Текст книги "Шепот о тебе (ЛП)"
Автор книги: Кэтрин Коулс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Шепот о тебе
Кэтрин Коулc
Для Меган.
Спасибо, что с самого начала верила в меня и мои истории. Что читала каждую из них, всегда поддерживала и подбадривала меня. Я люблю тебя до луны и обратно, моя дорогая кузина, и безмерно счастлива, что ты есть в моей жизни.
Пролог
Рен
Прошлое
Я прищурилась, глядя на своего заклятого врага. Голова непроизвольно опустилась, словно я склоняла шляпу в каком-нибудь старом вестерне. Клянусь, эта тварь издевалась надо мной.
– Пожалуйста, ради всего святого, только не сгорите.
Курица с овощами в противне, разумеется, не ответили. Они никогда не отвечали. Вместо этого выражали свое недовольство тем, что превращались в уголь, что бы я ни предпринимала.
Я тренировалась неделями. Каждый раз, появляясь снова на мясном рынке, я встречала сочувственную улыбку Сэла и он тут же отправлялся в подсобку за очередной курицей. Он бесконечно пытался меня научить: давал советы, распечатывал рецепты, вынимал из тушек внутренности.
Дело шло на лад. Но, хотя результат и был съедобным, особым вкусом он не блистал. Прошептав почти неслышную молитву, я открыла духовку и задвинула внутрь противень. Закрыв дверцу, приложила ладонь к горячему металлу и зажмурилась.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Запеченная курица с картофельным пюре – любимое блюдо Холта. Когда я попросила рецепт у его матери, она тепло улыбнулась, ее глаза засветились.
– Это семейный рецепт. Передается от моей прабабушки. Но я знаю – в твоих руках он будет в надежных руках.
Я прикусила губу, глядя на духовку. Знакомое сжатие в груди расползлось внутри. Мне так хотелось, чтобы все получилось. Идеально.
Если бы Холт был сейчас здесь, он, наверное, поцеловал бы меня в макушку и сказал, чтобы я дышала. Что важнее сам порыв, а не результат. А потом съел бы самую безнадежно подгоревшую птицу, лишь бы увидеть на моем лице улыбку.
И словно только силой мысли я его вызвала, на столешнице зазвонил телефон. Мелодия – только его. Не то чтобы мне требовался особый рингтон для Холта. Я и так могла пересчитать по пальцам, кто звонит мне регулярно.
Холт. Его сестра Грей. Пара друзей по школе. Бабушка.
Точно не родители, которые уезжали при любой возможности, мотаясь по свету так часто, что я уже перестала запоминать, куда именно. Потянулась за телефоном, пытаясь вспомнить, то ли в Цинциннати они на конференции, то ли в Чикаго на этот раз.
Уголки губ дрогнули. На экране высветилось мое любимое фото: Холт обнимает меня, прижимая губы к виску, а в его темно-синих глазах сверкает свет. Глуповатая улыбка на моем лице говорила сама за себя: мое самое счастливое место всегда в его объятиях.
Я провела пальцем по экрану.
– Надеюсь, ты звонишь не потому, что спасал котенка на дереве и теперь опоздаешь.
В трубке прозвучал смех Холта – глубже, чем в те времена, когда мы начали встречаться два года назад. Звук, от которого по коже пробежала приятная дрожь.
Это и было чудо знать кого-то всю жизнь. Я слышала все оттенки его смеха – от детского до взрослого. Слышала, как с годами он стал глубже, теплее, чуть хрипловатым.
– Не опоздаю, Сверчок. Просто хотел узнать, не надо ли чего-нибудь купить по дороге.
Я окинула взглядом кухню. Бардак, конечно, но время прибраться еще было.
– Кажется, все есть. Нужен только ты.
– Так всегда и будет.
В его голосе было то тепло, что сглаживало мои внутренние шрамы – от родителей, исчезающих из моей жизни, от пустого дома, где я жила почти одна, от вечного чувства, что я недостаточно хороша, что бы я ни делала. С ним я просто могла быть собой.
– Мне нравится это слышать, – тихо сказала я.
В трубке послышались голоса.
– Это Нэш. Я обещал помочь ему с мотоциклом.
Шум усилился. Обычная какофония дома Хартли, где четверо братьев и одна сестра. Вечный вихрь. Я любила это. Все было так непохоже на стерильную тишину моего дома.
– Передай ему привет.
– Малышка Уильямс, дай моему брату передохнуть хотя бы десять минут! – крикнул Нэш.
Раздалась возня и сдавленный стон.
– Черт, Холт, это больно.
Холт зарычал:
– Так тебе и надо, раз ведешь себя как осел.
Я не удержалась и засмеялась.
– Слышал, Рен, – донесся голос Нэша. – И я запомню, что ты смеялась над моей болью.
– Прости, Нэш-Бэш, – крикнула я так, чтобы он услышал.
– Не извиняйся перед этим придурком, – сказал Холт.
– Любимым придурком, – поправил Нэш, удаляясь от телефона.
Я снова рассмеялась.
– Прости, – вздохнул Холт.
– Он безвредный. – А по правде, я любила, что они приняли меня как свою. Поддевки Нэша. Верность Грей. Опека Лоусона. Даже хмурые взгляды Роана. Мне было дорого, что для них я своя.
– Безвредный, как доской по голове, – пробурчал Холт. – Пойду помогу, а то до своей девушки так и не доберусь.
Тепло снова разлилось внутри.
– Холт?
– М-м? – по шагам я поняла, что он уже идет к огромному гаражу на территории Хартли.
– Сегодня тебе лучше не опаздывать. – В моем голосе прозвучало хрипловатое обещание.
Его шаги остановились.
– Сверчок…
В животе затрепетало.
– Просто не опаздывай.
Причин, по которым Холт обычно задерживался, хватало с лихвой. Перевести через дорогу утку с утятами. Искать ключи, которые потом находились в замке двери его грузовика. Или уйти с отцом на поисково-спасательный выезд, забыв мне написать, и тогда Грей сообщала, куда он делся.
Я не могла на него злиться. Он всегда опаздывал по хорошим причинам. Потому что он сам был хорошим. Это был Холт. Легко отвлекающийся, но с огромным сердцем. И я буду любить это сердце до конца своих дней.
– Не опоздаю, – сказал он, низко, с обещанием в голосе.
Внутри меня разгорелось тепло.
– До скорого.
– Скоро, Сверчок.
Линия замолкла, но я еще держала телефон у уха, словно могла услышать его голос, знакомый лучше собственного, обвивающий меня мягкой волной. Я обожала, когда он произносил мое прозвище.
Я улыбнулась, вспомнив, как оно появилось. Мы играли в «Привидение на кладбище», и когда пришла моя очередь прятаться, я перепугалась до дрожи, сердце колотилось так, что я не могла стоять спокойно.
Когда Холт подкрался ко мне, из меня вырвался жалкий писк – даже не крик, не визг. Он обнял меня, укутал своим теплым, крепким телом и сказал:
– Не бойся, Сверчок. Я прогоню всех призраков.
Он стал для меня воплощением безопасности задолго до того, как мы стали парой. Заботился обо мне еще до того, как я научилась ходить. Но дело было не только в этом. Я нигде не чувствовала себя так спокойно, как рядом с Холтом.
Я сжала телефон крепче, прижимая его к груди, пока в голове вихрем проносились воспоминания. Я была готова. Не хотела банальности – потерять невинность с Холтом в гостиничном номере после его выпускного бала в следующем месяце. Не хотела, чтобы это случилось в его комнате в общежитии, когда он осенью уедет из Сидар-Ридж в Вашингтонский университет, все время думая, что его сосед может вернуться в любую минуту. Я хотела, чтобы это было особенным. Только он и я.
Оттолкнувшись от кухонной стойки, я направилась к лестнице и взбежала по ней через две ступеньки. Завернув за угол, вошла в свою комнату и огляделась, прикидывая, не выглядит ли она слишком по-детски.
Никогда еще я так остро не ощущала разницу в два года между нами, как сейчас, когда он собирался уезжать учиться. Формально он будет всего в нескольких часах езды, но казалось, что это будет другая планета. Я выдохнула дрожащим дыханием.
Но расстояние не имело значения. То, что было между нами, было создано на века. Мы прошли через слишком многое вместе – и через взлеты, и через падения, через обычные дни и через невероятное. Дни рождения и праздники. Сложности с родителями и почти потеря Грей. Походы с ночевкой и ужины в семье Хартли. Наши жизни были переплетены навсегда.
У меня были все оттенки его смеха, и я не собиралась их отпускать.
С этой мыслью я пошла в душ. Не стала включать музыку, как обычно. Просто позволила воспоминаниям о Холте накатывать на меня, пока я мыла волосы, а потом сушила их. Пока тщательно наносила макияж, подчеркивая зеленый оттенок своих карих глаз. Пока надевала свое любимое летнее платье – то самое, которое Холт особенно любил.
Взяв телефон, я проверила время. Из моих губ вырвался тихий смешок. На пятнадцать минут позже назначенного. Но я знала Холта – иногда лучше, чем саму себя. Так что я это предусмотрела. Курица еще должна была готовиться полчаса.
На улице хлопнула дверца машины, и по груди проскользнула волна ощущений. Я поспешила к окну, заглянула сквозь легкие занавески. Но на подъездной дорожке стоял не серебристый пикап Холта. Вместо него я увидела знакомый внедорожник – почти новый, но уже весь в вмятинах.
В животе неприятно сжалось, когда из машины выбрались Рэнди Салливан и Пол Мэттьюс. Что им здесь понадобилось? Я быстро окинула взглядом улицу, прикидывая, не ошиблись ли они адресом. Если бы было темно, я бы решила, что они пришли забросать мой дом туалетной бумагой – ведь подножки в школьных коридорах и издевки на уроках им, видимо, были не в тягость.
Их смех вернул мое внимание к ним. Пол поднял руку, сложив большой и указательный пальцы в виде пистолета, и направил «ствол» прямо на мое окно. По спине пробежал холодок.
Рэнди рассмеялся и поднялся по ступенькам, нажав на дверной звонок.
Звук эхом прокатился по тихому дому. Но я не двинулась с места.
Звонок прозвучал снова.
– Рен, – пропел Рэнди. – Ну же, спускайся.
В его голосе всегда было что-то, что царапало по нервам. Бабушка часто повторяла, что интуиция нам дана не зря, и глупо ее игнорировать. Поэтому я осталась там, где была.
Пока они продолжали нажимать на кнопку, я смогла разглядеть их сквозь стекло. На год старше меня, они выглядели, как и большинство наших школьников: футболки, джинсы, чуть взъерошенные волосы. Но в них жила жестокость. И она была всегда.
Они доставали не только меня, но всегда выбирали тех, кто физически слабее. Может, потому что их самих немало дразнили в средней школе. А может, эта злоба просто была в них. Как бы то ни было, я старалась обходить их стороной.
– Может, ее нет дома, – сказал Пол, заглядывая в боковое окошко.
Рэнди покачал головой:
– Машина тут.
– Значит, с Холтом.
Рэнди указал на горящий свет в кухне и столовой:
– Она дома. Спорю, ее кавалер скоро приедет.
Губы Пола скривились в мерзкой ухмылке:
– Что случилось, Рен? Не хочешь нас видеть?
– О, она нас увидит, – ответил Рэнди. Его рука нырнула под футболку, пальцы обхватили что-то, и он вытащил предмет из-за пояса.
Мозг собрал пазл быстрее, чем я успела осознать картину целиком. Черная рукоятка, сжатая в пальцах Рэнди, и серебристый ствол, блеснувший в тусклом свете. Пистолет.
В ушах зазвенело. Не то чтобы я никогда не видела оружия. Наш городок затерялся в глубине Восточного Вашингтона, между горами, из-за которых зимой иногда невозможно добраться до Сидар-Ридж на машине. У нас водились медведи, пумы и койоты. Ружья и дробовики были в порядке вещей, особенно у тех, кто жил дальше от города.
Но я не помнила, чтобы видела пистолет в руках одноклассника – да еще и на своем пороге.
Пол расхохотался и тоже вытащил пистолет из-за пояса.
– Ты пробовал дверь? Наверняка не заперта.
Правда, что большинство жителей у нас не особо беспокоились о замках. Но я всегда слышала в голове голос Холта: «Хочу услышать, как щелкает замок».
Он ненавидел, что мои родители так часто оставляли меня одну. Раз за разом твердил проверять все двери и окна перед сном. Со временем это стало привычкой. Навязчивостью. Я запирала дверь за собой каждый раз, как входила домой. Это раздражало Грей, что она не могла просто зайти, пока я не дала ей ключ.
Сердце билось так сильно, что, казалось, готово вырваться из груди, пока мои пальцы метались по экрану телефона. Лишь с четвертой попытки я набрала три заветные цифры. Девять. Один. Один.
– Полиция, пожарные или скорая помощь Сидар-Ридж. В чем ваша проблема?
– З-здесь двое парней… пытаются попасть в мой дом. У них пистолеты, – выдохнула я.
– Черт. Заперто, – пробормотал Рэнди.
Пол вздохнул и стал осматривать крыльцо:
– Должен же быть где-то запасной ключ.
– Кто со мной говорит и где вы находитесь?
– Рен Уильямс. – Я быстро продиктовала адрес.
– Рен, это Эйбел. Я пошлю к тебе помощь. Оставайся со мной на линии. Ты в безопасном месте?
Я сжала занавеску, наблюдая, как Пол и Рэнди идут к задней части дома. С каждым шагом они приближались к чертовой керамической лягушке на террасе, под которой мама держала ключ «на всякий случай».
– Они ищут ключ, – прошептала я, видя, как они исчезают из поля зрения. Может, мне стоит бежать? Но ближайший сосед в километре отсюда. Достаточно одной удачной пули, чтобы пожалеть о побеге.
– Снаружи есть ключ? – спросил Эйбел.
– Да, – выдохнула я.
– Хочу, чтобы ты спряталась, Рен. Там, где они меньше всего станут искать.
В голове закружилось. Сколько раз мы с Грей играли в прятки в этом доме, когда были детьми? Не сосчитать. Я знала каждую щель и закуток. Но сейчас мозг отказывался работать.
– Рен? – позвал Эйбел.
– Я… я не знаю, куда идти.
– Может, на чердак или в подвал? В шкаф? Или под кровать?
В голове мелькнула череда картинок. Варианты. Нет, не чердак – дверь слишком на виду. Вход в подвал внизу. Слишком рискованно. Одна мысль о том, чтобы запихнуть себя под кровать, сжала грудь железным обручем.
Оставался только шкаф. Я двинулась. Мой был бы первым, куда они заглянут. Хотелось рвануть к родителям и утонуть в привычных запахах их дома, но я заставила себя пойти в другую сторону – во вторую гостевую.
Паника холодными языками лизнула вены, пока я осматривала комнату. Ни один из шкафов не давал ни защиты, ни толковой маскировки. Слишком легко обыскать.
Я метнулась обратно в коридор и направилась в гостевую ванную. Распахнула дверцы тумбы под раковиной. Поставив телефон рядом, торопливо выметала немногочисленные вещи. Сгребла их в одну из выдвижных полок.
Схватив телефон, забралась под раковину. Всю жизнь я была среднего роста и радовалась, что умею теряться в толпе. Но сейчас я отдала бы что угодно, лишь бы быть миниатюрной, как Грей.
Я закрыла дверцы, но те не сходились до конца. Уперлась сильнее в стену.
Голос Эйбела прорезал линию:
– Рен, где ты?
– В ванной. Гостевая. В коридоре. Под раковиной. Сколько до приезда полиции?
Часть меня надеялась, что на вызов приедет старший брат Холта, Лоусон. Другая – хотела, чтобы он был как можно дальше отсюда.
Диспетчер замолчал на секунду.
– Эйбел?
– Сегодня уже было три перестрелки. Все свободные офицеры на вызовах. Я направила к тебе двоих, но они на горе. Будет пару минут.
Три перестрелки. Такого не могло быть. Не в нашем-то городке. Худшее, что здесь случалось, – авария, унесшая две жизни. Перестрелки бывают в больших городах. Но не у нас.
Звон в ушах усилился, пропитал все тело. Это они. Рэнди и Пол. В голове метались сотни вопросов: зачем, кто еще пострадал, убили ли кого-то?
Раздался стук в заднюю дверь. Я вздрогнула и ударилась головой.
– Рееееен, я вижу еду на столе. Мы знаем, что ты дома, – протянул Рэнди.
– Ты их видела, Рен? Узнала? – спросил Эйбел.
– Да. Р-Рэнди Салливан и Пол Мэттьюс. Мы учимся вместе.
– И оружие видела?
– Да. Пистолеты. – Я уже немела, будто все происходило не со мной, а я смотрела со стороны.
– У тебя есть оружие?
– Нет, – голос сорвался.
Отец Холта, Натан, всегда настаивал, чтобы мы все знали правила обращения с оружием, но это был единственный раз, когда я держала его в руках… если не считать кухонный нож.
– Офицеры будут через пятнадцать минут. Уже в пути.
– Нашел! – крикнул Пол.
Я услышала, как в замке провернулся ключ, задвижка отъехала. Или это просто воображение заставило меня услышать взрыв прямо за спиной.
– Они в доме, – выдохнула я почти беззвучно, когда по лестнице загрохотали шаги. – Не говори.
Эйбел промолчал, только тихий щелчок прозвучал в трубке. Почти незаметное согласие.
В коридоре – хаос. Мой шкаф – с треском.
– Где эта зажатая сучка? – прорычал Рэнди. – Любимого рядом нет, защитить некому, да?
Боже, Холт… Часть меня хотела, чтобы он ворвался и вытащил меня отсюда. Другая, чтобы он был как можно дальше.
Перед глазами мелькнуло перекошенное от злости лицо Рэнди, каким оно было после того, как в седьмом классе я отказалась пойти с ним на свидание.
Дыхание сбивалось в панические рывки. Шаги в ванной. Кто-то резко отдернул душевую занавеску.
Выстрел. Звон бьющегося стекла.
– Патроны трать на то, что важно, – сказал Пол.
– Она где-то здесь, – сквозь зубы выдавил Рэнди.
– И мы ее найдем.
Внизу тихо зазвучали шаги. И страх, и надежда ударили одновременно. Холт или полиция? Холт позвонил бы в дверь. Значит, полиция. Должна быть полиция.
Дверцы распахнулись, и Пол радостно взвыл:
– Глянь, Рэн, а вот и пай-девочка, под раковиной прячется.
Улыбка Рэнди превратилась в оскал, когда Пол вытащил меня наружу.
– На колени.
Пол толкнул меня вниз. Я ударилась о плитку так, что позвоночник отозвался болью, а телефон отлетел на коврик.
Рэнди выхватил его, зло уставился в экран. Одним нажатием оборвал звонок:
– Тупая сучка говорила с девять-один-один. Сказала копам, кто здесь был?
– Н-нет.
– Врешь! – Рэнди ударил так, что голова мотнулась, а рот наполнился вкусом крови.
В прихожей – шаги. Я молила, чтобы копы успели.
Пол раздавил телефон каблуком. В глазах застыла мозаика из осколков стекла и фотографии, где мы с Холтом.
– Валим. Копы уже в пути.
– Нет, – в глазах Рэнди мелькнул хищный огонь. – Я сперва повеселюсь.
Вдалеке взвыла сирена. Больше помощи.
Скорее.
Я повторяла про себя это слово, будто оно могло спасти мне жизнь.
– Надо уходить! – рявкнул Пол.
– Тогда помоги затащить ее в машину. С этой я не спешу.
Тошнота подкатила к горлу, вкус металла стал сильнее.
Пол поднял пистолет. Я не могла оторвать взгляд от черного зева ствола. В нем промелькнули воспоминания: смех, когда Холт сбросил меня в озеро; мурашки от первого поцелуя; крепкие объятия, когда я рыдала, забытая родителями в день рождения. Мечты о большом, прекрасном будущем.
Все лучшие моменты – с Холтом. Но их было слишком мало.
Я раскрыла рот, не зная кричать или молить.
Не успела.
Хлопок. Как от одиночной петарды.
В груди вспыхнуло тепло. Потом огонь. Я сползала вниз.
Плитка казалась ледяной – в сравнении с пламенем внутри. Хотелось утонуть в этом холоде, спрятаться от жара. Но больше всего хотелось Холта.
– Какого хрена? – взревел Рэнди.
– Она не стоит отсидки. Валим!
Потолок поплыл, превращаясь в пастельное марево – любимое время суток. Сумерки. Сколько раз я просила Холта сидеть со мной, пока не стемнеет, чтобы небо успокоило душу.
Будто я чувствовала его поцелуй в висок:
– Я буду смотреть с тобой каждый закат. И каждое восходящее над лесом луну.
Тяжелые шаги по лестнице.
– Где Холт? Они нам оба нужны.
Голос… знакомый. Но кто?..
– Не бойся, Сверчок. Я прогоню привидений.
Сумеречное небо померкло. И я была рада, что Холт опоздал.
Но я бы отдала все, чтобы он обнял меня еще раз.
1
Холт
Настоящее
Десять лет.
Я невольно вертел в голове это число. Три тысячи шестьсот пятьдесят дней. И все же я знал эти горные перевалы, как свои пять пальцев. Те самые, что зимой заваливало снегом так, что они становились непроходимыми. Единственные пути в город и обратно – по воздуху или на пароме к противоположному берегу озера… если, конечно, вода не стояла стеной льда.
Ощущение, что мы почти отрезаны от остального мира, всегда было для меня чем-то вроде тихого счастья. Сидар-Ридж казался местом, куда зло еще не добралось. Но мы-то знали лучше. Зло просто умело прятаться.
Живот сжало, когда я вышел на последний поворот перед въездом в город. Мой Mercedes G63 шел по трассе, как по рельсам. В любой другой день я бы получил удовольствие от этих дорог – проверил бы реакцию, словил адреналин, чтобы еще раз напомнить себе, что жив. Но не сегодня.
Дорога выровнялась, и впереди показалась табличка, которую я проезжал слишком много раз, чтобы считать. «Добро пожаловать в Сидар-Ридж. Население: 2163». На несколько сотен больше, чем десять лет назад. Все мои визиты с тех пор были только по воздуху – влет и вылет как можно скорее.
Ни малейшего шанса нарваться на знакомые лица, кроме семьи. Никакого риска встретить ее.
Воспоминания врезались в стены, которые я выстраивал в голове кирпич за кирпичом. Кровь. Едва ощутимый пульс под пальцами. Ладони, отчаянно пытающиеся вбить жизнь обратно в ее грудь.
Кожа руля жалобно скрипнула, когда я еще сильнее подпер эти стены. Черт. Если я трескаюсь после пары секунд – значит, защита так себе.
Хотя, может, и нет. Может, я просто заслужил каждое болезненное воспоминание, что жгло мне мозг.
Я глянул на часы на приборной доске. 11:13. На запястье – 11:14.
Челюсть свело, когда я перевел взгляд на экран спутникового телефона. 11:14. Пальцы автоматически щелкнули по консоли, выставляя верное время.
Одна минута.
Для кого-то ерунда. Для меня – пропасть. За секунды можно потерять жизнь. А минута – это грань между безопасностью и катастрофой.
Телефон зазвонил через колонки, и на экране высветилось имя Джека. Я ткнул кнопку на руле.
– Все в порядке?
– Если я скажу, что команда без тебя разваливается, ты вернешь сюда свою задницу?
Я помолчал. Она разваливалась и со мной. Не знаю, отцовский ли это сердечный приступ или прошлое решило вернуть долг.
Джек шумно выдохнул:
– Знаю, у нас один тяжелый кейс за другим. Но то, что случилось с Кастиль, не твоя вина.
– Моя миссия, моя ответственность. – Одна секунда и человек у меня на глазах едва не погиб. Месяцы реабилитации помогали, но впереди у него был длинный путь.
– Каждый из нас понимает, что эта работа всегда с риском.
Понимали. Частная охрана по всему миру могла значить что угодно: контракты на Ближнем Востоке, богатые семьи в Европе, звезды в Лос-Анджелесе, топ-менеджеры где угодно… Люди, чьи жизни под угрозой по любым причинам. Жадность. Одержимость. Жажда власти.
Я видел темноту в любых ее формах – и в горячих точках, и в работе. Но ничто не могло сравниться с тем, что я видел в своем тихом городке.
Мой взгляд скользил по витринам, почти не изменившимся за десять лет – бревенчатые магазинчики и кафе с огромными окнами, что тянули тебя внутрь. Между ними мелькала гладь озера. Девочка с косичками, бегущая по улице, смеясь, пока отец догоняет ее.
Можно подумать, что здесь не бывает беды. И ошибиться.
– Холт?
Я вернул внимание к своему заму, брату во всем, кроме крови:
– Ты же знаешь, что я уехал не из-за Кастиль. С виной я бы справился. Мне это не в новинку. – Я выдохнул. – Моя семья нуждается во мне. Пора уже собраться и быть здесь.
– Как старик? – спросил Джек.
– Нэш говорит, ворчит и гоняет маму до белого каления.
Джек хмыкнул:
– Не удивлен. Он и правда не из тех, кто будет сидеть на месте.
– Нет, это точно не его стиль.
В трубке заскрипел стул, и я легко представил Джека в офисе в Портленде, глядящего на мост Хоторн.
– Уже видел ее?
Сердце будто сжала стальная хватка:
– Кого?
– Ну, не знаю… Может, ту самую девушку, о которой ты не затыкаешься после пары лишних глотков виски?
Я мысленно выдал целый словарь ругательств. Я редко позволял себе перебрать, но иногда было неизбежно. Годовщины – хорошие и плохие. Дни рождения – ее и мой. Тот момент, когда Грей решила «помочь» и рассказала мне, какой потрясающий парень встречается с Рен.
Одно только имя зажигало во мне пламя. И оно жгло сразу в двух смыслах – желание и разрушение. Любовь и рвущая душу вина.
Джек не унимался:
– Когда пересечетесь, дай знать. Чую, будет занятно.
– Мы не школьницы, чтобы сплетничать.
– Ладно, позвоню Нэшу. Он в курсе будет.
Я выругался вслух, а Джек расхохотался. И до конца дней пожалею, что познакомил этого ходячего хаоса, своего младшего брата, с Джеком.
– Отвали. И не угробь мою компанию, пока меня нет.
– Есть, Сержант. И маякни, как прикинешь сроки.
– Будет сделано. – Никто в команде не знал, на сколько я пропал. Я просто сказал: беру отпуск на неопределенный срок. Мне нужно было понять, что творится дома. И как семья.
Если честно, звонок о сердечном приступе отца три месяца назад выбил меня из колеи. Мы встретились в больнице в Сиэтле, куда его доставили вертолетом. Лицо матери все еще стоит перед глазами – такое бледное, будто прозрачное.
Это был холодный душ. Я пропускал жизнь своей семьи. И не знал, сколько еще у меня будет времени. Все потому, что слишком долго позволял своим демонам управлять моей жизнью. Вторые шансы не появляются часто.
Я уже собирался закончить разговор, когда Джек снова подал голос:
– Если выпадет шанс – используй его.
Мой взгляд впивался в дорогу и в лес, который поднимался по обе стороны – сосны такие высокие, что, чтобы увидеть их вершины, пришлось бы смотреть через люк в крыше.
– Ты предлагаешь мне снять кого-то, пока я здесь? – пробросил я.
Думал, бывший снайпер оценит шутку, но в ответ – тишина.
– Не оставляй слова несказанными. Даже если тебе до усрачки страшно их произнести.
Мышцы на затылке стянуло в тугие, замысловатые узлы.
– Ей от меня нужны не слова, – выдохнул я. – Ей нужно искупление. А я не могу дать Рен ничего, что затянет рану, которую я оставил, не оказавшись рядом в тот единственный момент, когда она нуждалась во мне больше всего.
– Чушь собачья. Это самое настоящее оправдание, если я такое когда-нибудь слышал.
– Ты не знаешь, – рыкнул я. Никто не знал, что это такое – держать на руках девушку, которую любишь больше жизни, и чувствовать, как жизнь уходит из ее тела.
– Может, и не знаю. По крайней мере, не в точности. Но я знаю, что значит жить с сожалениями. Жить с призраками. И я не хочу, чтобы это было твоей участью.
Часть злости при этих словах ушла.
– Я понял, – произнес я. Это было все, что мог дать Джеку. Я точно не мог пообещать, что все исправлю. Это было невозможно.
– Ладно, брат. Знаешь, что я рядом, если понадобится. Звони в любое время. А если дела пойдут совсем хреново – я возьму вертолет.
Вот это и была дружба. Та, что рождалась в бою и крови. В ситуациях, из которых мог вытащить только тот, кто был рядом. У нас спины всегда были прикрыты. Всегда.
– Спасибо. Передай команде, чтобы без меня ничего не взрывали.
Джек усмехнулся:
– Ты никогда не даешь нам повеселиться.
Я покачал головой и сбросил вызов.
За время разговора я уже доехал до центра города. Осталось всего пару кварталов. Но они были самыми тяжелыми. Wildfire Pizza – там мы с Рен были на первом свидании. Cones – куда она и Грей вечно просили заехать после школы.
Но хуже всего был этот чертов причал. Я клянусь, все еще чувствовал привкус мяты от ее бальзама для губ. Ощущал, как ее губы нерешительно прижимаются к моим. Видел, как она смотрит на меня с таким доверием.
И я все это уничтожил.
