Текст книги "Шепот о тебе (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Коулс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

37

Холт

Моя ладонь скользнула по бедру Рен, пока я ставил перед ней тарелку с яйцами-пашот и тостами. Я наклонился, коснувшись губами ее волос и вдыхая запах, который любил больше всего на свете – горный воздух с легкой примесью гардении. Мне это никогда не надоест.

Рен подняла голову, улыбка тронула ее губы:

– Ты собираешься сесть?

Я поцеловал ее медленно, глубоко, впуская язык, чтобы найти ее.

– Мне трудно удержаться, чтобы не трогать тебя.

Она улыбнулась шире и придвинула второй табурет почти вплотную к своему:

– Проблема решена.

– Нравится, как ты мыслишь. – Я сел рядом, так что наши бедра соприкоснулись. – Как ты себя чувствуешь? – мой взгляд скользнул к ибупрофену и «Тайленолу» рядом с ее тарелкой.

Рен скривилась:

– Как будто я кувыркнулась с лестницы. Но ничего страшного.

Я прищурился.

Она закатила глаза:

– Спокойнее, о, великий защитник.

После всего, что мы пережили, это было непросто. Тем более, когда на ее лице темнел синяк.

– Знаешь, от твоих взглядов у девушки может комплекс развиться.

Я очертил ее лицо кончиком пальца:

– Ненавижу это.

Рен расхохоталась:

– Вот уж спасибо.

Этот смех был лучшим звуком на свете. Она уже шутила при мне, даже смеялась, но такого – чистого, настоящего смеха – я не слышал десять лет. Черт, это было как рай.

Я наклонился и поцеловал ее:

– Ты надо мной смеешься?

Она прикусила мою губу:

– Определенно. У твоей романтичности нет границ.

Я мягко провел пальцами по темной коже под ее глазом:

– Вот это я ненавижу. Прости меня, Рен.

Ее ладонь сжала мою руку:

– Синяки пройдут. Ребра заживут. Я бы заплатила эту цену миллионы раз, если бы знала, что все закончится вот так.

В груди сжало, но приятно:

– Люблю тебя, Сверчок.

– И я тебя.

– Придется говорить это минимум десять раз в день.

Она усмехнулась:

– Не слишком ли?

– Ты права. Двадцать лучше.

Ее смех наполнил кухню, и тут зазвонил мой телефон. Я потянулся к нему:

– Это Лоусон.

Улыбка сошла с лица Рен:

– Ответь.

– Привет. Все в порядке?

– Это моя реплика, да? – отозвался он.

– Решил разделить заботу.

– Ладно. Есть для тебя две новости.

Я сжал телефон и включил громкую связь:

– Говори, мы с Рен слушаем.

Он шумно выдохнул, усталость в голосе была почти осязаемой:

– Техники из округа пришли пораньше, чтобы проверить баллистику.

– И?

– Пистолет не совпал. Но винтовка из багажника Джо – та самая, из стрельбы у Питерсонов.

– Отпечатки?

– Чисто. Либо в перчатках, либо протер. Но цепочка хранения у нас четкая, проблем быть не должно.

В лице Рен проступила печаль:

– Он говорит с вами?

Это мой Сверчок – ей нужно было понять, зачем. Ее эмпатия была такой глубокой, что она чувствовала даже к тем, кто причинил ей худшее.

– Ни слова. Ни нам, ни адвокату, – ответил Лоусон.

Скорее всего, мы так и не узнаем почему. Разве что отдельные куски. Иногда разум просто ломается. А Джо слишком долго жил под давлением и презрением в этом городе. То, что годовщина уже на носу, только подливало масла в огонь.

– Вторая новость?

– Попросить хочу.

– Говори.

После всего, что он для нас сделал, я бы не отказал ему ни в чем.

Раздался шелест бумаг:

– Позвонили из другого штата. Девушка, которая ходила с рюкзаком по горам, не вышла на связь с родителями. У них координаты, где она могла быть за последние сутки. Хотят, чтобы кто-то поискал. Место большое, родители места себе не находят.

– Одна?

Лоусон фыркнул:

– Даже не начинай. Поехала в поход после того, как бросила парня.

Безрассудно. В этих горах может случиться все, и без подготовки это смертельно опасно:

– Что от меня нужно?

– Район большой, нужно прочесать. У меня руки связаны, остальные с работы сорваться не могут. Можешь пойти с Нэшем?

Я невольно посмотрел на Рен. Меньше всего мне хотелось оставлять ее после последних событий:

– Не думаю…

– Он встретится с Нэшем на участке, – перебила она.

– Сверчок…

Она улыбнулась:

– Грей весь телефон мне оборвала. Я сказала, что встречусь с ней в городе за ланчем. Она не успокоится, пока не убедится, что я цела. – Рен поцеловала меня. – Езжай. Помоги этой девушке.

Голос Лоусона прорезал момент:

– Все равно скоро это будет твоя команда.

Брови Рен приподнялись:

– Твоя команда?

– Спасибо, что проболтался, – буркнул я.

– Ты ей не сказал?

– Сказал что? – в ее голосе зазвенела легкая обида. Она ненавидела, когда ее держат в неведении.

Я усмехнулся:

– Новая должность. Руководитель поисково-спасательной службы округа Харрисон.

Челюсть Рен слегка отвисла:

– Но твоя компания…

– Джек берет штурвал. Покупает мой пакет за шестьдесят процентов. Я останусь в стратегии и планировании, но не в операционке.

В ее взгляде мелькнула тень беспокойства:

– Но ты столько вложил. Вы же лидеры в отрасли.

– Следила за мной?

Она фыркнула:

– Гуглить в минуту слабости – не суперспособность.

Я наклонился и поцеловал ее, утонув в ее вкусе:

– Люблю тебя. – Моя ладонь скользнула под ее волосы, сжала затылок. – Я горжусь тем, что построил. Но так много этого стремления быть лучшим было потому, что я бежал. От воспоминаний. От демонов. Мне это больше не нужно. Не хочу. Мне нужна жизнь здесь. С тобой. С семьей.

– Холт…

– Люблю тебя, Рен. Хочу эту жизнь с тобой. И это значит – проживать ее каждый день. А не носиться по всему миру при каждом звонке.

Она вгляделась в мое лицо:

– Ты уверен?

– Никогда в жизни ни в чем не был так уверен.

Губы Рен растянулись в широкой улыбке, и она радостно взвизгнула, бросившись ко мне на шею. Я понял, что это движение причинило ей боль, когда она поморщилась.

– Осторожнее, Сверчок.

Лоусон прокашлялся:

– Эй, ребята. Люблю вас обоих, но мне совсем не обязательно слушать ваши нежности по телефону.

Щеки Рен вспыхнули:

– Прости.

– Да пошел ты, Лоусон.

Он усмехнулся:

– Нэш уже выехал к тебе. С ним отец – будет вести связь из внедорожника.

Я покачал головой:

– Ты был так уверен, что я соглашусь?

– Я знаю своего брата, – ответил Лоусон. – Ты всегда помогаешь, когда мы в тебе нуждаемся.

В груди жгло, пока Рен еще сильнее прижималась ко мне.

– И я тебя люблю, Лоусон.

Слова едва протиснулись сквозь сжатое горло. Эмоции навалились всей тяжестью – лавиной благодарности за этот второй шанс. За семью. За Рен. За жизнь, которая всегда была моей.



38

Рен

– Выглядишь как боец после ринга, Малышка Уильямс, – произнес Нэш, выбираясь из своего внедорожника, а за ним и Нейтан.

Холт бросил на него предупреждающий взгляд:

– Нэш…

Тот лишь закатил глаза:

– Я всего лишь говорю, что наша девочка – настоящая крутая. И все.

Я пересекла подъездную дорожку и обняла его.

– Спасибо, Нэш-Бэш.

Улыбка на его лице стала теплее, искреннее:

– Давненько я от тебя этого не слышал.

Слишком давно.

– В последнее время я снова начинаю чувствовать себя собой.

Нэш ласково потрепал меня по волосам:

– Не могу придумать новостей получше.

Нейтан внимательно оглядел мое лицо, губы его сжались.

Я отпустила Нэша и обняла Нейтана:

– Со мной все в порядке. Честно.

– Не похоже. Может, тебе подняться в дом? Керри сегодня присмотрит за тобой. Отдохнешь, и…

Я встала на носки и чмокнула его в щеку:

– Все хорошо. Мне нужно прибраться в доме, а потом я встречаюсь с Грей на обед.

Нейтан нахмурился:

– Ты уверена?

Я похлопала его по груди:

– Уверена.

Когда я повернулась, на лице Холта была нежная улыбка. Я подошла к нему и обняла за талию:

– Что это у тебя за взгляд?

Он откинул волосы с моего лица:

– Рад, что они были рядом с тобой.

Сердце сжалось. Это была горькая правда: если бы Холт не уехал, я, возможно, никогда не стала бы так близка с его семьей. Это произошло лишь потому, что я была почти совсем одна. Потому что Холта рядом не было. Но жизнь редко бывает простой и никогда – идеальной. Она, как и земля вокруг нас, полна острых краев и неровностей. Но именно эти несовершенства делают ее по-настоящему красивой.

Я обвила рукой шею Холта, притянув его к себе:

– Я люблю тебя.

– Сегодня я точно заработаю двадцать.

Я фыркнула:

– Самоуверенный, да?

– Уверенный. Это разные вещи. – Он наклонился и легко коснулся моих губ. – Люблю тебя всегда.

Эти слова окутали меня, как самая сладкая музыка, которую я никогда не устану слышать.

– Ладно, уговорил. Пусть будет двадцать.

Он тихо рассмеялся и поцеловал меня еще раз.

Нэш издал преувеличенный звук отвращения:

– Серьезно? Она мне как сестра, и я точно не хочу наблюдать, как вы целуетесь.

Нейтан быстро ткнул Нэша локтем в бок, отчего тот согнулся, кашляя.

– Казалось бы, ты примешь мою сторону, папа.

Нейтан усмехнулся, улыбка у него была почти такая же, как у сына:

– Ничто не радует меня больше, чем видеть вас двоих там, где вам и положено быть.

Эти слова согрели душу. Хартли всегда принимали меня как свою. Но теперь, когда я открылась Холту и отдала ему все, эта связь стала еще крепче. И то, что Натан и Нэш приняли это так легко, было для меня настоящим бальзамом.

Холт всмотрелся в лицо отца, словно ища в нем хоть тень неискренности:

– Спасибо, папа.

– Ладно, хватит уже этого любовного нытья. Нам пора в путь, если хотим сегодня пройти приличное расстояние, – сказал Нэш.

Холт кивнул и свистнул. Из-за озера примчалась Шэдоу. Он нагнулся и пристегнул поводок к ее ошейнику.

– Ты точно справишься с ней весь день? – спросила я.

– У меня есть и вода, и еда. Ты же говорила, она любит долгие прогулки?

Я почесала свою девочку:

– Она выносливее меня раз в сто.

– Она в крови ездовая собака. Это пойдет ей на пользу.

Я переплела пальцы с рукой Холта и крепко сжала:

– Будь осторожен. Ладно?

– Всегда. Вернусь до темноты.

– Позвони, когда будешь ехать.

Холт поцеловал меня в лоб и отпустил руку:

– Обязательно.

Парни и Шэдоу забрались в машину Нэша. Я стояла на подъездной дорожке, пока они не скрылись из виду.

Я не стала торопиться в дом. Закрыв глаза, глубоко вдохнула, позволяя свежему, чистому воздуху наполнить меня. Это было похоже на возвращение чего-то своего. Того убежища, что я создала. Оно снова принадлежало мне.

Улыбка тронула губы. Нет, нам. Потому что я знала – никогда не попрошу Холта искать себе другое жилье. После стольких лет без него все, чего я хотела, – чтобы он был рядом. Чтобы по утрам мы вместе готовили завтрак. Чтобы по вечерам он играл в мяч с Шэдоу. Чтобы каждую ночь мы засыпали вместе.

Я открыла глаза и направилась к дому. Первым делом, как только вошла, обошла все окна и распахнула шторы и жалюзи. Я закончила жить в темноте.

Утренний свет превращал дерево в доме в теплое золото. Я всегда это любила, но после нескольких дней без него начала ценить еще больше – так же, как теперь ценила Холта рядом после долгой разлуки.

Насвистывая, я принялась убирать. Вымыла посуду после завтрака и перешла в спальню. Улыбка тронула мои губы, когда я увидела неубранную постель, смятые простыни и разбросанные подушки.

Прибираясь, я прикусила губу. У дальней стены стояла дорожная сумка Холта. В ванной он оставил пару вещей, и все.

Холт умел быть настойчивым. Когда дело касалось моей безопасности. Когда он хотел, чтобы я знала – он остается. Но не в этом.

Решение о его постоянном присутствии здесь он полностью оставил за мной. И я любила его за это еще сильнее. Однажды он уже лишил меня выбора, но теперь возвращал его.

Положив на место последнюю подушку, я повернулась к комоду напротив кровати. Это была антикварная вещь моей бабушки, и я была счастлива, что она теперь здесь. Я подошла и провела пальцами по дереву. Оно было потертым, с глубокими царапинами и вмятинами. Но все это лишь придавало комоду характер.

Такой я хотела видеть и свою жизнь. Пусть со шрамами, но прожитую полноценно. Я перестала так жить на какое-то время. Но теперь все менялось.

Я обхватила пальцами латунную ручку и выдвинула ящик. Аккуратно переложила носки и белье, чтобы они занимали лишь половину места. Затем открыла соседний ящик и переложила туда пижамы, сложив их рядом с бельем. То же самое сделала с двумя средними ящиками. Потом с нижними.

Я подошла к сумке Холта и положила ее на кровать. На мгновение замерла, думая, не перегибаю ли палку. Но мне хотелось верить, что Холт увидит в этом красоту жеста, а не станет злиться, что я рылась в его вещах.

У него их было немного: боксеры и спортивная одежда, несколько джинсов, футболки и фланелевые рубашки, куртка и ботинки, которые он уже поставил в шкаф в прихожей.

Я быстро разложила все по ящикам, и уголки губ сами собой поднялись. Я думала о том, как сделать это место по-настоящему нашим. Чтобы вещей Холта здесь было больше. Чтобы мы вместе выбирали картины на стены или перекрашивали комнаты в другие цвета.

Мои пальцы скользнули по внутренней стенке дорожной сумки. Я достала его набор для починки часов и поставила его на комод. Но взгляд зацепился за что-то на самом дне. Такая тонкая вещица, что я почти ее пропустила.

Меня привлек отблеск цвета – крошечная розовая искорка в море черного, каким был внутренний подклад сумки. Под пальцами ощутила пластик.

Достав находку, я почувствовала, как сердце сбилось с ритма. Это была фотография. Ламинированная, чтобы сохранить, но потрепанная годами. Один уголок уже отклеивался, а в некоторых местах защитная пленка стерлась.

На снимке были мы. Совсем юные, почти дети, понятия не имеющие, что нас ждет. Но такие до невозможности счастливые.

Холт обнимал меня, а я уткнулась лицом ему в шею. На мне было коралловое летнее платье, которое я купила специально для барбекю у его родителей. Это было всего за несколько дней до нападения.

Я никогда раньше не видела эту фотографию, но на ней были мы – Холт, в объятиях которого я чувствовала себя в безопасности и покое, и я, которая своим присутствием уверяла его, какой он замечательный. Я любила ту нас. Но я думала, что нас нынешних люблю даже сильнее. Потому что за время, пока мне пришлось одной противостоять жизни, я нашла в себе силу, о которой раньше не догадывалась. И эта сила только усилила мою любовь к Холту. Мою благодарность ему.

И Холт видел эту новую силу во мне. Я читала ее во взгляде, полном уважения. Это никогда не изменит того, что он хочет оберегать меня от всего худшего, что может преподнести жизнь, но таким он был всегда. Я любила в нем именно это – что он из тех мужчин, кто готов защищать каждого, кто ему дорог.

Стук в дверь вырвал меня из этих мягких, сентиментальных мыслей. Я направилась в коридор, но на полпути остановилась. Достала телефон из заднего кармана и открыла приложение камеры, которое Холт установил мне для наблюдения. На подъездной дорожке стоял знакомый внедорожник, и я тяжело вздохнула, увидев, кто находится на моем крыльце.

Собравшись, я открыла дверь.

– Привет, Эмбер.

Она улыбнулась, но в этой улыбке не было ни капли искренности.

– Рен. Можно войти?

Раньше я приняла бы любые удары, которые она сочтет нужным нанести, но с этим было покончено.

– Зависит от того, зачем ты пришла.

Фальшивая улыбка сползла с ее губ.

– Грубовато.

Я пожала плечами:

– Теперь я берегу свое спокойствие.

Взгляд Эмбер потемнел, и она двинулась так стремительно, что я не успела ни приготовиться, ни отступить. Она сильно толкнула меня, загнав внутрь дома, а затем выхватила пистолет и направила прямо мне в грудь.

– Знаешь что, Рен? Мне плевать на твое спокойствие.

В ту же секунду оружие рванулось в сторону, ударив меня по виску. Мир провалился в темноту.



39

Холт

Шэдоу высунула голову в окно, пока Нэш вел внедорожник по горным дорогам. Язык у нее свисал набок, и она весело гавкнула.

– Похоже, кто-то счастлив, – заметил отец.

Я повернулся на заднем сиденье, погладил Шэдоу и почесал ей за ухом:

– Ей полезно побольше бывать на свежем воздухе. Рен просила кого-то выгуливать ее в перерывах между сменами, но у Шэдоу энергии хоть отбавляй.

Отец, сидевший спереди, изучающе посмотрел на меня:

– Вы с Рен входите в ритм.

Это не было вопросом, но в словах слышалась мягкая проверка. У меня больше не срабатывала защита, как еще несколько дней назад. Я сказал Рен правду – мне было важно, что все эти годы ее поддерживала моя семья, что они оберегали ее. Что между ними появилась настоящая близость.

– Нам нужно время, но мы движемся в правильном направлении.

Отец кивнул, но не отвел взгляда:

– Извини, если своим поведением, когда ты вернулся, я дал понять, что не верю в тебя. Я люблю вас обоих и больше всего хочу видеть вас счастливыми.

Вместо того чтобы прятаться за привычной маской равнодушия, я позволил отцу увидеть все. Дал выйти наружу вине, боли и сожалению.

– Я люблю ее, пап. Никогда не переставал. И правда думал, что поступаю правильно.

Отец чуть повернулся в кресле:

– Я знаю, Холт. Я никогда не считал, что ты ушел из эгоизма. Но отношения – это труд. Нужно держаться вместе, даже когда кажется, что уйти будет проще для всех.

На моей челюсти дернулся мускул.

– Он не сбегал, пап, – подал голос Нэш за рулем. – Ему нужно было время, чтобы привести мысли в порядок. Жизнь без Рен научила его большему, чем любые твои наставления.

Я посмотрел на брата. Обычно он был беззаботным, но сейчас в нем ощущалось напряжение: побелевшие пальцы на руле, сжатая челюсть. И в его взгляде читалось, что он слишком хорошо понимает, что такое сожаление.

– Он прав, – сказал я, глядя на отца. – Я понимаю, что у тебя могут быть сомнения. Но они меня не остановят. Я знаю, каково это – жить без Рен, засыпать каждую ночь, думая о ней. Гадать, где она, в безопасности ли, счастлива ли. Представлять, что она влюбилась в кого-то другого. Завела семью.

В памяти болезненно вспыхнули все те ночи. Мы с Рен любили мечтать о будущем, придумывать имена детям. Она хотела подбирать имя только после того, как познакомится с каждым малышом, чтобы учесть их характер. Мы рисовали планы дома. Она требовала веранду с качелями, которые можно было бы использовать и как диван, и как кровать. Придумывали традиции только для нас: охота за пасхальными яйцами каждую Пасху, блинчики-сердечки на День святого Валентина. Каждый вечер за ужином – делиться самым лучшим и самым худшим моментом дня.

Лицо отца побледнело:

– Холт…

Я поднял руку:

– Я не хочу, чтобы ты чувствовал вину. Просто хочу, чтобы ты понял: нет такой муки, которую я не готов пережить ради нее. Потому что тогда я думал, что поступаю правильно.

– Но теперь ты знаешь, что это не так, – тихо сказал он.

– Я лишил Рен права выбора. И не только – я отнял у нее голос. Буду ненавидеть себя за это до конца дней, но больше так не поступлю. Рен – самая сильная женщина, которую я встречал. И почему-то она любит меня.

– Наверное, в детстве сильно ударилась головой. Это сбило у нее чувство самосохранения, – пробормотал Нэш.

Я усмехнулся и легонько стукнул его по затылку:

– Думаю, это ты в детстве падал головой вниз.

– Я точно знаю, что падал, – вставил отец.

Нэш нахмурился:

– Грубо.

Я чуть посерьезнел и встретил взгляд отца:

– Я никуда не уйду. Разве что она сама попросит. И даже тогда я не отойду далеко. У нее мое сердце. Моя душа. Все хорошее, что есть во мне. Рядом с ней я нахожу покой.

Глаза отца блеснули несдержанными слезами:

– Это все, что я когда-либо хотел услышать. Все, чего хочу для нее. И для тебя.

Я чувствовал неподдельность его слов. И не винил его за прежние сомнения или желание защитить Рен и меня тоже. Моя собственная потребность оберегать близких была от него. Он привил ее нам всем, даже не осознавая этого.

– Господи, да я больше не выдержу этого любовного слащавого потока, – застонал Нэш. – Я бы даже предпочел видеть, как вы с Малышкой Уильямс целуетесь.

Отец едва не поперхнулся от смеха:

– Мы его сегодня конкретно травмировали, да?

Я наклонился вперед, схватил Нэша за плечи и слегка встряхнул:

– Это полезно. Нужно развивать эмоциональный интеллект.

Нэш бросил возмущенный взгляд в зеркало заднего вида:

– У меня его достаточно, спасибо большое.

Отец прикрыл смех кашлем:

– Конечно-конечно.

– А как насчет того раза, когда он замутил с подругой Грей и Рен в десятом классе? – сказал я с усмешкой.

Отец покачал головой:

– Бедная девочка.

Нэш уставился на нас с округленными глазами:

– Бедная девочка? А как же я? После одного поцелуя она сделала коллаж из моих фотографий, прилепив мое лицо на тела других людей. Она меня буквально преследовала!

Я уже не мог сдерживать смех. Девчонка действительно не стеснялась показывать симпатию, но любой слепой заметил бы, что она влюблена в Нэша задолго до того, как он на нее взглянул. Она приходила на все его баскетбольные матчи, рисовала его номер на футболках, пекла брауни на удачу. Это было мило, но Нэш никогда не был любителем серьезных отношений, особенно в школе.

Разрыв получился не самым приятным.

Отец усмехнулся:

– Ты унаследовал от старика свой шарм. Это и дар, и проклятие.

Нэш фыркнул:

– Кэти была не в себе. Уверен, это она проколола шины Мэдди.

Я удивленно поднял брови:

– Серьезно?

Он кивнул, нахмурившись еще сильнее:

– Что с людьми не так?

– Разбитое сердце толкает на глупости, – губы отца тронула улыбка. – Думаю, Грей так и не простила тебя за то, что ты лишил ее подруги. – Он взглянул на меня. – Чудо, что она не встала между тобой и Рен.

Потому что Грей знала, что я чувствую к Рен. Знала, что я люблю ее столько, сколько себя помню. Еще до того, как понял, что дружба переросла во все остальное – так естественно, как дышать. Я встречался и до того, как мы с Рен стали парой, но все это было не то. И понадобилось понять это «не то», чтобы осознать, что правильное всегда было рядом.

– Холт всегда был ее любимчиком, – буркнул Нэш, притормаживая на парковке у начала тропы.

Я усмехнулся:

– Не знаю насчет любимчика, но я хотя бы не заигрывал беззастенчиво со всеми ее подругами.

– Просто ты ни с кем не заигрывал.

– Да потому что была только одна девушка, с которой все казалось правильным.

На лице Нэша что-то мелькнуло, но он быстро спрятал это за ухмылкой:

– То есть ты хочешь сказать, что, по сути, ты под каблуком с самого рождения?

Я пожал плечами, открывая дверь:

– И счастливо.

Нэш театрально передернулся, а отец одобрительно кивнул.

Взяв поводок Шэдоу, я жестом позвал ее выйти из машины:

– У тебя есть карты местности, чтобы мы могли их посмотреть?

Нэш кивнул:

– В багажнике.

Я обошел внедорожник, открыл заднюю дверь и достал цилиндр, в котором, как я знал, лежало то, что нам нужно. Потребовалось пару минут, чтобы найти нужное.

– Скажи мне диапазон координат, который дали ее родители.

Нэш наклонился мне через плечо:

– Ло поговорил с ее отцом. Тот сказал, что она может быть где угодно – от Мистик-Спрингс до Сейдж-Холлоу.

Я нахмурился, уставившись на карту:

– Да это же целая пропасть. Даже если они не разговаривали с ней неделю, можно было бы сузить поиск куда сильнее.

Нэш пожал плечами:

– Может, она собиралась сделать пару остановок по пути. Там есть красивые места.

Отец подошел с другой стороны, провел пальцем по маршруту:

– Холт прав. Нужно попросить родителей уточнить.

Я вытащил из кармана спутниковый телефон и набрал контакт Лоусона. Он ответил на второй гудок:

– Все в порядке?

– Раз ты так берешь трубку, значит, мы снова вернулись к норме.

Лоусон шумно выдохнул:

– Мне бы сейчас очень пригодилась эта «норма».

Меня кольнула вина. В последнее время он выматывался до предела – сумасшедшие смены, и при этом он все время был рядом с сыновьями.

– Мы скоро будем.

– Знаю. Вы добрались до начала тропы?

– Мы на месте, но у меня вопрос.

Послышался скрип его кресла:

– Давай.

– Диапазон координат, который дали родители, слишком широкий. Можешь перезвонить им и попросить уточнить? Не хочу, чтобы мы тратили силы на бесполезные поиски.

В трубке застучали клавиши, затем донеслось приглушенное ругательство:

– Голова забита миллионом вещей. Надо было сразу подумать, сколько это займет.

– Не бери в голову.

– Подожди. Я подключу их к нам в линию.

– Отлично. – Я достал из рюкзака маленький блокнот и карандаш.

Лоусон нажал несколько кнопок, и каждая сопровождалась коротким сигналом. Через секунду зазвонило, но затем включился автоматический голос:

– Набранный вами номер больше не обслуживается.

Лоусон отключил третью линию:

– Должно быть, ошибся. – Он снова набрал номер. Один гудок – и то же сообщение.

– Может, я записал его неправильно. Сейчас проверю в журнале вызовов диспетчера. – Снова стук клавиш. – Нет, все верно. Кто дает неверный номер, когда их ребенок пропал?

Кровь отхлынула от лица, а внутри разлился ледяной холод. Господи, только бы я ошибался, только бы это была моя паранойя. Но чувство надвигающейся беды в животе уже не отпускало.

– Ло, немедленно отправь людей к дому Рен.

– Что? – в голосе послышалось недоумение.

– Просто сделай это, – рявкнул я. – Если бы ты хотел выманить меня подальше от Рен, что бы ты сделал?

Лоусон замолчал на мгновение:

– Вызвал бы поисково-спасательную группу.

Это, да еще моя семья, – единственное, что могло оторвать меня от Рен.

Пальцы Нэша крепче сжали ключи:

– Кому бы понадобилось держать тебя подальше от Рен? Джо Салливан все еще под стражей.

А что, если мы поймали не того? Тогда Рен сейчас одна. Без защиты.