Текст книги "Между нами искра"

Автор книги: Кэролайн Халс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

51

Дедушка прошел через в кухню к задней двери.

Изабель, сидевшая за столом в нише, хотела заговорить с ним, но не стала: дед явно пытался проскользнуть незамеченным.

Девочка проводила его взглядом. Дедушка вышел через боковую калитку, Голди плелась за ним; в руке у него болталась связка ключей на брелоке с какой-то надписью красными буквами.

Изабель вылезла из-за стола и резво выскочила через заднюю дверь. Пробежав мимо играющих малышей, она вслед за дедом вышла из сада.

Дед пересек улицу, Изабель шмыгнула за ним, нырнула за припаркованный автомобиль и стала наблюдать.

Оказалось, дед просто шел в магазин.

Девочка вздохнула: ничего интересного.

Изабель убедилась, что из дома ее никто не видит, взбежала по ступеням магазина и вгляделась в стекло двери: дедушка прошел по торговому залу и скрылся в подсобном помещении.

Изабель продолжала наблюдать, хотя больше в магазине никого не было.

Она прислонилась лбом к стеклу и нетерпеливо потопталась на месте. Если бы не подозрительный вид деда, она бы не стала тут караулить.

Девочка переминалась с ноги на ногу.

Дед словно испарился.

Изабель глубоко вздохнула. Может, он и правда исчез? Вдруг там позади есть волшебная комната, куда нужно особым образом постучать или потянуть за какой-то рычажок и стеллаж отодвинется? Атам потайная дверь в коридор, ведущий в другой мир вроде Нарнии?

Девочка знала, что такого не бывает.

Но настоящий сыщик все равно проследил бы за дедушкой. На всякий случай.

Изабель потянула на себя входную дверь. Колокольчик громко звякнул, девочка вздрогнула и, закрыв за собой дверь, подбежала к стенду с чипсами и присела перед ним на корточки.

Чувствуя, как попа прижимается к холодному стеклу, она надеялась, что снаружи ее никто не увидит, а то выглядела она в такой позе довольно глупо.

Тут девочка услышала звук шагов.

Дедушка непривычно глубоким и напряженным голосом спросил:

– Кто здесь?

Сердце у Изабель стучало в ушах, и она прижала руки к груди, чтобы успокоить его.

– А ну выходи!

Изабель увидела под стендом потертые дедушкины туфли, одна из которых поскрипывала при ходьбе.

– У меня есть ружье и большая собака. Она не лает, потому что хорошо натренирована, но она очень злая. Не испытывай мое терпение, дружище!

– Это я, Изабель! – Девочка торопливо подняла руки вверх, чтобы дед видел их над стендом с чипсами. – Я выхожу, не стреляй.

Дедушка перегнулся через стенд и посмотрел на нее.

– Привет, – сказала девочка.

– Я бы не стал стрелять в тебя.

– А у тебя правда есть ружье? Можно посмотреть?

– Нет. Оно сейчас не при мне.

– А-а, – разочарованно протянула Изабель.

– Я думал, что это грабитель.

– Я не грабитель.

– Вижу. – Дед с интересом взглянул на нее. – Что ты здесь делаешь?

– Прячусь.

– От меня?

– От всех.

Дед сел рядом с ней.

– Тогда я буду прятаться вместе с тобой. Не возражаешь?

Собака втиснулась между ними. Из пасти у нее воняло, да и вообще она пахла гнилыми овощами.

Изабель чуть отодвинулась и повернула к деду голову.

– Тебе нужно купить новые туфли.

– Они еще долго прослужат.

– Левая скрипит. И как только бабушка позволила тебе надеть их на вечеринку?

Дед взглянул на свою обувь.

– Бабушка уже привыкла к моим маленьким причудам.

Изабель вытянула ноги.

– Ау меня новые туфли. – Она щелкнула серебряными каблучками, и они блеснули, отразив свет уличного фонаря.

– Ух ты! – Дедушка громко присвистнул. – Ты в них выглядишь как настоящая принцесса.

Он улыбнулся внучке, она ответила тем же, но его улыбка тотчас же увяла.

– Ты не возражаешь, что я назвал тебя принцессой?

Изабель нахмурилась.

– Кто же будет возражать против такого комплимента?

Дед снова заулыбался и еще раз присвистнул.

– Они сверкают, как бриллианты.

– Здорово ты свистишь, дедушка.

– Правда? Я умею еще лучше.

Он сунул в рот два пальца и издал пронзительный свист.

Собака в испуге вскочила.

Изабель приложила руки к ушам.

– Тише! – Она указала на дом через дорогу. – Мы ведь прячемся!

Собака растерянно посмотрела на обоих и снова улеглась.

Дед вытащил пальцы изо рта.

– Так я призываю Голди из поля. – Он почесал подбородок. – Если только она не находит тушку – тогда ее не дозовешься.

– Можешь научить меня так свистеть?

– Смотри: кладешь пальцы вот так… – он поднес руку девочки к ее рту, – и дуешь.

Изабель изо всех сил дунула, но раздалось только шипение, и вокруг полетели слюни.

Собака даже не открыла глаз.

– С первого раза никогда не выходит, – сказал дед.

Изабель попробовала еще раз. Еще одно слюнявое шипение.

– Не все сразу, – утешил ее дедушка. – Для хорошего дела всегда нужна практика.

Изабель раздраженно дернула ногой.

– Не получается.

Ее нога задела стенд с чипсами, и он задрожал.

Девочка повернулась к деду:

– Я не хотела.

I Дедушка улыбнулся.

– Точно? – Он согнул ногу и пнул стенд.

Изабель прижала руки ко рту.

– Дедушка!

– Всегда ненавидел эти чипсы.

– Я предпочитаю «Уотситс».

– Я тоже. – Дед лукаво взглянул на внучку. – Что ты о них знаешь?

– Что они вкусные и от них пальцы становятся оранжевыми.

– А знаешь, что их делают из кукурузы, а не из картошки? Это совсем другой продукт.

Изабель наклонила голову набок.

– А какие из них лучше горят?

Дед снова расслабленно откинулся на стекло.

– А знаешь, какие еще чипсы делают из кукурузы?

Изабель потрясла головой.

– «Квейверс», – начал перечислять дед, – «Монстер манч», «Френч фрайс», «Спейс рейдере», «Рингос».

– Ты так хорошо разбираешься в чипсах, – заметила Изабель.

– Раньше мы все ими торговали. – Дед смотрел прямо перед собой. – Каждый день после окончания занятий в школе магазин осаждали дети, которые тратили тут карманные деньги. Я пускал их по двое и обращал их внимание на знаки «Ведется видеонаблюдение». Я не вчера родился. – Он покачал головой. – Твой отец снял знаки, когда внес сюда столы и стулья. А потом наше заведение перестало привлекать школьников, и теперь все они ходят в киоск Шерил.

Изабель снова пнула стенд.

– Кукурузные чипсы вкусные, намного лучше, чем папины.

Дедушка просиял:

– Вот именно.

Изабель тоже улыбнулась.

Дед разгладил рукой брючину.

– Тебе нравится вечеринка?

– Пока ничего лучше нашего разговора не случилось.

Дед улыбнулся.

– Я полностью с тобой согласен.

Некоторое время они посидели молча.

– Рад, что ты не грабитель, – сказал дед.

– А я рада, что ты не пристрелил меня.

– Я бы не смог: мое ружье в сарае.

– Жаль, что его здесь нет. При условии что ты не стал бы стрелять в меня.

– В тебя я бы никогда не выстрелил, милая. – Дед повернулся боком и пожал руку внучки. Потом оперся о пол и поднялся.

– Куда ты? – спросила Изабель.

– Подожди минутку.

Изабель проводила взглядом дедушку и глупую собаку, волочащуюся за ним. Сегодня девочка почти не разговаривала с дедом. Зачем она тратила время на игры с малышней, если можно было поиграть с ним?

Он вернулся и снова сел.

– Проверил, закрыты ли холодильники, – там прохудились резинки. Дверцы могут сами открыться ночью, и тогда израсходуется много электричества.

– Ты бережешь планету, дедушка. Спасибо, – сказала Изабель. – Большинство взрослых не понимают, как это важно.

Дед удивленно посмотрел на нее и отвернулся.

– Пойду-ка я, – ворчливо проговорил он.

Изабель подумала, что он рассердился, но дед сильно, до боли, стиснул ее руку.

Он снова встал.

– Хочу кое-что тебе показать. Подожди здесь.

Изабель прислушалась к его удаляющимся шагам – шарк-шарк-скрип, шарк-шарк-скрип – и снова сунула два пальца в рот. Сосредоточилась, стараясь держать их так, как научил дед, и дунула.

И опять почувствовала, как воздух прошел мимо пальцев, и в очередной раз получилось шипение, а не свист.

Изабель вытащила пальцы изо рта и пощупала в кармане зажигалку – машинально проверяя, там ли она еще. Теперь, когда девочка была одна, ей уже не хотелось разводить огонь.

Она еще раз попыталась свистнуть, но снова ничего не вышло, только теперь у нее заболели губы.

Где же дедушка?

Девочка опять потрогала зажигалку.

Опять она осталась в одиночестве. И еще чипсы эти дурацкие.

Изабель взглянула на стенд. Может, поджечь один пакетик? Чтобы скоротать время в ожидании деда.

Изабель расправила уголок ближайшего пакетика, достала из кармана зажигалку и поднесла ее к уголку, но в последний момент отдернула руку.

Хоть бы дед вернулся поскорее, пока она что-нибудь не натворила. А то это все равно что снова откусить от щеки кусок – она знала, что будет больно, знала, что так делать нельзя, но…

– Дедушка!

Нет ответа. Изабель гадала, где он – в подсобке или вовсе вышел из магазина.

Изабель снова запалила зажигалку и стала любоваться оранжево-желтым пламенем, двигала рукой, заставляя огонь танцевать.

Потом она поднесла зажигалку ближе к краю пакета с чипсами на самой высокой полке. Еще ближе.

Будь у нее зрители, она бы не медлила. Но она всего лишь трусиха, которая играет с огнем.

Девочка позволила пламени лизнуть край пакета, и тот мгновенно загорелся.

Ой!

Изабель как завороженная смотрела на результат своего эксперимента.

Надо было подпалить эти пакеты раньше, подумала она. Они горят гораздо лучше, чем бумага.

Пламя оказалось выше, чем она ожидала.

Здорово. Ух ты, как разгорелось!

И вдруг каким-то образом огонь перекинулся вниз и охватил пакетик на другой полке. Разве огонь распространяется сверху вниз? Выходит, что да.

Слишком большой костер для двух пакетиков с чипсами.

На лице у Изабель еще блуждало подобие улыбки, но она ощущала слабость в ногах. Девочка отшатнулась назад.

Вдруг с громким шипением огонь объял картонный стенд.

Изабель глубоко вдохнула. Ничего страшного.

Не успела она выдохнуть, как языки пламени поднялись почти до потолка. И тогда Изабель вскочила на ноги и помчалась к двери.

52

Джорджу до смерти надоело общаться с этими людьми. Он распространил все сплетни от имени дворецкого, так что с него хватит.

Он стоял один в старой комнате Стеллы. Хотел уже ложиться спать, но у него не было с собой никаких вещей: ни футболки, ни шорт, ни зубной щетки.

Чертова умирающая Маргарет со своим скоропостижным требованием остаться на ночь.

Красноречивый штрих к впечатляющему характеру дамочки, подумал Джордж, снимая джинсы. Даже в тот день, когда он узнал, что теще осталось жить несколько месяцев, ей удалось довести его до белого каления.

Внизу вдвое громче заорала музыка. Упругий гитарный ритм хита восьмидесятых «Girls Just Wanna Have Fun» проникали через закрытую дверь спальни вместе с тяжелым топаньем – начались танцы.

Джордж услышал смех, за которым последовал звук разбитого стекла. Смех тут же оборвался и сменился приглушенными извинениями.

Джордж посмотрел на «кровать», устроенную Маргарет. Рассчитывая на то, что Стелла не вспомнит о его обещании спать в кресле, он повалился спиной на надувной матрас. Ложе под ним заколыхалось, зад, пятки и лопатки коснулись твердого пола.

Джордж залез под одеяло и выключил свет на прикроватном столике.

Глаза привыкли к темноте, и он стал разглялы-вать комнату: кучу никому не нужных книг для подростков, куски пластилина на стене, где когда-то висели постеры, горстку школьных спортивных медалей, флаеры из ночных клубов, которые Стелла наклеивала на стены в виде бордюра.

Джордж закрыл глаза. Он притворялся спящим, надеясь в конце концов обмануть самого себя.

Дверь скрипнула, впуская в комнату звуки другой песни – «Baba O’Riley» группы «The Who».

Он приподнялся на матрасе.

Стелла вошла и закрыла за собой дверь. Через ее руку было перекинуто сложенное одеяло.

– Я не могу тебя видеть.

– Прости, – сказал Джордж.

– У меня нет выбора – придется спать с тобой в одной комнате, так что я прошу со мной не разговаривать. И закончим на этом.

Она бросила Джорджу одеяло, и оно упало прямо ему на лицо.

Джордж закашлялся и убрал одеяло с лица.

– Стелла…

– Нет. Я же попросила.

– Мне надо сказать тебя, как я раскаиваюсь. Ты не думаешь, что нам лучше поговорить?

“Нет.

Она разделась до белья, и Джордж уставился в пол. Он увидел, как ее одежда упала на ковер, и почувствовал, как она подняла одеяло и забралась в постель.

Джордж встал со своей половины так называемой кровати, сел в кресло и накрылся одеялом.

Спинка кресла оказалась немилосердно прямой. Ступни мерзли.

Джордж подумал, не надеть ли джинсы, но не мог же он спать в брюках. У многих людей получается спать в одежде – в автобусах, поездах, даже на работе (палка о двух концах, думал Джордж), – но он не был одним из них.

Он потянулся за своей подушкой и подложил ее под спину.

Лучше не стало.

Он попытался придать подушке форму буквы «С» и уложить ее вокруг шеи, как те предусмотрительные путешественники, которые берут с собой подушки в самолет.

Но как бы он ни укладывал голову, шею тянуло.

– Тебе там удобно?

Джордж закрыл глаза.

– Очень.

– На вид ты устроился с комфортом.

– Кажется, ты не хотела разговаривать.

– Пошел ты.

Еще одна подушка ударила Джорджа в лицо.

– Да что ж такое! – Джордж с раздражением бросил ее на пол. – Перестань кидаться вещами, Стелла! У меня болит шея.

– Надо же, какой нежный, – ответила Стелла. – И, между прочим, я не специально.

– Воздушные атаки будут продолжаться всю ночь? Что ты задействуешь в следующий раз? Лампу? – Джордж наклонился вперед и включил свет. – Будем мы говорить или нет, но довольно трудно заснуть в этом кресле, ожидая очередного акта насилия.

Стелла отвернула голову.

– Это была всего лишь подушка.

– Тяжелая подушка. Твои родители набивают их до отказа, как ты знаешь.

– Я разозлилась, и захотелось что-нибудь бросить.

– К утру у меня будет растяжение мышц на шее. Я пришлю тебе счет за лечение у остеопата.

– Как будто ты когда-нибудь ходил к остеопату. – Стелла села в кровати. – Хотя теперь ты встречаешься с другой. Какой ты оказался предприимчивый мужчина. Вероятно, я тебя плохо знаю.

Джордж вздохнул.

– Ты сама меня выгнала, Стелла, сказала, что я тебе больше не нужен, что я тебя смертельно разочаровал, что я тебя не понимаю. И при мне тысячу раз говорила об этом Грейс.

Стелла повернула голову, чтобы встретиться с ним глазами.

– Но как ты мог позволить, чтобы я узнала о твоей новой пассии от отца? Это низко.

Джордж закрыл глаза.

– Ну я идиот. Я звонил, чтобы порвать с ней. Нужно было проявить осторожность, чтобы не причинить тебе боль.

– Не льсти себе.

– Ой, перестань ребячиться. Да, мне не стоило разговаривать там, где твой отец мог меня услышать.

– Я соврала ему, навешала лапшу на уши, что он якобы неправильно все понял. Мало папе, что у него и так почва уходит из-под ног. Я попаду за это в ад.

Повисла тишина.

Джордж выключил свет, закрыл глаза и попытался заснуть.

Раздался щелчок, и комната снова осветилась.

– Ну и как? – Стелла смотрела прямо на него. – Хорошо тебе живется с другой?

Джордж помолчал.

– Ты правда хочешь знать?

– Ну, мне ведь тоже рано или поздно придется кого-то завести.

Джордж ничего не ответил.

– Только меня в дрожь бросает от мысли, что надо будет просеивать мужчин. Например, Скотт пошел в дом своей матери, чтобы найти мне старый CD-диск с танцевальной музыкой, который он записал в девяностые. Видимо, в детстве он мне нравился, и потому ждет от меня, что я сочту это многозначительным жестом. – Она покачала головой, казалось, от отчаяния. – Как встречаться с другими? В мире столько мудаков. – Стелла взглянула на Джорджа. – Только не воображай себе ничего. Ты меня бесишь. Я боюсь будущих свиданий. Но мне не больно, что ты кого-то нашел.

Джордж хранил молчание. Опасный разговор, подумал он.

– Ну так расскажи мне.

Джордж взглянул на Стеллу.

– Я хочу знать.

– Это было странно, – произнес он наконец.

– По-хорошему странно?

– Просто все по-другому. Мы с тобой долго были вместе.

Совсем тихо Стелла произнесла:

– Тебе понравилось?

Джордж не имел представления, что она хочет услышать.

Он слишком устал, а потому мог рассказать ей только правду.

– Временами было приятно. Но случалось, я чувствовал себя неловко или как будто все не по-настоящему. Я никогда не ощущал такой неуверенности в себе, как на этих первых свиданиях. И, конечно, пришлось отказаться от всех старых анекдотов, а когда я ненароком вставлял их в разговор, они казались неуместными.

– А какие анекдоты ты упоминал?

– Про дерьмо в бассейне.

– Явно не для первого свидания. Ты имитировал акцент?

– Конечно. Без акцента совсем не смешно.

– И ты с годами научился хорошо его копировать. А что еще?

– Я рассказывал о том, что думаю о социальных сетях.

Стелла поморщилась.

– Ты в курсе, что люди не любят высокомерия?

– Ну, я немного разбавил краски. Притворился доброжелательным и рассудительным, но чувствовал себя словно в чужой шкуре. Я даже не реагировал на то, что она фотографирует еду…

– И не назвал ее пошлой и поверхностной?

– …и всегда закрывал дверь, когда шел в туалет, выдавливал зубную пасту со дна тюбика, ополаскивал свою зубную щетку и мыл после себя раковину, помня, как ты говорила, что в ней как будто порезвился ребенок, замазавший все белой краской.

– Счастливая женщина.

– Честно говоря, благопристойность очень напрягает.

– Бедняга.

– Понимаю твой сарказм, но притворяться непредвзятым и трезвым человеком ужасно утомительно. Вряд ли я смогу наладить близкие отношения с женщиной, которая не знает о моей легкой неадекватности и не готова мириться с ней.

Стелла убрала с лица волосы.

– Я вовсе не считала тебя неадекватным.

– В конце считала. Без сомнения. – Он помолчал. – Хотя и не уверен, что ты когда-либо с этим мирилась.

Стелла ничего не сказала.

– От попыток казаться лучше чувствуешь себя неуклюжим, – продолжил Джордж. – Я начал ополаскивать тарелки, прежде чем поставить их в посудомойку, и…

Стелла откинула одеяло и вскочила.

Он просто физически ощутил, как изменилась атмосфера в комнате.

Стелла застыла на месте как статуя.

– Что ты начал делать?

– Стелла, – неуверенно произнес Джордж.

От гнева она вся напряглась и водила ладонями по плечам.

– Ополаскивать тарелки? Каждый раз, черт бы тебя побрал?

– С чего это ты вдруг взбесилась?

– Поверить не могу. – Стелла принялась ходить туда-сюда по комнате, едва не задевая «кровать». – Я и про зубную-то пасту с трудом проглотила, но это уже вовсе невыносимо: я сто раз просила тебя ополаскивать тарелки, особенно если на них что-то застыло, но ты всегда говорил, что никак не запомнишь. Однако ради нее ты расстарался – для нее, которая для тебя ничего не значила. Неужели ты делал это каждый раз? Даже в подпитии, после вечернего кебаба?

Джордж беспомощно смотрел на нее. Ему нужно отвечать на этот вопрос?

– Скажи мне, ты ополаскивал тарелку после кебаба? Выбрасывал ночью салат и сразу мыл тарелку?

Джордж отвернулся.

– Я не собираюсь перед тобой отчитываться. Именно по этой причине мы разошлись, так что хватит с меня ругани.

– То есть в конце концов ты услышал то, чего я хочу, и решил послать меня к чертям и приберечь свою обходительность для другой женщины.

– Все было не так.

– Именно так все и было.

Джордж хотел что-то сказать – он не знал что именно, но определенно нечто язвительное, уместное и позволяющее почувствовать себя победителем в споре, – но тут услышал снизу торопливый топот ног. Люди бегали из одного конца гостиной в другой, раздавались панические возгласы и перекрывающие друг друга крики:

– Не может быть!

– Это пожар?

– Вызовите пожарных!

Стелла и Джордж изумленно выпучили глаза.

– Что за черт? – спросил Джордж. Стелла велела ему помолчать.

Джордж выпрямился и прислушался.

– А Маргарет знает?

– Кому-то нужно войти! Помогите нам!

– Маргарет! Где долбаные телефоны?

Стелла подбежала к окну и раздвинула занавески, Джордж подошел следом за ней, и оба безмолвно уставились на улицу.

В первую очередь Джордж заметил, что снаружи вечерняя темнота рассеялась – огромный мерцающий источник света озарял все вокруг.

И еще там клубами валил дым. И жарко полыхал огонь.

Немыслимо. Если сложить все вместе, то ситуация становилась яснее ясного.

Потому что оказалось – нет, наверно, это какой-то изысканный розыгрыш для вечеринки, правда? – оказалось, что по каким-то необъяснимым причинам горит магазин.

53

– Пожар!

Голоса Хелен не узнала, но услышала в нем панику.

Все гости бросились к окну.

Хелен кинулась искать детей.

Чарли стоял рядом с бабушкой. Но где Изабель?

Хелен протолкалась сквозь толпу к двери и выскочила на улицу.

– Изабель!

Увидев ярко вспыхнувший огромным костром магазин, она пошатнулась. Чем ближе она подходила, тем сильнее становился жар.

– У кого есть мобильник? Наберите девять один один!

– Джимми в бешенстве: ей пришлось звонить по городскому телефону.

Хелен прикрыла рукой глаза, как козырьком, и стала смотреть на горящее здание. Оно казалось сюрреалистической версией знакомого магазина. Тот же самый дом на том же самом месте, но за окнами плясали языки пламени. Вывеску «Le Jardin» прочитать уже было невозможно. Краска на деревянном навесе покоробилась и почернела.

На глазах у Хелен охваченная огнем растяжка «Под руководством нового управляющего» покрылась пузырями и скрутилась, горящие куски опустились на землю.

Хелен в отчаянии огляделась.

– Изабель!

Она подбежала к группе детей, которые ходили вокруг, указывали на пожар, говорили что-то родителям.

– Вы не видели Изабель?

Все качали головами.

– Я видела, как она выходила из боковой калитки, – сообщила девочка с французской косичкой. – С загадочным видом.

Обогнув падающий кусок навеса, Хелен побежала ко входу в магазин и потянулась к двери. Она знала, что ручка горячая, но обматывать руки времени не было, да это и не нужно. В такие моменты матери поднимают машины и отпугивают бурых медведей, даже отгоняют заклятие «Авада кедав-ра», так что…

Блин!

Хелен отдернула пальцы от раскаленного металла.

– Где Нейтан? – кричала она непонятно кому. – Изабель с ним?

Необожженной рукой она выудила из кармана ключи, сунула один в замочную скважину – и металл мгновенно стал невыносимо горячим…

Хелен бросила связку на землю.

– Нет!

Изабель пропала.

Это она, Хелен, виновата, потому что в первую очередь заботилась о себе и плохо продумала…

– Мама.

Хелен резко обернулась.

Худенькая фигурка выглядела на фоне зарева совсем тщедушной. Хелен никогда бы не назвала дочь кроткой, но сейчас она выглядела именно так. Кроткая и смиренная.

– Изабель! – Хелен схватила ее в объятия, поморщившись от боли в обожженной руке. Ласково гладя худые лопатки дочери, она чувствовала, что и Изабель тоже крепко обнимает ее.

Мать и дочь, обнявшись, молча стояли на улице, и девочка даже и не думала протестовать.

Наконец Хелен отстранила от себя дочь.

– Где папа?

– Его не было в магазине.

– Ох. – От облегчения Хелен захотелось опереться на что-нибудь, но рядом ничего не нашлось. Она пригладила волосы. – Слава богу. Но… Откуда ты знаешь? Ты была там?

– Это получилось случайно, – произнесла Изабель.

Хелен яростно затрясла головой.

– Конечно, случайно. Тебе не нужно меня в этом убеждать.

Изабель опустила голову.

– Чипсы вспыхнули, мама, как бензин, они не горели, а потом вдруг загорелись, а потом они так загорелись, а потом…

– Я знаю, что ты не виновата. – Хелен снова обняла Изабель. – Я люблю тебя. Хорошо, что внутри больше никого не было.

Ее дочь в безопасности. Хелен хотела остановить это мгновение.

– Там был дедушка, – сказала Изабель. – В магазине, с собакой. Я пришла туда вместе с ним. Он чинил кран в подсобке.

Теплое пульсирующее чувство облегчения тут же испарилось.

– Потом он сидел и смотрел на чипсы в витрине и попросил немного подождать, он хотел мне что-то показать. Я его звала, но он не слышал. Я уверена, что он ушел.

Нет.

Нет, нет, нет, нет. НЕТ.

– Папа! – Хелен отпустила Изабель и протиснулась сквозь толпу. – Папа! – Она лихорадочно крутила головой во все стороны. – Эй, кто-нибудь видел моего отца?