Текст книги "Собрание сочинений. Том 9"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 52 страниц)

К. МАРКС
ДОБРОВОЛЬНЫЕ ПРИЗНАНИЯ ГИРША

«Добровольные признания» Гирша[54]54
  Маркс имеет в виду статью Гирша «Жертвы шпионажа», опубликованную в «Belletristisches Journal und New-Yorker Criminal-Zeitung» в номерах за 1, 8, 15 и 22 апреля 1853 года.
  «Belletristisches Journal und New-Yorker Criminal-Zeitung» («Беллетристический листок и Нью-йоркская газета по вопросам криминалистики») – еженедельная газета, основана в Нью-Йорке в 1852 г. представителями немецкой мелкобуржуазной эмиграции. Под данным названием выходила с 18 марта 1853 по 10 марта 1854 года.


[Закрыть], как мне представляется, стоят чего-либо лишь постольку, поскольку они подтверждаются другими фактами, именно потому, что эти признания противоречат друг другу. Возвратившись из Кёльна по окончании своей миссии, Гирш на одном открытом рабочем собрании заявил, что Виллих является его сообщником. Естественно, что предложение запротоколировать это мнимое признание было с презрением отвергнуто. Различные лица намекали мне, – не знаю, делалось ли это по поручению Гирша или независимо от него, – что Гирш якобы выразил готовность сделать мне полное признание. Я это отклонил. Позднее мне стало известно, что Гирш находится в крайней нищете. Поэтому я не сомневаюсь в том, что его «самые последние» признания написаны в интересах той партии, которая его в данный момент оплачивает. Удивительно, что находятся люди, которые считают необходимым укрываться за спиной какого-то Гирша.

Ограничусь пока несколькими замечаниями. Мы располагаем некоторыми другими добровольными признаниями шпионов – Видока, Шеню, Делаода[55]55
  Vidocq. «Memoires». T. I–IV, Paris, 1828–1829 (Видок. «Мемуары». Тт. I–IV, Париж, 1828–1829). Авторство Видока не достоверно.
  A. Ghenu. Ex-Capitaine des Gardes du citoyen Caussidiere. «Les conspirateurs. Les societes secretes. La prefecture de police sous Caussidiere; les corps francs». Paris, 1850 (А. Шеню. Экс-капитан гвардии гражданина Коссидьера. «Заговорщики. Тайные общества. Префектура полиции при Коссидьере; вольные стрелки». Париж, 1850).
  L. De la Hodde. «La naissance de la Republique en fevrier 1848». Paris, 1850 (Л. Делаод. «Рождение республики в феврале 1848 года». Париж, 1850).
  Критическому разбору книг Шеню и Делаода посвящена одна из рецензий Маркса и Энгельса из 4-го выпуска журнала «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue», 1850 (см. настоящее издание, т. 7, стр. 280–294).


[Закрыть] и пр. В одном пункте они совпадают. Все эти шпионы не обычные шпионы, а шпионы благородные, подлинные отпрыски «куперовского шпиона»[56]56
  Главное действующее лицо романа Ф. Купера «Шпион» Гарвей Бирч выполнял шпионские поручения из идейных, патриотических побуждений.


[Закрыть]. Их добровольные признания неизбежно представляют собой лишь самооправдание.

Гирш, например, пытается намекнуть, что не он, а полковник Бандья донес Грейфу, а последний сообщил Флёри о дне собраний моих партийных товарищей. Наши собрания в тех нескольких случаях, когда на них присутствовал Гирш, происходили по четвергам; однако после того, как Гирш был изгнан, они стали проводиться по средам. Поддельные же протоколы заседаний[57]57
  О поддельной книге протоколов заседаний Центрального комитета Союза коммунистов, сфабрикованной Гиршем и другими полицейскими агентами по заданию прусской полиции и использованной последней в качестве обвинительного материала на кёльнском процессе, подробно говорится в работе Маркса «Разоблачения о кёльнском процессе коммунистов» (см. настоящее издание, т. 8, стр. 450–474).


[Закрыть], как до участия Гирша, так и после его изгнания, датированы четвергом. Кто же, кроме Гирша, мог допустить подобное «недоразумение»!

По другому пункту Гирш оказался счастливее. Бандья, согласно утверждению Гирша, неоднократно передавал сведения относительно моей переписки с Германией. Поскольку все имеющие отношение к этому данные в материалах кёльнского судебного процесса фальшивы, то, конечно, трудно решить, кто их сочинил. Перейдем теперь к Бандье.

Является Бандья шпионом или нет, – он никогда не мог стать опасным для меня или моих партийных товарищей, ибо я никогда не говорил с ним о моих партийных делах, да и сам Бандья, – как он напомнил мне об этом в одном из своих оправдательных писем, – всячески избегал заводить разговор об этих делах. Итак, шпион он или нет, он не мог ничего выдать, потому что ничего не знал. Это подтвердили материалы кёльнского процесса. Они подтвердили, что за исключением тех признаний, которые были сделаны в Германии, и документов, захваченных там же, прусская полиция ничего больше не знала о партии, к которой я принадлежу, и поэтому была вынуждена преподносить самые нелепые небылицы.

Но Бандья продал полиции брошюру Маркса «об эмигрантах»?[58]58
  Имеется в виду памфлет К. Маркса и Ф. Энгельса «Великие мужи эмиграции» (см. настоящее издание, т. 8, стр. 247–352). При жизни Маркса и Энгельса памфлет не публиковался и впервые был напечатан в 1930 г. на русском языке Институтом марксизма-ленинизма по экземпляру рукописи, сохранившемуся в литературном наследство основоположников марксизма.


[Закрыть]

В присутствии других лиц Бандья узнал от меня, что Эрнст Дронке, Фридрих Энгельс и я намерены напечатать сочинение о немецкой эмиграции в Лондоне, которое должно было публиковаться в нескольких выпусках. Бандья заверил, что он смог бы в Берлине подыскать издателя. Я предложил ему немедленно навести справки. Дней через восемь – десять он сообщил, что один берлинский книгоиздатель, некий Эйзерман, согласен взять на себя издание первого выпуска при условии, что авторы останутся анонимными, так как в противном случае он опасается конфискации. Я на это пошел, но, со своей стороны, выдвинул условие, чтобы гонорар был уплачен сразу же посла вручения рукописи, – я хотел избежать повторения опыта, который я имел с «Revue der Neuen Rheinischen Zeitung»[59]59
  «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-okonomische Revue» («Новая Рейнская газета. Политико-экономическое обозрение») – журнал, основанный Марксом и Энгельсом в декабре 1849 г. и издававшийся ими до ноября 1850 года. Журнал являлся теоретическим и политическим органом Союза коммунистов, продолжением издававшейся Марксом и Энгельсом во время революции 1848–1849 гг. «Neue Rheinische Zeitung» («Новой Рейнской газеты»). Всего с марта по ноябрь 1850 г. вышло в свет шесть номеров журнала, в том числе один сдвоенный номер (5–6). Редактировался журнал в Лондоне, печатался в Гамбурге. На обложке был указан также Нью-Йорк, так как Маркс и Энгельс рассчитывали на распространение журнала и среди немецких эмигрантов в Америке. Подавляющая часть материалов (статьи, обзоры, рецензии) писались Марксом и Энгельсом, которые также привлекали к сотрудничеству своих сторонников – В. Вольфа, И. Вейдемейера, Г. Эккариуса. Из произведений основоположников марксизма в журнале были опубликованы «Классовая борьба во Франции» Маркса, «Германская кампания за имперскую конституцию» и «Крестьянская война в Германии» Энгельса, а также ряд других работ. В работах, опубликованных в журнале, подводился итог революции 1848–1849 гг., содержалась дальнейшая разработка теории и тактики революционной пролетарской партии. Журнал прекратил свое существование вследствие полицейских притеснений в Германии и отсутствия материальных средств.


[Закрыть], – и чтобы рукопись была напечатана немедленно после ее доставки. Я поехал к Энгельсу в Манчестер, где мы написали брошюру. Тем временем Бандья доставил моей жене письмо из Берлина, в котором Эйзерман принимал мои условия, но указывал, что опубликование второго выпуска будет зависеть от распространения первого. Когда я вернулся, Бандья получил рукопись, а я – гонорар.

Печатание, однако, затягивалось под всевозможными благовидными предлогами. Я стал кое-что подозревать; отнюдь не то, что рукопись была передана полиции для того, чтобы полиция ее напечатала. Я готов сегодня же вручить мои рукописи даже русскому императору, если бы он, со своей стороны, согласился завтра же сдать их в печать. Напротив, я опасался именно того, что рукопись будут держать под спудом.

В рукописи мы нападали на модных крикунов, конечно, не потому, что они опасные для государства революционеры, а потому, что они играют роль контрреволюционного отребья.

Мои подозрения подтвердились. Георг Веерт, которого я просил навести справки в Берлине об Эйзермане, написал мне, что никакого Эйзермана ему разыскать не удалось. Вместе с Дронке я отправился к Бандье. Эйзерман теперь уже оказался всего лишь управляющим у Якоба Кольмана. Так как для меня было важно иметь заявление Бандьи в письменном виде, я настоял на том, чтобы он в моем присутствии написал письмо Энгельсу в Манчестер, повторил в нем все сказанное мне и сообщил адрес Кольмана. Одновременно я написал несколько строк Бруно Бауэру с просьбой узнать, кто живет в том доме, на который мне указал Бандья как на дом Кольмана. Однако ответа я не получил. Мнимый же издатель на мои многократные письма ответил мне, что я никаким контрактом не оговорил точной даты выхода рукописи в свет и что ему лучше знать, когда для этого наступит подходящий момент. В последующем письме он разыграл роль обиженного. Наконец, Бандья заявил мне, что издатель отказывается напечатать рукопись и перешлет ее обратно. Сам же Бандья скрылся в Париже.

Берлинские письма и письма Бандьи, содержащие все переговоры, а также попытки Бандьи оправдаться, находятся в моих руках.

Но почему меня не смутили подозрения, которые немецкая эмиграция распространяла в отношении Бандьи? Да потому, что я знал «предысторию» этих подозрений. Оставляю пока эту предысторию, как она того заслуживает, в тени.

Потому, что я знал, что Бандья во время венгерской войны в качестве революционного офицера выполнял подобного рода поручения. Потому, что он переписывался с Семере, к которому я отношусь с уважением, и находился в дружественных отношениях с генералом Перцелем. Потому, что я своими глазами видел документ, в котором Кошут назначал Бандью своим начальником полиции in partibus^{2}, – документ, скрепленный подписью доверенного лица Кошута графа Сирмои, проживавшего в одном доме с Бандьей. Эта должность, которую Бандья занимал у Кошута, также объясняет необходимое общение Бандьи с полицейскими. Если не ошибаюсь, Бандья еще и в настоящее время является агентом Кошута в Париже.

Венгерские лидеры знали, с кем они имели дело. Чем же по сравнению с ними рисковал я? Ничем, кроме возможности утайки копии рукописи, оригинал которой я сохранил у себя.

Позднее я сделал запрос книгоиздателю Лициусу во Франкфурте-на-Майне и другим издателям в Германии, не пожелают ли они издать упомянутую рукопись. Они ответили, что в настоящих условиях это невозможно. За последнее время появилась надежда на издание рукописи за пределами Германии.

После этих разъяснений, которые я, разумеется, адресую не г-ну Гиршу, а моим соотечественникам в Америке, остается ли «открытым» вопрос, почему прусская полиция была заинтересована в том, чтобы держать под спудом памфлет против Кинкеля, Виллиха и прочих «великих мужей эмиграции»?

 
О Эриндур, объясни мне
Эту двойственность натуры!
 

{Из драмы Мюльнера «Вина», акт II, сцена пятая. Ред.}

Лондон, 9 апреля 1853 г.

Написано К. Марксом 9 апреля 1853 г.

Напечатано о «Belletristisches Journal und New-Yorker Criminal-Zeitung» 5 мая 1853 г.

Подпись: Карл Маркс

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

К. МАРКС
НОВАЯ ФИНАНСОВАЯ МАХИНАЦИЯ, ИЛИ ГЛАДСТОН И ПЕНСЫ[60]60
  Статья «Новая финансовая махинация, или Гладстон и пенсы» была первой из статей Маркса о бюджете коалиционного министерства Абердина, опубликованных им в «People's Paper» параллельно со статьями на эту же тему, писавшимися для «New-York Daily Tribune».
  «The People's Paper» («Народная газета») – еженедельная чартистская газета, основанная в мае 1852 г. в Лондоне одним из вождей революционного чартизма, другом Маркса и Энгельса Э. Джонсом. С октября 1852 по декабрь 1856 г. в газете сотрудничали Маркс и Энгельс, оказывая также помощь и в ее редактировании. Помимо статей, написанных для самой «People's Paper», в газете перепечатывались важнейшие статьи Маркса и Энгельса из «New-York Daily Tribune». В этот период газета последовательно защищала интересы рабочего класса и пропагандировала идеи социализма. Сближение Джонса с буржуазными радикалами привело к прекращению сотрудничества Маркса и Энгельса в «People's Paper» и к их временному разрыву с Джонсом. В июне 1858 г. газета перешла в руки буржуазных дельцов.


[Закрыть]

Наши читатели знают по собственному горькому опыту и убедились, ощущая пустоту в своих карманах, что в результате совершенных в прошлом финансовых махинаций на плечи народа был взвален государственный долг, равный 800000000 фунтов стерлингов. Этот долг был сделан главным образом для того, чтобы предотвратить освобождение американских колоний и противодействовать французской революции прошлого столетия. Влияние роста государственного долга на увеличение государственных расходов можно увидеть из следующей таблицы:

1. Государственный долг[61]61
  Данные, содержащиеся в настоящей таблице, были взяты Марксом в основном из работы: W. Cobbett. «Paper against Gold». London, 1828, pp. 21–25 (У. Коббет. «Бумажные деньги против золота». Лондон, 1828, стр. 21–25).
  Коббет начало царствования Анны датирует 1701 годом в соответствии с действовавшим до 1752 г. в Англии календарем, по которому новый год исчислялся с 25 марта (по новому стилю оно приходится на 1702 г.). Во втором разделе таблицы («Государственные расходы») в тексте статьи, опубликованной в «People's Paper», сумма государственных расходов за 1809 г. (82027288 ф. ст.) была ошибочно отнесена к 1801 году. В настоящем издании восстановлена цифра для этого года, приводимая Коббетом.


[Закрыть]

При вступлении на престол королевы Анны после смерти Вильгельма (1701) __ 16 394 702 ф. ст.

При вступлении на престол Георга I (1714) __ 54 145 363»»

К началу царствования Георга II (1727) __ 52 092 235»»

К началу правления Георга III (1760) __ 146 682 844»»

После американской войны (1784) __ 257 213 043»»

К концу антиякобинской войны (1801) __ 579 931 447»»

В январе 1810 г. (во время наполеоновской войны) __ 811 898 082»»

После 1815 г – около 1 000 000 000»»

2. Государственные расходы

Все расходы, включая проценты по государственному долгу, составляли:

При вступлении на престол королевы Анны после смерти Вильгельма (1701) __ 5 610 987 ф. ст.

При вступлении на престол Георга I (1714) __ 6 633 581»»

К началу царствования Георга II (1727) __ 5 441 248»»

К началу правления Георга III (1760) __ 24 456 940»»

К концу антиякобинской войны (1801) __ 61 278 018»»

3. Государственные налоги

При королеве Анне (1701) __ 4 212 358 ф. ст.

При короле Георге I (1714) __ 6 762 643»»

При короле Георге II (1727) __ 6 522 540»»

При короле Георге III (1760) __ 8 744 682»»

После американской войны (1784) __ 13 300 921»»

После антиякобинской войны (1801) __ 36 728 971»»

В 1809 г. __ 70 240 226»»

После 1815 г. __ около 82 000 000»»

Народ хорошо знает, испытав это на своем собственном кармане, каким бременем являются налоги, вызванные государственным долгом; однако многим неизвестны те специфические формы, в которых этот долг существовал в период его образования и продолжает существовать в настоящее время. «Государство» – это воплощение совместного господства объединившихся земельных и денежных магнатов – нуждается в деньгах для того, чтобы осуществлять угнетение внутри страны и за ее пределами. Оно занимает деньги у капиталистов и ростовщиков и выдает им взамен клочок бумаги, которым обязуется уплачивать определенную сумму в виде процентов за каждые 100 ф. ст., взятые взаймы. Средства для выплаты этих денег оно выжимает из рабочего класса посредством налогов и, таким образом, народ является поручителем за своих угнетателей перед людьми, которые ссужают этим угнетателям деньги для того, чтобы они душили народ. Займы, составляющие государственный долг, носят различные наименования; иногда по ним уплачивают 3, иногда 3¹/₂ или 4 процента и т. д., и, соответственно процентной ставке, а также другим условиям, государственные ценные бумаги называются по-разному – трехпроцентными и т. д.

Так как не только рабочий класс, но также фабриканты и лендлорды вынуждены оплачивать известную долю этих процентов и они стремятся платить как можно меньше, то каждый канцлер казначейства, если только он не виг, пытается тем или иным способом соответственно уменьшить тяжесть этого бремени.

6 апреля, прежде чем был внесен бюджет нынешнего министерства, г-н Гладстон предложил палате общин несколько резолюций относительно государственного долга. Еще до этого выступления газета «Morning Chronicle» сообщила, что должны быть внесены крайне важные резолюции, «имеющие, согласно слухам, огромное значение и представляющие исключительный интерес». Благодаря этим слухам курс государственных ценных бумаг поднялся. Создалось впечатление, что Гладстон собирается погасить государственный долг. Итак, «чего ради был поднят весь этот шум»?[62]62
  Из выступления Дизраэли в палате общин 8 апреля 1853 г. при обсуждении бюджета Гладстона.


[Закрыть]

Конечной целью предложений г-на Гладстона было, как заявил он сам, понижение процента по различным государственным бумагам до 2¹/₂. В 1822–1823, 1824–1825, 1830–1831, 1844–1845 гг. уже имело место понижение процента соответственно с 5 до 4¹/₂, с 4¹/₂ до 4, с 4 до 3¹/₂, с 3¹/₂ до 3. Почему же не понизить и теперь процент с 3 до 2¹/₂?

Но посмотрим, каким образом г-н Гладстон предлагает достичь эту цель.

Во-первых, он предлагает объединить под одним общим названием различные бумаги на сумму в 9500000 ф. ст., связанные главным образом со старой дутой Компанией Южных морей[63]63
  Компания Южных морей была создана в Англии около 1712 г. под предлогом торговли с Южной Америкой и островами Тихого океана; подлинной ее целью была спекуляция государственными бумагами. Компания получила от правительства ряд привилегий и монопольных прав, в частности право выпуска государственных ценных бумаг, и развернула гигантскую спекулятивную деятельность, которая завершилась в 1720 г. банкротством компании. Деятельность компании способствовала увеличению английского государственного долга.


[Закрыть], и принудительно понизить процент по ним с 3 до 2³/₄. Это даст постоянную ежегодную экономию приблизительно в 25000 фунтов стерлингов. Изобретение нового общего названия для различных бумаг и экономия в 25000 ф. ст. при ежегодных расходах в 30000000 ф. ст., право, не заслуживают особого восхищения.

Во-вторых, он предлагает выпустить новые ценные бумаги под названием бон казначейства на сумму, не превышающую 30000000 фунтов стерлингов. Эти боны могут размещаться без взимания каких-либо комиссионных, принося до 1 сентября 1864 г. 2³/₄ процента, а начиная с этого срока до 1 сентября 1894 г. – 2¹/₂ процента. Это означает не что иное, как создание нового финансового механизма в интересах денежного и торгового класса. Когда он говорит «без комиссионных», это значит без всяких расходов для купцов из Сити. В настоящее время имеются векселя казначейства на сумму в 18000000 ф. ст., приносящие 1¹/₂ процента. Не является ли убытком для страны платить по бонам казначейства на 1 процент больше чем по векселям казначейства? Во всяком случае, это второе предложение ни в коей мере не способствует уменьшению государственного долга. Векселя казначейства могут обращаться только в Великобритании, боны же казначейства могут передаваться как обыкновенные векселя; таким образом, это мероприятие выгодно только купцам Сити, народ же должен будет заплатить за него дорогой ценой.

Теперь, наконец, мы переходим к единственному важному пункту, к трехпроцентным консолям и к «трехпроцентным пониженным» бумагам, составляющим вместе капитал почти в 500000000 фунтов стерлингов. Поскольку существует постановление парламента, запрещающее принудительное понижение процента по этим бумагам без предварительного предупреждения за, двенадцать месяцев, г-н Гладстон избирает метод добровольного обмена и предлагает на усмотрение держателей трехпроцентных бумаг различные комбинации по обмену их на другие бумаги, которые должны быть выпущены согласно его проекту. Держатели трехпроцентных бумаг смогут выбрать один из следующих трех способов обмена каждых 100 ф. ст. в этих бумагах:

1. Частичный обмен трехпроцентных бумаг на боны казначейства: каждые 100 ф. ст. в этих бумагах меняются на бону казначейства такого же достоинства, приносящую ежегодно в виде процентов 2 фунта 15 шилл. до 1864 г. и после этого до 1894 г. – 2 фунта 10 шиллингов. Если бы 2¹/₂-процентные боны казначейства на всю сумму в 30000000 ф. ст. заменили собой трехпроцентные бумаги на сумму в 30000000 ф. ст., то получилась бы экономия, равная в течение первых десяти лет 75000 ф. ст., а позднее – 150000 ф. ст., всего же – 225000 фунтам стерлингов. Однако правительство было бы обязано по истечении сорока лет выплатить все 30000000 фунтов стерлингов. Этот проект ни в какой мере не ведет ни к ликвидации, ни к сколько-нибудь значительному сокращению государственного долга. Что значит экономия в 225000 ф. ст., когда ежегодный расход составляет 30000000 фунтов стерлингов?

2. Согласно второму предложению, держатели трехпроцентных бумаг за каждые 100 ф. ст. в этих бумагах могут получить 82 фунта 10 шилл. новыми 3¹/₂-процентными бумагами, по которым до 5 января 1894 г. будут уплачиваться проценты в размере 3 фунтов 10 шилл. со 100 фунтов стерлингов. Результатом явилось бы то, что лица, согласившиеся принять 3¹/₂-процентные бумаги, получали бы с каждых теперешних 100 ф. ст. вместо 3 фунтов 2 фунта 17 шилл. 9 пенсов дохода, то есть на 2 шилл. 3 пенса меньше. Если бы все 500000000 ф. ст. были обменены подобным образом, нация должна была бы выплачивать ежегодно вместо нынешних 15000000 ф. ст. только 14437500 ф. ст., что означало бы экономию в 562500 ф. ст. в год. Но ради этой экономии в 562500 ф. ст. парламент должен связать себе руки на целое полстолетие и гарантировать процент, превышающий 2⁴/₅, в такое неустойчивое время, когда крайне ненадежна любая процентная ставка! Однако Гладстон выиграл бы одно: по истечении сорока лет вместо трехпроцентных бумаг, ограждаемых в настоящее время правилом о двенадцатимесячном предупреждении, имелись бы 3¹/₂-процентные бумаги, которые парламент мог бы выкупить по номинальной стоимости. Гладстон предлагает не устанавливать предельной суммы для выпуска этих 3¹/₂-процентных бумаг.

3. Третье предложение состоит в следующем: вместо каждых 100 ф. ст. в трехпроцентных бумагах держатели получают 110 ф. ст. новыми 2¹/₂-процентными бумагами, с уплатой процентов до 1894 года. Когда г-н Гладстон 6 апреля впервые внес свой проект в палату общин, он не ограничивал суммы подлежащих выпуску новых 2¹/₂-процентных бумаг. Но когда г-н Дизраэли указал на то, что, сравнив это предложение с двумя другими, каждый разумный человек предпочтет обменять 100 ф. ст. в трехпроцентных бумагах на 110 ф. ст. в 2¹/₂-процентных и что в результате обмена 500000000 ф. ст. трехпроцентными бумагами на новые бумаги нация, с одной стороны, сберегала бы 1250000 ф. ст. ежегодно, но зато, с другой стороны, государственный долг увеличился бы на 50000000 ф. ст., – г-н Гладстон на следующий день изменил свой проект и предложил ограничить выпуск новых 2¹/₂-процентных бумаг 30000000 фунтов стерлингов. Из-за этого ограничения его предложение теряет почти всякое влияние на громадную сумму государственного долга; оно увеличивает ее лишь на 3000000 фунтов стерлингов.

Теперь вы знаете, что представляет собой «один из наиболее важных и грандиозных финансовых проектов, которые когда-либо вносились». Быть может, вообще нет большего надувательства, чем так называемые финансы. Простейшие операции, касающиеся бюджета и государственного долга, жрецы этой «тайной науки» облекают в непонятную терминологию, за которой скрываются обыденные уловки с выпуском бумаг различных наименований, обменом старых бумаг на новые, понижением процента и повышением номинальной величины основной суммы, повышением процента и уменьшением основной суммы, установлением премий, бонусов и привилегированных вкладов, введением различия между погашаемыми и непогашаемыми аннуитетами и искусственной градацией льгот по передаче различных бумаг. Вся эта отвратительная биржевая схоластика и невероятное нагромождение деталей совершенно сбивают с толку публику. В то же время каждая такая финансовая операция создает благоприятную возможность для усиления вредоносной и хищнической деятельности ростовщиков, которые алчно стремятся использовать эту возможность. Без сомнения, г-н Гладстон является мастером подобного рода финансовой алхимии, и его предложение не может быть лучше охарактеризовано, чем словами г-на Дизраэли:

«Мне кажется, что изобретательность и ум самых ловких казуистов никогда не смогли бы придумать более сложного и замысловатого механизма для получения столь ничтожных результатов. В сочинении Фомы Аквинского есть глава, в которой рассматривается вопрос, сколько ангелов могло бы танцевать на острие иглы. Это – одно из самых редкостных рассуждений, какое только мог породить человеческий гений, и я нахожу в предлагаемых резолюциях нечто общее с этим выдающимся творением ума».

Мы уже указывали, как вы помните, что конечной целью плана Гладстона было введение «нормальных» 2¹/₂-процентных государственных ценных бумаг. И вот для достижения этой цели он намерен выпустить весьма ограниченное число этих 2¹/₂-процентных бумаг и неограниченное число 3¹/₂-процентных. Для осуществления ограниченного выпуска 2¹/₂-процентных бумаг он понижает процентную ставку на ¹/₂ процента и увеличивает основную сумму посредством десятипроцентного бонуса. Для того чтобы избавиться от трудности, доставляемой законодательством о трехпроцентных бумагах, на основании которого эти бумаги ограждены двенадцатимесячным предупреждением, он предпочитает связать себя определенным законом на полвека вперед. Короче говоря, если он добьется своего, английский народ в течение полустолетия будет лишен каких-либо шансов освободиться от финансовых пут.

Всякий согласится, что если билль об отмене ограничений прав евреев был маленькой попыткой установления религиозной терпимости, что если билль о канадском резервном фонде был маленькой попыткой признания колониального самоуправления, а резолюция об образовании была маленькой попыткой обойти вопрос о народном образовании, то финансовый проект Гладстона является самой маленькой попыткой справиться с гигантским чудовищем, именуемым государственным долгом Великобритании.

Написано К. Марксом 12 апреля 1853 г.

Напечатано в «The People's Paper» № 50, 16 апреля 1853 г.

Подпись: К. М.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского