Текст книги "Что известно реке (ЛП)"
Автор книги: Изабель Ибаньез
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)
— Время вернуться домой, — сказал я.
Он повернулся ко мне лицом, его челюсть отвисла.
— Сейчас?
Я пытался найти пергамент, но его и след простыл. Я не мог больше не обращать внимания на свою семью без причины, а у меня ее не было.
— Слишком много писем из дома. Я не могу больше их игнорировать.
Он притих, размышляя.
— Это никак не связано с отъездом Инез из Египта?
— Никак, — сказал я. Я всегда планировал уехать. Независимо от того, нашел бы я то, что искал или нет.
— Срок твоего контракта еще не истек.
Я кивнул. Я ожидал, что он упомянет об этом.
— Ты вернул меня к жизни, Рикардо. Я всегда буду в долгу перед тобой. Но я не могу больше оставаться. Я нужен своей сестре.
— Хорошо, — сказал он холодным тоном. — Тогда я поищу тебе замену, когда мы доберемся до Каира.
Я стиснул зубы. Он знал, что я предпочту остаться.
— Прекрасно.
— Прекрасно.
Я развернулся, чтобы уйти. Спина была натянута, как струна, а в животе зияла глубокая дыра. Я не был готов к тому, что мое пребывание здесь закончится. Я не был готов к тому, что будет дальше. Я стану мужем незнакомки. Мне придется завести с ней детей.
— Уитфорд.
Я остановился и встал полубоком. Рикардо подошел и положил руку мне на плечо.
— Ты хорошо поработал. Я рад, что ты изменил свою жизнь.
— Но ведь это не совсем моя жизнь, правда?
Рикардо с жалостью улыбнулся.
— У тебя всегда есть выбор.
— Нет, не у меня.
Он вздохнул и сжал мое плечо.
— Я знаю, что ты заботился об Инез. Спасибо, что отпустил ее.
Я ушел прежде, чем мне пришлось произнести еще одну ложь.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ЗАТЕРЯВШАЯСЯ СРЕДИ ТЫСЯЧИ МИНАРЕТОВ
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Верный своему слову дядя был готов к нашему отъезду с первыми лучами солнца следующим утром. У меня была беспокойная ночь, я ворочалась и молилась, чтобы Эльвира нашлась. В какой-то момент у моей комнаты появился Уит, словно я его позвала. Он молча протянул жестяную кружку, наполненную бренди.
Я приняла ее из его рук, понимая, что тонкая ночная рубашка мягко развивается на моем теле. Он ни разу не опустил взгляда ниже моих глаз. Я сделала глоток, и жидкость прошлась огненной дорожкой вглубь моего живота.
— Я слышал тебя, — тихо сказал он. — Неугомонная. Я подумал, что это должно помочь.
Я сделала еще один глоток и вернула ему кружку.
— Я не питаю особой любви к алкоголю.
Он удивленно уставился на нее, кружка была маленькой в его большой руке.
— У меня тоже. Больше нет.
— Ты не скучаешь по нему?
— Мне он был необходим только, чтобы забыться, — сказал он через некоторое время. — Но я больше не могу бежать. Оставь это себе и выпей. Это поможет тебе заснуть, Оливера.
Он отвернулся раньше, чем я успела сказать что-то еще. Мне так много хотелось сказать. Но я прикусила язык и легла в постель. Бренди успокоил меня настолько, что я смогла логически осмыслить ситуацию. Почте требовалось несколько недель, чтобы прибыть из Южной Америки в Африку. Должно быть, она написала оба письма друг за дружкой. Насколько я могла судить, Эльвира должна была быть уже дома, в безопасности.
Но почему же тогда тетя Лорена не написала еще одно письмо?
Возможно, оно просто еще не пришло.
Возможно, к нашему возвращению в Шепард, меня будет ждать еще одно письмо.
Эта мысль значительно подняла мне настроение.
Карим пришел помочь мне с вещами, и когда я выходила из своей комнаты, — возможно, в последний раз, — я увидела Уита, который помогал с багажом моему дяде. Он оглянулся и внимательно всмотрелся в мое лицо. Он выглядел столь же помятым, что и я. Его глаза переместились с моих усталых глаз на изгиб рта, а затем он нахмурился. Дядя окликнул его со стороны Киоска Траяна, и Уит отвернулся, чтобы продолжить помогать ему.
Я попрощалась с командой, потом с Абдуллой и даже мистером Финкаслом, чье грубоватое прощание утвердило меня в первоначальной неприязни к этому человеку. Айседора удивила меня, крепко обняв.
— Помни, что нельзя быть столь доверчивой, — прошептала она. — Я не всегда буду рядом, чтобы научить тебя стрелять. Ты ведь запомнила, как это делать, не так ли?
— Вряд ли я бы смогла забыть тот урок, — сухо ответила я.
— Пиши мне, — сказала она. — Ты знаешь, где меня найти.
Я пообещала ей, что напишу. Прежде, чем кто-то успел спохватиться меня, я отправилась к храму Исиды. Внутри все выглядело по-прежнему, но я чувствовала, как мои внутренности сжимаются. Это был шанс в последний раз взглянуть на усыпальницу Клеопатры прежде, чем о ней узнает весь мир. Этот момент предназначался только для нас с ней, ощущение роз на языке, волшебство, бушующее у меня под кожей. Когда я наконец добралась до гробницы, в уголках моих глаз блестели слезы. Разнообразные вещи и артефакты сверкали золотом в мягком свете пламени моей свечи. Я не хотела забыть ни одной детали, но, что еще важнее, я не хотела забыть, каково это — найти ее.
Я рада, что она покоится рядом со своей семьей. Рада тому, что все, что было подготовлено для ее путешествия по загробному миру, было учтено и записано. Спустя годы тщательное протоколирование Абдуллы станет руководством для тех, кто будет изучать последние мгновения ее жизни на Земле. Время пролетело незаметно, и я заставила себя отвернуться от саркофага Клеопатры. Мой взгляд задержался на сокровищнице, я думала о том, что надо вернуть кольцо на место.
С этого кольца все началось.
Папа отправил его мне не просто так. Возможно, я никогда не узнаю причины, и эта мысль едва не убивала меня. Мне казалось, что я прощаюсь с отцом заново. Что же с ним случилось?
Хотела бы я знать ответ.
Мои мысли вернулись к Эльвире, и я поняла, что пора уходить. На обратном пути к лагерю я встретила Карима. Я окликнула его, быстро помахав рукой.
— Я уезжаю, и хотела попрощаться. Было приятно познакомиться с тобой.
Он улыбнулся.
— Не грустите, sitti. Вы вернетесь.
Я смахнула слезы. Я надеялась, что это правда, но все зависело от судьбы Эльвиры. А еще все зависело от моего дяди.
— Ma’ es-salama90, — сказал он.
Я спустилась к воде, где меня ждала Элефантина. Все наши вещи были сложены на берегу, а дядя Рикардо и Уит вели оживленную беседу. Первый выглядел суровым, а второй — расстроенным. После мой дядя поднялся на борт дахабие, а я присоединилась к Уиту на песчаном берегу. Он выглядел таким же помятым, как и всегда: мятая рубашка расстегнута, сапоги поношенные и с потертостями, что их нельзя уже было отполировать, а волосы растрепал ветер и одна из прядок падает на лоб.
Мы уставились друг на друга. Уит глубоко засунул руки в карманы, а я свои нервно сжала в замок за спиной.
— О чем вы двое говорили? — спросила я наконец. Это не было похоже на дружескую беседу.
Он пристально посмотрел на меня.
— Я никогда не хотел, чтобы ты что-то испытывала ко мне, — сказал он. — Мне жаль, что это произошло.
— А я нет, — ответила я.
— Я поеду с тобой в Каир.
Мое сердце взметнулось, практически взмыло вверх, как птица с распростертыми крыльями. Но Уит увидел на моем лице очевидную радость и покачал головой.
— Я должен вернуться в Англию.
Я рухнула обратно на бренную землю.
— Ты возвращаешься домой?
— После службы в армии, я был не в себе. Может, некоторые части меня до сих пор таковыми являются. Но Рикардо дал мне работу, цель. Направление. Это помогло мне немного оправиться. Но я не могу продолжать игнорировать свои обязанности. Мои родители ожидали, что я вернусь год назад. Я не могу больше откладывать это на потом.
Он говорил о свадьбе. Мы собирались разъехаться по разным уголкам света друг от друга: я в Аргентину, он — в Англию. И у него будет жена. Его дни в Египте изначально были ограничены. Сожаление медленно заполняло меня, когда я вспомнила дни проведенный с ним на этом острове. Как мы работали бок о бок, записывая каждую находку, какой бы маленькой она ни была. Мы были командой, а отныне мы будем никем. Даже друзьями.
— Мне жаль, что ты не нашел того, что искал, — мягко сказала я. — Что это было?
Он долго молчал, а потом пожал плечами.
— У Клеопатры была родственница, — ее тоже звали Клеопатрой — и она была известной алхимичкой и заклинательницей. Я искал один пергамент, что она написала перед смертью.
В моей голове мелькнуло воспоминание. Неуловимое и туманное.
— И что она написала?
Он нервно усмехнулся.
— Я гонялся за легендой, Оливера. Возможно, его и не существовало вовсе, а если и существовал, то был уничтожен давным-давно.
— Что она написала? — повторила я, воспоминания становились все ярче. Клеопатра что-то готовила, читая… Это был свиток? Или пергамент? Я не могла вспомнить.
— Пора отправляться, — крикнул нам с дахабие дядя Рикардо.
Все мысли о Клеопатре и ее родственнице испарились. Никто из нас не тянулся друг к другу. Я не думала, что смогу — огорчение заволокло мой взор. Уит тоже молчал, словно не мог заставить себя сказать что-то еще.
Я поднялась с ним на палубу, и расстояние между нами увеличилось, как будто он уже уехал.
***
Мы добрались до Каира в солнечный полдень, в последний день декабря. Остаток пути тянулся медленно, к тому же возникли проблемы с Элефантиной, из-за которых мы не могли продолжать путь в течение нескольких дней. Я коротала бесконечные вечерние часы в одиночестве. Мой дядя держался особняком, писал письма, которые отправил в Фивах, когда мы остановились для пополнения припасов. Уит оставался дружелюбным, когда нам приходилось контактировать, но больше не искал моей компании и часто уединялся в своей каюте после ужина. Я знала, что это к лучшему. Но мое сердце все еще разрывалось, и эмоции бешено скакали. Мне не терпелось отправиться в путь, чтобы помочь найти Эльвиру. Хотя мне столь же отчаянно хотелось остаться и помочь найти мою предательницу-мать. Я пообещала себе, что все исправлю, а теперь уезжала.
Маятник раскачивался вперед и назад, нервируя меня и выматывая.
— Я собираюсь приобрести тебе билет до Буэнос-Айреса, — сказал дядя Рикардо, когда мы поднимались по ступенькам, ведущим к парадному входу в Шепард. На передней террасе было так же многолюдно, как в день, когда я впервые покинула ее.
Путешественники наслаждались чаем и общением со старыми друзьями. На улице внизу кипела привычная суета, кэбы91 сновали вверх и вниз по главной улице.
Я буду скучать по Каиру. Тоска от этой мысли охватила меня, как слишком тесное платье, сжимающее ребра. Я сделала правильный выбор. Эльвира нуждалась во мне. Но я никак не могла выкинуть из головы, как сильно всех подвела.
— Не хочешь отправить телеграмму? — спросил дядя Рикардо, отвлекая меня от мыслей. — Это будет быстрее, чем обычной почтой.
— Si, pof favor, — сказала я по-испански. У меня была привычка разговаривать с дядей на английском, но теперь, когда я возвращалась в Аргентину, я уже внутренне настроилась на родную речь. — Как считаешь, насколько скоро я смогу выехать в Александрию?
— Это зависит от тебя, — сказал он. — Не дождешься весточки от своей тети? Возможно, Эльвиру уже нашли.
— Я тоже об этом подумала, — сказала я, ожидая, пока мои глаза привыкнут к тусклому освещению вестибюля Шепарда. Одни люди собирались в небольшие группки, оживленно переговариваясь, а другие занимали диваны вдоль стен. Внушительные и высокие гранитные колонны вздымались к потолку, напоминая мне те, что я встречала на Филах. Я скучала по маленькому острову: боль терзала мою кожу и сердце, затрудняла дыхание. Я не знала, когда увижу его снова.
— Возможно, меня уже ждет письмо.
Мы направились к стойке регистрации, и нас встретило знакомое улыбающееся лицо Саллама.
— Здравствуйте, сеньор Маркес, сеньорита Оливера и мистер Хейс. Рад видеть вас снова и как раз к новогоднему балу.
Он жестом указал на несколько работников отеля, переносящих в бальный зал вазы с изумительными цветами. Это было настоящее буйство красок: насыщенные красные, розовые и пурпурные оттенки. Мне, скорее всего, придется пропустить ночной праздник, но в ответ на его доброту я улыбнулась.
— Саллам, нет ли писем для меня?
Он тут же принялся проверять ящики и рыться в стопках бумаги и писем. Просмотрев все, он проверил еще раз, а потом поднял глаза ко мне.
— Для вас ничего нет. Вы чего-то ждете?
Дядя осторожно положил руку мне на плечо. Уит бросил на меня взгляд, полный сочувствия. Беспокойство проникло мне под кожу. Я очень надеялась, что уже есть известия о судьбе моей кузины. Молчание говорило о том, что Эльвиру так и не нашли.
— Может ли Инез послать телеграмму? — спросил Уит.
— Конечно, — сказал Саллам, слегка нахмурившись. — Сеньорита Оливера, не хотите ли присесть? Вы выглядите бледной.
— Нет, я в порядке, пожалуйста, давайте просто пошлем сооб—
— Инез! — раздался голос позади меня.
Пол накренился под моими ногами, и я ухватилась за стойку регистрации, когда мои колени подкосились. Я обернулась как раз вовремя перед тем, как угодить в объятия. Синие перья щекотали нос, и я отступила назад, мои глаза наполнились слезами.
— Эльвира! Ты здесь—
Мой голос оборвался. Она не пропала, ей не угрожала опасность.
Я не потеряла кого-то снова.
Глаза жгло. Эльвира рассмеялась и снова обняла меня. Она пахла орхидеями из нашего семейного сада.
— Я приехала несколько дней назад.
Я обняла ее в ответ, а затем отстранилась, находясь на грани облегчения и отчаянья.
— Я получила письмо от твоей матери, которая считает тебя пропавшей! Она прислала два письма, Эльвира, она перепугана до смерти. О чем ты думала?
— Я оставила ей письмо! — воскликнула она. — Точно так же, как и ты. Должно быть, она его не нашла, — ее лицо исказилось в недоумении. — По крайней мере, я думаю, что оставила ей письмо.
— Por el amor de Dios92, — пробормотал дядя Рикардо. Он шагнул вперед, выглядел обеспокоенным и недовольным. — Твоя кузина, я так понимаю?
Эльвира тут же повернулась к дяде Рикардо.
— Мы уже однажды встречались, сеньор. Разве вы не помните?
Морщинки, находящиеся вокруг его ореховых глаз, напряглись.
— Боже, защити меня от своенравных женщин. Я закажу билеты для вас обеих—
— Нет, ты не можешь, — воскликнула я, быстро соображая. — Я могла бы остаться и помочь—
— Твоя кузина вряд ли сможет вернуться самостоятельно, — сказал дядя Рикардо. — Тебе придется сопровождать ее обратно.
Шум в вестибюле стал оглушительным, но все, что я могла слышать, это слова моего дяди, повторяющиеся, как ночной кошмар.
— Ты все еще пытаешься отослать меня. Даже после… всего.
— Из-за твоей кузины, — медленно произнес дядя, словно разговаривая с капризным ребенком. — Можешь сказать ей спасибо.
У Эльвиры хватило ума изобразить виноватый вид.
— Боюсь, я не подумала о том, что встречусь с вами в Каире. Конечно, нет необходимости уезжать столь скоро.
— Я должен вернуться к работе, — холодно сказал дядя Рикардо. — У меня нет времени нянчиться с вами обеими.
На меня нашло разочарование, и я старалась скрыть дрожь. Пока я переживала и грустила, он был добр и внимателен ко мне, желал помочь. Но теперь он снова был зол на меня. Я все еще не заслужила его прощения. Одной фразой он обесценил все, что я сделала, — все мои тщательные рисунки и наброски.
И теперь он использует это в качестве высшей меры наказания. Я встретилась с ним взглядом и обнаружила, что он все это время наблюдал за мной. В его ореховых глазах таился намек на вызов, что подтвердило мои подозрения.
Внимание Эльвиры тем временем обратилось к крепкому мужчине, сопровождавшего нашу компанию. Она изучала Уита, и ее зеленые глаза светились одобрением. Он отвесил ироничный поклон, эта плутовская манера поведения так напоминала ту, с которой я столкнулась при первой встрече с ним в порту Александрии много недель назад. Это была маска, которую он носил, и я сомневалась, что он когда-либо покажет мне снова, что скрывается под ней.
— Я должен найти для вас обеих сопровождающего, — продолжил дядя. — Очевидно, что я не могу рассчитывать, что хоть одна из вас будет вести себя, как леди.
Мой правый глаз дернулся. Как будто его заботили правила этикета. Гнев угрожал вырваться наружу, и я изо всех сил старалась не смотреть на кузину. Если бы не она, я бы, по крайней мере, до сих пор была бы на Филах.
— Я собираюсь послать телеграмму твоей тете, — хрипловато продолжил дядя. — Встретимся здесь в половине восьмого. Я сопровожу вас обеих на ужин. Уит, я бы хотел с тобой поговорить.
Он потащил его прочь, словно Уит не мог оставить нас самостоятельно.
Эльвира нетерпеливо дергала меня за рукав.
— Мне так много нужно тебе рассказать.
Но я ничего не хотела слышать.
— Почему ты здесь, Эльвира?
Ее улыбка померкла от моих слов.
— Я приехала, чтобы быть с тобой, — сказала она. — Я бы поехала с тобой, если бы ты попросила, — в ее голосе звучала едва заметное обвинение. — Очевидно, что ты нуждаешься во мне. Посмотри, в каком состоянии твоя одежда!
Я удивленно посмотрела вниз. Мой наряд выглядел ужасно: турецкие брюки с пятнами въевшейся грязи, но в кои-то веки достаточно чистые, чтобы их можно было надеть, а моя некогда белая рубашка уже давно не была по-настоящему белой. Кожаные сапоги были такими же потертыми, как и дядины, и мне не нужно было смотреться в зеркало, чтобы знать, что солнце позолотило мою кожу.
В сравнении со мной Эльвира выглядела совсем юной леди в великолепном дневном платье, подчеркивающим ее темные волосы и глаза. Каждый бантик был красиво завязан, и ни один волосок не выбивался из замысловатой прически.
— Ты заставила нас всех волноваться, — сказала я наконец.
— Я заставила тебя волноваться? — она рассмеялась. Когда я не присоединилась, смех угас на ее накрашенных губах. — А что насчет твоего поведения? — спросила она, и в ее голосе сквозил гнев. — Сколько раз я была с тобой, когда ты заливалась слезами о том, что тебя снова бросили? Твои родители погибли, а потом ты исчезла, не сказав никому ни слова. Не сказав мне.
Она была права. Я поступила отвратительно. Злиться на нее было несправедливо — она не знала, как приезд сюда перевернул мою жизнь.
— Эльвира, мне очень жаль. Прости меня.
— Конечно, я тебя прощаю. Я проделала весь этот путь, чтобы ты не была одна, — она протянула руку, чтобы сжать мою ладонь. — И мне пришлось сбежать, иначе бы мама никогда меня не отпустила.
На секунду я посочувствовала дяде. Должно быть, он испытывал те же чувства, что и я, когда впервые увидела ее одну в незнакомом городе.
— Я просто не могу поверить, что ты проделала весь этот путь в одиночку—
— Мне помогли, — сказала она. — Твоя горничная все организовала, так же, как и для тебя. Она даже нарядила меня в черное для путешествия. Правда, это было довольно просто, потому что я притворялась тобой. Я все время спрашивала себя: что бы сделала Инез? — ее губы растянулись в лукавой улыбке. — Оказалось, очень многое.
— Тебе нужно написать Амаранте, — сказала я. — Она в ярости и уже угрожала мне пожизненными страданиями, если с тобой что-нибудь случится.
Эльвира побледнела.
— Боже, она ужасная в гневе.
— О, даже не рассказывай. Мне доводилось прятаться от нее под кроватью.
Она рассмеялась.
— Не было такого.
— Не было, — призналась я. — Но я думала об этом, — я снова обняла ее. — Так ты снимаешь здесь номер?
— Ну, вроде того, — сказала она, и впервые с нашей встречи выглядела встревоженной. — Я приехала и сообщила любезному джентльмену за стойкой регистрации, что я член семьи и жду твоего приезда. Он поселил меня в твоем номере, точнее — в номере твоих родителей. Ты не возражаешь?
Я покачала головой.
Эльвира с облегчением прижалась ко мне.
— О, я так рада. Я беспокоилась, что тебя это может задеть, — она переплела наши пальцы. — Ну, давай поднимемся наверх. У меня есть кое-что, на что тебе нужно взглянуть.
— Что это?
Она прикусила губу.
— Письмо от твоего отца.
