Текст книги "Дворцовые тайны. Соперница королевы"
Автор книги: Кэролли Эриксон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 37 страниц)
Глава 8
В первый раз, когда я увидела Роберта Дадли[111]111
Роберт Дадли, граф Лестер (1532–1588) – английский государственный деятель эпохи правления королевы Елизаветы I и ее фаворит.
[Закрыть], он громко и радостно смеялся. На руках у него был вопящий и визжащий поросенок, которого лорд Роберт принес в огромную и величественную тронную залу королевы, дабы развеселить свою повелительницу.
Весь двор замер в ожидании того, как в ответ на этот поступок поведет себя Елизавета. Королева рассмеялась, и тотчас остальные придворные заулыбались.
Лорд Роберт занял свое место справа от королевы. Он был высок ростом, хорош собой и держался совершенно непринужденно. Казалось, ему наплевать на то, что его дорогой синий бархатный камзол с вышитыми золотом сияющими звездами замаран испуганным свиненком, или что мой отец, не одобрявший такие шутки в тронной зале, укоризненно качает головой.
Я не могла отвести глаза от лорда Роберта.
Он улыбался, и не одним красиво очерченным ртом – его синие глаза искрились весельем. То была не холодная усмешка опытного царедворца, а искренняя улыбка человека, довольного собой и своей жизнью. Того, кто укротил своих демонов, преодолел свои страхи и чувствует себя хозяином положения. Мужчины, прекрасно знающего, как привлекателен он для женщин вообще и для королевы в частности.
После того как его шутка была принята Елизаветой благосклонно, лорд Роберт передал вопящего поросенка слуге и продолжил свой разговор с королевой тихим голосом. Я наблюдала за ними, не в силах отвести глаз. Взгляды, которыми обменивались эти двое, без слов говорили о том, насколько они близки.
В какой-то момент лорд Роберт склонился к королеве, чтобы прошептать ей что-то на ухо, а она с улыбкой посмотрела на него снизу вверх взглядом, в котором читалось почти полное доверие. Как непохоже на нашу подозрительную и осторожную правительницу…
Поговаривали, что они любовники, хотя лорд Роберт и был женат. В восемнадцать лет он женился на дочери сэра Джона Робсарта.
– Его жена никогда не бывает при дворе, – сообщила мне всеведущая мистрис Клинкерт, которая очень скоро стала моим самым надежным поставщиком дворцовых сплетен. Эта пухленькая женщина, которая, казалось, сплошь состоит из одних округлостей, одна из нянек малолетней Елизаветы, служила ей верой и правдой, невзирая на все изменения положения и жизненных обстоятельств юной принцессы. Она даже прислуживала своей подопечной, когда та была заключена в Тауэр во времена царствования своей сводной сестры Марии. Ох, и порассказала же мне мистрис Клинкерт немало историй о том опасном времени, когда все они ходили по лезвию ножа и боялись не сносить головы. Когда я стала фрейлиной, мистрис Клинкерт занимала должность главной камеристки и была, несмотря на свою полноту и возраст (а он уже приближался к почтенным пятидесяти годам), необыкновенно живой и привлекательной.
– Жена лорда Роберта не бывает при дворе, – объяснила мне мистрис Клинкерт, – ибо слишком хорошо знает свое место. Она переезжает из одного поместья в другое и ждет, когда королева выйдет замуж. Конечно же, рано или поздно такой день настанет, хотя Ее Величество и клянется остаться незамужней. По мне, так она просто обязана найти себе супруга, не правда ли? Женщина не может править единолично. Только посмотрите, что стало с ее сестрой! Она попыталась управлять страной сама, и это принесло Англии столько горя.
– А потом она вышла замуж и дела пошли еще хуже, – не преминула заметить я. – Говорят, все ненавидели ее супруга, короля Филиппа Испанского[112]112
Филипп II (1527–1598) – сын императора Карла V, король Испании с 1556 г., после отречения от престола своего отца. Женился на Марии I Английской (Марии Кровавой) летом 1554 г. Он был на двенадцать лет моложе своей жены. По брачному договору Филипп не имел права вмешиваться в управление государством; дети, рожденные от этого брака, становились наследниками английского трона. В случае преждевременной смерти королевы Филипп должен был вернуться назад в Испанию. После того как стало ясно, что Мария не может иметь детей, и в период ее тяжелой болезни непопулярный у англичан Филипп искал поддержки верхушки английского дворянства с тем, чтобы после смерти Марии жениться на ее сестре Елизавете.
[Закрыть], и он был жесток с Марией.
– Таково было ее наказание за то, что она велела сжечь стольких несчастных, – настояла на своем мистрис Клинкерт. – Видит Бог, она заслужила эту кару.
– Расскажи мне о жене лорда Роберта, – попросила я, возвращая камеристку к той теме, которая меня интересовала. – Она красива? Она богата? Есть у нее любовники?
Мистрис Клинкерт понизила голос до шепота:
– Ее зовут Эми Дадли, в девичестве Эми Робсарт. Она – наследница значительного состояния. У ее отца есть земли и деньги, и лорду Роберту такая невеста была как подарок. Он просто обязан был на ней жениться ради своей семьи! Вы ведь знаете – на них свалилось ужасное несчастье, бесчестье, казни[113]113
Джон Дадли, отец Роберта Дадли, пользовался огромным влиянием на короля Эдуарда VI. Умирающий Эдуард назначил своей преемницей леди Джейн Грей, состоящую в браке с сыном Джона и братом Роберта – Гилфордом Дадли. После низложения королевы Джейн все Дадли, включая Роберта, были объявлены государственными преступниками и помещены в Тауэр. Джон и Гилфорд Дадли были впоследствии казнены, а Роберт был помилован королевой Марией и вышел на свободу. Не исключено, что общность судьбы, совместно пережитое заточение сблизили Дадли и будущую королеву Англии Елизавету.
[Закрыть]. Лорд Роберт был брошен в тюрьму и вышел из нее без гроша за душой. А денежки лорд Роберт ох как любит! Он обожает их тратить, и тратит широко. А когда деньги кончаются, он берет их в долг.
– Она красива?
– Нет, я бы так не сказала. Лицо у нее самое обычное, а одно плечо выше другого. Талия у нее не такая тонкая и грудь не такая высокая, как у нашей королевы. Но Эми всегда знала себе цену: должна сказать, что лорд Роберт был не единственным, кто к ней сватался. Эми не появляется при дворе, а королева ее не приглашает. А есть ли у супруги лорда Роберта любовники, про то мне неведомо. А ежели б они у нее и были, то никому до этого и дела нет.
В ту пору мне казалось, что лорд Роберт вездесущ. Вот он, выполняя свои обязанности Главного конюшего, скачет бок о бок с королевой на охоте, вот он ведет кавалеров и дам в танце в покоях Елизаветы, вот он устраивает святочное веселье в Рождество, вот он развлекает всех нас на пирах шутками и более серьезными историями из своего боевого прошлого. (Говорили, он воевал бок о бок с испанцами короля Филиппа в битве при Сен-Кантене[114]114
Супруг Марии Филипп Испанский, многое сделав для освобождения Елизаветы, выступил и в защиту Роберта Дадли – он вербовал английских дворян для участия на его стороне в войне с Францией. Роберт Дадли заслужил прощение королевы Марии после битвы при Сен-Кантене, которая состоялась 10 августа 1557 г. во Фландрии, когда испанская армия одержала победу над французами.
[Закрыть], и сражался мужественно.)
Именно лорд Роберт, разодетый в бархатный камзол, с золотой цепью на груди, сопровождал во главе отряда йоменов[115]115
Йомены – здесь: личные телохранители британского монарха в описываемую эпоху, одетые в ярко-красную форму. Сейчас форму йоменов носят привратники лондонского Тауэра.
[Закрыть] королеву, когда ее принимал лорд-мэр Лондона. Богатые приемы лорда Роберта в его огромном доме Лестер-Хаусе на Стрэнде были у всех на устах. И еще он развлекал королеву в своих загородных поместьях, и я никогда не слышала, чтобы его жена присутствовала при этом.
Когда Елизавета обронила, что хорошо бы всем мужчинам при дворе перекрасить свои бороды в цвет ее волос, лорд Роберт первым показал свою курчавую бороду, выкрашенную в новый цвет. Когда королева заметила, что обожает запах мускуса, он заказал надушить мускусом все свои перчатки (и, по слухам, гульфик на своих узких штанах). Он пространно и со знанием дела рассуждал о многих вещах – от экспедиций в Новый Свет до цен на пироги с голубями или последних донесений послов королевы в Шотландии и Франции. Многие мужчины любят поговорить, но их рассказы нагоняют на всех тоску, истории же лорда Роберта всегда были занимательны и рассказаны к месту.
Я не могла слушать никого другого, смотреть ни на кого другого, кроме как на лорда Роберта. А потом я совершенно случайно узнала, что королева в этом мало чем отличается от меня.
Как-то ранним вечером, когда Елизавета и большинство фрейлин отдыхали на террасе, лениво наблюдая за игрой в крокет[116]116
Крокет – спортивная игра, участники которой ударами специальных молотков на длинной ручке проводят шары через воротца, расставленные на площадке в определенном порядке.
[Закрыть], королева велела мне принести из ее опочивальни забытую ею на кровати шаль. Войдя в спальню, я без труда нашла искомое, а затем мой любопытный взгляд упал на одну из ее книг, лежавшую открытой у королевского ложа. На широких полях книги наша повелительница что-то записала своим крупным характерным почерком. Перо, чернильница и другие письменные принадлежности были торопливо отставлены в сторону, словно ее внезапно прервали. Видимо, королева хотела закрыть книгу, когда ее отвлекли, или намеренно оставила ее открытой, чтобы чернила высохли.
Я хорошо знала ее крупный, округлый почерк, который было так легко читать.
Искушение было слишком велико, и я не смогла ему противиться. Я прочла написанное:
«Год прошел с тех пор, как мы принадлежим друг другу. Год великого счастья и удовольствия. Никто не знает наверняка, но многие догадываются о нашей связи. Он сказал, что ради меня хочет снова стать свободным…»
Тут запись обрывалась. Что значили эти слова? Даже для меня, пробывшей при дворе всего несколько месяцев, их смысл был очевиден.
Я осторожно потрогала пальцем страницу – чернила высохли.
Внезапно я услышала шаги в коридоре – и тут же принялась открывать дверцы шкафов, как будто бы что-то ищу. Человек, кто бы он ни был, прошел мимо.
Я вернулась к постели королевы и вновь склонилась над открытой книгой. Я пролистала назад несколько страниц назад и увидела еще много записей тем же почерком. В глаза мне бросилось четверостишие:
Растворилась я до дна
в этом человеке.
Но его женой, увы,
мне не быть вовеки…
Лорд Роберт и королева, королева и лорд Роберт. Значит, я права, она его любит. А он? Ну, он, во всяком случае, «хочет вновь стать свободным»…
Знала ли мистрис Клинкерт об этой книге? Или я случайно натолкнулась на нечто столь личное, столь дорогое сердцу королевы, что о нем не знала даже ее верная наперсница? На великую тайну, которую никто, кроме самой Елизаветы, а теперь и меня – ее фрейлины и родственницы, – не должен был знать?
Я схватила шаль и поспешила к двери, чтобы вернуться к королеве, ее придворным дамам и остальным фрейлинам. Но у дверей опочивальни я остановилась, развернулась, подошла к столику у постели и осторожно закрыла книгу, не передвинув ни на дюйм письменные принадлежности. Пусть ничей любопытный взгляд не коснется этих тайных страниц…
Глава 9
Про своего будущего жениха я сразу поняла – умом он не блещет. Это было очевидно уже при первой нашей встрече. Отец познакомил меня с ним на второй год моего пребывания при дворе. Да, молодой человек выглядел достаточно мужественно и мог бы даже считаться красавцем, если бы не редеющие на лбу темные волосы и тусклые глаза, лишенные всякого блеска. В них не загоралась даже искорка духовной жизни, поскольку их обладателя не интересовали ни идеи, ни проявления чувств, а лишь окружающие его простые вещи – грубые предметы материального мира. То, что можно переставлять с места на место, полировать до блеска, хранить в сундуках, либо чему можно придавать желаемую форму несколькими крепкими ударами.
«Я стану таким предметом, буду его очередной вещью», – пронеслось у меня в голове. Во мне он видит только мою плоть – молодое, но уже созревшее женское тело, – которым ему позволено будет наслаждаться в браке. Жена нужна такому человеку для того, чтобы рожать ему сыновей, украшать собой его приемы и вести его хозяйство. Ждать его у очага, когда он будет отъезжать по делу королевы, и радостно приветствовать его, когда он будет возвращаться.
Все это я увидела в его тусклых темно-карих глазах. А вот в живых, сияющих глазах моего отца читалось удовлетворение, ибо этот молодой человек по имени Уолтер Деверё казался моему родителю идеальной партией для меня. Еще отец радовался тому, что вроде бы подыскал мужа и для Сесилии. У Уолтера был троюродный брат, вдовец сэр Роджер Уилбрэм. Ему нужна была супруга, которая заботилась бы о его детях и о нем самом, когда он состарится. Сэр Роджер был уже немолод, и Сесилия, если у них все сладится, стала бы его третьей женой. Как я поняла из разговоров, будущий муж был готов заботиться о моей сестре, особенно если отец сможет, используя свое влияние, добиться назначения сэра Роджера мировым судьей, чтобы тот получал весь доход, сопутствующий этой важной должности.
Посему, когда я вошла в зал в тот памятный день, отец радостно потирал руки, не в силах скрыть своего удовлетворения. Помню, я взглянула на молодого человека, стоявшего рядом с ним, с интересом: так вот он какой, Уолтер Деверё! А потом я увидела его глаза и сказала себе: «Боже мой, только не он…»
Я попыталась поймать взгляд матери, которая сидела в стороне и чинно вела беседу с другой женщиной, по-видимому – матерью Уолтера. Мама избегала встречаться со мной глазами – дурной знак! Брат Фрэнк на этом семейном сборище отсутствовал, и я тщетно озиралась по сторонам в поисках хоть кого-нибудь, кто разделит мое первоначальное впечатление об этом нелепом, невозможном женихе. Но ни одного союзника у меня не было.
Тем временем молодой человек подошел ко мне поближе и бесцеремонно уставился на меня. Отец представил нас друг другу. Уолтер поклонился, а я присела в глубоком реверансе. Молодой человек тупо молчал. «Что за болван! – подумала я. – И где только отец его выискал?» Следующие слова моего отца оказались ответом на мой невысказанный вопрос:
– Юный Уолтер сопровождал меня в Ирландию, Летти. И он мне там очень помог.
– И как вам понравилась Ирландия? – спросила я гостя скорее из вежливости, чем из любопытства.
– Ну, больно на Уэльс похоже, – был его краткий ответ. – Зелени много…
Ну о чем прикажете говорить с мужчиной, которому в галантной беседе с девушкой нечего сказать об Ирландии кроме того, что там «зелени много»?
Мне не довелось там побывать, но я внимательно слушала красочные рассказы моего отца и хорошо представляла себе этот загадочный край с его просторами, скалами, долами и болотистыми равнинами, прекрасную страну, которая была бы еще лучше, если бы не ее мятежные коренные жители.
Я попыталась сменить тему:
– Так, значит, вам нравится зелень? Вы, наверное, любите ухаживать за своими садами?
Но Уолтер лишь пожал плечами:
– Ну, у меня есть для этого садовники. То есть, я хотел сказать, мой отец их нанимает.
Я уже готова была сослаться на плохое самочувствие и покинуть гостей – никакой другой более правдоподобной причины для того, чтобы больше не вести разговоры с этим олухом, я придумать не могла, – когда услыхала ровный, спокойный голос матери. Она встала со своего места, приблизилась к нам и обратилась к Уолтеру:
– Ваша мама только что рассказала мне, что вы страстно любите охоту. Особенно охоту на кабана.
Лицо Уолтера впервые за все время нашей беседы оживилось:
– Точно так, мадам! Я завалил множество кабанов, благородных оленей и ланей, а еще убил бессчетное количество лис и зайцев, хотя гоняться за ними мне совсем не по нраву. – Он повернулся к отцу и заговорил с неподдельным энтузиазмом: – Вы пробовали выходить на кабана с арбалетом? У меня их несколько – мне их смастерил главный оружейник. Еще он сделал мне особые стрелы для охоты. Понимаете, когда берешь кабана, главное – не слишком попортить тушу. Рогатина – вот то, что нужно! Или даже обычный охотничий нож, если под рукой больше ничего нет…
– Один из моих людей заколол ирландца рогатиной, – заметил мой отец. – Страшное оружие! Результат, как бы это помягче выразиться, превзошел все ожидания…
При этих словах отец немного побледнел.
– Ну, этот парень – ирландец, я хочу сказать, – наверное, заслужил, чтобы ему выпустили кишки, – ничуть ни смутившись, продолжал Уолтер. – Но если вернуться к охоте, то позвольте пригласить вас, сэр, во Фрамлингхэм-парк[117]117
Фрамлингхэм-парк – охотничьи угодья неподалеку от замка Фрамлингхэм (построенного в XII веке) в графстве Саффолк. Замок сохранился до наших дней.
[Закрыть] или даже лучше – в Амберли[118]118
Амберли – деревня и местность в Северном Девоне.
[Закрыть]. Там полно дичи. Самую вкусную оленину мне довелось отведать в Амберли – под соусом из черной смородины, ясное дело, иначе мясо было бы слишком жесткое и вонючее.
«Так вот какие темы интересуют этого Уолтера! – подумала я, глядя в его оживленное лицо. – Теперь уже неудобно сказаться больной и покинуть это развеселое собрание, а так хочется…»
– Уверена, мистер Деверё приехал к нам не только для того, чтобы обсуждать охоту, – довольно бестактно вмешалась моя мать. Одной рукой она взяла мою руку, а другой рукой – руку Уолтера и решительно повела нас к скамье, заваленной мягкими подушками. – Хотя, возможно, мистер Деверё, вы вышли на охоту за той, которая разделит с вами ваше будущее? Ах, наверное, я говорю слишком прямо или слишком рано называю вещи своими именами.
Моя мать с очаровательной и притворно-смущенной улыбкой замолчала, взглянув сначала на отца, затем на мать Уолтера, а уж потом на меня.
– Давайте дадим Уолтеру возможность самому принять решение, – рассудительно изрек мой отец.
И со временем Уолтер такое решение принял.
Впрочем, для предложения руки и сердца он созрел не скоро, – через несколько месяцев, – ибо был этот Уолтер человеком в высшей степени обстоятельным, хоть и недалеким.
А пока он хорошенько все обдумывал, я по-прежнему оставалась при дворе и мое восхищение совсем другим мужчиной – лордом Робертом – только росло.
Каждый раз, когда Уолтер приезжал навестить меня, брал меня с собой на одну из своих «прогулок на свежем воздухе» или мы обедали с его семьей, я невольно сравнивала его с лордом Робертом. Последний был гораздо красивее, сверкал остроумием, как никто умел развлечь и очаровать и – должна признаться, был намного богаче. В его распоряжении находилось не только состояние его жены, которое он имел право тратить по своему усмотрению, но и доходы с возвращенных ему королевой родовых поместий. Кроме того, как только Елизавета взошла на престол, она назначила его на множество должностей, приносивших хороший и устойчивый доход. Не могу назвать себя жадной, но растущее не по дням, а по часам богатство лорда Роберта только добавляло ему привлекательности в моих глазах. Впрочем, если бы он даже потерял все, что имел, до последнего пенни, он все равно оставался бы самым желанным мужчиной при дворе.
Как-то раз мне приказали сопровождать королеву и лорда Роберта на прогулку в лес. Я поспешно облачилась в костюм для верховой езды и вместе с тремя другими фрейлинами присоединилась к малому королевскому выезду, в котором мы – четыре фрейлины – составили приличествующий этикету эскорт для нашей незамужней правительницы. То был канун ее двадцать седьмого дня рождения, и весь двор был как разворошенный муравейник из-за подготовки к празднествам. «Ей стукнет двадцать семь, а мне всего лишь девятнадцать… как же я еще молода», – подумала я. Королева казалась мне в тот день совсем зрелой женщиной. Двадцать семь лет или сорок семь лет для меня тогдашней не составляли большой разницы. Хотя, конечно, женщина в сорок семь, если, конечно, доживет, – начинает увядать и стареть под гнетом забот и болезней.
День был довольно мрачным, солнце пыталось пробиться сквозь темнеющие тучи. Накануне шел дождь, и тропа, по которой двигались наши лошади, была вся покрыта грязью. Легкий ветерок шевелил желтеющую листву деревьев.
Лорд Роберт прекрасно держался в седле и смело пускал своего великолепного коня вскачь по пересеченной местности, а королева, будучи наездницей храброй, но малоискусной, часто падала, но только восклицала: «А мне ни капельки не больно! Я нисколько не пострадала!», и взбиралась обратно на свою лошадь с помощью терпеливого грума. Ее юбка и башмаки потемнели от налипшей грязи, но настроение оставалось прекрасным.
Я обратила внимание на то, что лорд Роберт ободряюще улыбается королеве всякий раз, когда она вновь садится в седло после падения, искренне восхищаясь ее настойчивостью и храбростью. Он сдерживал ход своего скакуна так, чтобы он шел вровень с лошадью королевы, перекидывался с нашей госпожой веселыми шутками, погнался за ней, когда она предложила пустить лошадей наперегонки, и при этом, как я заметила, умело делал вид, что никак не может ее настичь. С каким же искусством надо было управлять своим норовистым, горячим конем, чтобы вовремя и незаметно его осаживать. Тут требовалось недюжинное мастерство.
Мы добрались до того места, где нам пришлось спешиться: над прудом был перекинут узкий мостик, по которому верхом было не проехать.
– Ждите нас здесь, – распорядилась королева небрежным тоном, прежде чем сойти с лошади и вступить на мостик.
Лорд Роберт также соскочил с коня и последовал за ней. В несколько шагов он догнал Елизавету, взял ее за руку, и они неторопливо зашагали вперед. Мы – четыре фрейлины, сопровождавшие королеву, – с удобствами расположились на толстом покрывале, которое предупредительно постелил для нас грум. Мы наслаждались вином, хлебом и фруктами и радовались вышедшему из-за туч солнышку, которое приятно согревало нас, стоило нам начать наш пикник. Честно скажу, в этот момент мы совсем позабыли о своих обязанностях компаньонок, но я все же бросила взгляд на мостик и увидела, как эти двое прошли по нему, не оглядываясь, и исчезли в густом лесу, сплетя руки.
Глядя им вслед, я не могла не вспоминать те слова, которые прочитала на полях книги, лежавшей у ложа королевы. «Год великого счастья и удовольствия», – написала она тогда. И еще:
Растворилась я до дна
в этом человеке.
Они были любовниками – в этом у меня не было теперь никаких сомнений. И я искренне пожелала им счастья, ибо грех не желать счастья тем, кто соединил свои сердца и тела. Я завидовала королеве, завидовала тому, что прекрасный лорд Роберт ей предан всей душой. Но потом я вспомнила и другие ее слова:
Но его женой, увы,
мне не быть вовеки…
Значит, ее самым сокровенным желанием было выйти замуж за лорда Роберта, и судьба отказала ей в его исполнении. Значит, ее счастье и удовольствие всегда будут с налетом печали.
На лес набежала тень, облака вновь закрыли солнце. Мы терпеливо ждали, пока королева и Роберт насладятся друг другом под сенью дерев, но минуты растянулись на часы, мои товарки принялись переглядываться друг с другом с понимающими ухмылочками, а потом пошел дождь. Мы попытались по мере сил укрыться от струй воды, низвергавшихся с небес, когда наконец появились Елизавета и лорд Роберт, и мы все притихшие и насквозь промокшие тронулись в обратный путь.
