Текст книги "Бабочка"

Автор книги: Кэтрин Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

– Денни, нет!

– Это действительно просто. Самый простой способ заработать деньги. Ты просто лежишь, а клиент трудится.

– Боже мой, Дэнни, нет!

Его пальцы больно сжали ей плечи.

– Теперь послушай меня. Я с ног сбился, пытаясь найти работу, но ничего не получается. Ты тоже должна подключиться. Или ты что, хочешь сидеть на моей шее?

Вдруг она услышала голос своего отца. Тунеядка.

– Дэнни, – всхлипывала она. – Пожалуйста, не заставляй меня…

– Послушай, Рэчел. Ты уже привыкла к сексу. Ты знаешь, ничего в этом такого нет. Престо отводишь клиентов Хэйзл к себе в комнату, потом ложишься, как ты это делала для меня.

Она по-настоящему расплакалась.

Дэнни раздраженно посмотрел на Хэйзл. Она пожала плечами и сказала:

– Молоденькие всегда сначала плачут. У нее это пройдет.

– Проклятие, Рэчел. Я должен встретиться с Боннером и уже опаздываю. Не будь ребенком. Если так, то можешь забыть о нас и наших планах. Я просто найду девушку, которой действительно буду небезразличен.

– Дэнни! Ты мне небезразличен!

– Если бы это было так, ты бы сейчас не ударялась в истерику по пустякам. Ты только подумай: у тебя будут жилье, еда и заработок. Конечно, Хэйзл будет отдавать твой заработок мне, чтобы я мог откладывать. Но я буду выдавать тебе содержание. Ты сможешь купить себе красивую одежду.

– Мне не нужна одежда, Дэнни! – закричала она, а слезы так и лились по щекам. – Все, что мне нужно, это ты!

– А мне не нужна такая эгоистка! – Он оттолкнул ее и повернулся к ней спиной.

– Дэнни! – Голос ее сорвался на визг. – Не оставляй меня! Я не могу жить без тебя.

– Решайся, золотце, – тихо сказала Хэйзл. – Можно выбрать лишь что-то одно. Ты подводишь своего парня, и он исчезает из твоей жизни.

Рэчел неподвижно смотрела на нее. Она икнула и поперхнулась слезами. Грудь ее подымалась и опускалась, она рукой вытерла мокрый нос. На мгновение Рэчел стала намного моложе своих лет, совсем маленькой девочкой.

Потом Хэйзл удовлетворенно кивнула, как будто осталась чем-то довольна. Рэчел подбежала к Дэнни, обняла его, всхлипывая, терлась о его спину:

– Не оставляй меня! Я сделаю все, что ты хочешь, Дэнни! Только не оставляй меня!

Он с улыбкой обернулся.

– Вот хорошая девочка, – сказал он, обнял и поцеловал ее. Потом добавил: – Я знаю, тебе непросто, все-таки новый город, и все остальное. Я тебе вот что скажу. Я приеду во вторник и отвезу тебя в Аламо. Хочешь?

Она кивнула и прижалась к нему.

– Хорошо, а сейчас мне пора идти. У нас дела с Боннером. Хэйзл позаботится о тебе.

– Но Дэнни… – прошептала Рэчел. – С другими мужчинами?

Он дотронулся пальцем до кончика ее носа:

– Скажу тебе секрет. Самое простое – это закрыть глаза и представить, что ты со мной. Запомнишь?

Рэчел опять почувствовала на себе силу его завораживающего взгляда, ленивых, обманчивых глаз и кивнула.

– Увидимся во вторник. Устроим праздник для двоих. Хорошо? – Он еще раз поцеловал ее и ушел.

Потом Рэчел почти не осознавала, что с ней происходит. Появилась молоденькая мексиканка, которую звали Кармелита. Она провела Рэчел наверх, объяснила, что они будут жить в, одной комнате. Она показала Рэчел, где находится спальня и как пользоваться тампоном. Хэйзл требовала, чтобы все ее девушки ставили себе тампоны. Потом Рэчел осталась одна.

Несколько минут спустя раздался стук в дверь. Даже Рэчел показалось, что в подобном заведении вежливость была не к месту. Она услышала свой голос:

– Войдите.

Посетитель несколько смущенно вошел, нервно улыбнулся и стал автоматически раздеваться. Когда на нем ничего не осталось (многие годы спустя ей все будет вспоминаться дряблый член и хилые ноги), он спросил:

– А ты почему не раздеваешься?

Рэчел двигалась, как во сне. Блузка, сандалии, дешевые трусики, кое-где разорванные. Потом она вспомнила, что ей говорил Дэнни. Она легла, уставилась в потолок и раздвинула ноги.

Клиент оказался тактичным. Он выключил свет. Потом она ощутила, как кровать прогнулась под его весом.

Она закрыла глаза. На подушку скатилась одинокая слеза. Дэнни, – мысленно звала она. – Дэнни…

Когда судья сказал: Я решаю в пользу ответчика, Микки Шэннона, – истец вскочил со стула и закричал:

– Тебе это так просто не сойдет, м…!

В зале заседаний суда разразился скандал. Микки Шэннон, знаменитая рок-звезда, был готов взорваться. Но Джессика Фрэнклин накрыла его руку своей, чтобы он оставался на месте. Она удерживала его, пока судья колотил молотком по столу, призывая к спокойствию. Затем, удостоверившись, что вспыльчивый молодой Микки не полезет разбираться с человеком, который несколько минут назад обозвал его, Джессика встала и среди всеобщей суматохи сказала четким и ясным голосом:

– Ваша честь, я вношу просьбу о принятии судебного предписания, изолирующего мистера Уолкера от моего клиента.

Адвокат истца закричал:

– Ваша честь, я возражаю!

Зал заседаний едва мог вместить всех желающих. Подобные слушания привлекали огромное число фотографов и репортеров. Именно судебные разбирательства с участием знаменитостей давали пищу для сенсационных статей. В то время как внутренние разногласия, кажется, раздирали команду истца – адвокат и клиент о чем-то жарко перешептывались, Джессика Фрэнклин держала ситуацию под контролем. Это само по себе было чудом, поскольку все знали горячий нрав Микки Шэннона.

Она научилась сдерживать его за семь лет их взаимоотношений в качестве адвоката и клиента. Когда Джессика закончила юридический колледж и открыла частную практику, Микки был никому не известный начинающий актер. Им полностью манипулировал бессовестный театральный агент. Микки пришел за помощью к Джессике. Тогда это был скромный запутавшийся молодой человек. Ей удалось отвоевать у агента причитавшиеся Микки деньги, и с тех пор она консультировала его по вопросам заключения контрактов и определения размеров гонораров, помогала ему даже когда он был неплатежеспособен, в конце концов – вывела его на дорогу, которая стала для него звездной. Когда его песни начали завоевывать неплохие места в таблицах популярности и Микки стал знаменитым буквально за ночь, он не переметнулся от Джессики в одну из модных и престижных юридических фирм. Микки Шэннон сохранил верность адвокату, который помог ему, когда никто в Голливуде и знаться с ним не хотел. В это морозное январское утро он пожинал плоды своей преданности.

Лес Уолкер, печально известный фотограф знаменитостей, стал буквально преследовать Микки. В ответ Микки как-то вырвал фотоаппарат у него из рук и разбил о тротуар, вынув и засветив при этом пленку. Уолкер возбудил иск за помехи, чинимые его работе, и ущерб оборудованию. Кроме того, Уолкер требовал дополнительные пять миллионов долларов штрафа.

Микки в бешенстве прибежал к Джессике, она в свою очередь спокойно сказала, что волноваться не о чем. Они возбудят встречный иск. Джессика с успехом защищала своего клиента в переполненном зале суда. В своей речи она красочно обрисовала крайности, к которым прибегал фотограф: создавал аварийные ситуации на скоростном шоссе, слишком близко прижимаясь к машине Шэннона, блокировал его машине выезд с парковки, умышленно преследовал его каждую минуту. В результате Микки требовал возмещения ущерба за нанесенную психологическую травму, вызванную рискованными ситуациями, спровоцированные фотографом.

И судья вынес решение в его пользу.

Когда шум улегся и в зале стало тихо, судья огласил временное судебное предписание, ограничивающее свободу передвижений мистера Уолкера, и назначил дату слушаний, когда будет определено окончательно, станет ли судебное предписание временным или постоянным. Микки Шэннон, красавчик и рок-идол миллионов девушек, обнял своего адвоката и поцеловал в губы.

Они победили.

На ступеньках здания суда Джессика и ее клиент были сразу же окружены журналистами и телерепортерами. Джессика сделала бойкое заявление для прессы, всем своим видом излучая триумф победителя. Прессой было отмечено, что Джессика Фрэнклин, энергичный адвокат Микки Шэннона, сгусток энергии во время судебных заседаний, миниатюрная и женственная, была одета в консервативный, безукоризненно сшитый костюм. Портфель, дамская сумочка и туфли также безупречно соответствовали друг другу.

Джессика с удовольствием присоединилась бы к Микки и отправилась на праздничный ленч, но ее сегодняшний день был расписан по минутам. Прежде всего, нужно было встретить мужа в аэропорту, после этого ее ждали дела в офисе, а потом срочный визит к подруге, Труди.

Голубой кадиллак Джессики несся по скоростной магистрали, а мысли ее все возвращались к Труди и ее словам. Труди собиралась поведать ей что-то загадочное. О какой-то бабочке. Ты обязательно должна выкроить для меня время завтра! – сказала вчера Труди по телефону. У нее перехватило дыхание, она с трудом могла скрыть волнение. – Я хочу рассказать тебе о Бабочке. Ты просто не поверишь!

Вот и все. Атмосфера театральности и секретности была весьма типична для Труди. Она драматизировала самые заурядные вещи. Но Джессике очень нравилось, как Труди утрирует, какими необычными становятся все события в ее изложении. Жажда жизни, которую испытывала Труди, спасла Джессике жизнь много лет назад. Это была одна из нитей, крепко связывавших двух женщин.

К своему ужасу, Джессика опоздала в аэропорт. Джон уже получал багаж. Он приветствовал ее словами: – «Здравствуй, дорогая!» и поцелуем в щеку.

Джон Фрэнклин был привлекательным мужчиной. Он казался старше своих сорока лет из-за седины в волосах, однако находился в прекрасной форме, каждый день пробегал пять миль и три раза в неделю играл в гандбол. Он носил дорогие костюмы-тройки. Он обращал на себя внимание. Джессика не сомневалась, что на пути из Рима ее муж пользовался особым расположением стюардесс первого класса.

Выйдя из здания аэропорта, он на минуту остановился, прищурился и сказал:

– Как всегда смог.

Джессика думала, что день чудесный, но промолчала.

– Почему ты опоздала? Вчера по телефону я сказал тебе, когда прилетает самолет.

– Я была в суде. Дело Микки Шэннона.

Джон Фрэнклин не смотрел на жену. Когда светофор на переходе дал зеленый свет, он пошел через дорогу, не взглянув ни направо, ни налево. Она семенила рядом. Лицо его приняло недовольное выражение, которое он отшлифовал до совершенства за те годы, что восседал за столом переговоров. Сегодня это выражение относилось к ее профессиональным делам. По мнению Джона Фрэнклина, Микки Шэннон был сопливый мальчишка, наркоман, стоящий много ниже людей, подобных Фрэнклинам. И уж совершенно недостойный клиент для Джессики.

Когда они дошли до машины, он спросил:

– Почему ты приехала на кадиллаке?

Джессика не знала, что сказать. Ей следовало подумать об этом утром, когда она выезжала из дома. Но все ее мысли были прикованы к предстоящему слушанию. Джон ненавидел ее машину.

Если для нее это был символ успеха после долгих лет борьбы, то Джон находил машину безвкусной.

– Ты же знаешь, что я предпочитаю ездить на БМВ, – сказал он.

– У меня не было времени заехать домой. Я приеха сразу из суда.

Он сел на сиденье рядом с водителем и включил кондиционер, хотя день был по-зимнему прохладный.

– Как поездка? – спросила Джессика, нервничая от того, что приходилось выезжать с парковки в страшной тесноте. Когда она ехала одна или с Труди, Джессике казалось, что она может преодолеть любые препятствия в своем кадиллаке, но когда рядом сидел муж и молча оценивал каждое ее движение, Джессика вообще не могла вести. – Удачная была поездка?

Он вздохнул и расстегнул пуговицы жилета.

– Я вышвырнул Фредериксона и поставил нового человека руководить работами. Результаты появятся в кратчайший срок. – Он сухо усмехнулся. – Я заменил его человеком, которого переманил из Телекома.

Джессика вела, стараясь не пропустить, и все-таки пропустила заезд на нужное шоссе. Пришлось разворачиваться. Муж все это время молча сидел рядом.

Как только они выехали на нужную магистраль, Джон наконец спросил:

– Так что случилось с делом Шэннона?

Джессика сжала пальцами руль. Она еще чувствовала опьяняющее волнение утра. Радость победы.

– Мы выиграли.

– Хорошо. Будем надеяться, что этот поганец не забудет выплатить тебе гонорар. Кстати, говоря о деньгах, ты выполнила мое поручение относительно садовника?

Джессика закусила губу. Она забыла. Она слишком увлеклась процессом. Нужно было не выплачивать садовнику жалованье, пока тот не оплатит ремонт поливальной установки (хотя садовник настаивал, что не имел к ее поломке никакого отношения).

– Джон, – сказала она робко. Ей нужно было кое-что ему сказать. Ей страшно не хотелось это делать, но лучше, если он будет предупрежден заранее. – Это касается дела Шэннона.

– Что такое?

Она взглянула на суровый римский профиль мужа.

– Боюсь, мое имя опять будет в газетах.

– Слушай, Джессика, – сказал он тихо. – Когда ты наконец прекратишь привлекать к себе внимание? Каждый раз это отражается на мне. Я иду на заседание совета директоров, а там все только и говорят о том, какую кинозвезду представляет в этот раз моя жена. Неужели ты не понимаешь, что слава мужа Джессики Фрэнклин наносит вред моей репутации?

– Извини, – сказала она и почувствовала волну облегчения, потому что они подъезжали к дому.

– Я пойду в спортзал после обеда. А ты, полагаю, вернешься в офис?

– Да, у меня много бумажной работы, а потом я встречаюсь с Труди за ленчем.

Он посмотрел на нее.

– Поосторожней, Джесс. Кажется, ты снова поправляешься.

Труди видела, как подруга вошла в кафе и неуверенно остановилась в дверях. Она вскочила с места, подбежала к Джессике и обняла ее.

– Поздравляю, Джесс! – закричала Труди. – Давно уже пора остановить этого проходимца Уолкера!

Джессика улыбалась разглядывавшим ее посетителям, пока шла за Труди к их столику. Новость о победе Микки Шэннона уже разнеслась по городу, все только об этом и говорили. Когда раскрасневшаяся Джессика села за стол, она слышала одобрительный шепот за столиками рядом. Она снова оказалась в центре внимания, и ей это страшно нравилось.

– Нужно как следует отметить это событие! – Труди не сиделось на месте. – Господи, какая жалость, что меня не было с тобой этим утром! По радио передали, что Шэннон поцеловал тебя! В губы!

Джессика вновь покраснела. Она молила Бога, чтобы Джон не узнал об этом.

– Вот что я тебе скажу, Джесс, – сияющую Труди переполняла гордость за подругу. – После такой победы вам с Фредом просто придется отбиваться от клиентов.

Джессика засмеялась и взлохматила короткие каштановые волосы. У нее было чувство, будто она покорила трудную вершину.

– Надеюсь.

– Что сказал Джон?

– Ну, ты же знаешь Джона, – ответила Джессика, играя салфеткой.

Труди заметила, как у Джессики чуть потускнел блеск в глазах.

– Он недоволен, да?

– Знаешь, он прав. Процесс действительно немного походил на цирк. Мне следовало настоять, чтобы атмосфера была более пристойной.

– Да тебе же все безумно понравилось, и ты сама об этом знаешь. – Труди покачала головой. – Джесс, ну когда же ты согласишься, что замужем за мерзавцем?

– Это неправда. Джон – хороший человек.

– Ой, перестань защищать этого дурака. Давай закажем что-нибудь. Я умираю с голода.

Кафе Кейт Мантилини было тем местом, где бывали все, кто что-то представлял собой в шоу-бизнесе Лос-Анджелеса. За столиками сидели по последней моде одетые и причесанные мужчины и женщины. Труди заказала мясо, сэндвич и мороженое с орехами. Джессика ограничилась овощным салатом.

Труди смотрела, как подруга щиплет зеленый салат, и кипятилась. Ей хотелось устроить до неприличия обильный пир по поводу победы Джессики. То, что заказала себе ее подруга, смахивало на наказание. Труди подозревала, что Джон опять сделал замечание относительно ее веса.

Необъяснимый страх растолстеть был самым больным местом Джессики. Вес был для нее своего рода идеей фикс, которая однажды чуть не убила ее. Труди знала, что Джон пользовался этим страхом, чтобы манипулировать Джессикой.

Труди и Джессика познакомились давно, тринадцать лет назад, когда вместе учились в колледже. Казалось, это очевидные противоположности: болезненно застенчивая Джессика Маллиган, только что покинувшая стены католической школы для девочек, и нахальная, дерзкая Труди Штейн. Однако они сразу же почувствовали взаимную симпатию. Джессика еще ни разу не встречала таких вольнолюбивых и сумасбродных людей, как Труди, а Труди внушали благоговейный страх монашеская неискушенность и невинность Джессики. По правде говоря, в те годы Труди завидовала Джессике. После двенадцати лет, про-веденных в католической школе, та была прекрасно образована и развита, что подтверждали высокие оценки и результаты экзаменов. Труди получила весьма неровное образование. В школе она занималась чем угодно: спортом, светскими мероприятиями, могла разобрать автомобиль на части и собрать его не хуже любого мальчишки. Но когда дело дошло до тестов, она с огромным трудом набрала количество баллов, необходимых для поступления в колледж.

Но в то же время она не собиралась стать юристом, как Джессика. В планы Труди входило продолжить дела отца в строительном бизнесе.

В один дождливый вечер незадолго до выпускных экзаменов Труди узнала секрет своей соседки по комнате, отличницы и первой ученицы. Джессика буквально голодала.

– Ты что-то совсем ничего не ешь, – заметила Труди, закусывая сэндвичем с мясом. – Не хочешь?

– Я очень хочу есть, но Джон опять меня донимает, чтобы я похудела.

– Джесс, ты же абсолютно нормальная. Мне бы твои бедра!

– Нет, Джон прав. Я должна лучше следить за собой.

– Я думаю, ты должна ему сказать, чтобы он затк… Джессика улыбнулась.

– Мне меньше всего хочется ссориться с Джоном. Ты знаешь, я не выношу, когда он сердится на меня. Я делаю все, чтобы этого избежать.

– Он тебе голову заморочил, что во всем только ты виновата. Но, между прочим, семья – это два человека.

– Пожалуйста, Труди, давай оставим этот разговор. Ну, так что же это за потрясающая вещь, которую тебе так хотелось мне рассказать? Вчера вечером по телефону ты упомянула какую-то бабочку.

Труди рассеянно теребила длинную сережку. Как начать разговор о «Бабочке»? Она очень хотела, чтобы Джессика тоже вступила в клуб, испытала неописуемое волнение и удовлетворение, которого не встретишь в реальном мире. После встречи с седовласым любовником Труди пребывала в состоянии непреходящей эйфории. Она решила, что, разумеется, «Бабочка» сможет помочь и Джессике.

– Ты помнишь мою кузину Алексис? – спросила Труди.

– Да, помню. Она педиатр.

– У нее есть подруга, хирург, они вместе учились в медицинском институте. В общем, подруга Алексис помогла ей вступить в своего рода частный клуб, а теперь Алексис дала и мне рекомендацию. – Убедившись, что их никто не слышит, Труди наклонилась к Джессике и приглушенным голосом рассказала ей о своих приключениях.

Когда она закончила, Джессика засмеялась:

– Ты шутишь!

– Нисколько, Джесс.

– Но… – Джессика посмотрела через плечо и продолжила тише: – Это что, самый настоящий бордель? Женщины-клиенты, мужчины, там работающие, они… Как они называются?

– Партнеры.

– Не могу поверить. Здесь, в Беверли-Хиллз? Как такое можно удержать в секрете?

– Я не собираюсь трепаться об этом с кем попало. Полагаю, так же думают и другие члены клуба. Мы подвергаем себя риску, поскольку это противозаконно. Желающих вступить в клуб очень тщательно проверяют. Проникновение журналистов или полицейских исключено.

– Но это опасно. А болезни? СПИД?

– Это безопасней, чем случайное знакомство в субботу вечером. Партнеры часто проверяются, они обязаны пользоваться презервативами.

– Зачем ты это делаешь, Труди? Не с твоей внешностью платить за секс.

– Это не просто секс, Джесс, хотя он составляет важную часть. – Труди отодвинула тарелку и взяла чашку кофе. – Это больше. Игра. Видишь ли, в «Бабочке» ты можешь осуществить любой свой каприз. Ненадолго сделать мечты реальностью.

Джессика откинулась на стуле, в темно-карих глазах светился интерес. Она вполне могла поверить, что Труди ввяжется в нечто подобное, она всегда любила рисковать, бросать вызов судьбе, чувствовать опасность.

– Что конкретно так потрясло тебя вчера вечером? Труди нахмурилась, потому что не могла точно ответить на этот вопрос. Собственно, для себя она тоже пыталась определить, почему она получила чрезвычайное удовлетворение и наслаждение от вчерашней встречи.

– Он прекрасный любовник, – сказала она тихо, и взгляд ее стал отсутствующим. – Очень внимательный. Делал только приятное мне. Но… – Пальцы ее пробежали по светлым волосам. Было нечто большее, что она не могла сформулировать. – Может быть, элемент фантазии. Сознание, что мы не знали друг друга, не собирались обмениваться телефонами и притворяться, что еще увидимся. – Она посмотрела на Джессику и покачала головой. – Я в самом деле не знаю. Только когда я вошла в комнату и потом появился он, ощущение было такое, как будто реальный мир перестал существовать. На несколько часов мои неприятности, опасения, разочарования растворились. Я была свободна и жила в придуманном мной мире.

Некоторое время подруги смотрели друг на друга. Вокруг шумела ресторанная суета. Спустя несколько минут Джессика тихо сказала:

– Я счастлива за тебя, если все так, как ты говоришь. Труди наклонилась над столом.

– Я хочу, чтобы ты тоже попробовала, Джесс. Испытала то же счастье.

– Я! – Джессика засмеялась, встряхнула волосами. – Я бы никогда не смогла, Тру.

– Почему?

– Не смогла бы и все.

Несмотря на все протесты подруги, Труди уловила огонек интереса в ее глазах. Она почувствовала, что отчасти Джессика заинтересована этой идеей. Врожденная любовь Джессики к риску сейчас боролась со здравым смыслом. Джессика Фрэнклин была таким хорошим адвокатом, потому что могла и умела рисковать.

– Я замужем, Тру. С какой стати я пойду в «Бабочку»?

– Но у тебя же есть свои фантазии, правда? Только потому, что ты замужем, не значит, что ты больше не мечтаешь.

– Нет, не значит, – тихо произнесла Джессика. У нее действительно была тайная фантазия. Иногда, поздно ночью, когда Джон и остальной мир спали, она лежала без сна, обеспокоенно думая о предстоящем процессе. Тогда к ней приходила одна и та же фантазия: ковбой в баре с бархатным голосом. Она представляла себе всю сцену и облик мужчины до мельчайших подробностей, как он смотрит на нее, дотрагивается, целует… обычно на этом месте она засыпала, фантазия продолжалась во сне.

Но это был лишь сон. Она никогда не сможет сделать это.

Труди молчала, потихоньку отхлебывала кофе и рассматривала посетителей в ресторане. Она не собиралась давить на Джессику. В «Бабочку» приходят, потому что хотят этого, потому что это необходимо. Несмотря на внешние проявления – успешная карьера, красивый, преуспевающий муж, чудный дом в престижном районе, – Труди знала, что в жизни подруги не хватает чего-то существенного. Джессика еще с детства страдала от какой-то проблемы, которая чуть не привела ее к смерти тринадцать лет назад.

Труди заметила, что Джессика почти не дотронулась до салата, и вновь почувствовала тревогу. Она вспомнила кошмар, пережитый тогда, когда Джессика страдала отсутствием аппетита и умерла бы, если бы не быстрое вмешательство подруги. Труди не хотела, чтобы кошмар повторился. С тех пор Джессика каждый день боролась с преследовавшим призраком, страхом растолстеть, и Труди помогала ей пережить периоды голодания и самоистязания. Глубоко укрыта потребность снискать одобрение проявлялась в издевательстве над своим собственным телом. Джессика голодала первый год в колледже, но потом ситуация вошла в норму. Сейчас она была стройной, но не худой, в своем нормальном весе. Тем не менее, когда она смотрелась в зеркало, то видела там что-то свое и приходила от этого в ужас.

– Не думай, что это бордель, Джесс, – спокойно сказала Труди. – Это место, где хранятся мечты, где фантазии становятся явью.

– Поэтому клуб называется Бабочка?

– Я не знаю.

– Чей это клуб?

– Понятия не имею.

– Ох, Труди, – сказала Джессика, покачав головой. – Это опасно.

– А приводить домой незнакомца, с которым только что познакомилась, не опасно?

– Я не делаю этого. У меня есть Джон.

– Нет. Ты есть у Джона. В этом вся разница. Джессика посмотрела на часы и потянулась за счетом. Но Труди схватила его первой, сказав при этом:

– Плачу я. Джесс, я просто хочу, чтобы ты подумала о нашем разговоре, ладно? Даже если бы я поговорила о тебе завтра, ты бы получила браслет лишь через пару недель.

– Нет, – сказала Джессика, надевая сумку через плечо и отставляя стул, чтобы подняться. – Это просто не для меня, Тру. Ты одна. Это совсем другое дело.

Они вместе дошли до двери. Надели жакеты. Становилось темно и холодно. Улица была полна машин.

– Еще одна вещь, – добавила Труди после того как они обнялись и готовы уже были расстаться. – В «Бабочке» можно заказать любую комнату, не только гостиную. Есть спальня, ванные, есть бар в стиле Дикого Запада с опилками на полу и музыкальным автоматом. Подумай. – Труди подняла воротник, посмотрела на Джессику и улыбнулась.

По дороге домой Джессика только об этом и думала. Бабочка. Войдя в дом, она настолько была поглощена своими мыслями, что не услышала, как муж зовет ее из кабинета. Он вышел в холл и снял очки.

– Дорогая? С тобой все в порядке?

Она обернулась.

– Что? Да, конечно.

Он подошел к ней с раскрытыми объятиями.

– Должно быть, холодно на улице, ты раскраснелась. Джессике нравилось, когда Джон ее так обнимал. Его объятия были теплыми и крепкими. В доме вкусно пахло: экономка готовила обед. Джессика решила забыть о глупостях, что ей рассказала Труди.

– Как встреча с Труди? – спросил Джон, когда они, взявшись за руки, пошли в кабинет.

– Прекрасно. Девичьи разговоры. – Джессика отпустила его руку и решила разобрать почту. В первом конверте было приглашение на благотворительный вечер в доме Беверли Хайленд. Джессика и Джон уже бывали у нее. Беверли Хайленд часто устраивала приемы, чтобы собрать деньги на благотворительные нужды или привлечь внимание общественности к какому-нибудь важному вопросу. Предстоящий вечер должен был помочь президентской кампании телевизионного проповедника.

– Я думаю, нам надо пойти, Джесс, – сказал Джон, когда увидел, что она читает. – Его преподобие – достойный человек. Я был бы рад увидеть его в Белом доме.

– Да, – рассеянно ответила она. Джон сел и включил телевизор. Она смотрела на приглашение и не видела его. Беверли Хайленд имела репутацию борца за твердые моральные устои и общественную нравственность. Что бы она сказала, если бы узнала, что творится на втором этаже магазина Фанелли?

Бабочка. Место, где осуществляются ваши мечты…

– Это дорого, – сказала Труди. – Но ты можешь себе позволить. Стоит столько же, сколько членство в элитном загородном клубе. Шикарно, продумано до мелочей. Ты надеваешь браслет в магазине, и по нему тебя отличают специальные служители. Ты присутствуешь на показе моделей, выбираешь мужчину, отмечаешь его на листке бумаги, а также указываешь дополнительные требования, например, хочешь быть в кринолинах или встретиться с Дон Жуаном. Когда все готово, за тобой приходят.

Джессика встряхнула головой, чтобы отогнать это наваждение, и продолжила обзор почты. Вдруг она услышала, как диктор телевидения упоминает ее имя.

Она обернулась как раз в тот момент, когда ее показывали на ступеньках здания суда. Окруженная репортерами и зеваками, она горделиво говорила о своей победе над Уолкером. Камера снимала ее под таким углом, что Джессика выглядела высокой. На ее лице было написано упоение победой. Она казалась воплощением уверенности в себе и в своих силах. Затем на весь экран показали фотографию. Микки Шэннон целует своего адвоката в зале заседаний.

– Сегодня, – говорил комментатор, – миссис Фрэнклин была, несомненно, объектом зависти миллионов поклонниц Микки Шэннона…

Экран внезапно погас. Джон резко встал, обернулся и посмотрел на Джессику. Она похолодела от ужаса.

– Я не могу поверить, что ты позволила это, – сказал он. – Унизила себя и меня.

– Джон, я…

Он вышел из комнаты. Джессика пошла за ним.

– Подожди. Я ничего не могла сделать. Это произошло так внезапно. Мы были так рады, что суд решил в нашу пользу…

Он посмотрел ей в лицо.

– Во-первых, я не одобряю, что Шэннон – твой клиент. Джессика, ты знаешь, что я категорически против, и продолжаешь представлять его. Ты продемонстрировала поразительное отсутствие здравого смысла.

– Микки – нормальный человек.

– Господи, ты только посмотри на него, Джессика. Рокер, к тому же, наверное, и наркоман.

Про себя она подумала: Микки не наркоман. Он даже снимается в телевизионных роликах против употребления наркотиков.

– Если ты думаешь, Джессика, что подобная реклама пойдет на пользу твоей конторе, ты, к сожалению, заблуждаешься. Просто к тебе начнут обращаться разного рода типы с подмоченной репутацией. Ты станешь посмешищем.

– Каждый человек имеет право на адвоката, – сказала она.

– Да, но этим адвокатом не должна быть моя жена. Я глубоко расстроен случившимся, Джессика. Если ты не возражаешь, я пообедаю сегодня один.

Он собрался уйти, но она поймала его за руку.

– Джон! Пожалуйста, не будь таким.

– А каким я еще должен быть, обнаружив дома такое? – Он указал ей на телевизор. – Завтра утром у меня очень важная встреча, Джессика. Я приду на нее, сопровождаемый слухами о бестактности, которую допустила моя жена.

Ей хотелось сказать ему что-нибудь важное, убедить, что сегодня утром в суде не произошло ничего ужасного, что он не прав относительно Микки Шэннона, что она корректно ведет себя, занимаясь адвокатской практикой. Но голос ей не подчинялся. Она была подавлена, в глазах стояли слезы.

– Извини меня, – прошептала она. – Я не хотела, чтобы так все вышло. Ты прав. Мне нужно было проявить больше здравого смысла. Больше подобное не повторится, я обещаю.

Он смотрел на нее еще некоторое время.

– Успокойся, девочка, – сказал он. – Слушай, меня неделю не было дома. Давай не будем ссориться, а?

Она почувствовала волну облегчения и засмеялась. Джон обнял ее.

– Какая все это ерунда. Семь лет назад Микки Шэннон все бы отдал, чтобы его кто-нибудь снял. А теперь он фотографам камеры бьет. Наглец.

Джессике хотелось возразить ему, потому что все в шоу-бизнесе знали, какой мерзавец Лес Уолкер. Кому бы понравилось, если бы ему не давали шагу ступить ни днем, ни ночью, то и дело ослепляя вспышкой.

– Вот что я тебе скажу. – Джон поднял ее лицо за подбородок, чтобы поцеловать. – Почему бы нам не отложить ненадолго обед и не пойти сначала в спальню?

Все их стычки обычно заканчивались постелью. Таким образом Джон давал ей понять, что простил ее. Джессика лежала в темноте, и у нее возникло чувство, что ничего не решено, что проблема осталась. В такие минуты Джессика успокаивала себя своей сказкой о безымянном ковбое в баре.