Текст книги "Что известно реке (ЛП)"
Автор книги: Изабель Ибаньез
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Пиастры в моем кошельке громко звякнули, когда я бросилась к выходу из Шепарда и сумка ударилась о мое бедро. Я осмотрела улицу в поисках служащего, которого получилось бы убедить не сообщать о моем местонахождении, если кто-то будет искать. Я была готова заплатить за молчание сколько угодно. Молодой мужчина на вид лет тридцати широко улыбнулся, заметив мое приближение, и потянулся к моим вещам.
— Куда мне отвести вас?
— В Булак, пожалуйста, — сказала я. — И я буду признательна, если вы оставите эту поездку при себе.
Он нахмурил брови.
— Но—
Я вложила в его ладонь еще две монеты, и он замолчал.
— Пожалуйста, не беспокойтесь.
Молодой мужчина с большой неохотой подозвал кучера, положив деньги в карман. А после того, как помог мне забраться в экипаж, дал указание относительно гавани. Днем Каир наполняли туристы, которые бродили по улицам, покупали безделицы и обедали в местных заведениях традиционной кухни. Ночью город пульсировал жизнью: звучала живая музыка, местные жители курили на ступеньках перед домами, принимали пищу у тележек с теплым хлебом, в форме плоского диска. Каждый остающийся позади квартал был подобен индивидуальной сцене, которая обладала своим собственным дыханием и сердцебиением. Я сжала пальцами оконную перекладину, едва дыша от удивления. Серебряная луна высоко поднялась над рекой, вода искрилась и медленно покачивалась.
Мне хотелось исследовать каждый уголок этой версии Каира.
Это была арабская ночь.
Мы подъехали к Нилу, темной и широкой реке в обоих направлениях. Как и весь город, этот район был полон своей собственной яркой энергии. Я вылезла из брогама59 и в изумлении уставилась на раскинувшееся передо мной зрелище. Сотни лодок и дахабие были пришвартованы, тихо покачиваясь на воде. Египтяне, одетые в длинные белые туники и удобные сандалии, что-то обсуждали на арабском. Другие, похоже, туристы, пытались получить лодку у местных капитанов. По улице бегали дети, одетые в такие же туники с длинными рукавами, как у взрослых, доходящими им до щиколоток. Они играли с бродячими собаками. Ремень холщовой сумки впился мне в плечо, и я поправила ее, пытаясь найти комфортное положение.
Настала очередь приводить в жизнь следующую часть плана, в успешности которой я была менее уверена.
Где, черт возьми, искать лодку моего дяди?
Вздохнув, я обратилась к пожилому мужчине с дружелюбной улыбкой. Заметив меня, он просиял, несомненно, решив, что я хочу нанять его, чтобы покататься вверх и вниз по Нилу. Мне было жаль разочаровывать его.
— Элефантина? — спросила я. — Пожалуйста?
Мужчина в замешательстве уставился на меня, а затем указал на судно с названием Фостат. Я покачала головой, буркнув под нос shokran, и продолжила свой путь по причалу, читая одно за другим названия пришвартованных лодок и вслушиваясь в иностранную речь, доносящуюся отовсюду, в поисках людей, которые могли бы понять английский. Я спрашивала нескольких прохожих о лодке дяди, но никто не смог мне помочь. Краем глаза я заметила мальчика, не сводящего с меня взгляда. После еще двух проваленных попыток, я почувствовала, как на лбу проступил пот. У причала находилось сотни лодок. Как мне найти нужную? Оглянувшись, я заметила, что мальчик продолжает следить. Я отвернулась и подошла к другой компании людей, они тихо что-то обсуждали в лунном свете и встретили меня настороженными взглядами.
— Вы не знаете, где Элефантина?
Они покачали головами и отмахнулись от меня. Я вздохнула и пошла дальше. И вот, наконец, услышала его. Обрывок речи на языке, который я понимала. Повернувшись на звук, я увидела уже знакомого мальчика.
Он заметил, что я смотрю и подошел. Его улыбка сопровождалась ямочками.
— Вы из Англии?
— Нет, но я говорю по-английски. Я ищу дахабие.
Мальчик кивнул.
— Элефантину? — когда я напряглась, он пожал плечами и усмехнулся. Его плечи поднялись и опустились в грациозном жесте. — Я следил за вами, sitti.
Я нахмурила брови, не понимая значение слова.
— Почтенная госпожа, — перевел мальчик без тени иронии. — Я слышал, как вы спрашивали Элефантину у первого reis.
Еще одно незнакомое слово.
— Reis?
— Капитан, — пояснил он. Его голос мне напомнил тихий шелест листьев. — Я — часть экипажа Элефантины.
От этих слов у меня отпала челюсть.
— Правда?
Он кивнул и лунный свет предал его темным глазам блеск.
— Пойдемте, я отведу вас.
Я колебалась. Мальчик казался искренним, но я должна быть уверена.
— Как тебя зовут?
— Карим. Так вы идете?
У меня не было выбора, но я все равно осталась на месте. Сумки тянули вниз, впиваясь ремешками в руки.
— Как зовут человека, на которого ты работаешь? Владельца судна?
— Рикардо Маркес, — быстро ответил Карим.
После имени моего дяди всякое сомнение исчезло. Карим говорил правду и, возможно, он сможет помочь со следующим этапом моего плана.
— Дядя Рикардо не знает, что я собиралась приехать. Это сюрприз. Дядя ожидает, что я буду в платье. Чтобы осуществить свою задумку, я бы хотела переодеться в одежду вроде твоей. Поможешь мне ее приобрести?
Карим не отводил от меня глаз, его губы сжались в недоверчивую линию.
— Я заплачу за помощь.
Я покопалась в кошельке и извлекла горсть пиастров. Взгляд Карима пригвоздился к монетам и не успела я моргнуть, как он выхватил их у меня из рук. Они лишь на секунду блеснули в звездном свете, прежде чем исчезнуть в длинном рукаве туники мальчика. Если бы я следила за ними внимательнее, то могла бы поклясться, что они растворились прямо в воздухе.
— Хах, — хмыкнула я. — Научишь меня этому?
Мальчик скривился, а затем кивнул подбородком в направлении небольшого рынка перед причалом. Там продавались различные товары, среди прочего была лавка со специями, которые согрели мне кровь, когда я проходил мимо. Специи, о которых я прежде даже не слышала: кардамон и куркума, кумин и карри. Карим помог мне приобрести длинную тунику, называемую галабея и которая частично скрывала мои высокие сапоги. Я указала на его тарбуш, и Карим смог найти идентичный.
Я переоделась под одеялом, который Карим придержал для меня рядом со старым зданием с обвалившейся крышей, и мы вместе пошли к восточному берегу, где была пришвартована Элефантина. Мое дорожное платье едва влезло в холщовую сумку, и я поразилась его громоздкостью по сравнению с легкой туникой, которая сейчас красовалась на моей фигуре. Я избавилась от корсета, но сохранила сюртук и чулки.
Свобода передвижений ощущалась необыкновенно.
Карим держался рядом, пока мы поднимались на борт Элефантины. Она напоминала плоскую баржу, и хотя выглядела прочной, мой желудок все равно сжимался. Очередное судно, очередное путешествие по воде. Я надеялась, что меня не стошнит, как в прошлый раз, когда я несколько дней была не в состоянии покинуть свою каюту. Это было худшим, что я испытывала в своей жизни. Остальные члены экипажа суетились вокруг, перенося небольшие корзины, наполненные едой, бельем и инструментами. Я держала голову опущенной, а свои длинные волосы завязала в узел, спрятав под феской. Луна уже висела высоко над головой, и звезды отражались в темных водах Нила. Он простирался на многие мили в обе стороны, и я чувствовала себя крошечной, словно песчинка.
— Хотите экскурсию? — спросил Карим. Я нервно оглянулась, уверенная, что моя дядя своим басистым голосом отдает распоряжения. — Его еще нет. Но скоро будет.
— Ладно, — согласилась я. — Давай очень быструю экскурсию. Здесь есть место, куда бы я могла положить вещи?
Он кивнул.
— Вы можете занять шестую каюту. Мы используем ее в качестве кладовки.
Я следовала за ним, пока он показывал мне лодку. Я никогда раньше не поднималась на борт чего-то подобного. Длинная и узкая, с плоским дном и двумя мачтами на носу и корме. Каюты располагались под палубой, крыша изгибалась вверх. В каждой каюте был небольшой иллюминатор, узкая кровать, устойчивая стойка для умывания и ряд крючков для одежды. Кроме того, под кроватями имелось несколько выдвижных ящиков для вещей. Карим показал, какую каюту я могу занять, и я спрятала свои вещи как можно лучше.
Как только мы миновали ряд кают, Карим повел меня, чтобы показать большой салон длиной около двадцати футов, стены которого изгибались в конце. Белые панели придавали ему традиционный вид, контрастируя с черными бархатными шторами, висевшими по обе стороны четырех массивных окон. Дополнительное освещение обеспечивал световой люк, а на всех свободных стенах висели деревянные полки, на которых хранились десятки книг, шляп и… оружия.
Я подняла брови, сбитая с толку. Мои родители не любили оружие в любом виде, и мне показалось странным, что они позволили взять его на борт.
Карим потянул меня за рукав и велел следовать за ним к месту между носом и мачтой, где стояла печь для приготовления пищи на углях. Кастрюли и сковородки висели на железных крюках над корзинами с кулинарными принадлежностями. Я не успела рассмотреть, что там хранится, когда Карим быстрым шагом направился к остальным членам экипажа: капитану, лоцману, повару, штурманам и гребцам, а также горстке официантов. Сам Карим был помощником главного повара.
В совокупности Элефантина напоминала дом средних размеров с персоналом из двадцати человек с достаточным количеством места, чтобы всех расположить.
— А где спит команда?
— На циновках на верхней палубе, — сказал Карим и повел меня туда. Над ней был навес, и мой дядя застелил пространство большим ковром и обставил несколькими стульями. Это было похоже на идиллическую гостиную под открытым небом, прохладный ветерок любовно касался каждого элемента мебели. Некоторые члены команды уже расстилали циновки, готовясь ждать моего дядю. Казалось, все было спокойно. Я поудобнее устроилась на ковре рядом с несколькими другими людьми и стала прислушиваться к звукам. Я коротала время, вглядываясь вдаль и рассматривая живописную сцену: сотни лодок спокойно шли по великой реке, готовые к очередному приключению.
И вот, наконец, прибыл мой дядя в сопровождении мистера Хейса, который то и дело потягивал спиртное из своей фляжки будто бы на званом обеде. Он окинул бригаду опытным взглядом. На нем больше не было пиджака и аккуратных туфель, он снова был в привычной помятой рубашке, брюках хаки и потертых ботинках, зашнурованных до середины голенища. Вдвоем, они донесли свои чемоданы и сумки до посадочного трапа, где их уже ждал капитан, человек по имени Хасан. Они вместе спустились по узким ступенькам в длинный коридор, ведущий к ряду кают по обеим сторонам, и их голоса разносились в разные стороны.
Я посмотрела на Карима и усмехнулась.
Он улыбнулся в ответ, и лунный свет отразился в его больших темных глазах.
Закончив свои дела, остальные члены экипажа присоединились к нам на палубе, расстелив свои циновки. Я сидела среди дюжины людей, одетых в одинаковые туники с длинными рукавами и шляпы. Лодка мягко покачивалась на воде, напоминая о том, что я совершила невозможное. Мне оставалось только держаться неузнаваемой, просто очередным членом команды. Мой дядя с мистером Хейсом подошли к нам, чтобы поздороваться с капитаном и поваром. Я затаила дыхание и повернула голову в сторону, сгорбив плечи, чтобы скрыться за другими остальными.
Но я слышала каждое слово, которым они обменивались.
— Все в порядке? — спросил дядя Рикардо. Кто-то ответил утвердительно.
— Кажется, у нас появился новый член команды, — медленно произнес Хейс. — Разве их было не двенадцать?
Я напряглась, дыхание застряло в груди. Я ждала, что он узнает меня, что своим наглым голосом произнесет мое имя. Но подобного возгласа возмущения не последовало.
— Ничего страшного, мы нуждаемся в помощи, — нетерпеливо сказал дядя Рикардо. — Все в сборе? Я планирую отплыть на рассвете.
— Да-да.
Дядя поблагодарил ответившего. Послышался звук шагов, удаляющиеся с палубы. Я медленно выдохнула, крепко сцепив руки на коленях. Немного расслабилась. Должно быть, они все удалились в свои каюты. Но тут знакомый голос лениво произнес:
— Забавно, что никто не сообщил тебе о том, что кто-то присоединится к команде.
— Абдулла вряд ли будет ругаться за лишние руки, — сказал дядя Рикардо. — Ты так и не рассказал мне о сегодняшнем дне.
Я случайно повернула голову в их сторону и посмотрела сквозь ресницы. Карим неподвижно сидел рядом со мной. Мой дядя и мистер Хейс стояли, облокотившись на перила.
— Не могу поверить, что кольцо у Стерлинга и он публично носит его, — сказал мистер Хейс.
— Но ты не смог его вернуть.
Я не могла дышать, пока ждала его ответа. Расскажет ли он дяде о том, как я сбежала из отеля?
— К сожалению, там было… Многолюдно.
— Твою мать, — прорычал дядя Рикардо.
У меня отпала челюсть. Подтверждение того, что мистер Хейс не предал меня. Хотя все еще было непонятно, почему он меня защищал. Он едва выносил мое присутствие и имел возможность доставить мне еще больше неприятностей. Но, возможно, он решил, что оно того не стоит, потому что я уже уехала. Я медленно выдохнула через нос, как когда-то учил меня папа. Он всегда знал, как меня успокоить, особенно после ссор с мамой.
Мистер Хейс наклонил голову, внимательно изучая моего дядю.
— Это не единственное, что тебя волнует, не так ли?
Дядя отвел взгляд.
— Не понимаю, о чем ты.
— Нет, — спокойно ответил Хейс. — Понимаешь.
Я скрючила пальцы ног в своих ботинках. После долгой паузы дядя наконец ответил.
— Ты бы видел выражение отвращения на ее лице.
— Смею предположить, что она это переживет.
— Я не настолько хорошо ее знаю, чтобы быть уверенным, — дядя Рикардо бросил взгляд на Хейса. — Как и ты.
Мистер Хейс поджал губы, словно сдерживая смех.
— Она безусловно была… Смелой.
— Ее любопытство не знает границ.
— Я удивлен, что у нее не возникло вопросов по поводу твоей небылицы.
— Если бы Кайо не солгал мне, то до сих пор был бы жив, — с досадой произнес дядя. — Он был бесчестным дураком, который лучше всех знал, что не стоит идти мне наперекор, когда я чего-то хочу, — он наклонил голову, и линия его челюсти стала твердой и неумолимой. — Это все его вина.
— Не стоит говорить плохо о мертвых.
— Стоит, если это заслуженно.
Внезапный вдох поднялся у меня в горле, но я безжалостно подавила его, прикусив губу. Он говорил о моем отце. Мои глаза горели. Что, черт возьми, происходит? Перед глазами встало письмо моей матери. Паника подступала все ближе, и я старалась дышать ровно.
Похоже, мама не зря переживала. Судя по голосу, дядя Рикардо был в ярости и явно что-то преследовал.
А мой отец стоял на пути.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВВЕРХ ПО РЕКЕ
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Я проснулась от шума пробуждающегося Нила. Во рту был резкий и пряный привкус рыбы, ила и крокодилов. Карим толкнул меня своей одетой в сандалию стопой, его руки были заняты мотком влажной веревки. Я с трудом поднялась, потому что за ночь мои конечности затекли. Ноги подкосились, когда я встала, и мне пришлось схватиться за поручень Элефантины. Остальные уже встали и носились по палубе. Одни переносили припасы, другие деловито сворачивали циновки. Над головой во все стороны света простиралась яркая синева египетского утра.
Я не могла оценить все это по достоинству. Целая долгая и крайне несчастная ночь ушла на терзания от услышанных мной слов. В моей голове было собрано столько кусочков головоломки, но ни один, казалось, не подходил друг к другу. Я думала о своем дяде, и мое воображение рисовало его отъявленным негодяем. Злодеем, который… Что? Еще я думала о мистере Хейсе, о его ослепительных улыбках и пустой лести, и о фляжке, что всегда была у него под рукой. На мой взгляд, они составили ненадежный дуэт с сомнительными мотивами.
Лучше мне держаться подальше от мистера Хейса.
И все же.
Временами мне удавалось что-то рассмотреть за его непроницаемой маской. Прикосновение его губ к моей коже. Его решение не рассказывать ничего о моем непослушании своему работодателю, сохранив нашу вылазку в тайне. Он оставался рядом во время всей прогулки по городу, и я чувствовала себя рядом с ним в безопасности, но не скованной. За мной присматривали, но не пытались контролировать. Вопреки себе я была очарована его остроумием и прямолинейным взглядом. В нем был намек на мягкость и преданность, скрывающиеся в его душе. Или я видела только то, что хотела видеть.
— Allah yesabbahhik bilkheir60, — произнес Карим, вырывая меня из моих мыслей. Это приветствие было мне знакомо, так как я уже неоднократно слышала его с тех пор, как прибыла в Египет.
— Взаимно, — ответила я.
— Когда вы планируете показаться своему дяде?
Мы все еще были пришвартованы, но я догадалась: царившая суматоха означает, что мы готовимся к отплытию. Без сомнения мне следует дождаться, пока поворачивать назад станет слишком поздно и у моего дяди не будет возможности от меня избавиться.
— Не раньше завтрашнего утра, — сказала я. — Могу ли я чем-нибудь помочь?
Карим наклонил голову, изучая меня своими большими глазами.
— Работы очень много.
— Я бы хотела помочь, — повторила я.
— Тогда вы можете помочь мне на кухне. Мне нужно приготовить завтрак для экипажа.
Дома я никогда не заходила на кухню, даже для того, чтобы вскипятить воду.
— Уверена, что могу быть полезной, сказала я.
— Ваша мама тоже раньше предлагала помощь.
Я замерла.
— Что?
— Думаю, она пыталась убить время. Она казалась одинокой.
В этом не было смысла. Мама была с отцом; они были неразлучны.
— Моя мама была одинока?
Карим кивнул.
— Ваш отец часто был погружен в книги или помогал с планированием. Он всегда был чем-то занят. Большую часть времени она была одна.
— Кому он помогал? Моему дяде?
Карим кивнул.
— Ты когда-нибудь видел, как мои дядя с отцом ссорились?
Карим покачал головой, казалось, ничуть не удивленный вопросом. Выражение его лица смягчилось, а выразительные проницательные глаза заглянули в мои.
— Вы похожи на нее, — сказал Карим. — Мне жаль, что их больше нет.
У меня перехватило дыхание.
— Хорошо, что вы здесь, — добавил он.
Я последовала за мальчиком на кухню, украдкой вытирая глаза. Вопросы переполняли голову, готовые пойти из ушей. Мне хотелось узнать, какого мнения Карим был о моих родителях и проводил ли он с ними время и сколько. Пребывание в Египте лишь напоминало о том, как много всего из их жизни я пропустила. Мне все еще было непонятно, почему они наотрез запретили мне когда-либо приезжать к ним.
Мы зашли на кухню, и я осмотрелась. На тонкой деревянной столешнице стояли миски с яйцами и фасолью, а рядом были баночки с различными специями. Прежде мне не доводилось видеть ничего подобного. Лимоны и бутылки оливкового масла стояли в ряд на полке длинной едва ли в два фута.
— Я приготовлю фасоль, — сказал Карим. — А вы ее разомнете.
— Что мы будем готовить?
— Фуль с тахини, — сказал он, зажигая плиту. Затем он снял плоскую сковороду с одного из крючков. — Фасоль с добавлением тмина и кориандра, лимона и масла. Команда любит есть ее вместе с яйцами.
— Звучит аппетитно. Кто научил тебя готовить?
Карим улыбнулся и ответил:
— Моя старшая сестра.
— А как давно ты входишь в команду моего дяди?
— Несколько лет. Нас всех обучал Абдулла, деловой партнер твоего дяди, — юноша посмотрел на меня прямым взглядом, и на мгновение он показался мне старше, чем я изначально подумала. — Вы можете разрезать лимон пополам?
— Это я могу сделать, — ответила я. Приняв нож, который он мне подал, я порезала цитрус. — Я первый раз приехала к дяде и мне любопытно узнать о роде его деятельности. Он мало делился подробностями о последних раскопках Абдуллы. Ты, наверное, был свидетелем многих интересных вещей.
Карим положил ложку топленого масла в сковороду, а следом разбил несколько яиц, которые мгновенно заскварчали. Мой желудок дал о себе знать. Я ничего не ела со вчерашнего визита в Гроппи.
— Ваш дядя не любит, когда мы обсуждаем детали раскопок, — наконец сказал Карим.
— Почему?
— Потому что, sitti, — сказал Карим, — Они с Абдуллой никогда никому не доверяют то, что нашли.
***
Карим посмотрел на мою подгоревшую лепешку. Его губы сжались, и я подавила смешок. Я предупреждала его. Он показал мне все кухонные принадлежности, которые хранили в себе остатки какого-то магического заклинания. Чаша с вечным запасом соли; кружка, которая оставалась чистой, независимо от того, что в нее наливали. Ножи, охлаждающие еду; ложки, что запекали при перемешивании все, что находилось в блюде. Несмотря на это, я все равно умудрялась что-нибудь испортить.
— Почему бы вам не выйти на палубу? Мне кажется, мы вот-вот отчалим?
Тон его голоса ясно дал понять, что это не предложение.
Я остановилась у планширя61, стараясь затеряться среди бочек с припасами, подальше от внимательного взгляда мистера Хейса, который стоял на другом конце дахабие. Мой дядя был увлечен разговором с капитаном Хассаном, едва покинув столовую.
У меня появилась возможность, будучи незамеченной, в последний раз насладиться оживленными видами гавани. Мужчины, одетые в свои прекрасные наряды, торговались за груз; египетские моряки, потеющие под палящим солнцем, переносили большие чемоданы на судна, пришвартованные рядом с нашим. Туристы толпились по всем сторонам причала, громко переговаривались и этот гомон разносился над сверкающей изумрудной гладью Нила.
К нашей команде присоединились еще два человека: мужчина, с бочкообразной грудью, широкими плечами и редеющими светлыми волосами, и девушка примерно моего возраста. На ней было роскошное платье с обилием оборок и шелковых элементов, а также широкополая шляпа. Она держалась с королевским достоинством, но ее пристальный взгляд беспокойно блуждал по всей Элефантине. Ветер развивал медово-золотистые волосы, обрамляющие ее нежное лицо. Если родители и упоминали об этих двоих, я не могла вспомнить.
Девушка внезапно посмотрела в мою сторону, заставив меня быстро нырнуть за бочку. По какой-то необъяснимой причине ее присутствие заставляло меня нервничать. Возможно, потому что она была примерно одного со мной возраста, но ее явно ждали и приветствовали там, куда меня никогда не звали.
Любопытство вызывало зуд у меня под кожей. Я хотела узнать, кто она такая и что делала на борту Элефантины.
Я пряталась, пока паруса не расправили, чтобы поймать северный попутный ветер, а затем мы отчалили, оставив позади пирамиды и город тысячи минаретов. Порывистый ветер трепал мои волосы, выбивая пряди из тугого пучка, спрятанного под феской. Я вцепилась в перила, уверенная, что в любой момент кто-то может окликнуть меня по имени. Но от окружающей меня команды исходила только болтовня и напевы песен, пока течение уносило нас за собой. Элефантина шла вверх по течению, направляясь на юг вместе с десятками фелук, — небольших деревянных судов с заостренными парусами в форме больших треугольников. Они бороздили воды великой реки, перевозя попутчиков ищущих приключений.
Я спустилась вниз за своим скетчбуком, а затем снова нашла себе местечко на палубе, спрятавшись среди бочек, и стала рисовать корабли по памяти.
Мое жгучее любопытство к единственной девушке на борту вспыхнуло с новой силой. Ее нахождение здесь оставалось загадкой — остальная команда, казалось, была удивлена увидеть ее на борту Элефантины не меньше моего.
Мое раннее беспокойство вернулось. Она бродила поблизости. Очевидно, ее присутствие было желанно, и она была вольна делать все, что ей заблагорассудится. Девушка помогала распаковывать припасы и разносила вещи по каютам в то время, как я была вынуждена прятаться, незамеченная и определенно нежеланная на этом судне бесполезная гостья. Хотя моя маскировка была надежной, она работала только если я была окружена другими людьми из команды. Люди видели только то, что хотели. И заметить молодую девушку среди экипажа они вряд ли могли — только если бы они специально искали меня.
Но мой дядя был уверен, что я нахожусь на совершенно другом судне. Что касается мистера Хейса… Мне нужно было продержаться от него на расстоянии еще хотя бы сутки. Давление просачивалось сквозь мою кожу, выходя наружу, и мои мышцы расслабились.
Мне не грозило разоблачение.
Я медленно достала шкатулку из своей сумочки. Дерево грело мою кожу, временами пульсируя, как будто заключенная внутри маленькой коробочки магия, хотела вырваться на свободу. Это служило доказательством, что хрупкие вещи способны пройти через многое и остаться целыми. Шкатулка ведала о давно минувших временах и имени, которое впечаталось в историю. Клеопатра.
Новое видение обрушилось на меня, и я ахнула, проваливаясь в мгновение многовековой давности. Последняя царица Нила возвышалась над столом, перед ней были разложены разнообразные ингредиенты в неглубоких мисках и пухлых керамических кувшинах. Она склонилась над листом пергамента, который был исписан любопытными символами и рисунками; я разглядела рисунок змеи, пожирающую саму себя, и восьмиконечную звезду. Проворные пальцы женщины ловко метались, смешивая и измельчая ингредиенты. Я узнала мед и соль, сушеные лепестки роз и травы, а также зубы животных и жир. На ней было длинное, практически прозрачное платье, а с головы до ног на ее шее, запястьях, лодыжках и туфлях были украшения из лазурита, граната, жемчуга, золота, бирюзы и аметиста.
Две женщины находились по другую сторону стола, элегантно одетые, но не настолько роскошно по сравнению с великолепным образом Клеопатры. Они были отражением ее красоты и грации. Я инстинктивно догадалась, что это ее служанки.
Одна из них задала вопрос, древняя речь пробежалась по моей коже. Я расстроилась, что не поняла ни слова.
Клеопатра, не отрываясь от работы, молча кивнула.
Служанка, что была ниже ростом, спросила что-то еще.
Клеопатра ответила четким голосом. Он не дрожал и не был мягким. Это был успокаивающий и вдохновляющий голос, повелительный и отдающий приказы.
Видение исчезло, будто кто-то перевернул страницу. Я медленно приходила в себя. Звук пения команды, помог мне вернуться в настоящее. В течение нескольких секунд я могла только дышать, ощущая ужас от увиденного.
Клеопатра была искусна в магии. Сцена, свидетельницей которой я стала, показывала процесс сотворения чар. Я застонала, сгорая от желания узнать, что она делала. Ее движения были уверенными. Она не была новичком в приготовлении зелий.
Мурашки побежали по моей коже. Кто-то следил за мной. Волосы на затылке встали дыбом. Я вернула шкатулку обратно в сумку, мое сердце бешено билось о ребра. Я развернулась, осматривая палубу. Я пряталась за мачтой, окруженная старыми бочками, но в моих ушах были слышны тревожные звоночки.
Никого не было.
Ни экипажа, работающего на своих местах, ни капитана, ни моего дяди, вышедшего наконец из каюты. Я привстала и выглянула из-за крепкой деревянной мачты. Мистер Хейс устроился в передней части дахабие, с неторопливой грацией облокотившись на перила Элефантины. Он задумчиво смотрел в сторону Каира.
Я подумала, не сожалеет ли он, что оставил меня.
Что за глупость. Это не имеет значения — сожалеет он или нет. Я покачала головой, отгоняя непрошенный вопрос. Резко повернувшись, я опустилась на пол. Легкий ветерок навеял на меня дремоту и мои веки затрепетали, смыкаясь. Когда я снова открыла глаза, чья-то тень заслонила меня от пронзительного солнечного света.
Карим смотрел на меня сверху вниз, держа в руках тарелку с едой.
— Вы голодны?
Я кивнула, и он молча протянул мне еду: два яйца и фуль, который на вкус был не таким соленым, как мой. Пикантный вкус тмина и чеснока вызвал во мне теплое чувство, охватившее все мое тело. Мне хотелось еще, но воздержалась. Вместо этого я последовала за Каримом обратно на кухню и помогла вымыть посуду в большом ведре с мыльной водой.
Он занял меня на остаток дня, сначала готовя полуденное блюдо — рыбу в панировке с обугленными лимонами и гарниром из жареных баклажанов в густом пикантном соусе, а затем уборкой после готовки. По мере того, как проходили часы, напряжение спадало, словно его уносил северный ветер. Поскольку разрыв между нами и Каиром увеличивался, становилось все более маловероятным, что мой дядя повернет нас всех обратно. Я все еще думала над тем, как себя раскрыть.
Дядя Рикардо будет в ярости, как бы я это ни сделала.
Меня охватило беспокойство. Что он может сделать, когда узнает? Я так сосредоточилась на том, чтобы проникнуть на борт, что забыла подумать о том, что будет после. Я слышала, в каком он был гневе, говоря о папе, который стоял между ним и чем-то, что он так желал. И вот я здесь, идущая ему наперекор.
Без помощи кого-либо, кому я могла бы довериться.
— Хотите помочь мне подать ужин в столовой? — спросил Карим, вырывая меня из мыслей.
Моим первым инстинктом было отказаться, но любопытство взяло верх. В столовой собирались все: трапезничали и беседовали в свое удовольствие. Возможно, я снова увижу таинственную девушку, поднявшуюся на борт. Может быть, представиться возможность подслушать разговор, который мог бы заполнить некоторые пробелы в деятельности моего дяди. Предположительно, мои родители участвовали в раскопках, и у меня был реальный шанс узнать что-то о событиях в день, предшествовавший их исчезновению.
Карим смотрел на меня, ожидая ответа. Весь день он помогал мне оставаться незаметной для остальной команды. Хотя он не подавал вида, я все равно задавалась вопросом, сделал ли он это из-за моих родителей.
— Я помогу, — ответила я.
***
Карим зашел вперед меня в пустой зал, неся перед собой два блюда с кошари — блюдом из чечевицы с макаронами и рисом в томатном соусе. У меня в руках был большой кувшин с мятным лимонадом, который я уже попробовала и убедилась, что он освежающий и приятный на вкус. Мы поставили блюда в центр стола, а затем я последовала за Каримом к другим официантам, чтобы встать на почтительном расстоянии от стола. Я не поднимала головы, пока другой член экипажа наполнял бокалы.
