Мне нужно было позволить себе почувствовать эту злость, а потом сказать тебе о ней. Сказать, что мне было больно от того, что ты не находил способа проводить с нами больше времени. Со мной. Вместо этого я все копил. Когда у меня случился инфаркт, я до чертиков испугался. Все, о чем я тогда думал, – о впустую потраченных годах. О том, что у меня есть взрослый сын, которого я почти не знаю.

Чувство вины снова впилось когтями, и от него самоненависть вспыхнула с новой силой.

– Пап…

– В любых отношениях есть двое. И мы оба отвечаем за то, чтобы озвучивать, чего хотим. А я хочу отношений со своим сыном. Настоящих. Где мы честны друг с другом, даже если это больно.

– Думаю, в последнее время ты был честен сполна.

Отец поморщился:

– Ладно, честность – честностью, но давай добавим немного доброты и уважения.

Я вгляделся в него, видя только честность:

– Я за.

Он крепко сжал мое плечо:

– Хорошо. А теперь расскажи, что там за тип ошивается вокруг дома Рен.