Текст книги "Мертвее не бывает"

Автор книги: Кэти Алендер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Я открыла рот, чтобы спросить, что она тут делает (все-таки лучшая защита – нападение), но Кейси закатила глаза и перебила меня:

– Иду за тобой. А теперь отвечай.

– Я просто… – Я опустила взгляд на тротуар.

А потом посмотрела на свою одежду. На мне были фланелевые пижамные штаны, подаренные на Рождество, и футболка с длинными рукавами. Никакого фиолетового платья.

Неужели это был всего лишь сон?

Если бы Кейси видела платье, она бы про него что-нибудь сказала.

– Я просто… ходила во сне, судя по всему. Так странно! Спасибо, что разбудила.

– Ну, я бы не дала тебе сбежать из дома посреди ночи. – Тут она запнулась, вдруг осознав, что не стоило шутить про девочек, сбегающих из дома посреди ночи, – Лекси… неужели… ты бы пошла дальше? Как Кендра и…

Она не произнесла имя Эшлин. И я ее понимала. Я сама не хотела его слышать.

– Нет, – ответила я. – Конечно же, нет.

Я потихоньку выходила из оцепенения и начинала чувствовать, как меня охватывает холод. Он проникал сквозь кожу моих ступней и растекался вверх по ногам.

Кейси проводила меня до моей спальни и только потом пошла в свою комнату. Казалось, она скорее встанет в коридоре и будет, как часовой, охранять мою дверь, чем ляжет обратно в кровать.

– Все будет хорошо, – сказала я. – Иди поспи.

Закрыв дверь, я обвела комнату взглядом.

Никаких роз, никаких фиолетовых платьев. Одеяло, лежавшее на моей кровати, было смято, и, залезая под него, я пыталась убедить себя, что это был всего лишь кошмар. Как мне могли не сниться кошмары после всего, что случилось за последнюю неделю? Конечно, это не могло происходить по-настоящему.

Я говорила себе эти слова. Повторяла их снова и снова, как бесконечную мантру, пока не заснула.

Но я так и не смогла в них поверить. Ни ночью, ни на следующее утро, когда, проснувшись, я обнаружила крошечное пятнышко крови на подушке и ранку на большом пальце левой руки. Такую ранку, которая осталась бы, если бы я укололась шипом.

Нет, я не собиралась себя обманывать. Я знала наверняка, что это был не просто кошмар.

За мной что-то приходило.

Следующим утром я сидела на уроке английского и пыталась написать сочинение по «Гроздьям гнева», хотя книгу не читала. В классе было идеально тихо.

– Ходила во сне? Ха. Как бы не так. У меня только с третьей попытки получилось тебя разбудить.

Она сидела на учительском столе. Сам учитель читал, прислонившись к спинке стула. Ему повезло, потому что если бы он наклонился вперед, то смотрел бы на класс как раз сквозь ее задницу.

– Так что это была за ночная прогулочка? – спросила она. – Или опять на меня свалишь? Ты же это делаешь каждый раз, когда у тебя что-то идет наперекосяк!

Я поджала губы, чтобы не забыться и не ответить ей. Ребята в школе и так уже подозревали меня в убийстве Лидии. Еще не хватало, чтобы они узнали, что мы с ней регулярно беседуем.

– Должна признаться, шоу было впечатляющее.

Я вопросительно посмотрела на нее и жестом поманила к себе. Парень за соседней партой заметил мое движение, поэтому я притворилась, что разминаю пальцы.

18

Лидия подошла к моей парте. Я перелистнула тетрадь на одну из страниц ближе к концу и написала: Что ты видела?

– Ты проснулась, выпрыгнула из кровати, покрутилась по комнате, а потом вышла из дома, глядя себе под ноги.

Я подняла руку.

– Можно, пожалуйста, взять разрешение на выход из класса?

Учитель кивнул.

И Не утруждай себя, – сказала Лидия. – Я уже ухожу.

И она исчезла.

Я бы никогда не подумала, что сделаю это, проживи я хоть миллион лет.

Но тем не менее весь остаток дня я ждала, чтобы Лидия пришла и снова начала меня доставать.

Когда закончились уроки, мы с Марли встретились в редакции, чтобы просмотреть портреты ребят из школьного совета. Мы сократили количество вариантов до одной-двух фотографий на человека, но не могли сойтись на том, какие из снимков самые лучшие, поэтому решили предоставить выбор Эллиот.

Я подошла к ее столу и отдала распечатки. Она смотрела на каждую фотографию не дольше секунды и без колебаний отобрала нужное количество снимков.

– Как ты это делаешь? – спросила я.

Она наклонила голову набок.

– Делаю что?

– Как ты так быстро принимаешь решения?

– А, ты об этом? В девяноста процентах случаев прислушиваюсь к своему внутреннему чутью.

– И внутреннее чутье тебя обычно не подводит?

Она улыбнулась мне, как будто мой вопрос ее рассмешил.

– Мое чутье безупречно. Все неприятности происходят со мной в оставшихся десяти процентах случаев.

Я попыталась вспомнить, когда в последний раз доверяла себе, принимая важное решение, вместо того чтобы мучительно его обдумывать.

– Не знаю, есть ли у меня такое.

– У тебя отличное чутье. – Эллиот положила на стол текстовыделитель и ткнула пальцем себе в живот – чуть ниже логотипа ЙЕЛЬ, который украшал ее очередную толстовку. – Так говорит мое чутье.

Я вздохнула.

Она впилась в меня взглядом, немножко наклонившись вперед. Мне захотелось сделать шаг назад, но я удержалась и не сдала позиций.

– Знаешь, в чем твоя проблема? – спросила она. – Тебе нужно научиться доверять…

Ну вот, опять началось.

– …себе, – закончила она.

– Хмм, – проговорила я.

– Что?

– Просто мне казалось, моя проблема в том, что я не могу доверять другим.

Она отмахнулась от этого заявления как от надоедливой мухи.

– Другим нужно завоевать твое доверие. Это к делу не относится.

Завоевать мое доверие.

Ого.

– Скажи-ка мне, Алексис, – проговорила Эллиот. – Почему ты сидишь за обедом одна?

– Не знаю, – отозвалась я. – Так проще.

Эллиот не стала спрашивать: «Проще, чем что?» Она просто посмотрела на меня несколько долгих секунд, как смотрела бы на макет, на котором что-то не сходится.

– Если что, за нашим столиком есть место. Обедай с нами.

– Ух ты, – произнесла я. Что-то внутри меня сжалось от счастья. Передо мной сидел человек, который знал меня исключительно как девчонку с кучей тараканов в голове и при этом все равно хорошо ко мне относился. Но… даже если я нравилась Эллиот, нравилась ли я остальным? Или они втайне осуждали меня? И осудят ли они Эллиот за то, что та пригласила меня обедать за их столом? – Я думаю, лучше не стоит. Но спасибо.

Эллиот даже нервничала не как нормальные люди. Прежде чем заговорить, она раскрутила ручку и снова ее собрала.

– Ты была с ней, когда она умерла? С Лидией Смолл?

Я замерла. Мои кости словно приросли друг к другу, лишая меня способности двигаться. Я не смотрела на Эллиот. Я уставилась на крышку стола и сверлила ее взглядом, пока фальшивые волокна древесины не поплыли у меня перед глазами.

Эллиот засунула пружинку обратно в пластмассовый корпус ручки и прикрутила к нему верхнюю часть.

– К чему я это спросила. Это не твоя вина. Даже если ты там была. Хватит наказывать себя. Или могу предложить другой вариант: начни наказывать себя новым способом. Просто садись обедать за наш столик и наблюдай, как Чад пытается говорить, набив полный рот еды.

Она посмотрела на меня с таким искренним пониманием, что у меня в горле тут же образовался комок.

– С нами происходит много дерьма. Но такова жизнь. Просто соглашайся обедать за нашим столиком. – Эллиот приняла мое молчание за сопротивление. – Я прошу тебя, Алексис. Считай, что сделаешь мне личное одолжение.

Я сглотнула комок и моргнула, прежде чем перевести на нее взгляд.

– Почему?

– А почему бы и нет? – она пожала плечами.

– Если тебе нужна причина… Когда один член команды сидит в одиночестве рядом с мусорными баками, это плохо влияет на боевой дух остальных. Так что пожертвуй собой ради коллектива, ладно?

Так что на следующий день, когда прозвенел звонок на обед, я прошла мимо своего обычного столика и села между Марли и Димитриосом. Беседа протекала достаточно оживленно, и то, что мне было особенно нечего сказать, не сильно бросалось в глаза. Более того, ребятам вроде бы даже нравилось, что я готова внимательно их слушать. И хоть я постоянно была настороже, за весь час я не поймала на себе ни одного подозрительного взгляда.

Другими словами, это было… здорово.

19

В день похорон Эшлин я сказала, что у меня болит горло, и не пошла на церемонию. Конечно, мои родители и так не стали бы на меня давить. Даже Кейси ничего не сказала. На самом деле я не пошла, потому что струсила. Боялась посмотреть в лицо миссис Эванс и братьям Эшлин.

Несколько следующих дней все было спокойно. Никаких ярких огней. Никаких странных снов. Никаких пропавших девушек. Кендра все еще оставалась в коме, но врачи утверждали, что она должна прийти в себя со дня на день. Конечно, они говорили так уже шесть недель, но, по крайней мере, ей не становилось хуже.

Наступил февраль, и у меня появилось странное ощущение, что я все это придумала. Дела в школе шли как обычно, с Джаредом все было хорошо. Проходя мимо Картера, я отводила глаза. Каждый день обедала с ребятами из редакции альбома. Даже Кейси стала приглядывать за мной менее тщательно.

Однажды в понедельник после уроков я решила, что заслужила отдых. Что могу хоть раз в жизни немного развлечься.

Так что я отвела себе целый день на то, чтобы убраться в кухонном ящике, где лежали всякие мелочи.

Я разложила скрепки, канцелярские кнопки и аптечные резинки по жестяным коробочкам с прозрачными крышками. Проверила все ручки и текстовыделители, выбросила те, которые плохо писали. А потом занялась стопкой конвертов с меню из ресторанов, а также старых карт, которые туда положила мама.

Когда сгорел дом, в котором мы жили раньше, у нас практически не осталось никаких вещей. Только то, что лежало в машинах. Например, коллекция старых карт, которую собирала моя мама-барахольщица. У нее весь бардачок был ими забит. После пожара ее охватило сентиментальное желание сохранить хоть что-нибудь из нашей прошлой жизни, поэтому она спрятала их до того, как мы с папой успели от них избавиться.

Сегодня не ваш день, старые карты.

Зазвонил мой мобильный. Я хотела ответить, но он лежал на другом конце комнаты, а мне было так хорошо, плюс я по локоть закопалась в кучу бесплатных брелоков с логотипами компаний, механических карандашей и магнитиков. Так что я решила: пусть звонок переадресовывается на голосовую почту. Фотосессий на этот день запланировано не было, а мама или папа могли перезвонить на домашний, если я была очень им нужна.

Тут домашний действительно зазвонил. Я посмотрела на экранчик. Это был Джаред.

Я думала ответить, но тут мой взгляд упал на новый органайзер для ящичков, который мама принесла с работы, чтобы порадовать меня, когда я заболела (точнее, когда я «заболела»). Он стоял на столике и манил меня к себе, словно пение сирен. Он так и хотел, чтобы кто-нибудь поставил его в ящик и наполнил его отделы всякими крошечными вещицами. Джареду можно было перезвонить попозже. Так что я оставила телефонную трубку на базе и вернулась к уборке.

Я стояла лицом к кухонной стене и спиной к остальному миру, перебирая стопки бумаг.

Одна из карт Сюррея была особенно древней. Ее, наверное, напечатали, когда мама еще училась в старших классах. На ней даже не было ни нашего квартала, ни квартала Меган.

– Ну, вот от тебя-то я точно избавлюсь, – произнесла я, пытаясь сложить карту. Но сгибы были такими старыми и мягкими, что я не могла понять, как ее сворачивать. Так что я просто сложила ее на четыре части и понесла к корзине для мусора.

Уже бросив карту в корзину, я кое-что заметила: на обратной стороне был напечатан аэроснимок Сюррея с перепадами высот, отмеченными бледно-белыми линиями, которые окружностями расходились от холмов.

И на нем виднелось маленькое сверкающее белое пятнышко. Точно такое же, как яркий белый свет, который я видела по телевизору и на своих фотографиях, только поменьше.

Что было логично – все-таки это тоже фотография. Оставь ее, Алексис. Забудь про нее.

Но я опустила руку в корзину, чтобы достать оттуда карту.

И тут я услышала: вззззззззззз.

Я резко обернулась, схватившись руками о край столика.

Вззззззззззз. Звук не прекращался. Я бросилась в холл, надеясь, что смогу убежать от него, выбежав из комнаты. Или, если понадобится, из дома.

– Эй! – крикнула я. – Кто здесь?

Я повернула за угол, и тут…

– Это я, – сказала Лидия.

Сказать, что у меня душа ушла в пятки, было бы явным преуменьшением. Я завизжала и впечаталась спиной в стену, задев выключатель и ушибив им плечо.

– Господи, Алексис, – произнесла Лидия. – Тебя так легко напугать.

Секунд пять я прожигала ее взглядом, потому что больше ни на что не была способна. Потом обошла ее и зашагала в свою комнату, где схватила фотоаппарат, куртку, сумочку и ключи от машины.

– Ты куда? – спросила Лидия. – Можно мне с тобой?

Я обернулась и посмотрела на нее.

– Мне скучно, – проговорила она. – К тому же все наверняка закончится тем, что ты сама меня позовешь.

Моей первой реакцией было сказать: «Нет, спасибо». Пытаться выудить из Лидии полезную информацию – это одно дело. Взять ее в напарницы – совсем другое. Но что-то меня удерживало. Неужели… может быть… внутреннее чутье?

– Ладно, как хочешь, – сказала я. – Пошли.

Не сказав больше ни слова, я вышла из дома, заперла дверь и зашагала по тротуару к своей машине. Лидия уже ждала меня на пассажирском сиденье.

Я сопоставила старую карту с современной и, сверяясь с ними (без помощи Лидии, которая кошмарно ориентировалась на местности), поехала в квартал, построенный в 1950-х. Место, соответствующее тому участку карты, где виднелось белое пятно, оказалось ветхим кирпичным домом с белой отделкой. У меня по спине побежали мурашки. Я остановилась около заправки и огляделась.

По тротуару шли подростки, кто по парам, кто в одиночку.

Где-то неподалеку еще одна старшая школа? – спросила я.

– Рэдмонд, – сказала Лидия. – Когда мы переехали, я должна была перейти сюда учиться. Но мама подарила женщине из департамента кучу сертификатов на бесплатную стрижку, и я осталась в Сюррее.

– Что такого хорошего в Сюррее? спросила я.

– Там были мои друзья. – Лидия пожала плечами. – Правда, я не знала, что их сильно поубавится, как только мы переедем в обшарпанный домишко и у мамы перестанет хватать денег на продукты.

– Отстой, – проговорила я.

– Ну… я нашла Аральта. Так что это перестало иметь значение.

– И смотри, как хорошо все закончилось, – отозвалась я.

Она фыркнула.

– Уж я-то в курсе.

Я рассеянно наблюдала за девочкой, которая проходила мимо. На ней были огромные хипстерские наушники, и она выглядела совершенно расслабленной и беззаботной. Я в очередной раз почувствовала укол зависти. Когда-то я тоже была такой, но это в прошлом. Я никогда вновь не испытаю подобного счастья. Теперь я могу только стоять у заправки, вдыхая запах бензина, и смотреть, как счастлив кто-то другой.

Вдруг, проходя мимо кирпичного дома, девочка споткнулась и чуть не упала. В последний момент она восстановила равновесие и, смущенно оглядываясь, пошла дальше.

– Что именно мы ищем? – спросила Лидия.

Я думала не объяснять ей, но потом решила, что она все равно не сможет ничего никому разболтать. Так что я рассказала ей про яркий свет и про то, сколько раз я его видела – в машине, по телевизору, в поле, дома у Джареда, на своих фотографиях и, наконец, на старой карте.

– Ого, – протянула Лидия. – Сколько всего. И ты думала, что это я?

Я пожала плечами.

– Нет, могу тебя уверить, это не я, – сказала она. – Хотя бы потому, что тут слишком много работы.

– Этот свет как-то связан с исчезновениями Кендры и Эшлин, – добавила я. – Так что, если он находится тут, мне нужно знать почему.

– И что, он тут? Или нет?

– Пока не знаю. Хочу постоять минутку и понаблюдать.

Я не хотела говорить ей одну вещь: я боялась этого света. Точнее, боялась, что привлеку его внимание и он снова окружит меня своим чудовищным смехом.

Я увидела двух мальчиков. Они шли рядом и вместе смотрели на какой-то листок бумаги.

Вдруг один из них сделал шаг назад и что-то раздраженно крикнул – я не расслышала, что именно. Потом они начали ругаться, и, пока они не скрылись из виду, до меня долетали их злые голоса.

Следующая девочка, одетая в желто-зеленую форму чирлидера, была высокой, с темной кожей и длинными косичками. Она шла уверенной походкой, пока не добралась до кирпичного дома.

Тут она остановилась и с обеспокоенным видом хлопнула себя по руке. Она внимательно посмотрела на свою кисть, а потом отошла назад на несколько шагов, как будто ее что-то испугало.

Она резко повернула, перешла дорогу и направилась к заправке, прямиком к моей машине.

– Меня только что ужалила пчела, а я аллергик, – сказала она. – У меня есть инъектор с эпинефрином, но если я потеряю сознание, сможешь вызвать службу спасения?

Я кивнула – а что мне было еще делать? – и стала наблюдать, как она делает себе укол. Потом девочка присела на бордюр и начала копаться в сумочке в поисках телефона.

– Тебя куда-нибудь отвезти? – спросила я. – Может, в больницу?

– Нет, спасибо. За мной приедет брат. Если надо будет, он меня отвезет… Пока я себя нормально чувствую. – Она вздохнула.

– Хорошо, – ответила я. – Могу подождать его с тобой.

– Если тебе не сложно. – Она посмотрела на запястье – по нему расползалось красное пятно. – Клянусь, в прошлом году меня укусила пчела на том же самом месте. Этот дом как будто проклят!

Она говорила что-то еще, но я ее не слушала. Я смотрела на дом.

Проклят.

Об этом я не подумала. Возможно ли, что яркий свет и пропавшие девушки – часть какого-то проклятия?

Через пару минут за девочкой приехал брат. Она поблагодарила меня еще раз и села в машину.

Как только она уехала, я призвала всю свою храбрость, достала фотоаппарат из сумки и подошла к обочине дороги. Я оставалась на приличном расстоянии – метрах в шести от тротуара перед кирпичным домом.

Сделала несколько снимков, ожидая – может, даже надеясь? – увидеть какого-нибудь злобного призрака.

Но в кадре не было ничего, кроме яркого белого света.

Я уставилась на изображение, пытаясь понять, что все это значит.

– На что ты смотришь? – Лидия опустила глаза на фотоаппарат. – Я ничего не вижу.

– Правда? Вообще ничего?

– А что видишь ты? – Она последовала за мной. – Что в том доме?

– Не знаю, – сказала я, надеясь, что никто не обратит внимания на то, что девушка с фотоаппаратом беседует сама с собой посреди тротуара. – Ты же у нас умеешь ходить сквозь стены.

– И правда умею, – согласилась она. – Могу посмотреть. Хочешь?

Целых три месяца я никому не говорила о том, что со мной происходит. А теперь я должна была довериться человеку, который ненавидел меня больше всех на этой планете?

Я вздохнула.

– Конечно, почему бы и нет.

Она исчезла. Прошла минута.

Я поймала себя на том, что проверяю время на телефоне и думаю: «Надеюсь, с ней все в порядке».

Лидия появилась через несколько секунд и побежала через дорогу, даже не поморщившись, когда прямо сквозь нее проехала машина. Она слишком сильно хотела поделиться тем, что обнаружила.

– Там на диване спит старик. Пьяный.

– Обычный человек? Ты не видела других…

Она моргнула.

– Кого?

– Призраков?

– Нет. – Она посмотрела на меня с укором, как будто я ее обидела. – Хочешь сказать, что можешь видеть других призраков? Не только меня?

– Если тебя это успокоит, – начала я, – ты определенно самый бесцеремонный призрак в моей жизни.

Она пожала плечами.

– Немного успокоило… наверное.

– Пойдем, – сказала я. – Пора убираться отсюда.

У нее округлились глаза.

– Что? – спросила я.

– Ты правда хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– «Хочешь» – слишком сильное слово, – проговорила я. – Но я не против.

Хотя, если честно, я, наверное, все-таки хотела, чтобы она была рядом. Удивительно: когда у тебя нет друзей и не к кому обратиться, ты можешь внезапно увидеть человека (или призрака) в новом свете. Лидия была сварливой и ехидной, но я радовалась, что теперь мне есть с кем поговорить – для разнообразия.

Пока мы ехали по городу, я думала о том, почему Лидия захотела мне помочь. Может, она делала это специально, чтобы я потеряла бдительность и начала доверять ей? И собиралась ударить по мне каким-нибудь суперразрушительным оружием, когда я буду меньше всего этого ожидать?

Я съехала на обочину и затормозила.

– Почему мы остановились? – Лидия огляделась. – Ты увидела еще одного призрака?

– Раз это не ты, – произнесла я, – почему рядом всегда появляются желтые розы?

– Что? При чем тут вообще цветы?

– На твоих похоронах были желтые розы.

– Ты помнишь об этом? – Она наклонила голову набок. – Ого. Это почти что мило…

– Ответь мне! – воскликнула я. – Значит, это не ты разбрасываешь повсюду желтые розы?

– Конечно, не я. – Лидия беззаботно вздохнула. – Плевать мне на дурацкие желтые розы, понятно? Их выбрали в похоронном бюро.

Серьезно.

В похоронном бюро.

– Но почему, Лидия? – спросила я. – Почему ты постоянно появляешься? Просто скажи мне правду!

Она скрестила руки на груди и некоторое время ничего не говорила, как будто по каплям собирала все достоинство, на какое только была способна. – Потому что… ты постоянно зовешь меня. Ты выкрикиваешь мое имя, и я… думаю, что стоит проверить, как у тебя дела. Серьезно, Алексис, ты беспомощная как младенец. Кому-то нужно тебя спасать. Теперь довольна?

Величественно фыркнув, она растворилась в воздухе.

И тут меня как будто ударили по голове диском фрисби.

Я поняла.

Стеклянная птичка не была силовым центром Лидии. Им была я.

20

Я подошла к своему шкафчику и стала копаться в учебниках. У меня в кармане завибрировал телефон.

Весь экран был в трещинах, но альтернативный вариант, который у меня оставался – мамин старый мобильный (артефакт из каменного века, еще одно сентиментальное напоминание о нашей прежней жизни), – устраивал меня еще меньше. Так что я обходилась тем, что есть. Телефон работал хорошо, только рассмотреть что-то на экране стало труднее.

Пришла эсэмэска от Джареда; «Пойдем в заповедник?»

«Сегодня не могу, – ответила я. – У меня фотосессия».

«:(х 10000000»

– Ой, да ладно, – произнесла я вслух. «Позвоню попозже», – написала я, захлопнула телефон и повернулась обратно к шкафчику.

– С кем разговариваешь? – спросила Марли, пролетев по коридору со сверхзвуковой скоростью и едва не врезавшись на полном ходу в пустой шкафчик рядом с моим. В тот, что раньше принадлежал Меган.

Было 12 февраля, и мы собирались на последнее собрание по подготовке школьного бала в честь Дня святого Валентина, который спонсировал школьный совет. Этому мероприятию дали название «Пляски возлюбленных», и Эллиот тут же провозгласила его худшим за всю историю балов в старшей школе Сюррей (это о многом говорило, учитывая, что в 1990-е ребята, именовавшие себя «Псевдоинтеллектуальным обществом», назвали свой бал «Слетом дохлых рыбок»). Снимать это собрание мне, мягко говоря, не слишком хотелось.

Я повесила чехол с фотоаппаратом через плечо и вместе с Марли отправилась в спортивный зал. Члены совета уже собрались – они сидели на складных стульях неровным полукругом. Там были Зоуи, Картер и еще примерно десять человек.

Марли начала с того, что попросила их передвинуть стулья ближе к окнам, чтобы создать более естественное освещение для фотографий. Но тусклого солнечного света все равно не хватало, а под флуоресцентными лампами все выглядели болезненно-зеленоватыми. Поэтому в конце концов Марли заставила всех вынести стулья во двор и рассесться кружком на лужайке.

Я посмотрела в видоискатель.

– Извините, но я не могу сидеть на солнце! – возмутилась Зоуи. – Я же сгорю!

– Ну как? – спросила Марли, не обращая на нее никакого внимания.

– Хорошо, только… Больше похоже на встречу садоводов-любителей, а не на собрание школьного совета.

Кто-то похлопал меня по плечу. Я обернулась и увидела Картера.

– Может, нам сесть вон там? – Он показал на крытую аллею неподалеку, где друг напротив друга стояли две каменные скамейки. От белых стен отражался мягкий, естественный свет, но и тени тоже хватало, чтобы фотографии выглядели интересно (и чтобы белоснежное лицо Зоуи оказалось в безопасности, что, конечно же, являлось для всех нас приоритетом).

– Эээ… хорошо, спасибо, – сказала я, и Картер, не дожидаясь никаких просьб, усадил всех как надо. А потом не давал никому шуметь, чтобы я могла спокойно приготовить оборудование.

Сам Картер сел последним. Он опустился на ту часть скамейки, которая находилась на самом солнцепеке, хотя Зоуи пряталась в тени. Она вроде бы хотела пересесть к нему, несмотря на свою нежную кожу, но мест уже не осталось. Так что она надула губки и никуда не пошла.

– Начнем собрание, – сказал один из ребят, и все начали обсуждать повестку дня.

Я ходила на планерки Эллиот уже месяц и привыкла к тому, что они заканчивались в мгновение ока, а попытка затянуть время приравнивалась к попытке ограбить старушку. Если все вопросы можно было обсудить за четыре минуты, наша беседа длилась примерно четыре минуты и пятнадцать секунд. Теперь, слушая бесконечные пререкания членов совета, я чувствовала, как у меня начинает чесаться мозг. Эти ребята, похоже, были так очарованы мыслью, что участвуют в «собрании», что у них с трудом получалось сосредоточиться на текущих делах.

Зато у меня была куча времени на то, чтобы их фотографировать.

Наконец члены подкомитета, отвечавшего за праздничные украшения, потянулись обратно в здание, чтобы бесцельно слоняться и ссориться друг с другом – по крайней мере, так мне показалось по их резким перепалкам во время собрания. Остальные разошлись, собираясь в группы по двое и сплетничая об идеях, которые им не понравились, и о людях, с которыми они были не согласны, как только те отходили достаточно далеко.

Мы с Марли договорились встретиться утром, и она ушла.

Я тоже собралась уходить и тут увидела стулья, стоявшие на лужайке.

Конечно, я могла там их и оставить, но ночью обещали дождь, так что у мягких сидушек не было шансов дожить до утра.

Одной из тем, на которые Эллиот обожала возмущаться, было то, что наша школа тратит кучу денег на спортивное оборудование и практически ничего не выделяет на неспортивное. Однажды я сказала ей, что хотела сфотографировать ребят из литературного кружка, но не смогла найти в библиотеке ни один диван, который не выглядел бы так, будто его пожевали дикие собаки, после чего она едва не устроила пикет перед кабинетом директора.

Так что я положила фотоаппарат в чехол, аккуратно повесила его через плечо, взяла стул и понесла его в спортзал.

Потом вернулась и взяла еще один стул.

Так я весь день прохожу.

– Постой, – произнес чей-то голос. – Я тебе помогу.

Это был Картер. Парень взял один из стульев и пошел к спортивному залу. Потом вернулся еще за одним. Он запросто мог бы меня обогнать, но он не спешил, и мы шли вместе.

Опустив на пол последний стул и потерев руки о джинсы, чтобы вернуть чувствительность онемевшим пальцам, я наконец подняла голову. Картер стоял рядом и смотрел на меня.

– Спасибо за помощь.

Он улыбнулся.

Без проблем.

И… остался стоять на месте.

– Картер, – начала я, и он слегка вздрогнул, как будто я подкралась к нему сзади. – Я могу тебе чем-то помочь?

– Ну, не знаю. – Он окинул взглядом спортивный зал. – Ты можешь построить машину времени, вернуться в тот день, когда я согласился помочь с организацией этого бала, и стукнуть меня так, чтобы я потерял сознание?

– А, – протянула я. – Больше не хочешь на пляски?

Он помрачнел так, что это выглядело даже забавно.

И мы засмеялись – возможно, немного громче, чем это того заслуживало. Но, я думаю, мы смеялись еще и от облегчения, потому что впервые за долгие месяцы нам удалось победить напряженность, которая образовалась между нами.

– Ты пойдешь? – спросил он.

– На бал? Нет, вряд ли. – Мои нервы натянулись, как гитарные струны. – Джаред… мой парень… ходит в другую школу.

Картер поднял брови.

– Понятно. У тебя один из тех самых парней.

– Каких?

– Которых никто никогда не видит. – Картер улыбнулся, так что стала видна ямочка у него на подбородке. – Он у тебя, наверное, международный шпион.

На секунду я растерялась. Картер видел его на вечеринках кучу раз, и мы оба об этом знали.

Складывалось такое ощущение, что он говорит со мной, отвешивает шуточки… потому что ему этого хочется.

– Ну да, – согласилась я. – Он живет в Майами, в своем особняке, его лучший друг – Чак Норрис, а еще он водитель-гонщик.

– И, конечно же, миллионер?

– На самом деле нет, – ответила я. – Он миллиардер. Но он существует, клянусь.

– А я тебе полностью верю.

– Еще он кинозвезда, – продолжила я. – И он… – За спиной Картера открылась дверь, образовав ослепительный прямоугольник света. В нем виднелся силуэт. – Эээ… стоит вон там.

На лице Картера отразилось удивление. Он обернулся и увидел, что к нам идет Джаред.

За мгновение до того, как тот подошел достаточно близко, чтобы услышать нас, Картер повернулся ко мне и пропел: «Ка-ак нело-овко». Я засмеялась.

– Привет… что ты тут делаешь? – спросила я, когда Джаред оказался рядом.

– Встречаю тебя, – сказал он. – Над чем смеешься?

– Но ты же знал, что у меня фотосессия.

– Да, но… – Он посмотрел на часы, а потом – в замешательстве – на меня.

Я надеялась, что Картер тихонько удалится, но вместо этого он посмотрел на Джареда и спросил:

– Нас ведь не представляли друг другу?

– Джаред, – проговорила я сквозь зубы. – Картер. Картер, Джаред.

Они посмотрели друг на друга на мгновение дольше, чем было необходимо, а потом обменялись коротким мужским рукопожатием и кивнули друг другу, как это обычно делают мальчики.

– Я уже заканчиваю, – сказала я Джареду. – Но… зачем ты решил меня встретить?

– Чтобы поехать в заповедник. Мы же договаривались по эсэмэс.

Я потянулась за телефоном.

– Мы же вроде бы договорились не встречаться.

– Нет, – сказал Джаред, и у него дернулась челюсть. – Ты сказала, что позвонишь попозже, поэтому я подумал, почему бы тебя не встретить.

– Да, но… – Я посмотрела в узкие окна. Солнце клонилось к горизонту. Он точно знал, что для фото-сессии уже слишком поздно.

Не говоря уже о том, что я планировала провести день в поисках статей с новостями о Кендре и Эш-лин.

– Извини. Я думал, ты знаешь, что у нас планы. – Джаред пожал плечами и взглянул в сторону Картера. – Но у тебя, видимо, есть дела поважнее.

И он направился к двери.

Я бросила на Картера растерянный взгляд и побежала за Джаредом.

– Подожди, – проговорила я. – Я все равно уже закончила. Подождешь, пока я схожу за вещами?

Он холодно на меня посмотрел.

– Делай, что тебе нужно.

Я вернулась к трибунам, где лежал мой рюкзак.

Картер уже стоял там, рядом со своим рюкзаком. Прищурившись, он посмотрел на меня:

– Он всегда так с тобой себя ведет?

– Нет, Картер, – ответила я. Обычно он колотит меня палкой. А Зоуи всегда ведет себя так, как будто ты плюшевая игрушка?