Текст книги "Два билета из декрета (СИ)"
Автор книги: Каролина Шевцова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Глава 9. Шпионские игры в спальне
Не будем говорить кто, хотя это был слоненок.
38 попугаев
– Знаешь, я, может быть, старомодна, но приятно, когда на первом свидании мужик тебе говорит: «Анфиса, хочу тебя так, что яйца колом стоят и вот-вот звенеть начнут».
– Что ты?! – Я всплеснула руками. – Это та самая классика, которая никогда не выйдет из моды.
Олег понимающе цокнул языком и налил нам белое игристое до самых краев.
– Чтобы два раза не вставать, – ответил он на мой немой вопрос. Я ненавидела пить из ведер и специально купила подходящие бокалы. Хрустальные, на высоких тонких ножках. И на тебе, старые замашки с новым хрусталем.
Муж послал мне воздушный поцелуй, призывая не хмуриться, и мои губы растянулись в ответной улыбке. Вот же хорош, мерзавец, и прекрасно чувствует, когда я действительно сержусь на него, а когда так… балуюсь.
– А знаешь, Анфисочка, я вспомнила одну историю, – очнулась Клара Гавриловна. До этого она сидела во главе стола и помалкивала. – Ну, пикантную такую, с перчиком. Про мою молодость, это еще до знакомства с Олежкиным папой, царство ему небесное.
– Я лучше пойду, – отозвался Олег, услышав свое имя.
Он натянул джинсовку и принялся что-то искать в карманах. Клара Гавриловна суетливо вскинула голову:
– Олежа, деньги ищешь? Возьми кошелек у меня в сумке, если тебе что-то надо.
– Все что надо, у меня есть, – мягко осадил ее муж, – скоро вернусь.
Анфиса вопросительно посмотрела на меня, и я поднесла два пальца ко рту, показывая, что Олег вышел на общий балкон, чтобы выкурить сигарету. В последние дни он делал это все чаще, вероятно, из-за сложного контракта, который вел с конца августа. Работа всегда изматывала мужа.
– Так вот история. Не про ваши тиндеры, у нас все проще было и человечнее, что ли. Мы вместо интернетов ездили на картошку. Так вот, приехала я как-то, Анфиса, а там… Нет, ты представь, два метра, плечи, попа и усы, – свекровь замолчала и приложила ладони к раскрасневшимся то ли от вина, то ли от воспоминаний щекам. – Так вот, в первую ночь…
– Я проверю, что делают дети. – Меня пробкой вынесло из-за стола подальше от скабрезных историй Олежиной матушки. Мне с этой женщиной еще Новый год встречать и рождественские песни в церкви петь, так что ну его, от греха подальше.
Уже в коридоре я расслышала, как Клара Гавриловна доверительно шепчет подруге:
– Фисочка, мне кажется, что Яна курит. И Олежу моего заставляет, он у меня такой добрый и безотказный мальчик.
Мальчик… в носу пальчик. Мальчику 33 года уже. Пушкин к тому времени успел написать хренову кучу стихов и помереть на дуэли. Хотя, надо бы погуглить, что за семья была у великого русского поэта. Может, туда Клару Гавриловну – и дожил бы гений до седых мудей. С манной кашей на завтрак, ритуальными созвонами перед сном и отутюженными с двух сторон носками. Чтобы ножки в тепле.
Заглянув в комнату, увидела знакомую картину: Мишка за компьютером, Варька смотрит мультики. Я отмахнулась от легкого укола совести и поспешила в тамбур, чтобы найти Олега. А дети… пускай проводят время так, как им нравится, всяко лучше, чем уши у стола греть. Сейчас Клара Гавриловна еще пригубит и такого вспомнит, что ни одна цензура ее рассказ не пропустит.
Олег стоял на балконе и смотрел на ночной город. Я нежно обняла его сзади и уткнулась носом в джинсовую куртку. От нее пахло свежим порошком и сигаретами.
– Скажи мне правду: мама призналась, что родила меня не от отца?
– Все очень плохо, Олег, ты дитя картофеля, – я хохотнула и поцеловала его в шею.
– Я предложил маме остаться у нас. Не хочу, чтобы она ехала на такси так поздно.
– Тогда отправь куда-нибудь на такси меня.
– Вообще, Яна, именно о тебе и речь. Если мама переночует у нас, то дети смогут спать с ней в комнате.
– А мы?
– А мы… можем вообще не спать, – ответил Олег, перехватил мою ладонь и засунул ее себе под толстовку. Туда, где билось сердце.
Следующие два часа я мыла посуду, провожала Анфису до машины ее очередного кавалера, слушала советы Клары Гавриловны по самому удачному рецепту засолки огурцов и укладывала детей спать. Последнее уже с помощью мужа. Когда я наконец оказалась в спальне, мне хотелось только поплакать и сдохнуть, но Олег, загадочный, как монгольский шпион на задании, достал из сумки маленький пакетик.
– Примерь.
В пакете оказалось нижнее белье, способное прикрыть разве что позолоченное брюхо всей известной Мухи Цокотухи. Кружевное нечто с оборками, разрезами и красным крестом на спинке. В комплекте был хлыст и градусник. Если развить фантазию дальше, последний предназначался явно не для подмышек.
– Олег, ты уверен, что это… – я смотрела на безвкусное нечто, – для меня?
– Конечно, я консультировался с продавцом по поводу размера. Ты как раз похудела, и костюм тебе будет впору.
Ага, кажется, он не понял мой вопрос, ведь я имела в виду не габариты тряпочек, а саму их суть. Ну ладно. Я покрутила комплект в руках, с удовольствием отметив бирку с размером М. Если моя жопа влезет в него, то счастье от сброшенных килограммов перекроет стыд за все происходящее.
– Олег, сходи, пожалуйста, на кухню и принеси мне бокал, я, кажется, не допила, – прошептала я, попутно развязывая шнурвоку на топе. Напялить на себя ЭТО при свидетелях было выше моих сил.
Муж прозорливо хмыкнул и вышел из комнаты, оставив меня один на один с костюмом медсестры-нищенки, у которой, судя по скромному количеству ткани и обилию шнурочков, соединящих разные лоскуты, было вообще туго с деньгами. Зато прекрасно с фантазией. Ведь она явно нашла заработок в другой сфере.
Комплект хоть и выглядел до ужаса пошло, сидел на мне, как родной. Спасибо вечной запаре на работе и кефирным ванным, в которых я плескалась вместо завтрака, обеда и ужина. Я покрутилась перед зеркалом, довольно отмечая появившиеся изгибы талии и, кажется, даже слегка подтянувшиеся булки. Кабинет на третьем этаже и истеричная начальница, у которой найдется для тебя сто поручений в день – самый лучший фитнес.
Девушка в отражении мне лукаво подмигнула, обещая жаркую ночь впереди. Осталось только разобраться с тем реквизитом, который приволок Олег. Покрутив в руках пластиковый градусник и не понимая, что с ним вообще делать, я взялась за плетку. Мягкая кожа слегка коснулась моего бедра – больно не было. Приятно, впрочем, тоже.
Из зеркала на меня смотрела не то медсестра, не то невеста, решившая устроиться в красный крест и прихватившая с собой хлыст, так как лечить придется и лошадей тоже. Миленько. Но неправдоподобно.
Я вспомнила, что где-то в шкафах лежали высокие кожаные перчатки, купленные под пальто еще в прошлой, додекретной, жизни. Они бы великолепно дополнили этот экстравагантный образ.
Подбежала к комоду, с силой выдвинула верхний ящик, отчего вся икеевская конструкция качнулась и со столешницы упала рамка с нашим свадебным фото.
«Слава богу, не стеклянная», – облегченно выдохнула я. И напряглась. Потому что уже через секунду услышала сонный голос:
– Олежа, с тобой все в порядке?
– Все хорошо, Клара Гавриловна. Спите.
Слова давались мне с трудом, словно каждый звук вынужден был прорываться через преграду испанского стыда.
С Олежей все было отлично, если он не утонул в раковине или его не засосала посудомоечная машина. Я подумала, что, вероятно, вино закончилось и он отправился в круглосуточный магазин под домом. Это было на него очень похоже. Мой рыцарь, не знавший страха и упрека. Я подождала с минуту, рассчитав, что за это время свекровь заснет вновь и принялась дальше рыться в комоде. На этот раз я действовала бесшумно – как ниндзя.
Перчатки нашлись уже во втором ящике и действительно украсили образ. Я натянула их до самых локтей, взяла черную плетку и снова очутилась перед зеркалом. Если не считать уродливого сценического наряда, выглядела я и впрямь круто. Не хватало кружевной маски, но у меня были только медицинские. И даже если я вооружусь ножничками и схемой по созданию снежинок из бумаги, вряд ли смогу сделать что-то эротичное.
Поэтому моему суженному юристу придется довольствоваться тем, что есть. То есть просто мною. Я пару раз стукнула плеткой себе по бедру. Кожа на месте удара мгновенно краснела. Эффектно.
Из кухни донеслись тихие шаги, предвещавшие сторое появление мужа. Я выгнула спину и поставила ногу в сторону. Лицо постаралась сделать развратным, как с лучших обложек журналов для мужчин.
Дверь спальни стала медленно открываться, и я произнесла низким, и надеюсь что бархатным, а не пьяненьким голосом:
– Опаздываешь на прием, сладкий. Придется наказать плохого мальчика.
– Олежа, я все-таки хочу узнать, у тебя все в порядке?!
На пороге комнаты стояла Клара Гавриловна…
***
Ту ночь запомнят все.
Свекровь – хорошего человека Кларой не назовут – просто переживала за здоровье своего сыночка и пришла проверить, не заставила ли я его двигать мебель среди ночи.
Олежка – говна тележка – застрял на балконе с важным рабочим звонком, потому что он решает судьбы мира, не иначе.
Соседи – а не надо было покупать квартиру с картонными стенами – начали стучать по батареям после получаса моей истерики.
Злости было столько, что и на утро осталось с лихвой. И первым от пеня получил таксист – выруби чертов блатняк и открой, наконец, окно. По дороге к офису он начал рассказывать про свой успешный бизнес и про то, что такси – для души и из любви к живому человеческому общению. Я посмотрела на мужика так, что вся его любовь вытекла через лобовое стекло, а сам он крепко задумался о смене профессии.
Стыдно было только перед Мишкой и Варькой. Они, разумеется, проснулись, пока Клара Гавриловна театрально искала водителя и покидала цитадель разврата, я сыпала проклятиями на латыни, а Олег ржал. Увидев вакханалию, творящуюся в нашей спальне (в тот момент я уже переоделась из медицинского «халатика» в халат банный), дети закрылись у себя и сделали вид, что спят. Умнички. Хоть кто-то в семье мог мыслить адекватно.
Настроение было такое, что дали б мне сейчас спички, я бы Мельницу подожгла. Шла и накручивала себя, как локоны на бигуди: специально же съехали от мамы, влезли в ипотечный ад, чтобы иметь свое жилье и заниматься сексом там, где хочется, там, где можется и там, где спину не защемит. И на те. Родная Клара Гавриловна и тут нашла, как передать нам пламенный привет. На прощанье она плакала и снова вспоминала хорошую девочку Риту из Мурманска, у которой не сложилось с Олежиком. Впервые в жизни я захотела найти номер той самой Мурманской трески и предложить отправить ей Олега обратно. Бандеролью. По частям.
Я чертыхалась на каждом шагу и вполне закономерно не смотрела под ноги.
– Януся, осторожно, ты же так меня снесешь, – выдохнула вся наша из шелков и туманов Сашенька. От нее по обыкновению пахло зефирками.
Я ничего не ответила, открыла дверь и первая зашла внутрь офиса. Коллега бросилась за мной по лестнице и стала что-то щебетать. Мозг отказывался переваривать новую информацию, и я тупо кивала на каждую ее фразу.
– Яна, – она щелкнула пальцами перед моим лицом, – алло, я спрашиваю, в каком костюме ты придешь на корпоратив!
– Костюме? Я думала надеть платье, синее такое.
– Боже, ну что ты за человек. Я битый час рассказываю, что вчера объявили тематику: необходимо одеться каким-нибудь персонажем из фильмов. Я буду кошечкой, типа как из Бэтмена. У меня есть меховые уши и хвост. А ты?
– Снежинкой, – буркнула я, стараясь сконцентрироваться на рабочем письме. Что тут обсуждать, из сценических костюмов у меня был только наряд медсестры, подаренный накануне, но в таком я бы смогла прийти только в Кащенко. А там корпоративов не бывает.
Строчки плыли перед глазами, а слова не желали вставать в предложения, играя в чехарду. Я устало потерла виски и поняла, что снова пропустила Сашину реплику. Та в ожидании смотрела на меня.
– Снежинкой не получится, нет таких фильмов про снежинку, – почти по буквам повторила коллега.
– Откуда знаешь? Есть малобюджетное венгерское кино, «Документальная жизнь снежинок».
Саша сморщила носик и медленно произнесла:
– Да уж, изменилась ты, Яна. Если у тебя шашни с Игнатовым, это не значит, что нужно хамить на работе. Не забывай, кто твой настоящий друг.
– Это ты о чем? – опешила я.
– Не думай, что я не заметила. Он тебя целых два раза куда-то увозил, отсутствовали вы больше часа, я засекала. Люди так долго не обедают, так что...
– Так… что?!
– Не делай вид, что не понимаешь, Януся. Я даже за тебя рада. Вот только борзеть со мной не стоит, сплетен о вашем романе нет, но это пока. Как думаешь, как отнесется Екатерина Сергеевна к тому, что я могу ей рассказать?
Я с удивлением уставилась на идиотину. Вот уж правду говорят, простота хуже воровства. Она самодовольно рассматривала свои ноготки, считая, что одержала победу над свойской и такой непритязательной декретницей. Почему-то страшно не было. И смешно не было. После вчерашнего цирка меня вообще мало что могло вывести на эмоции, а потому я равнодушно ответила:
– А как она отнесется к тому, что я видела тебя вместе с Игнатовым в архиве?
– Как?! – самодовольство жирным блином сползло с Сашенькиного лица. – Этого не было! Ты не могла такого видеть!
– Почему не могла? У меня хорошее зрение с небольшим минусом. Так что я точно разглядела тебя, выходящую из архива с задранной юбкой, и то, как Виталий Геннадьевич вышел сразу за тобой.
– Это не правда! – пропищала заклятая подруженька.
– Ах так? Ну тогда мое слово против твоего – увидимся в суде.
– Тебе никто не поверит. Екатерина Сергеевна тебе не поверит! – По щекам Саши поползли бордовые пятна, предвестники скорого нервного срыва. Надо бы поберечь впечатлительную коллегу, а то вдруг и прям ей подурнеет прямо за рабочим столом.
Я молча вернулась к чтению утренних писем, но вскоре отвлеклась из-за нового замечания.
– Ты просто берешь меня на слабо, Яна. Гобра ни за что не поверит тебе, – неуверенно прошептала Саша, стараясь больше убедить себя, чем меня.
– Проверь, если хочешь, – пожала я плечами.
В этот момент дверь распахнулась и в проеме показалась голова Екатерины Сергеевны. Она легко вспушила красиво уложенные волосы и посмотрела на нас с Сашей.
– Яна, бери блокнот и живо к Игнатову, дело есть. – Саша поднялась со своего места вслед за мной, но Гобра ее остановила: – Сиди тут, Саш. От тебя там пользы никакой, нужен мозговой штурм. Будь на телефоне, если что.
Я медленно вышла из-за стола и продефилировала к выходу, чувствуя, как в моей спине дымятся просверленные злобным взглядом дырочки. На прощанье я повернулась к Саше, приложила к глазам два пальца и направила их в ее сторону:
– Я слежу за тобой, Александра.
Она поджала губы и испуганно отвернулась к окну. Мне не было жалко инфантильную сплетницу за то, что та получила по голове своими же граблями, и я не считала себя хоть немного виноватой. А если надо, то ещё и Игнатову пожалуюсь. Ибо нефиг.
***
– Яна, не забудь продать палки для ходьбы, и надо бы найти где-то боксерскую грушу: Давид Робертович хочет попробовать сменить спорт.
Я укусила себя за щеку, чтобы не напомнить Гобре о почтенном возрасте основателя Мельницы. Дедушке надо бы не с грушей вальсировать, а ползти в сторону кладбища в поисках самого живописного места. Но все это было не моим делом; в конце концов, спорт гораздо лучше его прошлого хобби – ежегодных свадеб, где каждая новая невеста была моложе предыдущей. Благо, что детей он иметь не мог. На этом счастливые жены и прокалывались в первые месяцы, принося в подоле якобы наследника заводов, газет, пароходов. Груша так груша, главное, чтоб не коньки, после которых пришлось бы собирать тело генерального, как паззл на тысячу деталей.
Виталий Геннадьевич ждал нас, стоя лицом к окну. Видимо, что-то за стеклом настолько привлекло внимание начальника, что он не обернулся, пока мы усаживались по привычным местам: Катя рядом за его стол, я в кресло в углу. В кабинете было холодно, и я огляделась в поисках чего-то уютно-пледикового, что можно было бы накинуть на плечи. На спинке свободного стула висел Игнатовский пиджак, но мысль о том, чтобы надеть его одежду, даже в голову не приходила. Это было совершенно недопустимо и странно.
От пиджака фантазия увела меня в сторону деловых костюмов, а потом и костюмов эротических. Интересно, Катенька надевает на себя развратные платья японских школьниц и спецовку сотрудника ГИБДД? Что-то подсказывало, что нет.
Максимум дорогое нижнее белье. Постельные комплекты из струящегося шелка. Вероятно, однотонного. Никакой еды в кровати. Полная скука, короче.
От мысли, что я совсем не такая, почувствовала, что начинаю краснеть.
– Яна, включайтесь в проблему, – одернул меня низкий картавый голос. Игнатов смотрел не мигая и не думал уводить взгляд в сторону. Ну и пожалуйста. После вчерашнего позора я осмелела и могла играть в гляделки с шефом на мировом уровне.
– Я не расслышала, что у вас за проблема?
И добавила про себя: «И есть ли она в принципе». То они журавликов из бумаги складывают, то свитера из винтажного плена вызволяют. По сравнению с моей реальной жизнью все это казалось таким надуманным и комичным. Именно поэтому мне было легко прикинуть выходы из разных ситуаций на работе: они были как бродилки из Мишкиной игры, и я просто не брала в расчет сумму с огромным количеством нулей, которую Мельница могла потерять в случае чего. Все, что больше миллиона, для меня не деньги, а фантики из Монополии. Вроде где-то слышала, но в руках ни разу не держала.
– Доренко отказывается рекламировать строительный холдинг Пегас, сказала, что это больше не ее уровень. Без пяти минут москвичка, а гонор… – презрительно бросила Катя, глядя в какие-то бумаги на столе.
Я вспомнила огромный гипермаркет типа Леруа, где можно было найти все для дома, от крохотной гайки до гигантского дивана на дружную семью. И чем ей Пегас не угодил? Мы с Олегом там ковер купили на распродаже, отличная вещь, между прочим.
– Неустойку она, разумеется, выплатит, у нас с ней контракт, но и Пегас подводить нехорошо. Съемки оплачены, помещение арендовано, свет опять же, договоренности о запуске рекламы на ТВ – все ждут, – ответил шеф, глядя прямо на меня.
– Хорошо, а я тут зачем?
Екатерина Сергеевна и картавый молча переглянулись, словно тоже только сейчас задались этим вопросом.
– Я тебя позвал, Яна, – сказал наконец Виталий Геннадьевич.
– Зачем?
– А вдруг ты наш талисман? – ехидно улыбнулся шеф, а я мимолетом отметила, как разомлела и согрелась, несмотря на все так же раскрытое окно и холодный воздух. Магия какая-то. Но следующая фраза Игнатова мигом стерла с моего лица ответную улыбку: – Типа кроличьей лапки, знаешь?
– Угу, лягушка с монеткой во рту, – произнесла Катя, не отрывая взгляда от смет, и добавила: – Ну а что, дела в фирме при ней реально пошли лучше.
Я обиженно скрестила руки.Лягушка с монеткой, свинья-копилка, что дальше? Кажется, никому невдомек, что я просто хорошо работаю и не отвлекаюсь на шуры-муры в архиве, как некоторые. Я посмотрела на картавого и смущенно отвела взгляд в сторону: стервец просто издевался надо мной. Он подмигнул, когда заметил мое внимание в свою сторону, и снова вернулся к обсуждению дел с Катей.
– Можно просто танцы в мебельном зале, шесть танцовщиц будет стоить дешевле, чем одна Доренко, – предложил он.
– А что, может зайти, секс всегда хорошо продается.
Меня передернуло при мысли овертящихся округлостях лесных нимф на фоне кафельной плитки, душевых кабинок и рамочек для фото. Какая-то пошлятина родом из 90-х.
Эти двое всерьез стали обсуждать, как быстро можно договориться с нужной танцевальной студией, перенести бюджет на покупку прав на музыку – старая теперь не подходила по тематике и смыслу – и реально ли заказать за пару недель эксклюзивный джингл.
Я заскучала. В кабинете меня ждало с полсотни неотвеченных писем и одна злобная Сашенька, которая, должно быть, уже пришла в себя и подготовилась ко второму раунду. А тут... созерцание работы других – процесс приятный, конечно, но абсолютно бесполезный. Сидя на бессмысленной планерке я просто теряла время.
– А какая идея для рекламы была изначально? – скорее из любопытства спросила у Игнатова.
– Красотка в пижаме собирается на работу. Все предметы мебели сами выезжают ей навстречу, чтобы она успела к началу дня. Фоном ненавязчивая музыка, где-то в кадре мелькнет полуголый силуэт, , чтобы привлечь платежеспособную группу, то есть мужчин от 27 до 55.. Но Доренко теперь лицо йогуртов и дезодорантов, а Пегас вроде как не ее уровень.
«Смотри, какая цаца», – подумала я. Мне вдруг стало обидно за простых работяг из Пегаса, которые просто хотели понравиться своей аудитории и потому прикрывались любимыми и знакомыми потребителю образами. Красотка в пижаме, танцовщицы в платье, медсестра в костюме... Так, последнее явно не сюда. Мне было трудно думать о чем-то, кроме вчерашнего позора, и я зло призналась в своей профнепригодности.
– А вы наденьте на Доренко маску. Никто и не узнает, что в рекламе снимается она. И деньги получит и уровень свой не уронит.
– Маску? Надеюсь, водолазную. – Брови шефа удивленно поползли вверх.
– Нет, – я встала со своего места, решив договорить мысль до конца и вернуться к разбору почты. Помочь тут я ничем не могла, мозги не варили, да и вообще, не за такую работу я свою зарплату получаю. – Кружевную из секс-шопа.
– А зачем ей она? – подала голос Катя, вынырнувшая, наконец, из отчета.
– Ну, как же, для чего может быть нужна маска из секс-шопа? Для секса, разумеется. Она с мужем. Кто у вас там из актеров не занят? Берите самого отбитого. Этого, Володю своего, из Лимбо, он такое любит. Так вот, Доренко в красивой кружевной масочке, Володя – в черной латексной для БДСМ. Шипы, ремни, кляп и прочее.
– Какие познания, – ехидно произнесла Гобра, но заткнулась, увидев интерес на лице своего ненаглядного Виталика. Тот буравил меня взглядом, и это отчего-то раззадорило меня еще сильнее , так что дальше я начала нести совсем чушь.
– Темно. Они крадутся из спальни в комнату.
– Зачем?
– Не перебивайте. Крадутся. Шаг в шаг. Тут что-то очень громко падает на пол. Герой смачно ругается от неожиданности. Включается свет, и зал наполняется людьми: свекровь, дети, соседи и даже Анфиса
– Кто такая Анфиса?!
– Это… кошка такая. Все в ужасе смотрят на пару, те в сексуальных нарядах, искали инструменты, чтобы перекусить наручники у него, так как потеряли клю.ч. И она в темноте уронила кусачки на голый пол, такая вот безрукая эта ваша Доренко. Звукоизоляции никакой, вот и шум на всю квартиру. Дальше покажите, как тот же мужик стелет на пол ковер, а жена проверяет, насколько шумно падают на него инструменты и наручники. В конце слоган: «Наш ковер – ваша семейная тайна». Или что-то в этом духе. Занавес. Слушайте, я могу уже идти, у меня дел по горло, ей-богу!
Когда я закончила, то поняла, что в кабинете стоит неправильная, я бы даже сказала, нездоровая тишина. Оба руководителя не мигая смотрели на меня, будто я только что сделала тройной тулуп с переворотом и вырвала олимпийское золото, обойдя Китайскую сборную..
– Яна, вы это где-то слышали?
– Что? – не поняла я.
– Эту идею для рекламы, вы ее где-то слышали или видели? – вкрадчиво повторил Игнатов.
– Нет, придумала.
– Давно придумали?
– Только что. Боже, да что не так? Я ущемила права актрис, свекровей или БДСМ-щиков?!
– Яна, вы кому-нибудь рассказывали идею этой рекламы? – На лице картавого не дрогнул ни единый мускул, отчего я не могла понять, шутит он или же сердится.
– Виталик, не спугни идиотку, она, кажется, ничего не понимает, – произнесла Катя и добавила: – Януся, иди я тебя обниму.
Я испуганно отступила и уперлась лопатками в дверь. Если бы руки, по всем известному убеждению, росли у меня из задницы, то я бы легко повернула ручку и выскочила в коридор. А так приходилось надеяться, что с моих начальничков спадет помутнение рассудка и меня, бедную, отправят дальше работать.
Гобра реально встала со своего места, и пошла ко мне навстречу с объятиями.
– Катя, не пугай Яну, она реально ничего не понимает, – осадил ее шеф и добавил: – Яна, у меня сейчас встреча, вернусь только к концу дня.
– Да возвращайтесь когда хотите, – буркнула я. Будто бы он собрался у меня отпрашиваться.
– Нет, вы не поняли. Так, в офисе неудобно, да и вы обе устанете. Яна, не хотите поехать после работы в ресторан? Нам с вами и Катей предстоит долгий разговор, и я бы хотел продолжить его в неформальной и удобной для вас обстановке.
Угу. Сказать ему о том, что ресторан – это в принципе ни разу не удобно для меня и гораздо комфортнее я себя чувствую где-нибудь в зоопарке с детьми в субботу утром? Или в тихом парке, со стаканом кофе и в мягком спортивном костюме. Божечки, это для ресторана еще прилично выглядеть надо! Я испуганно посмотрела на свои будничные брюки и голубую рубашку, но успокоилась, услышав:
– Яна, вы очень хорошо выглядите, а Катя подберет для нас заведение попроще, без пафоса. Правда, Катя?
Та скривилась и неохотно выдавила, глядя на меня:
– Ладно, если вам нравится ужинать во всяких чебуречных, ничего с этим не сделаешь. Высокая кухня не каждому по вкусу.
– Яна, – мягко спросил Игнатов, но так и не двинулся в мою сторону, – как вы относитесь к чебурекам?
– Резко положительно, – пискнула я, все еще удивляясь странному повороту разговора.
– Вот и отлично, тогда мы с Екатериной Сергеевной приглашаем вас на ужин. – Губы В.Г. не дрогнули, но вокруг глаз образовались крохотные морщинки. Он умел улыбаться глазами. Черные, как уголь, они могли пугать до дрожи, а могли согревать в самый промозглый день. Вот и сейчас я совсем не чувствовала холода. Даже наоборот, лицо мое пылало, будто у меня был жар.
Не дожидаясь, когда этот флюгер под названием «настроение руководства» повернет в другую сторону и мне влетит нагоняй неизвестно за что, я молча выскользнула из кабинета.
Телефон в кармане брюк тихо завибрировал, оповещая об смс от Олега:
«Моя королева, был виноват, исправлюсь. Готов понести любое наказание, в том числе сам надеть костюм медсестры. Жду тебя вечером дома».
Ждет он, как же. После вчерашнего мое нутро жаждало крови и одним сообщением благоверный супруг не отделается.
«Наказание такое: убери в квартире, приготовь ужин, перебери гречу, посади сорок кустов роз. Плетку положи на видное место – пригодится. Буду поздно».
И выключила телефон для надежности. Чебуреки требуют максимальной концентрации.
