Текст книги "Игра (ЛП)"

Автор книги: Карина Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

К сожалению, когда они подходят ближе и глаза Лаклана встречаются с моими, я не вижу в них ничего кроме равнодушия.

Я быстро отвожу взгляд, внезапно осознав, как я, должно быть, выгляжу, и еще раз проклинаю себя за то, что позволила друзьям вытащить меня сюда когда вместо этого могла смотреть на Деймона Сальваторе. По крайней мере, меня не волнует, увидит ли он меня в пижаме.

Это для тебя к лучшему, говорю я себе. Сдерживаюсь и не добавляю, что пора бы заткнуться. Гляньте, снова разговариваю сама с собой.

– Привет, малыш, – говорит Стеф Линдену, ухмыляясь как идиотка. Я игнорирую обмен любезностями между парочками и сморю вниз на свое вино, с ужасом ожидая пока меня представят. Мои глаза скользят по полу, и я смотрю на их обувь – блестящие шикарные туфли Брэма, кеды Линдена и походные ботинки Лаклана. Они выглядят поношенными и разбитыми и, ох, какими большими.

– Кайла, – почти деликатно произносит Брэм. Мне нравится, как они относятся ко мне, словно я бомба, которая вот-вот взорвется.

Я медленно поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.

– Это наш кузен Лаклан. – Он немного отходит в сторону, указывая жестом на человека зверя. – Лак, это Кайла.

Я держу себя в руках. Киваю и говорю.

– Приятно познакомиться.

А на самом деле хочу сказать, Можно, пожалуйста, я полижу твое лицо? Потому что это чертовски привлекательное лицо, особенно вблизи. Он весь такой хмурый, будто пытается выяснить, почему ему вообще должно быть дело до того, кто я такая, и у него между бровями появляется такая глубокая морщина, что мне хочется провести по ней рукой. Его глаза ясные, карие с зеленым. Под скулами глубокие ямочки-впадины, а широкий подбородок покрыт идеальной отросшей бородой, густые, каштановые волосы. И его губы. Его восхитительные губы. Мне нужны эти губы между моих ног.

От этой мысли огонь внутри меня разгорается, и я чувствую, как краснею.

Это заставляет его нахмуриться еще больше.

– Кайла, – говорит он. Его голос очень низкий и грубый, словно из мрачных фильмов 40-х годов, а его шотландский акцент в миллион раз ярче, чем у Линдена и Брэма. Мое имя из его уст звучит, словно своего рода гэльский десерт. Естественно при этой мысли у меня перед глазами возникает видение, как он раскладывает меня на столе и поедает словно десерт.

Боже. Мне нужен холодный душ. И немедленно.

– Нам нужна кабинка побольше, – говорит Никола, и ее голос возвращает меня к реальности. Даже если мне не хочется отрывать взгляд от Лаклана и его мрачного, громадного великолепия, для меня идеальное время быть умницей и убраться отсюда к чертям.

Быстро допиваю вино, прежде чем выйти из кабинки. Я двигаюсь прочь от Лаклана, боясь, что нахождение рядом с ним сродни движению вокруг черной дыры, и готовлю оправдания, чтобы уйти, когда Брэм тянется и касается моей руки.

– Кайла, можно с тобой поговорить? – спрашивает он, и я с удивлением смотрю на него. На это раз он выглядит серьезно, и я чувствую себя маленькой девочкой, которая попала в неприятности. Наверное, потому что я, как правило, все время в них попадаю.

– Хорошо, – быстро говорю я, и посылаю Николе обеспокоенный взгляд. Она просто пожимает плечами, кажется сама удивляясь. Остальные переходят в кабинку побольше.

Брэм похлопывает по месту в кабинке, где мы только что сидели.

– Присаживайся. Мне надо кое-что у тебя спросить.

– Если ты хочешь спросить, не перееду ли я к тебе, ответ нет, – отвечаю я, неохотно садясь.

– Ха-ха, – сухо говорит он. – На самом деле я хотел попросить тебя об одолжении. – Он делает паузу, сводя брови вместе. – Ты ведь работаешь в Bay Weekly, не так ли?

– Да, – медленно отвечаю я. Я каждый день думаю о том, чтобы бросить свою работу, но ему этого не говорю.

Он складывает руки перед собой, демонстрируя блестящие серебристые часы которые вероятно стоят целое состояние.

– Как ты знаешь, я все еще пытаюсь добыть финансирование для своего жилого комплекса. Лаклан здесь, чтобы помочь мне с этим – он сам сделал много толковых инвестиций на протяжении многих лет, так что у него есть деньги, и как выяснилось, благотворительность для него тоже важна. Но нам не хватает инвесторов, и мы пытается сделать все, что можем, чтобы найти их.

Я киваю, не понимая, как я могу помочь в этом вопросе. Несмотря на то, что Брэм пару раз раздражал меня своим неправильным поведением, у парня на самом деле золотое сердце. Он пытается получить финансирование для своего жилого комплекса. Он купил его на собственные деньги и предоставил жилье семья с низким доходом, больным и людям пожилого возраста, и другим, тем, кто едва сводит концы с концами. Как объяснила Никола, он может продолжать делать все в одиночку лишь пока у него не закончатся деньги, и пока Сан-Франциско не даст ему то, в чем он так отчаянно нуждается.

– И вот я подумал, – продолжает Брэм, – возможно ты могла бы замолвить за нас словечко в журнале. Нам нужна любая огласка.

Я разочарованно гримасничаю.

– Мне жаль. Я бы помогла, если б могла, но я работаю в рекламе. Занимаюсь отчетность по частным объявлениям. Я, возможно, могла бы вставить туда рекламу или что-то…

Брэм качает головой.

– Спасибо. Рекламу я могу подать сам. Это просто…статья, упоминание о нас в колонке редактора, что-то, что действительно могло бы помочь.

Даже если я ничего не имею против своего босса Люси, Джо, редактор газеты, реальный мудак. Если бы я хотела сделать то, о чем говорит Брэм, мне пришлось бы идти к нему.

Тем не менее, Никола моя подруга и Брэм хороший человек. Я вздыхаю.

– Ладно. Я завтра поговорю с редактором, и посмотрим, что смогу сделать. Я не могу написать статью, но уверена, кто-то сможет. Если им будет это интересно.

– Никола говорила, ты училась в школе журналистики. Почему ты не можешь написать ее? Она бы получилась более личной, ты так не думаешь?

Я чувствую знакомый укол сожаления в животе.

– Я училась в Институте информации, – поправляю я его, – и оказалась в рекламе. Я могу писать, но…они бы мне не позволили, даже если б я попыталась. Они поручат это штатному сотруднику. Но они все хороши. Я посмотрю, что смогу сделать, хорошо?

Он улыбается мне. Красивый дьявол.

– Спасибо, Кайла. Ты не такая злобная, как они говорят.

Я поднимаю бровь.

– Позволю себе не согласиться. В конце концов, я работаю в рекламе.

Несмотря на то, что я готова уйти, что-то заставляет меня сесть с остальными. Линден, Стеф и Лаклан сидят на одной стороне, так что мы с Брэмом садимся рядом с Николой, пока официантка приносит еще напитки. Передо мной оказывается бокал вина, и я расстраиваюсь, было бы невежливо уйти прямо сейчас.

– Что это было за дело? – спрашивает нас Стеф.

– Просто поинтересовался, может ли Кайла черкнуть о нас пару строк в Weekly, – объясняет он, а затем смотрит на Лаклана.

Его кузен резко кивает, глаза смотрят то на меня, то на Брэма. Я едва ли могу произвести впечатление на мужчину, как правило, люди говорят, что я незапоминающаяся (и часто не в самых лестных выражениях).

– Было бы замечательно, если б у тебя получилось, – говорит Никола с конца стола. – Ты бы спасла Лаклана от очередного свидания с Жюстин.

Брэм смеется, а Лаклан, потягивая светлое пиво, откидывается на спинку сиденья. Боже ж ты мой. Его руки. Я так возбуждаюсь от мужских рук, а его руки такие большие, широкие и сильные на вид. Если бы он прикоснулся ко мне так, как прикасается к пиву, у меня были бы большие проблемы.

Лаклан одаривает Брэма скучным взглядом, и я замечаю светлый шрамы у него на лбу и скулах, а его нос слегка кривоват. Он выглядит как хулиган, боец, спортсмен. Мой разум добавляет эту информацию к недавнему открытию о его руках, и я чувствую, что готова взорваться.

– Чего не сделаешь для своего кузена, – комментирует Лаклан, и я теряюсь в грубости его акцента. Его тон граничит с весельем, даже если лицо остается холодным.

– Особенно если замешана дамочка, – шутит Линден. Лаклан на это ничего не отвечает.

Ах, так он бабник, как и другие МакГрегоры. Я так и думала. Имею в виду, как вы можете выглядеть вот так, весь такой мужественный, дикий, сильный, с этими губами и глазами, и чтобы женщины не падали к вашим ногам. Черт, если бы я не дала обет и была бы накрашена, и у нас не было бы зрителей, я уже была бы под столом, пытаясь засунуть его член себе в рот. Держу пари, он великолепен.

Я мысленно вздыхаю. Меня не беспокоит, что он игрок, я сама такая. Или была такой. Полагаю это меня и беспокоит. Я никогда не буду образцом. Несмотря на то, что воздержание к лучшему, мне нужно что-нибудь эдакое, и Лаклан МакГрегор мог быть бы тем, кто даст мне это. Снова и снова.

То есть, конечно, если он находит меня привлекательной. Если он вообще меня заметил. Но судя по тому, что время от времени я ненадолго ловлю его взгляд и не вижу ничего в этих холодных, зеленоватых глазах, я знаю, это невозможно. Может, несмотря на шутку Николы, он на самом деле запал на эту Жюстин.

К счастью, Джеймс присоединяется к нам, спрашивая, нужны ли нам еще напитки, и я пользуюсь возможностью, чтобы сбежать. Стеф и Никола протестуют, заявляя, что позже возьму такси вместе со мной, но я ни минуты больше не могу сидеть там с шотландским зверем напротив.

Я быстро прощаюсь, едва взглянув на Лаклана, а потом со всех ног мчусь прочь. Как только такси привозит меня домой, я направляюсь прямо в квартиру к своему быстро пополняемому тайнику с бойфрендами на батарейках.

Я не трачу время понапрасну. Мне не нужна прелюдия, я достаточно насмотрелась на Лаклана. Как оказалось, взаимностью там и не пахло. Я уже мокрая лишь при мысли о нем, так что я ложусь на кровать, погружаю вибратор глубоко в себя и представляю себе, что это его член медленно вдалбливается в меня. Представляю его напряженные, твердые, невероятно рельефные мышцы надо мной, лихорадочную напряженность в глазах, резкий акцент, выкрикивающий мое имя.

И тут чертовы батарейки в моем вибраторе умирают, и я остаюсь с заикающимся поддельным пенисом. В отчаянии стону, отбрасывая его в сторону, и рукой заканчиваю начатое.

Сначала мужчины в городе разочаровали меня, а теперь и мой вибратор.

Я засыпаю с мыслью о том, что все пенисообразное должно оставаться далеко-далеко от меня.

Глава 2

КАЙЛА

На следующее утро я просыпаюсь, чувствуя себя изрядно потрепанной. Это мое наказание за вчерашние три бокала вина. У меня не занимает много времени почувствовать опьянение, и, к сожалению, это же значит, что мне не надо много, чтоб на следующий день дерьмово себя чувствовать.

Так или иначе, мне удается встать до того, как мой будильник перестанет звонить, и я принимаю холодный душ. Порой это единственный способ действительно проснуться и привести себя в чувство, а это значит, что я мерзну под холодной водой, по крайней мере, пару раз в неделю. Ни для кого не секрет, что я, как говорит мама, девочка с причудами, и что мне время о времени надо перестроить свои мысли. Кроме того, это придает вашим волосам дополнительный блеск.

После душа я решаю уделить повышенное внимание своей внешности, чтобы компенсировать то, как дерьмово выгляжу после вчерашнего. И еду в офис до того, как получу нагоняй за опоздание.

Не то чтобы моя начальница Люси когда-нибудь орала на меня, хоть я и постоянно опаздываю. На самом деле половину времени она ничего не говорит, что и хорошо и плохо одновременно. Никакой критики, но и никакой похвалы.

Когда я только окончила университет, у меня были большие амбиции. Имею в виду, а у кого нет? Я думала, что прямиком из универа танцуючи отправлюсь к удивительной новой карьере. Брэм не очень-то ошибся, предполагая, что я могла бы писать. В университете моей основной специализацией была журналистика, а дополнительной реклама. Казалось, обе эти области отражали две разные стороны меня – одну наглядную, одну внутреннюю. Обе творческие.

Но мир был жестокой сукой, и рынок труда был заполнен тысячами таких же наивных мечтателей. Мне адски повезло, что после практики в Bay Area Weekly, где я работала ассистентом в отделе продажи и классификации объявлений, открылась вакансия. Я проработала три долгих года, пережила двух боссов и всевозможные ротации, пока, наконец, не двинулась выше. Я перешла в отдел обработки счетов, и в конечном итоге занимаюсь обработкой счетов.

Это хорошая работа. Ничего захватывающего, что, полагаю, делает ее не такой уж хорошей. Но с точки зрения того, кто хочет нормальную работу, у меня все неплохо. Так как я работаю там достаточно долго, у меня есть ряд льгот, трехнедельный ежегодный отпуск, зарплата, позволяющая мне оплачивать аренду жилья в Сан-Франциско, что само по себе чудо.

Но это не то, чем я хочу заниматься, даже если на самом деле я не позволяю себе мечтать о другом. Хочу сказать, мне тридцать. Знаю, я еще ужасно незрелая, но даже если и так, пора бы мне уже разобраться с этим дерьмом. Черт, я думаю, к этому времени я должна была разобраться со многими вещами.

Стеф и Николе в этом плане было легче. Они обе знали, что хотят работать в моде, и хотя они должны были из кожи вон лезть, чтобы добраться туда, где они сейчас, но они заставили это работать. У Стефани собственный успешный магазин одежды, а Никола, несмотря на то, что все еще работает барменом, преуспевает в своем собственном проекте.

И вот она я, которая хочет помогать, творить и высказываться, но не уверена, как начать. Все что я знаю, это как работать с девяти до пяти, даже если подобное делает дыру в моем сердце еще больше. Когда я жаловалась на это своим подругам, они обе говорили мне попытаться выяснить, чем я хочу заниматься. Когда я жалуюсь маме и братьям, они говорят мне, что я должна быть благодарна за ту работу, которая у меня есть, и что я в состоянии платить за жилье и покупать еду. Проблема в том, что правы все.

Скажу вот что, с тех пор, как Брэм поговорил со мной об интервью, предлагая мне заняться этим, внутри меня начало что-то просыпаться словно спящий вулкан. Поначалу я думала это из-за мыслей о сексуальных действиях с участием Лаклана, но теперь я понимаю, что причина в том, что я представляю себе, каково это будет написать что-нибудь. Увидеть свое имя в печати. Заставить других увидеть мои мысли. Изменить жизнь людей в той или иной форме.

Так что пока я сижу за своим столом, накручивая кончик хвоста на ручку и делая вид, что читаю электронную почту, на самом деле я задаюсь вопросом, на что это было бы похоже, сидеть в открытом пространстве в холле, где сидят все авторы, со страстью что-то печатая.

Я смотрю на Кэндис, амбициозную помощницу, с которой работаю и говорю, что скоро вернусь. Собираю все свое мужество и иду вниз по коридору в кабинет моего босса. Моя смелость не для нее, а для того, с кем я знаю, мне придется разговаривать после.

Стеклянная дверь ее кабинета открыта, но я легонько стучу.

– Люси? – говорю я, открывая дверь, чтобы увидеть, как она смотрит на меня поверх своего монитора через свои большие очки.

– Привет, Кайла, – говорит она. – Как дела? Как понедельник с Маргаритой?

– Не вышло, – отвечаю я. – Просто сходила в обычный бар. – Я отчасти известна понедельниками с Маргаритой. Мне совсем не нравится вкус текилы, но я люблю фруктовые коктейли и мексиканскую кухню, так что в течение нескольких последних лет, по понедельникам я хожу в мексиканский ресторан. Иногда со мной ходят Никола и Стеф, иногда кто-то с работы, иногда парень, с которым я сплю. Но с тех пор как я приняла решение воздержаться от секса, я туда не выбиралась.

– Послушай, – продолжаю я. – У меня есть друг, он владеет жилым комплексом в СОМА, и сдает его в аренду нуждающимся. Ну, ты понимаешь, доступное жилье. Но он делает все в одиночку, потому что не может найти инвесторов. Думаю ему просто надо немного помочь. Я подумала, может кто-то из наших авторов мог бы написать об этом. Придать дело огласке. Это благое дело и город в нем действительно нуждается.

Люси пожимает плечами.

– Я бы помогла, если б могла. Но ты должна спросить Джо. Может он сможет кого-то найти. – Она быстро улыбается мне. – Это мило, что ты хочешь помочь.

Я киваю и закатываю на нее глаза, прежде чем покинуть ее кабинет и двинуться дальше по коридору. Почему все так удивляются, когда я пытаюсь сделать что-то хорошее? Я же не стопроцентное зло. Процентов на сорок, может. А это меньше половины.

Делая глубокий вдох, я ищу кабинет Джо, он находится в конце коридора, между различными отделами. Я была там лишь несколько раз, и Джо пример недовольного, злобного редактора. Вы бы могли подумать, что из-за этого мы с ним отлично работаем, но нет. Возможно, мы с ним слишком похожи.

Его дверь закрыта, и я слышу, как он кричит на кого-то, так что я несколько минут выжидаю. Я смотрю на коллег в своих кабинках. Некоторые из них яростно печатают, на голове у них огромные наушники, другие болтают по сотовым, переписывая заметки, а кто-то просто беззвучно пялится на экран. Мой друг Нил проверяет файлы, его мастерски изогнутые брови нахмурены в концентрации.

Каждый из авторов – за исключением Нила – выглядит заинтересованным и полностью поглощенным тем, что делает. Это немного жалит, знать, что в моей собственной жизни подобного нет.

Наконец дверь открывается, и Миа, автор, которую я знаю, опустив глаза, выскакивает из кабинета, сжимая в руках какие-то бумаги. Ее щеки горят от гнева и унижения.

О, великолепно. Значит он тоже в плохом настроении.

До того как я смогу изменить свое решение, я стучу в дверь и спрашиваю.

– Сэр?

– Что? – рявкает он, и я воспринимаю это как знак, что я могу войти.

Джо сидит за столом, рукава рубашки закатаны до локтей, демонстрируя обезьяноподобные предплечья. Волос зачесаны назад, что лишь подчеркивает залысины, и похоже на воротнике у него пятна от еды. Его кабинет это полный хаос из бумаг, копий журнала и использованных бумажных стаканчиков из под кофе.

– А, ты, – насмешливо говорит он. Он едва на меня смотрит. – Ты работаешь с объявлениями. Почему ты здесь?

Я вхожу, лишь на шаг, боясь, что его хаос засосет меня, и говорю:

– Вообще-то, у меня есть сюжет для статьи, и Люси сказала, чтоб я переговорила с тобой.

Это заставляет его замолчать.

– Сюжет для статьи? У тебя? Позволь угадать, ты хочешь написать о своих понедельниках с Маргаритой?

Откуда, черт возьми, он об этом знает?

– Нет, подожди, – продолжает он. – Что-то о знакомствах в городе и как тебе с ними не везет?

Я хмурюсь. Понятия не имею, откуда он знает и о моих неудачных знакомствах. Может быть, я показываю больше, чем я думала.

– Нет, – медленно говорю я, скрещивая руки на груди. – На самом деле речь идет о благотворительности. – Я иду дальше и рассказываю ему о проекте Брэма, надеясь, что к концу рассказа он будет хоть немного впечатлен.

Не тут то было. Его глаза потускнели. Он трет их и вздыхает

– Надо посмотреть сможет ли кто-то написать об этом. Если нет, тебе не повезло.

– А что, если я напишу? – спрашиваю я.

– Ты? – он практически заикается. – Нет, нет. Мы время от времени можем смеяться, но стараемся поддерживать репутацию серьезного издания. Тексты не твоя сильная сторона.

– Откуда вы знаете? – спрашиваю я, не в силах прикусить язык.

Он резко смотрит на меня.

– Я бы попросил тебя доказать мне, что ошибаюсь, но у меня на это нет времени. – Он вздыхает и смотрит на копию за прошлую неделю в руке. – Но эта история вписывается в наш новый план. Иди и найди кого-то, кто напишет это для тебя.

В эту минуту мне хочется убить Брэма за то, что поставил меня в такое положение. Тем не менее, я благодарю Джо и ухожу из кабинета. Смотрю на Нила и иду к нему.

– Нил, – сладко говорю я, кладя руки ему на плечи и разминая их.

– Что я говорил тебе о сексуальных домогательствах на рабочем месте? – мягко говорит он, у него красивые и блестящие ногти, его внимание сфокусировано на почте с миллионом писем.

– Что я смогу рассчитывать на это, только если у меня есть член.

Он издает звук согласия.

– И если у тебя есть член, я буду весь твой. Напомни мне еще раз, почему ты не свела меня со своим братом?

Я сильно сжимаю его плечи, надеясь, что делаю ему больно.

– Потому что ты абсолютный кобель, и я до смерти люблю Тошио. И я не хотела бы, чтоб его сердце было выброшено на улицах Кастро.

– Прежде всего, – говорит он, морщась от моих прикосновений, – что это за клише, Кастро? Давай ка разберемся, лейтенант Сулу. Там тусуются всякие странные личности. Да он через минуту найдет себе кого-то другого. Я же видел, какой он милый. Прямо как ты. И кстати, если я кобель, то ты шлюшка. Получай, сучка.

Я закатываю глаза.

– Слушай, прежде чем мы перейдем к расовой дискриминации и грубостям…

– Подумаешь, я зову тебя Сулу последние пять лет. Так же как и ты все не можешь перестать звать меня Диего. А я ведь даже не латиноамериканец.

Я игнорирую его.

– Мне нужна от тебя услуга. На самом деле, это надо моему другу, но у меня могут возникнуть проблемы, ммм, с ее реализацией.

– Фу, услуга, – говорит он. Я поднимаю руки. – Не останавливайся, – командует он, похлопывая себя по плечу.

Я продолжаю массировать.

– Это хорошее дело.

– Двойное фу. А почему ты делаешь хорошие дела?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю, просто делаю и все. Но мне нужна твоя помощь. – Третий раз за этот день я рассказываю о трудностях Брэма.

– Но ведь это даже не парень, с которым ты трахаешься, – указывает он. – Ты все еще придерживаешься того дурацкого обета с отказом от членов?

– Да, и нет, я не сплю с ним, но он парень моей подруги.

– Я на это не куплюсь. Почему ты действительно этим занимаешься?

Потому что он попросил меня, хочу ответить я. Потому что это приятно, чувствовать себя нужной, будто у меня есть сила изменить что-то. И потому, ладно, может и потому что в дело вовлечена горячая задница игрока в регби.

– Просто мне так захотелось, – говорю я. – А теперь ты напишешь об этом?

– Нет, – говорит он.

Я стону и отхожу, резко взмахивая руками.

– Почему нет? Пожалуйста?

– Кайла, сладкая, у меня завал. Почему бы тебе не попросить кого-нибудь еще?

Я осматриваюсь. Несмотря на то, что половина людей в офисе, кажется, большие поклонники понедельников с Маргаритой и наслаждаются ими, когда я выпиваю слишком много Текилы санрайз и в конечном итоге танцую на столе, не думаю, что нравлюсь им достаточно, чтобы написать то, что я прошу. Это их работа, придумывать идеи, не моя.

– Или почему бы тебе самой не написать статью? – предлагает он.

Я смотрю на него, поднимая бровь.

– Серьезно? Я сказала это Джо, но он посмеялся надо мной.

– Джо над всеми смеется. Фишка у него такая. Он сварливый старик, которого надо трахнуть или ему трахнуть кого-то, не уверен, что лучше. – Я корчу рожицу. – Я говорю, напиши ее и сдай. Я даже помогу тебе с редактированием и тому подобным. Займись этим. Ты ведь говорила, что ходила в школу журналистики, да?

– Коммуникаций, – бормочу я. – По специальности журналистика.

Он машет на меня рукой, останавливаясь, чтобы полюбоваться на свои ногти когда на них падает свет.

– Этого достаточно. У половины людей здесь даже нет степени. Как и у меня. Просто слепая удача и красивое личико.

– Ладно, – я наклоняюсь над столом и умоляюще смотрю на него. – Можешь дать мне какие-то наводки?

Нил крутится по кругу в своем кресле, сложив руки на животе поверх накрахмаленной рубашки глубокого фиолетового цвета. Его губы изогнуты в удивленной улыбке, напоминающей злодеев в фильмах.

– Во-первых, сладкая, тебе нужна концепция.

– Я только что ее озвучила. Богатый парень творит добро.

Он издает звук отвращения и откидывает голову.

– Скукота! – кричит он. Кто-то на заднем плане кричит ему, чтоб он заткнулся, но он лишь пренебрежительно машет на них. Упирается локтями в колени и указывает на меня пальцем.

– Нет. Не богач творящий добро. Никому нет дела до богатых пижонов, если только это не оскароносная актриса по имени Сьюзен Сарандон, людей вообще не волнует что делают богачи, хорошо это или нет.

– Это не так, – возражаю я. – Все сплетни в журналах о богачах и о том, что они делают неправильно.

– Найди другую идею, – говорит он.

Я стараюсь и напрягаю мозг.

– Город нуждается в подобном. Все всегда жалуются на отсутствие доступного жилья. Люди по всему миру издеваются над тем, сколько у нас бездомных. А это решение. Это хорошо, независимо от того, кто это делает.

– Послушай, каждый день куча людей делает добрые дела. Большинству все равно заботишься ты о других или нет. Все мы слишком хорошо научились закрываться от гадких и отвратительных деталей жизни, и миллионеры этим пользуются. Мы все эгоистичны и эгоцентричны, удовлетворяя лишь собственные потребности пока это не коснется лично нас. Итак, как ты это сделаешь?

Боже. Все эти годы я работала с Нилом, развлекалась в клубах, держала его за руку, пока он плакался о каком-то парне с усами, и он никогда не казался таким умным, как сейчас.

– Ну, Брэм горяч.

– Уже лучше…– говорит он, заметно оживляясь.

– А его партнер еще лучше, – говорю я и понимаю, что мечтательно улыбаюсь, когда мысли о Лаклане заполняют мою голову. – Он играет в регби в Шотландии.

Он выпрямляется.

– Он большая звезда?

– О, – с ухмылкой говорю я. – Он большой.

– Ты лично об этом знаешь? А как насчет твоего обета?

Я выдыхаю, громко и театрально.

– Нет, я не знаю об этом лично. Просто видела его в баре прошлой ночью. И он…он…просто такой мужчина. Не могу объяснить. Он, вероятно, самый горячий парень, которого я когда-либо видела. И он сложен словно секвойя.

– Как Северная секвойя? – взволнованно спрашивает он.

– Почти, – отвечаю я, довольная, что хоть с кем-то могу обсудить мою внезапную одержимость. – Он покрыт татуировками, у него есть деньги, и у него есть губы, которые так и хочется пососать.

– Кроме всего прочего.

– И вроде кто-то упоминал, что он хорош в том, что делает. Думаю, он несколько раз выступал за Шотландию на Кубке мира.

– Дерьмоооооо, – с усмешкой говорит Нил, размахивая руками в воздухе, будто орошает меня волшебной пылью – Кайла, вот твоя идея. Сексуальность. И знаменитость.

– Ты только что сказал, никому нет дело до знаменитостей, делающих добро. И я не уверена, что лишь потому что он играл на Кубке регби, он знаменитость. Никто не следит за подобным.

– Ну, дома то он может быть знаменитостью. А если нет, ты напишешь, будто так и есть. Это всегда интересней. К тому же, ты же знаешь аудиторию этого журнала – женщины и геи.

Я ухмыляюсь.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что если б ты не был таким веселым и милым, то был бы совершенно отвратительным?

– Вот поэтому мне все и сходит с рук, – говорит он, шутливо играя бровями. – Итак, иди и сделай это. Возьми у него интервью. Забудь о другом парне. И посмотри, может тебе удастся сделать парочку фотографий мистера Мамонтовое дерево. Предпочтительно обнаженным. Знаешь, многие игроки в регби позируют для календарей. Это вроде бы их дело.

Вдруг моя улыбка исчезает. Взять интервью у Лаклана?

– А не могу я просто, ну знаешь, написать о нем, фактически с ним не разговаривая?

Он смотрит на меня так, будто я идиотка.

– Как ты узнаешь что писать, если ты вообще его не знаешь?

– Я могла бы спросить Брэма, – с надеждой говорю я.

– Нет,– отвечает он. – Ты должна взять у него интервью. Почему это проблема? Ты должна будешь попрыгать вокруг него. А потом на нем.

Я нервно тереблю волосы.

– Ну, это просто…он…он не очень дружелюбен. Или разговорчив. И не думаю, что я нравлюсь ему.

– Хочешь сказать, он пока не поддался твоим чарам? – едко спрашивает он.

Я свирепо смотрю на него.

– Еще нет – говорю я. – Не то чтобы я вчера пыталась.

Он пожимает плечами.

– Так иди и попробуй. Ты хочешь эту статью, и ты должна для этого поработать. Похоже, написание может быть самой легкой частью. – Он покачивается на своем стуле, весь такой уверенный, выглядя счастливым от того, что я пойму, насколько на самом деле у него тяжелая работа. Я не доставлю Нилу такого удовольствия.

– Отлично, я сделаю это, – говорю я, с важным видом направляясь в свой офис. Слышу, как он кричит.

– Удачи! – позади меня.

Все нормально, пока я не возвращаюсь к своему столу, и бабочки не начинают порхать у меня в животе, плохие бабочки. Нервные. Тьфу. Это так не похоже на меня.

Прежде чем я могу передумать, я набираю номер Брэма, надеясь, что не прерву его в середине чего-нибудь интересненького с Николой. Никогда невозможно предсказать когда они это делают, ни с их обоюдной страстью.

– Кайла? – спрашивает он, очевидно удивившись.

Я плюхаюсь в кресло и откатываюсь подальше от Кэндис, которая притворяется, будто не наблюдает за мной. Девушка следит за всем, что я делаю, будто ищейка какая-то.

– Да. Привет, Брэм.

– Ты поговорила с боссом, да?

– Да, но послушай… Я собираюсь написать статью.

– Это гребаная фантастика.

– Но я должна взять интервью у Лаклана, а не у тебя.

Пауза.

– Лак? Почему? Что со мной не так?

– Ты не интересен прессе.

– А мой кузен?

– Он да. Я имею в виду, ты его видел?

– А ты меня видела?

– Видела Брэм. Извини. Ты не мой тип.

Он недоверчиво фыркает.

– Любой с членом твой тип.

– Эй! – ору я в трубку. Кэндис подпрыгивает, и ручка катится по ее столу. – Я решаю, как это будет. Теперь дай мне номер Лаклана или не будет вообще никакой статьи и твоем жилье.

– Хорошо, хорошо, отлично, – быстро говорит он. – Остынь.

– Сам остынь. – Парирую я. Он дает мне номер, и я записываю его. Очевидно это международный номер.

– Можно я просто напишу ему смс? – спрашиваю я.

– Конечно, – говорит Брэм. Но думаю, тебе удастся больше вытащить из него, если ты поговоришь с ним лично. Он не очень-то разговорчив по телефону.

– Не разговорчив?

– Да, – говорит он. – Но послушай, о чем бы вы, ребята, в конечно итоге не разговаривали, не спрашивай у него ничего особенно личного, хорошо?

Я выпрямляюсь, мне становится любопытно.

– Почему?

Он громко и театрально вздыхает.

– Просто не надо, Кайла. Я знаю тебя. Ты вечно суешь нос в чужие дела, и все мы думаем, что это мило, но он не такой. Если ты будешь вести себя так с ним, ты его спугнешь. Он замкнутый человек. У него есть…ну, просто будь профессионалом. Если копнешь слишком глубоко, он, вероятно, сорвется, и ты ничего не получишь.

– Сорвется? – повторяю я. – Он что, собака?

Или зверь?

– Ээ, – говорит Брэм. – Он просто настороженный, и у него нет времени на ерунду. Так что сконцентрируйся на том, что важно.

– Угу.

А это…

Эти губы. Эти руки. Но я говорю.

– Ситуации с жильем.

– Верно. Эй, я говорил тебе спасибо за то, что ты делаешь?

– Нет. Не говорил.

Затем я отключаюсь прежде, чем у него появится шанс что-нибудь сказать. Он заслуживает подобного за шпильку о том, что я не должна быть собой с Лакланом, будто мой характер это сущее наказание.