Текст книги "Между нами искра"

Автор книги: Кэролайн Халс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

5

Маргарет натирала морковь, когда на кухню ворвался Томми и сунул ей под нос лист бумаги.

Маргарет отложила нож и потянулась за очками для чтения. Надев их, она медленно, с плохим предчувствием развернула бумагу.

Уважаемые господа!

Благодарю вас за приглашение на вышеназванный тренинг «Этнокультурные различия», однако вынужден отказаться.

Я не одобряю эту идею и не буду посещать семинары.

Подобного рода курсы являются напрасной тратой средств супермаркета. Я достаточно открыт изменениям, происходящим в мире, и не обязан доказывать это Ванессе или кому бы то ни было другому.

Мой сын – гомосексуал ист. У меня есть дочери. Мой зять наполовину иранец. Ваше предположение, будто мне требуется тренинг, чтобы общаться с людьми разных предпочтений и наций, наносит оскорбление мне и моей семье.

Убедительно прошу не присылать мне экземпляр книги Э. С. Крэнборна «Признай различия». Если я его все-таки получу, то отошлю назад.

Это мое окончательное решение по данному вопросу.

Если вам заблагорассудится принять его как заявление об увольнении, что ж, так тому и быть. Я предложу свои знания и навыки другому супермаркету, где, при моем многолетнем опыте работы в бакалейном магазине, меня примут с распростертыми объятиями.

Искренне ваш,

Томми Фой

Маргарет опустила письмо и сняла очки.

Томми тяжело дышал, словно только что грузил тяжелые ящики.

– Что скажешь?

– Я не пойму, ты считаешь это игрой? – Маргарет глянула на письмо, затем посмотрела на мужа. – Черт с ними, сходи ты на этот тренинг. Будь выше.

– Это невозможно.

– Но ведь они ясно дали понять, что в противном случае тебя вышвырнут с работы. А тебе там нравится.

– Они загнали меня в угол. – Томми почти задыхался. – А что ты думаешь о письме?

– Ты уже отослал его?

– Да.

– То есть бросил в почтовый ящик?

– Конечно.

Маргарет отложила бумагу и очки.

– Ты хорошо написал.

Томми неожиданно обнял ее сзади. Это было порывистое объятие, выражающее сильное волнение, расстройство, неизбежность и все то, чего Маргарет не хотела бы чувствовать сейчас в супружеской ласке.

Отпустив жену, Томми стал торопливо подниматься по лестнице.

Маргарет оттолкнула терку и пошла в гостиную, чтобы выглянуть на улицу.

Через дорогу человек в комбинезоне заканчивал возиться с вывеской нового магазина. Маргарет знала, что такой день придет, но почему именно сегодня – за неделю до вечеринки?

Это задело бы Томми, даже если бы он не переживал из-за неприятностей в супермаркете.

Зять не отличался тактичностью. Нейтану следовало принять во внимание чувства тестя. Почему Хелен его не остановила? Она ведь знает, что отец очень ранимый человек. О чем они только думали?

В любую минуту Томми увидит новенькую вывеску, и…

С лестницы раздался грохот торопливых шагов.

– Нейтан меняет название нашего магазина!

Да как он смеет!

– Успокойся, Томми.

Муж стоял в дверном проеме; сзади, как всегда, медленно тащилась Голди.

– Мало ему того, что он завел новомодную кофемашину, поставил столики и начал продавать гречку. Теперь там нельзя купить даже туалетную бумагу, не говоря уже о заварном креме. Но магазин семьдесят лет, с тех пор как отец открыл его, назывался «Бакалея на Коул-стрит». Нейтан не имеет права менять его имя.

Маргарет положила руку на плечо Томми.

– И какая отвратительная вывеска в псевдо-французском стиле: «А-ля Jardin»! Что еще за аля-улю? Чем ему не угодило старое название? Нет, это просто невозможно.

– Но ведь теперь это его магазин, Томми. Мы отдали Нейтану свой бизнес, и он может называть заведение, как ему нравится. И я думаю, что имеется в виду «Le Jardin[2]2
  Сад (фр.).


[Закрыть]».

– Да кем он себя возомнил? Шарлем Азнавуром? Джо Дассеном?

Маргарет поджала губы. Когда они с Томми переехали в дом напротив магазина, она не подумала о том, какую роль сыграет такое соседство, если они уйдут на пенсию. Глупо было надеяться, что можно жить рядом с тем местом, куда вложил так много сил, и не обращать на него внимания, когда порой, сидя перед телевизором в гостиной, слышишь звяканье колокольчика над входной дверью.

– Неужели это название не кажется тебе ужасным? А ты видела чипсы, которые Нейтан теперь продает? По четыре пятьдесят пачка!

– Ты уже изучаешь ассортимент, Томми? Мы ведь это обсуждали – не трави себе душу.

– Я гулял с Голди, и она рвалась с поводка, хотела войти. Ей трудно: она не понимает, почему больше нельзя заходить в магазин. – Томми наклонился и погладил собаке уши. – Всю жизнь это было ее любимое место, и теперь она в растерянности.

Маргарет ничего не ответила.

– Кроме того, чтобы узнать про чипсы, заходить внутрь вовсе не обязательно: они выставлены в поющей и пляшущей витрине и освещены ярче, чем рождественская елка. Четыре пятьдесят! – повторил Томми. – Уму непостижимо!

– Нейтан говорит, что они предназначаются для особых случаев.

– Какой дурак выложит за чипсы такие деньги?

– Однако их покупают. – Маргарет мягко положила ладонь на руку мужа. – Естественно, Нейтан хочет внести свой вклад. Помнишь, как ты в первую очередь переместил прилавок?

Но Томми ее не слушал.

– Я оказал Нейтану услугу, передав ему свой бизнес, но я не разрешал менять магазин до неузнаваемости.

Маргарет погладила мужа по спине.

В каком-то смысле это была ее вина – как и всегда. Прошлой зимой Хелен рассказала ей, что Нейтан попал под сокращение в своем агентстве недвижимости, а Томми в это время начал жаловаться, что больше не может так много трудиться и хотел бы перейти на более щадящую работу. И Маргарет предложила убить сразу двух зайцев.

Идея всем показалась превосходной. Нейтан записался на курсы розничной торговли, где узнал о реновации, исследованиях рынка по демографическим группам, лучших показателях доходности при ориентации на более состоятельные группы населения, и, с точки зрения Маргарет, пуще прежнего был похож на риелтора.

Но Маргарет не предвидела конфликт в супермаркете, так же как и смену названия магазина.

В самом деле, что еще за «Le Jardin»?

– Именно потому ты и должен отступить. Подобным бизнесом может управлять только один человек. А вы – два альфа-самца, сцепившиеся рогами.

Томми взял жену за руку и погладил ее кожу большим пальцем.

– Я все еще альфа? Даже сейчас?

– Конечно. Такова твоя природа, это не проходит.

* * *

На следующий день Томми бесцельно слонялся по дому и производил на удивление много шума. По раздававшимся время от времени сверху звукам елозящего по полу стула Маргарет предположила, что муж снова принялся за давнишнюю затею – проверял на сайте «Советы путешественникам» информацию о каждом ресторане, который когда-либо посещал, и каждом отеле, где хоть раз останавливался.

Только бы он снова не стал писать в местный муниципалитет – это всегда заканчивалось плохо.

Через некоторое время Томми спустился на первый этаж к чаю.

– На вечеринке я хочу попросить Нейтана взять меня на работу.

– Не надо, – автоматически ответила Маргарет. – Помнишь, что я говорила про альфа-самцов?

Он кивнул.

– Пойду выгуляю Голди.

– Думаешь, стоит? – Маргарет посмотрела за спину Томми, где сидела их ослабевшая, мучимая артритом собака. – Похоже, задние лапы у нее совсем отказывают.

Но Томми все равно схватил куртку и повел Голди гулять.

Зазвонили напольные часы.

Теперь, когда муж освободил кабинет, Маргарет поднялась туда и, надев очки для чтения, стала листать брошюру «Вечеринки с детективом: Самое полное руководство для организатора». Жаль, что в книжке ничего не говорилось о том, как поступить с непрестанно звонящими мобильными телефонами, и Маргарет понимала, что придется импровизировать.

Она уже сделала все по списку: сочинила сценарий, описала характеры персонажей (обнаружив, что ей хорошо удаются подробности), даже составила рекомендации для гостей, во что одеться. Конечно, она могла купить готовую детективную историю, но зачем, если можно самостоятельно придумать увлекательный сюжет?

В конце концов, это будет не простая вечеринка. Маргарет отперла секретер, достала из нижнего ящика свой ноутбук и проверила письма от приглашенных с подтверждением визита, хотя уже знала, кто не ответил. От Джорджа и Стеллы тоже все еще не было ни слова: младшая дочь не отличалась обязательностью.

Маргарет покачала головой и открыла телефонную книжку. Она никогда не помнила номера мобильных. Эти длинные новые номера, начинающиеся на 07, никак не удержишь в голове, не то что старые стационарные…

Маргарет остановила себя, намеренно оборвав поток мыслей, который считала старушечьим, и вместо этого набрала мобильный номер Стеллы (довольно запоминающийся).

Послышалось несколько гудков, телефон Стеллы уже переключался на голосовую почту, и Маргарет кашлянула, собираясь оставить сообщение, но дочь вдруг взяла трубку:

– Привет, мама! Все хорошо?

Маргарет замаскировала растерянность из-за неожиданности резким тоном.

– Я просматривала список гостей и не нашла от тебя ответа на приглашение.

– Оно, наверно, где-то затерялось, а может, я и не отправляла. – Маргарет вздохнула. – Что бы там ни было в твоем списке, мы придем. Я ни за что не пропущу такое мероприятие.

– А Джордж?

Молчание.

– Он ждет не дождется этого дня.

– Вы прочитали то, что я вам отдала? Подготовились к своим ролям?

– Разумеется. Мы же знаем, что все хорошие вечеринки требуют тщательной подготовки.

Маргарет прищурилась. Это что, сарказм?

– Ты правда сама это сочинила?

– Конечно.

Длинная пауза.

– Много будет народу? – поинтересовалась Стелла.

– В основном соседи и старые друзья. На всех ролей не хватило, так что многим гостям придется быть детективами. А их отпрыски будут развлекаться самостоятельно в саду или помогать родителям. Но ничего страшного – дети ведь умеют себя занять, правда?

– Полагаю, да, – ответила Стелла.

– Кстати, придет Адель и приведет с собой Скотта.

– А кто это, Скотт?

– Ну, ты его знаешь – сын Адель, тот, что скупает недвижимость. Сейчас он живет в доме с пятью спальнями в Дидсбери[3]3
  Окраинный район Манчестера.


[Закрыть] и перестраивает подвал под жилое помещение, хотя соседи протестуют. Сочувствую им. Кому нужно больше пяти спален? Помнишь его? В детстве вы вместе играли в песочнице. Его жена держит магазин модной одежды для детей на Бертон-роуд.

Стелла не ответила.

– Вы еще ездили на велосипедах, пристроив на спину тазики для стирки, и изображали из себя черепашек-ниндзя.

– Ах да, конечно… А что Скотт забыл на твоей вечеринке?

– Он сопровождает мать – это очень трогательно. К тому же ему теперь принадлежит здание нашего магазина. Он выкупил у предыдущего владельца всю Коул-стрит и окрестности.

Стелла ничего не сказала.

Маргарет тоже помолчала.

– А твоя сестра приготовит свои фирменные конвертики с лососем.

– Кто бы сомневался. Какая молодец.

Маргарет прищурилась.

– Мы, разумеется, заказали доставку закусок…

– Надо же.

– …но, если ты хочешь принести свое коронное блюдо, я не возражаю.

– Спасибо, мама. У меня нет коронного блюда.

– Я просто хотела дать тебе возможность похвастаться своими кулинарными способностями.

– А Питу ты тоже предоставишь такой шанс или только нам с Хелен?

А это разумно, подумала Маргарет.

– Считаешь, Пит захочет что-то приготовить?

– Нет, просто интересуюсь.

Маргарет задумалась. Может, нужно и Питу предложить внести свой вклад? В конце концов, ее сын гей – очаровательно и современно, не так ли? Правда, это несколько размывает правила. Она собиралась назначить Пита главным по бару – бросать в бокалы кубики льда и ломтики лимона; может быть, отправить его за дополнительными садовыми стульями в подвал. Но надо ли попросить его что-то приготовить?

И Маргарет решила поинтересоваться у сына, за что он хотел бы отвечать на вечеринке. Пусть сам выберет, какие обязанности ему по душе – мужские или женские.

– Нужно что-нибудь принести? – спросила Стелла. – Я имею в виду из «Теско» или даже «Маркса и Спенсера». Я готова раскошелиться ради вашего юбилея, мама.

– Нет, спасибо, – чинно ответила Маргарет. – Если нам понадобится еда, то мы купим ее в нашем магазине.

– В «Le Jardin»? – В голосе Стеллы слышались то ли вопрос, то ли насмешка, даже издевка.

– Да, – твердо произнесла Маргарет. – Именно там.

Она попрощалась и повесила трубку, размышляя, почему у нее никогда не получается нормального разговора с младшей дочерью – та всегда ершится.

Затем Маргарет позвонила Питу. Он не взял трубку, но это же понятно: мальчик был настолько занят работой со своими лондонскими инвестициями – так она называла про себя его занятие, хотя не знала даже подробностей его деятельности, – что мать и не ожидала от него официального ответа на приглашение. К тому же он уже сказал ей: «Буду обязательно, мама».

Маргарет поставила галочку в графе «Подтверждение», затем помедлила над графой «Спутники» и написала вопросительный знак. Она надеялась однажды и там поставить галочку. И тогда, может быть… Говорят, мать на однополых свадьбах почитают как королеву. Не то чтобы она представляла бракосочетание Пита… Он был неулыбчивый, с ничем не примечательной внешностью, и Маргарет переживала, что по этой причине сын останется холостяком. Глядя на него – толстеющего в талии, всегда в вытянутых джинсах и застиранных фуфайках, – никто бы не подумал, будто он гей.

Пит в своем роде был так же непостижим, как Стелла. Так что, слава богу, хоть Хелен лишена причуд – старшую дочь, единственную из троих детей оставшуюся в Манчестере, Маргарет, по крайней мере, понимала.

Возможно, это связано с разницей поколений: Хелен скоро исполнится сорок; вероятно, она выросла до того, как жизнь кардинально изменилась.

Затем Маргарет позвонила Хелен.

– Как дела, мама? – приветливо поинтересовалась дочь. – Готовишься к вечеринке?

– Все по плану. Пытаюсь собрать ответы с подтверждением визита, но ты же знаешь, как невнимательно теперь к этому относятся. – Чтобы не казаться ворчливой, Маргарет намеренно не назвала имени Стеллы. – Ты не передумала делать конвертики?

– Нет, мама, не волнуйся. Тебе чем-нибудь еще помочь?

– Не надо, так будет нечестно, ведь остальных я не привлекаю. Если только… как ты думаешь, Пит не захочет что-нибудь приготовить?

Хелен засмеялась.

– Конечно, нет! Откуда ты это взяла?

– Просто так. И, Хелен…

– Да.

– На вечеринке не упоминайте при отце о магазине.

– Хорошо. – Хелен помолчала. – Жаль, что он так переживает.

Маргарет потерла шею.

– А главное, не спрашивай его по поводу новой работы в супермаркете.

– Договорились. – Хелен снова помолчала. – Мне надо спросить у тебя или…

– Лучше не стоит.

Маргарет быстренько свернула разговор, убрала ноутбук в ящик и заперла секретер.

Нужно было сказать Хелен о положении Томми. Она бы поняла, что отцу сейчас нелегко.

Но, с другой стороны, разве может энергичная, веселая, отзывчивая Хелен, всегда безупречно владеющая собой, понять мучения отца? Ни в малейшей мере.

6

Хелен подцепила вилкой макаронину в виде ракушки и посмотрела на нее.

Нет.

Она отложила вилку и стала наблюдать за Изабель через обеденный стол.

Девочка сосредоточенно ковырялась в тарелке с макаронами. Хелен считала уравновешенность дочери поводом для беспокойства. Сидевший рядом с Изабель Чарли опустил голову и жадно загребал пасту. Мальчик на пять лет моложе, а насколько более жизнерадостный у него характер.

Хватит уже с нее таких телефонных звонков, как сегодня. Подобное не должно повториться: ни с Изабель, ни с Чарли. Вообще никогда.

– Приходите в школу, – сказал секретарь, отказавшись «уточнять причину вызова по телефону». – Мисс Кроуфорд объяснит все на месте.

Хелен повернулась к Изабель:

– Не знаешь, зачем меня завтра вызывают в школу?

Девочка подняла глаза.

Более мягким тоном Хелен спросила:

– Не будут же эти занятые люди приглашать меня просто так.

Изабель пожала плечами.

– Ты не хочешь мне сказать, что случилось?

Дочь отложила вилку:

– Вот завтра и узнаем.

Хелен прищурилась. Девочке всего десять лет, а какое самообладание! Самой Хелен тридцать девять, а она никогда в жизни не проявляла подобной сдержанности. Но потом она вспомнила совет из одной журнальной статьи: «Не надо сравнивать свое внутреннее состояние с внешним поведением других людей». Там не говорилось «в особенности с поведением своей десятилетней дочери», но, видимо, потому, что это и так совершенно очевидно.

Хелен впихнула в себя немного макарон. Они застряли в глотке, и Хелен с трудом их проглотила. Только бы Изабель снова не связалась с дурной компанией. Проблема в том, что девочка легко поддается влиянию, и нужно, чтобы это влияние было хорошим.

Изабель отодвинула стул от стола и поставила свою тарелку в посудомоечную машину.

– Люблю тебя, – сказала Хелен.

Изабель немного замедлила шаг, но потом быстро вышла из кухни и взбежала вверх по лестнице.

* * *

Когда Нейтан пришел домой, Хелен соскребла остатки пасты и поставила перед ним.

Нейтан взял вилку.

– Твой отец действует мне на нервы.

– Что? – автоматически спросила Хелен.

– Он постоянно ходит мимо магазина со своей собакой.

– По-моему, это хорошо, что он двигается.

– Утром Томми прошел туда-сюда раз пятнадцать. Могу поклясться, он силой тащил собаку.

– Да нет.

– Поводок был натянут, а лапы Голди упирались в тротуар.

Хелен вздохнула.

– Отцу нелегко: он владел магазином с двадцати лет.

Один раз он даже открыл дверь и проверил, не надо ли смазать петли, и заглянул в торговый зал, чтобы убедиться, что все холодильники хорошо закрыты. У меня появился преследователь.

– Отцу нелегко, – повторила Хелен.

– Это мне тяжело.

– Думаю, он не ожидал, что ты так рьяно бросишься все менять. А магазин теперь приносит такой хороший доход. Конечно, папе обидно.

– Нельзя же отдать человеку бизнес и сказать: «Только ничего не меняй и ни в коем случае не улучшай».

Хелен снова вздохнула. Именно так отец и поступил.

– Я посмотрю счета на этой неделе, – пообещала она. – Может, ты тактично объяснишь ему, что благодаря усовершенствованиям получаешь очень большую прибыль? Это поможет.

– Да нисколько это не поможет, – ответил Нейтан.

– Не исключено. Но я все равно посмотрю бухгалтерию.

– Не нужно. Мне бы этого не хотелось, – проговорил Нейтан.

Хелен старалась не придавать значения тому, что она раз за разом предлагала бесплатную помощь и свои профессиональные навыки, а муж то и дело отказывался.

Как так получилось, что она превратилась всего лишь в посредника, который улаживает чужие конфликты, а все настоящие дела достались другим? Ведь когда-то она подавала большие надежды и рассчитывала разбить молотком стеклянный потолок и подняться над ним, гордо оглядывая осколки вокруг.

Сама виновата. Это она, а не кто-то другой понизила свой статус – целиком отдалась воспитанию детей и перестала взбираться на карьерные высоты. Теперь Хелен готова снова покорять вершины, но такой возможности больше не представляется. Ее не воспринимают как успешного скалолаза и даже не проявляют уважения к прежним достижениям, словно никто и не помнит, что когда-то она неуклонно шла вверх.

И вот она снова обсуждает родительские обязанности.

– Меня вызвали в школу по поводу Изабель.

Нейтан поднял голову, потом снова уставился в тарелку, словно не мог оторвать глаз от пасты.

– Дети есть дети, – заметил он, глядя на макароны. – Что она натворила?

– Никто ничего не говорит. Приберегают сюрприз на завтра.

– Речь наверняка идет о какой-нибудь шутке, – в конце концов произнес муж. – Девочка просто выпускала пар.

– Да, – уронила Хелен.

– Дети есть дети, – повторил Нейтан.

– Я просто думаю, что нам нужно работать над улучшением отношений в семье, – сказала Хелен.

– Кстати, раз уж ты об этом заговорила. – Нейтан поднял глаза от тарелки. – По поводу вечеринки у твоих родителей на следующей неделе. Не возражаешь, если ты пойдешь с детьми одна? У меня совершенно нет времени.

– Ты просто не хочешь встречаться с моим отцом.

– А как бы ты чувствовала себя на моем месте? Передо мной постоянно маячит осуждающее лицо.

– Ты ведь знаешь, что это последняя вечеринка и для мамы очень важно, чтобы собралась вся семья.

– Я постараюсь прийти попозже. Мне действительно нужно разгрести кое-какие дела.

– Но тебе дали роль личного секретаря лорда Брокенхерста. Разве ты еще не заглядывал в свой конверт? Нужно надеть соответствующий наряд, выучить некоторые подсказки. Ты не можешь не прийти.

– Хорошо, я приду, но, возможно, не к началу. Твоей маме придется импровизировать. Честное слово, Хелен, у меня голова занята более серьезными вещами, чем какая-то вечеринка.

И что могла Хелен ему ответить?

– Я люблю тебя, – сказала она.

Нейтан снисходительно, словно делая одолжение, улыбнулся.

* * *

После чая Хелен поднялась в спальню и села на полу по-турецки. Поставила таймер на телефоне на три минуты и сложила руки на коленях, крутя большими и указательными пальцами.

Она закрыла глаза и вдохнула. Раз, два, три, затем выдохнула – раз, два, три.

Все хорошо. Ничего плохого. Определенно.

Вдох – раз, два, три. Выдох – раз, два, три.

Хелен одолевало волнение, в душе поднималась тревога. Но ведь все время от времени чувствуют беспокойство.

Вдох – раз, два, три. Выдох – раз, два, три.

В таких мыслях нет ничего страшного, нужно только осознать их и позволить им уплыть прочь.

Вдох – раз, два, три. Выдох – раз, два, три.

И Хелен осознавала свои мысли. Правда, они никуда не уплывали, но если осознать их глубже, то обязательно уплывут.

Вдох – раз, два, три. Выдох – раз, два, три.

Все будет хорошо. Вот почему Хелен применила свой план «Сорок на сорок», о котором вычитала в воскресном приложении. Этот список из сорока пунктов, позволяющих проверить, правильно ли идет жизнь, показался ей хорошей основой для создания собственной системы оценки.

Вдох – раз, два, три. Выдох – раз, два, три.

И она тщательно следовала плану. Медитации, похоже, помогали. Это был шестнадцатый пункт плана, после тринадцатого – принимать спирули-ну, четырнадцатого – есть больше голубики, поскольку она богата антиоксидантами, и пятнадцатого – при каждой удобной возможности говорить своим близким, что вы их любите. Хелен старалась. Хотя, когда она произносила заветную фразу в разговоре с Нейтаном или Изабель, и даже с Чарли, родные только хлопали глазами, а затем продолжали заниматься своими делами.

Хелен даже написала Стелле сообщение, в котором призналась, как высоко ее ценит, но та не удосужилась ответить. А могла бы и откликнуться: ведь Хелен так редко связывалась с сестрой.

Восемнадцатым пунктом было завести хобби, и потому Хелен вступила в книжный клуб. То есть, помимо хлопот по дому, ей теперь приходилось читать по книге в неделю. Но, конечно, это было только на пользу, поскольку чтение – приятная обязанность.

Вот черт. Хелен поняла, что перестала считать и тяжело дышит – вовсе не так, как полагается при медитации. Она выпрямила спину и снова стала крутить большими и указательными пальцами.

Вдох – раз, два, три. Выдох – раз, два, три.

Со стороны она, должно быть, выглядела как последовательница дзен-буддизма.

Вдох – раз, два, три. Выдох – раз, два, три.

Хелен попыталась не думать о завтрашнем разговоре в школе, о том, как посмотрит на нее начальница, услышав, что ей снова нужно уйти в обед. Но ведь не уволят же ее за это.

Нет. За то, что ты хорошая мать, не увольняют. Однако начальница не упустит случая выдавить из себя многозначительную улыбку: мол, чего от тебя еще ожидать? Обидно.

Ну да ладно, в конце концов, это просто визит в школу. Хелен очень, очень надеялась, что на сей раз Изабель не натворила что-нибудь ужасное.

Вдох – раз, два, три. Выдох – раз, два, три. Прошло уже больше трех минут. Наверно. Скоро, видимо, сработает таймер.

* * *

Учительница Изабель оперлась спиной о доску и с самым серьезным видом переплела пальцы.

– С сожалением должна вам сообщить, миссис Уитли…

– Зовите меня Хелен.

– …что нас очень беспокоит поведение Изабель. Уголки губ у Хелен дрогнули, и она с усилием продолжала улыбаться.

– Есть несколько тревожных признаков. Хелен ссутулилась на стуле.

– Ладно, давайте не будем ходить вокруг да около. Какой самый тревожный?

– Она подбросила директору записку о том, что собирается взорвать школу.

Хелен сгорбилась еще больше. Снова записки. Излюбленное развлечение Изабель. Говорят, дети теперь не вылезают из интернета, а привычки ее дочери доказывают, что это полная чушь: она прекрасно понимает, как была устроена прежняя система коммуникации.

– В наше время мы не можем игнорировать такие поступки, – заявила мисс Кроуфорд. – Да еще при нынешнем общественном климате.

– Разумеется.

– Представьте, что будет, если мы не обратим внимания на угрозу, а девочка ее осуществит.

– Совершенно с вами согласна. Такое ни в коем случае спускать нельзя.

Учительница ждала.

– Она будет строго наказана. – Хелен скрестила руки на груди. – Но, если честно, дети постоянно так развлекаются.

– Неправда.

– Серьезно? – Хелен не решалась поднять глаза. – А это действительно была Изабель?

– Она подписала записку: имя и фамилия.

Хелен хотела еще что-то спросить, но потом подумала: зачем? Она тоже знала, что это была Изабель. Ее дочь любила подбрасывать жуткие записочки.

– Кроме того, ваша дочь зациклена на этой идее, – продолжала мисс Кроуфорд. – Она спрашивала у садовника об удобрении, которое используют для производства бомб.

– Моя дочь даже кекс испечь не умеет. Она может только сделать сэндвич, если я подготовлю все ингредиенты.

– Миссис Уитли…

– А после этого мне приходится заново закручивать крышки банок и по новой укладывать хлеб в пакет.

Мисс Кроуфорд нахмурилась.

– Я не пытаюсь умалять способности Изабель, просто… она наверняка действовала не одна.

– Как раз одна, миссис Уитли. Она сидит на игровой площадке одна, всегда спокойно.

Хелен передернуло.

– У нас дома неприятности, – с презрением к себе сказала она. Изабель и не знает, как ей повезло, что у ее матери не осталось ни капли самолюбия. – У моей мамы обнаружили рак.

Хелен не хотела снова переводить Изабель в другую школу. Она уже пыталась таким образом оградить дочь от предполагаемого дурного влияния. Теперь путь в школу и из школы занимал на двадцать минут больше, а в поведении девочки ничего не изменилось.

Хелен рискнула быстро взглянуть на мисс Кроуфорд.

– Жаль это слышать, но, думаю, вы понимаете, что мы должны заботиться об интересах всех детей, – произнесла учительница.

– Конечно.

Хелен снова подняла глаза. Выражение лица у мисс Кроуфорд было не злым, но невозмутимым, справедливым, даже сочувствующим.

И как раз это хуже всего, решила Хелен.

Она встала.

– Я приму меры, подобное больше не повторится.

Мисс Кроуфорд тоже поднялась.

– Спасибо.

Они распрощались, и Хелен вышла из кабинета. Странно, что мисс Кроуфорд не спросила, какие именно меры она собирается принять, чтобы подобное не повторилось.

И слава богу, подумала Хелен, шагая по пропахшему хлоркой коридору. Потому что она понятия не имела, что делать.

* * *

По пути из школы Хелен заехала в супермаркет. Дома она бросила пакеты с едой на стол. Предстоящий вечер был омрачен непосильной задачей: до завтра надо прочитать несколько сотен страниц.

Нет. Не омрачен.

Но она должна читать по книге в неделю, поскольку дала себе такое обещание.

И нельзя больше опаздывать на заседание клуба – ей уже становится неловко.

Просто очень трудно выйти с работы вовремя, когда совещания затягиваются, поскольку коллеги готовы говорить часами. Ведь никто больше не сталкивается с гневом на удивление самоуверенной воспитательницы в детском саду, куда ходит Чарли…

Черт, совсем забыла…

Она схватила ключи и побежала назад к машине.

Автомобиль взвизгнул шинами, и Хелен завернула на парковку. Воспитательница стояла на крыльце, держа Чарли за руку.

Хелен выскочила из машины.

– Извините, пожалуйста.

– Миссис Уитли… – начала воспитательница.

– Зовите меня Хелен. – Интересно, почему все, кто собирается устроить ей головомойку, непременно обращаются к ней официально?

– Уже десять минут седьмого. Это неприемлемо.

– Совершенно с вами согласна, – ответила Хелен. – Прошу меня простить.

* * *

Несмотря на все свои усилия, Хелен взяла в руки книгу «Цена нелюбви»[4]4
  Роман Лайонел Шрайвер (2003), написанный от лица матери Кевина – мальчика, устроившего в школе резню.


[Закрыть] только в десять вечера.

К двум часам ночи она дочитала ее до середины и отложила. Напрасно, конечно, но Хелен, видимо, приболела – ее знобило, и она не могла согреться даже под пуховым одеялом.

Она выключила свет и легла рядом с крепко спящим Нейтаном, зная, что долго не сможет заснуть.

* * *

Следующим вечером члены книжного клуба сидели за пустым металлическим столом посередине кухни в доме организатора группы.

– Я не могла читать эпизод, в котором Кевин стреляет в одноклассников, – призналась одна женщина. – Какой ужас!

Организатор клуба, дама в длинной широкой юбке, мудро кивнула.

– А чем вызвано его поведение – природными наклонностями или воспитанием?

– Первым, – автоматически сказала Хелен.

Организаторша выразила несогласие.

– Все гораздо сложнее. Как мы можем определить, родился он таким или же стал из-за недосмотра родителей?

– Таким родился, – повторила Хелен, – к гадалке не ходи.

– Но что сделала мать, чтобы исправить ребенка? Что она могла предпринять?

Хелен потянула тонкую золотую цепочку на шее.

– Да она из кожи вон лезла, а сын ее с самого детства ненавидел.

– Интересное мнение, Хелен. – Женщина наклонилась вперед. – Но действительно ли он ненавидел ее? А как же то время, когда Кевин болел? И как вы объясните, что он подарил матери глазной протез?

Хелен снова схватилась за цепочку: до этого места она не дочитала.

Она сама не заметила, как встала.

– Прошу прощения, мне только что написала няня. – И Хелен быстро вышла из дома, на ходу сняв плащ с вешалки.

В машине она проверила телефон. Ничего. Стелла так и не сочла нужным ответить на ее вчерашнее сообщение. Какая черствость. Ведь Хелен не покушалась на все свободное время сестры, а просто хотела поддерживать связь.

Хелен покачала головой. Эгоистка.

Она включила поворотник и отъехала от тротуара, размышляя о том, как легко живется Стелле.