Текст книги "Бабочка"

Автор книги: Кэтрин Харви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

Одних для Дэнни означало восемь-девять человек вокруг него. Вот уже много лет он и вздоха не мог сделать без секретарей, телохранителей и советников. Но Беверли хотела, чтобы он остался один, и поэтому он выпроводил всех и закрыл дверь.

Непривычно было находиться в неожиданно тихой комнате. Беверли разрешила присутствовать Первису, а также пожелала, чтобы рядом с ней находился ее шофер, который, как она объяснила, являлся ее секретарем и телохранителем. Беверли, Дэнни и Первис сели, а Мэннинг остался стоять у закрытой двери.

– Мисс Хайленд. – Дэнни подался вперед, опираясь на локти. – Вы не можете себе представить, как я ценю вашу поддержку и непоколебимую веру в меня, несмотря на весь этот кошмарный бред. Наверное, Бог благословил меня, дав такого друга, как вы.

Легкая улыбка тронула ее губы.

– Да, все это должно быть ужасно для вас, мистер Маккей.

– Проклятья, посланные Моисеем, не сравнятся с тем, что пришлось пережить мне за неделю.

Беверли неотрывно смотрела на него. Хотя он, очевидно, приложил много усилий, чтобы выглядеть молодцом, напряжение сказывалось.

– Вы много пережили? – тихо спросила она.

– Да, мадам.

– Вы очень страдали?!

Он заморгал глазами.

– Да.

– Вы чувствуете себя одиноким и брошенным?

На его красивом лице на секунду проступил вопрос. Затем он негромко ответил:

– Да, я чувствую себя именно так, мисс Хайленд. Просто удивительно, как хорошо вы меня понимаете.

– Мне знакомы подобные треволнения, мистер Маккей. Вы, конечно же, никак не можете понять, почему и как это все случилось. Вам должно быть кажется, что мир развалился на части без видимой на то причины.

– Позвольте мне сказать вам, мисс Хайленд, – он закашлялся, – могу ли я называть вас Беверли?

Она кивнула.

– Вы можете называть меня как хотите, мистер Маккей. Когда-то вы называли меня Рэчел.

Он оторопел.

– Как, простите?

– Разве вы не помните девочку по имени Рэчел, мистер Маккей, Рэчел Дуайер?

– Я… – Он взглянул на Боннера, который непонимающе пожал плечами. – Боюсь, что нет, мисс Хайленд. Кто она такая?

Беверли заговорила еле слышно, почти отрешенно.

– Рэчел Дуайер, которую вы подобрали на дороге в Эль-Пасо тридцать семь лет назад. Вы отвезли ее в Сан-Антонио и продали в публичный дом, владелицей которого была некая Хэйзл. Затем вы заставили Рэчел сделать аборт и велели Хэйзл выбросить ее на улицу. Ну, сейчас вспомнили, мистер Маккей?

По глазам было видно, что Дэнни вспомнил. Он облизал пересохшие губы.

– Нет, не припоминаю. Она, наверное, из многих любителей сенсаций, которые собрались в одном вагоне?

– Нет, мистер Маккей. Говорю вам, тогда вы меня называли Рэчел. Я – Рэчел Дуайер.

Глаза его широко раскрылись, затем сузились в щелочки.

– Этого не может быть. Рэчел была…

– Страшненькой, Да, была. Но благодаря пластической операции перестала ею быть. И у меня тогда были темные волосы.

У него пропал дар речи.

– Не можете припомнить? У меня есть татуировка на внутренней стороне бедра. Вы ее сделали. Маленькая бабочка.

– Я… – Голос его сорвался. Он взглянул на Боннера – тот, казалось, абсолютно ничего не понимал. – Я не могу взять в толк, мисс Хайленд, о чем вы говорите?

– Пожалуйста, называй меня Рэчел. Я этого хочу. По старой доброй привычке.

– Я ничего не понимаю.

– Все очень просто, Дэнни. После Техаса я уехала в Калифорнию. Сменила внешность, имя. Ну а сейчас мы снова встретились.

Беверли видела пульсирующую жилку на его шее. Он был бледен как полотно, – наконец до него дошло.

– Ты… – прошептал он. – Ты – Рэчел?

– Да, Дэнни. Столько лет прошло. А ты думал, я умерла?

– Нет, но… – Он заерзал на стуле.

– Ты совсем не думал обо мне все эти годы?

– Это было так давно. – Он сглотнул. – Надо же, Рэчел Дуайер! – Он нервно засмеялся. – Да, ну и встреча. Почему ты раньше не сказала мне об этом? Почему скрывала? Ты вкладывала столько денег и оказывала такую поддержку моему делу – могла бы сказать мне, Рэчел. – Он почти кричал. – Да, счастливый миг!

– Ты действительно так думаешь?

– Конечно. Мы снова в одной команде, как и тогда. Подумать только, ты пришла помочь мне. Благодари Бога, Рэчел. Он заставил твое сердце простить меня. Я знаю, что причинил тебе боль, принудив к аборту. Но, поверь мне, потом бросился на колени и раскаялся. Я пошел к Хэйзл, но она сказала мне, что ты ушла. И тогда я стал искать тебя.

– Искать меня? Почему ты не заглянул в Нью-Мексико, где я родилась, или в Голливуд, где я, как я тебе много раз говорила, искала свою сестру?

– Понимаешь…

– Ладно, Дэнни. – Голос ее по-прежнему был тих. – Это было так давно, и мы так сильно изменились с тех пор.

– Да, это так. Господи праведный, ты настоящая христианка, Рэчел. Простить все и прийти на помощь в тяжелую минуту.

Беверли слегка нахмурилась.

– Боюсь, ты не понял меня, Дэнни. Я никогда не прощала тебя за то, что ты сделал. И сейчас я здесь не для того, чтобы спасти тебя.

Дэнни внимательно смотрел на нее.

– Я пришла, чтобы сказать тебе кое-что, что ты должен знать.

Беверли сидела спокойно, говорила невозмутимо, уверенная в своей правоте. В ее голосе не было ни гнева, ни холода, ни ненависти. Это была женщина, неторопливо рассказывающая историю своей жизни.

– В ту ночь, Дэнни, когда ты выбросил меня из машины и оставил, истекающую кровью, умирать, ты посоветовал мне запомнить имя Дэнни Маккея. Я запомнила. И дала себе клятву, что отомщу тебе. Все эти тридцать пять лет я жила одной мыслью, что ты должен заплатить за то, что сделал со мной.

Он поежился. На лбу появилась испарина.

– Ты думаешь, что говоришь? Ты лжешь!

– Нет, я говорю правду. И каждый мой вздох приближал меня к тому моменту, когда я увижу тебя растоптанным, уничтоженным.

– Почему ты так долго ждала этого часа? У тебя была масса случаев нанести удар раньше.

– Была. Но я хотела, чтобы ты упал с большой высоты, Дэнни. Хотела, чтобы у тебя не было возможности выкарабкаться и продолжать причинять людям боль. Я должна быть уверена, что достаточно сильна, чтобы добить тебя. – Она сжала сумочку в руках. – Поэтому я позволила тебе взобраться наверх, пока не наступил подходящий момент.

– Что ты несешь? Ты мне позволила! Ты мне ничего не позволяла. Я всего добился сам!

– Да, сам, но только потому, что я позволила тебе это сделать!

– Ты сумасшедшая!

– Да?! Вспомни церковь в Хьюстоне. Умер человек, и ты подумал, что вернул его к жизни. Так это я все устроила. – Дэнни повернулся к Боннеру. – Я была в Хьюстоне в ту ночь, Дэнни. Человек, который умер, мой друг – актер, ему особенно удаются сцены, когда приходится умирать. Другой актер сыграл доктора, ну а подруга согласилась быть женой. Все это мы разыграли, Дэнни, а ты поверил.

Он впился руками в ручки кресла, костяшки пальцев побелели.

– Но зачем?

– Чтобы остановить тебя, когда ты попытаешься снова осуществить эту авантюру. Ты надувал невинных людей своими трюками. Поэтому я разыграла еще одну сцену с участием людей, которые сразу бы признались в том, что это мошенничество, если бы их об этом попросили.

– Я не верю тебе.

– А Фред Бэнкс? Я купила его через месяц после того, как ты привез его в Америку. Он мне рассказал, как ты все подстроил, как обманывал американцев, как незаконно снабжал оружием арабского короля. И, наконец, «Королевские фермы», Дэнни. Я специально построила их, чтобы ты их купил. Я специально открыла второстепенные заведения типа магазина мужской одежды, редакцию порножурнала и массажные кабинеты, рассчитывая на то, что ты слишком скуп и занят, чтобы хорошо ознакомиться с компанией, которую покупаешь. И ты меня не подвел, Дэнни.

Наступила тишина, слышно было только тихое гудение кондиционера. Прохладный воздух шевелил портьеры и обдувал обитателей комнаты. За окнами Лос-Анджелес изнывал от июньской жары. Внизу, в вестибюле, журналисты освобождались от галстуков и вытирали лбы в ожидании Беверли Хайленд.

– Ты не в себе! – завопил Дэнни. – Не хочу больше тебя слушать!

Он хотел было подняться, но Беверли остановила его.

– Тебе придется меня выслушать, потому что дальнейшее развитие событий зависит от тебя.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Все, что произошло в этой комнате, известно только четверым. Все может остаться по-прежнему, я буду продолжать страстно поддерживать тебя, если ты сделаешь одну вещь.

– Что именно?

Она прижала сумочку к себе, сердце билось так сильно, что трудно было дышать.

– Ты должен попросить меня помочь тебе. Он вскочил.

– Иди ко всем чертям!

– Это ведь тебя не спасет. Подумай, Дэнни. Когда я выйду из этой комнаты, пресса потребует от меня заявления. Каково будет это заявление – зависит от тебя. Я могу восстановить твое доброе имя. В этой сумочке у меня есть доказательство, что тебя подставили: все, что произошло неделю назад, имело целью уничтожить тебя. Если я передам эти документы прессе, ты станешь героем, Дэнни! Люди станут тебя считать невинной жертвой и будут почитать как мученика. Ты взлетишь еще выше. Тебя будет не остановить. Но… – Она выдержала паузу. – В моей власти также погубить тебя окончательно. Одно мое слово, и мир отвернется от тебя, Дэнни, ты сгниешь. Что ты выбираешь?

Дэнни взглянул на Боннера, в глазах которого отражался страх. Затем он перевел взгляд на шофера. Старый человек охранял хрупкую женщину.

– Даже не помышляй об этом, Дэнни, – сказала она. – Жестокость тебя не спасет. Сделай то, о чем я тебя прошу, и ты выйдешь отсюда невинным человеком.

– Гори в аду!

– Советую тебе выполнить просьбу женщины, – неожиданно для Дэнни произнес шофер.

– А ты не вмешивайся!

– Почему нет? – Мэннинг двинулся в сторону Дэнни. – Я знаю, что сейчас творится у тебя в душе, сынок. Я читаю тебя, как книгу. Ты думаешь, она блефует, и тебе удастся отговориться? Ты думаешь, она не в себе и не сможет причинить тебе вреда? Послушай, парень, не только она может сделать тебе больно, я могу к ней присоединиться.

Дэнни фыркнул.

– Что ты можешь сделать?

– Я могу ответить репортерам на их вопрос к тебе: Что стало с Билли Бобом Магдаленой?

Дэнни прищурился. Полиция уже допытывалась у него об этом, и он рассказал им, что приобрел у Билли Боба автобус честным путем и оставил пьянчужку-священника там, где он пожелал остаться. И полиция поверила ему – у нее не было причин не поверить.

– Ты думал, что Билли Боб Магдалена старик, когда ты с ним познакомился, – сказал шофер Беверли. – Но ему было только сорок три года, когда ты узнал его. Это было тридцать четыре года назад, сейчас ему где-то семьдесят семь. Магдалена – это не настоящее его имя. На самом деле он Мэннинг. Узнаешь меня?

Тяжелое молчание наполнило комнату. Боннер медленно поднялся, не в силах произнести ни слова. Дэнни с остолбенением смотрел на старика.

– Вы, ребята, бросили меня, считая, что я готов. Я действительно чуть не отдал концы в той пустыне. Но сбившиеся с пути туристы подоспели как раз вовремя. Они отвезли меня в больницу, где я находился шестнадцать лет, изувеченный, лишившийся рассудка от палящего солнца и отсутствия воды. Но в один прекрасный день память вернулась ко мне, и первыми словами, которые я произнес в здравом рассудке, были: Дэнни Маккей. Совершенно случайно моя история была напечатана в местной газете. Мисс Хайленд узнала об этом, приехала в больницу и расспросила меня обо всем. Она вызволила меня из той тюрьмы и вернула к жизни, чтобы увидеть день твоей расплаты.

Ошеломленный, Дэнни покачнулся и буквально упал в кресло.

– Теперь вы видите, – Мэннинг встал позади Беверли, – что это все правда. Она всю жизнь следила за тобой, за каждым твоим шагом. Ей даже было известно, когда ты в туалет ходил.

Кондиционер включался и выключался, в соседней комнате слышны были приглушенные голоса, где-то звонили телефоны, на бульваре Уилшир гудела сирена. Беверли неподвижно сидела, прижимая к груди сумочку с ценными документами. Она никого не торопила, она достаточно долго ждала, чтобы не подождать какие-то несколько минут.

У Дэнни пересохло во рту. Краска полностью сошла с лица. Наконец он произнес:

– Рэчел, не делай этого со мной!

– Этого недостаточно, Дэнни.

– Боже мой, неужели ты действительно хочешь, чтобы я стал умолять тебя?

– Да, Дэнни. – В ее голосе зазвучал металл. – Как когда-то я умоляла тебя. Вспомни ту наивную девочку на столе у врача. Вспомни ее голос, умоляющий тебя позволить ей оставить ребенка. И сделай то же самое. Я хочу видеть страх на твоем лице, хочу слышать, как ты умоляешь меня пощадить тебя.

Рука Дэнни быстро потянулась к телефону за креслом.

– Если ты это сделаешь, – сказала она, – будешь уничтожен до того, как выйдешь из этой комнаты.

Рука его повисла в воздухе.

– Пожалуйста, Рэчел, – еле слышно прошептал он. – Пожалуйста, не делай этого со мной.

– Этого недостаточно, Дэнни.

– О Боже! – закричал он. – Не делай этого со мной!

Она медленно встала и взглянула на него сверху вниз.

– Я тридцать пять лет ждала этого момента. Я приносила себя в жертву и отказывала себе во всем ради этого момента. Меня не проведешь, Дэнни.

Он сжал руки и опустился на колени.

– Пожалуйста, Рэчел. Пожалуйста, спаси меня!

– Я хочу видеть твои знаменитые слезы. Ты хорошо плачешь перед телевизионными камерами. Заплачь передо мной.

– Господи, ты не можешь быть так жестока. Пожалуйста, Рэчел. Ну, пожалуйста!

– Меня тошнит от тебя, – произнесла она тихо. И он заплакал по-настоящему.

– Я все сделаю, Рэчел. Все что угодно. Помоги мне выпутаться из этого. Не позволь им растоптать меня. Я этого не вынесу. После всех этих лет я не вынесу позора. Я не смогу жить с ним!

Она смотрела на него еще какое-то мгновение, затем направилась к двери. Повернув ручку двери, она сказала:

– Боюсь, тебе придется жить с этим, Дэнни!

– Чего ты хочешь от меня? Я же стою перед тобой на коленях. Неужели этого недостаточно?

– Нет, Дэнни. Я никогда и не собиралась спасать тебя. Я только хотела посмотреть, как низко ты можешь пасть. В документах, которые находятся в моей сумочке, мое окончательное заявление прессе, а в нем твое полное разоблачение. Если бы ты в своей жизни заставил страдать только меня, я могла бы простить тебя. Но ты принес страдания многим другим, и ты убил моего ребенка! За это тебе нет прощения.

– Господи Иисусе!

– И вот еще что, Дэнни. Детектив О’Мэллей направляется сюда, чтобы арестовать тебя.

Опираясь на стул, он с трудом встал.

– Что ты несешь? Он не осмелится этого сделать.

– Боюсь, что осмелится, Дэнни. Ему придется это сделать. Помнишь, как ты пришел как-то ко мне в бордель Хэйзл, напился и хвастался, что был арестован за низкий поступок и сбежал.

Дэнни и Боннер не сводили с нее глаз.

– Ты думал, что за давностью лет дело закрыто, и ты свободен. Я послала Боба в Техас выяснить это, и знаешь, что ему удалось узнать? Тебя по-прежнему разыскивают по обвинению в убийстве при совершении побега. В данном случае не действуют ни давность срока, ни залог. Через несколько минут, Дэнни, тебя выведут отсюда в наручниках. И ради этого момента, – она открыла дверь, – я жила все эти тридцать пять лет.

Он метнулся к ней, но Беверли успела широко распахнуть дверь до того, как он набросился на нее с криком:

– Проклятая тварь!

Люди в соседней комнате обернулись и застыли в молчании.

Она вышла из комнаты Дэнни. В этот момент появился детектив О’Мэллей в сопровождении нескольких полицейских. За ним гурьбой двинулись репортеры и телевизионщики. Они слышали крики Дэнни и сгрудились вокруг Беверли, засыпая ее вопросами и щелкая камерами. Она подняла руку, дав им знак замолчать, затем передала сумочку Бобу.

– Все, что я могу сказать прессе, содержится в этом письменном заявлении. Этим я отказываюсь в дальнейшем оказывать финансовую, политическую и личную поддержку Дэнни Маккею.

Журналисты загудели и перекрыли ей путь к лифту. Когда она подошла к двойным дверям, то услышала перекрывающие все голоса вопли Дэнни:

– Тварь, грязная тварь! Тебе это так не пройдет! Я тебя из-под земли достану! Вот увидишь, достану и сотру в пыль!

Она зашла в лифт, повернулась, чтобы посмотреть, как Дэнни в наручниках отбивается от полицейских. Двери лифта закрылись, и она погрузилась в тишину.

Белый роллс-ройс мчался вдоль пустынной автострады. Боб Мэннинг сидел за рулем, Беверли сзади него. Слева от них отвесные скалы спускались далеко вниз к Тихому океану, по которому бежала серебристая лунная дорожка. Справа похожие на черных гигантов холмы упирались в небо. Роллс-ройс летел, подобно серебряной пуле в ночи.

Беверли почувствовала свет фар за ними. Этот свет появился сразу же, как только они отъехали от «Сенчури Плаза», и неотступно следовал за ними. Беверли обернулась. За ними ехал коричневый седан. Лицо водителя трудно было различить. Если Боб прибавлял скорость, седан следовал его примеру. Когда Боб притормаживал, преследователь тоже сбавлял ход. Сейчас они петляли по серпантину горной дороги, почти соприкасаясь бамперами.

Боб тоже знал, что сзади машина, и частенько поглядывал в зеркало. При этом пытался не отвлекаться от опасных поворотов и все время думал о пропастях внизу. Затем свет фар сместился. Беверли оглянулась, увидела коричневую машину. Она потянулась за ремнем безопасности. С трудом выдавила из себя:

– Боб…

Он нажал на тормоз.

Через несколько мгновений белый роллс-ройс парил в воздухе, выписывая красивую серебряную дугу, а затем нырнул в бездну океана.

Все было кончено. Не было больше Беверли. Лонни, фантастический ковбой, больше не существовал.

Джессика стояла на балконе, который выходил из основной спальни ее дома. Был теплый июньский вечер, она молча смотрела на белое высохшее дно бассейна. Оно сильно потрескалось, поэтому воду спустили и ждали специалистов. Когда Фрэнклины задумали делать бассейн, Джессика попросила Джона привлечь к этому Труди. Она уверяла его, что у Труди все получается отлично, и что она сделает превосходный бассейн. Но Джону не нравилась Труди Штейн, она казалась ему непоследовательной, ветреной, и поэтому он нанял для строительства бассейна другую компанию.

Компанию возглавлял его случайный знакомый, с которым он встретился в баре.

Прошло три года, и уже возникли проблемы.

Но Джессике было не до этого. Она смотрела на пустой бассейн в заднем дворике и думала о том, что ей предстояло сделать.

Восемь лет назад Джессика перешла из отцовского дома в дом мужа, ни разу не выйдя в свет. Пришло время посмотреть, что делается там.

Она забыла про бассейн и вернулась в спальню – ей оставалось только закрыть чемодан. Поворачивая ключ в чемодане, она еще раз взглянула на роскошную кровать, на которой она провела столько ночей одна, даже когда Джон лежал рядом. Она взяла чемодан, свитер, сумочку и вышла из комнаты.

– Мне нужен отпуск, – заявила она Фреду Мортону, своему партнеру.

Он не возражал. За все эти годы борьбы за процветание фирмы Джессика не отдыхала.

– Я ненадолго уеду. Думаю, ты справишься без меня. Да, он был в состоянии некоторое время справиться теперь, когда они наняли дополнительно трех адвокатов и юриста для своей растущей фирмы.

Джессика сначала сказала Фреду, затем Труди, которая в это время путешествовала вокруг островов со своим возлюбленным Биллом. Она сообщила родителям, что ей надо уехать, чтобы подумать о жизни. На их вопрос, едет ли Джон с ней, Джессика ничего не ответила. Теперь оставалось известить только одного человека.

Они с Джоном не разговаривали с того дня, когда она уехала с ярмарки, оставив его одного. Дни, последовавшие за этим, были холодными, несмотря на жару в Лос-Анджелесе. Джон и Джессика спали врозь, обедали врозь и вообще старались не замечать присутствия друг друга, подобно двум призракам, прилетевшим в дом на разных самолетах.

В тот день они перешли решающий рубеж. Слишком много было сказано, слишком многое открылось. Возврата к прошлому нет, нет надежды, что будущее будет лучше прошлого. Джессика знала, что в глазах Джона она совершила непростительное преступление: она спровоцировала его на недостойный поступок – он ударил женщину. Всю оставшуюся жизнь он будет считать, что это была ее вина, и что все шаги к примирению и прощению должны делаться ею.

Наконец она делает шаги.

Джон был у себя в кабинете – смотрел новости. По всем каналам передавали сенсационную новость: гибель Беверли Хайленд. Свидетельница, назвавшая себя Энн Хастингз, говорила ведущая, сообщает, что видела, как коричневый седан столкнул роллс-ройс мисс Хайленд со скалы и умчался прочь. Спасательные работы еще ведутся, но в поднятой со дна машине оказались открытыми двери, поэтому почти не осталось надежды найти тела Беверли Хайленд и ее шофера Боба Мэннинга. Трагедия случилась вскоре после того, как мисс Хайленд покинула отель «Сенчури Плаза», где у нее состоялась частная встреча с Дэнни Маккеем.

Джессика остановилась в дверном проеме и смотрела на человека, которого она когда-то обязалась любить, почитать и слушаться.

– Джон, – позвала она.

Он либо не слышал, либо делал вид, что не слышит.

– Джон, – громче позвала она. – Мне надо тебе кое-что сказать.

Наконец он поднял на нее глаза. Лицо его было каменным. Он увидел чемодан в ее руках.

– Я ухожу от тебя.

Через несколько минут она сидела в своем синем кадиллаке и мчалась вдоль шоссе Пасифик по направлению к закату. Наконец она была совершенно свободна.