Текст книги "Мертвее не бывает"

Автор книги: Кэти Алендер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Она остановилась и посмотрела на меня. Она улыбалась так, как будто только что выиграла лотерею, но не собиралась никому об этом рассказывать.

– Абсолютно не за что.

Что она увидела? Что ей было известно?

Мы развернулись к моему дому.

«Уже почти все, – сказала я себя. – Осталась всего пара минут. Не теряй самообладания, и все будет в порядке».

Наконец мы дошли до моего дома. Я бросила взгляд на наше окно, всей душой желая избавиться от агента Хэйзан, пока ее не увидели родители или сестра.

– Не переживай, – сказала она. – Я ухожу.

Она уже отвернулась вполоборота, как вдруг снова посмотрела на меня.

– Кстати, – начала она и полезла рукой в карман. – По-моему, ты кое-что обронила.

Она разжала пальцы, и я увидела у нее на ладони крышку от моего объектива.

Где-то с секунду мы обе молча смотрели на нее, потом она потянулась ко мне и засунула ее в карман моих джинсов.

– Тебе стоит внимательнее следить за вещами, Алексис, – проговорила она. – А иначе кто знает, где они могут оказаться.

Я сказала себе: ей не удастся испугать меня так, чтобы я потеряла дар речи. Поэтому я неестественно громко выдавила:

– Спасибо.

– Вот это, например, нашли в шестнадцати метрах от тела Эшлин Эванс.

Я молчала. У меня сдавило горло.

– Но ты, конечно, ничего об этом не знаешь.

Мне нужно было держаться. Иначе я сразу бы разлетелась на миллион осколков.

– Не знаю, – ответила я. – Извините.

– Ну, хорошо. – Агент Хэйзан вытерла руки о пиджак. – Потому что я бы очень расстроилась, если бы ты оказалась причастна к этой проблеме.

Я стала подниматься на крыльцо.

– Увидимся, Алексис! – крикнула она.

Я зашла в дом, боясь оглянуться через плечо.

24

На следующий день я пошла в редакцию альбома до начала уроков. Эллиот на этот раз в толстовке с надписью «ПРИНСТОН» – уже сидела за своим столом.

– Как дела? – спросила она.

– Сколько у тебя толстовок из разных колледжей? – спросила я.

– Не знаю. Может, пятнадцать. – Она пожала плечами. – Я взращиваю в себе амбициозность.

А. Ну ладно.

Она подняла взгляд от макета, на котором ставила какие-то пометки.

– Завтра утром ты фотографируешь команду болельщиц, так?

Я кивнула, взглянув на запутанное расписание, помеченное разными цветами, которое висело на доске.

– Ты сказала уборщикам, чтобы подвинули мусорные баки?

– Ой, нет. – Я хлопнула себя по лбу и опустилась на стул. – Совсем забыла.

– Ничего, – сказала Эллиот. – Я сама с ними поговорю.

– Нет, извини, пожалуйста…

– Не извиняйся. Мне нужно было выразиться поконкретнее.

– Я все сделаю. Их кабинет – та маленькая постройка рядом с полем, да?

Она пожала плечами и сказала:

– Я не против прогуляться.

– Ты уверена?

– Ты знаешь, что большинство людей, начинающих предложение со слов «ты только не обижайся», на самом деле в тайне надеются тебя обидеть? Так вот, клянусь, я этого правда не хочу. – Она закрыла ручку колпачком и положила ее на стол. – Ты только не обижайся, Алексис, но в последнее время ты выглядишь ужасно. Отдохни немного, а то скоро начнешь падать в обморок на фотосессиях.

Переубедить Эллиот было невозможно, так что я кивнула.

– Чад рассказал, что на днях у тебя чуть подснесло крышу. – Она говорила с тщательно выверенной интонацией, снова начав разглядывать макет. Казалось, она хочет подчеркнуть, что не придает этой ситуации большого значения. – Правда, Чад любит совать нос в чужие дела, и я не удивлюсь, если он все преувеличил.

Я покачала головой и провела пальцем по краю стола.

– Я думаю, он ничего не преувеличивал, – сказала я. – Если ребятам некомфортно работать рядом со мной, я уйду.

Эллиот швырнула ручку на стол. Ее глаза неистово сверкнули.

– Он тебе так сказал? – прорычала она.

– Кто? Чад? Нет, нет – на самом деле он повел себя очень мило. Даже как-то странно.

Она откинулась на спинку стула и расслабилась.

– Это моя собственная идея, – продолжила я. – В школе есть много ребят, которые знают про меня неприятные вещи – или думают, что знают. Я не хочу, чтобы это создавало вам неудобства.

– Алексис, можно дать тебе непрошеный совет?

– Если я соглашусь, он же перестанет быть непрошеным?

Она широко улыбнулась.

– Логично. Так вот. Слушай. Ты – прекрасный фотограф.

– Спасибо.

Она махнула рукой, чтобы я замолчала.

– Ты талантливая. Ты умная. Ты веселая. Ты можешь ужиться с Чадом. Следовательно, ты хороший человек.

– Ну, я…

– Шшш. Я еще не приступила к совету. Вот он: найди людей, которые будут относиться к тебе так, как ты этого заслуживаешь. А остальных пошли к черту. И никогда не оглядывайся назад.

Я вздохнула.

– Ты веришь в Бога? Я верю в Бога. И я думаю, Бог делает людей ровно такими, какими хочет их видеть.

Я моргнула.

– Я… Я не знаю, верю или нет…

Эллиот покачала головой.

– Ты упускаешь самое главное.

Вот уж наверняка.

– И что же это?

– А это то, что надо жить дальше. Прости себя. Перестань считать, что ты заслуживаешь всего самого худшего.

Я провела пальцем по столу, вырисовывая круг.

– Сказать легче, чем сделать.

– Легче? – повторила она, поднимая брови. – А кому нужно, чтобы было легче? Легче – это скучно. В общем, мне пора работать. Иди поспи в библиотеке или займись еще чем-нибудь.

Я еще раз вздохнула.

ВИ Спасибо. Я думаю, может…

– Не думай, кузнечик, – сказала она. – Доверяй чутью.

Я обещала Джареду, что приеду после школы, но решила сначала сделать крюкнг к кирпичному домику рядом со старшей школой Рэдмонд.

Я припарковалась за несколько домов до него и вылезла из машины. На груди у меня висел фотоаппарат. Я выставила короткую выдержку и начала снимать, ожидая увидеть на фотографиях девочку в фиолетовом платье.

Среди белого света действительно можно было разглядеть дрожащую, трепещущую фигуру, но это была не девочка.

Это был мужчина. Точнее, парень – футболист.

В левой руке он сжимал приз. Я не могла – и не стала бы – приближать картинку так, чтобы разобрать, что на нем написано, но я увеличила и рассмотрела статуэтку, стоявшую на золотом пьедестале. Это был футболист с мячом под мышкой.

Этот призрак тоже держал в руках предмет – так же, как и девочка с розами.

Еще один сверхпризрак?

Он парил сантиметрах в тридцати над тротуаром и смотрел в сторону школы. На лице у него была написана ярость: он хмурил лоб, сжимал зубы… У него были короткие, зализанные назад волосы, а футбольная форма казалась на удивление старомодной. Он был обут в простые бутсы неизвестного бренда. Если бы меня попросили угадать, я бы сказала, что он умер в 1960-х.

По крайней мере, у него были глаза.

И в отличие от девочки в фиолетовом платье, парень, похоже, меня не замечал. Все его внимание было сосредоточено на школе. Тут я увидела, что к нему приближается очередная парочка. Меня передернуло. Когда они проходили мимо места, где стоял сверхпризрак, мальчик запрыгал на одной ноге и закричал: «Ой, ногу свело! Ой, ой, ой!»

Я подошла поближе и сделала еще несколько кадров. Потом посмотрела на экран фотоаппарата. На футболке парня была написана его фамилия: КОРКОРАН.

– Пять минут, – сказала я. – Максимум десять. Потом я в твоем распоряжении.

– Ты не можешь сделать это дома? – проворчал Джаред.

Я сидела у него на диване с ноутбуком на коленках.

– У нас дома интернет есть только на мамином компьютере. И она стережет его, как бешеная собака. Мне нужна всего минутка. Это важно.

Он попытался снять мою ладонь с клавиатуры. Я стряхнула его руку и продолжила печатать. Я вбивала поисковый запрос: коркоран + улица рэдмонд.

По одной из ссылок была адресная книга с именем РЭНДЕЛЛ КОРКОРАН.

Когда я стала искать информацию про этого человека, первым, что я увидела, был список его судимостей. В последний раз он отсидел в тюрьме меньше двух лет назад. Можно было с большой долей уверенности предположить, что это тот самый пьяный мужчина, которого Лидия видела в доме. Значит, он жив.

Кто же в таком случае тот призрак? Его футбольная форма была в зелено-желтых цветах, так же как и форма девочки-болельщицы. Поэтому я напечатала: Коркоран умер старшая школа Рэдмонд.

И вот что нашлось: «Старшая школа Рэдмонд организует встречу в память о чемпионе страны по футболу, нападающем Филе Коркоране».

Статья вышла в 1965 году в «Лос-Анджелес таймс» – гораздо более серьезном издании, чем наша местная газетка. Видимо, про эту историю много говорили из-за блистательного выступления Фила на чемпионате страны. Он учился в двенадцатом классе и был звездой школьной команды по футболу, когда попал в аварию и скончался от полученных травм.

Но кое-что не сходилось.

«Мы находим великое утешение в том, что отец Лопес успел отпеть Филипа, прежде чем его не стало, – рассказала собравшимся мама мальчика, миссис Джозеф Коркоран. – Он умирал в безмятежном спокойствии. Он знал, что отправляется в лучший мир».

Невозможно.

Потому что люди, умершие в безмятежном спокойствии, не становятся злобными призраками.

Такого просто не бывает.

– На что ты смотришь? – спросил Джаред, заглядывая в экран.

– Ни на что.

Нагнувшись через мое плечо, он начал изучать статью.

– Интересно, это тот же отец Лопес, что и у нас?

Он взял ноутбук у меня с коленок и открыл сайт своей школы. Несколько раз перейдя с одной страницы на другую, он нашел биографию директора школы.

– Да, – сказал он. – Смотри. Его приняли в священники в 1962 году, и некоторое время он служил в церкви Святой Вивианы в восточной части Сюррея. Это как раз рядом со старшей школой Рэдмонд.

В моей голове закрутились шестеренки.

– Но зачем ты все это читаешь? – спросил Джаред. – Такая мрачная история.

– Я… – Я не имела понятия, что сказать. – Один из моих учителей рассказывал об этом парне.

– И теперь ты знаешь, кто это. Давай остальное ты посмотришь потом, – сказал Джаред, несильно стукаясь лбом о мою руку. – Побудь со мной.

– Ладно тебе, – произнесла я. – Еще три минутки.

– Все, больше никаких минуток. – Он отошел от дивана. – Смотри, сейчас я буду копаться в твоих вещах. Сейчас я все поперепутаю в твоем аккуратном рюкзаке…

Я не возражала – главное, чтоб это отвлекло его от меня. У помешанных на порядке есть одно преимущество: каждая возможность перебрать какие-нибудь вещи вызывает у них только удовольствие.

– Я смотрю на твой учебник по естествознанию… – Он достал его и положил на пол. – А сейчас прочитаю твой дневник.

Это был обычный читательский дневник, в котором мы кратко записывали содержание прочитанных книг для уроков английского.

– Вперед, – сказала я и повернулась обратно к компьютеру.

На минуту он замолчал. Он действительно копался в моих вещах. Я бы остановила его, но мне нужно было время, чтобы найти информацию.

– А это что такое? спросил Джаред. Он смотрел на листок бумаги е» тот, на котором я нарисовала фиолетовое платье.

– Ничего, – сказала я и потянулась, чтобы его забрать.

Он выдернул листок из моих пальцев, придерживая меня другой рукой.

– Серьезно, Джаред, это просто дурацкий скетч.

Наконец он перевел взгляд на меня.

– Зачем ты это нарисовала?

– Просто так. Пожалуйста, отдай.

Он улыбнулся – но это была одна из его фальшивых улыбок – и подвинул листок на миллиметр ближе ко мне.

– Я обменяю его на поцелуй.

– Джаред…

Он отдал мне листок. Как только я сложила его и опустила обратно в рюкзак, мне на спину легли руки Джареда. Я повернулась к нему, и наши губы соприкоснулись.

Поцелуи был для нас способом начать все с чистого листа, забыть об очередной глупой ссоре. Но тут мне в голову, словно незваный гость, пришла мысль: что сказала бы Лидия, если бы сейчас здесь появилась?

Лидия сказала бы, что он отвлекает меня. Делает так, чтобы я не злилась на его дурацкие, незрелые поступки.

Не буду врать: его поцелуй мог бы отвлечь любую девушку от чего угодно. Но когда Джаред раздражал меня, или заставал врасплох, или заставлял чувствовать себя глупо – как, например, сейчас, копаясь в моих вещах, – я была особенно подвержена этой уловке.

И я не могла избавиться от чувства, что он об этом знал.

Джаред встал и потянул меня за собой. Потом повел меня в коридор и прижался ко мне, так что я ощутила его жаркое дыхание на своей шее. Я обнаружила, что упираюсь спиной в стену. Вдруг я почувствовала, что он нежно касается пальцами моего живота и ведет ими по моей коже до самой спины, оставляя на ней тонкие следы искрящейся энергии.

– Хочешь, пойдем в мою комнату? – прошептал он. В его комнату?

– Нет, – ответила я, опустив голову, чтобы уклониться от поцелуев. – Мне нужно прямо сейчас сделать кое-какую работу.

– Не переживай об этом, – сказал он, легонько покусывая меня за шею.

Не переживать об этом? Я представила, что стою с Картером и говорю ему, что мне нужно сделать работу, а он отвечает, чтобы я об этом не переживала. Причем не вежливо, а в качестве приказа: на полном серьезе ожидая, что я перестану переживать, перестану думать и буду просто стоять и целоваться с ним, потому что он этого хочет.

Но как насчет того, чего хочу я? Как насчет того, что важно для меня?

Внезапно я поняла, что больше не хочу оставаться в этом доме.

– Подожди, – сказала я, потом повернула голову вбок и положила руки ему на плечи – твердо, но не отталкивая. – Нет.

Он остановился и вопросительно посмотрел на меня.

– Я пойду, – проговорила я. – У меня правда много работы, а здесь ее сделать невозможно.

– Это смешно, – фыркнул он. – Ты уходишь? Потому что мне не хочется, чтобы ты сидела за моим компьютером, не обращая на меня внимания?

Да, хорошо, это и правда был его компьютер. Но если он не мог найти, чем занять себя на полчаса, пока я работаю над тем, что очевидно для меня важно…

Конечно, я могла бы с этим смириться. Я мирилась с этим почти два месяца.

Но зачем?

– Алексис! – резко произнес Джаред. – Ты ведешь себя как ребенок.

Все тепло и трепет, которые еще оставались в моем сердце, исчезли от того, как резко он это сказал.

Я бросила на него взгляд. Он смотрел на меня так, как будто я сумасшедшая.

– Ты же знаешь, о чем я, – проговорил он, смягчаясь. – Не принимай мои слова близко к сердцу.

В моей голове зазвучал голос Эллиот: «Найди людей, которые будут относиться к тебе так, как ты этого заслуживаешь. А остальных пошли к черту».

Все, хватит. Я потянулась за фотоаппаратом.

– Я не принимаю твои слова близко к сердцу, Джаред. Я ухожу.

– Пожалуйста, останься.

– Мне нужно идти. – Я встала на колени, чтобы собрать в рюкзак раскиданные книги. – Я позвоню вечером… или завтра.

Но когда я повернулась к двери, то увидела, что он стоит у меня на пути.

Мы посмотрели друг на друга.

– Дай мне пройти, – проговорила я.

– Почему мы не можем вести себя по-взрослому? – У него дрожала челюсть, как будто ему уже не хватало терпения. – Я не понимаю. Еще две минуты назад все было хорошо.

Для него да. Но не для меня.

– Как раз я веду себя по-взрослому, – сказала я. – Я сейчас пойду работать. Как взрослая.

– Знаешь что? Хорошо. Работай тут. Мне все равно. Я найду чем заняться. – Но он говорил неискренне. Он говорил так, как будто хотел, чтобы я услышала, как сильно не права и как нерационально звучит каждое мое слово.

– Не переживай об этом, – сказала я и, потянувшись через него, взялась за дверную ручку. – Я поработаю в библиотеке.

Он посмотрел на меня с деловым выражением лица.

– Я был бы рад, если бы ты хоть раз в жизни приняла зрелое решение, Алексис.

Я уставилась на него. Что мне делать, если он откажется отойти?

«Не будь параноиком», – сказала я себе. Он так не поступит.

Только… он действительно никуда не отходил.

И тут зазвонил мой телефон. Мы оба подпрыгнули от неожиданности. Я выхватила его из кармана и ответила, не проверяя, кто звонит. В тот момент я бы с удовольствием задушевно пообщалась с агентом Хэй-зан, если бы благодаря этому можно было выбраться отсюда.

Я чувствовала, что Джаред прожигает меня взглядом, поэтому заставила себя успокоиться.

– Алло?

– Алексис?

Мне понадобилась секунда, чтобы понять, кто это.

– Картер?

В глазах Джареда вспыхнуло раздражение.

– Да, это я. Ты занята?

– Эээ… – Я взглянула на Джареда. – Нет.

– Хорошо. У меня кое-что для тебя есть. В смысле для тебя и для школьного альбома. Можно я заскочу к тебе после ужина?

– А где ты сейчас? – спросила я.

– В смысле? Я сейчас дома, но…

– Отлично, – сказала я. – Сейчас приеду.

– Правда? Ты уверена? Ладно, – ответил Картер. – Приезжай, если хочешь. Увидимся.

– Ага, пока. – Я засунула телефон обратно в карман.

Лицо Джареда осунулось. Уголки его рта опустились, и все напряжение ушло из его тела, из челюсти, из плеч, из кистей рук.

– Пожалуйста, Алексис. Может, все-таки останешься? Прости меня. Я знаю, что иногда веду себя как козел. Я всегда любил быть в центре внимания. – Он слабо рассмеялся. – Когда я был ребенком, мама говорила, что мне нужно прикрепить к шляпе прожектор и ходить в ней повсюду.

Я немного расслабилась. Меня поразило, что он впервые упомянул при мне маму.

– Джаред… а что случилось с твоей мамой?

– Что случилось? – Он озадаченно посмотрел на меня. – Они живет в Колорадо с отчимом.

А.

– Можешь, пожалуйста, остаться?

Подождите секундочку. Если с его мамой все в порядке, откуда тогда взялись его боль, его эмоциональный багаж? Меня охватило странное чувство, что меня обманули, хотя это было вовсе не так. Я просто сделала предположение. И, как выяснилось, ошиблась.

Так, значит, он скрывал от меня что-то еще?

– Нет, – ответила я. – Не могу. Созвонимся попозже.

Я проскочила мимо него и вышла, закрыв за собой дверь.

25

Оказалось, что под словом «кое-что» Картер имел в виду винтажную толстовку с надписью «Старшая школа Сюррей», которую он нашел на распродаже.

– Рассказал про нее Эллиот, – начал он, расправляя толстовку на диване, чтобы я могла ее рассмотреть, – и она подумала, что будет здорово сфотографировать ее для альбома. Мне кажется, она годов из сороковых.

Я попыталась сосредоточиться на толстовке. Но я никак не могла осознать, что снова стою в доме Картера – в его гостиной – в первый раз с прошлого октября.

– Здорово, – проговорила я.

– Да, мне она тоже сразу понравилась.

Раз уж я объявила, что толстовка – это «здорово», я решила, что неплохо бы на нее посмотреть. У нее были очень мешковатые рукава и тесные манжеты, а воротник такой высокий и узкий, что, казалось, он вот-вот тебя задушит. Спереди ее украшала потертая красная буква «С», над которой был вышит маленький орел.

– Хорошо, – сказала я и взяла толстовку с дивана. – Спасибо. Скоро я тебе ее верну. Или Марли вернет.

– Не торопитесь. – Картер прошел за мной в коридор. – Спасибо, что так быстро заехала.

Я пожала плечами. Ему было необязательно знать, что я согласилась приехать прежде всего потому, что мне нужен был предлог поскорее сбежать от Джареда.

– Без проблем.

Картер оживился.

– Спасибо. Значит, тебе правда нравится редакция? Здорово. В смысле, я рад. Там работают хорошие люди.

Я огляделась по сторонам.

– Где Зоуи?

– Эээ. – Картер стоял с неловким видом, засунув руки в карманы. – Она… дома, наверное. Я не знаю.

Я потянулась к дверной ручке.

– Понятно. До встречи.

– Я тебя провожу. – Он поспешил открыть мне дверь, а потом пошел за мной к подъездной дорожке, где рядом с его машиной была припаркована моя.

– Твоя машина?

– Да, подарили на Рождество.

Он сделал шаг назад и осмотрел ее.

– Она очень… коричневая.

– Давай говори, что думаешь. Она страшная.

– Я бы никогда такого не сказал.

– Вслух уж точно.

Он посмотрел на меня своим озорным взглядом, и я почувствовала, как мое сердце разрывается пополам.

– Она может ехать, – сказала я. – Остальное неважно.

– У нее есть имя?

Я открыла пассажирскую дверцу, уложила толстовку на переднее сиденье и только потом подняла на него взгляд.

– Имя?

– У каждой машины есть имя.

– И у твоей?

– Конечно.

Стоял прохладный день, и я чувствовала, что начинаю дрожать. Обхватила себя руками и подумала, что теперь у Картера есть отличный повод отделаться от меня, усадив в машину, если ему надоест со мной разговаривать.

Но вместо этого он, не думая, снял толстовку. Когда он поднес ее к моим плечам, я дернулась, и он тут же замер.

Мне было так холодно, что я дрожала от пальцев ног до макушки, но все-таки сказала:

– Не надо. Пожалуйста.

Он кивнул и отошел назад со смущенным и немного потерянным видом. Я чувствовала себя так же. Раньше такие жесты давались нам естественно, но теперь они казались слишком личными. Они слишком явно напоминали о том, что у нас когда-то было.

О том, что мы потеряли.

– Ну так, – проговорила я сквозь стучащие от холода зубы. – Как зовут твою машину?

– Айн Рэнд.

Не рассмеяться было невозможно.

– Шутишь, что ли?

– Нет, – отозвался он. – Что, глупое имя?

– Необычное, – произнесла я. – Думаю, глупым его не назовешь.

Он пристально на меня посмотрел.

– Здорово видеть, как ты улыбаешься.

Я пожала плечами.

– Это только снаружи.

Он рассмеялся и только потом понял, что я не шучу.

– Алексис. Мы… – Он оборвал предложение на полуслове. – Хотел сказать тебе, что мы с Зоуи… расстаемся.

– Ох, – проговорила я. Но внутри у меня все кричало: ОХ. – Эээ… Мне очень жаль.

Его глаза сверкнули.

– А мне, наверное, нет. В любом случае я хотел увидеть тебя… Хотел тебе рассказать.

– Зачем? – спросила я. Этот вопрос прозвучал не так, как мне хотелось. – В смысле… зачем?

– Я знаю, что ты встречаешься с Джаредом, – проговорил Картер. – Но я хочу, чтобы ты знала: если тебе когда-нибудь что-то понадобится – или если захочешь о чем-нибудь поговорить, – звони мне.

Встречалась ли я с Джаредом?

Я чувствовала себя так, как будто меня сейчас унесет поток вихря.

У Картера зазвонил телефон. Он достал его из кармана, и я увидела на экране имя: ЗОУИ ПЕРРИ. Он попытался его убрать, но я жестом остановила его.

– Нет, возьми трубку. Я уже уезжаю.

Сев за руль, я подняла взгляд и увидела, что Картер ждет, пока я устроюсь, чтобы закрыть за мной дверцу. Одновременно он прижимал телефон к уху и терпеливо выслушивал то, что кудахтала ему Зоуи.

Я положила руки на руль. Для Картера это всегда было сигналом, что пора закрывать дверцу. Он так и сделал, а потом помахал мне, прежде чем уйти обратно в дом.

Я повернула ключ. Мое сердце ныло, словно открытая рана.

Прошло два дня. У меня все еще кружилась голова от беседы с Картером. По всей школе только и было разговоров что об их расставании с Зоуи, и это все усугубляло.

Я подъехала к школе «Сэйкрид Харт» и припарковалась на месте с надписью «ДОРОГОЙ ГОСТЬ». Я решила, что эта фраза относится ко мне, хоть приглашения и не было.

Я прогуливала шестой урок, так что школьный день еще не был окончен. По дороге в кабинет директора я видела пару ребят, которые бродили между классами. Было очень странно ощущать себя чужаком в незнакомой школе.

Секретарь – женщина в простом коричневом платье – улыбнулась мне.

– Добро пожаловать. Чем я могу тебе помочь?

– Здравствуйте, – поздоровалась я. – Я знаю, что это очень… эээ… неожиданный визит, но подскажите, пожалуйста: отец Лопес сегодня принимает?

Она посмотрела на меня с интересом.

– Да, он здесь. Вы договаривались с ним о встрече?

– Нет, – сказала я, не сомневаясь, что меня сейчас выгонят.

– Ладно, – встала она. – Пойду узнаю, свободен ли он.

Я назвала ей свое имя – хоть отцу Лопесу оно все равно не могло ничего сообщить – и осталась ждать. Я была как на иголках. Минуту спустя секретарь вернулась и открыла двухстворчатую дверь.

– Заходи. У него есть несколько минут.

Вслед за ней я зашла в маленький кабинет с высоким окном и огромным письменным столом. Пожилой лысый мужчина – видимо, отец Лопес – сидел за ним, склонившись над книгой. Библия. Что ж, вполне логично.

– Алексис? Я отец Лопес. Приятно познакомиться. – Он встал и пожал мне руку. – Присаживайтесь, пожалуйста.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться.

– Мы рады любым гостям: и тем, кого мы ожидали, и тем, кого нет. Чем я могу вам помочь?

Эээ… Ну ладно. Я призвала всю свою решимость.

– У меня к вам очень странный вопрос. Вы помните мальчика по имени Фил Коркоран?

Он прищурил глаза.

– Фил был футболистом, – подсказала я. – Он еще умер в 1965 году?

Глаза отца Лопеса оживились.

– Господи. Филип Коркоран. Да, конечно. Хороший мальчик.

– А вы знаете, кто такой Рэнделл Коркоран?

Он откинулся на спинку стула и посмотрел на меня.

Я испугалась, что сейчас он ответит вопросом на вопрос. Но он все-таки кивнул.

– Да. Его младший брат.

Младший брат? Возможно, призрак Филипа преследовал брата: вселялся в него и заставлял совершать преступления, за которые его потом сажали в тюрьму. Именно так и произошло с Кейси… Призрак захватил ее тело и приказывал ей совершать плохие поступки – дело чуть ли не дошло до убийства.

– Рэнди тоже был хорошим мальчиком. Всегда с восхищением смотрел на брата. Смерть Филипа его просто раздавила. Если я правильно помню, когда Фил погиб, Рэнди начал целую кампанию, чтобы в их старшей школе отменили выпускную церемонию. Ничего не получилось, и он ужасно разозлился. Вылетел из школы. И, насколько я знаю, жизнь у него сложилась не очень удачно. Не знаю, жив ли он. Нужно найти информацию. – Отец Лопес написал заметку на листке бумаги. – Нужно узнать, как у него дела.

– Понятно, – сказала я.

– Последнее, чего хотел бы Фил, это чтобы дела у Рэнди приняли плохой оборот. Но сам Рэнди так не думал.

– А чего Фил, наоборот, хотел бы? – спросила я.

Я надеялась получить прямой, буквальный ответ на этот вопрос. Что-то вроде: Фил хотел, чтобы кто-нибудь позаботился о его бесценном бейсбольном мяче с автографом, который он называл Малышка Рут.

Но отец Лопес стал обдумывать его с философским выражением лица. Наконец он повернулся ко мне и сложил руки вместе.

– Чего бы хотели вы? Если бы умерли? Что, по-вашему, должны были бы чувствовать себя люди, которые вас любили?

Я прищурилась.

– Эээ… Печаль?

– Так должно быть навсегда? До такой степени, чтобы они перестали жить своими жизнями? И всегда ощущали вину за то, что произошло?

– Нет, конечно, нет. Совсем немножко. Я не про вину. Я имела в виду печаль.

– Вот именно. Вы бы хотели, чтобы они помнили вас, но жили дальше. Я никогда не забуду то школьное собрание. Рэнди принес с собой приз брата – в качестве наглядного свидетельства. Когда глава совета отказался выполнить его просьбу, он швырнул приз на пол. – Отец Лопес немного нагнулся вперед. – Этот предмет был для него большой ценностью – Фил отдал приз ему перед тем, как умер. А Рэнди в ярости разбил его.

Но если это Рэнди кипел от ярости, почему на тротуаре остался стоять призрак Фила? За что он возненавидел детей из Рэдмонда?

И почему призрак Фила держал в руке разбитый приз? Он злился на брата за то, что тот его испортил?

У меня начинала болеть голова. Я поднялась на ноги.

– Я надеюсь, что помог вам, – сказал отец Лопес. – Должен признаться, мне любопытно, но… Надеюсь, вы вернетесь, если захотите что-то еще обсудить.

Я уже собиралась ответить свое стандартное «да, конечно». Но что-то остановило меня. Я не хотела ему врать. Поэтому я сказала просто:

– До свидания. Еще раз спасибо.

Я направилась к выходу, по пути изучая фотографии, висевшие на стенах, и пытаясь почувствовать хоть какое-то сходство между этими ребятами и собой – что угодно, что помогло бы преодолеть зияющую пустоту, отделявшую их богатые жизни от моей. Кое-где я замечала призраков, но их было немного. Католическая школа слишком сильно напоминала церковь, а призраки не любят находиться в церквях.

Я взглянула на одну из фотографий, которую сделали на школьном балу.

И застыла на месте, уставившись на девочку с каштановыми волосами, которая была запечатлена в центре снимка. Она совершенно точно была человеком, а не призраком.

И она совершенно точно была одета в то самое фиолетовое платье.

Я сфотографировала снимок на телефон и понеслась по коридору, хватая воздух ртом. Добежав до машины, я села за руль, уставилась на девочку в платье на своем растрескавшемся экране и попыталась убедить себя, что все это правда.

Я максимально увеличила снимок, чтобы рассмотреть лицо девочки, и стала искать связь между ней и сверхпризраком. Ее волосы не были светлыми, так что самим призраком она точно не была.

– Так кто же она тогда?

В окно постучали, и у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

Рядом с моей машиной стояла Меган.

Несколько секунд я удивленно смотрела на нее. Потом она жестом попросила меня опустить стекло, и я нажала на нужную кнопку.

– Эээ… привет, – проговорила я.

– Ты приходила жаловаться? – спросила она. – На брата Бена?

Я положила телефон на колени.

– Нет. Клянусь…

– Если да, ничего страшного.

Я уставилась на нее.

Она тяжело сглотнула и посмотрела мне в глаза.

– Я ушла из «Светлого пути».

Что-то во мне взмыло вверх, словно единорог, перепрыгивающий через миллион радуг. Но я попыталась сохранить спокойствие.

– Почему? – спросила я. – Тебе же он так нравился.

– Да, что-то вроде того, – отозвалась она. – Но только потому, что на встречах я была в безопасности. По крайней мере, я так думала. Только вот… все было не по-настоящему. Все оказалось обманом. На самом деле это не светлый путь. Это просто… коробка.

Мне захотелось выйти из машины и задушить ее в объятиях. Мне захотелось включить радио и устроить дискотеку.

– А еще, – она покачала головой, – как он говорил с тобой. Назвал тебя лгуньей, да еще и воровкой. Тогда он перешел черту. Ну да, ты иногда грубишь, но ты не воровка, – на лице Меган было написано отвращение.

Я застыла, вспомнив книжку с заклинаниями.

– Эээ… На самом деле… – начала я, съежившись от неловкости. – Кое-что действительно произошло.

Меган, казалось, была в шоке. А потом, к моему невероятному удивлению, она расхохоталась.

– Господи, Леке! Серьезно? Ты что-то у него украла?

– У меня были причины, – сказала я. – Клянусь.

Она никак не могла перестать смеяться, качая головой, как будто не могла поверить моим словам.

– Ну, это не важно. Он насчет многого ошибался. Знаешь, я устала, что он все время говорит о… моей маме и… всем таком.

Я не хотела ничего отвечать, что прозвучало бы как: «Я же говорила!»

Меган посмотрела на меня.

– Так зачем ты сюда приезжала?

– Хотела поговорить с отцом Лопесом. – Я не стала вдаваться в подробности. Если ей хотелось жить спокойной жизнью без призраков, я должна была уважать ее желание.

Она кивнула и провела пальцем по дверце.

– Ты моешь машину так же часто, как убираешь дом?

– Еще бы, – отозвалась я.

Внезапно она посмотрела на меня пристальным взглядом.

– У тебя правда проблемы с призраками?

Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы отключить режим по умолчанию «отрицай все».

Я кивнула и протянула ей телефон, чтобы показать увеличенную фотографию девочки в платье.

– Ты знаешь ее?

– Да, это Марисса Херст. Она в этом году оканчивает школу. А что с ней не так?