Текст книги "Скандинавский король (ЛП)"

Автор книги: Карина Халле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 2

А К С Е Л Ь

– Нет, – говорю я Майе, мой голос гремит. – Нет. Нет. Нет. Абсолютно нет.

– Но Аксель, – говорит она. – Она одна из лучших кандидатур.

Я качаю головой, сцепив руки за спиной, глядя в окно на сады. Я ненавижу это. Ненавижу, что мне приходится выбирать няню, заменяющую мать для моих детей. Так не должно быть.

Это твоя вина, что всё так получилось.

Я не могу прожить и часа в день, не напоминая себе об этом.

Я прочищаю горло. – А как насчёт той, которую ты привезла из Германии? Та, у которой родинка между глаз и волосы в ушах.

Майя насмехается. – Аксель. Дети были в ужасе от неё. Они называли её ведьмой.

–

Ужас полезен для детей.

– Ты не знаешь, что говоришь. И Клара, и Фрея, кажется, просто обожают мисс Аврору.

– Она австралийка.

– И что?

– Ты сказала, что она француженка.

– Я не говорила. Я сказала, что она во Франции и уже семь лет работает там помощницей по хозяйству и няней.

– Она мне не нравится.

– Ты едва с ней познакомился, – продолжает Майя. – Ты взглянул на неё и отмахнулся от неё. Довольно грубо, я бы сказала, – добавляет она под вздохом.

– Я слышала это.

– Ну, это то, что сказала бы тебе твоя мать.

– Как будто она мисс Солнышко.

– Аксель. – Она наставляет меня в тишине.

Я поворачиваюсь к ней лицом. – Она не умерла. Я могу свободно говорить о ней. И если бы она была там, наверху, она бы первая согласилась с моей оценкой.

Она вздыхает и проводит обветренной рукой по лбу. И моя тётя Майя, и моя мать были воспитаны в духе правильности, строгости и вечной элитарности. У Майи под её ледяным фасадом скрывается золотое сердце, а у моей матери – нет. Я знаю, что не должен говорить плохо о ней, учитывая, что она постоянно в больнице и под сильными лекарствами, но это то, чему она меня научила.

– Тогда назови мне вескую причину, почему ты отказываешься.

– Я твой король. Мне не нужна причина.

Она сужает глаза. К сожалению, подобные разговоры не действуют на неё так, как на остальной народ.

– Я должна ей что-то сказать, – говорит она.

– Тогда скажи ей, что мне не нравится её лицо.

Её глаза выпучиваются. – Боже мой. Что с тобой не так? Я не могу этого сказать.

Я пожимаю плечами. – Это правда.

– Ты сошёл с ума? Ослеп? Эта женщина очень красивая.

– Я знаю. В этом-то и проблема.

Или это будет проблемой. Мне не нужны отвлекающие факторы в моей жизни, и мне точно не нужно повторение того, что я испытал в груди, когда посмотрел в её большие карие глаза. Это было чертовски больно.

– Аксель, я не видела, чтобы ты дважды смотрел на женщину с тех пор, как…

– Дело не во мне, – поспешно говорю я ей. – Такая женщина, молодая, привлекательная, долго не протянет. Какой-нибудь мужчина свалит её с ног, если уже не свалил, и она уйдёт от нас.

– Я уверена, что она одинока.

– Верно. Что делает ситуацию ещё хуже. Найди кого-нибудь, кто более…

Я поднимаю брови, ожидая, что она заполнит пробелы без моих слов.

– Ты хочешь нанять кого-то менее привлекательного, так?

– Я просто не хочу нанимать её.

– Это дискриминация.

Я выпустил сухой смешок. – Чего только не бывает в наши дни? Слушай, я уже всё решил. Такая няня, как эта, вероятно, взбалмошная и ненадёжная, и она просто встанет и уйдёт, и мы начнём этот процесс заново.

– Но сэр, она…

Я сажусь за свой стол и занимаюсь бумагами, отмахиваясь от неё рукой. – Отправь её обратно в аэропорт и в добрый путь. Это окончательно.

Я слышу, как Майя вздыхает. – Да, Ваше Величество.

Дверь за ней закрывается.

Наконец-то, можно вздохнуть.

Я опускаю голову на стол и закрываю глаза, позволяя своим мыслям разгуляться на минуту, прежде чем обуздать их.

Это было, мягко говоря, странно, и я понятия не имею, что на меня там нашло. Я взглянул на австралийку, и мне показалось, что что-то пронзило моё сердце. В ужасном смысле.

В ней не было ничего знакомого. На самом деле, всё в ней казалось совершенно уникальным, начиная с бледности её кожи на фоне волос цвета красного дерева, изгиба губ и заканчивая этими глазами. Чёрт возьми, эти глаза. Я не думаю, что когда-либо видел такие большие и карие, как будто она была из гребаного мультфильма. Они полностью застали меня врасплох.

Я не люблю, когда меня застают врасплох.

Моя бдительность повышена не просто так.

И в результате она должна уйти.

Должен сказать, я чувствую себя лучше после принятия этого решения. Я ненавижу осложнения, особенно когда они связаны с чувствами. В моём положении им нет места – можно подумать, что я достаточно усвоил это в детстве. Я, конечно, понял это с Хеленой. И после её смерти я мог бы заклеймить себя этим. Чувства не просто усложняют ситуацию, они убивают.

Боже, как они убивают.

К счастью, зазвонил телефон, отвлекая меня от моих мыслей. Это звонок из одной из различных благотворительных организаций Хелены. Это была её настоящая страсть в жизни, а не я, и её благотворительная деятельность действительно исходила из очень искреннего места. Её часто называли следующей принцессой Дианой – забавно, что это превратилось в пророчество – за её щедрость по отношению к людям, к животным, и это никогда не было натяжкой. Какими бы извращёнными ни были наши отношения и какой бы чертовски жестокой она порой ни была, публика видит её только в лучезарном свете. Несмотря ни на что, я никогда не испорчу её репутацию.

В мою дверь постучали.

– Входите, – говорю я, гадая, кто это сейчас.

Майя просовывает голову внутрь.

– Скажи мне, что у тебя есть ещё один кандидат в няни, – говорю я хрипловато.

– У меня твои дети, – говорит она, раздвигая дверь пошире, чтобы появились Клара и Фрея. – И они хотели бы поговорить с тобой.

Даже если я в плохом настроении, мои девочки всегда вызывают умиление в моём сердце и улыбку на моём лице.

– Девочки, – говорю я им. – Что вы хотите сказать? – Я быстро поднимаю взгляд на Майю. – Разве тебе некого сопровождать в аэропорт?

Майя просто кивает и закрывает дверь, оставляя меня с Кларой и Фреей.

Обе выглядят расстроенными.

– Подойдите сюда. Что случилось? – спрашиваю я.

Клара берет Фрею за руку и ведёт её к моему столу. Хотя она всего на год старше Фреи, она всегда была властной, и эта милая девочка после несчастного случая стала очень инициативной и взяла сестру под своё крыло.

– Фрея не перестаёт плакать, – говорит Клара, усаживая сестру на место.

Я смотрю на Фрею, на её красный нос и слезящиеся глаза. Она не смотрит мне в глаза, но и ничего не говорит. Я не выношу, когда кто-то из них расстраивается, и иногда мне кажется, что быть отцом сродни тому, когда тебе постоянно разбивают сердце.

– В чем дело? – спрашиваю я Фрею, наклоняясь ближе. – Почему ты плачешь?

Она ничего не говорит, только прикусывает губу. Фрея тихая и эмоциональная, поэтому я привык вытягивать из неё всё, что можно. Клара, с другой стороны, громкая и властная и, кажется, ни на что не реагирует. Иногда я беспокоюсь об этом, но, опять же, когда я не беспокоюсь о них?

Я положил руку на её тёплую щеку. – Фрея? Расскажи мне.

– Это няня, – говорит Клара, как будто это очевидно.

Я резко смотрю на неё. – Та, которая только что была здесь? А что с ней?

Ещё одна причина к тому, что мне хватило ума избавиться от неё.

– Ты отослал её, – говорит Клара с вызовом.

– Ты имеешь в виду ту, что была раньше, с акцентом и… – Этими глазами.

– Богиню, – уточняет Клара.

– Что? – Теперь я в замешательстве.

– Она богиня, – повторила она, подняв подбородок. Столько непокорности. – Мы тоже богини. Она научила нас всему о них. Не только о наших скучных, но и о греческих. Я дитя бога солнца, Гелиоса.

Я почти уверен, что это неправда, – хочу заметить я. Теперь она забивает им голову ложной информацией? Я качаю головой, садясь обратно. – С чего бы ей говорить с тобой об этом? Подожди. Это не имеет значения. Она ушла.

Фрея разрыдалась.

– О, милая, – говорю я ей, положив руки ей на плечи. – Она напугала тебя своим акцентом и рассказами о богах?

– Отец, – нетерпеливо говорит Клара. – Фрея её любит. Она первая красивая, добрая и умная женщина, которую ты привёл сюда, и мы не хотим, чтобы она уходила.

О, чёрт возьми. Так вот в чем дело?

– Мне жаль, – осторожно говорю я. – Она просто не показалась подходящей для нас. Ты понимаешь?

– Нет, – бормочет Фрея, сопли текут у неё из носа, лицо покраснело. – Она сказала нам, что хочет быть нашей няней, и мы хотим, чтобы она была нашей няней, а потом тётя Майя сказала, что она должна уйти.

– Фрея, – пытаюсь объяснить я.

– Она была как мама.

Ещё один удар в сердце, на этот раз глубже, зазубренным инструментом.

Я чувствую, как бледнеет моё лицо перед ними.

Я смотрю на Клару. – Она напомнила тебе твою мать?

Клара пожимает плечами. – Не мне. Мама была красивее. Но она нам очень, очень нравится, и мы хотим, чтобы она была нашей няней. Ты можешь пойти и послать за ней?

Всё идёт не так, как я хотел.

Совсем.

Я ненавижу ослушиваться своих дочерей.

– Клара, Фрея, послушайте меня. Няня, потенциальная няня…

– Аврора, – шепчет Фрея.

– Да.

– Богиня, – подхватывает Клара.

Я стараюсь не закатывать глаза. – Да. Она. Я действительно думаю, что она лучше для кого-то другого. Другой семье. Не нашей. Мы такие… особенные, понимаете? Нам нужен кто-то такой же особенный, чтобы заботиться о моих принцессах. Не волнуйтесь, мы найдём кого-нибудь.

Фрея снова разрыдалась. – Ты всегда так говоришь, и я их всех ненавижу.

For helvede (прим. пер. – чёрт возьми).

– Отец, – говорит Клара, – не заставляй Фрею плакать. Разве ты не думаешь, что мы уже достаточно пережили?

Я с изумлением смотрю на её маленькое личико. У неё черты матери, это точно: зелёные глаза, золотистые волосы, оливковая кожа. Унаследовала она и материнскую сообразительность. Она точно знает, как добиться своего.

Я не уверен, что у меня есть выбор в этом вопросе.

Представьте себе короля, которым управляют его принцессы.

Я испустил долгий вздох, закрыв глаза.

Не могу поверить, что мне придётся это сделать.

Майя должна будет вернуть её.

Она может даже не захотеть работать после того, как я с ней обошёлся.

Возможно, мне придётся унижаться.

Я не унижаюсь.

Когда я снова открываю глаза, обе девочки выжидающе смотрят на меня.

– О, хорошо, – бормочу я.

– Ура! – кричат они обе, прыгая вверх и вниз и возбуждённо хлопая в ладоши.

Хм-м-м. Действительно ли они были так расстроены вначале? Или это был просто ещё один пример того, как они добиваются своего? Эта карточка с "мамой", кажется, появилась из ниоткуда.

Хотя это не имеет значения. Я их отец. Из-за меня им нужна няня, из-за меня у них больше нет матери. Давать им всё, что они хотят, – это самое малое, что я могу сделать.

И я знаю, что этого никогда, никогда не будет достаточно.

Тяжело выдохнув, я беру телефон и звоню Майе.

– Сэр? – отвечает она.

– Ты всё ещё в доме?

– Я с мисс Авророй, еду в аэропорт, – отвечает она довольно резко.

– Скажи водителю, чтобы он развернул машину и привёз её обратно.

– Что?

– Ты меня слышала.

– Но, сэр, почему? Вы сказали… – Я могу сказать, что Майя сейчас, вероятно, смотрит на австралийку, пытаясь заставить её не слушать.

– Я знаю, что я сказал, – огрызаюсь я. Я вздохнул. – Просто верни её. Это приказ.

– Да, Ваше Величество.

Последняя часть прозвучала язвительно.

– Она идёт? – спросила Фрея с большими глазами. – Она будет нашей новой няней?

Я провожу рукой по лицу.

Всё, что угодно, лишь бы они были счастливы, напоминаю я себе.

Я только надеюсь, что с этого момента они не начнут принимать все мои решения о найме.

Это скользкая дорожка.

Глава 3

А В Р О Р А

Майя положила трубку и поджала губы, уставившись на пустой экран в своих руках.

– Всё в порядке? – спрашиваю я. Я сейчас лечу самую большую рану от отказа и разочарования, которую только можно себе представить, после того, как меня уволил Король Козел, но это не значит, что я не могу беспокоиться о ней. Мне очень нравится Майя, и я не представляю, как она сможет справиться с таким мужчиной. Хотя, наверное, принадлежность к королевской семье помогает.

Майя смотрит на меня с натянутой, морщинистой улыбкой. – Мисс Аврора, планы изменились.

– Планы изменились? – Я теперь еду в другой аэропорт, или более поздним рейсом, или…?

– Да. Видите ли, король совершил ошибку. Он хотел бы, чтобы вы вернулись.

Я тупо смотрю на неё. Без слов.

Она продолжает: – Он извиняется за это, но я полагаю, что он слишком поспешно уволил вас. Или что-то в этом роде. Признаюсь, я не совсем понимаю, что происходит, но он приказал мне это сделать.

– И вы делаете всё, что он говорит, да? – спрашиваю я.

Она бросает на меня странный взгляд. – Он мой король, а также мой племянник.

– Ну, он не мой король. У нас в Австралии нет короля, у нас есть премьер-министр, и, честно говоря, я бы его тоже не слушала.

Одна из её бровей медленно поднимается. – Вы не обязаны соглашаться на эту работу. Но я думаю, что это означает, что она ваша, если вы захотите.

Её слова не заставляют исчезнуть смущение, которое я испытывала там. – Я не хочу показаться неуважительной, но я уже не так, ну, жажду этой должности, как раньше. Король или нет, но мне не нравится чувствовать себя маленькой, а он заставил меня почувствовать именно это.

– Я же говорила вам, что он неприятен. Вы привыкнете к нему.

Верно. Неприятный.

– Хенрик, – говорит она водителю. – Tilbage til slotted. (пер. дат. – Возвращаемся в замок)

Водитель кивает, и вдруг мы поворачиваем налево и разворачиваемся.

Значит, мы возвращаемся во дворец.

Не знаю, как это возможно, но сейчас я нервничаю ещё больше, чем раньше.

Клянусь, это связано с тем, как он ко мне относился, и никак не с тем, насколько он был смертельно красив. Я говорю "смертельно", потому что в его манерах и лице было что-то такое, что почти не позволяло сделать комплимент, как будто за то, что вы назовёте его красивым, вас могут обезглавить. Это была напряжённая, холодная привлекательность, словно его лицо, тело и дух были выкованы из стали, и вы можете превратиться в камень, если будете смотреть на него слишком долго.

Король Медуза.

Как и прежде, мы возвращаемся в замок, проезжаем мимо толпы, собравшейся на площади, но теперь я смотрю на внушительные окна, зная, что за стёклами скрывается жестокий король. Я знаю, что правильнее всего было бы просто с благодарностью принять эту работу, но мне редко удаётся поступить правильно. Мне приходится напоминать себе, чтобы я сдерживала свой гнев. Если что, может быть, я попробую применить холодный и равнодушный подход, как он применял ко мне.

Холодная и равнодушная, холодная и равнодушная, повторяю я про себя, пока водитель снова паркуется за воротами, а я вместе с Майей иду обратно в здание.

Но вместо того, чтобы отвести меня обратно в комнату, в которой я была раньше, она ведёт меня по позолоченным залам, уставленным статуями и бархатными картинами маслом с изображением важных персон, всё выглядит скорее французским, чем скандинавским, а затем поднимается по массивной лестнице на второй этаж.

– Куда мы идём? – тихо спрашиваю я, чувствуя необходимость говорить шёпотом в пещерных коридорах.

– В его кабинет, – говорит она, от чего мои нервы загораются. – Первый этаж в основном предназначен для гостей и посетителей, залов ожидания, столовых и тому подобного. Этот этаж – для персонала и любых офисов. Третий – жилой этаж.

Но всё это пролетает мимо моей головы, потому что, чёрт возьми, она ведёт меня в его чёртов кабинет? Почему мне кажется, что я снова в средней школе и меня снова тащат к директору?

У меня нет времени размышлять об этом, потому что мы остановились перед парой больших двойных дверей.

Майя дарит мне маленькую улыбку, которая не даёт никакой надежды, а затем быстро стучит по ней костяшками пальцев. – Сэр? – громко зовёт она.

Возникает пауза, а затем его глубокий голос произносит: – Проводи её внутрь.

О, Боже.

Майя открывает дверь и ведёт меня внутрь.

Мои глаза быстро перебегают на короля Засранца, сидящего за своим столом, а затем осматривают остальную часть комнаты. Как, я уверена, и большинство комнат в этом дворце, она большая и безликая. На самом деле, кроме стола с телефоном и стопками папок, плюс несколько книг на полках, в этой комнате нет ничего, что кричало бы "Офис короля".

Кроме того, мне кажется, я ожидала, что на нем будет корона, когда он сидит за своим столом.

Единственное, что на нем надето, это гримаса.

Я думала, что он будет унижаться, но, похоже, нет.

Король Аксель едва смотрит на меня, вместо этого сосредоточившись на бумагах в своей руке.

– Спасибо, Майя. Мне нужно несколько минут побыть с ней наедине.

Ней. Ещё даже не назвал моего имени. Он вообще знает моё имя?

– Хорошо, Ваше Величество, – говорит Майя и уходит, оставляя меня в кабинете с королём.

Такое ощущение, что меня заперли в тюремной камере.

Я по привычке прочищаю горло и смотрю на него, ожидая, что он обратится лично ко мне, стараясь при этом выглядеть холодной и равнодушной.

Я уже готова открыть рот и разрушить свою решимость, когда он постукивает своим длинным указательным пальцем по верхней части бумаги, которую он рассматривает, бумагу, которую я сейчас узнаю, как своё резюме.

– Здесь говорится, что вы работали во Франции в нескольких семьях, – говорит он, его голос хрипловат.

– Да, сэр, – говорю я. Поскольку он всё ещё смотрит на моё резюме, как будто это какая-то карта сокровищ, я смотрю на его макушку. У него светло-каштановые волосы, густые и блестящие. Немного длиннее на макушке, чем по бокам, но в целом короткие. Несколько модная стрижка для короля.

– Я так понимаю, вы немного говорите по-французски? – спрашивает он.

– Un peu (пер. фра. – немного), – осторожно отвечаю я.

Наконец он поднимает на меня глаза, и мне требуется огромное усилие воли, чтобы встретиться с ним взглядом и не отвести взгляд. Неужели я уже превратилась в камень?

– C'est tout? (пер. фра. – Это всё?)

Я киваю. Это всё. Совсем чуть-чуть. То есть, я знаю, что почти свободно говорю, но у меня такое чувство, что если я признаюсь в этом, он начнёт меня проверять.

– И я так понимаю, вы не говорите по-датски?

Я качаю головой. – Нет, сэр. Никогда не думала, что мне это понадобится.

Кажется, он на мгновение задумывается над этим, слегка покачивая нижней челюстью, а затем возвращается к резюме. Мой желудок вздрагивает от облегчения, когда он отводит взгляд от меня. Чёрт, этот человек напряжён.

– И что же заставило вас подать заявление на эту должность? – спрашивает он, голос звучит немного устало. Он откинулся в кресле, непринуждённо, но настороженно, постукивая пальцем по краю подлокотника, глядя на меня.

– В агентстве по трудоустройству решили, что я подхожу.

– Меня не слишком интересует, что они думают. Кажется, они никогда не знают своих клиентов. Можешь ли ты сказать мне, почему ты считаешь себя подходящей кандидатурой?

В моей голове одновременно проносится миллион мыслей. Я могу сказать ему, что я выполняла эту работу для разных богатых и важных семей, что у меня отличные рекомендации, что я готова к вызову, что я умна, независима и трудолюбива. Я могла бы рассказать ему миллион вещей.

И всё же единственное, что выходит из моего рта: – Потому что я знаю, каково это – потерять родителей в молодом возрасте.

Он моргает на меня. Я не могу сказать, застигнут ли он врасплох моим комментарием или нет. Я продолжаю, довольная тем, что мой голос остаётся ровным. Не то чтобы он не должен был, но когда я нервничаю, я никогда не могу предсказать, как отреагирует моё тело. – Я знаю, что сейчас нужно девочкам.

– И что же это?

– Любовь, – говорю я, и теперь, когда я глотаю, моё горло кажется плотным. – Им нужна дисциплина и руководство, но им также нужно сострадание, доброта, стабильность, и, прежде всего, им нужна любовь.

Он хмурится, его челюсть напряжённо подрагивает. Не знаю, почему я решила, что, сказав ему это, смягчу его, но, опять же, я не думала об этом.

– И поэтому ты думаешь, что это так просто, – говорит он.

– Я никогда не говорила, что это будет легко. – Я стараюсь не сузить на него глаза, стараюсь не повышать голос. – Но поскольку это будет нелегко для любой няни, это может быть кто-то, кто понимает. Кто не бросит, когда станет трудно.

– Но ты уже увольнялась раньше, – говорит он, переводит взгляд на резюме и снова на меня, брови подняты с вызовом. – Во всех этих семьях ты не задерживалась дольше, чем на несколько лет.

Я игнорирую это. – Я так поняла, что это на год.

– Так и есть, – говорит он. Он встаёт со стула с грацией, заложив руки за спину, прогуливаясь к краю стола, ближе ко мне.

Я не могу удержаться и делаю шаг назад.

Он останавливается, наклоняет голову в сторону, поднимает подбородок, наблюдая за мной. – Но кто сказал, что ты не уволишься до истечения года? Эта работа трудная, и она не похожа на все другие должности няни, которые у тебя были. Мы – королевская семья, мы находимся на другом… уровне, а это значит, что ты должна подняться до этого уровня. – Он вздыхает, звуча почти скучающе. – Честно говоря, я остаюсь при своём мнении.

– Каком именно?

– Я не думаю, что ты подходишь для этой работы.

Я стараюсь не вздрагивать. – Тогда почему я здесь?

Он снова вздёргивает бровь, его рот на мгновение становится твёрдым. – Из-за моих дочерей. Ты им нравишься. А когда дело касается их, обычно не имеет значения, что я думаю.

– Почему вы думаете, что я не справлюсь с этим? Вы даже не знаете меня. Вы понятия не имеете, на что я способна.

Он оглядывает меня с ног до головы, совершенно не впечатлённый, и всё же я чувствую каждое ледяное движение его взгляда по моей коже. – Я знаю, что ты необразованная. Что ты полна ложной уверенности и глупой бравады. И что ты понятия не имеешь, как вести себя в присутствии короля.

Я распрямляю плечи, обретая хребет. – Вы правы. Я никогда не училась в университете, и иногда может показаться, что я уверена в себе, когда не должна. Но позвольте мне прояснить одну вещь. Я уважаю то, что вы делаете это для своих дочерей, и я уважаю вашу корону и титул. Но я не хочу, чтобы со мной разговаривали свысока, словно я какое-то низшее существо, жвачка под вашим ботинком. Если вы хотите, чтобы я относилась к вам с уважением, вы должны проявлять такое же уважение ко мне. Мне всё равно, кто вы.

В этот момент моё сердце так громко стучит в ушах, что я едва могу осознать, что я только что сказала. Чёрт возьми, кажется, я только что провалила всю эту работу.

Руки короля Акселя разворачиваются из-за его спины, и он перемещается передо мной, чтобы сесть на край своего стола. Его длинные пальцы обхватывают край, постукивая, мышцы челюсти напряжены. Но в его глазах нет гнева, во всяком случае, я не могу этого сказать. Только холодное любопытство.

– Ты так разговаривала со всеми своими прошлыми работодателями? – спрашивает он, в конце концов.

– Я бы говорила, если бы они были такими же грубыми, как вы.

Обе его брови взлетают вверх, и я готовлюсь к тому, что он начнёт кричать своей секретной службе, и меня потащат на гильотину.

Вместо этого он одаривает меня натянутой улыбкой. – Я буду платить тебе зарплату. Но это не значит, что ты должна мне нравиться.

– И я буду получать эту зарплату. Но это не значит, что вы должны мне нравиться.

– Тогда, Аврора, скажи мне, почему ты всё ещё хочешь получить эту работу, ведь ты будешь работать на такого грубияна, как я? Наверняка есть другая работа, более лёгкая и хорошо оплачиваемая? Я вижу, что раньше ты работала на руководителей винодельческих компаний и компаний по производству программного обеспечения. Почему бы не вернуться к ним?

Это хороший вопрос. Почему я здесь? Зачем терпеть всё это, если у меня во рту уже неприятный привкус?

– Вы хотите знать правду? – спрашиваю я его.

– Ты вообще способна лгать?

О да.

– Потому что теперь я чувствую, что мне есть что доказывать. – Я делаю паузу, осознавая, что наши взгляды прикованы друг к другу. – Я уверена, вы можете себе представить, каково это. Люди говорят тебе, что ты не можешь что-то сделать, что ты не годишься для этого, что ты не готов к этому. Для меня это просто заставляет меня быть на высоте и делать всё возможное, чтобы доказать, что они ошибаются. К тому же, мне очень нравятся Клара и Фрея.

Он отводит взгляд, и мне кажется, что я одержала какую-то победу, хотя я была не холодна и равнодушна.

– Почему у меня такое чувство, что ты собираешься сделать мою жизнь сложнее, а не легче, – говорит он, почти про себя.

– Значит ли это, что я получила работу?

Он постукивает пальцами по столу и смотрит вдаль, погрузившись в раздумья. Затем он кивает. – Да. – Он смотрит на меня. – Но, пожалуйста, не заставляй меня жалеть об этом. Я делаю это для них. Я делаю для них всё, что могу. Они всегда будут на первом месте, ты понимаешь?

Я киваю, чувствуя, как надежда и волнение проникают в меня. – Понимаю.

Он выдыхает, а затем встаёт. – Нужно будет заполнить много форм. Проверка биографии, которую проводит полиция. – Я стараюсь не напрягаться при этом. – Проверка здоровья. Специальная страховка. Тебе придётся подписать соглашение о конфиденциальности, принести клятву защищать королевский дом, пройти уроки защитного вождения и тактику побега в случае похищения. – Он протягивает руку. – Но пока это должно стать официальным.

Я глубоко вдыхаю через нос и слегка улыбаюсь ему, когда кладу свою руку в его. Его хватка тёплая и очень крепкая. Я изо всех сил стараюсь уверенно пожать ему руку. – Я принимаю. – Я делаю паузу. – Ваше Величество.

Он не улыбается, но быстро сжимает мою руку, прежде чем опустить её. Он снова обходит стол. – Кстати, ты начинаешь завтра.

– Завтра! – восклицаю я. – В субботу? Я не могу начать завтра.

– Почему? – Он снова выглядит раздражённым.

– Потому что это собеседование было в последнюю минуту, и я не предполагала, что получу его. Мне ещё нужно упаковать все вещи в Париже и…

Он садится обратно и начинает перебирать остальные бумаги на своём столе, откладывая моё резюме в сторону. – Тогда иди и собери все вещи. Ты прыгала по Франции семь лет, я уверен, что всё, чем ты владеешь, поместится в чемодане.

Он прав, но к чёрту его за такую самонадеянность.

– И поскольку ты работаешь между делом, – продолжает он, – я готов поспорить, что ты остановилась в краткосрочной аренде или Air B&B, и что бы это ни было, я уверяю тебя, что любые деньги, которые ты потеряешь, будут должным образом компенсированы нами. – Он смотрит на меня, наморщив лоб. – Майя займётся всей логистикой, не волнуйся.

Я знаю, что сейчас я нахожусь в Air B&B, за который я уже заплатила до конца месяца, и мне не с кем попрощаться, кроме Амели, но эти выходные будут моими последними свободными выходными, прежде чем всё в моей жизни изменится. Я должна держаться за это.

Клянусь, я вижу, как он закатывает глаза. – Ладно, – говорит он, как будто слышит мои мысли. – Тогда будь здесь в воскресенье вечером. Это даст нам достаточно времени, чтобы всё подписать, и тогда ты сможешь начать понедельник с того, что отвезёшь Клару в школу.

– Договорились, – удаётся мне сказать. Затем я замираю на мгновение, размышляя, есть ли что-то ещё, что я должна сказать, или что нам нужно обсудить.

Он медленно поднимает на меня глаза и, бросив быстрый взгляд, пренебрежительно говорит: – Можешь идти.

Я киваю. – Увидимся в воскресенье вечером.

– Возможно, ты захочешь подтянуть свой королевский протокол, пока ты здесь, – говорит он мне вслед, когда я направляюсь к двери. – Не помешает также выучить несколько основных датских фраз.

– Да, сэр, – говорю я ему, открывая тяжёлую дверь и выходя в коридор.

Майя терпеливо стоит там, сложив руки перед собой, выражение её лица слегка вздрагивает. – И как всё прошло? – осторожно спрашивает она.

Я пытаюсь изобразить спокойствие, пожимая плечами, но потом начинаю ухмыляться. – Я получила работу!

Её улыбка небольшая, но достаточно хорошая. – Это замечательно. Он не был слишком строг с тобой?

– О, он был строг со мной, – говорю я ей. – Кажется, он назвал меня необразованной и глупой в какой-то момент. Но я справлюсь. Я всегда справляюсь.

Она сжимает ладони вместе. – Я так рада. Девочки будут в восторге.

– И у вас с плеч тоже спадёт много груза. Вам больше не придётся искать.

Она чопорно кивает. – Да, надеюсь, ты продержишься целый год.

Чёрт, это выбило ветер из моих парусов. Я отмахнулся от него.

– Я не сомневаюсь, что продержусь, – говорю я ей.

Конечно, с другой стороны, я понятия не имею, во что ввязываюсь.

И пока я иду за Майей по коридору, пока она проводит быструю экскурсию мимо позолоченных картин, мраморных статуй, больших, отделанных бархатом комнат с полами в стиле барокко, перечисляя миллион разных вещей, прежде чем отвезти меня обратно в аэропорт, я понимаю, насколько я действительно влипла.

Хотя я ещё ничего не подписала, мне кажется, что когда я пожала руку королю, я согласилась на что-то, выходящее за рамки моих самых смелых мечтаний или кошмаров.

Надеюсь, я не заключила сделку с дьяволом.

Красивым дьяволом, конечно.

Они обычно такие.