Текст книги "Мертвее не бывает"

Автор книги: Кэти Алендер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Я тут же представила, какие обо мне пойдут слухи: «Алексис Уоррен раздавила белку, причем специально!»

– Белка в порядке, – проговорила я. – Спасибо за беспокойство.

Попрощавшись с Кендрой, я залезла в машину. Меня трясло от злости и новой дозы унижения. Только я начала пристегиваться, как зазвонил телефон. Я подпрыгнула от неожиданности.

Это был Джаред.

– Привет. Совсем забыл поздравить тебя с Рождеством.

– А, да, – сказала я. – С Рождеством.

– Ну ладно… будь осторожна. На дорогах скользко. Я заметила.

– Хорошо, спасибо. И ты тоже.

На этом разговор закончился.

Развернув машину в противоположном направлении, я поехала домой. В душе у меня было пусто как никогда.

Лидия появилась, когда я повернула налево в Сильвер Сэйдж Эйкэрз, жилой район, куда мы с семьей переехали после того, как сгорел наш старый дом (это было давно – два кровожадных призрака тому назад).

Ее фигура проступила на пассажирском сиденье. Она сидела, вытянув свои грязные, запачканные кровью призрачные ноги на приборную панель.

– Приходи за мной? – процитировала она меня. – Это шутка такая, что ли?

Кто виноват в том, что я вижу призраков на фотографиях? Исключительно я сама. Я готова в этом признаться. (Конечно, не другим людям – только себе.) Я сама решила во второй раз принести клятву злому духу по имени Аральт, когда Лидия плеснула едким химическим раствором мне в глаза. Я подумала, что смогу обмануть систему: дать клятву, а потом прочитать обратное заклинание, которое должно было выгнать призрака из моего тела. Но я не знала, что Лидия собиралась уничтожить книгу Аральта – его обитель, – чтобы он остался с ней навсегда.

Мои глаза впитали немалую дозу потусторонней магии, и теперь мне приходится жить с последствиями. Моя вина, больше ничья.

Хорошо еще, что я только вижу призраков. Я хотя бы не слышу, как они шепчут своими червивыми ртами отчаянные, полные мольбы слова.

Но вот Лидия? Я решительно отказываюсь брать на себя вину за ее смерть. Она поступила эгоистично, в результате чего умерла в страхе и муках. Именно так обычно и становятся призраками. Лидия стала призраком, который способен ходить, говорить и бесконечно меня раздражать. В общем, мало что изменилось с тех времен, когда Лидия была жива. Те же привычки, только чуть помертвее.

Увидев ее, я напряглась и крепче сжала руль.

Но она не стала пытаться меня убить, и я беспрепятственно загнала мамину машину в гараж. Нужно было взять фотоаппарат, но я колебалась: для этого мне пришлось бы провести руку сквозь полупрозрачное тело Лидии. Решив вернуться за камерой попозже, я направилась к двери, ведущей в коридор нашего дома. На ключ мы ее никогда не закрывали.

Лидия просочилась сквозь автомобильную дверцу и встала у меня на пути. Ее ноги плотно прижимались к полу. Она, как и большинство духов, которых я видела, предпочитала двигаться как человек: ходить и стоять на земле. Иногда призраки могут парить, но только если слишком разозлятся и перестанут обращать на это внимание.

Лидия откинула волосы назад и фыркнула:

– С чего ты взяла, что я буду тебя слушаться?

Я уже хотела пройти сквозь нее, но в последний момент струсила. Я терпеть не могла это ощущение: как будто ныряешь в ледяную воду. Точнее, как будто тебя туда сталкивают. Лидии, правда, тоже не нравилось, когда я так делала. Что значительно добавляло мне решимости.

Но все-таки не настолько, чтобы пойти вперед.

– Подвинься, – сказала я.

Она приблизилась ко мне на полшага.

– Зачем бы мне подчиняться приказам убийцы?

Видите, о чем я? Вот так Лидия перекладывает на меня вину. Как будто я заставила ее организовать Солнечный клуб и влюбиться в злого призрака. Как будто я внушила ему идею поглотить ее жизненную силу. Я-то как раз пыталась ее отговорить. Даже пыталась спасти ее. И продолжала пытаться – довольно жалким образом, – хотя понимала, что спасать уже некого. Но обозленному призраку этого не объяснить.

Тебя просто не слушают.

– Я все поняла, – проговорила я. – Ты меня ненавидишь. Хотела меня убить, но не получилось. Пусть тебя утешит то, что настроение под конец дня ты мне определенно испортила. А теперь подвинься, пожалуйста. Увидимся через пару недель.

Ее брови поползли вверх.

Но она не сдвинулась с места. Я задержала дыхание и бросилась вперед. Кровь в венах как будто заледенела, потом закружилась голова. Лидия завопила от ярости.

Но то, что произошло после, стало для меня полной неожиданностью.

Вторая волна холода ударила меня со спины, и вот уже Лидия снова стояла впереди меня.

Знаете, как иногда от съеденного мороженого начинает болеть голова? После двойной дозы призрачности я ощутила боль в сто раз сильнее. Я согнулась пополам. В голове пронеслась мысль: можно ли умереть от переохлаждения, вызванного призраком? От холода я не чувствовала пальцев. Меня качнуло. Я вытянула руки и опустилась на пол, потому что понимала, что иначе вот-вот потеряю равновесие и упаду.

Через минуту смерть перестала казаться неминуемой, и я подняла взгляд на Лидию. Она стояла на ступеньке у двери, которая вела в дом. Было видно, что ей понадобилось приложить усилие, чтобы пройти сквозь меня: она немного ссутулилась, и очертания фигуры стали прозрачны. Когда она заговорила, ее голос звучал слабее.

– Я оставлю тебя в покое, – прохрипела она, – когда сама захочу.

Она прошла сквозь дверь, и я услышала, как в замке поворачивается ключ.

Секунду спустя я попыталась встать. Ноги были словно деревянные, и казалось, что в них впивается миллион иголок. Пока я шла к двери, кровообращение понемногу восстанавливалось. Добравшись, я несколько раз постучалась, но потом поняла, что это бесполезно. Родители, скорее всего, сидели на кухне и смотрели телевизор. Так что мне пришлось обходить дом, чтобы попасть к входной двери.

Только я вставила ключ в замок, как дверь открылась. На пороге стояла Кейси, моя младшая сестра. Увидев меня, мокрую и дрожащую, словно крыса, которую только что выловили из реки, она крепче вцепилась рукой в дверной косяк. Она, в отличие от меня, едва ли не светилась. Длинные волосы укрывали ее плечо, словно золотистый шелковый шарфик.

Когда-то я переживала за Кейси. Боялась, что в новой школе она не сможет найти друзей и станет одиночкой. Яркий пример того, что я не имею ни малейшего представления, как на самом деле устроен мир.

Оказалось, что моя сестра по натуре из тех девушек, которых можно назвать идеальными. Она очень подросла за осень, и теперь мы были примерно одного роста. Ее длинные карамельно-русые волосы завивались, но не слишком сильно, так что, как бы она их ни уложила, они выглядели красиво и естественно. Она всегда знала, что надеть, что сказать, когда засмеяться, как встать и как рассказывать анекдот так, чтобы все вокруг стали прислушиваться, чтобы услышать концовку. А еще она была умной. Гораздо умнее меня.

Она казалась бы несносной, не будь она такой милой.

Даже ее чудесный характер, возможно, казался бы мне несносным, если бы я не была так рада, что она не изгой.

Два изгоя на одну семью как-то чересчур.

Что важнее всего для меня, Кейси сталкивалась с призраками – так же, как и я. Но она пережила эти трудные времена и оставила их позади. Теперь она больше не беспокоилась из-за злых духов и их силовых центров. Ей снова удалось стать нормальной и счастливой.

Она была в безопасности.

И я собиралась проследить, чтобы так продолжалось и дальше.

– Под дождь попала, – проговорила я, прежде чем Кейси успела что-то спросить.

Из кухни доносились запахи соуса для спагетти и свежевыпеченного сахарного печенья.

– Хорошие снимки получились? – крикнул мне папа.

На кухне что-то готовили. Стук ножа о разделочную доску затих – родители ждали, чтобы я ответила.

– Не очень, – крикнула я в ответ, следя за тем, чтобы не выходить на свет. – Если честно, мне как-то поднадоело заниматься фотографией. Я подумываю бросить.

Глаза Кейси чуть заметно округлились, но она промолчала. Я направилась в спальню мимо нее, стараясь не шататься: ноги у меня все еще были ватными.

Знаете, что самое смешное? Я прекрасно знала, как остановить Лидию.

Мне нужно было только набраться храбрости, зайти в ее дом и найти силовой центр – предмет, который не давал ей покинуть этот мир, – а потом уничтожить его. И я бы освободилась. Освободилась от нее, а может быть (хотя я позволяла себе надеяться на это только в мгновения самого горького отчаяния), и от призраков, которых видела на фотографиях. Кто сказал, что эти две проблемы не были связаны между собой?

Беда была вот в чем: стоило мне представить, как я смотрю в глаза мистеру и миссис Смолл, мои ладони начинали потеть, а мысли – путаться. Родители Лидии и так были не слишком-то счастливы, а ее смерть их буквально раздавила. Безутешные взгляды легли бы на мои плечи тяжким грузом, и о концентрации и поиске любимой вещи Лидии можно было забыть. И уж тем более я не могла думать о том, чтобы уничтожить ее.

Вся эта ситуация напоминала мне комариный укус, который страшно зудел, и я никак не могла заставить себя почесать.

Лидия считала, что я убила ее. Ребята из школы ничего мне не говорили, но по их глазам было видно, что они меня тоже подозревают. В конце концов, когда Лидию видели в последний раз, она гналась за мной и точно была жива. Пять минут спустя мы остались наедине в салоне красоты, потом там начался пожар, и вот Лидия уже мертва. Ее родители тоже не могли не задаваться определенными вопросами.

Но больше всего меня пугало другое. Глубоко внутри, под всеми возражениями, кошмарами и вспышками ярости, какая-то часть меня была готова признать, что смерть Лидии действительно моя вина.

Если хотите узнать, какой моя жизнь была раньше, вот вам небольшой факт: с того дня, как мне исполнилось шестнадцать, я мечтала исключительно о машине. Умоляла родителей, умасливала их, торговалась. Удивительно: когда у тебя симпатичный парень и популярная лучшая подруга, когда вся твоя жизнь напоминает развеселую вечеринку, машина может казаться очень, очень важной вещью. После того как появился Аральт и все пошло под откос, я наконец забыла о машинах. Мне стало все равно. Я перестала лезть с этим к маме и папе.

Неудивительно, что они подарили мне машину на Рождество.

Я думаю, это стоило рассматривать как знак искреннего сочувствия с их стороны, потому что, видит бог, своими оценками и поведением машину я точно не заслужила. Я даже снова начала регулярно прогуливать уроки. Но, сделав мне такой подарок, родители казались безумно счастливыми. Их лица разрумянились, и они постоянно хихикали. Я попыталась ответить им тем же, но, думаю, они поняли, что я притворяюсь.

Кейси точно поняла.

Машине было шесть лет, и выглядела она не очень: коричневая, со скругленными краями, которые делали ее похожей на пузырь или яйцо. На заднем сиденье красовалось большое пятно, и мне совершенно не хотелось знать, как оно там появилось. Тем не менее это была машина. С окнами, дверными защелками, сиденьями и педалью газа. И это была моя машина.

Я влюбилась в нее с первого взгляда.

Бабушка со своим женским клубом уехала на праздники в Австралию, чтобы позаниматься виндсерфингом, так что мы праздновали Рождество вчетвером: мама, папа, Кейси и я. Мы открыли подарки где-то за десять минут и съели традиционный праздничный завтрак, состоявший из яичницы-болтуньи и огромной горы вредного для здоровья бекона. Потом мы с родителями, которые по-прежнему изо всех сил старались выглядеть радостными, проехались по кварталу на новой машине.

Когда мы вернулись, в доме снова наступила мертвая тишина.

Кейси ушла к себе, чтобы позвонить своему парню Китону Перри. (Скажите, когда моя сестренка успела так повзрослеть, чтобы начать встречаться с мальчиком? Да еще и с учеником выпускного класса?) Я опустилась на диван в гостиной и включила телевизор. Там шли местные новости. Веселые ведущие, одетые в дурацкие праздничные свитера, шутили и говорили о Санта-Клаусе так, как будто он реально существует. Знаете, как это обычно делают взрослые, чтобы не расстраивать детей. А дети чаще всего просто притворяются, что верят, чтобы не расстраивать взрослых.

Внезапно они стали серьезными.

– Рождественская трагедия, – нахмурившись, проговорила ведущая, – Полиция Сюррея расследует исчезновение шестнадцатилетней Кендры Чарноу, ученицы старшей школы Сюррея. Вчера ее родители обратились в полицию и сообщили, что Кендра, по всей видимости, ушла из дома среди ночи, не взяв с собой ни кошелек, ни зимнее пальто. По следам, обнаруженным под ее окном, можно предположить, что она покинула дом босиком.

– Что? – Кейси вышла из своей комнаты и опустилась на диван.

Оператор перевел камеру, и вместо фасада дома Кендры в кадре оказался боковой двор, огороженный ярко-желтой полицейской лентой. Неподалеку сновало несколько соседей, а сосредоточенные полицейские выходили из дома на улицу и заходили обратно.

Мама присела рядом со мной.

– Не может быть… да еще и на Рождество.

Я наблюдала за женщиной на заднем плане. У нее были короткие рыжеватые волосы и темные круги под глазами. Видимо, это была мама Кендры. Она тяжело опиралась на руку мужчины, стоявшего рядом с ней.

Потом показали кадры из комнаты Кендры. Дверь тоже была огорожена полицейской лентой, но корреспонденты все равно засняли ее незастеленную кровать, открытое окно, комод…

– Подождите! – Я схватила пульт и отмотала репортаж назад, к тому кадру, где оператор направил камеру на комод Кендры. Он явно хотел показать зрителям, что там остались лежать ее сумочка и кошелек.

У меня перехватило дыхание, как будто кто-то ударил меня в живот.

Потому что я увидела кое-что другое. Одну-единственную желтую розу.

4

Неужели за этим стояла Лидия? Неужели она ненавидела меня настолько, что решила преследовать не только меня, но и просто знакомых мне людей?

И тут до меня дошло: Кендра состояла в Солнечном клубе.

Что делало ее еще одной девочкой, выжившей в тот день, когда погибла Лидия.

Возможно, Лидия преследовала не только меня. Возможно, она хотела извести нас всех, одну за другой.

Кто-то должен был ее остановить.

Только не я. Эта мысль появилась в моей голове, словно команда, выданная подсознанием. Я больше не собиралась связываться с призраками. Я больше не считала, что знаю, как с ними бороться.

Но кто еще – кто еще мог бы сделать это, если не я? Кроме меня, Лидию даже никто увидеть не мог.

Все равно. Это не моя проблема.

Но… Чем дольше я думала об этом, тем больше мне начинало казаться, что это все-таки моя проблема.

– Полиция ведет поиски в заповедниках Пэлем и Сэйдж-Каньон, которые находятся в радиусе полутора километров от дома семьи Чарноу, – продолжил репортер. – Однако, к сожалению, спасатели сообщили нам, что на обследование этих лесистых областей уйдет не один день. К тому же прошлой ночью прошел дождь, смывший много важных следов.

Заповедник Пэлем? Мы с Джаредом гуляли именно там. Именно там мы встретили Кендру за день до того, как родители заявили о ее исчезновении.

На экране появился общий вид местности, снятый с вертолета новостной компании.

В верхнем углу экрана, среди деревьев, виднелось ярко-белое свечение. Сначала я подумала, что что-то не так с телевизором, но потом камера подвинулась, и белый свет переместился вместе с ней. Значит, его источник все-таки был в самом лесу.

– Что это такое? – спросила я.

– О чем ты, милая? – отозвалась мама.

Это было маленькое светящееся пятнышко, как будто кто-то целился прямо в камеру очень мощным фонариком.

Я никогда не видела ничего подобного… если не считать яркий белый свет в машине. Который загорелся перед тем, как на сиденье появилась желтая роза Лидии.

Благодаря моим «особым» отношениям с Лидией она оказалась единственным призраком, которого я была способна видеть и слышать, с которым я была способна контактировать. Значит, она могла проявиться в виде яркого сияния на фотографиях – или в телевизионном репортаже, – хоть с другими призраками такого и не случалось. Я не знала наверняка: сфотографировать ее я ни разу не удосужилась.

Вертолет повернул, и теперь в кадре виднелась трасса, напоминавшая тонкую ниточку. Свечение располагалось где-то посередине между пешей тропой и дорогой.

– Что там? – спросила Кейси. – Что ты ищешь? Ты что-то увидела?

Камера немножко отдалилась, и в кадр попал рекламный щит с логотипом автосалона.

– Нет, просто показалось, – сказала я, вставая с дивана и направляясь в свою комнату.

Через несколько минут я вернулась на кухню. Родители уселись по обе стороны от Кейси, как будто хотели ее защитить. Сестра, в свою очередь, разговаривала по телефону с одной из своих многочисленных подружек.

– Ты как? – спросил папа.

Я подняла руку, в которой держала ключи от машины.

– Хочу немного проехаться.

Кейси посмотрела на меня с беспокойством.

– Не хочешь с кем-нибудь поговорить? Ты позвонила Меган?

– Зачем мне звонить Меган? – спросила я, облокотившись на дверной косяк.

– Она знает Кендру. Она была с нами в…

– Кейс, – перебила ее я. – Поверь мне. Меган не ждет от меня звонков.

На лицах моих родителей отразился шок.

– Все в порядке. Не нужно на меня так смотреть, – сказала я. – Я ненадолго.

– Куда ты поедешь? – спросил папа.

– Просто… покатаюсь, – ответила я и вышла, прежде чем они успели что-то возразить.

Проезжая мимо входа в заповедник, я увидела, что парковка заполнена полицейскими машинами и фургонами новостных компаний. Где-то через полкилометра я остановилась. Припарковав машину за заброшенным кафе, я развернулась и пешком дошла до рекламного щита, который видела в новостях. Я старалась держаться ближе к деревьям, пока не добралась до цели, а потом свернула прямо в лес. В руке я держала телефон, чтобы отслеживать свое местоположение.

Я переступала через вышедшие на поверхность корни и низкие, колючие кусты, пытаясь не упасть и при этом озираясь в поисках Кендры. Холод легко проникал сквозь свитер и обжигал кожу. К тому же я содрогалась от мысли о том, что Лидия могла сделать с человеком, который ее не видел и был абсолютно не готов к встрече с призраком.

Возможно, Кендра уже была мертва.

Я искала Лидию глазами, но этим не ограничивалась. У меня на шее висел фотоаппарат. Раз в несколько минут я делала ряд кадров, а потом просматривала их, надеясь заметить на одном из них яркое сияние.

Но ничего не было.

Наконец я оказалась у невысокого скалистого обрыва. Чтобы идти дальше, нужно было спуститься вниз. Я подняла фотоаппарат и сделала несколько снимков.

Бинго.

На фотографии прямо напротив меня горел яркий белый свет.

– Лидия? – позвала я.

Ответом мне была тишина, которую прерывал только гул пролетавшего вдалеке вертолета.

«Ночь тиха», – подумала я.

– Бу! – Лидия материализовалась примерно в метре от меня.

Услышав ее голос, я быстро отошла от края обрыва.

– С Рождеством, Алексис! – насмешливо произнесла она, приподняв бровь. – Много подарков получила? Готова поспорить, что да. Готова поспорить, что праздники у тебя проходят просто прекрасно. Но скажи-ка мне: ты хотя бы на минуту задумывалась обо мне и о моей семье? Готова поспорить, что нет. Ты, как всегда, думаешь только о себе. В то время как мой труп гниет в земле.

«Я задумывалась. Вчера, уже засыпая, я представила, как твоя мама сидит одна в темноте, и расплакалась. Иногда мне кажется, что я теперь только и делаю, что плачу».

– Хотела бы я, чтоб от тебя ничего не осталось, кроме гниющего трупа. – Я уперлась руками в бока. – Где она?

– Кто?

– Кендра.

Она посмотрела на меня пустым взглядом.

– Что я тебе, ищейка, что ли?

А потом исчезла.

Я вздохнула и пошла обратно к обрыву. А потом развернулась и осторожно полезла вниз, до крови расцарапывая руки и рискованно балансируя на шатких камнях и скользком гравии.

Спустившись, я повернула направо.

Лидия появилась у меня на пути.

– Вообще-то она позади тебя, – сказала она, отбрасывая волосы назад. – Поторопись. На вид она как мертвая.

Злобно посмотрев на меня, Лидия снова исчезла.

Она сказала правду. Пройдя метров десять, я нашла Кендру. Она лежала на камнях. Ее глаза были закрыты, а нога вывернута под неестественным углом. Видимо, она упала и сломала ее.

На секунду я подумала, что она действительно умерла.

Взяв ее за запястье, я нащупала слабый пульс. Я осторожно похлопала ее по щекам, но в сознание она не пришла.

Я достала телефон и попыталась определить координаты GPS, чтобы вызвать службу спасения. Вдруг грязная ладонь поднялась с земли и коснулась моей руки.

– Алексис?..

– Кендра! – воскликнула я. – Ты в порядке?

– Я хочу пить. – Она попыталась открыть глаза, и ее веки вздрогнули. Она рефлекторно сглотнула. – Пожалуйста.

У меня в рюкзаке была бутылка воды. Я отвинтила крышку и наклонила ее к потрескавшимся губам Кендры.

– Пей маленькими глоточками, – сказала я. – Воды у нас хватает. Только не выпивай сразу слишком много.

Она сделала несколько глотков, потом открыла глаза и посмотрела на меня.

– Я так устала.

– Не волнуйся. С тобой все будет хорошо. Я сейчас вызову полицию. Они придут и спасут тебя.

Она чуть заметно кивнула, но в ее глазах все еще виднелся страх.

– Что случилось? Зачем ты пошла сюда? Тебя преследовала… – Я прикусила язык, чтобы не произнести имя Лидии.

– Я… пыталась убежать. – Она перевела взгляд куда-то вдаль, и ее глаза подернулись пеленой. – Я… пыталась убежать от…

– От чего? – Я хотела, чтобы Кендра произнесла это имя. Я боялась называть его сама, потому что, если я ошибалась…

Внезапно глаза Кендры округлились от ужаса.

– От тебя, Алексис.

Я непонимающе моргнула.

Она пыталась убежать от меня?

И прежде чем я поняла, что происходит, глаза Кендры закатились и она снова потеряла сознание.

Я схватила телефон, чтобы позвать на помощь. Но тут мне в голову пришла мысль: как все это будет выглядеть со стороны? Полиция, может, и поверит, что я просто гуляла по заповеднику и фотографировала… Но мои родители? А Кейси?

Они не поверят ни за что.

Я сделала несколько шагов назад, пытаясь не поскользнуться на покрытых мхом камнях. В моем сердце, словно змея из корзины заклинателя, поднимался страх.

Я просто не могла снова столкнуться с полицией. Не могла провести еще один день, избегая встревоженных взглядов родителей. Не могла врать, пытаясь дать объяснения, которых все от меня требовали.

Конечно, кто-то должен был спасти Кендру, и я собиралась об этом позаботиться. Но только меня рядом с ней в этот момент никто не увидит.

Если бы я не была собой (о, как бы я хотела быть среднестатистической девочкой, живущей в среднестатистическом городе со своими среднестатистическими проблемами!), если бы я смотрела на свою исковерканную жизнь со стороны, мне бы в голову пришли очевидные вопросы. Зачем хранить столько секретов? Почему бы не обратиться к кому-нибудь за помощью?

После кошмара, которым обернулась вся история с Солнечным клубом, Картер спросил меня, почему я ничего не рассказывала ни ему, ни родителям, вообще хоть кому-нибудь. Ведь вместе люди становятся сильнее, разве не так?

На самом деле все немного сложнее.

Я не в первый раз катаюсь на этих американских горках. Я уже имела дело с призраками. И когда речь идет о жаждущем крови духе, принцип «одна голова хорошо, а две лучше» не работает. Это не как в мультиках про Скуби-Ду. Неважно, сколько людей на твоей стороне. С призраком нельзя сражаться в прямом смысле этого слова, поэтому нет смысла приводить армию друзей в боевую готовность.

Чем больше людей знает о том, что происходит, тем больше шансов, что кто-то пострадает.

Так что да, я могла бы пойти к родителям. Но разве они помогли бы мне разобраться с этой проблемой? Помогли бы добраться до сути происходящего?

Нет. Они бы позвонили агенту Хэйзан, которая работает на правительство и уже два раза помогала нам заметать следы после встреч с привидениями. И еще до обеда затолкали бы нас с Кейси в машину и отвезли в какой-нибудь безымянный городишко в Северной Дакоте.

Но это ничего не решило бы.

За месяцы, которые я была вынуждена провести, наблюдая за призраками, я поняла одну вещь: если ты замечаешь их, они замечают тебя. Если ты узнаешь о существовании духа, он узнает о твоем существовании.

А если дух узнает о твоем существовании, шансы на то, что у тебя начнутся проблемы сверхъестественного характера, значительно повышаются. От таких проблем нельзя уехать на машине. Они приводят к страданиям, несчастьям… а иногда и к смерти.

Особенно если призрак ненавидит тебя так сильно, как Лидия ненавидела меня.

Вечером того же дня, когда мы с семьей поедали праздничный ужин, состоявший из доставленной на дом пиццы, в новостях сказали, что Кендру нашли и на вертолете доставили в ближайшую больницу. Она не могла ничего рассказать, потому что была в коме.

О ее местонахождении узнали благодаря анонимному звонку, поступившему из старого телефонного автомата, который находился в заброшенном придорожном кафе.

– Все это ужасно странно, – сказала мама. – Но я так рада, что ее нашли!

Я тоже была рада…

Рада, что ее нашли. Рада, что она осталась жива. А еще я была рада, что она не могла говорить.

5

Я знала: если потащусь за сестрой на новогоднюю вечеринку ее популярной подруги, упаду по шкале ничтожности ниже некуда. Но все равно пошла.

Шагнув вслед за Кейси в огромную парадную дверь огромного особняка семьи Лэрд, я старалась высоко держать голову. Сестру сразу же окружила стайка чирикающих девчонок и потянула ее в сторону огромного дивана (который вполне вписывался в габариты дома). Славный, преданный Китон, болтавший с кем-то на другом конце комнаты, заметил Кейси, оборвал беседу и побежал навстречу к ней.

Я уселась на стул, стоявший в углу недалеко от столика с закусками, сняла с плеча свою немодную, не подходящую для вечеринок сумочку и перешла в режим «Алексис здесь не нравится». Начинала общаться с людьми, только если они сами ко мне обращались. Крутила в руках чашку с пуншем. Наблюдала, как пальцы приобретают все более и более оранжевый цвет от сырных палочек, которые снова и снова отправляла в рот.

На меня упала чья-то тень, и я подняла взгляд. Первое, что бросилось мне в глаза, – это волосы: темнокаштановые, чуть ниже плеча. Потом я заметила кожу: идеально-золотистого цвета даже посреди зимы. Затем глаза: темные и мудрые, хотя, возможно, немного усталые.

– Меган, – произнесла я.

Моя лучшая подруга, которую я видела с октября от силы четыре раза, посмотрела на меня так, как будто не поверила своим глазам. Потом она сделала неуверенный шаг назад, и я заметила, что она до сих пор прихрамывает на левую ногу.

Ведь из-за меня у нее теперь серьезные проблемы с коленом.

– Ого, у тебя новый цвет волос, – проговорила она. – Я тебя не узнала.

Я попыталась улыбнуться. Не получилось.

– Когда ты покрасилась? – спросила она. – Что это все значит?

Мне стало как-то неловко, и я дотронулась до своих волос. Раньше, когда они были розовыми, они ни капли не смущали Меган. А сейчас мои белые пряди, похоже, приводили ее в ужас. Она смотрела на меня так, как будто я призналась, что у меня к груди привязана бомба.

– Да на самом деле ничего, – ответила я. – Пару недель назад мама отвезла меня в салон, и, когда парикмахер высветлила мне волосы, я сказала, чтобы она так их и оставила.

Меган поджала губы как-то неодобрительно.

– Мне просто… нравится. – Я знала, как неубедительно это звучало. Если честно, белый цвет волос казался мне каким-то пустым, ничем не заполненным… Что хорошо отражало суть моей нынешней жизни. Если бы я снова покрасилась в розовый, то чувствовала бы себя неестественно, словно в маскарадном костюме.

Но я не могла рассказать все это Меган, когда она смотрела на меня почти как на незнакомку.

– Ну… как у тебя дела? Получала мои эсэмэски?

Она оглянулась, как будто боялась, что на нас смотрят люди. Но никто не смотрел.

– Да. Извини. Я была занята.

Как новая школа?

– Она уже не новая. Я хожу туда два месяца.

Да, но, когда я звонила ей, чтобы узнать, как дела в школе, она не отвечала мне и не перезванивала. Так что для меня эта тема по-прежнему относилась к разряду новостей. Джаред тоже ходил в школу «Сэйкрид Харт», поэтому я кое-что о ней знала. Но он был в выпускном классе, а Меган – на год младше: у них не было общих уроков. Соответственно, я не знала абсолютно ничего о том, как у нее идут дела.

И даже теперь она не отвечала, так что, видимо, узнать об этом мне было не дано.

– Мне подарили машину на Рождество. – Я цеплялась за любую тему, которая могла бы спровоцировать хоть какой-то ответ.

Но это не помогло. На секунду мы с Меган встретились взглядами, но она тут же отвела глаза. Она посмотрела на стену над моей головой, потом на пол, потом в коридор. Куда угодно, только не на меня.

– Здорово, – проговорила она.

И даже не спросила, какой марки машина.

– Меган, – сказала я тонким, напряженным голосом. Он прозвучал так жалко, что я тут же себя возненавидела. – Что происходит? Я сделала что-то не то?

У нее недовольно раздулись ноздри.

– Нет. Конечно же, нет.

– Тогда почему ты не…

– Не могу поверить, что Картер и Зоуи встречаются, – сказала она, изучая свой браслет. – Это так странно.

Мне захотелось сжать чашку так, чтобы она раскололась, но усилием воли я заставила себя этого не делать.

– Что?

Наконец она взглянула мне в лицо.

– Они с Зоуи теперь вместе. Уже где-то неделю или две… Ты не знала?

– Нет, – ответила я. – Не знала.

Я судорожно вздохнула и облокотилась на стол. Хоть где-то внутри я и догадывалась, что этим все закончится, но не ожидала, что мне будет так больно об этом узнать. Как будто меня ударили в самую душу.

– Извини, – сказала Меган. – Я просто думала, что ты была на одной из вечеринок и…

– Я редко хожу на вечеринки, – перебила ее я.

– Но… у тебя же новый парень, да? – спросила она. – Из моей школы?

– Джаред, – сказала я. – Он не мой парень.

Она поджала губы и окинула комнату взглядом, пытаясь найти предлог, чтобы закончить разговор.

– Извини, Алексис. Правда. Но мне… мне надо идти. Может, еще попозже поболтаем.

Я кивнула и выдавила ей вслед кривую улыбку, чувствуя, как у меня сводит челюсть.

Потом, словно по сигналу, я подняла взгляд и увидела Картера с Зоуи. Они вместе вошли через парадную дверь. Ее рука сжимала его ладонь. Я увидела, что Картер постригся, и меня охватила странная, неистовая радость: по крайней мере, она не сможет дотрагиваться до его мягких светлых кудрей, как это всегда делала я.

Всего пару месяцев назад Зоуи была популярной сияющей девочкой, которая вся состояла из добродушия и улыбок. Стоит ли уточнять, что это было до того, как она приняла клятву и вступила в Солнечный клуб?

Дни, которые она пережила после, были, мягко говоря, не такими солнечными, как у большинства девочек из клуба. Во-первых, она отстригла свои длинные светлые волосы и перекрасила их в темно-фиолетовый. А еще перестала носить элегантную одежду. Точнее, перекроила ее во что-то невообразимое. Все вещи, которые она надевала теперь, были изорваны, изрезаны и помяты.