Текст книги "Собрание сочинений. Том 9"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 52 страниц)

К. МАРКС
ПЕРСИДСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В АФГАНИСТАН И РУССКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ В СРЕДНЮЮ АЗИЮ. – ДАНИЯ. – ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ НА ДУНАЕ И В АЗИИ. – УИГАНСКИЕ УГЛЕКОПЫ[349]349
  Часть данной статьи была перепечатана в нью-йоркской немецкой» газете «Reform» 19 ноября 1853 г. под заглавием «Персия, Россия и Дания».
  В первом издании Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса статья была напечатана без части, относящейся к персидской и русской экспедициям, событиям в Дании и военным действиям на Дунае и в Азии (см. настоящий том, стр. 463–465).


[Закрыть]

Лондон, пятница, 4 ноября 1853 г.

Персидский посол при Сент-Джемском дворе Шафи-хан неожиданно отозван шахом из Англии. Это отозвание удивительным образом совпадает с операциями Персии в Афганистане[350]350
  Имеются в виду военные действия, предпринятые иранской армией с целью присоединения Герата, являвшегося узлом торговых путей, за обладание которым велись многочисленные войны между Афганистаном и Ираном. Взятие Герата, иранскими войсками в октябре 1856 г. было использовано английскими колонизаторами для развязывания войны против Ирана, в результате которой шах должен был эвакуировать Герат. В 1863 г. Герат был присоединен к владениям афганского эмира.


[Закрыть], где она, как говорят, заняла Герат, а также с русской экспедицией в Хиву[351]351
  В 1853 г. царское правительство организовало военную экспедицию в Казахстан, вверх по Сыр-Дарье, под командованием оренбургского генерал-губернатора В. А. Перовского. Экспедиция была направлена против Кокандского ханства, захватившего казахские земли (в статье Маркса неточно указана Хива), и привела к основанию русскими Сыр-Дарьинской военной линии, которая послужила одним из плацдармов для последующего наступления царской России против среднеазиатских Кокандского, Бухарского и Хивинского ханств.


[Закрыть], столицу Хивинского ханства. Персидскую и русскую экспедиции можно рассматривать, как два похода, направленных, один с запада, другой с севера, на Пенджаб – северный аванпост английских владений на Востоке. Русской экспедицией командует генерал Перовский, тот самый, экспедиция которого в Хиву в 1839–1840 гг. оказалась неудачной. За последние годы русские создали флотилию на Аральском море и могут теперь подняться вверх по Аму-Дарье.

Большая русская эскадра крейсирует в Балтийском море, где она недавно имела возможность разведать укрепления Слите и гавань шведского острова Готланда, которым Россия жаждет завладеть так же, как она завладела Аландскими островами, расположенными вблизи побережья Швеции и сильно укрепленными Россией в 1836 году. От Готланда русский флот Проследовал в Каттегат и Зунд с целью поддержать coup d'etat {государственный переворот. Ред.}, намечаемый датским королем на тот весьма вероятный случай, если сейм в Копенгагене откажется покорно принять так называемую конституцию для всего государства (Gesammt-Staats-Verfassung), октроированную великодушным царем. Положение в Копенгагене таково: датскому правительству удалось добиться отмены Lex Regia и введения нового закона о престолонаследии благодаря поддержке со стороны членов крестьянского союза. Эта партия, возглавляемая полковником Чернингом, стремится главным образом к превращению Feste Gut – разновидности феодального крестьянского держания – в свободную собственность и изданию муниципальных законов, благоприятствующих интересам крестьянства и улучшению его положения. Национально-либеральная партия в собственном смысле слова– партия эйдердатчан, которая образовала в 1848 г. министерство «Казино»[352]352
  Имеется в виду датское правительство, образованное 22 марта 1848 г. в результате революционного подъема в стране, нашедшего свое выражение в массовых манифестациях в копенгагенском театре «Казино». В состав нового правительства наряду с консерваторами вошли представители буржуазно-либеральной партии «эйдерменовцев» (или «эйдердатчан»), выступавшей за общую для Дании и герцогства Шлезвиг (до реки Эйдер) конституцию с выделением герцогства Гольштейн в самостоятельную область. Мартовское буржуазное правительство Дании заняло шовинистическую позицию по отношению к национально-освободительному движению в герцогствах Шлезвиг и Голыптейн и боролось против воссоединения этих немецких областей с Германией.


[Закрыть], навязала королю конституцию 1849 г. и вела войну против Шлезвиг-Гольштейна, – состоит по преимуществу из лиц интеллигентных профессий и подобно всем другим либеральным партиям на континенте пренебрегает необходимостью учитывать интересы основной массы народа, которую в Дании составляют крестьяне. Таким образом, она лишилась своего влияния на народ, и правительству удалось почти совершенно не допустить ее в состав нынешнего фолькетинга, где сейчас едва ли насчитывается более десяти ее представителей. Однако правящие круги, избавившись с помощью членов крестьянского союза от ненавистной им оппозиции эйдердатчан, сбросили маску, назначили премьер-министром г-на Эрстеда, фигуру, одинаково одиозную для обеих партий, и не только перестали заискивать перед крестьянской партией, но и запретили посредством королевского вето опубликование нового муниципального закона, внесенного в свое время самим же правительством в качестве приманки для крестьян. Члены крестьянского союза, обманутые и оскорбленные правительством, вошли в коалицию с партией эйдердатчан и назначили Монрада – священника и одного из лидеров партии эйдердатчан – вице-председателем конституционного комитета. С образованием этой коалиции отпала всякая надежда на отмену конституции конституционным путем, и вот – поскольку весь план был разработан московитами и в их интересах – в критический момент в датских водах появляется русская эскадра.

Все венские и берлинские газеты подтверждают известие о форсировании Дуная крупными силами турецкой армии. По сообщению «Oesterreichische Correspondenz», русские отбросили турок в Малой Валахии. В одной из телеграмм сообщается, что 21 октября между двумя армиями произошло серьезное сражение в Азии. До получения более подробных и достоверных сведений мы воздержимся от высказывания своего суждения по поводу обстоятельств, которые могли побудить турецкого главнокомандующего перейти Дунай у Видина; на первый взгляд этот маневр кажется грубой ошибкой. «Kolnische Zeitung» сообщает, что князь Горчаков наложил в Валахии арест на все денежные фонды (не указывается, какие именно – казенные или другие); а согласно другой немецкой газете, этот же генерал приказал вывезти в глубь страны все запасы зерна, сосредоточенные на Дунае и предназначенные для экспорта за границу.

Сегодняшние французские газеты подтверждают известия об успехах, которых добился Шамиль в боях с войсками князя Воронцова. В «Agram Gazette» сообщается, что князь Данило получил из России важное письмо, по ознакомлении с которым он приказал свезти в Жабляк весь собранный на территории Черногории хлеб. В Черногории заготовляются патроны и отливаются пули. Утверждают, будто Россия сообщила черногорскому владыке, что столкновение между турками и русскими неизбежно, что война будет носить патриотический, священный характер и что черногорцы обязаны тщательно охранять свои границы, чтобы соседние провинции не могли оказывать помощи Порте.

Венская газета «Wanderer» от 27 октября пишет, что, согласно полученному из С.Петербурга письму, император Николай издал приказ о создании резервной армии, штаб-квартира которой будет находиться на Волыни.

В минувший вторник в Блэкберне произошли волнения в связи с выборами членов попечительского совета церкви св. Петра; при этом прибегли к вмешательству солдат.

Относительно волнений, имевших место в Уигане, лидер престонских рабочих г-н Кауэлл заявил на публичном митинге:

«Он весьма сожалеет о случившемся в Уигане. Ему жаль, что у рабочих Уигана не хватило сознания искать выхода не в уравнительной системе. Рабочим не было никакого смысла собираться вместе и уничтожать созданную ими же собственность. Сама по себе собственность никогда не причиняет им вреда; люди, владеющие этой собственностью, – вот кто тираны. Пусть же рабочие уважают собственность и человеческую жизнь. Действуя миролюбиво, соблюдая порядок и спокойствие, они могут быть уверены в благоприятном для них исходе борьбы».

Я далек от того, чтобы оправдывать бесцельные акты насилия, совершенные уиганскими углекопами, которые поплатились за это кровью семи человек. Но, с другой стороны, для меня ясно, насколько трудно – особенно низшим слоям рабочего класса, к которым, несомненно, принадлежат углекопы, – действовать «миролюбиво, соблюдать порядок и спокойствие», когда их вынуждают на акты отчаяния крайняя нужда и невозмутимая наглость хозяев. Последние специально провоцируют волнения, чтобы иметь возможность вызвать вооруженную силу и разогнать все собрания рабочих по предписанию местных властей, как это и было сделано ими в Уигане. Повод для волнений, которые произошли в пятницу днем в городе Уигане, был дан угольными королями, собравшимися в большом числе на свое окружное собрание в Уайтсайдс Роял-отеле, чтобы обсудить требования углекопов, и принявшие решение отклонить любой компромисс с рабочими. Имевшее место в понедельник нападение на лесопильные заводы в Хейге, близ Уигана, было направлено против углекопов-переселенцев, привезенных из Уэльса агентом графа Балкарреса, г-ном Писом, для замены бастующих рабочих угольных копей.

Углекопы поступили, конечно, неправильно, применив по отношению к своим товарищам-рабочим насилие, чтобы помешать им делать ту работу, которую они прекратили. Но когда мы видим, как хозяева взаимно обязуются штрафовать друг друга на большие суммы, чтобы заставить всех присоединиться к локауту, вряд ли приходится удивляться тому, что рабочие более грубо, но менее лицемерно применяют силу для проведения своей стачки! Сам г-н Джозеф Юм заявляет в письме, адресованном престонским рабочим:

«Среди сторонников урегулирования конфликтов между нациями посредством арбитража, а не войны, я вижу многих хозяев-фабрикантов, воюющих в настоящее время со своими рабочими».

Престонская ассоциация предпринимателей опубликовала манифест в целях оправдания всеобщего локаута. Об искренности его авторов можно судить по тому факту, что о тайной лиге фабрикантов, с программой которой я ознакомил ваших читателей месяца два тому назад, в манифесте не упомянуто ни единым словом, вследствие чего предумышленному результату заговора придается видимость необходимости, которую хозяева якобы не могли избежать. Они упрекают рабочих в том, что последние требуют только десятипроцентной прибавки, не соглашаясь на меньшее. Но они не сообщают при этом публике о том, что, урезав заработную плату в 1847 г. на 10 процентов, хозяева обещали восстановить ее в прежнем размере, как только в делах наступит оживление; они умалчивают и о том, что рабочие не раз узнавали о деловом оживлении из тех радужных картин, которые рисовали гг. Брайт, Кобден и К°, из декламации всей буржуазной прессы и из тронной речи при открытии парламента. Хозяева не сообщают о том, что с тех пор хлеб вздорожал более чем на 40 процентов, уголь – на 15–20 процентов, мясо, свечи, картофель и все прочие предметы, широко потребляемые рабочим классом, приблизительно на 20 процентов, а также, что фабриканты одержали победу над своими противниками под лозунгом: «дешевый хлеб и высокая заработная плата»! Предприниматели обвиняют рабочих в том, что они продолжают настаивать на уравнении заработной платы на однородных предприятиях одного и того же города. А разве вся доктрина их хозяев, доктрина Рикардо и Мальтуса не исходит из предположения, что подобное уравнение существует по всей стране? Предприниматели утверждают, что рабочие действуют по приказам какого-то комитета. Их якобы подстрекают «чужеземцы», «самозванцы», «люди, превратившие агитацию в профессию». То же самое утверждали во времена Лиги против хлебных законов[353]353
  Лига против хлебных законов была основана в 1838 г. манчестерскими фабрикантами Кобденом и Брайтом. Выставляя требование полной свободы торговли, Лига добивалась отмены хлебных законов (о них см. примечание 297) с целью снижения заработной платы рабочих и ослабления экономических и политических позиций земельной аристократии. В своей борьбе против землевладельцев Лига пыталась использовать рабочие массы. Однако к этому времени передовые рабочие Англии встали на путь самостоятельного политически оформленного рабочего движения (чартизм).
  Борьба между промышленной буржуазией и земельной аристократией из-за хлебных законов закончилась принятием в 1846 г. билля об их отмене.


[Закрыть] протекционисты: они упрекали тогда этих же фабрикантов в том, что те подчиняются руководству гг. Брайта и Кобдена, «двух человек, превративших агитацию в профессию», что они слепо действуют по приказам манчестерского революционного комитета, взимающего взносы, распоряжающегося армией лекторов и миссионеров, наводняющего страну как небольшими, так и солидными печатными изданиями и образующего государство в государстве. Любопытнее всего, что обвиняя рабочих в том, что они «действуют по приказам какого-то комитета», сами хозяева именуют себя «Объединенной ассоциацией фабрикантов», издают свой манифест от имени комитета и вступают в тайный сговор с «чужеземцами» из Манчестера, Болтона, Бери и т. д. Ведь «чужеземцы», о которых говорится в манифесте хозяев, – это всего лишь рабочие из соседних промышленных районов.

Вместе с тем я далек от мысли, что рабочие достигнут непосредственной цели своих забастовок. Напротив, в одной из своих предыдущих статей я указывал, что в недалеком будущем рабочим придется бастовать не ради повышения заработной платы, а против ее снижения. Уже сейчас случаи снижения заработной платы учащаются и влекут за собой соответствующее число забастовок. Истинным результатом всего этого движения явится то, что, как я уже указывал ранее, «деятельность рабочего класса быстро перейдет в область политики, и новая организация – тред-юнионы, завоеванная в период забастовок, приобретет для них огромное значение». Эрнест Джонс и другие лидеры чартистов снова развернули борьбу; на большом митинге, состоявшемся в минувшее воскресенье в Манчестере, была принята следующая резолюция:

«Принимая во внимание объединенные выступления класса предпринимателей против рабочих различных профессий нашей страны, их сопротивление принципу справедливой заработной платы за справедливый рабочий день, собрание считает, что нынешняя борьба рабочих может увенчаться успехом только в том случае, если монополия класса предпринимателей будет уничтожена и класс трудящихся завоюет представительство в палате общин парламента посредством введения Народной хартии. Только тогда этот класс сможет издавать законы в собственных интересах, только тогда он сможет отменить несправедливые законы, овладеть средствами труда, добиться высокой заработной платы, дешевых цен на предметы продовольствия, устойчивой торговли и свободного распоряжения своим трудом».

Написано К. Марксом, 4 ноября 1853 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3928, 18 ноября 1853 г.

Надпись: Карл Маркс

Печатается на тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке полностью публикуется впервые

Ф. ЭНГЕЛЬС
ХОД ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЫ

Сейчас уже не осталось никаких сомнений в том, что военные действия на Дунае начались. Омер-паша перешел эту реку у Видина, занял Калафат – местечко на противоположном берегу – и направил свой авангард на Крайову; в другом месте турки наступают из Рущука на город Журжево, расположенный на противоположном берегу. Говорят также, что наступление ведется ими в третьем и четвертом направлениях в сторону Браилова и Турно. В то же время произошло сражение у Олтеницы, в котором наступающей стороной были русские. Судя по одному из полученных нами сообщений, это сражение длилось три часа и в конечном счете русские были отбиты; в другом сообщении, полученном вечером 8 ноября из Вены, утверждается, что сражение длилось двадцать восемь часов и что даже после этого исход его был неопределенным. Первое из этих сообщений, по-видимому, ближе к истине.

Сведения о результатах остальных боев также разноречивы. Бои у Журжево, судя по воем сообщениям, оказались безрезультатными; об исходе боев у Браилова и Турно нам ничего неизвестно; что же касается наступления из Калафата, то в одних телеграммах говорится, что турки добились некоторых успехов и потеснили русских, в других – что турки были остановлены в самом начале наступления и отброшены к Калафату. Более вероятной является первая из этих версий.

Достоверно, в сущности, лишь одно: по причинам, рассматриваемым нами ниже, Омер-паша отказался от тактики, которую мы в свое время назвали естественной для Турции на этой границе, – а именно, от оборонительной тактики. Он предпринял наступательные действия и, воспользовавшись отходом русских из Малой Валахии, 28 октября перешел Дунай на крайнем левом фланге своей позиции, у Видина, но с какими силами – об этом мы совершенно не в состоянии судить. Однако, поскольку с тех пор в других пунктах турки, насколько нам известно, производили только ложные или частные атаки и поскольку переправа через такую реку как Дунай с незначительными силами на виду у могущественного противника была бы чистейшим безумием, мы можем считать само собой разумеющимся, что Омер-паша ведет за собой большую часть боевого состава действующей армии. Ибо только абсолютно надежные сведения могут заставить нас поверить тому, что он, как утверждается в некоторых сообщениях, рискнул перейти Дунай с 7000 человек, не имея других подкреплений и резервов, кроме 8000 человек, находящихся в Софии, на расстоянии не ближе чем в 150 миль. Однако, поскольку еще совсем недавно главные силы турецкой армии были сосредоточены в Варне, Шумле и Рущуке, мы также затрудняемся объяснить, каким образом Омер-паша сумел столь внезапно сосредоточить основную массу своей армии в районе Ви-дина, отдаленном от вышеназванных пунктов в среднем на 250 миль.

Наиболее вероятным ответом на этот вопрос является то, что Омер-паша, учтя продвижение русских в направлении на Видин, изменил позиции своей армии, расположив ее немного левее. Предоставив гарнизонам Рущука, Силистрии, Варны и Шумлы оборонять прямой путь, ведущий в Константинополь, он избрал Рущук в качестве опорного пункта для своего правого фланга, Видин – для поддержки левого, а Никопол сделал пунктом сбора своего центра. На этой позиции, растянувшейся от Рущука до Видина примерно на 200 миль, он собрал на левом фланге все войска, какие мог, и с ними перешел Дунай, очевидно обойдя таким образом правое крыло русских. Он рассчитывал напасть на их передовые части и оттеснить их за реку Шил; эту реку он мог бы преодолеть либо форсировав ее с фронта, либо послав в обход ее другой отряд, который перешел бы Дунай у Расовы. Реку Алюту, второй приток Дуная, пересекающий дорогу от Видина на Бухарест, можно было бы преодолеть таким же образом, перебросив другую часть центра турецкой армии через Дунай у Никопола и Турно, ниже устья Алюты. Наконец, ложные атаки ниже по Дунаю, у Журжево и Браилова, могли бы ввести русских в заблуждение относительно пунктов действительного наступления турок.

Если отбросить на время политические соображения, можно почти не сомневаться, что план Омер-паши был именно таков. Лондонский «Times» пишет о «совершившейся переправе» турок у Журжево, но это – очевидная ложь. Перейти величайшую в Европе реку, да еще в самом широком и трудном для переправы месте, с двумя группами войск, в двух пунктах, отстоящих друг от друга на 250 миль, на виду у сильного и сосредоточившего свои войска противника – такой ошибки не допустил бы даже прапорщик любой сколько-нибудь дисциплинированной армии.

Что же, в таком случае, означает маневр Омер-паши? Он является попыткой обойти противника с фланга и одновременными атаками с фланга и с фронта смять все его боевые порядки. Такой маневр является вполне оправданным, когда вы можете внезапно ударить своими главными силами во фланг противнику, когда вам не грозит атака с фронта, когда вам в случае неудачи обеспечена возможность отступления и когда вы, смяв противника на всех его позициях от одного фланга до другого, можете перерезать коммуникации, связывающие эти позиции с его операционной базой. В данном случае последнее неосуществимо. В то время как Омер-паше при отступлении грозит обход правого фланга его сил в Валахии, в результате чего он оказался бы отрезанным от Калафата (в этом случае он смог бы отступать только в Австрию), наступление из Калафата на Бухарест, наоборот, никоим образом не угрожает пути отхода русских. Как читатели, вероятно, помнят, мы на этом основании некоторое время тому назад утверждали, что единственным целесообразным направлением наступления для турок является направление от Дуная к Серету по узкой полосе земли, отделяющей Бессарабию от австрийской границы. Вместо того, чтобы предпринять маневр, в результате которого коммуникационные линии русских были бы сразу поставлены под угрозу, а может быть и перерезаны, турки наступают на противоположном конце, где они, даже в случае победы, не могут рассчитывать на решающий успех. Вполне возможно, что туркам не угрожает атака с фронта, поскольку основные боевые действия происходят в районе между Видином и Крайовой или Слатиной, и потому русские едва ли перейдут Дунай ниже по течению, – разве что их стратегия окажется более смелой, чем мы думаем. Но в то же время на участке фронта от Видина до Рущука действия турок равным образом скованы широкой рекой, отделяющей их от противника, так что в этом районе должна иметь место относительная пассивность.

Как бы то ни было, в данном случае невыполнимым является главное условие этой операций.

Прекрасным историческим примером подобного маневра может служить сражение при Йене[354]354
  Сражение при Йене между французской армией под командованием Наполеона и прусскими войсками произошло 14 октября 1806 года. Закончившееся разгромом прусской армии, это сражение повлекло за собой капитуляцию Пруссии перед наполеоновской Францией.


[Закрыть]. Наполеону удалось внезапно обрушить основную массу своих сил на левый фланг пруссаков и в течение восьми часов внести такое расстройство в их ряды, что прусская армия оказалась отрезанной от своих путей отхода, была уничтожена и с этого момента исчезла как таковая с лица земли. Но это произошло на участке площадью в двадцать квадратных миль и в течение двадцати часов, Здесь же мы имеем территорию длиною в двести миль и шириною в пятьдесят, на которой нет дорог, и поэтому каждое передвижение войск требует соответственна большего времени. Наступление, внезапность, сила и стремительность которого обеспечили Наполеону полный успех при Йене, здесь, после нескольких усилий, с неизбежностью должно буквально захлебнуться. Все это станет еще яснее, если взглянуть на карту, От Калафата туркам нужно идти на Крайову. Здесь их путь преграждает первая из рек, которые, стекая с Трансильванских Альп к Дунаю, пересекают Валахию с севера на тог и образуют столько же оборонительных рубежей, подлежащих форсированию наступающей армией. В этом отношении местность в точности напоминает Ломбардию, и две реки, о которых здесь идет речь, – Шил и Алюта – можно сравнить с Минчо и Адидже, на военное значение которых так часто обращалось внимание.

Если предположить, что турки форсируют Шил, что, возможно, им и удалось уже сделать, то первое серьезное сопротивление они встретят на Алюте, у Слатины. Алюта по своей ширине и глубине представляет собой куда более внушительное препятствие; кроме того, русские, проявив некоторую подвижность, могут сосредоточить там армию, способную не только отразить все атаки турок, но и немедленно развить успех. И действительно, у Крайовы победа русских, – если только это не очень крупная победа, – не имела бы большого значения, потому что турки в результате трех переходов форсированным маршем смогли бы достичь Калафата и Дуная и таким образом избежать преследования. У Слатины же поражение турок не только оказалось бы более решительным, поскольку туда стянуто больше русских войск, но и к тому же у русских после него было бы пять – шесть дней для преследования; а всякий знает, что плоды победы пожинаются не на поле сражения, а во время преследования, которое может довести потерпевшую поражение армию до состояния полного развала. Поэтому если Горчаков пожелает оказать сопротивление на Алюте, Омер-паше едва ли удастся когда-либо перейти эту реку: даже при наиболее благоприятных для турок шансах Омер-паша не в состоянии стянуть к ее берегам более 25000 человек, в то время как Горчаков без труда может своевременно сосредоточить там 35000. Что же касается фланговых атак турок с южного берега Дуная, то они должны носить довольно безобидный характер, если только наступающие не располагают огромным количеством понтонов и других материалов, которые редко можно встретить у турок. Но даже если предположить, что турки форсируют Алюту и даже перейдут Арджеш, – другую крупную реку, протекающую еще восточное, – кому может прийти в голову, что Омер-паша окажется в состоянии взять русские укрепления у Бухареста и после решительного сражения обратить в бегство армию, которая несомненно будет превосходить почти на одну треть те силы, какие он сможет ей противопоставить?

Итак, если в этой войне русские будут хоть в какой-то мере придерживаться военных правил, поражение Омер-паши представляется несомненным; однако если война будет вестись не по военным, а по дипломатическим правилам, результат может оказаться иным.

Добровольный отход русских с важной в военном отношении позиции у Калафата после того как туда было послано столько войск, чтобы создать угрозу Сербии; беспрепятственный переход Омер-паши через Дунай; сравнительная свобода и большая медлительность его передвижений в Малой Валахии (область к западу от Алюты); пустячный, поскольку мы в состоянии об этом судить, характер атак, произведенных турками во всех других пунктах; наконец, стратегическая порочность наступления от Видина, которую Омер-паша, по всеобщему твердому убеждению, не мог не видеть, – все эти факты как будто дают известное основание для вывода, к которому пришли некоторые компетентные лица, но который нам кажется довольно далеким от истины. Сводится он к тому, что между командующими враждебных сторон имеется якобы секретное соглашение, в силу которого русские должны уступить Малую Валахию туркам. По словам сторонников этой версии, Алюта является очень удобным естественным барьером, через который обе армии могут созерцать друг друга в течение всей долгой зимы, пока дипломаты будут снова заниматься поисками выхода из создавшегося положения. Пойдя на такую уступку, русские дескать не только продемонстрировали бы свое великодушие и миролюбие, но приобрели бы своего рода правовое основание для занятия узурпированной территории, поскольку совместная оккупация Дунайских княжеств русскими и турками вполне отвечает духу существующих договоров. Проявив такую видимость великодушия в Европе, русские избежали бы действительных опасностей в Азии, где их положение, по-видимому, сейчас хуже, чем когда-либо, а главное – они были бы достаточно сильны, чтобы в любую минуту прогнать турок с предоставленной им на левом берегу Дуная полосы земли. Любопытный, но отнюдь не исчерпывающий аргумент в пользу этой теории можно усмотреть в том факте, что ее открыто излагают венские газеты, пользующиеся доверием двора. Ближайшие дни покажут, правилен ли этот взгляд или же следует ожидать настоящей серьезной войны. Мы оказались бы обманутыми в своих ожиданиях, если бы дело приняло иной оборот.

В Азии, как начинает выясняться, обе стороны намного слабее, чем предполагалось. По сообщениям «Journal de Constantinople» у турок на 9 октября был в Эрзеруме десятитысячный резерв; в Батуме – 4000 регулярных и 20000 иррегулярных войск, по-видимому, предназначенных для образования действующей армии; в Баязете на персидской границе – 3000 человек; в Карсе и Ардагане – двух важнейших (после Батума) пунктах на русской границе – авангарды, насчитывающие в общей сложности 16000 человек. Эти силы должны были быть пополнены в течение нескольких дней свежими войсками из Сирии в количестве 10–12 тысяч. Все эти цифры значительно скромнее тех, что сообщались нам раньше: 65000 вместо 100000! Но с другой стороны, если верить сообщениям, полученным через Константинополь, главный перевал через Кавказский хребет, соединяющий Тифлис и Грузию с Россией, находится в руках горцев; под натиском Шамиля русские отошли и оказались почти в девяти милях от Тифлиса, а генерал Воронцов, командующий войсками в Грузии, заявил, что в случае войны с Турцией он не сможет удержать эту область, если не получит подкрепления в 50000 человек. О достоверности этих сообщений мы судить не можем, но поспешная отправка морем подкреплений в Джеркум-Кале, Редут-Кале и другие пункты на черноморском побережье Закавказья показывает, что звезда русских здесь светит не очень ярко. Сведения о численности этих пополнений разноречивы; сначала утверждали, что послано 24000 человек, но где русские взяли суда для перевозки такой армии? Теперь выясняется, что туда послана 13-я дивизия – первая дивизия из 5-го корпуса (генерала Лидерса); это составляет 14000 человек, что более чем вероятно. Что же касается версии, будто черноморские казаки в количестве 24000 (это, по-видимому, излюбленное число у русских) обошли по суше западную оконечность Кавказа и успешно добрались до Редут-Кале, не встретив сопротивления на этой скалистой и узкой полоске берега, то чем больше мы в нее вдумываемся, тем менее правдоподобной она нам представляется. У черноморских казаков по горло дел с охраной линии Кубани и Терека, а чтобы такое количество конницы, не имея никакой поддержки и не подвергаясь никакому нападению, прошло среди враждебного населения дефиле в сто пятьдесят миль, где горсти людей было бы достаточно, чтобы остановить колонну или рассечь ее на две части, – о таких вещах можно услышать только в России, где по сей день утверждают, будто Массена был разбит Суворовым при Цюрихе[355]355
  При Цюрихе 25–26 (14–15) сентября 1799 г. французская армия под командованием Массены нанесла поражение русскому корпусу генерала Римского-Корсакова. Это поражение поставило русские войска под командованием Суворова, двигавшиеся из Северной Италии на соединение с корпусом Римского-Корсакова, в крайне тяжелое положение. Однако, несмотря на значительный перевес сил противника, войска Суворова сумели нанести французам ряд ударов и пробиться в район Верхнего Рейна. Высокую оценку швейцарского похода русских войск Энгельс дал в 1859 г. в своей работе «По и Рейн», назвав в ней переход Суворова через Альпы «самым выдающимся из всех современных альпийских переходов».


[Закрыть].

Вот где, следовательно, наиболее благоприятный район для действия турок. Стремительные атаки сосредоточенными силами регулярных войск на единственной магистрали, ведущей в Тифлис, – вдоль побережья, если турки в состоянии выдержать морской бой, а если они на это не способны, то во внутренних областях, в районе Карса или Ардагана, – и одновременно неустанные, энергичные, внезапные действия иррегулярных частей, сообразно присущему им способу ведения войны, – все это очень скоро поставило бы Воронцова в безвыходное положение, позволило бы установить связь с Шамилем и обеспечило бы всеобщее восстание всего Кавказа. Но здесь, еще более чем на Дунае, нужны смелость, быстрота и согласованность действий. Будущее покажет, обладает ли турецкое командование в этом районе всеми этими качествами.

Написано Ф. Энгельсом около 8 ноября 1853 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3934, 25 ноября 1853 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

На русском языке публикуется впервые