Текст книги "Мертвее не бывает"

Автор книги: Кэти Алендер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Я прижалась к виниловой спинке стула и начала глазеть по сторонам, только чтобы не смотреть на брата Бена. Больше половины ребят в зале были одеты в форму школы «Сэйкрид Харт», на остальных была примерно такая же одежда, как и на мне.

– Прежде всего спасибо, что пришли. – На вид я бы дала Бену лет сорок. У него были светлые мягкие, как у ребенка, волосы и круглое лицо с крошечными, близко посаженными глазками. – Я знаю, что изменения даются трудно. Я не буду обманывать себя на этот счет – нам придется плыть против течения. Но в нашей культуре принято верить, что простой путь – это всегда очень темный и опасный путь. Но мы с вами собрались здесь, чтобы поддержать друг друга на нашем светлом пути.

На пути откуда? Это что, группа помощи для людей с зависимостью? Может, Меган начала пить или подсела на наркотики и теперь хотела, чтобы я ее поддержала? Я взглянула на нее, но она смотрела прямо перед собой.

– Сейчас мы будем передавать друг другу эту коробку. – Он достал обувную коробку с плотно прилегающей крышкой. – Пожалуйста, опустите сюда все, чем хотите поделиться. Никто не будет вас осуждать. Мы собрались здесь, чтобы помочь друг другу стать сильнее.

Мы встретились взглядами.

– Представьте, что эта коробка – сейф, – проговорил он. – Что бы вы ни положили туда, исчезнет. Книги, безделушки – что угодно. Все, что у вас только есть.

Книги о наркотиках? Алкогольные безделушки? Это что? Открывашки, что ли?

Он отдал коробку кому-то из ребят и окинул зал взглядом.

– Итак, кто хочет выступить?

Какая-то девочка, похожая на мышку, подошла к трибуне. Ее голова была опущена так низко, что подбородок почти касался груди.

– Меня зовут Саванна, – начала она.

Я ожидала, что все заголосят: «Привет, Саванна!» Когда в фильмах показывают собрания анонимных алкоголиков, это происходит именно так.

Но все молчали.

Девочка уперлась руками в трибуну.

– В эту субботу прошло ровно сто дней с того момента, когда я в последний раз имела дело с оккультизмом.

С оккультизмом?

Я уставилась на Меган. Она взглянула на меня, тяжело сглотнула и выразительно перевела взгляд обратно на говорившую девочку.

Брат Бен громко захлопал мокрыми ладонями, чтобы поздравить Саванну с ее годовщиной. Некоторые из пришедших неуверенно присоединились к аплодисментам.

Лицо Саванны стало ярко-розовым.

– Спасибо вам… В общем, мама с папой решили устроить для меня праздничный ужин. Но они не знали, что маникюрный салон, который находился рядом с нашим любимым рестораном, закрылся и теперь на его месте приемная хироманта.

– Ой-ей-ей, – покачал головой Бен. – Как нехорошо.

Я не выдержала и рассмеялась. Мне удалось сделать вид, что я закашлялась, но все равно я привлекла внимание всех собравшихся в зале.

– С тобой все хорошо? – спросил Бен.

Я кивнула и перевела взгляд на Саванну, мысленно поклявшись в следующий раз быть сдержаннее.

– Мой папа разнервничался, и мы поругались, хоть я и сказала ему, что мне нет до этого дела. Но нам пришлось уехать, и, оказавшись дома, я так расстроилась, что мне… очень-очень захотелось разложить карты Таро.

Наступила гробовая тишина.

– Но я не стала, – проговорила она, тяжело выдохнув. Потом потянулась в карман и достала оттуда пластиковую коробочку с каким-то серым порошком. – Папа помог мне их сжечь, и я принесла пепел, который от них остался.

Я повернулась к Меган.

– Серьезно? прошептала я.

Она не смотрела на меня. Брат Бен снова захлопал.

На этот раз Меган присоединилась к аплодисментам.

Я откинулась на спинку стула, почувствовав себя неловко.

Потом какой-то мальчик из средней школы рассказывал, как вдруг понял, что его друзья – сатанисты, поэтому перестал общаться с ними и ходить на репетиции их рок-группы.

Я начала ерзать на стуле.

Не поймите меня неправильно. В общем и целом я совершенно согласна с братом Беном.

Оккультизм, темная сторона, загробный мир – я во все это верю. Я со всем этим встречалась. Я думаю – нет» знаю на своем собственном ужасном опыте, – что все это очень опасно. И я на сто пятьдесят процентов согласна, что людям лучше во все это не лезть.

Но вот хоть убейте меня. Я дважды лицом к лицу сталкивалась с призраками, желавшими мне смерти. Ужасает ли меня после этого мысль о двенадцатилетках, которых записали в сатанисты? Не смешите.

– Кто еще хочет выступить? – спросил Бен и посмотрел прямо на меня.

О нет. Я прислонилась к спинке стула и попыталась выдавить из себя убедительную виноватую улыбку.

И тут Меган проговорила: «Ну ладно» – и направилась к трибуне, чем привела меня в полнейший шок.

– Привет… Я Меган.

Я смотрела на нее, хмурилась и ничего не могла с этим поделать, хоть и знала, что она обязательно это заметит.

– Как многие из вас уже знают, у меня есть проблема, – начала она. – Я борюсь с ней и всем сердцем хочу оставить позади все плохое. Но что же делать… со всем хорошим?

Я так сильно вцепилась в свои джинсы, что побелели кончики пальцев.

Мама Меган была призраком. Добрым призраком. Их мало, но все-таки иногда они встречаются. В конце концов мама Меган помогла спастись нам всем: своей дочери, мне, моей семьи и десяткам людей, которых убила бы Кейси, не сумей мы остановить злого духа, жившего в ее кукле.

Как можно было склонять дочь к тому, чтобы она предала память собственной матери? И как Меган могло прийти в голову, что это правильно? Если бы в этот момент мы были вдвоем, я бы сразу сказала ей не выдумывать глупости – память о матери просто не может быть чем-то плохим.

Но в «Светлом пути» все было устроено иначе.

Бен вздохнул и провел рукой по своим волосам, так что они растрепались в разные стороны.

– Если что-то не относится к нашему миру, – сказал он со снисходительным сожалением, – значит, оно относится к другому миру. А если что-то относится к другому миру…

– То оно не для нас, – без энтузиазма закончили за него несколько человек из зала.

Судя по виду Меган, она очень хотела объяснить свою мысль:

– Но…

– Ты можешь оставить дверь открытой для своих «друзей», – сказал Бен, показав пальцами кавычки. – Но правда заключается в том, что сквозь эту дверь может войти кто угодно. И откуда тебе знать, что эти твои друзья действительно те, за кого себя выдают? Тем, кто не принадлежит нашему миру, свойственно обманывать и предавать нас.

– Вы правы, – проговорила Меган едва слышно.

Бен похлопал ее по плечу, и мне захотелось ударить его по руке.

И тут он словно почувствовал мою злость и посмотрел прямо мне в глаза.

– А ты, Алексис? Не хочешь чем-нибудь поделиться сегодня?

Я хотела. Я бы с удовольствием рассказала Бену, как узко он мыслит. А еще, как глупо и несправедливо огораживать Меган от ее воспоминаний. Я бы привела парочку сочных слов, которые пришли мне в голову, когда Бен рисовал пальцами кавычки. Ну и сказала бы, куда он может засунуть свою коробку с контрафактными безделушками.

– Нет, – покачала головой я. – Не думаю, что это произойдет.

Меган вернулась на свое место. Я чувствовала, что она смотрит на меня, но, повернувшись к ней, обнаружила, что, оказывается, она прожигает меня злым взглядом.

– Хорошо, – мягко проговорил Бен. – Поделишься, когда будешь готова.

– Еще чего, – прошептала я себе под нос.

Внезапно Меган схватила меня за рукав, так что мне пришлось встать. А потом потащила по проходу прочь из зала. Все взгляды были прикованы к нам.

Как только мы оказались за дверью, я глубоко вздохнула.

– Пожалуйста, скажи мне, что это розыгрыш.

– Вот видишь? – сказала она напряженным голосом. – Именно поэтому я и позвала тебя.

– Что? – Сначала я даже не поняла, о чем она. Но через секунду до меня стало доходить. – Что ты хочешь сказать?

– Я решила попробовать, понятно тебе?

– Но зачем? Тебя бабушка заставила? – Миссис Уайли обычно получала то, что хотела. Она привыкла, чтобы ей подчинялись. Может, она приказала Меган ходить сюда? – Если она просит тебя притвориться, что ничего не произошло, она не права.

– Не смей! – голос Меган был холоден как лед. – Не смей плохо говорить о моей бабушке. Она единственная, кто у меня остался.

Раньше Меган никогда не говорила со мной так резко. Она как будто влепила мне пощечину. Я опустила взгляд на потрескавшийся асфальт.

– Она меня не заставляла, Алексис. Я сама все решила. – Наконец Меган посмотрела мне прямо в глаза. Было видно, что она вот-вот расплачется. – Ты, наверное, этого не понимаешь, но я хочу прийти в себя. Но у меня это никогда не получится, если ты будешь все время меня осуждать.

– Я не осуждаю тебя! – запротестовала я. – Я осуждаю…

Я осуждала то, чего она для себя хотела.

Она перевела взгляд куда-то вдаль.

– Это была огромная ошибка.

– Меган. – Я сама еле сдерживала слезы. – Ты моя лучшая подруга. Просто скажи, что мне делать. Скажи, что ты хочешь.

– Я хочу быть нормальной, – выдавила Меган. – Если хочешь понять меня, возвращайся в зал. Но если не можешь – если будешь продолжать вести себя так же, – уходи.

Не обдумывая свои слова, я выпалила:

– Прости меня. Я попытаюсь. Я правда попытаюсь.

В конце концов, разве мы не стремились к одному и тому же? Разве я не хотела забыть о призраках и снова стать нормальной? Проблема была в том, что я не считала нормальным… все это.

Я приказала предательскому внутреннему голосу замолчать. Я стояла и смотрела на Меган, ожидая хоть какой-нибудь реакции.

Наконец на ее губах появилась еле заметная грустная улыбка.

– Тогда хорошо.

Я последовала за ней в зал, чувствуя себя заложницей. Пока мы шли, брат Бен не сводил с нас любопытного взгляда, а когда очередной выступавший сел на свое место, он посмотрел прямо на меня. Iggjg Кто еще хочет что-то сказать?

Меган сидела, сложив руки на коленях, и выжидательно смотрела на трибуну.

Я встала.

Подойдя к трибуне, я с удивлением обнаружила, что мое сердце стучит так громко, будто кто-то бьет в барабан.

– Меня зовут Алексис. – У меня дрожал голос. – У меня есть… проблемы.

Зал молчал. Все жадно слушали.

Я сглотнула комок.

– Моя проблема в том, что… хоть я и хочу жить нормальной жизнью, я не могу… отделаться от определенных вещей. Я не ищу их. Эти вещи… они сами приходят ко мне.

Он впился в меня своими по-детски голубыми глазками.

– Алексис, я чувствую, что ты недостаточно тверда в своем решении.

Я хотела возразить, но увидела выражение лица Меган и остановилась.

– Только ты несешь ответственность за то, что делаешь, и за силы, которые впускаешь в свою жизнь. Слышала когда-нибудь поговорку: что посеешь, то пожнешь?

Я тупо кивнула.

– У меня такое ощущение, что ты сеешь много сорняков.

Я уставилась на деревянную поверхность трибуны. Кто-то скотчем приклеил к ней листок, на котором было написано: «НЕ ОПИРАЙСЯ НА МЕНЯ, А ТО Я УПАДУ!»

– Так что не говори: «Беды сами стучатся ко мне, я в этом не виновата». Вместо этого спроси себя: «Отчего в моей жизни прорастает столько сорняков? Что я делаю не так? Как я могу исправить себя и стать сильнее?» – Он сделал ко мне шаг, и пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отшатнуться. – Ну как, у тебя есть мысли на этот счет?

Понадобилось пару мгновений, чтобы понять, что он правда хочет услышать от меня какие-то предположения. И я бы с удовольствием скормила ему какую-нибудь ерунду, но мне ничего не шло в голову.

– Неа, – проговорила я, чувствуя, что краснею. – Вообще нет идей.

– Возможно, тебе стоит начать с того, – ласково проговорил Бен, – чтобы признаться: тебе не хватает внутренней силы.

От удивления я подняла на него взгляд.

– Алексис, ты слабый человек, – сказал он. – Все мы такие. И ты должна смириться со своей слабостью. Иначе ты никогда не сможешь освободиться.

Ну, в чем-то он был прав. Все мои беды начались с того, что я проявила жуткую бесхарактерность. Если бы я так сильно не боялась ослепнуть, я бы не стала еще раз приносить клятву Аральту. Возможно, если бы я сосредоточилась, я нашла бы другой способ остановить Лидию. А так я только и думала что о себе и своем благополучии.

– Скажи это вслух, – мягко говорил Бен. – Признайся в этом.

Прими свою слабость. Внезапно я и правда почувствовала себя слабой. Беспомощной. Разве вся моя жизнь не была доказательством того, что со мной что-то не так?

– Я… – буквы на приклеенном листочке расплывались, и я вдруг поняла, что опираюсь на трибуну. Я задыхалась и отчаянно пыталась не разрыдаться перед всеми этими людьми. – Я… слабая?

Бен зааплодировал. Большинство ребят в зале хлопнули в ладоши раз или два, потому что так было принято.

Но Меган наклонилась вперед и захлопала так, будто от силы аплодисментов зависела ее жизнь.

11

Эшлин открыла дверь, и до нас донесся глухой стук ударных: в доме играла музыка.

– Привет, ребята! – Лицо Эшлин расплылось в улыбке.

Я уже начала привыкать, что вместо «Привет, Алексис!» мне говорят «Привет, ребята!». В первый раз мы с Джаредом вместе пришли на вечеринку почти месяц назад, и с того времени знакомые по школе перестали считать меня одинокой девушкой. Даже я сама перестала считать себя одинокой девушкой.

– Привет! – ответила я, пытаясь (безуспешно) изобразить на лице такой же энтузиазм.

– Заходите, заходите! – воскликнула Эшлин, отходя в сторону, чтобы мы с Джаредом могли пройти. – Сегодня так холодно, правда? Я думаю, что ежик завтра предскажет нам еще шесть недель зимы.

Джаред закашлялся, пытаясь не рассмеяться. Я покачала головой, улыбнулась и с трудом выдавила:

– Даже не знаю.

– Пальто можно оставить в столовой. Все люди и еда – в игровой, – продолжила она. – Пиццу только что принесли!

Тут Джаред понял, что забыл телефон в машине. Я осталась ждать его у двери. Эшлин поправила коврик и встала рядом со мной.

– Джаред очень милый, – проговорила она, мечтательно глядя ему вслед. – Тебе тааааааак повезло.

– Это да, – произнесла я.

– У него нет друзей? – Она провела рукой по своим темным волнистым волосам и добавила, понизив голос: – Одиноких друзей?

Судя по всему, каждой свободной девушке хотелось того, что было у меня. Чтобы ее парень всегда находил ее взглядом в толпе и следил за каждым движением. Чтобы он был готов в любой момент уйти из компании, только чтобы тихо постоять рядом с ней. И большинству девушек, видимо, казалось, что я покрыта волшебной пылью, притягивающей таких парней. Кажется, они думали, что, если поговорят со мной, ее эффект распространится и на них.

Да, мне до сих пор было больно видеть Картера с Зоуи. Каждый раз.

Но теперь я хотя бы могла повернуться к Джареду и забыться рядом с ним. Дать ему уткнуться носом мне в шею, прошептать что-то на ухо, обнять за талию, положить голову на плечо. Мы были одной из тех самых пар, которые всех бесят. Которые всегда обнимаются и не слишком стремятся общаться с другими.

Мне жилось хорошо. Я хотела быть обычной девочкой – так и получилось. Я начала исправлять оценки.

Больше спала. Виделась с Меган каждую неделю, хоть для того, чтобы заработать это право, мне приходилось высиживать собрания «Светлого пути». Мои родители теперь волновались не из-за того, что мы с Кейси можем заключить сделку с дьяволом, а из-за того, что наши отношения с Джаредом развиваются слишком быстро. Я сделала несколько снимков для школьного альбома и каждую неделю ходила на планерки. Я сомневалась, что хоть кому-нибудь там нравлюсь, но мне было приятно стать частью чего-то большего, чем я сама.

Но больше всего меня радовало другое: за четыре недели Лидия не появилась ни разу. Никаких теней в машине, никакого смеха из ниоткуда, никаких желтых роз, никаких пропавших девушек. Я решила, что выронила стеклянную птичку где-то на улице. Видимо, ее раздавила машина или благословенный сапог ничего не подозревавшего почтальона.

Мои дни шли медленно, по заведенному порядку. Конечно, случалось и хорошее, и плохое. Но не происходило ничего безумно плохого, поэтому можно было считать, что относительно недавнего прошлого моя жизнь значительно улучшилась.

Я покривлю душой, если не скажу, что в некотором смысле – во многих смыслах – я чувствовала себя человеком, который пять месяцев скитался по морю и вот наконец достиг берега.

Но порой, лежа в кровати перед сном или случайно увидев фотографию в журнале или на стене, я замечала призраков. Мертвую женщину, смотревшую на меня с мольбой, рядом с моделью, рекламировавшей лак для ногтей. Или обгоревшее лицо на семейном снимке из отпуска. И тогда я чувствовала…

Что?

Страх? Ужас? Подозрение, что я обманываю саму себя и все это никогда не закончится?

Все вышеперечисленное?

Гости стали перемещаться из игровой на террасу. В костровой чаше разожгли огонь, и вокруг нее сгрудилась группа ребят. За вечер я несколько раз краем глаза видела короткие светлые волосы Картера, но усилием воли заставляла себя не обращать внимания на приступы раздирающей душу боли. В какой-то момент я заметила, что Картер смотрит на нас с Джаредом. Было ли ему так же больно, как и мне?

По его поведению казалось, что нет. Он всегда стоял рядом с Зоуи, положив руку ей на плечо. Я видела, как его пальцы скользят по ее коже, и в мое сердце словно вонзался нож.

Так что я прижалась ближе к Джареду. Он притянул меня к себе и коснулся губами моей щеки, после чего продолжил разговаривать с каким-то парнем о видеоигре. Тут я заметила на другом конце комнаты девушку, смотревшую на нас с нескрываемой завистью, и напомнила себе, как сильно мне повезло.

Рука Джареда скользнула по моей спине и остановилась где-то чуть ниже ребер.

– Пойдем? – спросил он так, чтобы его услышала только я.

Я кивнула. Мы были на вечеринке всего два часа, но мы никогда не приходили первыми и не уходили последними.

– Пока, ребята! – обратился он ко всем сразу и помахал рукой. Люди помахали в ответ, и мы направились в столовую, где висели наши пальто.

На кухне я остановилась и положила руку Джареду на грудь.

– Подожди минутку, – попросила его я. – Мне нужно найти Эшлин. Она просила прислать ей фотографии конспекта по испанскому со вчерашнего занятия. Надо взять у нее электронный адрес.

Джаред глубоко, нетерпеливо вздохнул.

– Обязательно делать это прямо сейчас?

– Это займет тридцать секунд.

Мы же уже попрощались.

– Да, но…

– Я знаю этих девочек, Алексис. Вернешься, чтобы задать один вопрос, и еще пятнадцать минут проговоришь с ними о каком-нибудь идиотском реалити-шоу.

Я открыла рот, чтобы возразить, но потом увидела выражение лица Джареда.

– Пожалуйста, – проговорил он. – У меня просто нет настроения здесь оставаться.

– Ладно, – уступила я.

– Давай помогу тебе с пальто, – сказал он и встал позади меня, протягивая мне рукав.

Кто-то тихонько кашлянул. Я подняла глаза и увидела, что у двери стоит Картер и смотрит на нас.

Как давно он зашел? Что именно успел услышать?

Я знала, что Джаред тоже заметил его, но не подал виду и не спеша поправил мне воротник пальто, будто я была маленькой девочкой. Потом он сделал вид, что только что увидел Картера, и сказал ему:

– Привет, как дела?

Они пересекались на нескольких вечеринках, но официально их никто друг другу не представлял. И у меня было четкое ощущение, что в тот вечер этого делать не стоило.

Джаред положил руку мне на талию и вывел меня из дома, не дожидаясь ответа Картера.

Меня что-то беспокоило, но я не могла понять, что именно. Пока мы шли по тротуару, я думала, что бы сказать Джареду, но потом взглянула на него и увидела, что выражение его лица так и не смягчилось.

«Ну и ладно», – подумала я. Все равно нам с Картером было не о чем говорить.

В машине стояла тишина, которую нарушал только звук проносившихся мимо автомобилей – вжик, вжик, вжик. Джаред бесшумно барабанил пальцами по рулю.

– Все нормально? – спросила я.

Он посмотрел на меня.

– Если бы что-то было ненормально, думаешь, я бы тебе не сказал?

– Сказал бы, – отозвалась я.

Он снял правую руку с руля и нежно положил ее на мое колено. Мы помолчали еще несколько минут.

– В общем, – внезапно произнес он, – насчет вечеринок.

– А что с ними не так?

– Если честно, я не знаю, сколько еще выдержу. – Он улыбался, но его улыбка была натянутой, вымученной. – Тебе же они не нравятся, да?

– Они? Ты имеешь в виду ребят или сами вечеринки?

Он пожал плечами.

– И тех и других.

– Ребята хорошие, – сказала я. – А вечеринки… ну, нормальные. По крайней мере, пицца всегда вкусная, так ведь?

Он не рассмеялся.

Я вздохнула.

– Ты просто так отличаешься от них. – Джаред посмотрел на меня. – Они совсем не такие, как ты.

Это неправда. Они просто хорошие люди, которые не испоганили себе жизнь.

– Они такие пустые. Понимаешь, о чем я?

– Не понимаю, – ответила я. Мне кажется, они просто любят развлекаться на вечеринках. Ребята из твоей школы разве не так себя ведут?

– Не так.

– Кейси не пустая. И ее парень не пустой.

С моего языка чуть было не слетело еще одно имя, но я проглотила его. Картер не был пустым, но говорить об этом Джареду явно не стоило.

– Два человека из пятидесяти? – спросил он.

– Хорошо, – ответила я. – Нам необязательно ходить на каждую вечеринку. Можем вообще на них не ходить, мне все равно.

Он снова замолчал, и я задумалась, что сказала не так.

– Послушай, – начала я таким рассудительным тоном, на какой только была способна. – Я думала, тебе там весело, но если нет, я…

– Нет, – перебил меня Джаред. – Забудь. Ты права. Я не прав.

Я вздохнула и откинулась на спинку сиденья.

– Да я не про правоту. Просто я думаю, что они не такие уж плохие.

Он затормозил на светофоре и повернулся ко мне.

– Проблема не в том, что они пустые, ясно? Дело в тебе.

– О чем ты?

Он покачал головой.

– У меня просто складывается впечатление, что за нами… за тобой… следят.

У меня по спине побежали мурашки. Мне постоянно казалось, что за мной следят.

– Точнее даже… не совсем следят.

Я смотрела сквозь лобовое стекло на фары машин, стоявших перед нами. Они начали расплываться у меня перед глазами.

– А что тогда? – спросила я хриплым голосом.

Он вздохнул.

– Тебя осуждают.

Я отвернулась к окну. Я не хотела, чтобы Джаред увидел, что я едва сдерживаю слезы.

– Почему ты так думаешь?

– Алексис, меня беспокоит то, как они на тебя смотрят. Как будто ты…

Убийца?

Он не закончил предложение, просто продолжил говорить.

– Ты слишком хорошая, чтобы к тебе так относились. Зачем ты проводишь с ними время?

– Не знаю, – проговорила я. – Наверное, потому, что… Не знаю.

Но, если честно, я прекрасно понимала, в чем тут дело.

Потому что я слабая.

12

Когда Джаред довез меня до дома, я пожелала спокойной ночи родителям и сразу легла в кровать. Несмотря на усталость, заснуть не получалось. Я лежала под одеялом, изучала потолок и думала о том, что сказал Джаред.

Мне стало стыдно. Джаред был едва знаком с этими людьми. Если даже он почувствовал, что они меня осуждают, значит, об этом знали все, кроме меня. Неужели, стоило мне прийти на вечеринку, все дружно начинали думать: «Что, снова она приперлась?» Неужели все они считали меня ненормальной? Неужели думали, что я пытаюсь пролезть в их приличное общество?

Неужели Картер тоже так думал?

Неужели одна я не замечала, что они мне не рады?

От стыда у меня загорелись щеки. Diasa защипало от слез. Я свернулась калачиком и зажмурилась так крепко, как только могла.

Наконец мне удалось уснуть.

Мне снился очень странный сон. Такой реалистичный, как будто все происходило наяву.

Что-то вытащило меня из постели, причем так аккуратно, что я даже не помнила, как выбралась из-под одеяла. Я просто вдруг поняла, что стою у зеркала. В комнате было темно, и я едва видела свое отражение, но мне удалось разглядеть на себе красивое платье – в таких обычно ходят на бал или чаепитие. Оно было сшито из легкой, тонкой ткани. В комнате стоял холод, и мои голые ноги, казалось, оледенели.

Я попыталась посмотреть своему отражению в глаза, но не могла сосредоточить на них взгляд.

Мне было не по себе. Я как будто знала, что мне нужно куда-то идти, но не могла вспомнить куда.

Внезапно меня накрыла волна беспомощности и одиночества. Я разрыдалась. Я плакала, потому что мне не хватало чего-то… кого-то. Никогда раньше мне не было так одиноко. Меня как будто разорвали пополам и забрали одну из частей.

Откуда-то сзади – из темного угла – послышался тихий звук: вззззззззззз. Он становился все громче, пока я не оторвала взгляд от зеркала и не повернулась посмотреть, откуда он идет.

В этот момент я проснулась и обнаружила, что действительно стою перед зеркалом. Платья на мне не оказалось, но невыносимое одиночество все еще обволакивало меня словно вторая кожа.

Я залезла обратно под одеяло, не сомневаясь в том, что никто никогда больше не полюбит меня, не поверит в меня и не захочет со мной общаться.

На столике, стоявшем у кровати, запищал телефон. На экране высветилась эсэмэска.

«Не могу уснуть, – писал Джаред. – Думаю о тебе».

Я схватила телефон, как будто это был спасательный круг, и стала набирать номер Джареда так быстро, что пальцы не успевали за мыслью.

Он взял трубку после первого гудка.

– Привет.

Я чуть не заплакала от облегчения.

– Ты звонишь, чтобы позвать меня к себе? Может, ты и не в курсе, но я не из таких парней. – Его тихий, мягкий голос заполнял пустоту в моем сердце, словно мед, который наливали в чашку.

Мы тихонечко говорили, пока не поняли, что отключаемся. Тогда мы повесили трубки.

Я спала как младенец.

В тот вторник домашний телефон зазвонил в шесть сорок пять утра. Через пару секунд раздался стук в дверь, и в комнату зашла мама с трубкой в руке.

– Алексис, – проговорила она, – это тебя.

– Что? Серьезно? – Я села в кровати, подавила зевок и взяла телефон. – Алло?

– Алексис, это Лорел Эванс.

Это имя мне ни о чем не говорило.

– Мама Эшлин.

– А, – протянула я. – Здравствуйте.

– Извини, если разбудила. Я звоню всем, кто в субботу был у нее на вечеринке. Мне нужно узнать, не упоминала ли она, что хочет с кем-то встретиться, или поговорить, или…

– Извините, пожалуйста. – Я жестом показала маме, чтобы она включила свет. У двери показалась Кейси. – Я не понимаю, о чем вы.

– Эшлин пропала, – сказала она. – Мы думаем, что она сбежала из дома.

– Сбежала из дома? – повторила я. – Почему?

– У нее проблемы с отчимом, – вздохнула миссис Эванс. – Я подумала, может, кто-нибудь знает, куда она отправилась… Может, уехала с каким-то мальчиком?

– Нет… Я ничего такого не знаю, – сказала я, плохо соображая от шока. – Извините. Надеюсь, она скоро найдется.

Где-то с секунду я тупо смотрела на телефонную трубку, потом ее забрала мама.

– Лорел? Это снова Клэр. Я даже не знаю, что сказать. Уверена, с ней все будет в порядке. Вы позвонили в полицию? – Мама покачала головой. – Не может быть! Но это ведь хороший знак, да? Они же знают, что делают. Я уверена, она вернется. Ты же знаешь этих подростков…

Мама посмотрела на нас с Кейси. У меня появилось чувство, что она сказала бы куда больше, не будь нас в комнате.

– Может быть, – проговорила она в телефон. – Очень вероятно… Ладно, не буду тебя задерживать. Если тебе понадобятся чьи-то номера, звони нам. Возможно, они есть у Кейси или Алексис.

Сестра опустилась на кровать рядом со мной.

– Мысленно мы будем с тобой. Держи нас в курсе. – Мама повесила трубку и, обхватив себя руками, посмотрела на нас. – В полиции говорят, что еще рано начинать расследование. Они думают, что Эшлин сбежала из дома. Но она даже не взяла кошелек. Все точно так же, как и…

Она могла не договаривать. Все было точно так же, как и с Кендрой.

– Полицейские ничего не предпримут? – спросила Кейси. – Даже после того, как Кендра едва не умерла?

– Она не умерла, – возразила я резким тоном. – Ей уже гораздо лучше.

Мама вздохнула.

– Не забывайте, что нет никаких свидетельств, что на Кендру напали. Она просто заблудилась.

– Босиком? – спросила Кейси. – В чаще леса? Мама пожала плечами.

– Кейс, мы же не видели полицейский отчет, откуда нам знать, что случилось? Не нужно себя накручивать. Похоже, Эшлин убежала с каким-то мальчиком. Вы точно ничего такого не слышали?

– Нет. Почему ты так думаешь? Что она сбежала именно с парнем? – спросила я. Если бы Эшлин с кем-то тайно встречалась, она бы не пускала слюнки, глядя на Джареда.

Мама вздохнула так глубоко, что было видно, как ее грудь поднялась и опустилась.

– Потому что на земле под ее окном лежала роза – желтая роза.

Я резко отвернулась, чтобы мама с сестрой не заметили, как у меня изменилось выражение лица.

Получается, кулон с птичкой остался цел… Или силовым центром Лидии был не он.

Она никуда не исчезла. Я не смогла ее остановить.

А значит, моей нормальной жизни пришел конец.

Но Эшлин ведь даже не состояла в Солнечном клубе. Была ли она знакома с Лидией? Возможно, Лидия предлагала ей записаться, а она отказалась. А может быть, согласилась и просто не успела вступить.

А может, была какая-то другая причина? Вдруг Лидия решила отомстить каждому, кто ее когда-то обидел? Видит бог, сделать это было не Трудно.

Картинка не складывалась, происшествия казались не связанными между собой. Возникало ощущение, что план Лидии заключался в том, чтобы бродить по городу, заманивать людей в лес и пытаться их там убить.

Ее нужно было остановить. И кто сделает это – кто может сделать это, – если не я?

Весь день я бродила как в тумане. Часы тикали, и шансы на то, что Эшлин жива, уменьшались с каждой минутой.

Я слабая. Эти слова превратились чуть ли не в мантру, и у меня была тысяча примеров из личного опыта, которые их подтверждали. Если я пойду искать Лидию, она меня убьет. Разве у меня были хоть какие-то шансы на победу?

Какое право я имела бороться с ней?

Но по пути в столовую я увидела на стене плакат. В школе устраивали негласный аукцион, чтобы помочь родителям Кендры заплатить за ее лечение. И тут меня осенило.

Какое право я имела бороться с Лидией?..

Это была неправильная постановка вопроса.

Какое право я имела не бороться с ней, хоть и знала, что проиграю?

Но все-таки мне нужен был план.

К концу последнего урока я чувствовала, что у меня уже не остается умственных сил, а я так и не придумала, как избавиться от Лидии. Не изобрела никакой волшебной схемы по борьбе с призраками.

Но тут, когда я меньше всего этого ожидала, случилось кое-что, почти столь же невероятное.

Мне повезло.

13

Саванна, Саванна, Саванна.

Те праведные дни, когда она сжигала колоду Таро, остались в прошлом. Она сорвалась и с удвоенной силой вернулась к старым привычкам. Уже три недели подряд на встречах «Светлого пути» она рассказывала о своих паранормальных приключениях и складывала в коробку новые безделушки.

Пока Саванна шла к трибуне, Меган заговорщицки наклонилась ко мне и прошептала:

– Я начинаю сомневаться в серьезности ее намерений.

В прежние времена я бы сразу поняла, что она шутит. И мне пришлось бы ущипнуть себя, чтобы не засмеяться и не навлечь на себя неприятности. Но сейчас Меган была абсолютно серьезна. Смех в этой ситуации был бы так же уместен, как на похоронах.