Текст книги "Скандинавский король (ЛП)"

Автор книги: Карина Халле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 8

А В Р О Р А

Должно быть, я выглядела как развалина, когда мы вернулись во дворец, потому что Майя взглянула на меня и сказала, что я могу отдохнуть всю оставшуюся ночь. Мне даже не нужно было ужинать с ними, если я не хотела – вместо этого я могла попросить Хенрика отвезти меня в любое место в городе.

Но хотя всё это звучало неплохо, и мне так хотелось уехать на ночь из дворца и побыть одной, вести себя как двадцатилетняя с хвостиком, может быть, даже пофлиртовать с горячим датским парнем, раз уж девочки напомнили мне об отсутствии личной жизни, я так устала, что сразу поднялась в свою комнату и не спускалась до конца ночи, даже за едой.

В спальне у меня есть маленький холодильник, где я держу йогурт и пиво, есть чайник для растворимого кофе и чая, так что у меня всё готово. Если понадобится, я могу провести в этом месте вечность.

Вероятно, я заснула довольно рано, потому что, когда странный шум вырвал меня из сна, я открыла глаза и увидела, что в моей комнате горит свет. Я смотрю на потолок, моргаю и прислушиваюсь.

Вот он снова.

Это похоже на… визг. Не думаю, что это кто-то из девочек. Может быть, это Йохан ходит во сне. Я уже имела честь столкнуться с его страшной задницей посреди ночи.

Я медленно сажусь и напрягаю уши, пытаясь уловить его снова. Быстрый взгляд на телефон говорит мне, что сейчас только 11:30 вечера.

Затем я снова слышу визг, за которым следует хихиканье и топот босых ног по деревянному полу.

Это не может быть хорошо.

Я встаю, накидываю халат и осторожно открываю дверь, выглядывая в коридор. Мне удаётся увидеть, как волосы Клары развеваются за спиной, когда она вбегает в их комнату и закрывает дверь.

Я оглядываюсь назад по коридору в сторону комнаты Акселя, но, кроме хихиканья девочек, нет никаких других звуков, никого вокруг.

Я вздыхаю и иду к их двери, тихо стучась. – Девочки. Что происходит?

Я слышу, как они обе шикают друг на друга, потом что-то падает, а затем хлопает дверь.

– Клара, Фрея, – шиплю я. – Я захожу.

Я открываю дверь, ожидая увидеть, что их комната взорвалась или, возможно, горит, но вместо этого обе девочки стоят посреди комнаты в своих ночных рубашках и улыбаются мне.

Что-то не так.

– Что происходит? Я слышала шум. – Я подозрительно оглядываюсь вокруг. В комнате беспорядок, но не больше, чем обычно.

– Ничего. Возвращайся в постель, – говорит Клара.

Я хмурюсь и захожу внутрь, закрывая за собой дверь. Я складываю руки. – Что происходит? – говорю я снова. Вдруг снова раздаётся визг, а затем фырканье. Я вскакиваю и дико оглядываюсь вокруг.

– Что это было? – кричу я, прижимая руку к груди. Это было похоже на демоническое существо.

– Не волнуйся, это просто Снаф-снаф, – говорит Фрея.

Я смотрю на неё расширенными глазами. – Что, чёрт возьми, такое "Снаф-снаф"?

Это по-датски "демоническое существо"?

– Не ругайся, – укоряет меня Клара.

Нет времени следить за своим ртом. – Фрея, что такое Снаф-снаф?

Внезапно дверь в их шкаф начинает трепетать от стука, и раздаётся ещё один пронзительный визг.

– Боже мой, – говорю я. – Боже мой, что это? Что у вас в шкафу?

Пожалуйста, не говорите, что это демоническое существо.

– Снаф-снаф, – повторяет Фрейя в отчаянии и бежит к шкафу, чтобы открыть дверь.

Секунду я ничего не вижу, а потом из шкафа выбегает гребаная СВИНЬЯ и направляется прямо ко мне, дико визжа на ходу.

– О боже! – вскрикиваю я, вскакивая. – Это свинья!

Фрея смеётся и пытается поймать его, но свинья проскакивает прямо между мной и Кларой и молнией уносится в другой конец комнаты, словно бежит по кругу.

– Откуда здесь свинья? Откуда у вас свинья? Почему здесь свинья? – кричу я, когда свинья возвращается к нам, её маленькие розовые ножки быстро двигаются. – Ахххх!

Фрея снова бросается на него и падает лицом в ковёр, затем поднимается и бежит за ним, ухмыляясь, как сумасшедшая. Поскольку от неё нет никакой помощи, я хватаю Клару и заставляю её обратить на меня внимание.

– Клара. Скажи мне. Почему здесь свинья и откуда она взялась?

Она улыбается мне. – Я всегда хотела иметь свинью. Ты знаешь это. Мы взяли её с фермы.

– Клара! У тебя большие, большие проблемы! – Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Фрею, которая гоняется за свиньёй под своей кроватью. – У тебя тоже проблемы! Вы не можете украсть свинью!

– Мы не крали Снаф-снафа! – кричит в ответ Фрея, её голос приглушен, так как она уже наполовину под кроватью, и только ноги торчат наружу.

– Да, фермер подарил его нам, – говорит Клара, положив руки на бёдра. – Он сказал, что это подарок принцессам его прекрасной страны.

– О, он этого не говорил.

– Сказал! Он хотел, чтобы у нас был Снаф-снаф. Он сказал, что он всегда останется такого размера. Их называют свиньями-карликами.

– Таких не бывает. Он уже больше карликовой, и они все вырастают больше, намного больше, чем этот. Клара, Фрея, вы же знаете, что не можете его оставить.

– Можем! – кричит Клара, подбегая к Фрейе и присоединяясь к ней под кроватью. – Давай, Снаф-снаф, мы твои друзья, мы защитим тебя от неё.

– От меня? – восклицаю я. – Вы должны беспокоиться о своём отце.

Раздаётся ещё один визг, потом девочки кричат, и свинье удаётся протиснуться между ними, и она снова начинает бегать по комнате. Я кладу голову на руки и вздыхаю. Ради того, чтобы поплакать вслух. – Я даже не знаю, как ваш отец сейчас этого не слышит, – бормочу я.

– Он пьян, – говорит Клара совершенно искренне. Я удивлённо смотрю на неё, пока она выбирается из-под кровати и расправляет ночную рубашку.

– Пьян?

Она кивает. – Он вёл себя странно за ужином, и я слышала, как Майя сказала ему, что он пьян и должен пойти в свою комнату. Это было даже забавно, как будто он попал в беду.

– Это часто случается? – спрашиваю я, не желая лезть не в своё дело, но и… желая.

Она пожимает плечами. – Иногда. Не волнуйся, он позволит нам оставить Снаф-снафа.

Я смотрю, как Фрея продолжает бегать по комнате. Я знаю, что Аксель говорит, что сделает для них всё, но я уверена, что это уже переходит все границы. Сначала они стали вегетарианцами, потом уговорили фермера подарить им свинью. Почти уверена, что за это придётся винить меня.

К сожалению, если Аксель пьян, то сейчас он спит, и даже если я его разбужу, я не хочу иметь дело с пьяным королём и свиньёй. Хотя интересно, каким бы он был, если бы был пьян. Мне трудно представить его расстёгнутым и не в себе.

Нет, я уверена, что он просто злой пьяница, поскольку он вообще довольно злой человек. Лучше мне держаться подальше от этого сценария.

Что означает, конечно, что нам придётся иметь дело с Снаф-снафом до самого утра.

Боже, я уже называю свинью по имени.

– Ладно, девочки, вы не сможете спать, если в вашей комнате будет свинья, – говорю я им. – Может быть, мы можем поселить его в ванной, тогда, если он устроит беспорядок, его легко будет убрать.

– Он уже нагадил в шкафу, – говорит Клара, и мне приходится прикусить губу, чтобы не рассмеяться. Это не смешно, потому что я знаю, что кто-то должен это убрать, но всё равно это чертовски смешное предложение.

– Ладно, хорошо, – говорю я, стараясь не хихикать. – Пойдёмте. Давайте попробуем загнать его в вашу ванную. Потом я принесу ему воды.

– И несколько плюшевых животных, чтобы пообниматься, – говорит Фрея, проносясь мимо нас по следу Снаф-снафа.

– Конечно. А потом вы, девочки, будете спать со мной в моей комнате, хорошо? Так мне не придётся о вас беспокоиться.

– Правда? – спрашивает Клара. – А там есть место?

– Там большая кровать, – говорю я им. – А теперь давайте, давайте работать в команде.

В итоге нам понадобилось около получаса, чтобы затащить Снаф-снафа в ванную, затем я попросила Клару сбегать на кухню за миской для него, которую мы могли бы наполнить водой. Я ни за что не оставлю этих двоих здесь одних, они наверняка выпустят его обратно в ту же минуту.

По просьбе Фреи я также положила её плюшевого мишку (который, я уверена, никогда не будет прежним утром) и несколько полотенец на случай, если свинья захочет поспать.

Должна признать, что свинья невероятно милая. Он размером со щенка, гладкий, бледно-розовый, с глубокими любопытными глазами. Но я также знаю, что свиньи умны, и поэтому любопытство в его глазах очень быстро превратится в хаос.

– Как вы вообще затащили свинью в дом так, что я не заметила? – спрашиваю я их после того, как закрываю дверь перед фыркающим Снаф-снафом.

– Мы пронесли его контрабандой в моём рюкзаке, – весело отвечает Клара. – Фермер сказал, что он уснёт, если окажется в маленьком тёмном месте. Поэтому мы положили его в шкаф.

– Мы открыли дверь только один раз, чтобы поздороваться, и тогда он сбежал, – объясняет Фрея.

– Изначально, – говорит Клара, и я уверена, что она впервые использует это слово на английском языке.

Я качаю головой, ведя их в свою комнату. Тот факт, что я не заметила гребаную свинью в машине с нами, означает, что я достигла нового минимума в своих навыках няни.

Может быть, если бы ты не мечтала об их отце, – раздаётся раздражающий голос в моей голове.

Я игнорирую это. Это неправильно. Я не мечтала, я просто… думала. И неважно о чём.

– Ладно, девочки, уже за полночь, так что мы сразу ложимся спать, хорошо? – говорю я им, откидывая одеяла и забираясь внутрь.

Они заползают рядом со мной по обе стороны. – Расскажи нам сказку, – говорит Клара.

– Про свинью по имени Снаф-снаф, – добавляет Фрея.

О, Боже.

Я делаю глубокий вдох и начинаю рассказывать им об озорной королевской свинье по имени Снаф-снаф, которая украла королевскую корону. Через несколько минут после начала девочки, прижавшись ко мне, крепко спят.

Несмотря на то, какой у меня был день, и на то, что завтра мне предстоит много хлопот, вид их спящих рядом со мной вселяет в моё сердце умиротворение. Кажется, я засыпаю с улыбкой на лице.

* * *

Я проснулась от громкого стука в дверь.

Я тут же сажусь и вспоминаю, что Клара и Фрея находятся по обе стороны от меня.

– Что такое? – спрашивает Клара, зевая и щурясь от утреннего солнца, уже проникающего сквозь занавески. Мы, должно быть, выспались, даже для воскресенья.

– Аврора! – раздаётся голос Акселя с другой стороны двери, когда он снова стучит в неё. – Мне нужно поговорить с тобой. Сейчас же.

– Он нашёл Снаф-снафа, – тихо говорит Фрея, со страхом в глазах поднимаясь с кровати. Как бы девочки ни говорили, что он даст им волю, я думаю, они также знают, что иметь домашнюю свинью не суждено.

– Минутку! – кричу я, вставая с кровати вместе с девочками. Я натягиваю халат и бросаю на них обеих страдальческий взгляд. – Вот и всё, девочки. Попрощайтесь со Снаф-снафом.

Я подхожу к двери и открываю её.

Глаза Акселя, как отточенный лёд, смотрят на меня, в них плещется холодная ярость. Затем он видит девочек по обе стороны от меня, и выражение его лица мгновенно меняется на растерянное. – Почему вы здесь, девочки?

– Мы спали с Авророй прошлой ночью, – говорит Клара.

– Почему? – Он смотрит на меня, линия между его бровями углубляется.

– Потому что… – начинает Фрея.

– Девочки хотели устроить вечеринку, – быстро добавляю я. Я не буду вспоминать о Снаф-снафе, пока не придётся, и вполне возможно, что он хочет накричать на меня из-за чего-то совсем другого.

– Понятно, – говорит он, прочищая горло. – Ну, вам лучше пойти в свою комнату. Мне нужно поговорить с вашей няней наедине.

Клара и Фрея обмениваются взглядами, поднимают брови, а затем быстро убегают по коридору, бросив на меня последний настороженный взгляд, прежде чем войти в свою комнату. Итак, я предполагаю, что дело вовсе не в похищенном поросёнке.

– В чём дело? – спрашиваю я, когда он проходит мимо меня, направляясь в центр комнаты, доставая свой телефон.

Я медленно закрываю за собой дверь и поворачиваюсь к нему лицом. Я не собираюсь подходить ближе.

– В этом, – говорит он решительно, протягивая телефон мне на обозрение, его рука напряжена. У меня нет другого выбора, кроме как податься вперёд, пока я не увижу экран.

Это моя фотография.

Нет.

С моих губ срывается вздох, когда я забираю у него телефон.

Я понятия не имею, что там написано, но это явно какой-то датский таблоид или сайт сплетен, и там целая куча вчерашних фотографий меня и девочек. Конечно, все они ужасно нелестные, а на фотографии, где я приседаю и пытаюсь утешить Клару, почти видно мою юбку.

– У тебя есть две секунды, чтобы объясниться, – говорит он.

– Вряд ли этого времени достаточно, – слабо говорю я, потому что, чёрт возьми, всё ещё хуже, чем я себе представляла. Почему здесь так много фотографий? О чёрт, тут даже видео есть! Какой-то придурок снимал нас на видео в тот момент, когда я сказала им, что подам на них в суд!

Я отдаю телефон Акселю и закрываю лицо руками, пытаясь отдышаться. Я не думала, что это вторжение в частную жизнь так меня обеспокоит, но всё гораздо хуже, чем я себе представляла. Я чувствую себя абсолютно оскорблённой, и более того, я чувствую, что не справилась с ролью няни. Моя работа заключалась в том, чтобы заботиться о Кларе и Фрее, а здесь я чувствую, что потерпела полное фиаско. Это не защитило их ни на йоту, и теперь они стали пищей для таблоидов из-за меня.

– Ты облажалась, – говорит Аксель, и его слова – ножи в моё сердце, только усиливающие боль. – Часть твоей работы заключается в том, чтобы держать этих девочек подальше от папарацци и сохранять спокойствие и порядок. Они не какие-то дочери генерального директора во Франции, они наследницы трона Дании!

Я поворачиваюсь и смотрю на него, чувствуя, как жар поднимается к горлу и растекается по лицу. – Они всё ещё девочки, а у девочек время от времени случаются срывы и истерики. – Я не знаю, где я нашла в себе силы возразить, но я чувствую, что нахожусь на переломе.

Его челюсть сжимается, когда он сердито запихивает телефон обратно в халат. Только сейчас я понимаю, что под ним только пижама. Должно быть, он проснулся и первым делом увидел это. – Твоя работа, Аврора, заключается в том, чтобы убедиться, что с этими истериками удаётся справиться. Твоя работа не в том, чтобы усугублять ситуацию. Так кричать на публику? Угрожая подать в суд? Ты знаешь, как это выглядит? Ты знаешь, что ты сделала?

Боже, какой он злой. Такой красивый и такой злой.

– Ну, они не должны нас снимать! – кричу я. – Если бы это был кто-то другой, они бы не посмели!

– Это потому что мы не кто-то другой! Мне всё равно, на кого ты работала раньше, всё это не имеет значения. Я не думаю, что до твоего толстого черепа ещё не дошло, что это королевская семья, мать её.

Стоп. Стоп. – Толстого черепа? – повторяю я, и теперь я чувствую, как на глаза наворачиваются горячие слезы.

Боже мой. Не плачь. Не смей плакать здесь!

– Да, – говорит он, хотя слегка колеблется. – Потому что ты не ведёшь себя так, будто понимаешь. Я не изменил своего мнения о тебе. Ты просто не подходишь для этой работы, ты не создана для неё. Если бы ты была такой, то этого бы не случилось.

Твою мать. Это больно. Я имею в виду, это больно. Я знала, что он мудак, но его слова никогда не причиняли мне боль до сих пор. Господи, почему я вообще позволяю ему доставать меня?

Может быть, потому что я сама в это верю.

Может быть, потому что он прав.

Может быть, потому что прошёл уже почти месяц, а я всё ещё чувствую, что едва держу голову над водой. Я изо всех сил стараюсь сохранять позитивный настрой и плыть по течению, но… но…

Слезы начинают проливаться.

Чёрт. Я не могу плакать перед ним. Он, наверное, уволит меня за слезы, если уже не уволил.

Я отворачиваюсь от него, задыхаясь от рыданий, и направляюсь в ванную.

Он хватает меня за руку и притягивает к себе, прежде чем я успеваю сделать два шага.

Его ладонь тёплая на моём предплечье, его хватка сильная. Я держу глаза закрытыми, лицо отвёрнуто от его лица, пытаясь дышать через него.

Не плачь, не плачь. Соберись.

– Эй, – говорит он мне, его акцент становится всё глубже. – Что такое?

Что такое? Несмотря на себя, я смотрю на него затуманенными глазами. – Мне трудно поверить, что ты никогда раньше не заставлял никого плакать.

Затем я выдёргиваю руку из его захвата и вытираю слезы пяткой ладони, делая ещё несколько глубоких вдохов, пока не убеждаюсь, что слезы под контролем.

– Послушай, – говорит он. Его голос тихий, а взгляд неуверенный. Он не знает, что теперь со мной делать. – Мне жаль.

– Жаль за что?

Он хмурится. – За то, что… заставил тебя плакать.

Я фыркаю и затягиваю поясок на халате. – Я плачу не из-за тебя, так что не льсти себе. Я плачу, потому что… потому что ты прав. Потому что, возможно, я не создана для этого. Я пытаюсь, но… это трудно. Это действительно трудно. И вчерашний день был ужасен.

Он выдыхает через нос, его взгляд падает на пол. – Я должен был предупредить тебя о папарацци. Я знаю, что их трудно избежать, я просто… Я пытаюсь защитить своих маленьких девочек. Я не хочу, чтобы такие интимные моменты, как этот, стали сплетнями для широких масс. Ты понимаешь?

– Я понимаю. Конечно, я понимаю. Я хочу для них того же, что и ты. Но ты знал, что мы собираемся в этот парк развлечений.

Он проводит рукой по лицу в разочаровании. – Я знаю. В этом-то и проблема. Я также хочу, чтобы они были маленькими девочками. Я не знаю, что такое золотая середина. Раньше… была Хелена.

– И она заботилась о них.

– Нет, – быстро говорит он, в его глазах что-то вспыхивает. Затем он слегка расслабляется. – Нет, мы оба это делали. Просто она всё планировала. Она справлялась с этим, если не сказать больше. Я должен был сделать больше, но… таковы были наши роли. А теперь я отец-одиночка и, честно говоря… Я не знаю, как это сделать. Я не знаю, как я смогу вырастить их без неё.

Боже мой. Он честен. И настоящий. И его глаза больше не такие острые, но в них и в его лице есть какая-то мягкость. Это заставляет меня продолжать смотреть на него, продолжать отталкивать эту жёсткую внешность, чтобы увидеть, какой он на самом деле. Если у него есть сердце, которое бьётся.

– Я знаю, что ты многое потерял, – говорю я ему, и он автоматически застывает. Я сказала что-то не то. – Но и девочки тоже. Я не смогла бы избежать этой истерики, никто не смог бы, потому что Клара – девочка, которая потеряла мать и очень скучает по ней.

– Ей лучше знать, что нельзя так срываться, особенно на людях. Фрея, возможно…

– Нет. Они обе потеряли самую большую часть своей жизни. Мне всё равно, если Клара притворяется, что у неё всё в порядке, ей позволено ломаться, снова и снова. Им обеим. Они не так хороши в притворстве, как ты, и они не должны быть такими.

– Притворстве? – резко говорит он.

Я пожимаю плечами, понимая, что снова нажимаю на его кнопки. – Когда ты носишь корону, ты носишь маску.

Его глаза снова сузились, мягкость исчезла. – Ты не знаешь меня достаточно, чтобы делать такие предположения.

– Это не моя вина, – говорю я ему. – Мы могли бы узнать друг друга получше. Я говорила тебе об этом снова и снова.

– Ты забываешь о своей роли, о своём месте. Оно очень характерно. – Я не могу удержаться, чтобы не покачать головой. Разговор с ним заставляет меня чувствовать себя такой чертовски маленькой.

– Почему ты так меня ненавидишь? – шепчу я.

– Что? – говорит он, ошеломлённый, как будто это действительно шокирует его. – Я не ненавижу тебя.

– Тогда почему ты так чертовски груб со мной?

Его брови поднимаются, рот слегка опускается. – Я не… Я не хочу быть таким. Наверное, ты меня просто расстраиваешь.

– Расстраиваю? Почему?

Он смотрит на меня некоторое время, и хотя я вижу так много в его глазах, я не могу ничего из этого прочесть. – Я не знаю, – тихо говорит он.

– Наверное, потому что ты не привык общаться с нормальными людьми. Только высший класс, аристократы, те, в ком течёт голубая кровь. Королевские особы. Я – полная противоположность всему этому. И всегда была такой.

Я смотрю, как он сглатывает, его глаза по-прежнему прикованы к моим. Если бы я только могла читать их, если бы я только могла понять, о чём он думает.

Но зачем мне это? Это было бы просто что-то жестокое.

– Возможно, – говорит он после паузы.

Напряжение, кажется, заполняет воздух между нами, а затем наступает ощутимая тишина.

Я прочищаю горло и делаю большой вдох, расправляя плечи, желая, чтобы всё снова было правильно. – Я просто хочу, чтобы ты знал, что я сделала с девочками всё, что могла, и это лучшее, что я могла сделать. После того, как Клара растаяла, мы ушли. Я видела, как люди фотографировали, и я знаю, что должна была вести себя более пристойно, чем вела, но это то, что есть. Я могу… Я могу работать над тем, чтобы вести себя прилично. Ты просто должен дать мне время. Чёрт, дай мне шанс. Я не уверена, что ты ещё это сделал.

Он на мгновение пошевелил челюстью, потом кивнул. Интересно, имеет ли этот ублюдок хоть какое-то представление о том, насколько он красив? Возможно.

– Хорошо.

– Так мы в порядке? – спрашиваю я, протягивая ему руку для пожатия.

И под «в порядке» я имею в виду, не уволена?

Он смотрит на неё, и, клянусь, я вижу, как на секунду мелькнула улыбка. Это похоже на попытку сфотографировать молнию. – Да, мы в порядке, – говорит он, беря меня за руку. Но он не пожимает её. Он просто долго сжимает её – так, что та же молния пробегает по моим венам, поджигая сердце.

Затем он отпускает мою руку и поворачивается к двери.

– Аксель? – зову я его вслед, думая, что могу получить взбучку за то, что не обращаюсь к нему как к королю.

Он останавливается и с любопытством смотрит на меня.

– О девочках, – осторожно говорю я. – Причина, по которой у Клары были проблемы. Это потому, что в последний раз, когда они были в Тиволи, вы были там всей семьёй. Было неловко, когда нас было только трое, с аттракционами и всем остальным. В любом случае… Я знаю, что это моя привычка – расстраивать тебя и всё такое, но если я могу сделать предложение? – Он смотрит на меня, ожидая продолжения. – Я думаю, они хотят снова почувствовать себя семьёй. Может быть, мы могли бы поехать куда-нибудь вчетвером. И Майя тоже, если хочешь. И прежде чем ты что-то скажешь, я знаю, что я не Хелена, я няня. Я очень хорошо это знаю. Я просто думаю, что это будет полезно для них.

Кажется, он это обдумывает. – Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать.

Я не могу сдержать ухмылку на своём лице, зная, как счастливы будут девочки.

Она быстро исчезает, когда из коридора раздаётся очень громкий визг, за которым следуют крики и топот человеческих и свиных ног.

– Что это было, чёрт возьми? – дико кричит Аксель.

Ах да. Снаф-снаф.

Я одариваю его робкой улыбкой. – Ладно, обещай мне, что не будешь злиться…