Текст книги "Игра (ЛП)"

Автор книги: Карина Хейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Затем его язык резко двигается, скользя по моему клитору, запуская еще больше фейерверков, разжигающих огонь внутри меня. Мое дыхание неустойчивое, пальцы жадно хватаются за простыни. Мои бедра приподнимаются вверх, желая большего.

Он делает одолжение, помещая губы и рот в него. И наблюдает за мной. Эти дикие глаза наблюдают за каждым моим движением, за тем как он доставляет мне все больше и больше удовольствия, его зубы задевают мой клитор, язык погружается глубоко в меня. Его голова между моих ног это лучший в мире вид, и я выгляжу удивленной и обезумевшей, когда смотрю на него в ответ.

Это слишком. Слишком рано.

Но будь все проклято, если отводя взгляд, я не желаю увидеть это снова.

Так что я смотрю на него и его горящий взгляд направлен на меня, его брови нахмурены с грандиозной решимостью, как у человека, собирающегося на войну, и я удивлена, что лишь одного его взгляда недостаточно, чтобы я кончила. Я почти могу чувствовать его в глубоких, безнадежных, темных участках меня, куда я никогда не хожу, будто он готов отправиться прямо туда.

Черт, сейчас этот человек сводит меня с ума больше, чем тогда, когда обращался со мной так, будто ему наплевать на меня.

Я больше не могу выдержать его взгляд. Откидываю голову назад, и мир становится теплее, плотнее, будто моя вселенная заполняется крошечными нагретыми звездами. Она, эта невозможная сила внутри меня, растет и растет, собирая каждый нерв и частичку моего тела, пока они не разрываются снова и снова.

Скольжение его языка спускает курок.

– О, дьявол, – кричу я, и он что-то шепчет в меня, его стоны вибрируют глубоко внутри и это отправляет меня через край. Я отправляюсь туда, падая в паутину горящих звезд, и мои пальцы хватают его за волосы, в отчаянии тянут, пытаясь удержаться, хотя в этом нет никакого смысла. Оргазм, кажется, никогда не закончится, и я превращаюсь в дрожащее, бескостное тело.

Я недолго лежу, ноги все еще разведены в стороны, пытаюсь дышать, и тут понимаю, что он еще до сих пор не кончил.

Мне скорей всего понадобится еще одна гребаная передышка.

Но прежде чем я успеваю произнести это, он оказывается на коленях около меня, и, ухватившись за одно бедро и высоко подняв его, располагается у моего входа. Он толкается внутрь, все еще твердый, и я такая мокрая и изнуренная, что он легко скользит внутрь. Он по-прежнему такой же огромный и толстый, как был на кухне. Он толкается в меня с неотложной настойчивостью, и мне следует отдать ему должное за то, что он так долго сдерживался.

– Я долго не продержусь, сладенькая, – шипит он, его акцент наполнен вожделением. Он вколачивается в меня, бедра кружатся, прижимая меня к кровати, пока он двигается вперед-назад. Он беспощаден, тяжело задыхаясь с каждым толчком, такой грубый, плотский звук, который становится все громче и громче, когда он приближается к оргазму. Это такой чертовски прекрасный звук, заставляющий огонь в моей сердцевине разгореться, уговаривая последнюю частицу пламени, оставшуюся во мне.

Я смотрю на него, на его тело, на этот великолепный образец дисциплины и боли и хороших ген. Он сжимает мою ногу, толкаясь бедрами назад в меня, чтобы проникнуть глубже, и это почти слишком глубоко, но он как раз вовремя выходит, хрипло вздыхая.

Кровать движется, громко раскачиваясь туда-сюда, и я увлечена тем, как он работает, трахает меня словно животное, так, будто это основная, первобытная потребность, и он был рожден лишь для этого. Быстрее, сильнее, глубже. Его темп беспощаден.

Я могу видеть, как он начинает терять контроль, падая через край, и я помогаю себе рукой, чтобы догнать его. Его глаза впиваются в меня, и затем он входит глубоко, так глубоко, что дрожит и бормочет мое имя низким, гортанным голосом, прежде чем позволить себе выпустить череду грязных ругательств.

Я кончаю третий раз за сегодня, я плыву и парю, но на этот раз вместе с ним, и мы скачем вместе, наши тела соединены внутри и снаружи. В этот момент мы двигаемся и чувствуем словно единое целое.

Мое сердце такое огромное и наполненное блаженством.

Я переполнена.

Я счастлива.

Я не принадлежу сама себе.

Лаклан падает на меня, его твердое, потное тело двигается по мне, и я делаю то, чего никогда не делаю после секса. Я оборачиваю руки вокруг него и прижимаю его ближе, пытаясь удержать его внутри меня так долго, как только возможно, не желая разрывать это тепло, эту связь.

И он остается во мне так долго, как только может, его дыхание щекочет мне ухо, губы слегка задевают шею, прежде чем он выходит и переворачивается. Ему, кажется, едва хватает сил завязать презерватив, прежде чем он поднимается и тянет меня наверх.

Я послушно следую приказу, ноги дрожат, пока мы идем в мою спальню. Мы оба обнаженными падаем на кровать, и он притягивает меня к себе, не совсем любезно. Я говорю себе, что, в конце концов, мне придется отодвинуться, что я не могу спать, когда кто-то касается меня.

Но мир темнеет. Сны манят своим теплом. И я засыпаю в его руках.

Глава 12

ЛАКЛАН

Я ощущаю прикосновение мягких пальцев на моей щеке. Открываю глаза, моргая в темноте, пока не замечаю тень девушки сбоку от меня, туманный свет проникает в комнату из приоткрытого окна.

Кайла. Я сглатываю, ощущая панику.

– Ты в порядке? – шепчет она.

– Да…– я качаю головой, пытаясь сориентироваться. – Ага. А что? Почему? …сколько сейчас время?

– Почти утро, – нежно говорит она, ее пальцы прокладывают путь по моей челюсти. – Тебе приснился плохой сон.

Черт побери. Сколько она слышала?

– Я не, э, я не помню, – отвечаю я, пытаясь вспомнить, но чувствую лишь отчаяние.

– Наверное, это хорошо, – говорит она.

– Что я говорил? – с опаской спрашиваю я.

– Ты выкрикивал…– она замолкает, проводя руками по моей груди. – Звал Лионеля.

Я с облегчением вздыхаю.

– Лионель это моя собака, – говорю я ей.

Она наклоняет голову.

– У тебя есть еще собака?

– Ага, дома. – Думаю, нет никакого смысла говорить ей, что во сне я, скорей всего, звал не собаку. Мне снился день, когда я был ребенком, тот день, когда мать оставила меня. Но в постели этой прекрасной женщины нет места для трагедии.

– Должно быть, тебе очень хочется вернуться к нему домой, – говорит она, и хоть и скрывает, я могу слышать следы разочарования в ее голосе. В темноте всегда все яснее.

Я тянусь к ее лицу, притягивая ближе к себе.

– Я полон решимости запомнить эти последние несколько дней, – говорю ей, нежно целуя уголок губ. – Я с тобой еще не закончил.

Если на то пошло, Кайла открыла ту часть меня, которую я редко показываю другим, если она вообще существует. Прошли месяцы с тех пор, когда я в последний раз спал с кем-то, и то тогда это была какая-то краля, которую я подцепил в баре. Я был пьян и в плохом месте – одно влечет за собой другое – и жалел себя. Я чпокнул цыпочку в туалете, вот как это было. До этого, я не могу вспомнить. После того, как я решил завязать с бессмысленными отношениями на одну ночь, секс отошел на второй план.

Теперь же я горю, будто стою посреди самого пекла, и это назревало давно. Когда я появился у ее дверей, то не был уверен, как она поведет себя, но знал, пришло время перестать делать вид, что она не добралась до меня, что я не хочу поиметь ее любым возможным способом.

И гребаный ад, она была готова к тому, что я дал ей. Слова, вышедшие из ее рта, сбили меня с толку, изменили все, словно я уже не позволил похоти поглотить меня.

Я хочу большего. Хочу ее каждый день, на все то время, пока не уеду.

– Я тоже с тобой еще не закончила, – хрипло говорит она, и тон ее голоса делает мой член твердым и горячим, напрягаясь под простынями. Ее губы приоткрываются напротив моих, и я скольжу языком внутрь, исследуя ее сладкий, развратный ротик.

Мне нужно трахнуть ее, грязно, горячо и дико. Я жажду ее тело, ее прикосновений, чтобы ее свет заменил тьму, выползающую из моих снов.

– О, ты изумительная штучка, – бормочу я, пробегаясь подушечкой большого пальца по ее напряженному соску, и она выгибается назад, ее тело просит большего. – Я сойду с ума, если не окажусь внутри тебя.

Она смотрит на меня, и в тусклом свете я вижу ее робкую улыбку.

– Мне нравится сводить мужчин с ума.

– Я знаю, лапочка. Но пожалей меня. Я давно этим не занимался.

Она дергает головой от удивления.

– Правда?

– Правда. Так что прояви немного сострадания и раздвинь свои чертовы ножки.

– О нет, – говорит она, кладя руку мне на грудь и толкая назад. – Ты откинься назад и раздвинь свои чертовы ноги.

Я поднимаю бровь.

– Что?

– Поверь мне, – дерзко говорит она, толкая меня на спину. – Ты этого хочешь.

Она широко раздвигает ноги, и я хочу, чтоб она повернулась лицом к окну, чтоб я более четко мог увидеть эти фантастические сиськи.

– У тебя есть презерватив? – спрашиваю я, мой голос хрипит от нужды.

– Да, на потом, – говорит она, продолжая двигаться назад, пока не оказывается на моих коленях. – Ты не захочешь его сейчас. – Она проводит ногтями по твердым кубикам моего живота, пресс напрягается от этого трения, и садится у меня между ног.

Мой член смотрит вверх, практически заслоняя ее от моего взгляда. Одной рукой я подпираю голову, другую запускаю ей в волосы, оборачивая шелковистые пряди вокруг пальцев.

Она берет мою длину в руку, и моя кровь пульсирует на ее ладони. Для меня почти слишком много ощущений. Ее рот открывается, пышные губы скользят по кончику, толкая меня в поток страсти, заставляющий меня закатить глаза. Черт, она хороша. Она скользит языком по моим венам, по каждой неровности, будто не может насытиться, словно я гребаное мороженое в жаркий день.

– Охренеть, – бормочу я, закрывая глаза, потягивая ее за волосы. – Ни за что, черт возьми, не останавливайся.

Она убирает свой рот, влажный сосущий звук, и на какой-то ужасный момент я думаю, что она остановилась, и каждая часть меня напрягается в отчаянии. Потом ее рука движется вниз по моему члену, скользя как шелк, возвращаясь к основам, пока я не начинаю думать, что моя голова может взорваться. Я дергаю бедрами вверх, мечтая об освобождении.

Но она запланировала больше. Она опускает голову и медленно осторожно берет мои яйца в рот, поглаживая меня рукой.

Иисус. Спасибо. Спасибо. Редкая женщина будет сосать ваши шары словно конфетки. Интересно, а я могу провезти Кайлу в ручной клади? Она достаточно маленькая.

Я не хочу кончать. Я поднимаю голову, пытаясь сказать это. В горле пересохло, мысли смешались. Мной завладел первобытный инстинкт, стремление кончить и кончить так сильно, как я могу, и то, что у меня перед глазами вид ее головы между моими ногами, языка и губ, сосущих мою тонкую кожу, пока я не забуду собственное имя, не помогает.

– Я хочу быть внутри тебя, – выдавливаю я, язык ощущается таким тяжелым.

Она качает головой, эти вибрации сводят меня с ума. Я крепче хватаюсь за ее волосы. Я хочу, чтоб она остановилась и в то же время не хочу, но она единственная, у кого есть контроль.

– Кайла, – говорю я, прежде чем еще одна волна удовольствия лишает меня дара речи.

Она лишь сильнее работает кулаком, и я понимаю, я пропал.

Оргазм подкрадывается ко мне, будто кто-то атакует вас сзади. Меня швыряет в метафизическое пространство, яйца опустошаются, выстреливая мой груз в никуда. Ничто не имеет значения, потому что я взрываюсь словно детонатор, вспышка света мелькает перед глазами, и из горла вырываются стоны, громкие, хриплые и оглушительные.

У меня уходит несколько мину на то, чтобы отдышаться, а сердцу успокоиться и перестать скакать галопом, словно у животного во время бега. Мои мысли все еще в беспорядке. Я могу лишь лежать здесь, пока Кайла поднимается и ложится рядом со мной, ее голова опирается на руку, пальцы прослеживают татуировку на моей груди.

– Привет, – говорит она.

Я прочищаю горло.

– Привет, – несмотря на это, мой голос грубый, как наждачная бумага. – Это было…

– Я знаю, – говорит она, полностью уверенная в том, что сотворила со мной. – Это было меньшее, что я могла сделать за три вчерашних оргазма.

Я облизываю пересохшие губы и наклоняю голову, чтобы в полумраке посмотреть на нее. Ее глаза такие влажные и темные, и я знаю, у меня есть плохая привычка смотреть в них слишком долго, но я ничего не могу с собой поделать.

Я тянусь и беру пальцами прядь ее волос, аккуратно отводя от лица. В ней есть что-то такое, что время от времени делает меня нежным. Она усиленно пытается не показывать это, но я могу видеть, насколько глубоко внутри она уязвима. Как сильно она борется, чтобы скрыть это с помощью лаконичности и цинизма, но я знаю, оно там. И это пробуждает мое вездесущее покровительство.

– Полагаю, тебе скоро надо уходить, – мягко говорит она.

Я опешил. Как у собаки, у меня шерсть на загривке встает дыбом.

– Хорошо…

Она оборачивает руку вокруг моей шеи и наклоняется ближе.

– Я не хочу, чтоб ты уходил. Но у тебя дома две собаки, а мне скоро надо собираться на работу.

Я киваю. Правильно. Собаки. Она права. Я никогда не планировал оставаться на ночь, просто так вышло. Кончить в нее это словно принять сильнодействующее снотворное, а тот факт, что я только что кончил опять – на свой живот – значит, что я могу снова отрубится.

– У тебя есть полотенце или салфетки? – спрашиваю я ее, кивая на живот, на блестящую лужицу спермы. Мне повезло, что я не попал себе в глаз.

Она встает с кровати, ее гладкое, соблазнительное тело, словно силуэт женщины в шпионском фильме. Бросает мне коробку с книжной полки, и я быстро вытираю беспорядок.

– Тебе нужен душ? – спрашивает она, когда я заканчиваю. Ее голос падает на октаву, звуча так по Скарлет Йохансоновски. – Могли бы принять его вместе.

Это слова как энергетик для моего члена, я чувствую, как он пульсирует, несмотря на то, что должен быть опустошен. Но я не выдохся. У меня нет никакого намерения, идти домой прямо сейчас, если я могу ему помочь. Сейчас еще так рано, собаки, должно быть, еще спят. Если я еще чуть задержусь, с ними все будет нормально. Я не знаю, сколько еще минут в моей жизни будет Кайла Мур.

– Конечно, – говорю я ей. Она берет меня за руку и тянет с кровати. Сейчас, когда я нависаю над ней, она выглядит такой хрупкой и крошечной, и, смешно сказать, беспомощной, хоть я и знаю, это точно не так.

Она смотрит вниз, увидев мою растущую эрекцию.

– Черт, – говорит она. – Как такое вообще возможно?

Я гордо стою перед ней.

– Со мной возможно все.

– Ты и правда зверь, – комментирует она.

– Забавно, – говорю ей, – это мое прозвище на поле.

– Полагаю и в спальне.

– Нет, – говорю ей, кладя руки на маленькую талию и подталкивая ее. – Только с тобой.

Она ухмыляется. Выходит из моих рук и идет сексуальной походкой, ее бедра всю дорогу к ванной покачиваются туда-сюда. Она включает свет и заслоняет рукой глаза, усиленно моргая.

– Слишком ярко, – говорит она.

– Чтобы лучше тебя видеть, – говорю я, следуя за ней.

Ее ванная комната размером с обувную коробку, с раковиной, туалетом и стеклянной душевой кабиной. Большое зеркало простирается вдоль всей стены, добавляя пространству глубины. Я смотрю на наши отражения. Рядом с ней я выгляжу таким огромным – шрамы, спутанные волосы, десятки тату. Я похож на хулигана, боксера, неудачника. По сравнению со мной, она выглядит как принцесса, такая нежная, мягкая и бледная. Я действительно зверь.

Слава Богу, ей это нравится. В отражении она встречается со мной глазами, и ее губы приоткрываются достаточно для меня, чтобы получить представление о ее языке.

– Забирайся в душ, – говорю я ей. – Намыль верх.

Она хмурится, подходя к нему и включая.

– Чем ты планируешь заняться?

– Он не достаточно большой для нас обоих, – говорю ей. – Я буду смотреть, как ты моешься. А потом нагну тебя и как следует трахну.

Она наклоняет голову, оценивая меня с выражением удивления на милом лице.

– Опять же, кто ты? Ненасытный мужчина?

– Идеальная пара для ненасытной девочки. – Дарю ей полуулыбку и киваю головой на душ. – Иди.

– Хорошо, – медленно говорит она, вскидывая брови. Она заходит в душ и позволяет воде течь по телу. Откидывает голову назад, выгибает спину, потоки воды несутся по торчащей груди, тугой попке, каждой мягкой и соблазнительной части ее тела. Это как смотреть гребаное порно, но это вживую и прямо передо мной, и сейчас, в эти последние утренние часы, она вся моя.

Я опираюсь спиной на раковину, и в мгновение ока мой член снова твердый и горячий между моими руками. Я смотрю, как она выдавливает гель для душа на губку и пробегает ей по всему телу, белая мыльная пена стекает между ее грудей и вниз по бедрам и тазу.

– Поиграй с собой, – говорю ей, мой голос грубый от похоти.

Она ухмыляется мне.

– А ты любишь командовать.

– Опять же, как и ты.

Кайла одаривает меня торжествующим взглядом, ее глаза прикованы к моим, пока ее руки и губка ныряет между ног. Большинство девушек сейчас отвели бы взгляд, ощутив себя открытыми, выставленными на обозрение. Но у нее с этим проблем нет, она показывает мне всю себя. И смотрит мне в глаза, пока ее собственное удовольствие не заставляет ее прерваться. Ее голова откидывается назад, глаза прикрыты, этот великолепный, похотливый рот открывается, когда она стонет.

Да. Больше я не выдержу.

Я подхожу к кабине, и она прижимается к стене, освобождая для меня место.

– Оставь дверь открытой, – говорю ей. – Положи руки на край.

– Пол намокнет, – говорит она, но все же подчиняется.

– У тебя есть полотенца.

Она пожимает плечами, и я вижу намек на напряженность на ее лбу. Это не совсем беспокойство – она просто не знает, что будет дальше.

– Мне сходить за презервативом? – спрашивает она.

– Это зависит…, – говорю я. Хватаю ее за волосы и прижимаю ее голову так, что она наклоняется, гладкая, мыльная попка прижимается к длине моего члена. Она нащупывает ручку двери, хватаясь за нее обеими руками. Зеркало напротив прекрасно демонстрирует нас, хоть и начинает медленно запотевать.

– Зависит от того, что? – спрашивает она, но могу сказать, она уже знает, что я запланировал.

Я скольжу пальцами между половинками ее попки, вверх и вниз, исследуя ее клитор, а затем двигаюсь выше.

– Это хорошо? – шепчу я, проводя пальцем по дырочке.

Она кивает, но ничего не говорит. Я медленно толкаюсь пальцем внутрь, затем обратно, убедившись, что он достаточно скользкий и мыльный, прежде чем войти снова. Она сжимается вокруг меня, и я должен дышать глубоко, убедившись, что не лишусь шанса, до того, как у моего члена появится шанс проскользнуть внутрь.

Я выжимаю гель для душа в ладонь, мои глаза встречаются с ее в зеркале, пока наши черты постепенно запотевают. Я растираю его по своей длине, а затем с одной рукой, удерживающей ее бедра, и другой, расположившейся у основания члена, я толкаюсь в узенькое пространство.

Она задыхается, но придвигается чуть ближе, давая знать, что я могу продолжать. Я делаю это так легко, как только могу, мои движения медленные и острожные.

– Все в порядке? – бормочу я, надеясь, что она, по крайней мере, получает от этого острые ощущения, даже если они непохожи на мои собственные. Прежде чем у нее появляется шанс ответить, я отпускаю ее бедра, и моя рука скользит между ее ног. Трудно сказать, она мокрая от душа или из-за собственного возбуждения. Мне нравится делать вид, что это из-за меня.

Она сразу же расслабляется на моих пальцах, расставляя ноги шире на скользкой плитке. Мышцы спины разглаживаются, и голова безвольно свисает, пока она отдает себя мне.

– Посмотри на себя, – грубовато шепчу я. Я хочу, чтоб она посмотрела на свое отражение, на нас, на соприкосновение наших тел. Тьма и свет. – Посмотри на меня.

Она осторожно поднимает голову, и я встречаю ее страстный взгляд, удерживая на месте. Я толкаюсь в нее и обратно, ее попка такая чертовски тугая, что у меня совсем мало времени – я пропадаю в гладкой хватке, полноте ее молочных ягодиц. Я полностью теряюсь в ней.

К счастью, я могу работать в многозадачном режиме. Мои пальцы работают быстрее, пока я жестче врываюсь в нее, с той частичкой контроля, которая у меня осталась. Такое ощущение, что мне не хватает воздуха в легких, и начинают мерцать огни, даже несмотря на то, что все это происходит у меня в голове, пока я стараюсь не разрывать визуальный контакт с ней в зеркале.

Когда ее лицо начинает искажаться, я знаю, она близка, ее рот приоткрывается, глаза трепещут, борясь за то, чтобы смотреть на туманную версию меня когда все, чего они хотят, это закрыться. Она тяжело кончает, дрожа так сильно, что чуть не падает на колени, но мне удается удержать ее в вертикальном положении, весь ее вес на моей руке. Моя рука напрягается, в то время как пальцы выжимают все до последней капли удовольствия из ее набухшего клитора.

Я не отвожу взгляд. Ни разу. Я возвращаюсь в Шотландию один, и мне необходимо, чтобы в моей голове отпечаталось каждое воспоминание о ней.

Я кончаю быстро. Резко. Оргазм застает меня врасплох, мои крики эхом отражаются от стен ванной, и я изливаюсь в нее. Ощущения такие охрененные, что я едва могу стоять. Когда мне удается открыть глаза, размытое отражение Кайлы смотрит на меня в зеркале.

– А ты грязный мальчишка, – говорит она. – И удачливый, – добавляет она. – Уже перешел к анальному сексу?

Я не в силах бороться с усмешкой, появляющейся на моем лице. Я пожимаю плечами и медленно выхожу из нее.

– Я не откажусь от шанса, если ты рядом. Я не шутил, когда говорил, что проведу с тобой каждую свободную минуту с сегодняшнего дня до воскресенья.

– Как жаль, что через пару часиков ты не можешь заскочить ко мне на работу, – говорит она. – И залезть ко мне под стол.

Я облизываю губы.

– Одно твое слово и я буду там.

Она хватает полотенце и оборачивает его вокруг талии, оставляя свои красивые сиськи обнаженными.

– Не искушай меня. Я и так близка к тому, чтобы бросить работу. – Она кивает на душ. – Не торопись, – говорит она, а затем выходит из ванной.

Я быстро наношу какой-то шампунь или гель для душа на волосы, не слишком заботясь о том, что это, и через несколько минут выхожу и вытираюсь.

Я голый шагаю в ее спальню. Вялый, да, но, судя по взгляду в ее глазах, она по-прежнему чертовски впечатлена. Каким-то образом она уже одета для работы, а ведь солнце лишь начинает вставать на востоке.

– Ты быстро, – говорю ей.

Она быстро улыбается мне, вдевая сережку в ухо.

– Ничего другого мне не остается. – Ее глаза исследуют мое тело. – Так, в следующий раз, когда я тебя увижу, надеюсь, ты, наконец, расскажешь мне о своих татуировках.

Моя улыбка исчезает. Я сглатываю, не готовый обнажить себя таким образом.

– Я расскажу тебе парочку историй. Остальные утомят тебя до слез.

– Лаклан, – говорит она, и то, как она произносит мое имя, почти заставляет меня снова затвердеть. Она идет ко мне и кладет руку на мою челюсть. – Тебя никак нельзя назвать скучным.

Я хмыкаю, пожимая плечами. Она может думать, что я занятный, пока хочет меня, но я не собираюсь вдаваться в подробности. Она станет последней, такой необходимой мне интрижкой, прежде чем я вернусь к регби, собакам и моей нормальной жизни. В этом виде ограниченного соглашения нет места реальности.

Я хватаю ее за руку и целую ладонь.

– Когда я увижу тебя снова? Ты можешь прийти после работы?

Она, кажется, задумывается на минуту.

– Как насчет, в районе восьми?

Я киваю.

– Звучит превосходно.

Ее руки тянутся к моей груди, снова пробегаясь пальцами по моей татуировке, словно она читает шрифт Брайля (прим. пер. Шрифт Брайля (англ. Braille) – рельефно-точечный тактильный шрифт, предназначенный для письма и чтения незрячими и плохо видящими людьми).

– Подвезти тебя домой? Это не далеко от моей работы.

Обычно я бы настоял на том, что доберусь сам, но сейчас почему-то этого не делаю. Я собираюсь выжать каждую минуту из пребывания здесь.

– Было бы здорово, – отвечаю я.

Достаточно быстро я одеваю костюм, и она подвозит меня до моей квартиры. Солнце светит вниз на город, и нет ни намека на туман. Все сверкает новыми красками. Абсолютно все.

Я наклоняюсь и кончиками пальцев беру ее нежный подбородок, наклоняя к моим губам. Нежно целую ее.

– Спасибо.

Она вспыхивает, краска расползается по щекам, и кивает.

– Такое чувство, что это я должна тебя благодарить. И сильно.

– За что?

Она улыбается. Смущенно.

– Что наконец-то поддался моим чарам.

Я ухмыляюсь на это и качаю головой.

– Я поддался им уже некоторое время назад, лапочка. Просто ждал, когда это дойдет до моего мозга. Рад, что это все же случилось, – я снова целую ее и подмигиваю, прежде чем выйти из машины. На тротуаре я наклоняюсь, чтобы видеть ее на водительском сиденье. Поднимаю ладонь. – До встречи.

– До встречи, – говорит она, прикусывает губу и отъезжает. Я смотрю, как она уезжает, а потом всасываю утренний воздух, единственное время, когда город не ощущается грязным. И направляюсь в свою квартиру, готовый разобраться с собаками и всем остальным, что может еще в этот день свалиться на меня.

Должен признать, остальную часть дня я вроде как ни на что не годен. Я делаю то, что надо сделать – отвожу собак к ветеринару, ищу дом для Эда, занимаюсь в тренажерном зале – но мозгом я не там.

Это изменение для меня, быть в кои-то веки настолько всецело сосредоточенным на человеке вместо регби или спасения. Это хорошо, на самом деле, потому что сохраняет нежелательные мысли и желания на расстоянии. Как правило, мой мозг ощущается рассеянным, будто каждый нейрон проносится через призму, и вместо света и радуг, есть только оттенки черного и серого. Я снова и снова впадаю в уныние, куда-то глубоко и беспокойно, и уходит много времени на то, чтобы вытащить меня, перетащить меня на светлую сторону.

Я знаю, что укрощаю зверя на моей спине, того, который хочет перетянуть меня на темную сторону. Но уделяя ему слишком много внимания, я даю ему слишком много власти. Но с Кайлой…я все еще могу быть нервозной развалиной с ожесточенным сердцем, но, по крайней мере, она является причиной всего этого.

Я снова на прогулке с собаками, пытаюсь научить Эмили команде «рядом». Это нелегко, она боится каждого человека, автомобиля и объекта, с которым мы сталкиваемся. Иногда, когда я на взводе, собаки реагируют на мое настроение к лучшему или худшему. Я решаю попробовать снова в другой день. Направляюсь обратно в квартиру, когда ко мне приходит понимание. Я могу ходить вечно, но не смогу перегореть.

Звонит телефон. Брэм.

– Привет, – отвечаю я.

– Так, так, так, – говорит Брэм. – Это ли не человек часа?

– Зависит от того, какой час ты имеешь в виду.

– Кажется каждый, – говорит он – Хочешь, чтоб сначала я рассказал тебе хорошие новости или хочешь рассказать мне свои хорошие новости?

Я прочищаю горло, недоумевая.

– Что, хм, у меня хорошие новости?

– Точно, – говорит Брэм. – Так или иначе. Сегодня утром у меня была встреча с мистером Маллиганом, отцом Жюстин. – Он делает паузу, и я не прошу его продолжать, потому что знаю, он сделает это сам. Всегда такой драматичный. – И он согласился вложиться.

Я ухмыляюсь, чувствуя облегчение за Брэма.

– Это отлично, приятель.

– Знаешь, я обязан этим тебе, – говорит он.

Я ворчу, чувствуя дискомфорт от его слов.

– Да пустяки.

– Это не пустяки, – говорит он, становясь серьезным. – Без тебя ничего бы не получилось. – Его тон добавляет серьезности остальному. Думаю, мне больше нравится шутник Брэм.

– Послушай, – говорю я, пробегаясь рукой по подбородку и тяну собак обратно, когда мы ждем на пешеходном переходе. – Я сделал, что мог. Знаешь, мне нравится помогать, и если я могу это сделать, я делаю.

– Жаль, что Жюстин не стоила твоего времени.

– Плохо для Жюстин, что я не стоил ее времени, – говорю я.

Он усмехается

– Бедная девочка. Полагаю, как и остальные. Знаешь, я думал, ты привык гулять и получать киску везде, где можешь.

– Люди меняются, – говорю я.

– Да, – говорит он. – Меняются. Или все же нет?

Я знаю, куда он клонит.

– Что ж, спасибо, что сообщил мне, кузен. Рад, что это сработало.

– Знаешь, Лаклан, будет прискорбно смотреть, как ты уезжаешь.

– Тебе? Ага.

Он выпускает смешок, который быстро гаснет. Тяжело вздыхает.

– Было бы приятно, узнать тебя немного получше. Честно. В прошлом у нас никогда не было подобного шанса.

– Очень жаль, – говорю я. – Но я никогда не облегчал вам задачу, парни. А потом вы переехали.

– Смешно, что она будет той, кто знает тебя лучше нас.

– Она?

– Это была твоя хорошая новость, да? Кайла. Я получил инвестиции, ты заполучил девушку.

Я потираю губы.

– У меня нет девушки, – умышленно говорю я. – То, что у меня есть, это ненадолго. Только на несколько дней, вот и все.

Брэм фыркает.

– Ты ж трахнулся. Мог бы звучать счастливее.

Мне действительно не нравится обсуждать это с Брэмом. Это немного странно, во всяком случае, что он и Линден и Стефани и Никола сидят и обсуждают дела друг друга. Мои приятели дома в Эдинбурге так не делают.

Опять же, я заметил, когда дело доходит до них, Кайла как будто лишняя. Она всегда с краю, даже в тот первый день, когда я увидел ее в баре. Я сделал вид, что она не заинтриговала меня, хотя это не так. Но это была не ее личность или ее внешность, не тогда. Она была не больше, чем точка на моем радаре. Хотя я заметил, что она на самом деле была не с ними. Она была рядом, но отдельно.

Я распознал это, потому что я это понимаю. Я сам живу именно так. Если есть кто-то, похожий на вас, вы это увидите. Это закономерность. Вы узнаете это по взгляду, по отношению к жизни, в песне. Тихий дух взаимопонимания, душевная связь. Я считаю все мы ищем подобное в каждом, кого видим, везде, где бы не находились, и когда мы это находим, мы обнаруживаем в этом себя. Через мрачное зеркало, как говорится.

Но то, что я увидел в Кайле, было далеко от тьмы. Это был свет.

– Слушай, Брэм, я лучше пойду, – говорю я ему. – У меня здесь парочка дворняг, которыми нужно заняться.

– Да, слышал про это, – говорит он, и это заставляет меня задаться вопросом, что он еще знает. Может Кайла много болтает. – Слушай, я думал…теперь, когда ты с Кайлой…

– Я не с Кайлой, – поправляю я. Время на исходе, я не хочу, чтобы мы… кем бы мы ни были друг другу…были большим, чем есть на самом деле.

– Теперь, когда я тебя есть подружка для секса на ограниченное время, – поправляет себя Брэм, хотя это звучит не очень хорошо. – Я подумал, что нам вшестером надо выбраться на выходные загород.

– Я уезжаю в воскресенье, – напоминаю я ему, глядя вниз на Эда и Эмили, которые смотрят на меня большими глазами. – И со мной будет, по меньшей мере, одна собака.

– Я знаю, знаю, выслушай меня. У тебя рейс не раньше обеда, так ведь?

– Угу. В три дня.

– Пятница и вечер субботы, долина Напа. Ты был там?

Я вздыхаю, на самом деле я не хочу, чтобы что-то помешало моим планам заполучить Кайлу всю для себя одного.