Текст книги "Эликсир для мертвеца"

Автор книги: Кэролайн Роу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Никто не появлялся. Внезапно Ракели пришло в голову, что это были шаги ее отца, ходящего с нехарактерной для него осторожностью, потому что он находился в той части дома, которой не знал. Почувствовала угрызения совести из-за того, что с тех пор, как они приехали, почти не беспокоилась о нем, своем любимом отце, слепом, в чужом доме. То, что он много лет знал хозяина, совершенно ничего не значило, раз он не знал дома, а она почему-то об этом забыла. Откусила хлеба, поскольку была очень голодна, и поспешила помочь ему.

Войдя в полуоткрытую дверь, Ракель успела увидеть Бонафилью, шедшую на цыпочках, за которой следовала Эсфирь, когда они открывали тяжелую парадную дверь и выходили.

Глава десятая

В воскресенье утром шел дождь. Сеньора Руфь отдала маленького сына Лие, надела фартук и пошла на кухню помогать кухарке и Хасинте, В добавление к завтраку требовалось готовить свадебный обед. Более десятка громадных блюд запеченной рыбы, бесчисленной птицы, бараньих ног, три целых ягненка будут испечены во вторник в печи пекаря, разумеется, с хлебом и пирожными, но их еще нужно было приправить пряностями, посолить, смазать маслом, вымочить в вине, и многими другими способами подготовить к переноске туда. Другие блюда, несколько типов ароматизированного риса, горох, чечевица должны были готовиться дома. Около восьмидесяти гостей, не считая тех, кто в доме, ожидалось на свадьбу, которая состоится в зале и саду возле синагоги. Руфь очень хотела устроить пиршество, которое понравится всем.

Она уже решила, что от Лии больше пользы с маленькими детьми, чем на кухне, и что мораль предков Хасинты в настоящее время менее важна, чем ее готовность делать все, что она может.

К полудню дождь поутих, и к обеденному времени во дворе было достаточно сухо, чтобы накрыть стол там. Теперь уже весь дом был занят делами. Исаак пошел посидеть с пациентом, отправив Ракель и Юсуфа вниз помогать: Давиду с Иаковом пришлось неохотно исполнять обязанности посыльных; даже Бонафилью призвали помогать на кухне.

Потом Бонафилья, толокшая специи, отставила ступку с пестиком и сказала, что у нее болит голова.

– Да, ты ужасно бледная, – сказала Ракель. – Принести тебе чего-нибудь?

– Нет, не надо. Мне нужно только тихое место, где можно полежать.

– Иди в нашу комнату, – сказала Ракель. – Обещаю, что не потревожу тебя.

– Спасибо. Я вернусь помогать, как только смогу, – сказала Бонафилья и выбежала из кухни.

– О Господи, – сказала Руфь.

– Она быстро почувствует себя лучше, – сказала Ракель. – Не беспокойтесь о ней.

– Я не о ней беспокоюсь, – сказала Руфь. – Я беспокоюсь о жизни с женщиной, у которой из-за расталкивания пряностей начинается головная боль. Я бы пожелала Давиду невесту, от которой проку в доме больше.

– С ее приданым это не имеет значения, – сухо ответила Ракель. – Вы сможете нанять еще одну служанку. Но разве у Давида не будет своего дома?

– Со временем, возможно, – смущенно ответила Руфь. – Сеньор Самуил Каракоса обещал прислать помощницу на сегодня и завтра. Не знаю, соглашусь ли.

– Он родственник сеньора Аструха?

– Да.

– Тогда почему не согласиться?

– Я бы согласилась, только сейчас некого отправить к нему с сообщением.

– Это не может быть очень далеко, – сказала Ракель.

– Он живет не в гетто, – сказала Руфь. – Там, где большие дома. Наш один из самых больших в гетто, как видите, но гораздо меньше. Вот почему сеньор Самуил пригласил Дурана пожить у него – комнат для гостей там достаточно.

– Сеньора, я передам ваше сообщение, – послышался голос от двери.

Руфь обернулась.

– Юсуф, – сказала она. – Ты очень добр, но не знаешь, где этот дом.

– Ошибаетесь. Юсуф знает, где находится что угодно, – сказала Ракель. – Так ведь?

– Я ходил туда с Дураном, – сказал Юсуф. – Посмотреть, насколько велик этот дом. Я знаю, где он.

В доме Самума Каракосы Юсуфа радушно приняли. Обещанную в помощь служанку тут же отправили с сообщением, что Юсуф останется и пообедает с ними.

– Так как, – сказал сеньор Самуил, – сеньоре Руфи предстоит сегодня кормить многих, тем более что ей нужно готовиться к свадьбе.

– Я пойду туда завтра, – сказала его спокойная, судя по виду, умелая жена. – И помогу ей.

Обед был обильным, разнообразным, неторопливым. Поев, Юсуф неспешно побрел обратно к гетто, не горя желанием окунаться в приготовительную суету в доме сеньора Иакова. Путь привел его сперва к южной окраине города, там он остановился на высшей точке холма посмотреть на королевский дворец, вздымавшийся во всем своем великолепии на противоположном холме. Потом, петляя, пошел обратно и остановился по пути поговорить со своими друзьями, бросавшими кости под арками зернового рынка.

Когда Юсуф присел в пыли, наблюдая за игрой, взгляд его привлекло движение красного шелка; он повернулся, чтобы посмотреть, и осознал, что видит Бонафилью, идущую в сопровождении Эсфири в западную сторону, к той улице, где на южной стороне рынка были сосредоточены таверны и харчевни. Несмотря на свое недавнее знакомство с городом, мальчик был уверен, что она идет с одной только служанкой в совершенно неподобающий для респектабельной девушки район.

Движение Юсуфа привлекло внимание эль Гроса.

– На нее стоит посмотреть, так ведь? – сказал он.

– Интересно, что она здесь делает? – как можно небрежнее спросил Юсуф.

– Не знаю, – сказал эль Грос.

– Встречается с любовником, – сказал Роже, на миг подняв взгляд от костей. – Ты играешь?

– Или ищет нового, – сказал эль Грос, пропустив его слова мимо ушей. – Ты знаешь ее? – спросил он, блестя глазами от любопытства.

Юсуф небрежно покачал головой. Какой бы ни была цель Бонафильи, он не видел смысла привлекать к ней их внимание.

– Она бывает здесь едва ли не реже тебя, парень, – сказал эль Грос. – Должно быть, по каким-то делам. И всегда с одной и той же женщиной.

– Со своей служанкой, – сказал Юсуф, забыв на миг, что он ее не знает.

– Пожалуй, – сказал эль Грос. – У разодетой так женщины должна быть служанка, верно?

– У нее каждый день разная одежда, – с жадностью в голосе добавил Ахмед. – Богатая.

– Похоже на то, – сказал Юсуф и опустил взгляд на кости. Однако вскоре извинился и пошел к той улице, на которой скрылась Бонафилья.

Юсуф нашел Бонафилью на маленькой площади неподалеку. Кроме нее и Эсфири в это спокойное воскресное время там была лишь спящая на солнце тощая собака кремового цвета. Бонафилья стояла посреди площади лицом к той улице, на которой находился Юсуф, она разговаривала с хорошо одетым мужчиной, очевидно, забыв обо всем на свете, кроме него. Выйдя на площадь, Юсуф смог рассмотреть спину этого человека в хорошо скроенном камзоле. Очень выразительную спину, говорившую о многом. Мужчина выглядел напряженным, готовым мгновенно пуститься в бегство или обнажить меч, голова его постоянно слегка двигалась, значит, он смотрел во всех направлениях, только не прямо перед собой.

Где-то над головой Юсуфа хлопнул ставень. Мужчина повернул голову с быстротой нападающей змеи, и Юсуф увидел мельком знакомое лицо. Если он не очень ошибался, с Бонафильей разговаривал Фелип, человек, который присоединился к ним на последнем отрезке пути к городу. Мальчик вышел на площадь и украдкой переходил от подворотни к подворотне, пока не дошел до убежища на мощеной улице, откуда из углубления в стене ему лучше была видна сбоку голова мужчины. На сей раз Юсуф убедился окончательно. Это был Фелип, волосы его и бородка были недавно подстрижены, на нем был камзол последней моды из темно-красного шелка, отделанный золотистым бархатом.

Эсфирь стояла в тени на другой стороне улицы, наблюдая за ними. Нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, то и дело поднимала взгляд к небу, следя за движением солнца. На лице ее было выражение беспокойства и жгучего любопытства.

– Не могу, – отчетливо произнесла Бонафилья. – Это все. Ты все так усложняешь – я просто не знаю.

Фелип ответил так негромко, что даже Юсуф с его острым слухом ничего не смог разобрать. Галантно поклонился и пошел прямо на ту улицу, где таился Юсуф, оставив бледную, жалкую Бонафилью одну посреди площади. Через несколько минут после того, как она ушла со служанкой, Юсуф вышел из-за ворот, за которыми прятался.

Хуана шила, когда в двери ее маленькой гостиной появилась служанка.

– Сеньора, – сказала она, – ее королевское высочество хочет вас немедленно видеть.

Хуана отложила шитье, одернула платье, поправила непослушные волосы и пошла за служанкой по коридору к покоям принцессы Констансы.

– Будьте добры, сеньора, подождите, – сказала служанка. – Я доложу ее высочеству, что вы здесь.

И юркнула в спальню.

Атмосфера в передней была напряженная. Придворные дамы принцессы стояли, вид у них был необычно раздраженный, досадливый или испуганный.

Маргарида кивнула Хуане, но не улыбнулась и не заговорила. Безмолвная пауза тянулась. Хуана стояла у двери в ожидании.

Наконец служанка появилась снова.

– Принцесса Констанса приглашает вашу милость войти, – сказала она, придержала дверь открытой для Хуаны, а потом плотно захлопнула.

Принцесса склонялась над стоящей на столе большой корзинкой.

– Сеньора Хуана, – сказала она, – вы должны мне помочь. Оставь нас, – резко приказала служанке. – И не подслушивай под дверью. – Подождала, пока за служанкой не закрылась дверь. – Я не спрашивала вас о подробностях того, кто помог вашему мужу, когда он был избит, так как понимала, что вы опасаетесь за его жизнь. Но я слышала, что лечил его – или, лучше сказать, его слугу, который тоже сильно пострадал, – здешний врач с помощью врача, который исцелил моего брата от его болезней. И что этот человек так оправился, что способен передвигаться.

– Да, ваше высочество, в определенном смысле произошло это, хотя…

– Неважно, что именно произошло, – важно мастерство этих врачей, – раздраженно сказала Констанса.

– Совершенно верно, ваше высочество. Они очень искусны.

– За ними нужно немедленно послать, а вы единственная знаете, кто они и где живут. Посмотрите, сеньора Хуана. Посмотрите на мою несчастную Морену.

Принцесса отступила от корзинки, продолжая держать в ней руку.

В корзинке лежал маленький коричневый спаниель с белыми пятнами, одна его лапка была вытянута, шерсть на этой лапке и на голове была в запекшейся крови. Он заскулил, когда принцесса отошла от него, а потом закрыл глаза.

– Взгляните на ее лапку, – сказала принцесса.

– Похоже, она сломана, ваше высочество, – сдержанно сказала Хуана.

– Да, сломана. Эти дуры в передней позволили ей убежать от них. Она побежала по лестнице в большой двор, и ее покусал один из сторожевых псов. Если она не поправится, кое-кто поплатится за это головой, – сказала она, голос ее дрожал от холодной ярости.

– Я с удовольствием назову вам их имена, ваше высочество. Надеюсь, они смогут лечить собаку так же хорошо, как и людей.

– Думаете, собачьи кости не сильно отличаются от человеческих? – с беспокойством спросила принцесса.

– Думаю, переломы лечатся точно также, ваше высочество.

– Сеньора Хуана, вызовите звонком мою служанку, – сказала Констанса, не прекращая бдения у пострадавшего животного.

Служанка появилась с подозрительной быстротой.

– Позови моего секретаря, – велела принцесса. – Мне нужно немедленно написать письмо.

Когда Хуана вышла из покоев принцессы, у нее от холодного страха перехватило дыхание. Почти все, что говорила принцесса, было известно только самой Хуане. Никто во дворце не мог знать, кто лечил Арнау, кроме нее самой и маленькой Хасинты. И никто не мог подслушать ее разговор с Хасинтой. Никто – кроме верной, честной Маргариды, если она шпионила за своей подругой в саду.

Когда Юсуф вернулся в дом врача, сеньоры Иаков и Исаак ждали его у ворот.

– Юсуф, вымой лицо и руки, – сказал Исаак, услышав, что мальчик вошел. – Нам нужно идти во дворец, лечить очень серьезный случай.

Позади них стоял Мордехай с коробкой в руках.

Юсуф как можно быстрее привел себя в порядок и выбежал к воротам.

– Кто наш новый пациент? – спросил он. – Надеюсь, не сеньора Хуана.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что, господин, наш пациент наверху не сможет перенести этого.

– Совершенно верно. Однако, Юсуф, ту пациентку, которую мы идем лечить, тоже очень любят. Но, насколько я знаю, она не знакома с человеком, которого мы выхаживаем. Но все-таки дело будет сложным, – сказал Исаак, – потому что принцесса ее очень любит.

– От чего она страдает?

– Она подралась и страдает от сломанной ноги и собачьих укусов.

Юсуф изумленно посмотрел на одного, потом на другого.

– Подралась одна из дам ее королевского высочества?

– Пока ты совсем не пришел в замешательство, Юсуф, – заговорил Иаков, – скажу тебе, что это совершенно новое дело. Наш пациент – собачка, которую очень любит ее хозяйка, принцесса Констанса.

Оба врача и Юсуф находились в спальне принцессы, так как Констанса не подумала бы перемещать пострадавшее животное. Иаков начал обследование, ища раны на каждом дюйме тела несчастного существа. За исключением разрыва на ухе, из которого обильно шла кровь, кожа была порвана только на сломанной лапке. Юсуф с Иаковом промыли раны вином и настоем трав, чтобы ускорить заживление и не допустить инфекции, Юсуф прижимал компресс к уху Морены, чтобы окончательно остановить кровотечение.

Все это время принцесса стояла напротив них, положив руку на плечико Морены и удерживая ее в неподвижности.

Исаак взял в руку сломанную лапку. Морена зарычала, и принцесса утихомирила ее. Стал ощупывать, очень осторожно. Собачка зарычала снова.

– Ваше высочество, когда я дойду до перелома, ее потребуется держать, чтобы я смог вправить кость. Тогда собачка поправится. Мне не хочется давать ей болеутоляющих средств, ваше высочество, боюсь, они могут причинить ей больше вреда, чем пользы. Возможно, держать ее сможет Юсуф.

– Я сама, – сказала Констанса. – Когда нащупаете перелом, я буду держать ее тело и голову. Тогда сможете заниматься лапкой.

После этого они работали быстро. Иаков снова промыл рану, и Исаак повел рукой вниз по задней лапке. Собачка задрожала от страха и боли, когда он приблизился к повреждению, но когда врач сказал: «Пора, ваше высочество», лежала неподвижно, крепко сжатая принцессой и Исааком, державшим задние лапы. Морена держалась стоически, не выражая протеста, когда Исаак вправил кость. Юсуф тут же стал накладывать шину.

– Благодарю ваше высочество за помощь, – сказал Исаак, когда все было кончено.

– Иначе бы она не позволила к себе притронуться, – сказала Констанса, гладя ее. – Ну вот, она уже перестала дрожать. Дайте моей служанке указания, как ухаживать за ней. Я очень признательна вам за мастерство.

И их вывели из спальни.

Ни Исаак, ни Иаков не лечили больных и покалеченных собак, но объяснили ясно, как нервозной служанке ухаживать за животным. Когда они в третий раз повторяли, что нужно делать, в гостиную ввели священника в белой доминиканской рясе.

– Я доложу принцессе, что вы здесь, – сказала служанка. – Но не знаю, сможет ли она принять вас.

– Она просила меня прийти, – сказал священник. – Если она хочет меня видеть, я буду доволен. Если нет – неважно.

– Спасибо, отец.

Священник с любопытством смотрел на двух врачей и мальчика, поворачивая голову, когда они выходили из комнаты.

На всем пути от дворца, пока Иаков и Исаак разговаривали о деле, которым только что занимались, Юсуф думал о том, что видел возле зернового рынка, и вновь и вновь приходил к выводу, что об этом нужно кому-то рассказать. Отвергнув ее родных и членов семьи Давида, которые восприняли бы это очень скверно, мальчик решил, что лучше всего сообщить об этом Ракели. Когда они пересекали площадь доминиканского монастыря, направляясь к воротам гетто, он вновь стал прислушиваться к словам своего учителя.

– Я не люблю вправлять кости, – говорил Исаак. – Дома я никогда не делал этого – или почти никогда. У нас в Жироне был превосходный костоправ, но он умер во время черной смерти. Некоторое время я иногда занимался этим в трудных случаях, пока его ученик не обрел нужного мастерства.

– Но у тебя такие ловкие пальцы, – сказал Иаков.

– Я предпочитаю тайны болезней и здоровья мастерству костоправа, вот и все. К тому же немногие пациенты такие же спокойные и послушные, как маленькая Морена.

– Вот наконец мы и пришли, Исаак, – сказал хозяин дома. – Давай выпьем по чаше вина и поедим – если есть кто-нибудь свободный, чтобы подать нам.

Они со смехом вошли в дом, за ними следовал молчаливый Юсуф. В доме было спокойно, тихо. Сеньора Руфь приостановила неистовую деятельность.

Не решаясь постучать в дверь комнаты Ракели в чужом доме, Юсуф поднялся к пациенту. Как он и надеялся, Ракель была там и старательно работала.

– Я посижу с ним, – прошептала она. – По сравнению с тем, что делается внизу, это не работа.

– Внизу ничего не делается, – негромко сказал Юсуф. – Но я хотел поговорить с тобой.

– О чем?

– Может, сядем за дверью? Не хочу его беспокоить.

– Он теперь спит крепче, – сказала Ракель. – В этом нет необходимости.

Юсуф сел на подоконник и рассказал о своем наблюдении за Бонафильей и Фелипом на площади.

– «Не могу. Ты все усложняешь», – задумчиво повторила Ракель. – Она так говорила?

– И еще сказала, что не знает.

– Кто она? – неожиданно спросил пациент. – Эта девушка?

– Простите, сеньор, что разбудили вас, – сказала Ракель.

– Вы не разбудили меня, – ответил он. – Я начал просыпаться до того, как Юсуф осторожно вошел в комнату. Кто она и чего не может?

– Нам бы не следовало болтать о ней, – сказала Ракель с неловкостью. – Это молодая женщина с превосходной репутацией.

– Я знаю ее? – спросил пациент. – Узнаю когда-нибудь, как полагаете?

– Не думаю, сеньор. Когда достаточно окрепнете, вы вернетесь туда, откуда прибыли. Надо полагать, вы не перпиньянец.

– Верно. Раз так, скажите, кто она и чего не может.

– Ее зовут Бонафилья, во вторник она выходит замуж, – сказала Ракель.

– Но не за того человека, которого встретила на площади и которому сказала, что чего-то не может.

– Ему зачем-то нужна ее помощь, – сказал мальчик.

– Подумай, Юсуф, – раздраженно сказала Ракель. – Кто в этом городе может нуждаться в ее помощи? Он хочет ее. Она очень привлекательная, сеньор. Нет – вру. Очень красивая.

– Красивее вас, сеньора? – спросил пациент. – Я спрашиваю не из любезности, это серьезный вопрос.

– У нее более замечательная красота, сеньор, – ответила, чуть подумав, Ракель. – Если бы она шла по городу без вуали, на нее оглядывались бы больше, чем на меня.

– Понимаю. Она должна выйти замуж во вторник, и вы считаете, что этот человек хочет тайно бежать с ней. Давно они знают друг друга?

– Они познакомились в последний день нашей поездки сюда, – ответила Ракель. – Но потом она виделась и разговаривала с ним. Она сказала мне. И он уговаривал ее бежать с ним.

– Предлагал пожениться?

– Я не знаю, чем он прельщал ее. Она не сказала. Думаю, им движет страсть. И он говорил с ней о золоте ее отца, привезенном в качестве приданого. Должно быть, и оно входит в его мотив.

– Ага. Алчность. Может, она не знает, как вынести из дома отцовское золото.

– Не представляю, как она могла бы. Оно, должно быть, заперто. И сеньора Аструха не так легко одурачить, чтобы он отдал его ей только потому, что она попросила.

– Это тема романса менестреля, – сказал пациент. – Она знакомится с кем-то в пути, они влюбляются друг в друга и стремятся убежать вместе. Много времени они проводили вместе в разговорах?

– Нет, – ответил Юсуф. – Может быть, обменялись любезностями или жалобами на погоду – шел дождь, – но Бонафилья постоянно была с отцом и братом, а также со своей служанкой и Ракелью.

– Не самые простые обстоятельства для соблазнения, – сказал пациент. – Прямо у отца под носом.

– Не могу поверить, что она откажется от своей семьи и хорошего брака ради какого-то совершенно незнакомого человека, которого находит настолько красивым, привлекательным и остроумным, чтобы бежать с ним, – сказала Ракель.

– Если они не встречались раньше и он не встретился с вами умышленно, – сказал пациент. – Если б я пытался спасти мою истинную любовь от насильственного брака, то мог бы предпринять в последнюю минуту что-нибудь отчаянное.

– Но она просто сияет от удовольствия, когда находится с Давидом, – сказала Ракель. – Я это видела. И будь она влюблена в кого-то другого, думаю, отец бы прислушался к ней. В душе он добрый человек.

– Может, и нет, если влюбленный христианин, – сказал пациент. – Это так?

– Я предположила, что да, – ответила Ракель. – Но не уверена в этом. Мы разговаривали только о погоде, цели нашей поездки и состоянии дорог. И в пути каждый разумный человек оденется и будет вести себя, как христианин из соображений безопасности, как дозволяет его величество.

– Она ходит одна на встречи с ним? – спросил пациент.

– Нет, – ответил Юсуф. – Берет с собой служанку.

– Думаю, нам нужно рассказать кому-то об этом, – сказала Ракель, – только это может вызвать ненужные осложнения.

– Возможно, она тешится вкусом опасности в течение нескольких дней до того, как стать респектабельной замужней женщиной, – заговорил пациент. – Как-никак, несколько встреч во второй половине дня на общественной площади под пристальным взором служанки могут быть очень волнующими и вместе с тем совершенно безопасными.

– Я спрошу у Эсфири, что она думает. Или знает, – сказала Ракель. – Возможно, вы правы. Она недовольна отцом.

– Почему?

– Он взял молодую жену, приятную женщину, которую сеньора Бонафилья недолюбливает. Считает, что отец устроил этот брак по наущению жены, так как хотят наслаждаться жизнью без Бонафильи, которая угрюмо ходит по дому и сердито смотрит на них.

– Ее маленькая месть, – сказал пациент.

– Да. Но она всегда казалась мне слишком… – Ракель сделала паузу. – Слишком осторожной, чтобы идти на риск серьезных последствий.

– Тогда идите немедленно и расспросите ее служанку, – сказал пациент. – И возвращайтесь со сведениями, которые получите у нее. Только, сеньора, я опять чувствую голод. Не могли бы вы сперва найти для меня что-нибудь более питательное, чем бульон или заварной крем?

– Думаете, что сможете это съесть?

– Кажется, я смог бы сейчас съесть бедро быка. Эти тайны вызывают у меня аппетит.

– Не знаю, о чем вы говорите, сеньора, – сказала Эсфирь. – Мы никуда не ходили.

– Эсфирь, твоя верность госпоже весьма похвальна, – сказала Ракель. – Но я видела, как вы тайком уходили из дома. Юсуф видел, как твоя госпожа разговаривала с сеньором, с которым мы познакомились на дороге, на общественной площади посреди Перпиньяна. Что происходит?

Эсфирь покраснела и нервозно оглядела двор.

– Сеньора Бонафилья взяла с меня обещание никому не говорить об этом, – прошептала она.

– Эсфирь, если что-то случилось и выяснится, что ты знала об этом и ничего не предприняла, уверяю тебя, ты окажешься на улице.

– Я говорила ей это, и не раз, но она не обращает внимания, – сказала донельзя взволнованная служанка.

– Она влюблена в этого человека?

– Кажется, она ненавидит его, – ответила Эсфирь, – и однако же – не знаю, сеньора. У меня есть подозрения, но я во многом не уверена, Могу сказать, что с тех пор, как мы приехали в этот дом, я глаз с нее не сводила, разве что она была с вами или с членами семьи сеньора Давида. Она не сделала ничего такого, чего не следует, хоть мы и ходили на встречу с этим человеком.

– Эсфирь, сделаешь для меня кое-что? – спросила Ракель, достав из сумочки увесистую монету и сунув ее в руку служанке. – Будешь наблюдать за ней и сразу же сообщишь мне, если тебе покажется, что она может сбежать с ним?

– А если она не скажет мне?

– Не думаю, что она уйдет, по крайней мере, без нескольких своих платьев и всего золота из приданого, какое сможет унести. Будешь?

Эсфирь задумалась.

– Нет, вы правы, сеньора. Насчет золота не знаю, но я могу приглядывать за ее лучшими платьями и сорочками. И скажу вам.

И с этим незначительным заверением Ракель вернулась к пациенту.