Текст книги "Мертвее не бывает"

Автор книги: Кэти Алендер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Annotation

Встреча с кровожадным духом, что вселился в ее сестру, борьба со злом, поработившим ее друзей, оставили неизгладимый след в судьбе Алексис. И теперь девушка может лишь мечтать о спокойной обычной жизни.

Потому что в обычной жизни люди не видят разлагающиеся тела на фотографиях. Им незнаком ужас от встречи с призраком. Их не преследуют видения, способные свести с ума.

Алексис уверена, причина всех ее бед – призрак, вернувшийся ради мести. Вот только опасность угрожает не только ей: по всему Сюррею начинают пропадать девушки, оставляя после себя лишь желтую розу. Как только Алексис решает вмешаться, она понимает, ее враг – нечто более опасное и ужасающее, сущность, что забирает жизни и не остановится ни перед чем.

Алендер Кэти

БЛАГОДАРНОСТИ

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

Алендер Кэти

Мертвее не бывает

YOUNG ADULT. МИСТИКА. ПЛОХИЕ ДЕВОЧКИ НЕ УМИРАЮТ

Моим родителям

Katie Aiender

AS DEAD AS IT GETS

БЛАГОДАРНОСТИ

Спасибо моему мужу, который вдохновляет, поддерживает меня и постоянно бросает вызовы.

Спасибо Мэттью Элблонку, который никогда не произносит вслух: «Ну я же говорил!», хотя часто имеет для этого повод, и всем замечательным ребятам из «ДэФи-орэ энд Кампани».

Спасибо Эбби Рэйнджер, Стэфани Льюри, Лоре Шрайбер, Хэлли Пэттерсон, Марси Сэндерс, Энн Дай, Диане Шерман и всем чудесным людям, которые занимаются коллективной работой в Гиперионе, за непрекращающуюся поддержку, которую я очень ценю.

Спасибо всем членам моей огромной семьи; бесконечно люблю вас (всех девять сотен человек).

Спасибо моим друзьям, которые для меня словно еще одна огромная семья; ребята, вас я тоже очень люблю (хотя обычно говорю это только за вашими спинами).

И спасибо, спасибо, спасибо всем людям, благодаря которым я смогла жить этой мечтой: читателям, блогерам, коллегам-писателям, библиотекарям, учителям, продавцам в книжных магазинах, фанатам и подписчикам, а также родителям, которые прививают своим детям любовь к чтению.

Я буквально не знаю, что бы делала без вас… И я говорю это от всего сердца, а не потому, что так положено.

1

Плохая новость: призраки окружают вас повсюду.

Они живут у вас на кухне, в гараже и в школьной столовой. Они безмолвно сидят рядом, пока вы веселитесь с друзьями в бассейне, ругаетесь с родителями или целуетесь со своим парнем. Они парят сзади, пока вы с компанией смотрите ужастик. Навстречу героине выпрыгивает маньяк в маске, и вы визжите, а тем временем кошмарное привидение дышит эктоплазмой вам в шею.

Хорошая новость (для вас): вы никогда об этом не узнаете.

Вы можете бездумно соблазнять их дурацкими играми. Кружитесь на здоровье в темной ванной, нараспев произнося имя какого-нибудь призрака. Он, конечно, с удовольствием пришел бы и оторвал вам голову. Я не шучу, он в буквальном смысле отодрал бы прелестную, круглую, как арбуз, голову с вашей тощей шеи. Но, несмотря на это, вы, скорее всего, за всю свою жизнь ни разу не увидите призрака.

А вот я их вижу.

Постоянно.

В первый раз я увидела привидение на похоронах – логично, правда? Начнем с того, что похороны вообще не самое приятное мероприятие. Но когда призрак погибшей девочки решает зайти на свое погребение и пытается сбросить вас к себе в могилу, становится вообще не до веселья. Все присутствующие на похоронах решают, что вы сошли с ума. Это вдобавок к тому, что все они втайне подозревают, что вы эту девочку и убили.

Пару дней ты раздумываешь, действительно ли ты все это видела или тебе просто показалось. Потом решаешь, что люди, считающие тебя сумасшедшей, вероятно, не так уж далеки от истины. И вдруг начинаешь замечать боковым зрением какие-то странные, размытые тени, которые то появляются, то исчезают. Постепенно ты понимаешь, что видишь их только на фотографиях и по телевизору. А в один прекрасный день просыпаешься и осознаешь, что у размытых теней есть форма и на самом деле это не просто размытые тени…

Это покойники.

По крайней мере, со мной все произошло именно так.

Например, раньше у меня над столом висела фотография. Оказалось, что среди моих друзей, которые говорят «сыыыыыр», на ней запечатлена мертвая старушка с гнойными язвами на лице. В местной студии, где снимают новости, живет призрак мужчины с железнодорожным крепежом в груди. А в моем учебнике по естествознанию на большинстве фотографий с пошаговыми инструкциями для лабораторных работ виднеется пара девочек-близняшек. У них впалые щеки и ввалившиеся глаза, и они всегда обнимают друг друга за пояс. На всех этих снимках призраки напоминают обычных людей. Они абсолютно неподвижны. Застыли в одном-единственном моменте своей загробной жизни.

Вы когда-нибудь пробовали прожить день, ни разу не взглянув ни на одну фотографию и не зависнув на минуту перед телевизором? Все мое существование превратилось в крайне неприятную игру под названием «Найди призрака». Но без школьных фотопортретов, вечерних новостей и последнего выпуска Cosmopolitan можно обойтись – мне на это плевать. Для меня имеет значение лишь одно: снимки, которые я делаю сама.

Я не представляю себя без фотокамеры с двенадцати лет. Она часть меня, причем лучшая часть. Когда все в моей жизни шло наперекосяк, я всегда могла спрятаться в своей собственной крохотной вселенной и увидеть мир таким, каким хотела его видеть.

Но теперь я не хочу даже подходить к фотоаппарату. Не хочу смотреть на свои снимки.

Потому что на каждом из них вижу мертвецов.

Вот такие дела. Моя жизнь разрушена. Мне некуда бежать. Негде прятаться. От настороженных взглядов и перешептываний… от подозрений… от призраков… и, что хуже всего…

От своих собственных мыслей.

2

Джаред ступал легко, словно охотник, – ветки и опавшие листья лишь чуть слышно потрескивали под его ногами. Он всматривался, вслушивался, ждал подходящего момента, чтобы бесшумно поднять фотоаппарат и сделать снимок.

Я наблюдала за тем, как он работает, и мне казалось, что я через крошечное окошко заглядываю в свою прошлую жизнь.

– В общем, я сказал, что готов уважительно относиться к учителям на замене, если они будут хотя бы немного знакомы с научным методом. А потом… – Он перевел взгляд куда-то наверх. Поднял фотоаппарат и мгновенно сделал несколько фотографий. Я увидела только, как над тропой пронеслась тень.

Через секунду он повернулся ко мне, чтобы показать кадры в видоискателе.

– Сова. Почему она летает тут среди бела дня? Наверное, кто-то потревожил ее гнездо.

Мое основное правило гласит: не смотри на фотографии, если в этом нет необходимости. Но в тот момент я подумала, что большой опасности увидеть призрака нет: вряд ли они парят у нас над головами, в нескольких метрах над землей. Так что я поддалась и начала листать фотографии Джареда.

Они вышли потрясающе. На животе у совы виднелись яркие черно-белые полоски, ее крылья были расправлены в полете, а перья по краям напоминали вытянутые пальцы.

– Мне очень нравится, – сказала я.

Тут я поняла, что до сих пор держусь за фотоаппарат, а следовательно, и за Джареда – камера висела у него на груди. Похоже, его не смущало, что мы оказались так близко друг к другу, но я аккуратно отдала ему фотоаппарат и сделала шаг назад.

Он слегка улыбнулся мне. Я отвернулась.

Небо было затянуто тучами, и холод стоял невыносимый. Внезапный циклон, налетевший в выходные, отпугнул любителей прогуляться или выйти на пробежку, которых в заповеднике обычно хватало. Мы брели по тропе уже около часа и за все это время встретили всего двух человек. Шел второй день зимы, и температура не поднималась выше четырех градусов. Я закуталась в три слоя одежды, но Джаред остался верен своему хипстерскому стилю: на нем были джинсы, фланелевая рубашка и начищенные коричневые ботинки. Только легкую курточку накинул.

– И что потом? Были проблемы? – спросила я.

Он недоуменно моргнул, пытаясь вспомнить, о чем мы говорили.

– А… Она отправила меня к директору.

– Фигово.

– Да не. – Джаред пожал плечами. – Отец Лопес – человек понимающий. Просто сказал мне вести себя с ней повежливее.

Я слушала вполуха. У меня из головы никак не выходила сова с фотографии. То, как она прорезала крыльями серое зимнее небо. То, как прижимала узловатые ноги к телу. Меня охватила холодная, отчаянная зависть.

Вы спросите: зачем человеку, который на фотографии даже взглянуть боится, выходить на прогулку с целью что-нибудь поснимать? На самом деле я проводила дни с Джаредом не ради хороших кадров. Я хотела побыть с тем, кто знал меня, но не слишком близко. С тем, кому я была интересна, но не чересчур. Джаред оказался едва ли не единственным человеком, рядом с которым я могла находиться. Кроме того, только он – не считая родственников – позвал меня хоть куда-нибудь.

Хоть я и не хотела фотографировать, мне нужно было гулять на свежем воздухе. Нужно было выбираться из дома, где я задыхалась и где меня душила (пусть и с благими намерениями) моя семья. Я всегда брала с собой фотоаппарат, потому что боялась, что иначе Джаред сочтет меня странной и перестанет приглашать с собой. Так что я использовала камеру как бутафорию. Как плату за входной билет. Снимки я делала редко, зато хорошо научилась притворяться, что делаю их – ровно столько, сколько нужно, чтобы избежать подозрений.

Но мысль о сове, устремившейся вниз в своем полете, придала мне безрассудной храбрости. Я поднесла фотоаппарат к лицу. Джаред замолчал и отошел в сторону, как будто знал, что в этот момент мне нужно было побыть одной.

Сначала я подняла объектив к небу и нацелила его на тонкие, голые ветки деревьев. Казалось, что они растут из нижнего края кадра, словно травинки. Мне нравилась эта иллюзия.

Я немного опустила объектив и сделала второй снимок. Сместила его еще чуть-чуть ниже – и нажала на кнопку затвора. Я искала глазами малейшие следы того, что сейчас появится призрак, но ничего не происходило. Тут меня с головой накрыло облегчение, и я начала снимать в привычном ритме: щелк — смена кадра – щелк — смена кадра. Это было так же естественно, как дышать. Джаред находился в паре метров от меня. Мы двигались, словно пара танцоров на сцене: ни на секунду не забывали друг о друге, при этом отдавая все внимание своей работе.

Постепенно я перестала беспокоиться из-за призраков.

Когда мы дошли до поворота, я пролистала кадры назад и посмотрела на дисплей.

На моих фотографиях был какой-то человек.

Моему мозгу понадобилась секунда, чтобы осознать увиденное. На тропе стоял маленький мальчик в полинявшей зимней куртке. Его русые волосы были аккуратно зачесаны набок и прикрывали часть лба. Ему было три или четыре года, не больше. К его светло-коричневым брюкам прилипла грязь, как будто он падал на коленки. Смотрел он куда-то в сторону.

На следующей фотографии он глядел прямо в объектив. Его глаза оказались ангельски-голубыми. Такие, наверное, были в детстве у Картера Блюма – человека, о котором мне сейчас меньше всего хотелось думать.

На третьей фотографии мальчика не было.

– Эээ… – протянула я. Внезапно мне показалось, что я теряю равновесие, как будто у меня одна нога стала на пятнадцать сантиметров короче другой. Я бросила взгляд на Джареда, пытаясь понять, заметил ли он что-нибудь, но он был сосредоточен на старом сучковатом дереве.

Я снова обернулась и услышала шуршание листьев где-то вдалеке.

Я никогда не слышу призраков с фотографий. Я только вижу их. Раз я услышала шаги мальчика, может быть, он настоящий? Выглядел он очень даже живым. Из него ничего не вытекало, а его кожа не была мертвенно-серой. Он казался совершенно нормальным, если не считать того факта, что разгуливал по глуши в одиночестве.

– Что случилось? – спросил Джаред.

– Я вроде бы кого-то видела… – проговорила я. – Какого-то маленького мальчика.

Джаред поднял брови.

– И он один? Здесь?

– Возможно. – Я с сомнением посмотрела на тропу. – Как думаешь, нам стоит его поискать?

– Конечно, – сказал Джаред, закрывая объектив и опуская фотоаппарат. – Пойдем.

Мы зашагали назад. Я старалась не обращать внимания на то, что его рука мягко прижимается к моей спине.

Мы с Джаредом познакомились в сентябре, когда вышли в финал конкурса фотографов. В течение нескольких месяцев мы виделись два-три раза в неделю, но между нами так и не возникло ничего даже отдаленно похожего на романтический момент. Пару раз он намекал на что-то такое, но я отвечала очень осторожно, делая вид, что не понимаю. Дальше дело не шло.

И, честно говоря, я была этому рада. Мне ни в коем случае не хотелось вступать в новые отношения, чтобы забыть о старых. От одной мысли, что можно обнимать кого-нибудь, кроме Картера, у меня немело все тело.

Мы дошли до поворота. Мальчика не было видно. У меня заныло сердце при мысли, что призраки вот-вот нанесут мне очередной сокрушительный удар. Будь я одна, я бы остановилась.

Но Джаред несся по тропе, подгоняя меня.

– Сегодня очень холодно. Нельзя малышу гулять в такую погоду.

Мы шли так быстро, что под всеми слоями одежды я начала потеть. Потрепанная сумка, которую я купила в благотворительном магазине, больно била меня по боку. Джаред не переставал искать мальчика глазами, как будто тот мог появиться перед нами в любую секунду. Своей безоговорочной верой он почти убедил меня, что я действительно видела не призрачную сущность, а живого ребенка.

Можете считать меня глупой, но мне казалось, что мальчик и правда возникнет на дорожке перед нами, стоит лишь сильно-сильно этого захотеть.

Но нет.

– Постой. – Я замедлила шаг. – Я могла ошибиться. Возможно, это было что-то другое. Джаред повернулся ко мне. От быстрой ходьбы его лицо порозовело.

– В смысле? Тебе показалось, что ты видела ребенка? Я пожала плечами.

– Может, просто тень так упала.

– Но я же точно что-то слышал. А ты разве нет? – Он замер. – Слушай! Вот он опять.

И действительно, впереди раздался хруст веток.

В моей груди затеплилась надежда.

– Может быть, – сказала я.

Но за следующим поворотом мы остановились.

На тропе сидел опоссум. Стоило ему увидеть нас, как он, перебирая лапами, бросился в кусты.

– Ой, – проговорил Джаред.

Прежде чем он успел сказать что-то еще, я подняла фотоаппарат и сделала два снимка. Потом посмотрела на экран и тут же почувствовала, как напрягается каждая мышца.

Я увидела его. В паре метров от того места, где мы стояли.

Это был тот самый мальчик. Он смотрел прямо на нас.

Значит, он все-таки оказался призраком.

Конечно же, он был призраком.

Я отошла на обочину тропы – подальше от привидения, повернулась и сделала еще несколько фотографий. Когда я открыла их, у меня перехватило дыхание.

У мальчика был пробит затылок.

А чего еще ты ожидала?

– Алексис? Ты в порядке? – Джаред стоял по другую сторону от мальчика. И тут он двинулся вперед, прямо сквозь него.

Я застыла на месте.

Джаред плотнее натянул куртку.

– Что-то я замерз. Сейчас такой ветер подул, ты его почувствовала?

Именно такие ощущения испытываешь, когда проходишь сквозь привидение. Я кивнула и обхватила себя руками, хотя мне все еще было жарко после быстрой ходьбы.

Солнце уже, наверное, начинает садиться, – сказал Джаред.

Стоять на этом месте и болтать о погоде мне совсем не хотелось. Хуже, чем видеть мертвецов на фотографиях, может быть только одно: понимать, что они видят меня и настроены отнюдь не добродушно. Я схватила Джареда за руку и потащила за собой, подальше от мальчика.

Пройдя метров сто, я остановилась и засунула дрожащие руки в карманы.

– Я ошиблась, – прошептала я. – Извини. Я не специально. Не хотела отвлекать тебя от работы.

– Не за что извиняться, – проговорил Джаред мягко, но решительно. – Алексис… я беспокоюсь за тебя.

Мне было стыдно и грустно, к тому же я еще не отошла от ужаса, который охватил меня, когда я увидела мальчика с пробитой головой.

– Я не знаю… извини…

Джаред подошел ближе и положил руки мне на плечи. Взгляд его карих глаз был добрым и мягким, как у олененка.

– Все хорошо. Успокойся. Все в порядке.

Внезапно для себя я расплакалась.

Фу.

Раньше бы никогда не позволила себе такого, проживи я хоть миллион лет. Как я могла разрыдаться, словно истеричка, в общественном месте, да еще и у кого-то на глазах? Мне стало казаться, что, потеряв контроль над своими фотографиями, я потеряла контроль над собой.

Джаред прижал меня к себе. Я уткнулась головой ему в плечо, и он провел своими холодными руками по моим волосам.

– Поплачь, если хочется, – сказал он. Все хорошо.

Секунду спустя я сглотнула комок и отстранилась от Джареда.

Но он не убрал руки, и его пальцы остались едва ощутимо лежать на моей спине.

– Ты думала о Лидии?

Он знал, что у меня на глазах погибла Лидия, девочка из моей школы. Еще он знал, что в тот день изменилась вся моя жизнь. Он предполагал – так же, как все вокруг, включая родителей, сестру и школьных психологов, – что причиной всех моих проблем стало потрясение от ее смерти.

И, да, в каком-то смысле они правы. Но все далеко не так просто.

Слышали такую поговорку: кто слишком высоко летает, тот низко падает? Я взлетела очень высоко. Я была… счастлива. Уверена в завтрашнем дне. Спокойна. Довольна своей жизнью. Абсолютно убеждена, что все делаю правильно. Как можно было так ошибаться? И когда осознаешь, какую страшную ошибку совершил, как можно снова почувствовать уверенность в себе?

Я знала ответ: никак. В таких случаях остается только всю жизнь ждать, когда с неба, словно в мультике, упадет еще один рояль и раздавит тебя в лепешку.

– Ты потеряла близкого человека. – В хриплом голосе Джареда звучали тепло и искренность. Он потянулся к моему лицу и откинул прядь волос. – И тебе больно. Очень больно. Но это нормально. У тебя все будет хорошо.

Я всхлипнула и кивнула, потом заглянула в его бездонные глаза. Казалось, в них таились еще десять слоев его личности, помимо того, который он демонстрировал миру. Когда он так смотрел на меня, он как будто бы подпускал меня сквозь несколько верхних слоев – к чему-то потаенному, нежному.

Мне показалось, что Джаред затаил дыхание. Он заправил прядь мне за ухо… а потом провел пальцами по моей щеке, аккуратно приподнимая подбородок.

Внезапно воздух между нами сжался. Наступил тот момент, когда мир теряет очертания, когда тебя словно ведет какая-то сила…

В следующее мгновение мы уже целовались.

Это было не похоже ни на один поцелуй в моей жизни. Когда мы с Картером встречались, я постоянно была счастлива. И поцелуи были продолжением этого счастья, настоящим праздником. Нашей маленькой вечеринкой, благодаря которой радость становилась еще сильнее. Благодаря которой росла наша вера в то, что мир стремится дать нам именно то, чего мы хотим.

С Джаредом во мне росло нечто-то другое. Боль в груди. Мы как будто сражались за выживание – два человека, которым необходимо касаться друг друга, только чтобы не исчезнуть. Мне казалось, что мы делимся какими-то печальными тайнами…

И я совсем не хотела, чтобы это заканчивалось.

Вдруг я поняла, что делаю, и резко отстранилась, подняв руки вверх, словно на меня направили дуло пистолета.

– Господи. – Джаред отпрыгнул назад и в ужасе уставился на меня. – Алексис, прости меня. Я не хотел… В смысле, тебе было грустно, и я… Я не должен был…

Я сделала неуверенный шаг назад, не в состоянии отвести взгляда от его глаз. Сказать ему, чтобы не винил себя? Но как это сделать, чтобы он не подумал, что поцелуй – это хорошо?

Да, это был хороший поцелуй. Но это еще не значило, что происходившее было чем-то хорошим.

– Мне нужно идти, – выговорила я. – Мы уже долго гуляем. Родители станут волноваться.

Он продолжал смотреть на меня, еще не очнувшись от шока. Но через пару секунд все же взял себя в руки.

– Конечно, – сказал он, поправляя куртку, хоть в этом не было никакой необходимости. И все, от особенного момента не осталось и следа.

К моему огромному удивлению, меня охватило сожаление.

Я ведь ответила на его поцелуй.

Серое небо стремительно тонуло в фиолетовых сумерках. Садившееся солнце виднелось сквозь спутанные голые ветки деревьев и казалось ярким белым пятном. Впервые за весь день, глядя на Джареда, можно было сказать, что он замерз. И устал.

И чувствовал себя одиноко.

– Пойдем, – сказала я и, потянувшись к нему, раскрутила запутавшийся ремешок, на котором висел его фотоаппарат. – А то замерзнешь здесь до смерти.

Его губы искривились в полуулыбке. Темно-каштановые волосы – настолько длинные, насколько это позволял дресс-код школы «Сэйкрид Харт», закрывали ему лоб. Скулы Джареда были так четко очерчены, словно его лицо высекли из мрамора. Он выглядел как аристократ. А уголки его губ были от природы немного опущены, поэтому казалось, что каждую его улыбку нужно заслужить.

– Ты права, согласился он. – Уже поздно.

Мы шли в тишине. Наконец впереди показались большие пни, за которыми располагалась парковка. На ней стояли всего три машины: джип Джареда, мамин серый седан (позаимствованный на время) и маленький синий хетчбэк.

В тусклом свете я уловила какое-то движение рядом с синей машиной, и тут раздался женский голос:

– Нет, Спайк! Вернись! Сидеть! Место!

Через парковку понесся черный песик, волоча поводок по земле. Он бежал в нашу сторону.

– Пожалуйста, поймайте его! – крикнула девушка.

Одним движением Джаред стянул с шеи фотоаппарат и передал его мне. А потом погнался за собакой.

Девушка бежала ко мне, тяжело дыша. Я тут же узнала ее – это была Кендра Чарноу, знакомая из школы. Стоило ей увидеть меня, и она неловко остановилась.

– Алексис?! – проговорила она. – Эээ… куда они побежали?

Я указала направление, и мы обе понеслись по тропе. Но за первым же поворотом мы увидели Джареда, который вел песика на поводке.

– Спасибо! – Кендра схватила пса с земли и расцеловала его крошечную мордочку. – Он из приюта. Нам сказали, что он может сбежать, но я не знала…

И тут ее взгляд упал на Джареда.

Так как он не был моим парнем, я могла следить за поведением Кендры объективно, как ученый, делающий заметки в полевых условиях.

Все девушки реагировали на него одинаково. Вот и сейчас спина Кендры распрямилась, а живот волшебным образом куда-то втянулся. Она поправила рыжий хвостик, торчавший из-под бежевой бейсболки. Потом наклонила голову, как будто спрашивая: «Видишь, какая я симпатичная?»

– Мы, кажется, не встречались, – сказала она Джареду. – Я…

– Рад, что смог помочь тебе с собакой, – перебил ее Джаред. – Прости, пожалуйста, но нам надо идти. Температура уже, наверное, до ноля упала.

Возможно, во мне проснулись старые привычки, оставшиеся со времен Солнечного клуба, но я почувствовала, что обязана представить их друг другу.

– Джаред, это Кендра. Она учится в старшей школе Сюррея.

Кендра одарила его обворожительной улыбкой.

– Я подруга сестры Алексис.

Конечно. Она подруга Кейси, не моя.

– Приятно познакомиться, Кендра, – сказал Джаред и опустил руку мне на локоть, словно хотел меня защитить. – Хорошего вечера тебе.

– Хорошего вечера, – ответила она.

Вот и все. Джаред проводил меня до маминой машины и подождал, пока я пристегивала фотоаппарат к пассажирскому сиденью.

Я подняла на него взгляд и на секунду онемела. Бледно-золотистые лучи заходящего солнца освещали половину его лица, как на картинах эпохи Возрождения. Его волос словно касался тоненький нимб огненного света. А на той стороне, что была в тени, его кожа казалась голубоватой и гладкой, как лед.

Он напоминал получеловека, полубога.

Который даже не взглянул на другую девушку.

Что со мной не так?

– Не сверли меня взглядом. Лучше сфотографируй, – сказал он, и его губы медленно растянулись в улыбке. – Память дольше сохранится.

Я улыбнулась в ответ. Именно эти слова я сказала ему в день нашего знакомства.

Если бы я была из тех девушек, которые знают, чего хотят. Если бы я понимала разницу между тем, что могу получить, и тем, чего у меня никогда не будет. Если бы я могла отпустить прошлое и просто жить дальше. Тогда я бы вылезла из машины, обняла Джареда и зацеловала бы его до смерти.

Но я не такая.

– Хорошего вечера, – сказала я.

«Твоя девушка будет так безумно счастлива с тобой», – подумала я.

Он улыбнулся.

– И тебе. Звони, как будет время.

– Хорошо.

И я знала, что позвоню. В следующий раз, когда почувствую себя одиноко или начну жалеть себя. Или когда пойму, что мне нужно увидеть кого-нибудь, кроме мамы, папы или сестры. Тогда я позвоню ему, и он придет.

Нужно было написать маме, что я уже еду домой. Я стала набирать эсэмэс, поглядывая при этом на Джареда, который садился в свой джип.

«ДО ВСТРЕЧИ. ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», – ответила мама.

Я бросила телефон в автомобильный подстаканник и включила радио. Джаред свернул налево, выехал на пустынную трассу, казавшуюся отсюда узкой дорожкой, и исчез из вида.

У тебя серьезные проблемы, Алексис.

Я не совсем глупая. Знаю, что я не настолько особенная девушка, чтобы отшивать такого парня, как он, и надеяться, что он будет продолжать обращать на меня внимание. При нормальных обстоятельствах Джаред уже давно перестал бы приходить. Но у него был собственный груз на плечах. Парень нуждался во мне так же, как я нуждалась в нем.

Он никогда не говорил, что именно его мучает. Но, как я подозревала, это могло быть связано с тем, что они жили вдвоем с отцом. Джаред никогда не говорил о матери, а я, конечно же, не спрашивала. Вся наша дружба строилась на том, что мы не лезли друг другу в душу – ни по какому поводу.

Мы напоминали двух путешественников, решивших брести по дороге вместе только потому, что это немного легче, чем идти в одиночестве.

Капли дождя размером с жемчужину застучали по лобовому стеклу. Я включила дворники и проверила, включены ли передние фары. Ни на одной из полос дороги машин не было, но я все равно показала поворот направо. На тот случай, если мама отправила шпионов на этот богом забытый участок трассы.

По общественному радио диктор монотонно говорил о том, как покупать подарки, если до праздника почти не осталось времени. Его размеренный голос успокаивал меня.

Я поставила ногу на педаль, и в тот момент, когда я начала нажимать на нее…

Радио выключилось.

На мгновение наступила тишина, а потом машину заполнил шум помех. Ужасно громкий. И мне казалось, что он звучит у меня в голове, словно крик, отдаваясь в каждой клетке тела. Я сняла руку с руля и ударила по кнопке, чтобы выключить радио. Но звук никуда не делся.

Боль в ушах была невыносимой.

Пока все мое внимание было поглощено шумом, машину резко дернуло и стало сильно заносить влево.

Я постаралась вспомнить, что делать, если теряешь управление автомобилем. Нельзя со всех сил давить на тормоз, так? Надо пытаться повернуть машину в нужном направлений?

Но что, если нужное мне направление оказалось позади меня?

Машину затопил ярко-белый свет. Так могли светить только фары грузовика, который, видимо, несся мне навстречу и был уже от меня метрах в пяти.

Я приготовилась к тому, что мы сейчас столкнемся. Секунды тянулись невыносимо долго…

Но столкновения так и не произошло.

Когда прошло уже слишком много последних мгновений, я взглянула направо. На долю секунды, словно 25-й кадр, мелькнувший на экране, на пассажирском сиденье рядом со мной проявилась фигура. Это была девушка, хотя из-за яркого света я могла разглядеть только ее очертания. Стоило начать понимать, что именно я вижу, как она исчезла.

Белое сияние, которое я приняла за свет фар, исчезло вместе с ней.

На мгновение меня охватил шок, но потом я сосредоточилась на своей машине, которую продолжало заносить.

Руль заклинило, и вправо он не поворачивался. Я давила на тормоз, но это не помогало. Шины скользили по мокрому асфальту. Машину наполнил запах жженой резины.

Оставалось только одно: я ухватилась за ручник и потянула изо всех сил. Мотор недовольно заревел, и машина съехала на обочину, в высокую траву.

Я еще раз ударила по тормозам.

На этот раз они сработали. Колеса выровнялись, и машина остановилась в полутора метрах от дренажного канала.

Радио издало последний пронзительный вопль и замолкло.

Я перевела машину в режим парковки и без сил уронила голову на руль, пытаясь отдышаться.

Любой на моем месте подумал бы, что проблема в машине, но дело было не в ней – я знала наверняка. Потому что на пассажирском сиденье я увидела…

Одну-единственную желтую розу.

Точно такую же, какие были на похоронах Лидии Смолл.

3

Я не убивала Лидию.

Да, я была рядом, когда она умерла, но это совершенно не одно и то же.

Но попробуйте объяснить это ей.

Она явно винила во всем меня и являлась раз в пару недель, чтобы я об этом не забывала. До сих пор Лидия просто действовала мне на нервы: дразнила, угрожала… И я бы испугалась, не будь она очень слабым призраком. Максимум, на что Лидия была способна, это сбросить учебник с парты, и то только после двадцати минут тщетных попыток.

Но вот это – настоящее покушение на мою жизнь – было чем-то новеньким.

И я жутко разозлилась.

Отстегнув ремень безопасности, я рывком открыла дверцу и выскочила под дождь.

– Молодец, Лидия! – крикнула я, поворачиваясь на месте. – Хочешь убить меня? В следующий раз придется постараться получше!

Вода холодными струйками стекала по моему лицу. Я вдруг поняла, что снова плачу, и разозлилась еще сильнее. Мне хотелось по чему-нибудь ударить. В итоге я пнула ногой мокрую траву и чуть не упала.

Отлично. Не хватало еще скатиться с берега и свалиться в канал. Этакая вишенка на торте отвратительного дня.

– Давай же! – заорала я. – Хочешь убить меня? Я здесь! Приходи за мной, чертова Лидия!

Я была готова ко всему. В висках стучал адреналин. Я могла броситься в драку в любое мгновение. Не знаю, как бы дрались человек и призрак. Наверное, мне тогда казалось, что одной моей ярости хватит, чтобы немного поколотить Лидию.

Я ждала, что она появится – во всем своем призрачном великолепии, как это обычно и бывало. Всего полтора метра ростом, с длинными черными волосами, босая, в изорванном красном коктейльном платье, которое было на ней в момент смерти. Твердо намеренная испортить мне день – а лучше всю жизнь. Немножко прозрачная и бесконечно ноющая.

Но она не приходила. За всплеском адреналина последовал его резкий спад, и меня потихоньку начали охватывать неловкость и стыд. А еще я жутко промокла и замерзла.

Последний штрих в эту блистательную сцену внесло появление Кендры. Обернувшись, я увидела ее машину недалеко от своей. Кендра опустила стекло. На ее лице читалось не беспокойство, а скорее раздражение.

– Алексис? Эээ… ты в порядке?

Слышала ли она, как я выкрикиваю имя Лидии?

– Да, – ответила я. – Просто… на дороге была белка.

Глаза Кендры округлились.

– Ты ее сбила?