Текст книги "Шепот о тебе (ЛП)"

Автор книги: Кэтрин Коулс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

33

Холт

– Ты уверен в этом?

Неуверенность в голосе моего зама заставила меня с трудом подавить раздражение.

– Уверен.

Джек вздохнул:

– Мы будем чертовски скучать. Все уже не будет по-прежнему.

Я отложил пинцет, которым только что поднимал циферблат часов:

– Я же не исчезаю. Всего час на вертолете. Буду подключаться к совещаниям, если понадоблюсь. Всегда смогу быть вторыми глазами.

– Но в поле с нами тебя уже не будет.

– Нет.

Потому что что я докажу Рен, если буду каждые пару недель срываться куда-то на задание? Да и тяги рвануть в неизвестность, как раньше, я больше не чувствовал. Может, потому, что перестал глушить себя делами и начал смотреть в лицо тому, от чего бежал. И, как бы больно это ни было, я не мог представить ничего более стоящего.

– Хочу познакомиться с этой девушкой.

Я улыбнулся, погладил Шэдоу по голове:

– Она тебе понравится.

– Знаю, что понравится, – буркнул Джек, – и это бесит, потому что она уводит моего лучшего друга.

Я хмыкнул:

– У нее еще и собака отличная. Я ее для поисково-спасательной готовлю.

– У тебя уже есть напарник.

Я наклонился, прижав лоб к морде Шэдоу:

– Что думаешь? Будешь моим напарником?

Шэдоу тихо тявкнула, а Джек рассмеялся:

– Думаю, это «да».

Телефон пискнул. Имя на экране заставило в животе сжаться холодный ком.

– Это мой брат. Перезвоню.

– Конечно. Держи в курсе. Если понадобится подстраховать – скажи.

– Сделаю. – Я нажал кнопку, переключаясь на входящий. – Лоусон?

Доли секунды тишины.

– С Рен все в порядке.

Все внутри меня застыло, мышцы окаменели, сердце на миг остановилось.

– Что случилось?

– На нее напали у здания участка.

Он не успел договорить третье слово, как я уже был в движении. Ключи в руке, бегу к двери, командую Шэдоу «сидеть». Она подчинилась, но было видно, что ей этого не хочется.

Я рывком открыл дверь внедорожника:

– Она ранена?

Голос был чужой. Ровный. Без эмоций.

– Врач сейчас осматривает.

– Участок? – коротко спросил я.

– Да. Езжай аккуратно.

Я отключился, не дав ему договорить. Камни полетели из-под колес, когда я вылетел с импровизированной парковки и понесся по грунтовке. Пульс стучал в шее, в голове мелькали образы.

Рен. Слишком бледная. Кровь повсюду.

Слабый, неровный пульс под моими пальцами.

Я ударил кулаком по рулю, пытаясь вытряхнуть из головы эти картины.

– Она в порядке, – повторял я снова и снова, как мантру, как молитву. За пять минут, что понадобились мне, чтобы добраться до участка – вдвое быстрее, чем должно было, – я сказал это больше раз, чем мог сосчитать.

Я резко затормозил перед зданием, бросил машину на парковке. Влетел внутрь. Дежурный нажал кнопку, и дверь щелкнула, еще до того как я дотронулся до нее.

– Где она?

– В спортзале, – отозвался Эйбел из диспетчерской. В его лице не было привычной ворчливости, только тревога.

Грудь сжало так, что трудно было вдохнуть, но я заставил себя идти по коридору. Дверь в спортзал была открыта. Внутри – люди, сгрудившиеся вокруг массажного стола. Женщина лет пятидесяти склонилась, светя маленьким фонариком.

Я шел к ним на автопилоте, онемев.

Клинт встретился со мной взглядом и сразу отступил, освобождая проход.

Рен лежала на столе, к голове прижато ледяное полотенце. Только увидев, как поднимается и опускается ее грудь, я смог вдохнуть. И в тот же момент легкие заполнило бешеное пламя.

Она пошевелилась, заметив меня, и лед упал на пол. Половина лица уже наливалась синяком. На коже – ссадины. На белой блузке – пятна крови.

Кровь.

Она кровоточила.

В следующее мгновение Рен поднялась и подошла ко мне, сжимая мои руки:

– Все хорошо. Пара синяков, не больше.

Я молчал. Не мог отвести взгляда от алого на ее футболке.

– Скажите ему, что все нормально, доктор.

– С Рен все будет в полном порядке, – подтвердил врач.

– Ты вся в крови, – слова выходили рваными, словно обмотанными колючей проволокой.

– Она оцарапала руку, когда упала, – вставил Лоусон. – Ничего серьезного.

Я резко повернулся к нему:

– На Рен напали у твоего чертового участка. Как это может быть «не серьезно»? – прорычал я.

Он поморщился:

– Плохо выразился.

Рен подняла на меня глаза, в которых сквозила осторожность:

– Я в порядке. Ударилась головой. Пару дней буду выглядеть неважно и все.

– Ты же обещала.

Ее брови сошлись.

– Ты обещала не ходить одна.

Как я теперь мог верить ее словам? Как доверять, что она позаботится о себе?

– Я просто вышла через заднюю дверь участка, – сказала она тихо, – хотела подышать. Там яркое освещение, люди рядом.

– И он до тебя добрался! – рявкнул я так, что дрогнул воздух.

По щеке Рен скатилась слеза, но она быстро стерла ее:

– Это не моя вина.

Я отшатнулся. Конечно, не ее. Закрыл глаза, стараясь выровнять дыхание. Все рушилось, а я не мог этого допустить.

В одно движение я обнял ее, удерживая себя от желания сжать слишком сильно.

– Я не могу тебя потерять, – хрипло выдохнул я.

– Я здесь, – прошептала она.

Но кто-то мог забрать ее в любую секунду. Как я мог забыть об этом хоть на миг?



34

Рен

– Все произошло так быстро. Кажется, я ничего не успела увидеть, – голова раскалывалась, но я пыталась перебирать воспоминания. – Услышала, как хрустит гравий, начала оборачиваться, но тот, кто это был, ударил меня раньше, чем я смогла его разглядеть.

Рука Холта невольно сильнее сжала мою.

Лоусон мягко улыбнулся:

– Это нормально. А потом? После удара ты что-нибудь видела или слышала?

– Только ботинок. Он пытался ударить меня по голове, но я перекатилась, и досталось плечу. – Я глянула на мужчину рядом. – Холт дал мне одну из этих персональных сирен. Мне удалось достать ее из кармана и выдернуть чеку. Этого хватило, чтобы он испугался – я услышала, как он убегает.

– Наверное, еще и барабанную перепонку себе пробил, – с легкой улыбкой вставил Клинт.

Холт нахмурился.

Лоусон прочистил горло:

– Ты почувствовала хоть что-то о его комплекции, росте?

Я покачала головой и тут же пожалела – в висках боль усилилась:

– Не думаю. Он ударил до того, как я что-то поняла, а потом я уже была на земле.

Пальцы Холта снова сжались, и я стала водить по тыльной стороне его ладони круги, пытаясь успокоить демонов, что явно вцепились в него.

Лоусон что-то быстро набрал в телефоне:

– Завтра офицер проверит камеры в ближайших магазинах, достанем все, что сможем.

– Я хочу это видеть, – бросил Холт.

Лоусон сжал губы:

– Постараюсь.

Холт сузил глаза, ясно давая понять: лучше постарайся.

– Ты закончил? – спросил он. – Я хочу отвезти Рен домой.

В лице Лоусона проступила тревога:

– Конечно. Поговорим завтра, Рен. Я направлю патрули мимо вашего дома.

Холт кивнул:

– Спасибо.

Но в голосе не было ни капли эмоций. Пустой звук. Я уже слышала его таким – когда была в больнице, а потом в реабилитации. Так звучал Холт, когда отгораживался. Когда винил себя.

Он повернулся ко мне:

– Сможешь дойти?

Я моргнула, чувствуя, как кровь гулко стучит в ушах:

– Конечно. – Спрыгнула с массажного стола, игнорируя боль в плече и ребрах. Синяков будет полно.

– Если что-то нужно – звони, – сказал Лоусон.

– Спасибо, – тихо ответила я.

Он коротко сжал мою ладонь. В этом простом движении было так много. Он просил держаться. Остаться с Холтом.

Но не я была той, кому было трудно держаться.

Холт провел меня через участок, и я уставилась в его спину. Не хотела ловить сочувственные взгляды. Взгляд тревоги. Или злости. Хотела, как и он, просто выключиться.

Но себе я этого не позволяла. Я уже проходила через ад и пережила. И теперь снова переживу. Я не отдам радости в жизни, даже если это поможет заглушить боль.

Холт открыл дверцу внедорожника и аккуратно усадил меня внутрь. Наклонился, чтобы пристегнуть ремень.

У меня перехватило дыхание. Он уже делал это раньше – когда мне самой еще было больно наклоняться.

Он обошел машину, не показывая на лице ни одной эмоции.

Мы ехали молча. Каждая секунда тишины натягивала мои нервы, как струну. Паника и «а что если» оплетали меня все туже и туже.

У дома я быстро расстегнула ремень и выбралась наружу до того, как он успел обойти машину.

– Я собирался помочь тебе.

– Мне не нужна твоя помощь.

Его брови сошлись:

– Давай зайдем, и ты приляжешь.

Его ладонь мягко коснулась моей спины, подталкивая вперед. Я ненавидела эту осторожность. Это отношение, будто я могу сломаться.

Я сглотнула и ускорила шаг, выскользнув из-под его руки. Нащупала ключи, пальцы задели сирену. Теперь я вряд ли когда-то выйду без нее.

Открыла дверь.

Шэдоу сразу оказалась рядом, лизнула руку и тихо заскулила.

Я погладила ее:

– Все в порядке.

Холт молча вошел следом и запер дверь.

Я прошла на кухню, достала «Тайленол» и налила воды.

– Насколько больно? – спросил он.

– Не ахти, но терпимо. Думаю, сон поможет. – Хотя шанс уснуть был близок к нулю.

Холт смотрел, пока я глотала таблетки.

Я с грохотом поставила стакан на стол:

– Перестань.

Он дернулся:

– Что перестать?

– Не делай так со мной.

Холт побледнел.

– Ты именно так себя вел после того, как меня подстрелили. Говорил правильные слова, но голос был мертвый. Держал за руку, но был за миллион километров. Не делай так. – Мой голос сорвался, страх вырвался наружу.

Он оказался рядом мгновенно, заключив меня в объятия:

– Я не отдаляюсь. Обещаю.

Пахло его привычной хвоей и пряностями.

– Отдаляешься. Ты здесь, но тебя нет.

Холт уткнулся в мою шею:

– Я не хотел тебя пугать.

Я уперлась ладонями ему в грудь и резко толкнула:

– Вот это и пугает. Ничто не страшнее, чем смотреть, как ты выключаешься. Как исчезаешь у меня на глазах.

Его кулаки сжались до белизны костяшек:

– Хочешь услышать, что, когда позвонил Лоусон, у меня сердце остановилось? Что я хочу найти этого человека и покончить с ним? Не арестовать, не отправить за решетку, а покончить?

– Да, хочу.

В его глазах блеснул огонь:

– Хочешь услышать, что я снова тебя подвел?

Я толкнула его грудь еще раз:

– Ты подводишь меня только тогда, когда исчезаешь! Когда уже поймешь это?

– Когда ты поймешь, что заслуживаешь куда большего, чем я?

Боль в его голосе рвала меня на куски. Слезы подступили к глазам:

– Почему ты не видишь, какой ты удивительный человек? Неважно, что я «заслуживаю» или нет, – я хочу тебя. Всегда хотела. Так дай мне право решать самой. Не забирай у меня этот выбор.

Холт снова притянул меня к себе:

– Я люблю тебя, Рен. Не могу тебя потерять.

– У тебя я есть. Но нельзя прожигать нашу жизнь, думая только о том, что можем потерять. Мы должны жить здесь и сейчас.

– Знаю. Я стараюсь. Просто это до чертиков напугало меня.

Конечно, так и было. Я прижалась к Холту, не обращая внимания на боль.

– Прости, – прошептала я и коснулась губами его шеи. – Но со мной все в порядке. Мне тоже было до чертиков страшно, но я боролась. Знаешь, почему?

Он посмотрел на меня сверху вниз.

– Потому что я боролась за тебя. За нас. За все то время, что мы потеряли.

Взгляд Холта вспыхнул, и его ладонь скользнула к моей челюсти.

– Я больше не хочу терять время.

– Больше никаких игр в прятки от меня?

Он наклонился и едва коснулся моих губ:

– Я не могу прятаться от тебя, Сверчок. Ты во мне. В самой моей крови.

Его слова ушли глубоко в сердце, и я уже открыла рот, чтобы сказать их. Чтобы отдать Холту те самые три слова, но тут его телефон выдал серию резких сигналов.

Он выругался, вытащил аппарат из кармана и в ту же секунду лицо его окаменело.

– Здесь кто-то есть.



35

Холт

Все тело было натянуто, как тетива, когда изображение на камере прояснилось – фигура в черном худи кралась вдоль кромки леса. Я сжал челюсти до хруста.

– Звони 911, потом Лоусону.

– Кто это?

– Не разглядел, – сунул телефон в карман и вытащил пистолет из кобуры на пояснице. – Хочу, чтобы ты осталась здесь. Где тебе будет безопаснее всего?

Хороших вариантов было мало. Хоть Рен и скажет потом все, что угодно, но после этой истории в доме появится безопасная комната – вопрос решен.

Она вцепилась в мою рубашку:

– Ты не пойдешь туда.

Я поднял свободную руку и коснулся ее лица:

– Должен. Он сбежит, как только услышит машину. Сейчас мой шанс все закончить. Дать нам свободу.

В ее красивых ореховых глазах блеснули слезы:

– Я не хочу потерять тебя.

Я опустился, глядя ей прямо в глаза:

– Не потеряешь. Именно поэтому я иду.

Я был готов. Сегодня тот, кто терроризировал нас и весь город, должен был остановиться.

– Холт… – в ее взгляде было слишком много. То, что она не сказала, но что я все это время чувствовал. Шепот ее души, живший во мне, куда бы я ни шел.

Я сжал ее затылок:

– Скажи мне, когда я вернусь.

– Но…

– Когда вернусь.

Я хотел эти слова не из-за страха потери, а свободно и осознанно.

– Когда вернешься, – тихо, но твердо сказала она.

Я быстро поцеловал ее:

– Иди в спальню. Закрой дверь. Звони Лоусону.

– Ладно, – но так и не двинулась.

– Рен.

В глазах снова выступили слезы:

– Вернись ко мне.

– Не отделаешься от меня.

Она повернулась, Шэдоу – следом. Прижала телефон к уху. Я ждал, пока не услышу щелчок замка, и пошел к входу. На камере все та же фигура у опушки.

В руках оружия я не видел, но это ничего не значило. С крыльца меня не было видно, если тихо уйти вниз к озеру, можно обойти кругом и подкрасться сзади.

Это был риск. И означало оставить Рен одну.

Я снова глянул в телефон – незваный гость не двигался. Просто смотрел на дом. Ждал.

Занавески задернуты, разбитое окно заколочено. Внутрь не заглянешь. Значит, ждет, пока кто-то выйдет.

Грудь сжало, когда я спрятал телефон и тихо вышел за дверь, повернув замок. Щелчок в тишине отозвался, как выстрел.

Я замер на крыльце. Прислушался. Только ночные звуки и легкий ветер в соснах.

Пора. Я пригнулся и обогнул угол дома, выбирая тень. К счастью, на мне была темная фланель и джинсы. Перепрыгнул с задней террасы на траву, прошел мимо кострища, спустился по склону к озеру.

Скоро это снова станет счастливым местом Рен. Ее убежищем. Как только мы возьмем этого ублюдка.

Я трусцой побежал по берегу, пока не оказался достаточно далеко, чтобы меня не заметили. Пересек открытое пространство, не дыша, пока не нырнул в укрытие деревьев.

Проверил камеру: он все еще там. Закурил. В отблеске сигареты я видел только мужскую руку и все.

Убрал телефон, перехватил пистолет. Идти пришлось медленно, обходя сухие ветки. Путь вывел меня за спину к дому и наблюдателю.

Среднего роста, худи делало плечи шире. Обычный человек – не монстр.

Я шагнул и хрустнула ветка.

Он резко обернулся. Мелькнула щека, но разглядеть не успел и он сорвался с места.

Я выругался и бросился следом. Он был быстрым, перепрыгивал через поваленные деревья, лавировал между стволами.

– Стоять! – крикнул я.

Как будто это помогло бы. Нужна была подмога.

На бегу достал телефон, вызвал Лоусона голосовой командой.

– Где ты, черт возьми?

– Лес за домом. Северо-запад. Преследую мужчину в черном худи. Нужна помощь.

Он выругался:

– Ты же не коп. – И тут же отдал команду в рацию.

Впереди мелькнул металл в свете луны. Я пригнулся, выстрел попал в дерево.

– Скажи, что это стрелял ты, – рявкнул Лоусон.

– Боюсь, нет.

– Сиди в укрытии до приезда помощи.

– Не могу. – Я поднял пистолет, но тот бежал зигзагами, прицелиться было невозможно.

Вместо этого я заставил себя бежать быстрее, жгучая боль в мышцах превратилась в пламя. Перед глазами – Рен. Испуганная, раненная.

Это зажгло внутри ярость. Я рванул вверх по склону. Преследуемый выругался, выстрелил на бегу, пуля попала в дерево метрах в десяти.

Я сокращал расстояние. Еще чуть-чуть. В памяти вспыхнули ее ореховые глаза с зелеными искрами и взгляд полный любви.

Я прыгнул, сбивая его с ног. Он ударил меня локтем в челюсть, я ответил кулаком в скулу, оглушив настолько, чтобы вырвать оружие из его рук.

Прижал предплечье к его горлу:

– Не двигайся.

Капюшон сполз, и на меня уставился Джо Салливан, глазами полными ярости.



36

Рен

Холт обнял меня за плечи, когда я вздрогнула. Тепло от кружки с чаем согревало ладони, но даже вместе с его телом, прижатым к моему, я никак не могла согреться. Холод внутри был таким, что ничто внешнее не могло его прогнать.

Мы стояли, прислонившись к задней стене комнаты наблюдения по другую сторону от комнаты допроса. Я не могла отвести взгляда от того, кто сидел за столом. От мальчишки. Потому что Джо Салливану было всего семнадцать – слишком мало, чтобы оказаться здесь. Слишком мало, чтобы быть втянутым во все это. Слишком мало, чтобы причинить столько боли.

Но я знала, что это не так. Хотела бы, чтобы было. Хотела верить, что детям не приходится сталкиваться с подобной реальностью. Но приходится. Хотела бы верить, что люди не способны на такую жестокость, чтобы лишать жизни без всякой причины, – но некоторые способны.

– Я не хотела, чтобы это оказался он, – тихо сказала я.

Холт сильнее прижал меня к себе:

– Знаю, Сверчок.

Мне было все равно, что плечо и ребра ныли – мне нужна была эта крепость его объятий, чтобы знать, что он рядом. Что мы в порядке. Те минуты в моей спальне тянулись вечностью – вечностью, в которой я почувствовала, каково это – жить без Холта. Я уже прожила десять лет без него. И ни секунды больше так жить не собиралась.

Я уткнулась лицом в его грудь, вдыхая его запах:

– Скажи, что ты здесь.

Губы Холта едва коснулись моих волос:

– Я рядом. И никуда не денусь.

Дверь в комнату наблюдения открылась, и я заставила себя выпрямиться. Вошла группа офицеров. Я напряглась, когда среди них в гражданской одежде появилась Эмбер. Она бросила в мою сторону самодовольную усмешку, но она быстро сошла с ее лица.

Я подняла глаза и увидела, что Холт смотрит на нее взглядом, от которого становилось не по себе. Положив ладонь ему на живот, я коснулась губами линии его челюсти:

– Все нормально.

Нэш обошел Клинта и Эмбер, не утруждая себя скрывать раздражение в ее адрес:

– Лоусон взбесится, что ты здесь.

Эмбер напряглась:

– Учитывая, что я все это время была права, сомневаюсь. Скорее уж он извинится передо мной.

Нэш фыркнул:

– Мечтай дальше. – Он подошел ко мне, коснувшись губами моей макушки: – Как ты держишься?

– Стараюсь. – Я должна была чувствовать облегчение. Но вместо этого меня мутило. Даже понимая, сколько зла, скорее всего, натворил Джо, я все равно ощущала боль за него.

Нэш понизил голос, наклонившись ближе к нам с Холтом:

– Мы нашли винтовку в его багажнике. Баллистику еще ждем, но пока что – совпадает с выстрелами у Питерсонов.

Живот сжало. Это было хорошо. Значило, что выжившие снова в безопасности. Мы с Холтом – в безопасности.

Холт провел ладонью вверх-вниз по моей спине:

– Сколько займет проверка?

– В округе отдают ее в первую очередь. Параллельно проверяем пистолет на совпадение с делами Гретхен и миссис Макгенри. Надеюсь, отчет будет завтра, – сказал Нэш.

– Хорошо, – отозвался Холт, глядя на Джо. В его взгляде не было ни капли сочувствия, но и облегчения я не увидела.

Дверь в комнату допроса открылась, и вошел Лоусон, за ним – мужчина в плохо сидящем костюме.

– Джо, это твой государственный защитник, мистер Кушинг. Твои родители согласились, чтобы мы задали тебе вопросы…

– Не отвечай ни на что, если я тебе не скажу, – тут же вставил адвокат.

Джо только злобно посмотрел на них обоих и скрестил руки:

– Да катитесь вы оба к черту.

Лоусон вздохнул, садясь:

– Что ты делал сегодня у дома Рен Уильямс?

– Не отвечай, – перебил Кушинг и повернулся к Лоусону: – Мистер Салливан даже не был на территории мисс Уильямс.

– Но он был на частной территории. Там, где недавно произошла стрельба.

Бровь адвоката изогнулась:

– Значит, вы его задержали за незаконное проникновение?

Челюсть Лоусона напряглась:

– Могу добавить это в список.

Рот Кушинга скривился:

– Это штраф, а не тюрьма. Отпустите парня родителям.

– Боюсь, это невозможно. Мы оставим Джо на все семьдесят два часа. Или пока не придет баллистика по пистолету и винтовке, что мы нашли у него в багажнике.

Все лицо Джо побелело, глаза метались между двумя мужчинами.

– На этом допрос закончен, – резко сказал Кушинг. – Можете держать моего клиента, но он больше не будет с вами разговаривать. А вот я хотел бы поговорить с ним наедине. Прошу всех покинуть комнату и помещение для наблюдения.

Джо дернулся, посмотрел на зеркало. Я готова была поклясться, что эти темные глаза смотрят прямо на меня – будто он знал, что я здесь.

По щеке скатилась слеза. Сколько же жизней сломано. И ради чего?



Холт притянул меня к себе, когда я забралась под одеяло. Я не сопротивлялась – жаждала тепла, что исходило от его кожи.

– Поговори со мной, – его губы коснулись моих волос.

– Не могу согреться.

– Сверчок… – он мягко уложил меня на себя, так, чтобы мы оказались лицом к лицу. Еще больше тепла, еще больше жизни проникло в меня.

– Я так боялась, что сегодня с тобой что-то случится.

Боялась до дрожи, что потеряю его.

Пальцы Холта прошлись по линии моего позвоночника:

– Ненавижу, что заставил тебя через это пройти.

– Я так боялась сделать последний шаг. Так боялась, что ты уйдешь или что-то случится.

Его ладонь скользнула под мою футболку, шершавые подушечки пальцев вызвали дрожь, пробежавшую по коже:

– То, что ты не сказала этих слов, не значит, что ты не сделала этот шаг.

Но именно молчание было моим последним щитом. Тем, что я думала, сможет спасти меня, если все развалится. Только оно бы не спасло. В памяти прозвучал голос Грей – о том, что можно упустить все, если слишком бояться возможной боли. А боль придет в любом случае. И жить вполсилы – значит лишь добавить к ней еще и сожаление.

Я села, усевшись на Холта верхом, футболка свободно спадала вокруг меня. Взглянула вниз на мужчину, которого знала во всех его проявлениях с детства. Я боялась, что между нами будет слишком много потерянного времени, что он стал мне чужим. Но это было так далеко от правды.

Я всегда буду знать Холта. Иногда лучше, чем саму себя. Потому что я знала его душу. Самую суть. Оболочка могла меняться, но сама душа – никогда.

Положив ладонь ему на грудь, прямо над сердцем, я разрушила последнюю стену:

– Я люблю тебя. Я никогда не переставала тебя любить. Ни на один вдох.

Холт замер подо мной. Казалось, он перестал дышать, и даже сердце его остановилось.

Он в мгновение ока перевернул нас, оказавшись сверху:

– Скажи еще раз.

– Я люблю тебя.

– И вторую часть, – хрипло потребовал он, и от его голоса по моему лицу пробежала дрожь.

– Я никогда не переставала тебя любить.

В его взгляде вспыхнуло столько эмоций, что темно-синие глаза стали цветом, которому я не могла дать имя. Одна-единственная слеза сорвалась и упала мне на щеку.

– Никогда не думал, что услышу эти слова снова.

Я провела ладонью по его лицу, ощущая колючую щетину под пальцами, твердую линию челюсти. Наслаждаясь знанием, что этот мужчина – мой. И я – его.

– Ничто не сможет отнять у меня любовь к тебе.

Ни боль, ни здравый смысл, ни весь мир между нами. Мы были предназначены друг другу. Мы всегда найдем путь обратно.

Холт наклонился, его губы были в дыхании от моих:

– Ты со мной?

– Всегда с тобой.

Мои руки обвили его плечи, скользнули по коже вниз, пока не коснулись поношенных фланелевых штанов. Пальцы зацепились за пояс.

– Рен, ты ведь должна чувствовать боль.

– Единственная боль для меня, если я не смогу быть с тобой сейчас.

Это была правда. Я нуждалась в нем больше, чем в воздухе. Хотела закрепить наше «навсегда» кожей и кровью.

Холт прижался лбом к моему:

– Обещай, что скажешь, если будет слишком.

– Обещаю. – Но я знала: не будет. Потому что это – мы.

Его ладонь скользнула по моему бедру, взгляд потемнел:

– Без белья?

Я улыбнулась:

– Показалось лишним.

Он тихо рассмеялся.

Я провела рукой по его горлу:

– Сделай это еще раз.

В его взгляде снова отразилось то, что жгло изнутри, но он рассмеялся снова. Я закрыла глаза и впустила этот звук в себя. Ни один его смех я больше не приму как должное.

– Рен…

Я распахнула глаза. Там была такая нежность, что смотреть было почти больно.

Мои ноги сомкнулись вокруг его талии – молчаливая просьба о самом сокровенном. Его кончик коснулся моего входа, и он медленно вошел в меня. Губы разомкнулись, и Холт поймал мой тихий звук поцелуем.

Поцелуй был долгим, глубоким, медленным. Холт вложил в него все, для чего не было слов. Наш общий язык.

Он начал двигаться – медленно, лениво, позволяя прочувствовать каждый миг.

Мои пальцы вцепились в его спину, бедра поднимались навстречу. На этот раз не было спешки, потому что я знала – он мой. Что он остается. Что это – наш второй шанс на жизнь, которую мы будем беречь.

Его движения стали глубже, я выдохнула. Тепло разлилось по всему телу – то самое, которого мне не хватало всю ночь. И я держалась за него, пока он ускорялся.

Каждый толчок накатывал волной, отзывавшейся в каждой клетке. Холт шумно вдохнул:

– Люблю тебя, Рен. Каждую секунду каждого дня.

Слезы наполнили мои глаза, когда я позволила его словам поразить меня – никаких стен или защиты. Я позволила себе почувствовать любовь Холта. Это причинило мне самую сильную боль. Такую, которая оставила свой след и останется со мной навсегда.

Я вцепилась в его плечи крепче, мышцы дрожали, и я приближалась к краю, за которым все изменится:

– Каждую секунду каждого дня.

И я позволила себе упасть. Падать вместе с Холтом, зная, что мы теряем контроль, и зная, что впереди все будет иначе. Лучше. Потому что это будем мы.