Текст книги "Два билета из декрета (СИ)"
Автор книги: Каролина Шевцова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава 10. Мазохиста в жизни ждет только хорошее
Типичные богатыри:
сначала бьют, потом спрашивают.
Три богатыря
– В смысле? Не для Пегаса?
– Нет, – коротко ответил В.Г.
– Пегас вчерашний день, милая, забудь про него, – добавила Катя.
– Постойте, – все это не укладывалось у меня в голове, – вы же привезли меня сюда, чтобы обсудить рекламу для Пегаса. Или я опять чего-то не поняла?
– Януся, твой креатив им на фиг не упал. Идея крутая, но она нужна региональному бренду так же, как колхознице – оригинальный клатч Шанель.
Я вспомнила, как недавно смотрела в новостях сюжет про бабушку из деревни под Харьковом, которая хранила в винтажном чемодане Луи Виттон початки кукурузы, и ответила:
– Колхозница всегда может продать оригинальный клатч за большие деньги и купить на них тысячу клетчатых баулов, если нужно.
Гобра саркастично цокнула и с выражением лица «Виталик, она просто непробиваема» повернулась к шефу. Тот спрятал улыбку, поднеся ко рту чашку чая. Только задорные искры на дне черных глаз с потрохами выдавал веселье Игнатова.
– Яна, не спорь с нами. – Менторский тон гадюки Катеньки заставил меня напрячься. – Для Пегаса сгодятся танцующие девочки. Твою рекламу с наручниками и масками не оценит ни Ашот Георгиевич, ни все его сто самых ближайших друзей и родственников. Но идея-то, идея бриллиант. Коротко, хлестко и по делу. Ты еще так сможешь?
– Нет, – честно ответила я, сжавшись от такого напора Гобры, и инстинктивно отодвинулась в сторону молчащего Игнатова, – оно случайно получилось, я просто ни о чем не думала.
– Во-о-от, не думать – это твоя фишка, почаще не думай, неси всякий бред и, главное, записывай, записывай, девочка моя!
– Катя, ешь, – картавый спаситель без плаща и трико, но в роскошном черном пиджаке пододвинул к своей заместительнице тарелку с ароматным чебуреком и лично положил на него побольше сметанки. В животе у меня аж заурчало от такой картины. Вот сразу захотелось скандировать: голосуйте за Игнатова, Игнатов – наш президент!!
– Так зачем я вам здесь нужна? – воспользовалась я минутой тишины, пока Катя молча осматривала свое блюдо, гадая, с какой стороны лучше откусить и стоит ли вообще это делать или посвятить сегодняшний день детоксу и цедить воду через трубочку.
Мне было невероятно тревожно сидеть за столом со своими начальниками. Чувство такое, будто деталь от старого советского фена «Фея» попала в ларец с драгоценностями прямо из Кремля. Игнатов сияет, Гобра светится как лампа Ильича – Яна забилась в углу и хочет прикрыть лицо чебуреком, чтобы никто не видел ее позор. Не представляю, как бы я ощущала себя в ресторане, потому что даже здесь, в простом кафе, мне казалось, что я жалкая и никчемная. Озноб тугим узлом пульсировал где-то в районе желудка: я мерзла, не понимала ни слова в долбанном контракте, принесенном сюда картавым бесом, и хотела домой!
Вдруг моих пальцев под столом коснулась теплая рука. Я вздрогнула и почувствовала, как заалели щеки. Игнатов мягко сжал мою ладонь. Он смотрел прямо перед собой, будто даже не замечал никого вокруг, но я ощущала, как его сила, его уверенность невидимым потоком несется по венам и наполняет меня до краев.
Я подавила в себе желание одернуть пальцы и замерла, маринуясь в этой странной секунде близости.
– Яна, чего не ешь, чебуреки просто бомба, – пробурчала Катя с набитым ртом.
– Пока не голодна, – ответила ей и про себя подумала, что для этого мне придется разжать пальцы и отпустить руку Виталика, потеряв и свою силу, и чувство значимости. Эх, чебурек, аппетитный жирный мерзавец, этот бой ты проиграл.
– Яна, – все так же не глядя в мою сторону и все так же не отпуская моей руки, сказал Игнатов, – есть разные фесты с рекламой. Наши и зарубежные. Мы думаем продать твою идею в Москву или Европу. В Америку вряд ли получится: они неохотно работают с нашими подрядчиками.
– Тоже в какой-нибудь строительный магазин? – Судя по закатившимся к потолку глазам Гобры, я спросила очередную глупость.
– Вероятно, хотя, скорее, нет, – продолжил шеф, – это ведь может быть метафорой. Новый провайдер для телефона, который гарантирует анонимность и безопасность; новый банк, который следит за твоими вкладами; новый…
– Это не наше дело, Яна, мы упакуем кейс, а кто его купит – нас не касается. Главное, чтобы подороже. Боже, ну какая вкуснотища, Виталик, ты почему скрывал от меня, что тут так вкусно кормят? – Катя пододвинула к себе вторую тарелку, потому что ни я, ни В.Г. не притрагивались к еде.
– Катя права. Наше дело – яркая упаковка и… твое согласие, разумеется.
– Но вы ведь можете сделать все в обход меня? Просто сказать, что этот сценарий написала Екатерина Сергеевна. Или Сашенька. Не связываться со мной, не нянчиться, не объяснять и не платить деньги, – выпалила я и прикусила себя за язык. Господи, Яна, ну зачем ты сама им подсказываешь, как лучше тебя облапошить? На гонорар от продажи рекламы можно было закрыть ипотеку и купить шоколадку на сдачу, а теперь…
Рука Игнатова крепко, почти до боли сжала мою ладонь, от неожиданности я повернулась к нему и увидела, как его глаза наполняются злобой.
– Мы могли бы так сделать, – прочеканил он.
– Как нефиг делать, – Гобра продолжала отщипывать от чебурека куски теста и макала их в сметану. Но, поймав на себе неодобрительный взгляд картавого, провела жирными пальцами вдоль губ, не касаясь кожи: – рот на замок, Виталий Геннадьевич.
– Это противоречит моей этике, Яна. Но главное, ответь мне на вопрос: стала бы ты после этого работать со мной дальше?
– Что? – возмутилась я. – Нет, разумеется.
– Вот и все. А откуда я знаю, какую еще глупость может сгенерировать эта неуемная голова? Потерять тебя сейчас будет большой ошибкой.
Я почувствовала, как его пальцы разжались, и моя рука безвольно повисла под столом. Ладонь пылала, будто я держала ее над костром, а всю меня от пяток до макушки обдало жаром.
– Я подпишу, где надо, – хрипло произнесла, стараясь не смотреть по сторонам, лишь бы не встретиться взглядами с Игнатовым. Слишком горячо. И слишком опасно.
– Вот и умничка. Сейчас достану контракты, – обрадовалась Катя, но, посмотрев на свои пальцы, сморщила нос и встала: – Я в туалет. Всем хороши эти чебуреки, только после них нужно идти мыть руки. Ты поэтому не ела, Яна?
– Да, поэтому, – пискнула я и опустила взгляд на свою тарелку. В животе урчало от голода, но чувство было такое, что меня может вывернуть в любую секунду, даже если я просто понюхаю еду.
Катя призывно качнула бедрами и направилась в сторону деревянной двери с говорящей табличкой. Несколько мужчин за соседними столиками обернулись ей вслед, и я понимала почему. Посмотреть там было на что. Понимала я и другое: Игнатов, сидевший рядом, все это время не сводил с меня глаз.
За столом стало тихо. Воздух наэлектризовался так, что волосы на руках стояли дыбом, а в легких снова закончился кислород. Я не смотрела в сторону Игнатова, но кожей чувствовала, что он внимательно разглядывает меня с ног до головы.
– Тут мило, – послышался мой писк.
– Яна, мне кажется, нам нужно поговорить, – резко оборвал меня шеф.
– Поговорить? О чем?
– О тебе. Обо мне. И, вероятно, о нас.
***
– Не понимаю, о каких «нас» вы говорите, – я скрутила тканевую салфетку в тугой жгут и сжала его так сильно, что костяшки пальцев побелели. От нервов язык тела выдавал меня с потрохами. Игнатов перевел взгляд на мои руки и хмыкнул, будто школьник, решивший сложную задачу у доски.
– Хочешь сказать, мне только кажется, что между нами … особые отношения?
– Такие же, как и с другими, Виталий Геннадьевич.
– О, серьезно? – он нагнулся над столом, приблизился к моему уху и спросил: – То есть других вы тоже целуете, Яна?
Ох. В голове что-то болезненно щелкнуло, и вспышка света на секунду ослепила меня. Догадался. Он понял, что в первый день на работе именно я оказалась в архиве, и теперь мне грозила расплата за все, что натворила. Я вжала голову в плечи и через усилие посмотрела выше, стараясь понять по непроницаемому лицу, о чем он думает и что мне грозит.
– Когда… поцеловала?
– Мне напомнить, как это было?
Кажется, я попалась окончательно. Мужчина передо мной и весь фон за ним слились в одно цветное бесформенное пятно с едва угадываемыми очертаниями. Стук сердца звучал в ушах так громко, что можно было оглохнуть. Я облизала пересохшие губы и попыталась сфокусироваться на чем-то безопасном и статичном. Жирное пятно на скатерти возле Катиной тарелки, супер.
Пауза в разговоре затягивалась до отметки неприличия, и мне было необходимо сказать хоть что-то.
В голове била в литавры крохотная обезьянка. Мохнатая стерва, всегда появляется в самый неподходящий момент. Приду домой, вскрою себе черепушку и пущу макаку на полушубок! Я подняла взгляд и увидела приближающегося к нам официанта с кожаной папкой в руке. Сейчас он подаст Игнатову счет, а я смогу ускользнуть вслед за Гоброй в туалет. А оттуда, если повезет, через окно на улицу. Кровь отхлынула от лица, когда я заметила, что официант остановился у столика перед нашим. Картавый, скотина, развалился на стуле и улыбался во все 32 зуба. Смешно ему... так бы и убила. Черт, мысли неслись в голове, как бешеные. Сейчас нужно что-то соврать. Скажу, что у меня есть сестра-близнец. Нет, не поверит! Скажу, что это была Сашенька! Хотя конституция разная, поймет же, если не дурак. А вдруг все-таки дурак?!
– Вы многих своих коллег целуете, Яна? – От ужаса у меня заложило уши, и потому я не сразу расслышала, как он добавил: – Там, за виноградной лозой. Это было крайне неожиданно.
– Ах, вы про это?! – вырвался у меня вздох облегчения.
– А разве было еще что-то? – Его губы изогнулись в лукавой усмешке. Он чеширским котом откинулся на спинку дивана и смотрел на меня из-под опущенных ресниц. Мягкое кресло вмиг превратилось в электрический стул, сидеть на котором стало невозможным. Я практически взмолилась, чтобы Катя, такая надоедливая и бестактная, как можно скорее вернулась обратно – спасти меня от дальнейшего допроса. Потому что точно чувствовала: Игнатов все знает.
– Нет, – слова давались мне с трудом, – в смысле, да. Виталий Геннадьевич, я прошу прощения за тот эпизод, он случился под действием эмоций, и если бы я себя контролировала, то ни за что не стала бы вас целовать, даже так безобидно, в щеку. Я, правда, не хотела.
Сердце стучало быстро и громко, но, кажется, в этом непроглядном тоннеле замелькали огни тусклого фонаря. Отбрешусь и выберусь, а потом и на сантиметр не подойду к картавому, если при мне не будет свидетелей и понятых!
– Отлично, что вы это уточнили, Яна. А то я уж было подумал, что у нас с вами полное совпадение в мотивах и действиях.
– Вам кажется! – выпалила я и добавила: – То есть не больше, чем с остальными.
– Значит, мне кажется. – Он внимательно посмотрел на мои руки. Я рвала на крохотные кусочки третью по счету салфетку, и черные, непроницаемые глаза вновь зажглись, как по волшебству: – Хорошо, что мы обсудили это, Яна. Я не люблю догадываться, а еще хуже – не догадываться о чем-то, предпочитаю экономить свое время и спрашиваю в лоб. Если мне нравится женщина и это взаимно, то начинаю ухаживать за ней.
– А если нет? – спросила я, прежде чем успела подумать, до чего это неуместный вопрос.
– Я не мазохист, Яна. Если я не интересен женщине, то я не подойду к ней.
– Даже если она просто хочет таким образом обратить на себя внимание? Хочет, чтобы ее поуговаривали? Говорит «нет», но имеет в виду «да»?
– Я взрослый человек и предпочитаю строить отношения с такими же взрослыми людьми. И я не буду играть в спасателя: сеансы с психологом обходятся мне слишком дорого, чтобы еще больше усугублять собственные проблемы.
– Как-то не очень это романтично.
– Зато честно. Вы ведь тоже были честны со мной, Яна?
Я набрала в легкие воздух, чтобы ответить на это цитатой Ипполита из Иронии судьбы, что-то про мужчин, которые перестали делать разные глупости, но вдруг над нашими головами раздался веселый Катин голос:
– Представляешь, я тут встретила знакомую. Видимо, не такое уж пропащее место эта твоя чебуречная. Ян, ты подписала контракт? Нет? Ну, это несерьезно, забирай домой и завтра принесешь в офис. Виталик, давай собираться, ты уже оплатил счет? У меня от этих туфель ноги устают больше обычного.
Ничего во мне не выдавало недавно перенесенное нервное возбуждение. Я беспечно улыбнулась и открыла рюкзак, чтобы найти кошелек и честно положить на стол свою часть суммы, но, поймав на себе предупреждающий взгляд шефа, сделала вид, что ищу пудреницу. Он удовлетворенно изогнул брови и позвал нашего официанта к столику.
– Яна, боже, что это? Для безумной кошатницы у тебя слишком много детей и муж.
– Для лягушатницы, Екатерина Сергеевна. Ква. – Я поспешила застегнуть молнию и убрать от змеюкиных глаз подальше свои пачки с кормом для офисной кошечки, которую я подкармливала во дворе, пока никто не видел.
– У вас разве есть животные? – холодно спросил Игнатов, пока официант пробивал оплату за наш ужин.
– Дома нет, – неохотно протянула я, мысленно переносясь в любимую квартиру, – но в офисе ходит беременная кошка. Виталий Геннадьевич, вы же ее не выгоните? Она немного дикая, не дает себя гладить, но безобидная, и, когда у нее появятся котята, я обязательно их раздам, у нас же серьезная организация, а не приют какой-то, – затараторила я так быстро, что не сразу заметила округлившиеся в изумлении глаза Гобры.
– Виталик, не пойму, это она про Данте?
– Данте? Какое красивое имя для кошки.
Катя прыснула со смеху, но замолчала, после того как Игнатов полоснул по ней разочарованным взглядом.
– Яна, Данте – это кот. Мой кот, которого я поселил в офисе.
– Как? – настала моя пора удивляться. – То есть это ВАШ кот?! И она, то есть он, господи, ну у него же такое брюхо, это точно не опухоль, он здоров?
– Данте абсолютно здоров, просто он… сытенький, – улыбнулся шеф и встал, чтобы подать Кате плащ, а мне – джинсовую куртку. Я послушно засунула руки в рукава, обдумывая новую для себя информацию. С одной стороны, мне больше не нужно было прятать офисного блохаста от других, боясь, что сейчас кто-то пожалуется шефу и животину выгонят на улицу. С другой стороны, я даже расстроилась, что не смогу потискать крохотных котят. Если бы пушистая зараза давалась гладиться, то я бы отличила толстый живот от беременного, а может, даже заметила другие опознавательные признаки, отделяющие Данте от какой-нибудь Дантины. А еще мне стало интересно, какие причины побудили В.Г. привести домашнего питомца жить в офис. Все это, конечно, было ерундой, но я с радостью отметила, что мысли о коте вытеснили из моей дурной башки воспоминания о неловком разговоре с Игнатовым. Дорогая Яна, лучше думать о блохастых, чем о картавых. Блох, по крайней мере, можно вывести.
Я не заметила, как мы оказались за дверью кафе, и с еще большим удивлением обнаружила, что на улице шел дождь, скрытый от посетителей тяжелыми глухими шторами. Зонта у меня, разумеется, не было, а вызванное такси припарковалось в нескольких метрах от остановки. Понимая, что сейчас намокну до нитки, я горестно вздохнула.
– Катя, постой под козырьком или зайди пока обратно, вы обе не поместитесь у меня под пиджаком. Сейчас я провожу Яну и вернусь за тобой.
– Господи, да не надо, – начала было я и опешила, когда увидела, как Игнатов скинул с себя пиджак, поднял его под нашими головами и с этим импровизированным навесом шагнул в сторону дороги. Я побежала вслед за ним, стараясь не отставать ни на сантиметр. Несмотря на усилия В.Г., струи воды хлестали по щекам, а мои волосы почти тотчас намокли. Но идти рядом, тесно прижавшись друг к другу, было… приятно.
Он забежал под крышу остановки и втянул меня за собой. По лицу В.Г. тянулись дорожки воды, так, будто он плакал.
– Это было совсем необязательно, – тихо прошептала я и отвела глаза в сторону припаркованной машины. Таксист ждал, когда, можно будет, наконец, поехать.
– Это решать не вам, – просто ответил Игнатов, и от этих слов спокойствие, которое я так старательно лелеяла весь вечер, лопнуло с прощальным «труньк!». Что-то действительно происходило. И это что-то мне совсем не нравилось.
Я услышала, как водитель Лады посигналил, и поспешила в сторону дороги. Не прощаясь. Не оборачиваясь. Не глядя на Игнатова.
Уже там, на заднем сидении машины, я выдохнула окончательно. Буря эмоций, пережитых за день, истощила меня и сделала слабее. Понадобится немного тишины и какой-то свой угол, в котором никто не будет трогать, пока я аккуратно, как детали головоломки, собираю себя по частям обратно. Место, где я почувствую себя любимой и понятой. Я дотронулась руками до висков в попытке облегчить неожиданную головную боль. Духота и влажность – вечные спутники моих мигреней. Волнение до того сдавило горло, что было не вздохнуть. Именно в ту минуту я поняла, что впервые в жизни не хочу домой.
Глава 11 Дерзкие платья женщины винтаж
– Эти джинсы все-таки оставь, – отрезала Анфиса, когда забирала очередную партию вещей из примерочной.
Я повернулась к зеркалу спиной, чтоб разглядеть себя со всех сторон: свитер нужно брать без размышлений. Белый, из чистого кашемира, мягкий и пушистый, он стал бы идеальной заменой всем моим толстовкам. Главное, не есть в нем борщ… и вообще не заходить на кухню, когда на мне такое сокровище, особенно после Анфисиной лекции об особенностях ухода за кашемиром... С детьми забот меньше, ей-богу.
– Фис, да они мне маленькие, посмотри, я в них какая-то несуразная, – сказала я и отклячила обтянутый в джинсовую ткань зад. То, что они не разошлись по швам прямо в примерочной, уже победа.
– Ты в них сексуальная.
– Ты так говоришь, потому что мы подруги.
– Нет, милочка, так говорю не я, а твой муж, – и Анфиса протянула мой же мобильник с отправленной Олегу фотографией меня в джинсах. Дальше светилось прочитанным сообщение: «Очень секси, покупай и дуй домой, дети голодные».
Я выпихнула подругу из раздевалки и закрыла шторку, чтобы переодеться в одиночестве и подумать. Мысле было две: обтягивающие до ужаса джинсы все-таки придется брать, и по возвращению домой стоит показать мужу, как работает микроволновка. Благодаря моей новой "старой" работе и графику придется изгнать эту бытовую немощность из супруга.
Число пакетов с покупками росло в геометрической прогрессии, и я даже перестала считать, сколько тысяч спустила на шмотки. Что-то как-то очень до фига выходило. Часть денег взяла с премии, часть дал Олег. Он мужественно выделил все свободные средства, хотя считал цены в магазинах женской одежды грабительскими. А после того как получил список необходимых покупок, то вообще пересмотрел взгляды на мой гардероб и сказал, что и старые платья ему очень даже нравятся. Он не жмот. Просто так бывает, когда жена заботится обо всех вокруг, в ущерб себе. Олег еще немного побарахтается, как рыбка на суше, и привыкнет.
Я перехватила свободной рукой ручки пакетов, когда на нас двинулась толпа подростков со стаканчиками из Старбакса, и мысленно прикинула, что уже куплено и на что еще остались деньжата. Джинсы, две шелковые блузки, юбка-карандаш, кашемировый свитер, новый комплект нижнего белья и платье на деловой ужин Олега, оно же сценический наряд на корпоратив. На карточке болталось не больше тысячи: детям – шоколад, мамочке – бургер на фуд-корте и такси. От усталости ноги гудели, как паровоз, и потому ехать на автобусе я отказывалась.
– Кстати, сейчас вещь в течение месяца после покупки можно сдать, – невзначай заметила Анфиса.
– Я не планирую ничего сдавать, – я прекрасно понимала, куда она клонит.
Платье, купленное для всех возможных радостных поводов, включая чьи-нибудь поминки, подруга не одобрила. Слишком глухое, слишком черное, слишком… по колено. Одним словом – хорошее платье, надо брать. А то, что подруге не нравится, так это, скорее, плюс. Несмотря на схожие жизненные позиции, наши с Анфисой вкусы были как две параллельные линии – ни единого шанса на пересечение.
– И что это за персонаж фильма будет, – ехидно спросила подруга, когда мы сели в ближайшем кафе, – Мартиша Аддамс?
– Нет, у Мартиши стать, а во мне полтора метра обаяния, – отмахнулась я. – Не знаю, Фис. Надену крупные серьги, на пояс повяжу павлопасадский платок, накрашусь поярче и украду у Гобры ее брульянты. Буду цыганкой.
– Из какого фильма?
– Да не знаю я. Просто цыганкой, мало их, что ли, в фильмах показывали? Из какого-нибудь Кустурицы, принесу с собой пару курей, скину туфлии пойду танцевать босая.
Она неодобрительно цокнула языком, но смолчала, поняв, что спорить со мной бесполезно. Мой шоппинг и так вышел за рамки бюджета, и я не собиралась покупать одноразовое платье только и исключительно на корпоратив. Меня не радовала перспектива блистать один вечер в наряде феи Винкс и весь оставшийся месяц есть рис по акции из пятерочки. Генеральный, организуя новогоднюю вечеринку в самом конце октября, хотел сэкономить, а нам – оисным беспризорникам – предлагал потратиться на дурацкий дресс-код. И если какие-нибудь Сашеньки и Кати обязательно купят лучшие стилизованные наряды, то я была уверена, найдется немало сотрудников, кто обмотается туалетной бумагой поверх джинсов и изобразит мумию. Вот в их компании я и буду тусоваться.
Я наслаждалась бургером с двойной порцией сыра, слушала Анфискин рассказ про социотипы – и ни единый нерв не взбунтовался при мысли, что муж и дети подвергаются голодным пыткам, пока я ем и бездельничаю. Накануне я провела три часа на кухне и приготовила первое, второе, компот, а под конец купила пачку сосисок на всякий случай. Хочешь выжить – умей тыкать пальцем по кнопкам микроволновки. Мальчик Миша уже умел и, возможно, научит мальчика Олега, пока я отдыхаю.
– Ты Гексли, Яна.
– Меня устраивает, – спокойно ответила я и допила колу. Честно говоря, она могла сказать, что я прямоугольный параллелепипед, и эта новость вызвала бы во мне точно такую же реакцию. Я не разбиралась во всей этой психологической ерунде и не имела привычку делать вид, что умная. Природную дурнину за серьезным фасадом не спрятать, так что… Анфиса же наоборот, после того как посетила какие-то инстаграмные курсы, стала всех учить жизни. Иногда это помогало. Иногда хотелось ей врезать.
– Тебе в пару нужен Габен, который будет поддерживать твои безумные идеи, но иметь твердую почву под ногами.
– Прям как мой Олег.
– Ну, почти, – Анфиса отвела взгляд в сторону, – я бы не сказала, что он Габен, скорее… Достоевский.
– Не люблю Достоевского, графоман какой-то, – честно призналась я.
– Ну, это совершенно не важно, любишь или нет. Я не люблю твой ромашковый чай, но он же существует вне зависимости от моего к нему отношения.
– Кстати, давай зайдем еще в чайный? – взмолилась я. – Шампанское мне уже не по карману, а напиться все еще хочется. Вместо белого игристого будет зеленый душистый.
– И в Лилию, – согласилась подруга, – я у них шубки хочу примерить.
Первым делом мы нашли бутик с незамысловатым названием «Лилия». Тут продавали странные вещи, про которые Анфиса с придыханием говорила: «Качественные». И если ее устраивало, что джинсы могут стоить двадцать тысяч рублей, то я считала, что за эту сумму штанцы должны были сами себя стирать, гладить, собирать рюкзак Мише перед школой, а в ночное время как минимум разбирать мне посудомойку. В остальных случаях я отказывалась платить за кусок тряпки такие деньги.
– Нет, ну ты посмотри, какое качество! – елейно прошептала Фиса, держа в руках трикотажное что-то. Я закатила глаза и отвернулась, чтобы не видеть, как консультанты коршунами слетелись на падкую до роскоши подругу. Взгляд выцепил мужскую фигуру возле примерочных кабинок, и я, следуя простому любопытству, сделала шаг левее. Из-за рейла с одеждой показалась нога в кроссовке, джинсы, бежевый свитер, короткие взъерошенные волосы и черные, как ночь глаза. В общем-то, картина Репина «Не ждали» на современный лад. Там, в кожаном кресле, сидел и пил кофе Игнатов Виталий Геннадьевич!
Я испуганно дернулась в сторону, пригнулась за вешалку с пушистой чебурашкой серого цвета и затаилась. Сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди. Картавый пришел в бутик женской одежды явно не для того, чтобы присмотреть себе новый пиджак модной расцветки «фингал на третий день после падения». Он нагло занял кожаный диван и торчал под примерочными, потому что ждал, пока Катя подберет на свою задницу возмутительно дорогое платье на корпоратив. От мысли, что сейчас я столкнусь с ними двумя, у меня в позвоночнике что-то болезненно хрустнуло. Только не сейчас, когда я уставшая, без макияжа, с обезумевшими, как у белки, глазами после нескольких часов забористого шопинга. Еще один оценивающий взгляд от Гобры я не переживу. Но главное, я не хотела видеть их… вместе. Просто не здесь и не сегодня.
Я пригнулась и, игнорируя недоуменные взгляды, которые Анфиса бросала в мою сторону, стала красться вдоль рейла к выходу. Шаг. Другой. Миновали опасную зону леопардовых юбок, приближаемся к сектору рубашек цвета недозрелой зебры. Всем постам оставаться на своих местах. Последний шаг к металлодетектеру на проеме – и я испарюсь из Лилии на веки вечные. Примерочная осталась далеко за моей спиной, но я не теряла бдительности и, согнувшись в три погибели, прокладывала дорожку к свободе. Оставалось совсем немного. Я уже слышала шум голосов и запах попкорна из кинотеатра неподалеку. Мне нужно было только шагнуть, и… я больно уперлась головой во что-то твердое . Опустила взгляд и увидела рядом со своими кедами мужские кроссовки. Посмотрела выше и обомлела: голубые джинсы, бежевый свитер, короткие взъерошенные волосы и черные, как ночь, глаза.
– Какая неожиданная встреча, Яна, – раздалось у меня над головой, когда я, наконец, выпрямилась.
Ну полный сушец…
***
– Что вы тут делаете? – не сводя с меня серьезных глаз, спросил картавый.
Я оглянулась на Фису, но та, увлеченная заигрываниями консультантов, даже не смотрела в мою сторону, а значит, помощи ждать было неоткуда.
В голове крутились мысли одна другой глупее.
Пожаловаться, что я заблудилась по дороге в Ашан и ищу выход к отсеку с бытовой химией? Сказать, что спущу честно заработанную премию на шоппинг со стилистом и сейчас вот буду миксовать леопардовый пиджак с брюками оттенка весенних говн под слоем мартовского снега? Или честно признаться, что пришла сюда с подругой, которая обожает облизываться на дорогие шмотки, но никогда не покупает их? По крайней мере, не делает этого за свой счет. Игнатов встречается с Катей и должен бы понять этот известный содержантский диалект.
В.Г. не сводил с меня взгляда и, кажется, всерьез ждал ответ, так что я, решив, что наше общение не подразумевает честность, протянула руку к ближайшему рейлу, достала первую попавшуюся вещь, молясь лишь о том, чтобы она не была в стразах, и соврала:
– Пришла приодеться к корпоративу.
– Вы будете примерять или купите не глядя? – как бы между прочим спросил картавый искуситель.
Я чуть было не застонала от досады. Что же он все не отстанет от меня, перец фаршированный!
– Я уже все тут перемерила, – ответила я как можно любезнее,– не магазин, а чудо. Всего доброго, Виталий Геннадьевич, у вас тут тоже ведь дела.
– Очень интересный выбор наряда, Яна, – в глазах Игнатова плясали крохотные бесята, – может, все-таки примерите?
Наконец я догадалась посмотреть на тряпочку в моих руках и обмерла. Ой, мама. Лучше бы там были стразы. Я держала перед собой алое платье без бретелей, с огромным разрезом по самую, прости господи, кормилицу, тесное настолько, что по части облегающих свойст даже презервативу стало бы завидно. Мой взгляд тоскливо заскользил в сторону леопардовых пиджаков. Как привлекательно, как лаконично смотрелись они с глубины собственного нравственного падения.
– Я провожу, – произнес В.Г.
– На выход? – не поняла я.
– Отчего же, в примерочную. Или сразу на кассу?
Боже, да он просто издевался надо мной, с ювелирной точностью определив, что ни в какой альтернативной вселенной Яна Птаха не одевается как прошмандесина!
Когда от примерочных кабин нас отделяло несколько шагов, с другого конца зала донеслось спасительное:
– Яна, милая, может, представишь мне своего друга?
Я замерла на месте и закрыла глаза, позволяя безумию вокруг самому разрешить ситуацию. Или усугубить, кто теперь разберет. К нам величественно, как караван через барханы, плыла моя Анфисочка.
– Яна, наконец, я нашла себе нормальную шубку, это невозможно, ни в одном магазине не было, а тут висит, родненькая. Нашла!
– Поздравляю, – ответила ей.
– А… вы? – Анфиса выдержала небольшую паузу, давая Игнатову возможность самому представиться.
– А я себе нормальную шубку так и не нашел, – едва сдерживая улыбку, ответил картавый, – буду донашивать старую. Яна, прошу прощения, меня и правда ждут.
Он развернулся и направился в сторону кожаного дивана, видимо, чтобы встретить свою Катеньку, когда та, наконец, определится с нарядом. Анфиса неодобрительно цокнула и отвернулась, сразу потеряв интерес к мужчине: она не терпела хотя бы секундного промедления в обожании собственной персоны. Либо сразу падаешь к ее ногам, либо до свидания. Но тут взгляд подруги выцепил платье у меня в руках, лицо ее вытянулось и она издала победный вопль амазонки:
– Это что за прелесть?! Где нашла?! Срочно мерить!!!
От такого количества восклицательных предложений у меня даже голова закружилась. Я неловко крутила кусок ткани в руках, думая, как бы от него поскорее избавиться и забыть весь этот ночной кошмар. Поздно. Рядом с нами, как джин из бутылки, материализовался улыбчивый продавец-консультант:
– Позвольте, я отнесу в примерочную.
– Не позволю, я пока думаю, – отдернула я руку с алым непотребством.
– Что тут думать? – возмутилась Анфиса. – Тут и думать нечего, надо брать!
– Отличное платьице, прошлогодняя коллекция, последний размерчик, продаем со скидочкой в 70%, – отрапортовал юноша по левую сторону от меня.
– Яна, ты слышала?! Со скидочкой! – медовой патокой разливалась Анфиса справа.
Они оба походили на черта… и черта на моих плечах. Один уговаривал, другой угрожал, а с дырой в бюджете придется как-то разбираться мне. Я молча нашла этикетку с ценой и хлопнула глазами. Если со скидочкой, то десять тысяч. Если без – тридцать три.
