Текст книги "Игра (ЛП)"

Автор книги: Карина Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Карина Хейл

«Игра»

Серия: Братья МакГрегор#3

Любое копирование текста без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО!

Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

Совместный проект

Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ и Книжный червь

Переводчик Ксения Попова

Беспокойный шотландский игрок в регби, не играющий по правилам.

Роковая женщина, отказавшаяся от любви.

Когда дело доходит до Лаклана и Кайлы, противоположности не просто притягиваются, они взрываются.

Кайле Мур всегда нравился имидж дерзкой искусительницы. По крайней мере, так было до того, пока ей не стукнуло тридцать, и она не увидела как ее лучшие подруги Стефани и Никола остепенились с Линденом и Брэмом МакГрегорами, заставляя Кайлу чувствовать себя лишней. Устав быть пятым колесом в компании, устав от интрижек на одну ночь и тупиковых свиданий в Сан-Франциско, Кайла решает принять обет безбрачия и отодвинуть мужчин на задний план.

Так было, пока она не положила глаз на кузена Линдена и Брэма, горячего шотландца Лаклана МакГрегора. Лаклан ее ожившая сексуальная фантазия – высокий, сильный и весь в татуировках. Со стальным взглядом и успешной карьерой игрока в регби в Эдинбурге, он именно тот мужчина, который заставляет ее захотеть выбросить свой обет в окно. Но из-за тихой, серьезной манеры поведения, Лаклана трудно узнать, не говоря уже о том, чтобы сблизиться.

Так было до тех пор, пока они не проводят вместе одну длинную, незабываемую ночь, после которой Кайла понимает, за этим образом молчаливого мачо скрывается намного больше, чем видно на первый взгляд. Но даже несмотря на искры между ними, Лаклан не может навсегда остаться в Америке. И теперь Кайла должна решить хочет ли она в корне изменить свою жизнь и дать шанс тому, кого едва знает, даже рискуя снова обжечься.

Иногда любовь это игра, в которую просто надо сыграть.

Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения, предназначена для 18+

Для питбуля Брюса и других непонятных существ, которым редко выпадает второй шанс.

Я пробужу тебя от живого сна – Матадор, Faith No More.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Пролог

Эдинбург, Шотландия

1987 г.

Ночью пошел снег. Мальчик проснулся на полу у камина, где спал, когда ветер был слишком холодным, и мама забывала оплатить счет за электричество. Но к тому времени, как наступило утро, огонь уже погас и тлел лишь пепел. Он не чувствовал своих пальцев и носа, единственных торчавших из под колючего фланелевого одеяла.

Несмотря на холод и сырость, царившие в гостиной, мальчик проснулся счастливым. Сегодня у него был особенный день. Ему исполнилось пять, и его мама в прошлом году, в его прошлый день рождения, когда он не получил подарка, обещала, что когда ему исполнится пять, и он станет большим мальчиком, он сможет пойти в магазин игрушек и выбрать все игрушки, которые только захочет.

Большую часть года он провел, листая выброшенные каталоги, которые нашел в мусоре жилого комплекса (иногда ему приходилось ждать на обочине, пока некоторые грубые, непредсказуемые люди рыскали вокруг в поисках еды или чего-то, что они могли бы сдать в ломбард) ища игрушки, о которых мечтал. Он находил их, вырывал страницы и, пряча их во внутреннем кармане единственного имевшегося у него пальто, забирал их в спальню, которую делил со своей матерью.

Когда ему не везло с каталогами, он листал журналы, которые находил в библиотеке. Так он и проводил большую часть времени. Он не ходил в школу, хотя должен был, и его маме, пока она занималась своими дела, приходилось его где-нибудь оставлять. Библиотека была для него лучшим местом. В хаотичных трущобах Муирхаус, никто не замечал маленького мальчика в неподходящей, поношенной одежде, сидящего на полу библиотеки, листающего журналы и мечтающего о другой жизни.

Правда заключалась в том, что хоть его день рождения и наступил, ему не было дела до тех игрушек, которые он получит. Он просто хотел что-то, что можно было бы назвать своим. И хотя он знал, что мальчишкам его возраста положено хотеть фигурки военных или машинки, он просто хотел что-то успокаивающее. Мягкую игрушку, может медведя или собаку. Он любил собак, даже соседских, лаявших всю ночь и пытающихся укусить того, кто слишком близко подходил к ним. Он любил и таких собак.

Дрожа, несмотря на одеяло, накинутое на плечи, мальчик встал и пошел посмотреть в окно. Его большие серо-зеленые глаза округлились от изумления. Грязные улицы внизу были покрыты слоем чистого, белого снега. В этом году это был первый снегопад в Эдинбурге, и он не мог не подумать, что это было специально для него, в особенный для него день. Холодными, неуклюжими пальцами он вытащил крестик из рубашки и поцеловал его в знак благодарности Богу.

Он хотел рассказать маме о снеге, поэтому побежал по тонкому ковру, всему сплошь в дырах и ожогах от сигарет, в спальню.

Вообще то, сначала ему стоило бы постучаться. От волнения он забыл об одном из немногих правил, которые объяснила ему мама «Если у меня в гостях друг, ты должен спать в гостиной» и «Если моя дверь закрыта, никогда не открывай ее».

Но он открыл дверь.

На окне была трещина, и холодный ветер просачивался в комнату, раздувая выцветшие занавески. Под окном стояла кровать, на которой его мама, одетая в грязный пеньюар, спала лицом вниз.

Над ней, покуривая трубку, стоял голый мужчина.

Мальчик замер, но было слишком поздно. Мужчина увидел его, в гневе отшвырнул трубку и через секунду пересек комнату, схватив мальчика за горло.

– Думаешь, ты можешь судить меня? – Прошипел ему в лицо мужчина с перегаром. От него пахло луком и кетчупом. Мальчик закрыл глаза и испуганно покачал головой.

Он уже несколько раз видел этого мужчину раньше – у его матери было много друзей мужского пола. Они всегда исчезали в спальне. Иногда на несколько часов, иногда на несколько минут. В хорошие дни он слышал кашель, смех и взволнованные стоны. В плохие это были крики, плач мамы и звуки летающих по комнате вещей. В эти плохие дни его мать была вся в порезах и синяках. Она не разговаривала с ним и не выходила на улицу. Он просто был рядом с ней, приносил ей чай из пакетика, использованного уже несколько раз, потому что это все, что у них оставалось.

– Да? – снова закричал мужчина, все сжимая и сжимая его шею. Мальчик не мог дышать. Он думал что этот ужасный мужчина с фиолетовым носом картошкой и злыми глазами собирается его убить.

С другой стороны, он хотел этого.

– Эй, – сказала его мама, медленно шевелясь на кровати. – Что происходит? – ее голос был грубым и невнятным, пока она садилась. – Оставь моего сына в покое.

Мужчина отпустил его, а затем посмотрел на женщину у себя за спиной. Мальчик ухватился за свое больное горло, хрипя, пытаясь сказать, что ему жаль, но ничего не получалось.

Это не имело значения. Внезапно мужчина повернулся и ударил его по лицу. Это заставило его голову взорваться, и он полетел назад.

Он ударился о дверную коробку и с глухим стуком приземлился на землю, молясь тому же Богу, который заставил выпасть снег, чтобы он никогда снова не чувствовал эту боль.

Но этот случай не будет для него последним. У него была целая жизнь боли, через которую ему предстояло пройти.

– Заткнись, – крикнул мужчина на его мать.

Она выглядела испуганной, но ей все-таки удалось сказать своему сыну, чтобы он встал, пошел в ванную и запер дверь.

Мальчик едва мог двигаться, но как-то сделал это. Поднялся на ноги, в голове пульсировало, его одолел кашель, и пошел в ванную. Пол был мокрый от мочи. Он неуклюже закрыл замок, сел на унитаз и стал ждать.

Криков становилось все больше и больше, а затем, наконец, хлопнула дверь.

Несколько мягких стуков в дверь, и он знал, его мама была в порядке.

– Тебе лучше собираться, – сказала она ему, когда он открыл дверь. Она быстро улыбнулась ему, демонстрируя кривые, желтые зубы, снимая халат со своего хрупкого тела. Кости на ее грудной клетке выпирали, словно тюремные решетки.

– Это твой день рождения и я не забыла, что тебе обещала.

На последних словах ее голос дрогнул, и она быстро пошла прочь, ссутулив плечи и опустив голову вниз.

Вскоре они двое были одеты и брели по снегу к автобусной остановке. Мальчик не мог не улыбаться всем и каждому, кого они встречали: страшным людям, спавшим на улице и разговаривающим сами с собой, собакам, которые вздрогнули и убежали, увидев их, крысам, которые ели объедки на обочине. Для мальчика ничего из этого не имело значения, потому что мир казался ему ярким и чистым, весь для него. Он пнул по снегу и смотрел, как тот падает на землю, сказав маме, что он похож на облака, плывущие по небу.

Она смахнула слезу и согласилась.

Поездка на автобусе заняла много времени, но, в конце концов, они оказались в одном из больших торговых центров. Это было большое событие для мальчика, то, которого он весь год ждал с таким нетерпение.

Он даже не замечал странные взгляды, которые получали он и его мать, так он был сосредоточен на игрушках. Весь реальный мир будто отошел на второй план. Несмотря на шишку на затылке, на то, что его щека распухла и становилась фиолетовой, это был самый счастливый день в его жизни.

– У нас не так много времени, – сказала его мама. – Так что поспеши, выбери свой подарок, и я заплачу за него.

Мальчик услышал торопливость в ее голосе, и вдруг застыл на месте. Там были фигурки, супергерои, легковые и грузовые автомобили, лошади, куклы, мягкие игрушки, конструкторы, краски и Лего, и миллион других вещей, которые он хотел. Он стоял там, совершенно ошарашенный и смотрел по сторонам, пока его сердце колотилось в груди.

– Пожалуйста, – снова сказала мама. Она стояла рядом с кассой, готовая оплатить покупку. Он неожиданно испугался, что если не выберет что-то прямо сию секунду, то не получит ничего. В то же время, он был достаточно взрослым, чтобы знать, что у них было мало денег, и нельзя выбрать что-то шикарное и дорогое.

В панике он направился к мягким игрушкам. Все они сидели в коробках – жирафы, медведи, собаки, кошки. Все выглядели так, будто им нужен был дом, и его сердце разбилось при мысли, что он может взять только одного из них.

Но он должен был сделать выбор. Он потянулся к щенку, когда заметил льва, наполовину спрятанного в куче других игрушек. Из нее торчали только его хитрые кошачьи глаза и пушистая белая грива. Это было неподходящее место для такого величественного зверя.

Мальчик вытащил льва из кучи других животных, такого мягкого и безобидного в его руках, и побежал к матери, надеясь, что она не передумала.

Она посмотрела на льва и улыбнулась. Он сделал верный выбор.

После того, как она заплатила, он крепко-прекрепко обнял льва. Так хорошо было держаться за кого-то, и у него было такое чувство, что лев обнимает его в ответ, благодаря тем самым за спасение.

– Как зовут льва? – тихо спросила его мать. В ее голосе было столько печали, что это чуть не сломало чары, под которыми находился мальчик, этот головокружительный приступ любви.

– Лионель, – подумав мгновение, сказал он. – Лев Лионель. И я его люблю.

– И ты знаешь, что он тоже тебя любит, правда? – спросила она, вытирая нос рукавом пальто из искусственного меха. Этот жест смазал ее красную помаду. – Так же, как и я люблю тебя.

Его мать не часто говорила ему, что любит, так что он был удивлен, услышав подобное. Это сделало его день рождения намного лучше.

Вскоре они снова были в автобусе, но на этот раз направлялись они не домой. Дороги были мальчику незнакомы, город медленно оставался позади них. Дворы стали больше, снег глубже.

– Куда мы едем? – спросил он. – Это ведь не дорога домой.

– Мы собираемся увидеться с некоторыми моими друзьями, – ответила она.

Мальчику это не понравилось. Он покрепче обнял льва. Ему не нравились ее друзья.

Она положила руку ему на плечо, но не посмотрела на него. В автобусе они были единственными пассажирами, и от этого он почувствовал себя еще более одиноким.

– Не волнуйся, – в конце концов, сказала она. – Там есть мальчики твоего возраста.

От этого ему не стало лучше. Он не ладил с другими детьми, были они его возраста или нет. Он был застенчив, и его часто дразнили за то, что он был слишком тихим. Это лишь заставляло его еще больше погружаться в себя, туда, где всегда было безопасно и комфортно.

Наконец, автобус остановился перед огромными железными воротами и каменной стеной и мама схватила его за руку, держа сумочку поближе к себе, пока они пробирались сквозь снег. Автобус отъехал, и мальчику захотелось остаться в нем. Они были в горах, непонятно где, и, несмотря на то, что его дом был холодным и грязным, он все еще был домом.

Мальчик не мог прочитать надпись на стене, так что он спросил у матери, что там сказано.

– Там сказано «добро пожаловать», – сказала она, торопя его, пока они не оказались перед воротами. Она нажала кнопку звонка на домофоне.

Мальчик посмотрел сквозь железную решетку на гигантский особняк на холме. Он ему не понравился. Было там что-то такое, в решетках на окнах или заросшем плюще, или том, как он практически нависал над дорогой, словно зверь, готовый к прыжку. Он был рад, что с ним есть такой лев как Лионель, но это не помешало ему упереться каблуками ботинок в землю.

– Давай же, – прошипела мать, дергая его вперед, пока они не поднялись вверх по лестнице.

Входная дверь открылась, и высокий, худой мужчина с крючковатым носом и зачесанными назад волосами, посмотрел на них сверху низ.

– Добро пожаловать, мисс Локхарт, – сказал он, а затем жестом предложил им войти внутрь.

Человек беседовал с ними пока они входили в особняк, но мальчик его не слушал. Он был поражен царившим внутри холодом. От блеклых желтых фонарей до похожих на фабричные стен и пола – все буквально кричало о враждебности. Здесь были плохие флюиды, место, где творились нехорошие вещи.

Но его мать потянула его дальше по коридору, пока они не оказались в кабинете. Они оба сели в кожаные кресла напротив мужчины, и она передала ему конверт из своей сумочки.

– Надеюсь, с этим все в порядке, – сказал мужчина глубоким и бесчувственным голосом.

Его мать кивнула.

– Да. – Она сделала паузу и посмотрела на своего мальчика глазами, в которых плескалось сожаление, прежде чем снова обратиться к мужчине. – Я надеюсь, вы позаботитесь о нем. Это не его вина. Это моя вина.

Мужчина лишь кивнул, читая бумаги.

– О чем ты говоришь? – спросил ее мальчик. – Когда мы поедем домой?

– Сынок, – сказал мужчина, глядя на него глазами-бусинками. Мальчик мог поклясться, что чувствовал, как эти глаза пытаются проделать отверстия в его душе. – Это твой новый дом.

Он не мог осмыслить, о чем говорит этот мужчина. Он покачал головой и посмотрел на свою маму, но она плакала, вставая со своего кресла.

– Мама! – закричал он, бросая льва, так чтобы обеими руками схватить ее за пальто. Она чуть не вытащила его из его кресла. Он вскочил на ноги, когда она подошла к двери, но мужчина удерживал его, контролируя сильно и беспощадно. – Мама! – снова закричал он, раскинув руки.

На пару секунд она остановилась у двери, по ее щекам текла тушь.

– Мне так жаль, Лаклан, – прорыдала она, ухватившись за косяк с такой силой, что ее костяшки побелели. – Я люблю тебя. Но просто не могу оставить тебя в своей жизни. Мне жаль.

– Но мама! – закричал Лаклан, срывая голос. – Я буду хорошим! Обещаю. Ты можешь отнести Лионеля обратно в магазин, только возьми меня обратно домой, пожалуйста!

Его мать лишь покачала головой и прошептала.

– Прощай.

Лаклан продолжал плакать, выть, пытаясь вырваться из рук мужчин, пока смотрел, как его мама уходила и исчезала из поля зрения.

– Пожалуйста! – Проревел он, такой большой звук от такого маленького мальчика. Он почувствовал, что его ноги оторвались от земли, и теперь мужчина держал его на весу. – Пожалуйста, мама, вернись, пожалуйста! Забери меня домой, забери меня домой!

– Это твой дом, – снова сказал мужчина. Он приблизил голову Лаклана к губам и сурово прошептал. – И если ты не перестанешь кричать как маленький недоумок, то получишь двадцать ударов моего ремня. Ты этого хочешь от первого своего дня здесь, в детском доме Hillside. Этого?

Но Лаклан не мог перестать кричать. Его меньше всего заботило, что его побьют. Его били утром, били много раз до этого. Истинной болью была та, которую он чувствовал внутри, она проходила через него, разрывая на части. Он чувствовал, будто тонет в ледяной воде, она хлынула потоком прямо ему в сердце.

– Ладно, – сказал мужчина и бросил Лаклана на землю. Он поднял с пола Лионеля и потряс в воздухе. – Если ты не закроешь свой поганый рот, то никогда не увидишь его снова. Я отдам его другому мальчишке.

Для Лаклана этого было достаточно. Он заткнулся. Заскулил, сжав губы, его подбородок дрожал. Мужчина отдал ему льва, и он изо всех сил вцепился в него, обнимая, пока его мех не стал мокрым от слез.

Его пятый день рождения был последним, который он будет отмечать в течение очень долгого времени.

Лаклан никогда снова не увидит свою мать.

Он никогда не поедет домой.

И ледяная вода никогда по-настоящему не уйдет из его сердца.

Глава 1

Сан-Франциско – Настоящие дни

КАЙЛА

– Сколько времени надо провести без члена, чтобы снова стать девственницей?

Стеф и Никола резко смотрят на меня, будто я спросила что-то такое, что взорвало их мозг.

– Кайла, – предупреждает Никола.

– Что? – спрашиваю я, пожимая плечами и наклоняя голову в ее сторону – Из нас троих ты наверняка знаешь ответ на этот вопрос. Нам практически пришлось совать член тебе в лицо, прежде чем ты начала зажигать с Брэмом. Так что, ты снова стала девственницей или нет?

– У меня был вибратор, идиотка. – Говорит Никола, откидываясь на сиденье кабинки и глядя на меня. Я слишком хорошо знаю этот взгляд. Это «что, черт возьми, с тобой не так и почему мы все еще дружим?» взгляд.

– Вибратор не считается, – отвечаю я ей. – Я о реальных пенисах. Когда Брэм трахнул тебя, это было похоже на новую потерю девственности? Самец Брэм. Трах, бах, спасибо Брэм?

Она закатывает глаза и обменивается взглядами со Стеф. Прошло всего несколько недель, как Никола воссоединилась с Брэмом, и они с ее дочерью Авой покинули мою квартиру. Принимая во внимание то, что я все еще немного настороженного отношусь к Брэму, в основном потому, что горячим шотландцам нельзя доверять, должна сказать, что мне не хватает Николы и Авы. Мне без них одиноко, и я склонна сидеть вечерами перед теликом, поедая замороженную еду и смотря Дневники вампира.

Конечно одна из причин, почему я одна и объедаюсь консервантами, состоит в том, что несколько недель назад я решила дать обед безбрачия. Я не только о сексе – никакого флирта, свиданий, никакого Тиндера (прим. пер. популярное приложение для мобильных платформ Android и Apple iOS, предназначенное для романтических знакомств в соответствии с заданными параметрами. В апреле 2014 года приложением ежедневно пользовались до 10 млн человек), нет ничему. Мальчики, мужчины, второй раз я на них даже не посмотрю.

И хотела бы заметить, что для меня это работает. Я могу быть дома одна большую часть времени, но я лучше выпью вина и сделаю покупки по интернету, чем пересплю с парнем, который не знает где у женщины клитор, пока ему не ткнут им прямо в лицо. Черт, я уверена, когда я дерну бедрами, он буквально хлопает его по лицу, и все ж они делают вид, что его не существует.

Не говоря уже о свиданиях, которые ведут в никуда, мужчинах, в которых вроде есть потенциал, но потом они видят в тебе лишь полуазиатскую принцессу, которую они хотят видеть сдержанной и милой, в то время как я тычу им в лицо своей вагиной и выношу мозг.

Проще так, как сейчас. Менее напряжённо.

– С тобой все в порядке, Кайла? – спрашивает Стеф.

– Да, а что?

– Потому что ты держишься за край стола, будто собираешься наброситься на нас как Халк.

Я смотрю вниз на свои руки, мои костяшки белее, чем моя и без того светлая кожа. Медленно отпускаю стол. В конце концов, может у меня все же стресс.

– Ты уверена, что это «никаких мужчин», это правильно? – спрашивает она, делая глоток пива.

Правильно, ее вопрос именно то, что я и хочу услышать. Мне нужен любой повод, чтобы просто вышвырнуть его в окно. Но я буду не я, если изменю решение.

– Это правильно. – Отвечаю я, поднимая голову и заставляя себя расслабиться. Тянусь к своему бокалу вина, и, несмотря на то, что это лишь мой второй бокал, я уже слегка опьянела. – Это единственный путь, – серьезно добавляю я.

– А почему ты опять это делаешь? – спрашивает Никола.

Я смотрю на нее, в ее выразительные карие глаза, затем на Стеф и ее голубые. Две мои лучшие подруги, одетые в одежду независимых дизайнеров. Они двое именно та причина, по которой я делаю это, с этими счастливыми, сияющими физиономиями и преданностью этим чертовым братьям МакГрегор. Никола сошлась с Брэмом, после их крупной размолвки, а Стеф замужем за его братом Линденом. Не помогает и то, что давным давно, прежде чем они со Стеф сошлись, у меня была интрижка с Линденом. Тогда они были лишь друзьями. Это не значит, что он сломал мое сердце Гринча (оно в три раза меньше, но иногда это напоминает мне о том, что могло бы быть у меня, и чего у меня нет).

Я завидую им, все сводится именно к этому. А когда я завидую, даже если это мои друзья, я превращаюсь в маленького злобного ниндзю. А я не хочу быть маленьким злобным ниндзя (хотя я скучаю по секс ниндзе). Итак, завязала с мужчинами, значит, завязала с разочарованиями.

По крайней мере, так должно быть. Это легче, когда я одна дома, на работе, у мамы, в тренажерном зале или даже на обеде. Везде, где нет соблазнов. Сегодня вечером Стеф и Никола практически вытащили меня из дома и отвели в наше обычное место, бар Burgundy Lion в районе Хайт, на вечер для девочек. Когда вы воздерживаетесь от членов, быть среди выпивки и парней не лучшая идея. К счастью, я вышла из дома без макияжа, в штанах для йоги и мешковатой футболке с надписью «Вечеринка без штанов», так что не то чтобы парни жаждали поговорить со мной. Если только они не думают, что «без штанов» это приглашение.

– Я делаю это потому что мой бойфренд на батарейках всегда знает правильные места, и я позволяю своим пальцам вести разговоры, – с усталым вздохом объясняю я. – Я так устала от знакомств в этом дурацком городе. Я просто топчусь на месте, зря тратя свое время, и клянусь, мужчины становятся все тупее. Я больше даже не могу как следует потрахаться. Такое впечатление, что все мужики в Сан-Франциско либо заняты, либо геи, либо просто боятся вагины.

Они обмениваются еще одним взглядом, видимо теперь у них есть какой-то секретный вид связи. Моя теория состоит в том, что наличие внутри вас члена МакГрегора дает вам форму телекинеза. Они навсегда связаны с шотландскими петухами.

– Что? – говорю я. – Это правда. И вы бы со мной согласились, если бы ваши вагины не расхватали эти любители килтов.

– Не могла бы ты перестать говорить вагина? – говорит Никола. – А то в этом нет никакого смысла.

– Да, для меня.

– Хм. Если вагина Кайлы перестала жадничать, ее вообще не существует? – с огоньком в глазах рассуждает Стеф.

– Неважно, – отвечаю им, делая большой глоток зинфанделя. – Так моя жизнь будет проще. Вот увидите.

На столе шумит телефон Николы, и она всматривается в него.

– Брэм уже едет.

Я стону, кладу подбородок на руку и позволяя ей скользнуть по моему лицу.

– Тьфу ты, и зачем? Думала, это ночь только для девочек. Последнее, чего я хочу, смотреть, как вы двое строите друг другу глазки и обмениваетесь пошлостями.

– Линден тоже придет, – застенчиво говорит Стеф.

Я пристально смотрю на нее.

– Прости, – говорит она, хотя на самом деле ей совсем не жаль. – Если тебе от этого станет легче, мы с Линденом скучные женатики, так что все эти заигрывания и прочее, с этим покончено.

– О, пожалуйста, – говорю я, в то время как Никола издает звук, будто она тоже не верит услышанному. – Вы еще хуже Брэма с Николой, вы типичные самодовольные женатики. Помните Бриджет Джонс? Я Бриджет. А вы…вы остальные.

Никола кивает.

– Это правда. – Потом оживленно смотрит на меня. – Так что тебе просто надо встретить своего Хью Гранта.

Я таращусь на нее.

– Она осталась не с Хью Грантом.

Никола в замешательстве хмурится.

– Ой, будто тебе нужен Марк Дарси, – добавляет Стеф. – К тому же, Линден и Брэм придут не одни.

О Боже. Я цепенею.

– Что? Кто там еще с ними придет? – медленно спрашиваю я. Если это парень, я очень расстроюсь, особенно если он одинок.

– Их кузен Лаклан, – отвечает Стеф.

Лаклан МакГрегор. Как будто в городе, не говоря уже о мире, не хватает этих проклятых МакГрегоров. Я еще не встречала Лаклана, я ведь сижу дома, но те пару раз, когда мы виделись, Стеф и Никола не затыкались и вечно болтали о нем. Он игрок в регби, такой таинственный, такой мощный, и бла бла бла, гребаное бла. Мне не нужно знать все это дерьмо, потому что для меня это своего рода криптонит, особенно в городе, где грубый, дикий мужчина, словно иголка в стоге сена среди метросексуалов.

– Почему вы так со мной поступаете? – кричу я, указывая на свой топ. – Я приехала сюда в пижаме. На мне нет косметики, даже я даже волосы не расчесала. Господи, у меня хоть зубы чистые? Я воняю? – Я быстро нюхаю свои подмышки, а затем дышу на руки. Ммм. Пьянчужка.

– Как поступаем? – спрашивает Стеф. – Я только час назад узнала, что он придет. Черт, я вообще не думала, что они придут.

– Проклятье! – говорю я, пробегаясь пальцами под глазами, проверяя, нет ли отеков. – Я должна была догадаться, что они будут здесь. Они практически живут здесь.

– Ну, здесь работаю я, – замечает Никола. – И лучший друг Линдена Джеймс управляет всем здесь. И вообще, что с того, что придет Лаклан? Тебе не обязательно с ним спать.

Я тянусь к сиреневой сумке Стеф – Balenciaga, подарок Линдена, который я всегда хотела украсть – и роюсь в ней в поисках пудры и хоть какой-то косметики. Я ничего не взяла с собой, даже деньги, потому что обычно мы пьем в Lion бесплатно.

– Конечно же, я не должна с ним спать. Но и искушение мне тоже не надо. И что если он все еще будет здесь, когда мой обет перестанет действовать? Я могу получить собственный шотландский член, прежде чем он укатит к себе домой.

– А я думала, ты против шотландских членов, – говорит Стеф.

– Я против членов МакГрегоров. И не ты ли говорила, что Лаклан им не родной кузен. Его усыновили?

Она кивает.

– Что ж, дорогая, позволь облегчить тебе задачу. Даже если б ты вела себя как обычно, как чертовка, не думаю, что он был бы заинтересован.

Я делаю пазу.

– Эй, это мое слово. Не надо воровать мое дерьмо. И почему, он что, гей? – Один из моих братьев, Тошио, гей, и мне интересно, может, я могла бы их познакомить.

– Я так не думаю, – говорит Стеф. Она смотрит на Николу. – Вообще-то, думаю, Брэм упоминал, что у него было свидание с девушкой по имени Жюстин.

Никола хмурится.

– Да. Та, с которой ходил на свидание Брэм, помнишь?

– Ты говорила, что это было не настоящее свидание, что их свел его отец, – напоминаю я.

– Угу. – При воспоминании об этом она надувает губы. У них с Брэмом все довольно бурно начиналось. На самом деле, они практически ненавидели друг друга. А затем все стало таким слащавым, и она влюбилась в него даже больше, чем в его член.

– Хорошо, и так у него есть девушка, – говорю я Стеф. – Могла бы так и сказать.

– Думаю, это просто было свидание, или два, не знаю, – говорит Стеф. – В любом случае, он из тех мужчин, которого трудно понять и узнать поближе.

– Да, действительно, – говорит Никола, неистово кивая. – Думаю, он сказал мне лишь пару слов, а он часто бывает у нас.

– Мне не нужно, чтоб парень болтал, если я хочу с ним трахнуться. Но я не хочу. Из-за моего обета и прочего дерьма.

Никола поднимает бровь и секунд десять держит ее. Такой талант.

– Ты будешь скучать по грязным разговорчикам, – с улыбкой говорит Стеф, и я знаю, она думает о своем муже и его грязном рте.

– Эй, – говорю я, выпятив грудь. – Я говорю достаточно грязно для нас обеих.

– Это, безусловно, так, – говорит Никола.

Я фыркаю, вытаскиваю пудру Стеф и вглядываюсь в свое лицо. Я знаю, что даже без косметики выгляжу неплохо. От мамы мне достались высокие скулы, темные глаза и длинные черные ресницы, которым не нужна никакая тушь. От отца мне достались полные губы и веснушки. Но все-таки я могла бы выглядеть намного лучше. На щеках пятна от алкоголя, волосы в полном беспорядке и одета я как бомжиха

И это к лучшему, напоминаю я себе. Неразговорчивый шотландский пенис это последнее, что тебе нужно.

– Да, ты права, – говорю я.

– А?

Я непонимающе смотрю на Стеф.

– Ой, извини. Я разговаривала сама с собой. Я так порой делаю. Ты же знаешь.

– Вон они, – говорит Никола. Я могу слышать глупую ухмылку в ее голосе.

Я вздыхаю и оглядываюсь назад на дверь бара. Под приглушенным светом, на фоне деревянной отделки, зелени и латуни, под звуки музыкального автомата, который играет лишь музыку Джеймса, появляются Брэм, Линден и Лаклан МакГрегоры. Шотландское трио горячих парней.

Когда меня поражает эта мысль, я моргаю, мои глаза приклеены к Лаклану, потому что, наконец, я вижу его. Я понимаю, что «горячий парень» это явное преуменьшение. В то время как Линден и Брэм по-глупому хороши собой и очаровательны, Лаклан это совсем другой зверь.

Ну, он в прямом смысле слова зверь.

Лаклан на добрых пол фута выше Брэма – а это о многом говорит, потому что Брэм достаточно высок – и почти в два раза шире. Он как секвойя, идет все выше и выше и он массивный и, вероятно, неподвижный, и мне уже хочется пробежать через бар и врезаться в него. Просто посмотреть, насколько он огромен. У меня такое чувство, что я сразу же отскачу от него. Имею в виду, его телосложение явно списано с супергероев комиксов, начиная с этих мощных рук, покрытых кучей темных татуировок, и его широкой, твердой грудью, заканчивая его плечами и V– туловищем. Даже одетый в обычную футболку болотного цвета и темные джинсы, он выглядит невероятно.

И я не могу перестать на него пялиться. Меня это не волнует, потому что все остальные в баре смотрят на шотландское трио. Думаю мне надо провести пальцем по губам, убедиться, не текут ли у меня слюни. Пожалуй, он самый потрясающий мужчина, которого я когда-либо видела, и мне сразу же хочется потереться о его лицо. Если это не любовь, то я не знаю что это.

В то время как Брэм кивает в нашу сторону, и Линден машет нам рукой, глаза Лаклана пристально сканируют толпу, он словно полицейский в поисках подозреваемых. Или преступник, выискивающий возможность. В его ищущем взгляде есть намек на опасность, и на секунду я задаюсь вопросом, как бы ощущалось, если бы он смотрел так на меня. Наверное, я бы загорелась.