Текст книги "Скандинавский король (ЛП)"

Автор книги: Карина Халле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава 16

А К С Е Л Ь

Мне часто снились кошмары.

Они начались сразу после аварии, когда меня ещё лечили в больнице от рваных ран на ногах, полученных при ползании по битому стеклу, от сотрясения мозга, которое продолжало меня дразнить. Вся страна затаила дыхание, не зная, умру ли я, как Хелена, в то время как моя сестра с неохотой была готова стать наследницей.

Кошмары прорвались сквозь морфий и пропитались тьмой, которая всегда таилась за пределами моего зрения, размывая края и постоянно заманивая меня обратно.

Хелена всегда была в них. Я чувствую, что она нашла путь в мой мозг, нашла место, выделила его для себя и сделала своим домом. Она выходила только ночью, когда я спал мёртвым сном, и тогда она превращала мой мир в ад, который принадлежал ей.

В течение года мне снились кошмары почти каждый день.

В течение следующего года они посещали меня раз в несколько недель.

С тех пор как появилась Аврора, у меня не было ни одного кошмара.

Я подумал, что, возможно, поскольку дети были счастливы, она отпустила меня с миром. Не было необходимости терроризировать меня, напоминать мне, что она мертва, а я нет.

Но теперь, сегодня ночью, кошмар вернулся.

Я лежу в постели в своих обычных апартаментах во дворце Дроттнингхольм в Стокгольме, проведя день с королём Швеции Арвидом, и почти обливаюсь потом.

Кошмар пришёл стремительно, и он оставался, казалось, целую вечность, соединяясь с реальностью.

Хелена была здесь, в этой самой комнате. Как будто она боялась навестить меня дома и решила вместо этого преследовать меня в Швеции.

Я бодрствовал, потом спал, а потом появилась она, медленно открыла скрипучие дверцы шкафа в конце комнаты и вышла.

Она шла ко мне босиком, в платье, в котором умерла, кровь покрывала её лицо так, что не было видно ни сантиметра кожи.

Её глаза были устремлены на меня, зелёные и неумолимые, как и в реальной жизни.

Мне пришлось напомнить себе, что я не должен бояться и не должен ненавидеть её.

Но первое было трудным.

Она остановилась у изножья кровати и уставилась на меня. Это могли быть минуты или часы, время не имеет отношения к снам, оно в них не существует. Но этого времени хватило, чтобы каждый волосок на моём теле встал дыбом, а грудь сдавило так, словно туда положили груду кирпичей.

Я знал, что вижу сон, я был в сознании. Но это не избавило меня от страха, что во сне у меня может случиться сердечный приступ.

Наконец, она что-то сказала.

– Ты не заслуживаешь этого.

В её голосе слышалось пустое, металлическое звучание, словно в её горле застрял динамик, и слова выходили именно так.

Чего я не заслуживаю? Пытался сказать я, но я никогда не могу говорить или кричать во сне.

Но она не ответила. Она начала расхаживать взад и вперёд у изножья кровати, её глаза не отрывались от моих. Глаза, полные страдания, муки и боли.

Мне жаль.

Но она не слышит меня.

Она даже не настоящая.

Прошла целая вечность, прежде чем она, наконец, перестала вышагивать, перестала смотреть на меня.

Она повернулась и пошла обратно к шкафу.

Вошла внутрь.

Закрыла дверь.

И тут я проснулся.

Слава богу, блять, я проснулся.

Мои глаза распахнулись, я задыхался, моя пижамная рубашка прилипла к телу, и это возвращение к реальности позволило мне понять, что на самом деле этого не было, что это не реально, что всё это было в моей голове.

Я не верю в призраков, но я всё же думаю, что они могут тебя преследовать. Из-за твоего прошлого. Твоих ошибок.

Твоей лжи.

Я смотрю на шкаф, желая, чтобы он снова открылся, чтобы этот призрак доказал, что я не прав.

Но комната пустая и тёмная, и это другое ощущение. Здесь нет ни злобы, ни ужаса. За окнами кружится снег, отбрасывая холодный, туманный свет, хотя сейчас, вероятно, середина ночи.

Я откидываю голову на подушку и делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить своё колотящееся сердце.

Я даже не хотел приезжать сюда.

После того, как я переспал с Авророй, после того, как мы, наконец, отдались друг другу, последнее, что я хотел сделать, это оставить её. Но долг зовёт, часто в самое неподходящее время, и мне пришлось рано утром на следующий день отправиться в Стокгольм. Я хотел взять её с собой. Если бы она была кем-то другим в этом мире, я мог бы взять её с собой. Она могла бы быть моей спутницей на ужинах с королевской семьёй, сначала с королём Арвидом, потом с принцем Виктором.

Это суровое напоминание о том, кто она.

Она не моё свидание.

Не девушка.

Не просто любовница.

А няня.

Я занимался сексом со своей гребаной няней.

Для любого, кто смотрит со стороны, я выглядел бы позором. Я выглядел бы развратным, издевательским и рабом желания. Она выглядела бы жертвой, возможно, даже наоборот. Она на четырнадцать лет моложе меня, моя помощь, а я – овдовевший старик.

Никто не понял бы правды.

Что она не просто няня.

Она – Аврора.

Она – моя расплата и спасительница одновременно.

Она – её тёзка, северное сияние, озаряющее самые тёмные зимние небеса.

Она – моё возвращение домой.

И я влюблён в неё.

Сейчас бессмысленно отрицать это, особенно после прошлой ночи, когда я зарылся глубоко в неё и нашёл всё, что когда-либо искал.

Эта девушка вошла в мою жизнь, как палящее солнце, сгоняя паутину и освещая все те тёмные и полые места внутри меня. Она помогла мне понять, что такое быть счастливым и иметь кого-то, кто делает тебя счастливым. Она снова дала мне жизнь, когда я уже давно перестал жить.

Она – все эти вещи для меня, она – всё для меня.

И именно поэтому я решил пока игнорировать реальность.

Потому что у меня в руках нечто уникальное и прекрасное, драгоценная птица, и я никогда не хочу её отпускать. Если я это сделаю, Аврора улетит, а я проведу остаток своих дней в поисках на небе.

Поэтому я буду делать то, что у меня получается лучше всего, и наслаждаться отрицанием. Я собираюсь притвориться, что, то, что у нас есть, достаточно хорошо на данный момент. Что мы можем продолжать быть вместе в тайне, наедине. Что я могу скрыть то, что мы есть, от всех остальных.

Если честно, я бы всё равно не хотел делиться этим. Это никого не касается, кроме нас.

Возможно, я тоже немного самонадеян, думая, что Аврора хочет продолжать это, что бы это ни было. Возможно, она просто хотела избавиться от этого. Возможно, прошлая ночь – это всё, что было между нами.

Сначала я тоже так думал. Я думал, что, если я, наконец, поддамся этой сырой, мощной буре, которая нарастала между нами месяцами, я смогу вывести её из себя. Экзорцизм.

Я не мог ошибиться ещё больше.

Я вздыхаю и пытаюсь снова заснуть, но сон теперь неуловим.

Моя рука спускает трусы и обхватывает основание моего члена, и я уже твёрд, просто думая о ней. Я думаю, не позвонить ли ей, но решаю, что это слишком рискованно. Мало того, что кто-то может нас услышать, но я не хочу давить на неё ещё сильнее, чем я уже. Она не затворница и точно знает, чего хочет в постели, что доставляет ей удовольствие. Но переходить от секса к сексу по телефону как-то неправильно.

Поэтому я глажу свой член, чувствуя под ладонью горячую, твёрдую длину, и думаю о прошлой ночи.

Я думаю о её глазах, проникновенных и глубоких, прямо перед тем, как я поцеловал её.

Я думаю о том, как она стонала, когда я глубоко входил в неё, о том, как она задыхалась от боли и удовольствия.

И я думаю о том, как я хочу дать ей больше, вот так, каждый день и до бесконечности.

* * *

Хотя я всегда с удовольствием провожу время в Швеции, выбираясь из дворца и находясь среди друзей, людей, которые понимают, каково это – быть человеком в моём положении, быть королём, я не мог вернуться в Копенгаген достаточно быстро.

К счастью, перелёт очень короткий, и я вернулся во дворец к полудню.

– Как прошла ваша поездка, сэр? – спросил Никлас, как только я вошёл внутрь, стаптывая снег с моих сапог.

Я бросаю на него взгляд. – Всё было хорошо.

Никлас умничает немного. Обычно он ездит со мной, когда я путешествую, но поскольку это был просто светский визит в Швецию, я решил отказаться. Когда он был с Хеленой, он ходил абсолютно везде, с общественным визитом или нет, но это потому, что он трахал её. И если он когда-нибудь осмелится поднять этот вопрос, я ему так и скажу.

Честно говоря, мне было не очень удобно оставлять его во дворце. После того, как я обнаружил, что он зашёл в комнату Авроры в тот раз, моя бдительность по отношению к нему была намного выше, чем обычно. Каждый день я ругаю себя за то, что держу его в этом доме, и каждый день прихожу к одному и тому же выводу: у меня нет выбора.

Тем не менее, я убедился, что Майя была здесь всё время, пока меня не было, и я знаю, что Аврора не любит Никласа и избегает его любой ценой. Надеюсь, это не было проблемой.

Сверху доносится высокий визг, а затем звук топота ног. Можно подумать, что во дворце лучшая звукоизоляция, но, думаю, моим королевским родственникам никогда не приходилось беспокоиться о свиньях на свободе.

Я прохожу мимо Никласа, едва не задев его бедром, и поднимаюсь по лестнице.

– Папа! – возбуждённо кричит Клара, держа в руках теннисный мяч. Она в одном конце коридора с Фрейей и Авророй, а Снаф-снаф бегает вокруг неё кругами.

– Мы учим его играть в мяч, – говорит Фрея, и обе девочки начинают бежать ко мне. Свинья бежит за ними, хлопая ушами, сотрясая пол. Аврора предупреждала меня, что "карликовые" свиньи редко остаются "карликовыми", и теперь Снаф-снаф размером с кокер-спаниеля и примерно в пять раз тяжелее.

Я приседаю и протягиваю руки, и девочки бегут прямо к ним. Я поднимаю их, улыбаюсь их радостным лицам, и моё сердце начинает обливаться кровью. Моя любовь к ним непоколебима, неописуема, и видеть, какими счастливыми они стали, делает всё, через что мы прошли, стоящим того.

– Что я буду делать, когда вы станете слишком большими, чтобы поднять вас? – спрашиваю я их, целуя Фрею в нос, который она тут же почёсывает, а затем Клару в щеку.

– Мы воспользуемся лестницей, – говорит Клара, обхватывая меня руками за шею и ухмыляясь. – Или Аврора может нас поднять.

Аврора медленно идёт ко мне, её лицо слегка опущено вниз, на губах застенчивая улыбка. Я не всегда вижу её такой сдержанной. Обычно она кричит на меня по той или иной причине. Но сейчас видно, как всё изменилось между нами.

Я не могу не улыбнуться ей, не в силах сдержать улыбку.

Один только факт, что мне больше не нужно притворяться с ней, заставляет мою улыбку растягиваться шире, а сердце в груди – бодрым, лёгким и тёплым.

Хотя она находится в конце коридора, расстояние больше не имеет значения. Я могу смотреть в её глубокие карие глаза лани и знать, что она моя. Я король с дворцом, полным сокровищ, и всё же она – моё самое большое владение.

Я опускаю девочек обратно на землю, и они бегут за Снаф-снафом, бросая мяч мимо Авроры и карабкаясь за ним.

Пока они бегут, она подходит ко мне и дарит мне маленькую, полную надежды улыбку.

– Привет, – говорит она.

– Привет, – говорю я в ответ, всё ещё улыбаясь. Мне требуется каждая унция сдержанности, чтобы не поцеловать её прямо здесь, не взять её за руку, не прикоснуться к ней. Мы прошли путь от того, чтобы сдерживать себя месяцами, до того, чтобы поддаться дикости, а затем вернуться к контролю. Это не совсем правильно, но это всё, с чем мы можем работать.

Она тоже это чувствует, потому что она делает шаг вперёд, а потом назад, как будто не уверена, где она стоит. Она сцепляет руки на талии и спрашивает: – Как прошла поездка?

– Всё было хорошо. Было бы лучше, если бы ты была там.

– Я? С душной компанией королевских особ? Я так не думаю.

– Они не так уж плохи.

– Они похожи на тебя?

– Эй, – назидательно говорю я, тыкая её в бок. – Будь вежлива со своим боссом.

Она хихикает и отодвигается с дороги. – Почему я должна начинать сейчас?

Боже правый. В её глазах появляется коварный блеск, и она начинает грызть губу. Я хочу сделать то же самое, засосать её между зубами на мгновение, прежде чем взять её лицо в свои руки и целовать её до тех пор, пока она не задохнётся.

Мой член уже твёрдый, он упирается в ширинку, не заботясь о том, что мы в общественном месте, что мои дети в другом конце зала. Какой бесцеремонный член.

Её язык касается кончика зубов, и она улыбается, приподняв брови. – Осторожно, Ваше Величество, – шепчет она.

И в этот момент я понимаю, насколько это будет чертовски трудно. Почему-то я думал, что это будет лёгкая часть, когда нам больше не придётся притворяться друг с другом. Легко только тогда, когда мы за закрытыми дверями – в остальное время это мучительно.

Не помогает и то, что она надела свою униформу. Я имею в виду, она всегда её носит, но сейчас вид её мини-юбки причиняет боль, зная, какими гладкими и стройными кажутся её ноги под моим захватом.

Я протягиваю руку и дёргаю её за пояс. – Я чертовски ненавижу эту юбку, – практически рычу я. – С самого первого дня.

Она ухмыляется. – О, я знаю. Как ты думаешь, почему я сделала её своей униформой?

– Аврора! – кричит Клара. – Иди поиграй.

Я на мгновение задерживаю взгляд Авроры, прежде чем она прерывает его и говорит Кларе: – Я сейчас приду.

– Так, сегодня, – говорю я ей.

– Сегодня? – Она оглядывается на меня.

– Ты занята?

– А, я поняла. Ну, сегодня воскресенье, и это должен быть мой выходной, – говорит она мне. – Но мой босс – придурок и держит меня как свою пленницу в этом месте.

– Он звучит ужасно.

– Он может быть таким, – размышляет она. – Он также может быть довольно милым.

– Милым? Я не знаю об этом. – Я складываю руки.

– Может быть, "милый" – это не то слово. Что противоположно тому, чтобы быть засранцем?

– Если ты будешь продолжать говорить о своём работодателе в таком тоне, тебя могут наказать.

Она хлопает на меня ресницами. – Небольшой шлепок ещё никому не вредил. Помнишь?

For helvede (пер. – ради всего святого). Она просто фейерверк. Как я мог ожидать от неё чего-то меньшего?

– Аврора! – кричит Клара.

– Я иду! – кричит она и поворачивается, чтобы уйти.

Я протягиваю руку и инстинктивно хватаю её за руку. Иногда я делал это и раньше, но сейчас это означает что-то другое.

– Тебе не нужно работать. У тебя сегодня выходной. Пусть Майя о них позаботится.

– Сегодня утром Майя ходила в церковь, и я думаю, что у неё бранч с группой дам на чей-то день рождения, поэтому я и сказала, что буду работать, – объясняет Аврора. – Это не проблема. Я просто… увидимся позже.

Позже. Когда, чёрт возьми, позже? Почему не сейчас?

Но я более чем благодарен Авроре за её преданность девочкам, поэтому я позволяю им поиграть с Снаф-снафом и отправляюсь в свою комнату, чтобы распаковать вещи и привести голову в порядок.

До конца дня мне не удаётся побыть с ней наедине. Только за час до ужина я прохожу мимо неё в коридоре, когда направляюсь в свой кабинет, а она выходит из своей комнаты.

– Привет, – шепчу я ей, хватаю её за руку и затаскиваю в нишу.

– Что ты делаешь? – испуганно шепчет она, когда я прижимаю её спиной к стене.

– Все внизу, – говорю я ей, мои губы переходят к её шее, облизывая её ухо. Я беру её мочку между зубами и дёргаю.

Как я и предполагал, она стонет, задыхаясь, и хватается за мой затылок.

– Я не мог больше ждать, – удаётся мне сказать, когда мои руки обхватывают её полные груди, а мой рот переходит к её рту. Она раскрывает свои губы навстречу моим, как подношение, и мой язык проникает внутрь, пробираясь рядом с её языком. Я так чертовски твёрд и долго не протяну. Я слишком сильно этого хотел.

Я провожу другой рукой по её бёдрам, задирая юбку на бёдрах, мои пальцы скользят по нижнему белью. Я отодвигаю его в сторону и провожу пальцами по её складочкам, чувствуя, какая она мокрая. – Боже, мне чертовски люблю эту юбку, – задыхаюсь я ей в рот, когда начинаю расстёгивать ремень.

– Я думала, ты ненавидишь эту юбку.

– У нас сложные отношения. – Я тянусь вниз и берусь за заднюю часть её бёдер, подтягивая её вверх, пока её ноги не обхватывают мою талию. Я достаю свой член и располагаю его напротив неё, делая всё возможное, чтобы не торопиться, но при этом не спеша провожу костяшкой пальца, а затем пальцем по её блестящей киске.

– Трахни меня, – шепчет она, её голос хриплый и дрожащий от желания, и она говорит именно то, о чём я думаю. Я быстро убираю пальцы и провожу ими по своим губам, смакуя её вкус, пока держу свой твёрдый и тяжёлый член в руке и ввожу его в неё. Я стараюсь идти медленно, поглаживая головку вокруг её мягкого отверстия, смачивая кончик, прежде чем ввести всего на несколько дюймов.

Но и нескольких дюймов достаточно, чтобы моя челюсть сжалась, и я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Она горячая и скользкая, даже здесь, и тугая, как гребаный кулак. Я хочу вогнать себя в неё, зарыться по самые яйца. Я стараюсь не дышать, пальцы впиваются в её бока, я хочу быть с ней настолько нежным и тихим, насколько это возможно, учитывая стену позади неё и то, как плотно её ноги обхватывают меня.

На ковре в её спальне – это одно, но здесь, в этом укромном уголке коридора, это нечто другое. Я надеюсь, что у меня есть всё необходимое, чтобы выждать время и насладиться каждой секундой, но поскольку я уже с трудом держу себя в руках, я сомневаюсь, что продержусь долго. И, полагаю, ради нашего уединения, мне следует поторопиться.

Но она кончит первой.

Она кончит первой, и кончит сильно.

Я хочу, чтобы она сдерживала свои крики.

– Чёрт, ты ощущаешься как рай, – говорю я ей, мой голос гортанный, когда я проталкиваюсь глубже, наблюдая, как мой член исчезает в ней, её сопротивление восхитительно тугое. – Ты обливаешь меня, моя богиня.

Я медленно выхожу, и она вздрагивает подо мной, прежде чем я снова вхожу в неё, оставаясь осторожным, опираясь плоской ладонью о стену.

– Трахни меня, – стонет она, её глаза трепещут, когда она смотрит на меня. – Сильнее, Аксель.

Я смотрю вниз, где всё ещё видна самая толстая часть моего члена. – Ты уверена? – спрашиваю я, выдавливая слова из себя, сжимая челюсти. Моё тело горит, мышцы напряжены, и я стараюсь не шевелиться. – Я не хочу причинять тебе боль, но и разрушать стену тоже не хочу. Ты плотнее, чем кулак, и мой член и так едва помещается.

– Пожалуйста, – тихо вскрикивает она. Её брови нахмурены от дикого нетерпения, рот влажный и зияющий.

Думала ли она обо мне так, пока меня не было?

Хотела ли она меня так же сильно, как я хотел её?

Думаю, да.

– Ваше Величество, – пробормотал я, напоминая ей.

Она крепче обхватывает меня ногами, и я проникаю в неё глубже, почти до самого основания. Она растягивается вокруг меня с громким вздохом, её киска такая тесная и влажная, когда я двигаю бёдрами навстречу ей. У меня лёгкое головокружение, дыхание перехватывает, и пламя внутри меня разгорается, лижет меня, пока я не теряюсь в этой декадентской дымке. Стены дворца исчезли, и осталась только она. Только я. Ничто не может коснуться нас.

– Сильнее. Блять, сильнее.

Рычание вырывается из моих губ, и я вонзаюсь в неё, пока она не обнимает каждый пульсирующий дюйм. Она прикусывает губу, чтобы не вскрикнуть, а я не слышу ничего, кроме своей крови, бурлящей в моей голове, когда я погружаюсь глубоко внутрь. Мои бедра двигаются, вбивая в неё этот ритм, а её ногти впиваются в плечи моей рубашки, и её тихие крики становятся всё более отчаянными, превращаясь в горловой хныканье.

Я тянусь вниз и глажу её клитор, но я так сильно вдавливаюсь в неё, что это почти невозможно.

Я наклоняюсь вперёд, пот стекает с моих бровей на её грудь. – Я хочу, чтобы ты кончила.

Но она кончает прежде, чем я успеваю закончить фразу. Она стонет, потом сдерживает крики, стараясь не шуметь. Её лицо искажается от усилия удержать всё внутри, и в то же время она взрывается наружу.

Я не сдерживаюсь. С низким гортанным стоном я кончаю, удовольствие прорывается сквозь меня, выворачивая меня наизнанку. Я ругаюсь резко, как можно тише, пока изливаюсь в неё, погружаясь в бездумное, первобытное состояние.

В этот момент я лишён мыслей и забот – я просто животное, выпущенное на свободу во дворце.

Я медленно спускаюсь на землю. Я осторожно выхожу, любуясь тем, как моя сперма стекает по её ногам, как белый дождь, доказательство того, что я оставил свой след, затем обнимаю её, осторожно опуская на пол.

Она смотрит на меня сквозь тёмные пряди влажных волос, её лицо покраснело и покрылось бисером пота, её глаза тяжело закрыты и полностью удовлетворены.

– Где я и что только что произошло? – шутит она, прикладывая руку ко лбу.

Я ухмыляюсь, прикусив губу, и заправляю свой полутвёрдый член обратно в брюки, застёгивая их.

– У нас в Дании есть поговорка, – говорю я ей. – Den der kommer først til mølle, får først malet.

– Что это значит?

Я оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что никого нет, прежде чем начать идти по коридору. – Первым пришёл, первым получил, – говорю я через плечо.