Текст книги "Железный шип"

Автор книги: Кэтлин Киттредж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

17
Пламенные звезды

Опустошенная, я спустилась с чердака только на закате. В библиотеке царил сумрак, но из малой гостиной струился свет эфира и доносился смех.

Дин, Кэл и Бетина сидели у теплившегося над углем огня. Круглое лицо Бетины раскраснелось.

– Ой, ну ты даешь, Дин! – воскликнула она. – Как ты рассказываешь, и впрямь можно все принять за чистую монету.

– В моих историях нет ни слова неправды. – Дин покрутил кочергу между ладонями. – Ни единого.

Бетина вновь зашлась смехом, но я успела узнать Дина достаточно, чтобы понять по его лицу – он не шутит.

– Значит, эфир у нас есть, и лампы тоже горят, – подала я голос. Видеть Грейстоун при полном освещении было необычно.

Кэл, поднявшись, похромал мне навстречу.

– Мы уж думали, ты там померла, на этом чердаке.

– Да, малыш и правда опасался, – лениво протянул Дин. – Мы с Бетиной решили, что это, пожалуй, слишком.

– У насоса подкачки эфира задвижка ослабла, – продолжал болтать Кэл. – Но я уже починил. Трубы идут в дом и питают небольшой такой, но классный сферогенератор, который дает тепло и свет. – Он ткнул пальцем в сторону музыкального агрегата в углу. – И, кажется, Дин заставил работать этот антиквариат, только пока ничего приличного не ловится.

– Ох, смерть как хочется послушать что-нибудь танцевальное, – воскликнула Бетина. – Эфир не работал с… ну, в общем, с неприятности с вашим папашей.

– Кэл, – проговорила я, не обращая на нее внимания. Она-то не видела сегодня того, что видела я. – Кэл, мне нужно тебе кое-что сказать.

Он склонил голову набок:

– Валяй.

– Наедине, – уточнила я. Кэл был самым близким моим другом, и он должен первым узнать о том, что мне открылось. Вряд ли Дин счел бы меня сумасшедшей, но в конце концов я знала его лишь как жуликоватого проводника, весьма интересующегося моими секретами. К разговору с Кэлом по крайней мере не прилагается ценник.

– Хорошо, – сразу посерьезнел он.

– Пойдем в коридор, – бросила я, выходя за дверь, подальше от чужих ушей.

Позади нас комнату наполнили звуки музыки, из-за затрудненного течения эфира шуршащие, словно с затертой фонограммы.

Кэл сложил руки на груди:

– Мне не нравится, что ты позволяешь ему хозяйничать тут, как вздумается, Аойфе. Он вообще-то всего лишь наемный работник.

Я задвинула двери, скрыв танцующую пару. Дин двигался плавно и грациозно, Бетина же только неловко топталась на месте, красная как рак, с растрепавшимися кудряшками. Надеюсь, я никогда так не выгляжу в танцклассе.

– Аойфе, я серьезно, – вздохнул Кэл. – Такому только дай волю…

– Кэл, я не какая-нибудь испорченная богачка, – ответила я, передразнивая принятую им суровую позу. – Да если б и была, это не делает тех, кто зарабатывает на жизнь своим трудом, чем-то хуже меня. Ты говоришь как Маркос.

– Ты лучше Дина Харрисона, – пробурчал Кэл. – Уж кто-кто, а я знаю.

– Я сейчас вообще не об этом, – попробовала я вернуть разговор в нужное русло. – Кэл, послушай… Я кое-что нашла на чердаке.

Глаза Кэла зажглись двумя шведскими спичками.

– Тайник контрабандистов? Секретное убежище приверженцев кровавого культа? Я читал о таком в «Черной Маске»…

– Я нашла… нашла книгу, – произнесла я, собираясь с духом, чтобы рассказать, о какой именно книге идет речь.

Кэл вздохнул:

– А. Как в школе, значит.

– Не совсем. – Мой голос поневоле дрогнул и сел. Кэл был мне другом, но сейчас ему пришлось бы слишком многое принять на веру. – Понимаешь, у меня получилось. Я нашла книгу, о которой писал мне Конрад. – Это… дневник, наверное, так ее можно назвать. – Слово не очень удачно описывало попавший мне в руки гримуар, но Кэла оно должно было успокоить. – Отец вел его с восемнадцати лет или около того.

Кэл расцепил руки:

– И что?

Я раньше никогда не замечала, какие белые у него ладони. Гладкие, с длинными, сухощавыми пальцами – как у настоящего джентльмена. По сравнению с ними мои, с ободранными костяшками и заветренной кожей, смотрелись грубыми и неуклюжими. С другой стороны, Кэл на практических занятиях всегда был максимально осторожен и аккуратен, а я – то о лист железа порежусь, то в застывающий припой вляпаюсь.

– И вот что. – Шагнув ближе, я приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха. – Чернила в дневнике, когда я до них дотронулась, они… они пометили меня. Коснулись в ответ, словно живые. – Я вытянула ладонь. – Смотри.

Глаза Кэла опустились, потом вновь поднялись, изучающе глядя на меня. Между бровей у него прорезалась озабоченная морщинка.

– Ох, Аойфе, все-таки началось, да?

Я бросила взгляд на свою руку. Кожа была чистой. Знак исчез.

– Н-нет… – запинаясь, пробормотала я, сбитая с толку. – Чернила… они оставили на мне метку. Волшебство… Отец наложил заклятие на дневник, и я видела его воспоминания, скрытые в строчках… – Я умолкла, поняв, как это звучит со стороны и на кого я сейчас похожа. Моя рука безвольно упала.

– Не знаю, что там тебе показалось, – ладонь Кэла легла на мою щеку, – но у тебя нет никакой метки, и нет никакой заколдованной книги на чердаке. – Прикосновение, влажное, как туман вокруг Грейстоуна, холодило мою пылающую кожу. – Магии не существует, Аойфе. Это пустышка, годная только для дураков.

Мне бы следовало согласиться, но я не могла так легко отмахнуться от дневника.

Кэл запустил руку в свою непослушную шевелюру:

– Я всегда знал: когда слишком много читаешь, это не приводит ни к чему хорошему. Вот у тебя фантазия и разыгралась. Аойфе, ты должна мыслить здраво. Посмотри, что случилось с твоей матерью. Веря в магию, ты раскрываешь дверь некровирусу.

Я сжала кулаки. Ногти врезались в ладонь, и от долго сдерживаемых слез защипало в уголках глаз. Кэл должен был мне поверить. Из всех, кого я знала в прежней жизни, только он мог.

– Книга была, Кэл. Была.

– Ее не было, Аойфе, – отозвался он. – Старый пыльный дом, полный старого пыльного барахла, еще и твой отец куда-то подевался – неудивительно, что у тебя слегка разыгрались нервы.

Я отбросила его руку:

– Нервы, значит, разыгрались? Истеричкой меня считаешь?!

Кэл, дернув щекой, обхватил меня за плечи. Его пальцы впились в кожу, как проволока.

– Это для твоего собственного блага, Аойфе, – яростно прошептал он. – Если ты вернешься домой и будешь болтать там подобные вещи, тебе конец. А вот если скажешь, что закружилась голова и защекотало внутри, ни один проктор никогда не упечет тебя в сумасшедший дом. – Он качнул подбородком. – Аойфе, твой день рождения через две недели. Вирус…

– Думаешь, я не помню? – Мой голос эхом отразился от поцарапанных дубовых панелей. Рывком я освободилась из рук Кэла.

– Я не… – Кэл сжал пальцы в замок и прерывисто втянул в себя воздух, пытаясь побороть отразившийся на лице гнев. – Да уж, с тобой разговаривать – все равно что чечетку на минном поле бить.

– Мне плевать, – ответила я в пылу ярости, пересилившей природную сдержанность. – И плевать, что ты имел в виду. Ничего похуже не мог сказать? Держись от меня подальше, Кэл Долтон, – если я и впрямь свихнусь, первым делом наброшусь на тебя.

Каблуки позаимствованных мной ботинок застучали гулкими выстрелами – я бросилась прочь от Кэла в свою комнату. Там, заперев дверь, я дала волю слезам – отчасти из-за того, что Кэл не верил мне, отчасти из-за того, что не знала, верю ли я себе сама.

Целый час, по каминным часам, я провела то всхлипывая, то про себя ругая на чем свет стоит Кэла с его неуклюжими идиотскими замечаниями. Потом в дверь постучали.

– Ты там, Аойфе? – Негромкий голос Дина не вызвал у меня неприязни. Если бы это Кэл притащился с извинениями, я бы ему, пожалуй, по зубам врезала.

– Вроде как. – Я со вздохом смяла носовой платок и отбросила куда-то к шкафу, где на полу все еще валялась кучей моя школьная форма.

– Впустишь меня? – добавил он масла в голос.

Я фыркнула.

– Вы с Бетиной уже дотанцевали? – Меня променяли на служанку. Вот уж в самом деле как в сказке.

– Аойфе… – Звук моего имени нежным дуновением пронесся сквозь дубовую дверь. После паузы Дин вздохнул. – Что ж, намек понят. Сладких снов, принцесса.

Часы протикали раз, другой, третий, и вдруг я поняла: мне совсем не хочется, чтобы он ушел. Спрыгнув с кровати, я отперла замок и чуть-чуть приоткрыла дверь.

Дин стоял там, даже и не собираясь уходить. По его губам скользнула улыбка, и я почувствовала, что настроение самую капельку поднимается.

– Ну вот, так-то лучше. И из-за чего же весь этот потоп, девочка?

– Я не плачу, – на автомате ответила я. Инженеру не пристало так расклеиваться. Особенно девушке-инженеру.

– Как скажешь. – Дин подмигнул мне и протянул свой красный платок. – Под цвет лица.

– Спасибо, – пробормотала я, вытирая глаза, в которые словно песка насыпали, да столько, будто я побывала в центре песчаной бури.

– Хочешь об этом поговорить? – Дин шагнул ближе, заполнив собой узкий проем приоткрытой двери – не как бесплотная тень, но всей своей надежной фигурой, на которую так хотелось опереться.

– Только не здесь, – откликнулась я, оглядываясь на комнату, опутанную сетью железных нервов особняка. Дин в замешательстве склонил голову набок. – У стен есть уши, – пояснила я. Где-то за углом могла оказаться Бетина, да и дому я не доверяла – вдруг мои слова, донесенные эхом до самого остова здания, осядут там, и он использует их для каких-нибудь своих зловещих нужд.

Дин оттолкнулся от косяка:

– Тогда прихвати что-нибудь потеплее и идем.

– Я… ладно.

Я взяла шерстяную накидку, которую присмотрела, еще когда искала платье, обернула вокруг шеи свой форменный шарф и последовала за Дином – прочь от лестницы, в путаницу коридоров северного крыла.

– Куда мы идем? – не выдержала я наконец.

– Проводник здесь я. Скоро узнаешь, – откликнулся Дин. – Доверься мне.

Он остановился у хлипкой дверцы в конце коридора, слишком маленькой, чтобы вести куда-то кроме чулана.

– Не одной тебе попался сегодня сюрприз, принцесса. – Он распахнул дверь и сделал приглашающий жест. – После вас.

Это и правда оказалась крохотная каморка, в которой помещалась лишь приставная лестница вроде корабельного трапа, ведущая куда-то в темноту. Потянуло сквозняком, и по коже у меня пробежали мурашки.

– Что, вверх? – спросила я, заглядывая в бездонную непроглядную черноту, откуда несло космическим холодом.

– Вверх, – подтвердил Дин. – Я поймаю, если что.

Ступив на первую перекладину, я оглянулась:

– Я не собираюсь падать.

Его губы дрогнули в улыбке:

– Узнаю свою Аойфе.

Я дернулась, когда его руки, взяв меня за талию, подсадили повыше, но промолчала. Хоть Кэл и выговаривал мне, что Дин ведет себя слишком свободно и я должна держаться с ним строже, меня даже скорее устраивало, когда со мной обращались не как с хрупкой вещью. Кроме того, хотелось побыстрее увидеть, что же там наверху.

Я взбиралась все выше. Лестница под нашим с Дином двойным весом даже не шелохнулась. Перила и ступени за годы использования отполировались до гладкости. Холод постепенно становился все сильнее, и уже не булавочные уколы, а словно острые ножи вонзались в мою кожу.

Наконец мы достигли платформы из прогнивших досок на шатком железном каркасе основания. «Капитанский мостик» покачивался над гребнем крыши Грейстоуна, как корабль на зыбких волнах, и ветер, будто рассекаемый носом судна, гудел в металлических пластинах перил.

Дин, перебравшись через последнюю ступеньку, захлопнул люк. Мы стояли одни на вершине мира. Клубы стелившегося под лунным светом тумана создавали неземной ландшафт, словно мы оказались на поверхности Марса. В другое время, наверное, я бы испугалась – такая высота и всего лишь древний ненадежный помост под ногами, но вокруг было слишком красиво, слишком волшебно, чтобы страх мог закрасться в мое сердце.

– Ничего себе пейзажик, правда? – сказал Дин, доставая из-за уха сигарету и закуривая. – В городе такого точно не увидишь.

Коротко затянувшись, он предложил сигарету мне, но я помотала головой.

– Говорю же, не курю.

– Ну, я думал, вдруг на этот раз соблазнишься. – Он выпустил дым изо рта, и тот затрепетал в воздухе вороньими крыльями, пророс ползучими лианами.

– Кэл считает меня чокнутой, – выпалила я, охватывая себя руками, чтобы согреться. Туман внизу закручивался кольцами, словно стая драконов, пытающихся поймать свой хвост.

Дин искоса взглянул на меня:

– По-моему, таких нормальных, как ты, еще поискать, Аойфе. Я видел медные статуи, которые были безумней тебя.

Я уцепилась за перила, ища успокоение в мертвенном холоде железа.

– У моей семьи… дурная слава. Там, в Лавкрафте.

Дин пожал плечами – я услышала, как скрипнула его кожаная куртка.

– Люди часто клеят ярлык чокнутых тем, кто не укладывается в рамки серой уютненькой жизни, к которой все якобы должны стремиться. Куче народу в Ржавных Доках влепили диагноз только потому, что те отказались от благополучия и опустились на дно.

– Кэл уверен, что я схожу с ума, – повторила я. Я не собиралась раскрывать свой секрет, нет, пока нет, но мне нужно было хоть немного ослабить давление, иначе я взорвусь, как дефектный бойлер. Немалую роль сыграло то, что Дин не отмахнулся от меня сразу как от истерички. – Понимаешь, брат прислал мне письмо, где велел отыскать колдовской алфавит. И я нашла его, он принадлежал нашему отцу. Я видела его своими глазами, как вижу сейчас тебя, а Кэл, он… – я прерывисто вдохнула и выдохнула, – он наговорил мне всякого, что я чокнулась, что неважно, видела я этот алфавит или нет – а я видела, точно видела – что ему лучше знать, поскольку он парень или… уж неведомо почему. В общем, ужас.

Ладони у меня так и горели от холода, немеющие нервные окончания протестующе вопили. Я вспомнила о зубастой хватке чернил, и это только ухудшило дело. Взглянув на руку, я убедилась, что знака нет как нет.

– Если я не могу доказать, что книга и правда… что на ней правда было заклятие, это еще не значит, что я лгу. Как мог Кэл мне не поверить?! – Вот что причиняло мне настоящую боль: я доверилась Кэлу, целиком и полностью, а он в ответ только сокрушался над моим предполагаемым сумасшествием.

Дин придвинулся ближе. Его рука скользнула поверх моей.

– Ты не чокнутая, Аойфе. Даже если бы ты сказала, что видела своими глазами, как Древние возвращаются со звезд, мне плевать: никто не смеет обвинять тебя в подобном.

Я молча смотрела перед собой, поверх остроконечных крыш Аркхема. Дин не слышал того, что я сказала Кэлу. Не заглядывал в книгу, не знал, что за печать несут на себе Грейсоны. Как там называл это Арчибальд – «Дар»? Записки невзначай развернули передо мной целый мир, так непохожий на мой собственный, мир, в котором еретические легенды пульсируют в моей крови так же, как в крови отца.

Правда ли это? Ведь как-никак я и в самом деле его дочь.

Могильная тишина окутывала городок, раскинувшийся в ночи. Луна сияла яркой брошью на пронизанном искорками звезд черном бархате неба. Туман застилал долину, виднелась только верхушка церковного шпиля да торчали, словно отчаянно воздетые руки утопающего, двойные башенки Мискатоникского университета. Крыши и колпаки каминных труб внутри стен Аркхема то показывались, то исчезали вновь, будто город был призраком, проявлявшимся лишь в лунном свете.

Вдруг я увидела, как на окраине вспыхнул огонек, потом еще один. Ветер принес отражавшийся эхом от горного склона оглушительный грохот. Скоро по всей границе Аркхема запылало пламя, зеленое, как листва. Горело что-то едкое, не нефть и не смола, так что дым доносился из долины даже сюда.

– Это еще что такое? – разгоняя его ладонью, спросила я.

Дин щелчком отправил сигарету вниз, и ее огонек на секунду присоединился к зареву, но тут же, мигнув, погас.

– Гулей отпугивать, – пояснил он. – Помогает держать тварей на расстоянии, когда восходит луна. Их двуликая богиня отправляется на охоту с приливом – так поговаривают на Сумеречном Базаре.

Я вздрогнула, вспомнив сгорбленные, приземистые силуэты рейсовок скорой помощи, грохочущих утром по улицам после ночей полнолуния, когда даже усиленный режим и дополнительные патрули прокторов не могли остановить существ, просачивающихся из подземелий. Кэл говорил, что, если подобраться поближе к Старому Городу, можно услышать доносящиеся оттуда вопли, когда из заброшенной канализации извергаются волны ее кровожадных обитателей.

Кэл. Кэл с жалостью глядящий на мою протянутую руку. Сердце у меня в груди вновь больно сжалось.

– Жгут эфир, смешанный с серой, – объяснил Дин. – Насколько я слышал, вонь и зеленый цвет пламени не дают гулям выбраться на поверхность.

– Кэл назвал меня сумасшедшей, когда я сказала, что на той книге лежит заклятие, – проговорила я. Дин открыл было рот, но я предупреждающе подняла палец. – Мне нужно, чтобы ты меня выслушал.

– Ясно. Считай, что я заткнулся, – ответил Дин, облокачиваясь на перила.

– Знаю, я должна говорить, что магии не существует…

Все, кому я, как предполагается, должна была доверять, утверждали это в один голос. Все, кроме Конрада. И ему я верила больше, чем всем остальным, вместе взятым. Проглотив ком в горле, я продолжила:

– …Но чернила в книге – они оставили на мне свою отметину, словно зубы живого существа. И я видела воспоминания отца, вызванные к жизни заклятием. Я рационалистка. Я верю в науку и отвергаю ересь. – Глубоко вдохнув, я ощутила в пересохшем рту слабый привкус серы. – Но, судя по тому, что пишет отец, это вовсе не ересь, не порождение некровируса. И вся та нечисть – жупала, козодои и прочая мерзость – тоже не имеет к нему отношения… они происходят не от зараженных людей, они вообще не люди. Они пришли к нам из… из Земли Шипов, что бы это ни значило.

Аркхем под нами опоясывало кольцо огня. Туман, осветившийся неземным сиянием, кипел и бурлил в котле долины.

– С ней как-то связан Дар, как он его называет, – негромко произнесла я. – Мой отец. И у его отца он был тоже. И у всех Грейсонов на протяжении четырнадцати поколений. Я…

Быть может, я вовсе и не сумасшедшая. Наверное, я выдаю желаемое за действительное, но эта мысль засела у меня в голове, едва я прочитала дневник отца.

– Сколько я здесь нахожусь, – попробовала я снова, – меня все время грызет какой-то червячок. Как будто с домом что-то не так. Но теперь я думаю, что это не дом. Это я сама.

Здесь мои мысли иссякали – я еще не решалась заглядывать дальше и питать напрасные надежды. В холоде ночи, под светом луны я мучительно ждала, что мне ответит Дин.

– Не стану врать, принцесса, – сказал он после долгого молчания, – я немного попутешествовал и пару раз видал кое-что, что явно не от некровируса возникло. – Он кивнул, словно решившись окончательно. – Я, пожалуй, готов поверить в заклятую книгу. Готов поверить в волшебство.

Дин верил мне – один-единственный человек на целый огромный мир. Честно говоря, это не слишком-то успокаивало.

– Но что же мне делать? – крикнула я в отчаянии. – Я даже никому другому не могу рассказать. Я не знаю, есть у меня это… этот Дар, есть ли он у Конрада, или мы оба просто… просто ненормальные.

– Вот этим и надо заняться, – ответил Дин. – Прежде чем переживать, нужно удостовериться, что вас со стариком и правда что-то объединяет.

Я подула на руки и сунула их в карманы. Холод заботил меня уже куда меньше – не в последнюю очередь из-за того, что Дин не сбежал прочь, едва я завела разговор о волшебстве, не отшатнулся, бросив ужасное: «Сумасшедшая!».

– Тут я уверена, – проговорила я. – Я чувствую какой-то шепот внутри, когда я здесь, в Грейстоуне. Как будто у меня в голове эфирный передатчик и он периодически ловит волну.

– Тогда нужно найти, в чем твоя сила, – предложил Дин. – Насколько я знаю, у каждого колдуна есть своя стихия, к которой его больше тянет, так?

– Я не колдунья! – бросила я резко. – Колдунов вообще не бывает!

– Ладно, ладно, – примирительно ответил Дин. – Только вот что я тебе скажу – «Дар» звучит нисколько не лучше. – Он постучал пальцем по подбородку. – Какая стихия была у твоего старика?

– Видимо, огонь. – Я припомнила часть о жупале и его сожжении. – Он не писал определенно.

Дин поднял бровь:

– Может, и у тебя тоже? На пикнике очень полезно.

Я вынуждена была покачать головой. Как-то вдруг дикое, ничем не подтвержденное предположение о том, что я владею каким-то там Даром, уже не казалось полной нелепостью.

– Нет, не огонь. Я тот треклятый уголь в камине и то бы не разожгла. – Теперь этот вопрос, засев у меня в голове, не давал покоя.

– Разберешься, – уверенно сказал Дин, сгорбившись под кожаной курткой на поднявшемся сильном ветру. – Ты не только не чокнутая, но и с соображением.

На этот раз я не удержалась. Взяв ладонь Дина, я крепко сжала ее в надежде передать жестом переполнявшие меня чувства, которые не решалась облечь в слова. Кроме одного.

– Спасибо.

Его рука удивленно замерла в моей.

– За что тут благодарить, принцесса? Я ничего не сделал.

– Ты мне поверил, – ответила я. – До сих пор никто не верил мне просто так. Без каких-либо вопросов.

Большой палец Дина коснулся моего подбородка.

– С тобой все нормально, Аойфе Грейсон. Никому не позволяй говорить, что это не так.

Я вновь перевела глаза на долину, лежащую под нами и озаренную пламенем эфира. Дин молча стоял рядом и вместе со мной глядел на огни. Лишь ветер да отдаленный вой гулей нарушали тишину.