Текст книги "Троянский конь"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Хм… Кать, у него прописка московская. А фамилия юноши знаешь какая? Мало его фамилия. Дмитрий Вячеславович.

– Уж не Вячеслава ли Аркадьевича сынок? – с деланным удивлением поинтересовался кто-то из оперативников.

– Он самый.

– Занятно.

– Жек, грузи его в «воронок», – сказала Катя. – Там разберемся, каким ветром его к нам занесло.

– Товарищи, товарищи, – Дима почувствовал, как его подхватывают под мышки, заворачивают руки к лопаткам, – да я просто подошел огоньку попросить.

– Пошли, пошли… Будет тебе огонек…

Из-за мотеля появилась вереница машин. Два сине-желтых «уазика» и один «ГАЗ». Диму втолкнули в «УАЗ».

Вместе с ним в тесную клетку загрузили еще четверых братков. Все плечистые как на подбор.

Сквозь решетчатое окошко «воронка» площадка смотрелась очень колоритно. Братки лежали на асфальте лицами вниз. У одних руки скованы за спиной, другие просто положили ладони на могучие загривки. В целом же ощущение складывалось такое, что кто-то решил вымостить площадь качками. Вокруг редкое кольцо черно-серых ребят. Большинство при автоматах. На рукавах эмблема – изготовившийся к броску тигр. И буковки полукругом – ОМОН. Двое штатских обыскивают машины.

– Ну что, орлы, попались? – В кабину «уазика» забрался оперативник. Веселый, разбитной. Этакий скуластый живчик. Глаза сверкают злым весельем. Резкий паренек, сразу видать. К таким в руки лучше не попадаться. Иначе распускай шерстяные носочки. Как раз такие-то и бьют отчаяннее всех. – Кать, я, короче, отвезу «товарищей пацанов» в УВД. А вы тут с машинами заканчивайте и тоже подтягивайтесь. Протоколы будем составлять, чистосердечные писать. Сажать, короче, будем всех.

– Да, Антон, ты москвича в отдельную камеру определи, чтобы они не передрались по новой.

– Кать, а нам-то что за дело? Его уже битым привезли. Подумаешь, пара лишних синяков появится. – Оперативник засмеялся вполне довольно.

– Антош, не доставай. Я сейчас цельнометаллический юмор не воспринимаю.

Дима тоже не воспринимал Антошин юмор. Шутка насчет одной камеры вполне могла выйти ему боком. Дима посмотрел сквозь зарешеченное окошко на Екатерину Михайловну Светлую. Симпатичная. Не красавица, но симпатичная. Возраст берет свое, да и работа – не в санатории загорать. Фигура отличная. Без дураков.

– Ну что, поехали? – спросил Лемехов водителя.

– Поехали, – отозвался тот, нажимая на газ.

* * *

В шесть вечера, не дождавшись звонка Димы, советник Вадим снял трубку телефона и набрал указанный номер.

– Владимира Андреевича Козельцева, будьте добры, – попросил он, когда на том конце послышался вальяжный голос.

– Я слушаю, – отозвался Козельцев.

– Владимир Андреевич, я – ближайший помощник Дмитрия Вячеславовича Мало и звоню вам по его поручению.

– Какого еще Дмит… Ах, да, простите. – Козельцев быстро сообразил, о ком идет речь. – А что же Дмитрий Вячеславович сам не позвонил?

– Видите ли, он поехал на встречу со знакомыми отца, и там всех задержала милиция. Настоящий произвол. Но Дмитрий Вячеславович успел связаться со мной и отдать необходимые распоряжения. Он обдумал ваше предложение и согласен выплатить названную сумму, хотя в ближайшее время вряд ли сможет это сделать, поскольку несколько дней ему, очевидно, придется провести в милиции.

– Черт… – невольно выдохнул Козельцев.

На другом конце провода Вадим улыбался. Он прекрасно понимал, о чем сейчас думает Владимир Андреевич. О СВОИХ десяти миллионах долларов, которые сидят в заплеванном милицейском «обезьяннике» какого-то провинциального УВД.

– …знает что! – закончил фразу Козельцев. Вадим не сомневался: если Владимир Андреевич и связан со «смольновцами», то после пяти минут размышлений он плюнет на любые договоренности. Слишком значительна сумма и слишком мелки партнеры. – Простите, как вас зовут?

– Вадим Борисович.

– Вы правы, Вадим Борисович, это настоящий произвол. Уважаемый человек, видный продюсер вынужден сидеть в каком-то УВД вместе со всякой шпаной. Вы, часом, не знаете, где именно находится ваш шеф?

– Да, он успел мне передать… – Вадим назвал городское УВД.

– Прекрасно. То есть я хотел сказать, что немедленно позвоню и устрою им разнос. Совсем распустились наши правоохранительные органы. Хватают всех, до кого руки дотягиваются.

– Именно, Владимир Андреевич, – поддержал возмущение Козельцева Вадим.

– Значит, не беспокойтесь, я все улажу. Максимум через пару часов Дмитрий Вячеславович окажется на свободе. Я буду ждать его звонка. Он может не волноваться, ложусь я поздно.

– Хорошо, я передам ему. Всего доброго, Владимир Андреевич.

– И вам всего наилучшего, Вадим Борисович.

Козельцев повесил трубку. Вадим же собрался и поехал к УВД, встречать Диму.

* * *

Козельцев же, нажав «отбой», тут же набрал другой номер.

– Да? – послышалось на том конце провода.

– Смольный? Ты что же это творишь, сучий потрох? Ты кидать меня надумал?

– Вова, это ты, что ль?

– Для кого Вова, а для кого Владимир Андреевич.

– Я не понял, что за наезды?

– Смольный, ты мне что говорил? Что забьешь стрелку Мало-старшему, а младшего оставишь, пока он мне бабки не заплатит!

– Ну и чего? Старшему и забил.

Смольный понял, что произошел прокол. Вообще-то когда Юань позвонил со стрелки и сказал, что вместо Крохи приехал оголец, он, Смольный, дал указание спровоцировать ссору и Диму завалить. Но, видно, пацаны не успели исполнить приказ. Менты подоспели первыми. Сам себя обманул Смольный. Значит, молодой в ментовке сидит? Тоже неплохо. Непонятно только, откуда Козельцеву это стало известно? Часа ведь еще не прошло. Или, может быть, он на два фронта работает?

– Хрен гну! – взорвался Козельцев. – Забил! Козла в огороде ты забил! Почему в милиции младший парится? В общем, так… Ты со своими делами сам разбирайся. Я получаю деньги и отхожу в тень.

– Вова… – голос Смольного наполнился ласковой угрозой, – ты что думаешь, если ты высоко сидишь, с большими людьми из одной лохани жрешь, так тебе бог две жизни намерил? Смотри, как бы не случилось беды какой.

– Слушай, если ты мне еще раз вздумаешь угрожать, я тебя, падло, в порошок сотру!

– Не сотрешь, Вова. Понтоваться ты умеешь конкретно, сказочник хренов, а на большее тебя не хватает. Да только никто за тебя слово держать не станет, когда выяснится, что ты за бабки народ с нар вытаскиваешь. Самому придется отвечать. Ты усвоил? – Смольный не стал дожидаться ответа. По тяжелому дыханию Козельцева он понял, что тот растерялся. – Теперь слушай внимательно. Насчет огольца базара нет. Лопухнулись мои пацаны. Да и младшенький, тварь хитрая, разыграл все ловко. Короче, сделаем так. Пусть он выходит. Ты тяни с него свои бабки. Время и место стрелки сообщишь мне заранее. Я подошлю людей. Ты берешь лаве и отваливаешь. А мои пацаны наготове будут и на стоянке его зацепят. Понял? И не дай божок тебе меня кинуть, Вова. Я тебя из-под земли достану, клянусь.

– Ладно. – Козельцев торопливо прикидывал, сможет ли он выкрутиться так, чтобы получить с Димы деньги и при этом подставить Смольного. А почему нет? Все возможно, если с умом подойти. – Договорились.

– Как добазаришься с огольцом насчет бабок, сразу звони мне.

Козельцев повесил трубку и принялся звонить в УВД.

* * *

К дому номер шестьдесят два по проспекту Мира подъехать оказалось нелегко. Двор был густо заставлен иномарками и отечественными авто преимущественно последних моделей.

Глядя из окна «Ниссана», Борик матюгнулся коротко.

– Охренеть можно, – прокомментировал он. – Как тут жить?

– Столица, братела, – пожал плечами Паня. – Каждый лох при тачке. У меня пацан один знакомый тут дела крутит. Говорит, «капусту» на дороге конкретно можно рубить. Тачек много, выбирай любую, разводи лоха конкретно.

– Как? – насторожился Борик.

– Да мало ли способов, братан. Голосуешь, типа подвезти тебя надо. Лох останавливается, ты чисто садишься и едешь. Потом расплачиваешься, а сам барсетку пустую под сиденье кидаешь. А через, пару минут тачка реальная лоха догоняет, с понтом барсетку с лаве мужчина нужный оставил. Все дела. – Паня цокнул языком, поиграл белесыми бровями.

– И много твой братан зарабатывает?

– Работают кони, братела, – усмехнулся тускло Паня. – А он лаве стрижет. В хороший месяц, рубился, червонца по полтора в гринах выкатывается.

Борик хмыкнул уважительно. Паня поставил «Ниссан», перегородив въезд во двор, открыл дверцу.

– Пошли. Квартира восемнадцать. Побазарим с Галиной Сергеевной.

Галина Сергеевна оказалась совсем молоденькой и очень пугливой девушкой. Увидев в глазок двух незнакомых «бычков», спросила из-за двери:

– Кто там?

– Понимаете, – мучительно подбирая слова, протянул Борик. – Мы хотели…

– Мы хотели с вами поговорить насчет подруги вашей, – перехватил инициативу Паня. – Она в продюсерском центре работает секретаршей.

– Насчет Маши? – уточнила Галина Сергеевна.

– Да-да, – громко подтвердил Паня и добавил шепотом: – Это ж надо быть такой дурой.

– Одну минуточку.

Клацнула цепочка, щелкнул замок. Между створкой и косяком образовалась узкая щель, сквозь которую на Борика и Паню взирал перепуганный глаз.

– А что такое случилось?

– Видите ли, мы в прошлом году подписывали с ее шефом договор. Теперь понадобилось кое-какие детали уточнить, а найти вашу подругу не можем.

– А она в отпуске, – глаз моргнул.

Паня изумленно тряхнул головой.

– Да в том-то и дело. Мы неделю назад договаривались, что подъедем, а теперь вот… – развел он руками. – У нас контракт горит на два миллиона долларов. А у нее на работе никто ничего толком сказать не может.

– Ага, какая-то контора у них чисто козлиная. Мычат все как бараны, – вставил авторитетно Борик. – Мы им объясняем, мол, контракт реальный горит, а они там все, как эти… Не врубаются, одним словом.

Паня вздохнул тяжело и мысленно дал себе зарок в следующий раз идти для разговора в одиночку.

– Вы случайно не знаете телефон ее или адрес, куда она поехала? – вежливо спросил он.

– Место точно я не знаю, – помявшись, сообщила Галина Сергеевна и оглядела визитеров еще раз. – Маша адрес не оставила.

– Но, может быть, звонила?

– Ну-у…

– А без «ну»? – не вытерпел Борик.

Паня быстро и сильно ткнул его локтем в бок.

– Номер телефона она назвала на всякий случай… – с сомнением протянула Галина Сергеевна. – Правда, просила никому его не давать.

– Да вы поймите, – напирал Паня, – у нас контракт сорвется. С нас начальство голову снимет: Там дел-то всего на минуту.

– Сейчас, секундочку. – Дверь захлопнулась.

– Ну вот. – Паня потер ладони. – Номерок хавиры возьмем, пробьем его через ментовку, и, можно считать, эти овцы у нас в кармане.

– Ага, – энергично кивнул Борик.

Они подождали пару минут. Пауза затягивалась. Паня нажал кнопку звонка. За створкой скрипнула половица.

– Галина Сергеевна, – позвал Паня, – так что насчет номерочка?

– Уходите, – раздался с той стороны двери перепуганный голос. – Я милицию вызвала.

Паня и Борик переглянулись. Похоже, Галина Сергеевна, вопреки их ожиданиям, решила сперва созвониться с подругой. Черт ее знает, что им там наговорил Козельцев. Ясно было одно: никакого «номерочка» они тут не получат.

На всякий случай Паня позвонил еще раз.

– Я милицию вызвала! – крикнула снова Галина Сергеевна и тут же заблажила страдальчески: – Помогите! Убивают!

– Сука! – выдохнул зло Паня и кивнул Борику: – Пошли. Может, она и правда ментовку вызвала.

Они побежали вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, пролетели через двор и запрыгнули в «Ниссан». Через десять секунд, взревев мощным двигателем, джип выехал со двора и покатился к окраине. И вовремя. «Ниссан» не успел отъехать на сотню метров, как к дому шестьдесят два, поблескивая синим маячком, подкатил милицейский «Москвич».

– Дура психованная, – прокомментировал поступок Галины Сергеевны Паня и, покосившись на Борика, спросил: – Чего делать-то будем, братан?

– Чего делать, чего делать, – хмыкнул тот. – Вадиму звони.

– Тоже верно, – согласился Паня и полез в карман за телефоном.

* * *

– Ну, что у вас? – спросил Лемехов, когда Катя вошла в дежурную часть.

– В общем, машины осмотрели, все чисто, – ответил за Катю Женя Кузенко. – Два ствола, но оба законные. Разрешение в порядке. Охранная структура, то-се… А больше ничего. Как будто они не на разбор ехали, а на прогулку.

– Так… – Лемехов плюхнулся на ограждение отделения для временно задержанных, оглядел коллег. – И что делать будем?

– А что тут сделаешь? – Катя вздохнула. – Ничего. Составим протокол по факту драки и отпустим.

– Чего-то я, братцы, не понимаю, – раздумчиво протянул Лемехов.

Володя Паничев зашел в дежурку, принялся звонить домой. Надо же было предупредить своих, что задерживается.

– Мать, – окликнул он Катю, – а может, ну их на хрен? Пусть катятся к едрене матери. Ну что им та драка? Посмеяться только, а нам с протоколами полночи возиться.

Парень, задержанный вместе с бойцами из бригады Смольного, сидел за огородкой, на которую взгромоздился Лемехов. Глазел по сторонам с любопытством, будто и не задержали его, а он сам зашел на пару минут. Вроде как на экскурсию.

Катя бросила на него быстрый взгляд. Симпатичный мальчишка. И тут же чертыхнулась про себя. Чего смотреть? Все равно пустышка. Как девчонка, ей-богу.

– Что ты сказал? – переспросила она Кузенко.

– Кать, что с тобой? – спросил Паничев.

– Нормально все. Задумалась.

– А-а, – протянул Кузенко и тоже взглянул на парня. – Понятно.

– Что тебе понятно? – вспыхнула Катя. – Докладывай, понятливый.

– Да я так просто. К слову пришлось. Я подумал, Кать, если уж нам их все равно оформлять, давай хоть хулиганку на них навесим. Кое-кому из этих орлов полезно пару недель улицы помести. Для фасона. В городе чище станет. – Он с сомнением посмотрел на вновь задумавшуюся Катю и продолжил, не меняя тона: – А можно их всех отпустить и по ордену дать. Ленина. Хотя Ленина, наверное, мало будет. Лучше сразу по Герою. По две штуки, каждому. Как думаешь, Кать?

– Да, – кивнула рассеянно Катя, снова взглянула на парня и почувствовала, как на щеках загорается предательский румянец. Он смотрел на нее, однако стоило ей повернуться, тут же отвел взгляд. Да что это с ней такое происходит? Как школьница. – Женя… в общем, давай займись.

– Чем? – Оперативник напрягся. – По ордену им выписать? Ты хоть слышала, какую хрень я тут только что нес? Кать, заканчивай. Просыпайся. У нас бригада целая в клетке сидит. Даже если по пять минут на каждого потратить, все равно с рапортами да протоколами будем полночи колбаситься. Дел куча. Мать, ты о чем думаешь?

Катя повернулась, посмотрела на него. Несколько секунд в ее глазах еще плавала янтарная пустота, мерцающая золотыми искрами.

Но мало-помалу они становились все более осмысленными. Володя Паничев нервно пощелкал пальцами:

– Что делать-то будем, Кать?

– Да. Ты прав, Жень. – Катя вздохнула, тряхнула головой. – Накатило что-то. Устала, наверное. Не выспалась.

– Угу, – мрачно буркнул Панкратов. – Я так и понял.

– В общем так… Володя. Давай… Тех, что дрались, оформляй по двести тринадцатой. Заодно сто шестнадцатую можешь накинуть.

– А сто шестнадцатую-то [2]2
  Ст. 116 УК РФ предусматривает ответственность за избиение.


[Закрыть]по какому поводу?

– Вот по этому, – Катя кивнула на Диму. – Господин Мало нам сейчас заявление напишет. Отвези его в травм-пункт, пусть зафиксируют побои, ну и оформляй как положено.

– Лады, – кивнул Панкратов.

– Одну минуточку. – Дима поднял руку. – Я не собираюсь писать никаких заявлений.

– Почему? – Катя повернулась к нему.

– Ну, видите ли, я постоянно проживаю в Москве. Здесь бываю исключительно наездами. Навещаю отца. Дело, естественно, передадут в местный суд, а у меня просто не будет времени появляться на процессе. Поймите правильно.

Лемехов серьезно посмотрел на парня.

– Товарищ, по-моему, не проникся социалистическим самосознанием. Кать, давай я с ним в «оперативную» схожу, поговорю, объясню.

– Не нужно. «Пробей-ка» его лучше через «центральную».

– Ладно, мать, как скажешь, нет вопросов, – кивнул Паничев. – Сейчас все сделаем. Жека, засунь их в камеру какую-нибудь, пока мы документы пробьем.

– Да ты чего! – засмеялся Панкратов. – Они и стоя в одну камеру не войдут…

– Ничего, потерпят. Или прикажешь им номера в «Метрополе» снять?

– Ага, президентские, – загоготал Лемехов.

– Все равно через пару часов придется большинство из них выпустить, – ответила жестко Катя. – Давайте, ребята, работаем.

Катя достала сигарету, закурила, сделала несколько затяжек, раздавила окурок в пепельнице.

– Пойду Гукину доложусь.

Гукин был у себя, сидел, читал утреннюю газету. Когда Катя постучала, гаркнул:

– Не заперто, – и, увидев, кто пришел, не без налета раздражения сказал: – Ты чего ломишься-то каждый раз, Катерина? Мы тут на службе, не дома. Чем я, по-твоему, здесь таким занимаюсь, что ко мне стучаться надо каждый раз? В бане парюсь или с барышнями время провожу?

– Так ведь вроде как положено, Никита Степаныч, – вздохнула Катя. – Субординация.

– Тоже мне, нашла английский королевский двор, – ворчливо отозвался Гукин, сворачивая газету и убирая ее в сейф. – Давай докладывай, как прошло?

– Нормально прошло. – Катя, не дожидаясь приглашения, отодвинула стул, присела. – Без стрельбы и большого шума.

– Ну, то, что без стрельбы, это я уже понял. А насчет шума ты, пожалуй, преувеличиваешь. – Он указал на открытую фрамугу. – Всех хоть задержали?

– Всех, Никита Степанович.

– Ага, – удовлетворенно хмыкнул Гукин. – Нашли что?

– Два ствола. Оба у «смольновцев». И на оба имеются разрешения.

– Оформи изъятие. Проверить надо бы.

– Хорошо.

– А со второй стороны?

– А со второй стороны приехал Мало-младший, сын Крохи. Один. «Смольновские» затеяли с ним драку. Мы его проверили. Ничего. Ни ствола, ни ножа…

– Ни вилки, – закончил за нее Гукин. – В общем, Катерина, давай-ка ты этого Мало-младшего отпусти.

– С какой это стати? – напряглась Катя.

Нет, тут был вопрос принципиальный. Одно дело, когда ты сам решаешь, что к задержанному никаких претензий нет, а если и есть, то доказать их не представляется возможным, тогда да. Сам дурак. И совсем другое, когда кто-то… Ладно, не кто-то, начальник, но все равно… Приказывает тебе задержанного отпустить. Это ведь твой «клиент».

– А с такой, Катерина, что никакой стати тут нет и взяться ей неоткуда. Мало-младший к делам отца отношения не имеет, является на данный момент законопослушным гражданином, даже на стрелку бандитскую, с твоих слов, приехал, как лох, в одинаре, ни стволов, ни ножей при нем не обнаружено, так что… – Гукин развел руками. – Придется товарища Мало Дмитрия Вячеславовича отпустить.

– Никита Степанович, – в Кате заговорил характер, – это что, шутка?

– Да какие уж тут шутки, Катерина, – Гукин вздохнул, понизил голос. – Ты думаешь, я ничего не вижу, ничего не понимаю? Скорее всего, этот младший и есть настоящий «папа». Не совсем же он безмозглый баран, чтобы на такую стрелку в одиночку ехать. И отец его не отпустил бы, не будь он при делах. Но… Доказательств против него нет. Так что… – Гукин выдержал паузу. – Мне, Катерина, такой человек звонил насчет этого Мало – страшно даже сказать. Из самой Москвы.

– Когда этот человек успел узнать, что Мало задержан? Мы же его всего минут двадцать как в УВД привезли. Стоп! – Катя насторожилась. – Человек, случаем, не Козельцев Владимир Андреевич?

– Козельцев. – Теперь настала очередь Гукина удивляться. – А ты откуда знаешь?

– Козельцев вчера приезжал в город.

– Так. А почему мне сразу не доложили? Это же ЧП. Человек такого масштаба варит какие-то дела в городе, а начальник УВД ни сном ни духом. Катерина, ты хоть представляешь, что это означает? А это означает, что УВД хреново работает, вот что это означает.

– Никита Степанович, я сама только сегодня узнала, – повинилась Катя. – Его ребята из ГИБДД на выезде засекли. Или на въезде?

– И что, по-твоему, этот Козельцев здесь делал?

– К Мало приезжал, само собой.

– Правильно. А зачем?

– Дело у них какое-то общее.

– И я, Катерина, так думаю. Только вот… – Гукин потер подбородок. – Дела у них могут быть разные. Могут быть вполне законные, а могут…

– Никита Степанович, нет проблем, родненький. Давайте я его на четверть часа Лемеху отдам. Через двадцать минут полный отчет вам на стол положу, – жестко усмехнулась Катя.

– Катя, да ты что, с ума, что ли, сошла? Давно в старлеях не ходила? Да этому Мало, с такими-то знакомствами, только трубочку снять и номерок набрать. У нас весь личный состав сменится в течение суток. – Начальник УВД поморщился. – И потом, что это за клички такие дикие! Лемех, Пан, Жека… Не первый раз, кстати, слышу. Катерина, мы же не уголовники.

– Правильно, Никита Стапанович, – тускло улыбнулась Катя. – Поэтому у нас клички, а не погоняла.

– Так, Катерина, ты давай возьми этого Дмитрия Вячеславовича в разработочку. Контактики его здесь, в городе, пробей. Телефончик на прослушивание поставь.

– Ага, а санкцию мне кто подпишет? Господь бог?

– Какая ты меркантильная, Катерина! – вздохнул Гукин. – Сделаю я тебе санкцию, успокойся, сделаю. Кто там у нас сегодня по прокуратуре дежурит? Гринев?

– Гриня, – подтвердила Катя.

– Ну и отлично. Объясню, что к чему. Поймет. Не дикий, поди.

– Собственно, мы так и хотели поступить, Никита Степанович, – кивнула Катя. – Правда. Я же тоже про этого Мало догадалась.

– Ну вот, так и поступите, раз хотели, – кивнул Гукин. – Кстати, Катерина, что там за разговоры вокруг твоего Лемехова идут? Якобы он задержанных прямо-таки терроризирует?

– Разговоры? Вокруг Антона? Ничего подобного за ним не замечала. Если бы что-то было, обязательно всплыло бы. Не первый же год вместе работаем.

– То-то и оно, Катерина, – пробормотал отвлеченно Гукин, вновь берясь за бумаги. – То-то и оно.

– Товарищ полковник, я не поняла, это что, наезд?

– Катерина, что за жаргон? Ты еще по фене ботать начни, – ворчливо осадил ее Гукин. – Сама же только что предлагала…

– Я предлагала передать Мало-младшего Антону как лучшему оперативному работнику группы. А вы что подумали?

– Да ничего я не подумал. Чего ты вскинулась? Я же сказал: «говорят».

– Так говорят, Никита Степанович, разное, – возразила Катя. – Например, что кур доят.

Гукин взглянул на нее с удивлением, покачал головой.

– Ты не дерзи, Катерина. А то ведь не посмотрю, что ты у нас капитан теперь. Посажу под арест на пару суток.

– Не посадите.

– Почему?

– А потому, что все управление знает, что вы справедливый.

Катя улыбнулась. Начальство, оно тоже доброе слово любит… Тем более в ее словах не было и доли лести. Гукин слыл в управлении «правдолюбцем».

– Ишь ты, лиса, – усмехнулся Гукин. – Все, иди, свободна.

– Ладно.

– Ты, Катерина, в милиции служишь, между прочим. Что это за «ладно» такое? В уставе нет никакого «ладно». Есть слово «есть». Да, кстати, чуть не забыл. Кто это из твоих орлов ночью на Макаровке чудил?

– Все-то вы знаете…

– Работа такая. Плох тот начальник, который не знает, чем занимаются его подчиненные. Так кто у тебя там такой шустрый?

– Я не в курсе, Никита Степанович, честное слово, – пожала плечами Катя.

– Да? – Гукин вновь углубился в чтение бумаг, лишь густыми бровями шевельнул. – Так вот ты передай тем, насчет которых не в курсе: еще раз попадутся, пусть пеняют на себя. Поганцы, прости господи. Нашли себе развлечение. Что, городских мало? По общежитиям таскаются, погоны позорят…

– Обязательно передам, – кивнула Катя.

– Вот и давай, – пробормотал Гукин, пробегая взглядом очередную бумагу. – Все. Свободна.

– Ладно. – Катя повернулась и шагнула к двери.

– Да не «ладно», а «есть», – вновь поправил Гукин. Плевать ему было на «есть».

– Есть.

– Вот теперь ладно.

– Ну ладно, – улыбнулась Катя, выходя из кабинета.

Лемехов поджидал ее на первом этаже, у лестницы.

– Так, капитан, – жарко забормотал он, подхватывая Катю под руку и интимно прижимая локоток к поджарому боку. – Сдается мне, от всех этих «хулиганок» толку будет, что с козла молока. Они ведь не бараны, чтобы блеять на солому. – Лемехов оглянулся. – Короче, Кать, тут такое предложение. Давай мы с Паном «посылочку» соберем. Патрончики там, пару финочек, ствол, а? Ну и… – он подмигнул, – найдем в одной из машин. Даже если мы их на этом деле и не зацепим, то попробуем кого-нибудь вербануть. Информация у нас всегда самая свеженькая будет, как в газете «Правда». Криминальный элемент еще только чихнуть надумал, а мы уже с парнями из РУБОПа у дверей «будьте здоровы» хором говорим. И нам хорошо, и им неплохо.

– А им-то почему?

– Ну как… – Лемехов понизил голос: – Сама посуди. Крохина команда без ответа это дело не оставит. Наверняка они со «смольновскими» заранее рубились, что стрелка путевая будет. А тут Кроху-младшего чуть до смерти не запинали. Если бы ребята из ОМОНа не подоспели, ночевал бы пацан сегодня в морге. Так что я не удивлюсь, если первые жертвы среди «смольновских» появятся уже завтра. А так и город почистим, и кому-то из этих обормотов жизнь спасем. Что скажешь?

– А с твоими стволами что? Думаешь, им удастся от ответа уйти?

– Так мы Юаня под это дело укатаем на пару месяцев в СИЗО, а без него какой разбор? И потом, Катя, их всех максимум через неделю так и так развезут. Кого в морг, кого к нам. Чего ждать-то? Мало нам жмуров, что ли, в сводке?

– Подлог это, Антон, – вздохнула Катя.

– Ну да, – легко засмеялся тот. – А я тебе про что? Я тебе про подлог и говорю. Да только кто, кроме нас, узнает, что это подлог? Стволы у меня имеются, патронов навалом. Все чистое, я гарантирую. Никакой мокрухи-порнухи на них не висит. Парочку посадим, еще пару вербанем, чтобы информацию нам сливали. Да ладно, я же тебе не честных граждан паковать для плана предлагаю, ну? Ну, ты чего, мать?

Насчет наличия стволов Антон Катю не удивил. У кого же из «полевых» ментов не припрятан чистый ствол? Нет таких. Так что пусть уж лучше Лемехов пушку свою таким образом сдаст, чем ссору с ним затевать. Вообще-то Катя тоже в этом смысле была далеко не безгрешной. И у нее кое-что имелось про запас.

– Ладно, давай, – сказала она. – Только осторожно. Попадешься – пеняй на себя.

– А я, если попадусь, скажу: мол, только что на улице подобрал и как раз сдавать шел, – засмеялся Антон.

– Заявление написать не забудь, – улыбнулась и Катя.

– Обязательно напишу, обязательно.

– Да, Антон, выпусти этого парня… Мало-младшего.

– Как так? – не понял оперативник.

– Просто. Верни документы, телефон, все, что у него изъяли при задержании, и отпусти. Гукин приказал. Только прежде в телефон ему закладочку сделай.

– А разрешение суда?

– Перебьемся. Под мою ответственность.

– Хорошо. – Лемехов улыбнулся. – Все понял, мать. Не первый день на земле живу.

– Молодец, давай действуй.

Через сорок минут Антон Лемехов подозвал Диму к конторке.

– Значит, так, товарищ. Вот твои вещички, в целости и сохранности, вот протокольчик, подписывай. Мол, предупрежден и отпущен, и всего тебе доброго, до скорой встречи. Что помяли малость, извини. Сам понимаешь, служба.

– Понимаю. – Дима перечитал протокол, поставил подпись. Взял телефон, покрутил в руках. – Извините, но это не мой.

– Как не твой? – всполошился Лемехов. – Твой, натурально.

Не станешь же объяснять, что закладку уже сделали и переделывать теперь поздно.

– Да нет, – Дима покачал головой. – Похож только. Модель другая.

– Погоди. – Дежурный выложил на стол изъятые при задержании трубки. – Посмотри, который из этих?

– Этот… – Дима взял из кучи одну, пощелкал клавишами.

– Постой. По протоколу-то у тебя «Эрикссон» изъяли, а это «Филипс»…

– Черт! – Дима хлопнул себя ладонью по лбу. – Совсем из головы вылетело. Это же отцовская трубка. «Эрикссон», точно. Я к своей-то привык, у меня тоже «Филипс» и модель точно такая же, как эта… – Он бросил трубку на консоль. – Да, прошу прощения. Накладка.

– Ну вот видишь, – расплылся довольно Лемехов. – Из-за таких недоразумений и складывается негативное мнение о сотрудниках органов.

– Да нет, я же не в претензии. Все в порядке. Моя вина. Извините еще раз.

Дима сунул трубку в карман, вышел на улицу.

– Теперь наружку за ним пустим – и мальчик наш, – потер руки Лемехов. – Ну, дела пошли.

Дима едва успел спуститься по ступеням УВД, как рядом с ним остановился темно-зеленый «Понтиак» Вадима.

– Садись, Дима, – кивнул советник. – Как прошло?

– Смольный в городе, – ответил серьезно тот. – Козельцев его вытащил.

– Ты уверен? – нахмурился Вадим. Новость пришлась ему не по душе.

– Юань проговорился на стрелке.

Дима достал из кармана трубку, набрал номер:

– Смольный? Здравствуй, дорогой. Да, Кроха-младший тебя беспокоит. Отдыхаешь после кичи, братан? Отдыхай, отдыхай. Что это, братела, твои пацаны вроде как валить меня на стрелке надумали? Ты не ори, я не глухой. – Дима улыбнулся. Глаза у него оставались холодными, а улыбка напоминала бритвенный разрез. – Орать на Юаня будешь, когда он с нар слезет. Кстати, братан, сколько ты Козельцеву за свободу свою заплатил, а? Тарифы хочу узнать, вдруг понадобится. – Дима отодвинул трубку от уха, чтобы советник могу послушать льющийся из наушника поток ругательств. – Расстроился, – пробормотал он. – Смольный, ты грейся, братан, грейся, пока время есть.

Дима нажал клавишу «отбой» и убрал трубку в карман.

– Дим, а как ты номер-то Смольного надыбал?

– Юань ему звонил перед тем, как нас менты зацепили. Я закосил, типа трубка не моя, взял его мобильник, нажал «повтор». Номер в окошке высветился, я его прочитал. Все просто, Вадим. На дворе век высоких технологий.

– Хм… – Вадим усмехнулся.

– Дай мне свою трубку.

– А чем тебя твоя не устраивает?

– Она прослушивается. – Вадим протянул ему свой мобильный. Дима набрал нужный номер. – Владимира Андреевича Козельцева будьте добры. – Дима опустил стекло. – Владимир Андреевич, добрый вечер. Да, спасибо, уже отпустили. По поводу денег, о которых мы договаривались. Я согласен заплатить. Но при одном условии. Деньги в обмен на бумаги, о которых вы говорили. Устраивает? Отлично. Завтра утром я буду точно знать, когда нужная сумма окажется у меня на руках. Я перезвоню вам, и мы условимся о месте, времени и способе передачи денег. Договорились. – Дима закрыл трубку, сунул в карман. – Вадим, надо бы мне новый телефон купить.

– Хорошо, утром заеду, все сделаю, – не понял советник.

– Отлично. Давай-ка на второй километр, к мотелю. У меня там машина осталась.

– Ладно. Кстати, по-моему, вон та «шестерка» нас пасет. Три корпуса, за «Фордом», видишь?

– Это наружка, Вадим. Я теперь под персональным наблюдением. – Дима вытянул ноги, улыбнулся. – Приятно почувствовать себя значимым человеком.

* * *

К восьми «сильно удивленный» – как это я умудрился проморгать, а? – Володя Паничев обнаружил под сиденьем «Мазды» целлофановый пакет с завернутыми в него двумя «ТТ» и горстью патронов.