Текст книги "Самый лучший демон. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Катерина Снежинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 62 страниц)

Через полчаса жизнь практически наладилась. Арха сидела в постели, опираясь спиной на подушки, и потягивала тепленький, мутный овсяный отвар. А перед ней полукругом расположилась Великолепная Гвардейская Пятерка. Шавер, независимо скрестив руки на груди, по своему обыкновению созерцал сад за окном. Рогатый сидел в кресле, прикрыв лицо ладонью. Адин, осчастливленный тем, что лекарка перестала помирать, расчесывал ей волосы, поминутно облегченно вздыхая. А Шай и Тхия, хотя и радующиеся неожиданному возвращению девушки из Тьмы, старались мимикрировать под обои.

– Так, может, все-таки объяснишь, что ты тут устроила? – холодно поинтересовался ушастый.

Арха едва не подавилась отваром.

– Я устроила? Это вы меня чуть во Тьму не отправили! Может быть, именно вам и стоит объяснить, что тут происходит?

– Ар, ты побелела вся и начала падать. У тебя лицо судорогой свело, – примирительно прогудел Адин. – Что мы могли подумать?

Ведунья фыркнула. Потом хмыкнула. Потом медленно, по очереди, оглядела монстров.

– Вы что, решили, что меня отравили? – произнесенное вслух предположение казалось еще более бредовым, чем даже мысль о нем.

Встречаться с ней взглядами никто не захотел. Лекарка только головой покачала. Ну, дают, лорды! Хотя, наверное, ее падение в столовой действительно выглядело эффектно.

– Мессиры, у меня просто проблемы с желудком. Несварение называется, – терпеливо пояснила Арха. – Вчера эта ваша оленина с приправами. Потом я… Ну, понервничала. А с утра молочная каша из плохо очищенного зерна, да еще и с сахаром. Вот и все.

– Как все? – опешил Шай. – Ты же в обморок упала!

На то, чтобы смутиться, совести у Архи хватило. Но, с другой стороны, намерения специально кого-то пугать у нее точно не было. Получалось, что, вроде, она ни в чем и не виновата.

– Ну, да… Просто у ведающих часто бывает болевой порог заниженным. Мы боль очень плохо переносим. А вы тут клинику для душевнобольных развели…

– Мы развели?..

– Ну, ты даешь!

– А сказать не могла?!

– Да ты…

В общем, в том, что лекарку чуть не угробили, оказалась виновата она же сама. Чихвостили Арху долго и с наслаждением. Правда, досталось ведунье только от троих. Шавер выразительно молчал, презрительно кривя губы. Дан просто молчал, даже не вылезая из-под своей ладони. Но зато троица в лице ифовета, арифеда и ивтора, справлялась столь успешно, что девушка даже слово вставить не могла. В конце концов, ей стало стыдно по-настоящему.

– Ладно. Мы действительно виноваты, – наконец, подал голос рогатый, заканчивая балаган. – Даже не попытались разобраться, что произошло.

– Да ты же первый схватил профессора за грудки и начал рычать, что ее отравили! – встрял Шай.

Его лордство только глянул на забывшегося блондина, и тот тут же нашел не вовремя потерянное чувство самосохранения. Ифовет моментально вспомнил, что он, вообще-то, был занят решением задачи слияния с окружающей средой. Причем слиться с ней желательно было так, чтобы никто не нашел.

– Повторяю, мы сами виноваты. В конце концов, лекарь здесь мистрис Арха, а не мы. В дальнейшем ее и нужно слушать.

– Когда она пребывает в обмороке, сделать это нелегко, – хмыкнул шавер.

На него разъяренный хаш-эдский взгляд особого впечатления не произвел. Не даром ушастых считают отмороженными. В смысле, слишком смелыми.

– Значит, в следующий раз вызовем спирита! – рявкнул рогатый. – Вам еще что-нибудь нужно, мистрис Арха?

– Н-нет… – выдавила она, пытаясь залезть под одеяло, как черепаха в панцирь.

Смелость ведунье от папочки в наследство не досталась. Поэтому демон, когда он вот такой весь из себя демон, откровенно ее пугал.

– Отлично. Если что-то понадобиться – воспользуйтесь колокольчиком. А сейчас вам стоит отдохнуть.

Никто, видимо, намек не понял. Потому что Дану пришлось рявкнуть так, что стекла в окнах задребезжали:

– Ей стоит отдохнуть, я сказал!

Четверо монстров испарились, как будто они девушке вообще привиделись. Исчезли, при этом, кажется, даже дверь, не открывая. Рогатый растрепал свою шевелюру, и что-то рыкнув себе под нос, прошелся по комнате, от стены и обратно. И присел на корточки перед кроватью.

– Я испугался, – признался рациональный и лишенный эмоций демон.

– И я испугалась, – пискнула ведунья.

– Я за тебя испугался.

– А я – тебя.

Он улыбнулся. Одними глазами. Ничего не выражающими глазами.

– Что тебе нужно? Какие-нибудь особенные продукты? Травы?

– Завернуть в вату и положить на полку, – Арха обняла его одной рукой за шею – хотелось бы, конечно, обеими, но лежа на боку это было не слишком удобно. – Ничего мне не нужно. Да, я сама виновата. Такой переполох подняла… Если бы у меня были мои лекарства. Ну да Тьма с ними! Ты останешься?

– Извини, котенок, не могу, – кажется, ему действительно было жаль. – У меня караул. Ирраш и так смотался. Нас, конечно, прикроют, но…

– У тебя могут быть неприятности?

– У меня неприятностей быть не может. Но в караул идти, все-таки, придется. Я вернусь завтра утром. Постарайся до этого никуда не вляпаться, ладно? Правда, тут останутся Адин и Тхия. Но на них надежды мало.

– Так вот почему вы меня по двое постоянно пасете, – догадливость ведуньи своей медлительностью иногда начинала пугать даже ее саму, – вы же императора караулите.

– Скорее, охраняем, – хмыкнул он. – Хотя, чаще исполняем роль декора в интерьере. Но мне, правда, надо идти.

– Иди, – согласилась Арха.

– Так ты отпусти…

Он по очереди коснулся губами ее глаз, кончика носа, рта. Подумал и еще раз поцеловал, уже серьезно. И, напоследок, еще раз поцеловал. А потом…

– Иди уже!

Ведунья не только руку с его шеи убрала, но и отпихнула от себя легонько. Потому что еще чуть-чуть – и ей бы пришлось учиться дышать ушами. Не то что бы лекарка была против. Только вот Арха твердо решила, что если ему действительно нужно будет уходить, то она держать хаш-эда не станет. Никогда.

Кажется, он хотел что-то сказать. Но только улыбнулся и вышел.

* * *

Арха лежала, легонько поглаживая пальцем чуть припухшую нижнюю губу, периодически ловя себя на том, что улыбается. Приказывала себе прекратить, но прикрикивания хватало не больше чем на пять минут. Потом рот сам собой опять расползался в идиотской улыбке. Она чувствовала себя дурой, полной и окончательной. Но абсолютно счастливой. Тем более, что сколько уж Богиня мозгов при рождении дала – больше не отмерит.

Ведунье подумалось, что счастливой себя почувствовать гораздо проще. Ведь, дурам многого не надо. Вон, демонесса, наверное, считала себя умной. Только много ли ей с этого радости? Почему то лекарке мерещилось, что немного.

И, конечно, стоило ей вспомнить о чем-то плохом, как это самое плохое тут же и случилось. В смысле, заявилось. Золоторожка даже не удосужилась спросить у девушки разрешения войти. Просто влетела, шелестя всеми своими порхающими покрывалами – и все. И уставилась на Арху красными глазищами, собираясь, кажется, ее испепелить. Наверное, недаром ведунья чувствовала, что ее кончина будет связана с огнем. Не сожгут, так взглядами в головешку превратят.

Лекарка тяжело вздохнула, поглубже залезла под одеяло, обняла подушку обеими руками – морально подготовилась к смешиванию с грязью.

– Добилась своего? – прошипела демонесса. – Я-то думала, что ты дура. А ты у нас, оказывается, хитрая интриганка? Хотела меня подставить?

– Эм… Вы сейчас о чем? – поинтересовалась ведунья весьма миролюбиво.

– Не прикидывайся идиоткой! Это ты перед Даном будешь глазками хлопать и губки надувать. А я тебя насквозь вижу!

– Да? И как там поживает моя печень? По-моему, что-то она в последнее время барахлить стала…

– Ты… Ты… Да я…

– Простите, леди Адаша. Я понимаю, что вы в моих советах не нуждаетесь. Но я вам все же рискну его дать. Вы когда беситесь, контролируйте дыхание. А то у вас появляются проблемы с формулирование того, что сказать хотите. Посчитайте хотя бы до пяти. Помогает.

Золоторожка уставилась на Арху, тяжело дыша и буквально сверля ее глазами. Толи до десяти считала, толи прикидывала, куда бездыханное тело ведуньи прятать будет. В конце концов, демонесса, видимо, приняла какое-то решение.

Едва ли не чеканя шаг, прошла к креслу. Уселась, закинув ногу на ногу. Насколько девушка помнила из наставлений демонов, это, вообще-то, считалось крайне вульгарным. Но, наверное, племяннице императора быть вульгарной позволялось.

– Слушай, девка, у тебя чувство страха напрочь отсутствует, что ли? – вдоволь на Арху насмотревшись и набарабанившись ногтями по подлокотнику, спросила она.

– Это вы меня так спрашиваете, не боюсь ли я вас? – уточнила ведунья, едва сдерживая улыбку – в последнее время хаш-эдов как-то подозрительно часто волновал этот вопрос. – Честно говоря, боюсь, конечно. Но если бы я в ступор впадала при каждом наглом и сильном клиенте, то мне давно бы жрать стало нечего. Тем более что многие же наглостью слабость прикрывают. А слабость – это следствие боли.

– Ты у нас, получается, не только ведьма, но и философ?

– В.. – Арха, по привычке хотела ее поправить, но вовремя прикусила язык. – Вы с чего взяли, что я ведьма?

Кажется, вытаращить глаза у девушки получилось вполне правдоподобно.

– Только не говори мне, что ты лекарка. Если бы ты в университете училась, то так бы не одевалась, – усмехнулась демонесса.

– Я и не говорю, – Архе пришлось снова пожимать плечами. – Я из Сарима, моя бабка была травницей. И меня кое-чему научила. Потом уж мне самой пришлось, когда в столицу перебралась. Знаете ли, в нищих кварталах с лекарями не густо.

– Ой-ей, как трогательно! Я сейчас расплачусь! – она скривила губы. – А говорить правильно тоже у нищих научилась?

– Почему? – на сей раз, лекарка изумилась вполне искренне. – У нас жил книжник один, ученый. Он бежал из империи и поселился в деревне. Он меня и учил. И говорить, и читать. Математике немножко.

Кстати, это была абсолютная и искренняя правда. Если не считать того, что Арха забыла упомянуть, из какой именно империи он сбежал. Но это к правильности произношения никакого касательства не имело.

– Ладно. Собственно, это все неважно. Мне до твоей биографии дела нет, – лекарка едва удержалась, чтобы не поинтересоваться, зачем демонесса тогда вообще ее расспрашивала. – Я хочу тебя предупредить, чтобы ты особо не усердствовала. Конечно, вчера тебе удалось меня выставить… в не самом выгодном виде. А сегодня почти удалось обвинить в отравлении. Но только это ничего не значит. Я…

– Погодите, это вы сейчас о чем? Как мне удалось вас выставить? По-моему, вазы вы начали бить без моего участия.

– Я имею ввиду когда я… Когда у меня… – ее скулы заметно порозовели.

– Вы имеете в виду, когда с вами вомитус[9] случился?

– Что?

– Ну, когда вы пол в холле загадили, – невинно хлопая глазками, пояснила Арха.

– Да ты…

– Считаем до пяти, – напомнила лекарка. – Леди, вам не кажется, что ваши логические построения слишком сложны? Вы меня сейчас обвиняете в том, что я заранее все спланировала? Уверяю вас, боднула я совершенно машинально. А что мне еще делать оставалось? Я драться не умею, да и не приходилось мне раньше. Ну, а то, что я вас… э-э-э… нагнула, так тут тоже рефлексы виноваты. Кстати, это и не гарантировало появление… вомитуса. Это я вам как лекарь говорю.

– Хочешь сказать, что сегодняшний спектакль с отравлением ты тоже устроила рефлекторно?

Все-таки, видимо скачки настроения у хаш-эдов были отличительной чертой их расы. Хотя, возможно, это было свойственно всем демонам? Но если пять минут назад золоторожка была готова разорвать лекарку, то теперь она только надменно бровки вздернула.

– Ох, Тьма! Да не было никакого отравления! Не было! Я просто переела непривычных для меня продуктов. Я что, виновата, что на боль обмороками реагирую?

– И реакции Дана ты предсказать не могла? – она снова презрительно улыбнулась Архе.

– Леди, – прилагая все усилия для того, чтобы донести до нее свою мысль, ведунья заговорила с демонессой как с душевнобольной, – мы с ним познакомились всего несколько дней назад. Как я могу предсказать, как он отреагирует? Я даже его любимый цвет не знаю, а вы о реакциях.

– Но крем же ты проигнорировала.

Архе пришлось скрипеть зубами, давя в себе жгучее желание побиться головой о стену.

– А как, по-вашему, я должна была ответить на эту выходку? Слабительного вам в чай подсыпать?

– Что-то типа этого, – невозмутимо ответила она.

– А вам-то это зачем? – оторопела девушка.

– Ну, я бы сказала, что просто хотела с тобой подружиться, но не учла разницы между кожей демона и человека. А ты слишком злобная и решила мне отомстить. Дан терпеть не может мелочность.

Архе осталось только воздух ртом хватать, да таращиться на нее.

– Вы вот это сейчас серьезно, да?

– Тебя что-то не устраивает?

– Да как вам сказать… Леди, вы никогда не слышали сказку про лису, которая так старалась запутать свои следы, что у нее голова закружилась?

– При чем тут сказки? – она опять начала заводиться.

– Да при том! – не выдержав, рявкнула ведунья. – Есть такая хорошая присказка: «Будь проще – и окружающие к тебе потянутся!». Может, Дан от вас и шарахается, как от чумы, из-за вашей излишней сложности?

– Много ты понимаешь, бродяжка!

– Может, и немного. Но это вы во мне соперницу видите, а никак не наоборот.

– То есть, я для тебя уже и не соперница? – демонесса почти визжала.

«Ну вот, опять сейчас все сбегутся, и ты же окажешься виноватой в том, что довела нежную леди до истерики, – укорил Арху ее здравый смысл. – Блин, совсем забыл! Нежную беременную леди ты довела!».

– Да в чем мы можем соперничать? Вы же все равно своего добьетесь и жените его на себе. А я ни на что не претендую. Честно.

Ну, почти честно. Но ситуация действительно была смешная. Какая из ведуньи соперница?

– Конечно, а я тебе тут же поверила. Только одно «но», дорогая. Если ты вся такая невинная, то почему он тебя своей-то объявил? – демонесса скривила такую надменную физиономию, что у лекарки во рту кисло стало.

При этом она умудрилась сохранить всю свою красоту и нежность.

– В общем, я тебя предупредила, шлюшка. У меня на дороге лучше не вставай. Уничтожу.

Но встала сама. Арха никуда вставать не собиралась. Ни на чьей-то дороге. Ни, даже, с кровати. Вот хочется же иногда жить просто спокойно. Хотя, спокойно – это значит без демона. А ей хотелось жить именно с ним.

Глава четырнадцатая

Знание – сила. Чем больше знаний ты получаешь, тем труднее держаться на ногах.

Из студенческих разговоров

Сквозь щель между косяком и неплотно прикрытой дверью в коридор пробивался свет. Арха пожевала собственную губу, раздумывая, не повернуть ли ей обратно. Или, все же, стоило посмотреть, у кого тут посередине ночи проснулась такая же тяга к знаниям, как и у нее? Любопытство, отсутствием которого ведунья прославилась, победило. Девушка заглянула в щелку и тут же пожалела о том, что вообще из своей комнаты нос высунула.

– И долго ты там собираешься стоять? – поинтересовался шавер, не отрываясь от книги.

Расположился он весьма вольготно, растянувшись во весь рост на диване, скрестив ноги в сапогах, которые демон и не подумал снять, и закинув руку за голову. Во второй у него, собственно, и была книга. Рядом с диваном стоял невысокий столик с графином вина, бокалом и вазой со свежими фруктами. В общем, ушастый приятно проводил время.

– Вообще-то, я только подошла, – буркнула лекарка, прикрывая за собой дверь.

Пожалуй, библиотека имела все шансы стать ее любимым помещением в этом доме. Во-первых, такого количества книг за раз она не видела никогда. Во-вторых, тут очень приятно пахло: старой бумагой, рассохшейся кожей и немного мастикой для мебели и книжной пылью. В-третьих, комната была уютной и какой-то… закрытой, что ли? Стоило дверь закрыть – и создавалось ощущение, что находишься внутри полутемной шкатулки. В общем, в библиотеке все было прекрасно. Кроме шавера.

– Решила любовный романчик на сон грядущий прочесть? – поинтересовался ушастый, переворачивая страницу. – Мусор в шкафу у окна.

– Ты же вроде в карауле быть должен вместе с Даном?

Его любезным предложением Арха пользоваться не спешила. Отходить от двери, впрочем, тоже.

Шавер ее вопрос проигнорировал. Ну, еще бы. Чтобы всякие ушастые перед грязнокровками отчитывались! Слишком много чести. Мысль о том, что надо бы гордо удалиться, казалась все заманчивее.

– Смотри, – Ирраш бросил на стол книгу, которую читал и ткнул пальцем в какую-то гравюру.

– И на что я должна смотреть?

– Может, ты поближе подойдешь? Видно будет гораздо лучше, – съязвил желтоглазый. – И не бойся, по вторникам я не кусаюсь.

– Сегодня четверг, – напомнила ведунья, но, все-таки, подошла поближе.

На рисунке было изображено истинное обличие какого-то демона. От всех подобных гравюр он не слишком отличался. Все тот же полный набор мышц, когтей, клыков и дикой злобы, которую рисунок прекрасно передавал. Только конкретно этот вид еще обзавелся абсолютно лысым хвостом, а мордой походил на кошку. Тоже лысую. Подпись под рисунком и текст на странице были написаны от руки, таким шрифтом, что даже знай ведунья древний – не прочла бы.

– И кто этот очаровашка? – поинтересовалась она, вдоволь наглядевшись на кошко-демона.

– Шавер, – ушастый перевернулся на спину, забросив за голову обе руки.

– Ну, я же говорю – очаровашка, – хмыкнула Арха.

– В тебе половина крови этой очаровашки. А, вообще, мне с тобой поговорить надо. Так что, устрой свою задницу где-нибудь и не заслоняй мне свет.

– О том, чтобы я отсюда уматывала или о том, чтобы я перестала перед Даном задом крутить?

– Не угадала. Он тебя официально своей назвал, – ушастый поморщился, словно только что сжевал лимон. – Так что, теперь мое мнение все равно ничего не значит.

Разговор становился все интереснее. Поэтому лекарка действительно уселась в кресле, стоящем напротив дивана и поджала под себя ноги. Не смотря на обилие в доме каминов, по полу тут все равно гуляли жуткие сквозняки.

– А ты не пояснишь тупой метиске, что это вообще значит? Рабство вроде в империи запрещено законом. Да и не припомню я, чтобы передавала себя в чью-то собственность, – поинтересовалась девушка осторожно.

И напомнила себе, что слова стоит выбирать и, вообще, быть крайне благоразумной. А то кто его знает, этого ушастого, психанет еще.

– При чем тут рабство? – рыкнул он. – Ты ни Тьмы не знаешь и не понимаешь. А все равно лезешь!

– Ну, так потому тебя, умного, и спрашиваю. Чтобы не промахнуться, – успокоила его ведунья.

Успокоение не сработало, потому что шавер продолжал сверлить ее желтыми глазищами. Арха невинно похлопала ресничками. Ушастый отвернулся, словно ему на девушку смотреть было тошно.

– Если демон объявляет женщину своей, то это значит, что она принадлежит ему, – неохотно, а, главное, вполне понятно объяснил Ирраш, но, все же, решил разжевать для особо тупых. – Любое зло, причинённое тебе, это умысел против него. Любое несанкционированное действие в твою сторону – это вызов ему. Весь род Роос и его вассалы обязаны тебя охранять, как его самого. Но он вправе распоряжаться тобой, как своей собственностью.

– Что-то мне кажется, что все это не слишком законно… – протянула Арха.

– Есть закон и есть Закон. Первый написан на бумаге для простых смертных. А по Закону живут лорды. Он самой Тьмой дан.

– Понимаю…

– Да что ты понимаешь, дура? Он официально заявил, что ты его главная ценность, кретинка!

Шавер так заволновался, что даже сел на диване. И залпом проглотил вино, которого в бокале было примерно наполовину.

– А ты-то что так волнуешься? Или теперь тебе тоже меня надо охранять как главную ценность рода?

– Мне и раньше нужно было тебя охранять, идиотку. Ты просто не понимаешь! У лорда не должно быть слабостей, вообще никаких.

– Ну, да. Вы холодны, рациональны, логичны…

– Да заткнись ты, наконец! Слабость – это то, чем могут воспользоваться враги, чтобы добиться от тебя нужного им! Вруби мозги хоть ненадолго! Через тебя до Дана добраться – раз плюнуть! Или ты думаешь, у него врагов нет?

Чем больше он бесился, тем больше его рык напоминал какое-то утробное урчание. Вроде как у кошки, только лекарка таких больших котов себе и представить боялась.

– Не думаю, – помотала Арха головой и попыталась быть как можно более убедительной. – Ты мне можешь спокойно объяснить, как я могу исправить все это? Ирраш, считай меня кем угодно, но меньше всего я хочу навредить ему. Ты это попытайся понять.

– Откажись от него. Только по-настоящему откажись. Засунь все свои чувства куда-нибудь поглубже – и уйди.

Он тоже постарался быть как можно более убедительным. Даже наклонился вперед, упираясь ладонями в колени и гипнотизируя ведунью. Наверное, автор любовного романа про демонесс написал бы, что внутри у девушки все оборвалось, а мир полетел во Тьму. Но ничего подобного лекарка не чувствовала. Слова шавера так и остались словами. Нет, смысл Арха поняла, но…

Кто может добровольно отказаться от руки или ноги? Даже зная, что если их не отрезать, то гангрена отравит кровь, убьет? Любой до последнего будет отбиваться, не даваясь врачам. Не только потому, что ампутация – это больно. Скорее представить невозможно, что руки у тебя не будет. А Дан для ведуньи был даже не конечностью. Демон – это она сама. Девушка фыркнула, оценив пафос собственных мыслей. Но что делать, если только это и было правдой?

Шавер, кажется, понял, что убедить ее не получилось. Недовольно нахмурился и откинулся на спинку дивана, сложив руки на груди.

– Об этом я с тобой и хотел поговорить. То, что ты принимаешь за любовь – просто инстинкт. Инстинкт шавера.

Арха не нашлась, что на это ответить. Поэтому благоразумно промолчала.

– Нас в древности называли «боевыми котами хаш-эдов». Истинные нас создали, Арха. Мы животные, просто животные из Тьмы, – он ткнул пальцем в гравюру. – У нас даже разума не было. Зато имелись инстинкты. Шаверы – самые страшные хищники в Бездне. От них не спастись. Но хаш-эды приручили их, в подкорку, в самую сущность заложили безусловное подчинение. Догадайся, как можно добиться такого повиновения?

– Через любовь? – тихо спросила ведунья.

– Точно. Это наш инстинкт, он в крови. И никуда не делся даже тогда, когда мы обрели разум. Меня с детства учили противостоять ему, управлять им, быть самостоятельным. Не смотреть каждому хаш-эду в рот, ожидая, пока он меня по холке потреплет. Но я так и не сумел справиться.

Говорил он обычным своим, слегка недовольно-раздраженным, тоном. Но Арха видела, как тяжело ему дается каждое слово. Желтые глаза позеленели, шея напряглась, словно он тяжесть поднимал. Ведунья могла его понять. Он, такой весь из себя гордый, лорд из лордов, так и оставался боевым котом. Только не хаш-эдов, а отдельно взятого рогатого. И переломать он себя не мог. Да и не хотел, наверное.

– Ты знаешь, что такое импринтинг? – спросил ушастый – лекарка кивнула. – Теперь ты понимаешь, что с тобой происходит?

– Я наполовину человек.

– Ты наполовину шавер. А кровь Тьмы гораздо сильнее человеческой.

Он замолчал, пытаясь, кажется, свою правоту впечатать девушке в голову. Наверное, будь его воля, он ей череп бы вскрыл – и вложил внутрь нужную мысль. Так, чтобы она точно никуда не делась. А поскольку он этого сделать не мог, то просто пытался просверлить в ведунье взглядом дырку.

Арха думала. Каким бы бредом ей не казалось то, что он сказал, это могло быть правдой. Кстати, многое объясняющей правдой. Да только лекарке она не подходила, не могла она принять такую реальность. Точнее, девушка бы ее и приняла, только вот ничего это не меняло. Умереть ради него – нет ничего легче, пожалуйста, в любой момент. Отказаться от него – нереально. Просто не-воз-мож-но.

– Наверное. Знаешь, Ирраш, может ты и прав, – заговорила она, наконец. – Только вот трусость это самая настоящая. Ты прячешься за своими инстинктами, как за каменной стеной. Мол, это не я, это все кровь.

– Ты так ничего и не поняла, дура! – прорычал он.

– И в этом ты вполне можешь быть прав, – Арха спорить не стала, – да только лично я предпочту сама принимать решения, а не списывать все на неведомое происхождение. Но спасибо, что рассказал. Я учту. И то, что ты говорил про слабости – тоже. И не надо мне ничего сейчас доказывать. Все равно не докажешь, а ссориться даже с тобой на ночь глядя не хочу. Спокойной ночи.

Она встала, глянула на стеллажи, набитые книгами. Но решила, что, пожалуй, обойдется сегодня без чтения. Правда, уже у самой двери не удержалась. Поскребла створку ногтями и негромко мяукнула. И только потом выскочила в коридор. В библиотеке что-то грохнуло, зазвенело разбитое стекло. Дверь заглушала разъярённый демонический рев, но смысл эпитетов, которыми ведунью осыпал шавер, все равно дошел.

И не смотря на то, что эпитеты были не слишком лицеприятными, Арха удалилась хоть и поспешно, но улыбаясь. Лучшее снадобье от тяжести на душе – сделать мелкую гадость ближнему своему.

* * *

– Слушай, надо бы тебе собственной лошадью обзавестись! – выдал Шай, поворачивая свою конягу на улицу, ведущую к клинике.

– А почему сразу не крылатого единорога? – мрачно поинтересовалась ведунья.

В столицу пришли холода. Да такие, каких лекарка припомнить не могла. Обычно в морозный день небо голубое, солнце светит ярко, снег искрится. А сейчас город словно нахмурился. Все кругом накрыла какая-то сероватая дымка. Окна и двери были закрыты наглухо. Пустынные улицы, казалось, звенели, словно промороженные насквозь. И даже дышать было холодно. Ледяной воздух обжигал горло, будто она огонь глотала.

А бравому блондину все было нипочем. Он, кажется, неудобств вообще не ощущал. Плащ на груди распахнул, не смотря на то, что под ним виднелся только не слишком теплый форменный китель. А капюшон Шай вообще сдвинул едва ли не на затылок. Хотя его острые уши пламенели ярко-малиновым цветом. И трещал он без умолку, а лекарка даже выдыхать старалась в меховой воротник. Вот что значит внутренний настрой. Архе с утра было достаточно ему сказать, что лекарство можно прекратить принимать, как настроение ифовета взлетело до небес и мелкие бытовые неудобства прекратили его занимать.

– Не, крылатые единороги только у членов императорской семьи могут быть. Хотя, попроси Дана, может, он тебе достанет по дружбе.

– Да пошел ты во Тьму, кретин, – обиделась лекарка.

– Ар, ты чего надулась? Да я просто пошутил. Ну, извини, неудачно, – залебезил демон. – Все знают, что у вас с ним чистая и незамутненная любовь. Эй, ты куда? Стоять!

Он перехватил девушку, усаживая назад на лошадь, с которой она попыталась съехать с гордым видом. С гордым, конечно, не получилось. И плащ, и подол немедленно задрались, и мороз ледяным языком лизнул по ногам. Да еще и Шай, перехватил ведунью понадежнее, обняв за талию. В общем, вид у нее получился еще тот.

– Да чтоб у тебя нос от сифилиса провалился!

От всего своего большого сердца пожелала Арха, приводя одежду в порядок. Блондин аж поперхнулся от такой доброжелательности.

– Ар, ну ты чего? Меня что ли не знаешь?

– Знаю, – заверила его лекарка. – Еще одна такая шутка – и получишь ты у меня снадобье, которое тебя навсегда обезопасит от любых дурных болезней.

– Правда? А как оно действует? – заинтересовался красавчик.

– Просто. Кое-что у тебя будет подниматься исключительно при помощи рук!

– Злая ты, Арха.

– Достал! – рявкнула она.

Потому что эта считалочка про «злая-недобрая, ведьма-ведунья» ей уже оскомину набила.

– Злая-злая. Но ты мне лучше серьезно скажи, чего бы такое съесть, чтобы не было как у этой вашей… бр-р-р! – его передернуло.

– Ты бы лучше соображал, на кого не надо залезть, чтобы не было как у этой, нашей.

– Ар, ну вот ты опять начинаешь! Ну не могу я, не могу! У меня природа такая. Я же ифовет, в конце-то концов, а не пушистый зайчик.

– Слушай, зайчик, ты вот сейчас кому голову морочишь? Я ведь прекрасно знаю, что вся ваша запредельная любвеобильность, данная Тьмой – это сказки. Ну, фертильность[10] у вас повышена, возбудимость тоже – это факт. Но себя в руках ты вполне способен держать.

– Фирт… Чего?

– Иди во Тьму! – огрызнулась лекарка.

– Нет, ну я вот сейчас совсем серьезно. Ну, не могу я сдерживаться, когда вижу хорошенькую мордашку. Это выше меня.

– Угу, а Дан может?

– Ну, ты сравнила. Он же хаш-эд!

– А ты кто? Ангел, что ли? Прости, не заметила, – фыркнула девушка.

– Я – ифовет! Ифовет!

– А ифоветы-то кто? Те же демоны, только вид другой. Все вы пошли от Истинных. Что у Света, что у Тьмы – принцип одинаков. Есть коренная раса, остальные производные. А все различия – просто обычаи, да и немного физиономии разные. Так что ты на меня слезно не дави. Демоны и есть демоны.

«Кроме, как оказывается, шаверов…» – пришла ей в голову умная мысль. Но, с другой стороны, лорды были правы, когда ее саму «зверушкой» нарекали. В предках у Архи и впрямь настоящие зверушки водились.

– А ты заткнешься когда-нибудь? – поинтересовался у ведуньи тот самый шавер, который ехал за ними, чуть приотстав. – Или мне тебя лично спалить?

– Теперь-то я что сказала? – вызверилась Арха. – Это даже не ересь! Про первого хаш-эда, возлюбленного Тьмы, каждый ребенок знает. И про то, что у них было шестеро сыновей – прародителей великих кланов.

– Пассаж про Свет тоже не ересь? – глазища ушастого сверкали как фонари, даром, что на улице белый день был. – Ты, дура непуганая, инквизиции не боишься, потому что ее даже рядом не видела. Только когда на костре окажешься, бояться поздно будет. Поэтому сейчас, пока еще ничего не случилось, завяжи свой язык в узел.

– Да, ладно, Ирраш, что ты на нее напал? – заступился за лекарку Шай.

– А то, что я свою жизнь из-за какой-то соплячки, которая решила, что умнее всех, ломать не хочу, – отрезал ушастый и, ударив пятками своего конягу, выехал вперед.

Кажется, после вчерашнего разговора отношения Архи с шавером перешли на новый уровень взаимной любви. Той самой, при которой так и хочется придушить. Можно даже и не в объятьях, а по-простому – веревочкой. Одно девушку радовало – с утра не только у нее настроение поганое было.

– Ты не обижайся на него, – смущенно пробормотал блондин. – Он же не со зла.

– А исключительно по причине заботы обо мне, – хлюпнула ведунья замершим носом. – Но он прав. В принципе.

– Ар, а про ифоветов – это правда?

Арха застонала, закрыв лицо руками. Кто о чем, а вшивый все о бане.

* * *

В этот раз мистрис Шор прибывших встречать не изволила, хотя Шай и заверил, что об их приезде она оповещена. Но, как сообщила остановленная для допроса санитарка, хозяйка клиники лично занималась какой-то особо важной клиенткой. Естественно, это было приоритетней согласования чьей-то там практики и подписания кучи бумаг, которые по ошибке назывались поручительством. Поручительство – это один листочек. А когда одних форм набирается целая папка, то это должно называться как-то по-другому.