Текст книги "Троянский конь"

Автор книги: Иван Сербин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Охранник посмотрел на пистолет, прикинул шансы и понял, что шансов-то не просто мало, а очень мало. Можно даже сказать, вообще нет. Реакция у него, конечно, хорошая, но у пули все-таки лучше.

– Слышь, нервный, ты хоть знаешь, чья это тачка? – спросил охранник.

– А то нет. Двое суток уже вас ищем. Давай, братан, открывай, – продолжал негромко Паня. – Засада у нас со временем. Подсос душит реально.

– Ну, смотри. – Охранник нажал клавишу. Щелкнули, открываясь, замки.

Черепаха выбрался из «Форда», остановился на дороге, сунув руки в карманы куртки.

– Теперь все дружно вышли из машины. – Паня взглянул на девушек. – Медленно и аккуратно. Не станете делать глупостей, ничего не случится. Давайте.

Охранник послушно открыл дверцу, выбрался из машины. Следом вышли секретарши.

– Девчонки, идите к джипу.

– Ой, а что с нами будет? – быстро бледнея, спросила «компьютерщица».

Вторая девица упрямо поджала губы, промолчала. На щеках ее загорелся румянец.

– Не волнуйся, – ответил Паня. – Ничего плохого не случится. Сами подумайте: если бы мы собирались вас грохнуть, кто бы нам помешал сделать это сейчас? Давайте идите.

Секретарши послушно пошли к иномаркам. Черепаха усадил их в «Форд», сцепил руки «компьютерщицы» и Маши наручниками. Конечно, спокойнее было бы везти их поодиночке, но наручников лишних не нашлось.

Паня тем временем обыскал охранника, достал из наплечной кобуры пистолет, сунул себе в карман.

– Отлично. Двигай к багажнику, братан. И не дергайся. Валить тебя никто не собирается. На фиг ты никому не нужен. – Охранник послушно прошел к багажнику. – Открывай. – Тот открыл багажник. – Теперь руки за спину. И без глупостей.

Паня защелкнул второй комплект наручников на запястьях охранника, затем примерился и ударил рукоятью пистолета по округлому затылку. Телохранитель всхлипнул и повалился лицом вперед. Паня ловко подхватил падающее тело, забросил в багажник, захлопнул крышку.

– Вот так, братан. Отдохни малость. – Он вышел на дорогу, махнул Борику: – Можно ехать.

Тот кивнул, полез за руль «Ниссана». Черепаха сдал назад, разворачивая «Форд». Через пять минут три иномарки, выдерживая безопасную дистанцию, летели к Москве.

* * *

Юань проснулся ближе к полудню от настойчивого звонка в дверь. Он приподнялся на локте и огляделся. Башка болела – сил нет. Будто и не водку пил вчера, а какой-нибудь дешевый портвейн. Особенно ломило затылок. Юань поднял руку, ощупал здоровенную шишку. Где же это его так угораздило? Дрался, что ль, с кем? Память словно отшибло. Помнил, как закатился в «Кавказскую трапезу», а дальше – ничего. Провал, темнота. Может, пива натрескался после водки?

В дверь снова позвонили. Юань засопел страдальчески, скинул ноги с кровати, почесался, сгорбился, положив подбородок на ладонь. Повело его. Замутило.

– Иду! – крикнул он и сглотнул, потому что позыв тошноты стал особенно отчетливым.

Вздохнув и прижав ладонь к желудку, Юань поднялся и поплюхал в прихожую. Как спал, так и поплюхал – в рубашке и брюках. Он долго искал ключи по карманам, нашел их в замочной скважине и долго пытался открыть дверь, пока не сообразил, что оставил ее незапертой. Толкнул створку ладонью и, не глядя, кто за ней, метнулся в ванную. Несколько минут он распугивал там домовых жуткими рыками. Кто-то заглянул, но Юань замахал рукой – «тишины и покоя». Человек понятливо прикрыл дверь. Юань пустил водичку похолоднее, попил, умылся и только после этого вышел в коридор.

Там его ждали. Одного из приехавших, Крохиного бригадира с погонялом Пестрый, Юань знал. Двух пехотинцев первый раз в глаза видел.

– Здорово, братела, – вполне спокойно кивнул Пестрый. – Ты чего это с утра ныряешь, как Ихтиандр?

– А-а. – Юань поморщился. – Вчера лишнего на грудь взял.

– Хреново, братан. Дисциплинка в вашей бригаде ни в болт. Уже шарик вниз покатился, а ты все ухо давишь. Кто лаве-то стричь для общака будет, а?

– Чего надо-то? – спросил Юань и снова побежал в ванную.

Пестрый с пехотинцами терпеливо дожидались в коридоре. Юань вышел минут через пять, имея весьма бледный вид.

– Короче, братан, – вздохнул Пестрый. – Собирайся. «Папа» просил тебя подъехать. Ты ведь сейчас в бригаде за главного?

– Ну? – Юань подумал, что ничего хорошего его у Крохи не ждет. – А чего он вас-то прислал? Позвонил бы, я бы и сам приехал.

– Тебе дозвонишься, пожалуй, – усмехнулся Пестрый. – Ну и из уважения. Вы же в один уровень вроде как. Давай, братан. У «папы» к тебе базар реальный есть. Перетереть надо. Собирайся.

– Погоди минуту.

Юань побрел в комнату, натянул костюм, посмотрел на себя в зеркало. Побриться бы не мешало, но… Не в состоянии он сейчас бритвой, в натуре, махать. Еще отхватит подбородок по самые уши. Опять же Кроха его на базар вызвал, не он Кроху. Ладно, посмотрим, что за предъявы покатят. Там разберемся. Ответ-то держать он за свою бригаду реально обязан. Как ни крути.

Юань вышел из комнаты. Пестрый оглядел его оценивающе, кивнул:

– Нормально. Поехали.

Они дружно вышли на площадку. Юань запер дверь, с трудом попав в замочную скважину, сунул ключи в карман.

По лестнице спускались цепочкой – впереди Пестрый с одним из пехотинцев, затем Юань, второй пехотинец шел замыкающим. Во дворе их ждал «Паджеро». Юань и пехотинцы разместились сзади, еще один боец сидел за рулем. Пестрый занял место рядом с ним.

– Куда хоть едем-то? – спросил Юань, поглядывая в окно.

Джип катил к окраине, что ему очень не понравилось. Куски Крохи располагались ближе к центру. На окраинные, малодоходные точки Мало-старший не зарился.

– Там увидишь, – ответил Пестрый.

Он с презрением относился к Юаню, хотя тот и стал «папой» на время отсидки Смольного. Уровнем вроде пацан повыше, а на деле – фуфло фуфлом. Кроха же демонстративно проявлял уважение к Юаню. Отнесся к нему как к равному. На базар вызвал путево, без наездов, хотя мог бы за те дела, что развернулись в последние два дня, вообще грохнуть. В той же ванне утопить. Иди потом докажи, что это не несчастный случай.

Джип пролетел по Окружной, свернул на трассу и через несколько минут остановился у комплекса «Царь-град». «Царь-град» принадлежал дружественной Крохе бригаде Манилы. Но Манила имел авторитет, слыл «папой» правильным, старавшимся решать вопросы мирно и соблюдать нейтралитет в конфликтных ситуациях других структур. Его уважали все, от мальков до серьезных, весомых «пап».

Джип вкатился на стоянку. Здесь Юаня встретил Лева-Кон, советник и ближайший помощник Манилы.

– Здравствуй, Юань, – поздоровался Лева.

– Здравствуй, – кивнул Юань. – А почему у вас стрелка? Могли бы и поближе где-нибудь собраться.

Лева внимательно посмотрел на Юаня, сказал негромко:

– Седой приехал. Он попросил провести стрелку на нейтралке. Кроха выбрал нашу территорию. Мы гарантируем безопасность всем.

Юань первый раз за последний час вздохнул с облегчением. Если Манила гарантировал безопасность, можно не беспокоиться. Мочить его не станут. Во всяком случае, не сегодня и не здесь. Седой был «смотрящим по городу». Судьей. Авторитет он имел солидный – из своих шестидесяти пяти почти тридцать провел в местах не столь отдаленных, – следил, чтобы в городе не беспредельничали, и разбирал конфликты, если сторонам не удавалось решить вопрос чистым базаром. Слово Седого было окончательным. Ослушаться его вердикта означало навлечь на себя гнев не только остальных бригад, но и тех, кто стоял над Седым. Больших и авторитетных мужчин.

– Я провожу, – корректно предложил Лева-Кон.

Они зашли в комплекс. Здесь располагались мотель, рестораны, бар, почта с Интернет-залом, бассейн, сауна, словом, все, что могло потребоваться «заезжему путнику». «Царь-град» пользовался успехом. Юань полагал, что они пойдут в ресторан, но Лева провел его в один из люксов. Постучал. Дверь открыл сам Манила. Кивнул Юаню, пожал руку.

– Заходи, – предложил он.

Юань вошел в номер. Посреди гостиной был накрыт шикарный стол. За столом восседали Седой и Кроха, разговаривали негромко. Кроха поднялся, пожал Юаню руку.

Седой же только кивнул. Поступи так кто-нибудь другой, Юань принялся бы «бычиться». За неуважение надо спрашивать сразу, но с судьей лучше не спорить.

– Садись, Юань, – кивнул Седой на свободный стул. – Спасибо, что приехал, брат.

Говорил он негромко, ровно, потому и непонятно было: то ли издевается Седой, то ли презирает, то ли действительно благодарит.

– Ешь, пей, – кивнул Кроха на прибор. – Базар будем тереть реальный.

Манила деликатно вышел. Юань сел за стол, положил на тарелку кусок карбонада, налил рюмку водки, выпил, закусил. Ему сразу стало легче, да и условности были соблюдены.

– Зачем звал, Седой? – спросил он, стараясь держаться вровень с присутствующими.

Давалось это нелегко. Хоть и поднялся Юань в бригаде до нужного уровня, а вот авторитета недобрал.

– У Крохи к тебе вопрос есть, – кивнул Седой. – С ним сперва поговори.

– Юань, – Кроха откинулся на спинку стула, отчего стул жалобно заскрипел, – базар катался, Смольный с нар соскочил?

– Может, и соскочил, – согласился Юань. Оспаривать всем известные факты он не собирался. – Я тоже этот звон слыхал. Да базар пустой. На наших хавирах Смольный не появлялся. Если он и вышел, то роется где-то в тину, как рак-отшельник.

– Сегодня моего сына Диму… Ты ведь знаешь моего сына, Юань? – посмотрел ему в глаза Кроха.

Тяжелый у него был взгляд. Пронизывающий. Юань кивнул утвердительно.

– Реальный пацан. Нужный.

– Вы же с ним проблем не имели? Я имею в виду твою структуру. Он в ваш огород не совался, куски ваши под себя подобрать не пытался, на бойцов твоих не наезжал, бригаде предъяв не двигал, так?

– Конечно, Кроха, о чем базар? Дима – честный пацан. Он, по-моему, вообще не при делах, так? Никаких конфликтов у нас с ним не было.

– Вот именно. Но если были бы, ты бы, конечно, повел себя как честный «папа». Забил бы ему стрелку, тер бы вопрос реально. На крайняк, – Кроха кивнул на судью, – к Седому бы обратился, правда?

– Без базара, – кивнул Юань.

– Так вот, сегодня в Москве, на честной и чистой стрелке, моего сына пытались завалить. Что ты об этом думаешь, Юань?

Юань почувствовал, что рубашка у него на спине вымокла от пота. При этом ему стало холодно, как в лютый мороз. Прежде чем ответить, следовало очень тщательно подобрать слова. Ошибка могла стоить головы. И не только ему.

– А что тут скажешь? – пробормотал он. – «Махновцы» беспредельные. В Москве, я слыхал, таких полно.

– И что бы ты на моем месте сделал с этими отморозками? – голос Крохи стал ласково-угрожающим. – Если бы узнал, кто они, Юань?

– Объявлять их реально надо.

– Правильно. – Кроха выпрямился, глаза его сверкали. – Человек, который выдернул Диму на стрелку, рубится, что это работа Смольного. Мы зацепили киллера. Он подтвердил. – Кроха выдержал многозначительную паузу, давая Юаню возможность хорошенько переварить услышанное. – А теперь подумай и ответь мне, как «папа» бригады, а не как отдельный пацан, имеет ли ваша структура отношение к сегодняшнему происшествию?

– Да ты что, Кроха! – Юань старательно разыгрывал возмущение. – Да если бы мои пацаны о нем узнали, я бы сразу тебе информацию слил. Нам разборы ни к чему. Кому охота войну начинать? А за беспредел придется ответ держать.

– Верно, – согласился Кроха. – Ты пей, Юань. Кушай. Раз Диму работнули не вы, то и предъяв у меня к тебе и твоей структуре никаких нет. – Предложение больше напоминало приказ. Юань послушно наполнил рюмку, выпил, заел колбаской, не ощущая вкуса. – Значит, Смольный решил в «махновцы» податься. Понятий не соблюдает, рыщет один, как волк, к бригаде своей за поддержкой не обращается. Что мне делать-то теперь, Седой? – Малостарший повернулся к судье. – Какое будет твое слово?

– Юань, – Седой взглянул на гостя, – к тебе и твоей структуре у Крохи претензий нет. Но Смольный, по жизни, ваш «папа». Так что ты за него ответ держать обязан. Найди этого беспредельщика и отдай Крохе. Пусть сам решает, что с ним делать. Времени тебе даю сутки. Если к завтрашнему полудню Смольного не представишь, Кроха будет вправе считать, что твоя структура при деле. Смольного я объявил. Завтра к вечеру об этом узнают все бригады в городе. Что получать с вас, решит Кроха. Все. – Седой неторопливо наполнил рюмочку до половины, выпил, поднялся, сердечно пожал руку Вячеславу Аркадьевичу. – Рад был повидать тебя, Кроха.

– И я рад, Седой. – Тот тоже встал. – Спасибо, что приехал.

Судья покачал головой.

– Не за что. – Он повернулся к Юаню. Тот с готовностью протянул руку, но Седой даже не взглянул на нее. – Думай, Юань. Времени у тебя достаточно.

Он вышел из номера. Кроха же взглянул на Юаня. Улыбка сползла с его лица.

– Приведи мне этого пса бешеного, Юань. Иначе война будет. И воевать тебе придется в одиночку против всех. Беспредел никто не любит.

Кроха покинул номер следом за Седым. Юань остался один. Чувствовал он себя раздавленным. Привести Смольного? Легко сказать. А где его взять? Два «лимона» баксов заплатили этому сычу болотному, Козельцеву, за то, что тот Смольного с нар вытащил, и вот теперь все прахом. А из-за чего? Из-за того, что Смольный, никого не спросясь, сам стал дела делать. Хотя… Оно и к лучшему. Сам начал, пусть сам и выпутывается. Судья свое слово сказал.

В номер зашел Манила. Спросил негромко:

– Что решил Седой?

– Объявил Смольного. Не достанем его за сутки – всю бригаду.

Манила подумал, кивнул:

– Справедливо. Если Смольный на моей территории прорисуется – дам знать.

– Спасибо, Манила. – Юань наполнил третью рюмку, выпил, вздохнул. – Ладно. Пора.

* * *

Три иномарки пролетели через город, на окраине свернули к коттеджному «поселению», остановились у трехэтажного кирпичного «дворца».

Пока Борик и Паня выгружали все еще пребывающего в прострации охранника из багажника «шестисотого», в салоне «Форда» Черепаха отомкнул наручники на запястьях девушек, сказал спокойно:

– За наручники прошу прощения. Идите в дом. Вас ждут.

Девушки выбрались из машины, огляделись. Дом огромный, сад еще больше. Забор высокий, глухой. По углам – телекамеры. По саду прогуливаются крепенькие ребятки с помпами. Одним словом, о побеге не стоило и думать.

– Идите, – указал Черепаха на крыльцо. – Там звонок есть. Вам откроют.

Секретарши поднялись по бетонным ступенькам. Дверь открыл здоровенный бугай в пятнистом комбинезоне. Увидев девушек, мотнул головой в сторону лестницы:

– На второй этаж поднимайтесь, пожалуйста.

В его устах «пожалуйста» прозвучало не менее многозначительно, нежели в устах волка приглашение к обеду, адресованное ягненку.

Девушки поднялись на второй этаж и оказались в громадной гостиной.

– Ух ты! – протянула восхищенно «компьютерщица». – Класс!

Камуфлированный бугай, провожавший их, кашлянул.

– Придется подождать. «Папа» сейчас придет. Вы проходите пока. Присаживайтесь.

Секретарши прошли к столу, присели. «Компьютерщица» на самый краешек шикарного итальянского стула, Маша – свободнее. Она достала сигарету, закурила.

– Здесь не курят, – предупредил камуфлированный бугай.

– А мне плевать, – ответила Маша.

За тяжелой портьерой, отгораживающей гостиную от коридора, послышались шаги. Человек ступал не слишком уверенно. Чувствовалось, что идти ему трудно. Девушки выжидательно уставились на портьеру. Занавес отодвинулся, и в гостиную вошел юноша. Он был очень бледен. Правая рука его висела на перевязи, притянутая к груди. Плечо завернуто в бинты, как в пеленку. В левой руке парень держал несколько листков бумаги и пару ручек.

– «Папа», – извиняющимся тоном сказал камуфлированный бугай, – я предупреждал, чтобы она не курила.

– Ничего страшного. Иди, Стас.

Камуфлированный затопотал вниз по ступеням. Парень же подошел к столу, положил бумагу, ручки, присел, внимательно посмотрел на девушек.

– Ой! – снова воскликнула «компьютерщица». – А я вас помню. Это вы в прошлом году приезжали к Эдуарду Анатольевичу…

– Он убил Эдуарда Анатольевича, дура, – процедила Маша, давя окурок в пепельнице. – А теперь скорее всего убьет и нас.

– Ой! – еще раз сказала «компьютерщица» и побледнела.

– После того, как Козельцев представил бы ваши показания нужным людям, живые вы стали бы для него опасны. Если бы я желал вашей смерти, не стал бы забирать вас у Владимира Андреевича, – очень тихо и очень спокойно ответил Дима. – К вечеру вы были бы мертвы.

– А вам мы нужны живыми? – спросила не без издевки Маша.

Дима понимал, что ее издевка – бравада. На самом деле ей страшно не меньше, чем подруге.

– Вас никто не удерживает силой, – сказал он. – Вы можете встать и уйти. Прямо сейчас. Я предупрежу охрану, чтобы вас выпустили за ворота. Дальше произойдет вот что: Козельцев отыщет вас в течение трех-четырех часов. У него очень хорошие связи. Потом вы умрете. Выбирайте: сотрудничать со мной и выжить или уйти и умереть.

– Откуда нам знать, что вы не врете? – спросила Маша. – Козельцев говорил то же, что и вы.

– Что он вам пообещал?

– По пять тысяч долларов.

– Расплатился?

– Нет.

– Я так и думал. – Губы Димы, темные, покрытые запекшейся коркой, дрогнули в улыбке. – Доказательств, что Козельцев собирается вас убить, у меня, естественно, нет. Чтобы убедить вас, я поступлю следующим образом. – Дима неловко полез в карман пиджака, достал чековую книжку «Америкэн экспресс», перьевой «Паркер», выписал чеки, оторвал, положил на стол. – Берите.

«Компьютерщица» осторожно взяла чек, прочла цифру, восхищенно поглядела на Машу:

– Ух ты! Миллион долларов!

Маша даже не прикоснулась к своему чеку.

– Как вы верно заметили, – продолжал Дима бесцветно, – это банковские чеки. На миллион долларов каждый. Сами по себе они не стоят ничего. Бумага. Но завтра утром вы сможете пойти в любое представительство любого крупного банка и перевести деньги на свои кредитные карточки. Тогда бумага получит реальное денежное обеспечение. Я стану на два миллиона долларов беднее, каждая из вас – на миллион долларов богаче. Теперь вы свободны. Можете уходить. Я делаю это без колебаний и малейших волнений за свои деньги, поскольку не сомневаюсь в том, что чеки никогда не будут востребованы, – закончил Дима. – Можете идти. Попробуйте спрятаться от Козельцева. Лично я не поставлю на вас даже копейки, поскольку не привык бросать деньги на ветер.

«Компьютерщица» посмотрела на Машу, затем быстро положила свой чек обратно на стол.

– Что вы предлагаете? – спросила Маша.

Дима взял чеки, скомкал, сунул в карман пиджака.

– Каждая из вас напишет заявление о том, что Козельцев Владимир Андреевич похитил вас и силой удерживал на даче, требуя дать фальшивые показания, обличающие меня в убийстве вашего шефа. От вас, Маша, потребуется еще одно заявление в двух экземплярах. – Дима посмотрел на секретаршу. – О том, что в день убийства Эдуарда Анатольевича к нему приходил некий Смолянов Аркадий Витальевич. После этого вы уже не видели своего шефа. Опознали вы его по фотографии, которую вам представил сотрудник ФСБ. Фамилию я вам продиктую. На эту же фамилию напишите и оба заявления. Числа проставлять не надо. Кстати, у вас есть загранпаспорта?

– У меня есть, – пискнула «компьютерщица».

– Есть, – кивнула Маша.

– Отлично. – Дима достал из кармана две путевки, положил на стол. Следом за путевками на столе появились четыре пачки стодолларовых купюр. – Это ваш гонорар. Путевки на Золотые пески. На три недели. Я мог бы отправить вас и в Штаты, но едущих в Штаты легко выследить. С Болгарией сложнее. Самолет улетает сегодня вечером. Мои люди отвезут вас домой, вы возьмете документы и вещи. Потом вас доставят в аэропорт и проследят за тем, чтобы вы беспрепятственно улетели. Туры не одиночные, в составе туристических групп. Так безопаснее. Деньги – ваш гонорар. По двадцать тысяч каждой. Решение нужно принять немедленно. У вас три минуты на размышление.

– Диктуйте, что писать, – кивнула Маша, придвигая к себе бумагу и ручку.

– Да, – поддержала подругу «компьютерщица».

– Вы сделали правильный выбор, – сказал Дима.

Составление заявлений заняло около пятнадцати минут. Получив нужные бумаги, Дима указал на деньги и путевки:

– Это ваше.

«Компьютерщица», побледнев от волнения, взяла деньги, принялась пересчитывать, время от времени восклицая:

– Ух ты!.. Ой, смотри, Маш, Болгария. Двадцать дней… Ух ты!..

Маша же внимательно смотрела на Диму. Тот поднялся, прохромал к лестнице, позвал:

– Стас!

Камуфлированный бугай взлетел по ступеням, словно только и ждал, пока его позовут.

– Я здесь, «папа».

– Скажи Черепахе и Борику, пусть завезут девушек домой за вещами и документами. Потом в Шереметьево. И пускай возьмут с собой по паре пехотинцев на всякий случай. Скажи, что они отвечают за безопасность девушек. Если что-нибудь случится, я лично с них спрошу. И пусть Паня ко мне поднимется. – Дима посмотрел на все еще сидящих секретарш. – Удачного перелета и хорошего отдыха.

– Девушки, – подал от двери голос камуфлированный Стас, – я вас провожу.

Маша все еще смотрела на Диму.

– У вас кто-то есть? – спросила она вдруг.

– В каком смысле?

– Жена?

– Есть.

– Жаль. – Маша вдруг улыбнулась. – Я бы вас на себе женила.

Дима засмеялся, но тут же сморщился, прижал руку к груди.

– Простите.

Девушки, сопровождаемые Стасом, вышли на лестницу. Когда в гостиную поднялся Паня, Дима сидел, задумчиво глядя в стол.

– «Папа», ты звал? – спросил Паня, останавливаясь у двери.

– Да. Скажи Стасу, что мы сейчас поедем в Москву.

– Понял.

– Возьми «Мерседес» Козельцева и… – из внутреннего кармана пиджака Дима достал заявления, которые ему днем передал Вадим, – …и вот эти две бумажки. Положишь их в ячейку камеры хранения. Номер ячейки и код узнай у Вадима. Потом сделай вот что…

* * *

Специалист подъехал ровно к трем, как и обещал. Козельцев дожидался его, прохаживаясь вокруг купола и поглядывая по сторонам. Ему пришлось побегать, прежде чем приехать сюда. Сначала он смотался в ЦУМ и купил чемоданы, как две капли воды похожие на те, в которых привез деньги Дима. Затем Козельцев отвез их на вокзал и сложил в один деньги, что были у него на руках. Чемоданы он поставил в камеру хранения. Потом поехал в банк и выставил нужную сумму на депозит. Сделать это вряд ли удалось бы, поскольку банковский день уже закончился, но выручило полезное знакомство… Только после этого Козельцев отправился на Манежную.

Он отчаянно наматывал круги, пытался представить себе, как может выглядеть киллер, нанятый Смольным. В его воображении это должен был быть человек, подобный самому Смольному. Такой же скользкий и неприятный. Специалист же оказался подтянутым мужчиной около сорока. Приятной наружности, элегантным и улыбчивым. Слегка похожим на Алена Делона.

– Вы – Владимир Андреевич? – спросил он, протягивая руку.

– Да, верно. – Козельцев ответил на рукопожатие.

– Я имел в виду деньги, – ответил Специалист, улыбаясь широко и обезоруживающе.

– Ах, да. Конечно. – Козельцев протянул кейс. – Здесь вся сумма. Но вы должны позвонить Мало-старшему и рассказать, что вас нанял Смольный.

– Хорошо, – пожал плечами Специалист. – Только сначала давайте проверим деньги.

Пока он открывал кейс, пересчитывал пачки, проверял купюры, Владимир Андреевич набрал номер охранника. «Абонент не отвечает или временно недоступен», – снисходительно объяснила механическая дама.

– Все в порядке.

Специалист бросил купюры в кейс, закрыл крышку.

Козельцев набрал нужный номер на клавиатуре мобильника, протянул трубку Специалисту:

– Вячеслав Аркадьевич.

– Алло? Вячеслав Аркадьевич? Говорит человек, которого Смольный нанял для устранения вашего сына. – Специалист играл очень талантливо. Окажись здесь Дима, отметил бы как кандидата на роль. Про запас. Но Димы здесь не было. Специалист же кивал, отвечая изредка: – Вчера вечером. Нет, в вашем городе. Это где-то в центре. По-моему, снимаемая квартира. Да, я могу показать. Хорошо. – Специалист посмотрел на Козельцева. – Здесь. Передаю. – И протянул трубку.

– В общем, так, – сказал Мало-старший. – Если этот парень покажет мне квартиру и если твои бумаги в порядке, отделаешься штрафом.

– Каким штрафом? – не понял Козельцев. – За что?

– За то, что помог Смольному выйти. По сути, все началось с тебя. Пять «лимонов» к завтрашнему вечеру.

– Пять миллионов… Мне негде взять такие деньги. Это слишком большая сумма.

– А вот моему сыну она не показалась бы слишком большой, – отрубил Мало-старший. – И по поводу «негде». Назвать тебе номера счетов?

– Нет… – Козельцев замялся. – Я… Я имел в виду, что к завтрашнему вечеру не смогу достать.

– Можешь отказаться. – Мало-старший неприятно усмехнулся. – Тогда получишь две пули. Все честно, гривна на гривну. Думай сам.

Козельцев прикидывал финансы. На данный момент у него было около полусотни миллионов на различных счетах в зарубежных банках. Включая и те два, что получены за Смольного. Сегодня, учитывая гонорар киллера и проценты за кредит, он потерял без малого четырнадцать миллионов. Да еще пять завтра. Итого девятнадцать. С ума сойти. Заработал, называется, денежек. Девятнадцать миллионов долларов. Отказаться? Сохранить деньги? А что толку? Мертвому деньги без надобности. Хоронить-то его будут в одних штанах. Если вообще будут. Беда. Экая, право, беда. Ладно. Лучше уж отдать Мало пять миллионов и покончить с этим раз и навсегда. А денег он еще заработает. Его услуги нужны людям, которые готовы их соответственно оплачивать.

– Хорошо. Завтра я достану деньги.

– Через час. На вокзале, – напомнил Вячеслав Аркадьевич.

– Да. Я помню.

Козельцев опустил телефон в карман.

– Ну что, – сказал Специалист, – приятно было с вами иметь дело, Владимир Андреевич. Здесь наши дороги расходятся. Кстати, с вас еще триста тысяч.

– За что?

– За то, что я покажу квартиру Смольного.

– Но мы же договаривались…

– Мы договаривались, что я подтвержу, кто меня нанял. А насчет квартиры мы не договаривались.

– Я…

– Вы отказываетесь? – прищурился Специалист.

– Нет, – покачал головой Владимир Андреевич. – Конечно, нет. Я отдам вам деньги завтра. Раньше просто не смогу.

Специалист подумал, кивнул:

– Хорошо. Придется поверить вам на слово. Завтра я позвоню. И не вздумайте бежать.

– Куда?

Козельцев чувствовал себя оглушенным. Из него тянули деньги кто как мог. Он плавно опускался на самое дно. Достоинства в нем не осталось ни капли. Где тот барин, который неделю назад щелчком пальцев подзывал метрдотеля в ресторане? Да еще три дня назад он бы и разговаривать со Специалистом не стал. Даже не посмотрел бы в его сторону. И с Мало тоже. Ну, если что, обратился бы к своим людям в ментовке. А теперь? Он даже милиции ничего не может сказать, поскольку сразу всплывет история с освобождением Смольного. Показаний-то Паша так и не получил. А уж Паша молчать не станет. Сразу Владимира Андреевича сольет. Без всякой жалости. За покровительственный тон, за угрозы снять, за унижение, с которым просил о помощи.

Козельцев помотал головой.

– Завтра, – повторил он. – Завтра днем.

Козельцев побрел к Манежной. Ему нужно было поймать такси до Курского. На ходу он набрал номер охранника.

– Абонент не отвечает или временно недоступен, – злорадно принялась втолковывать Владимиру Андреевичу телефонная барышня. – Абонент не отвечает или временно недоступен…

Владимир Андреевич выругался.

* * *

Димины указания проигнорировать никто не решился. Настену отвели в павильон. Сценарист, совсем молоденький мальчишка, протянул стопку листов.

– Это сценарий, – пояснил он слегка смущенно. – Дима сказал, чтобы я вам его отдал.

– Спасибо. – Катя взяла сценарий, свернула трубочкой.

В павильоне собралось много народу. Настена и Катя, конечно же, предполагали, что, помимо Миши и оператора, будет еще кто-то, но не ожидали, что соберется так много людей.

– Ах, какая девочка! – Дородная тетушка в очках с толстыми линзами и с невероятной прической крутилась возле Насти. – Очаровашечка, конфеточка. Ну-ка, ну-ка… – Тетушка схватила Настю за руку, повела на другой конец площадки. Здесь она задрала голову, вгляделась из-под ладони в сторону прожекторов. – Костя, приглуши свет. Ага. Сема, посмотри, водолазка бликов не дает?

– На подбородок, – подтвердил оператор, которого, как выяснилось, звали Семеном. – Ей что-нибудь поспокойнее нужно. Нейтральный цвет. И тончика чуть побольше положить. Таня, Тань! Девочке одежда нейтральная нужна, ты учти! Ей яркие цвета не годятся, у нее кожа бледновата.

– Хорошо, – отозвался из павильонных сумерек голос неведомой Тани. То ли костюмера, то ли художника по костюмам.

– Сем, а что, если фильтриком ее притенить, а снизу «фошкой» подсветочку дать, пятисотой? – интересовался с другого угла площадки Костя. – Слегка. С пяти часов.

– А на натуре как? – тут же спросила Тетка в очках. – Там-то из-за фильтра небо провалится.

– А на натуре я две «фошки» поставлю, – тут же нашелся Костя. – И тон потемнее возьмем.

До настоящего момента Настя плохо представляла себе, что такое киносъемка. Весь процесс съемки сводился для нее к двум командам: «Мотор» и «Снято». На деле все оказалось намного сложнее и хлопотнее. Отчего Настя сразу замкнулась, опустила голову и принялась рассматривать пол.

Наблюдая за всей этой киношной суетой, Катя отошла в угол, присела на длинную низкую скамейку. Здесь же сидели Андрей и Миша.

– Да я сам-то там не был, – говорил негромко режиссер. – Вынесли его на носилках, закинули в «Скорую» и увезли. – Миша помолчал, затем добавил: – Слушай, там момент был, можно использовать в сценарии. Представь, рука с носилок, крупным планом ее взять, и с кончиков пальцев кровь на асфальт. А асфальт пыльный, и капли собираются, как у Терминатора второго. И ноги в кадре. Равнодушно так. Капля на ботинок падает, на начищенный, и катится по нему. А звук такой растянутый пустить. Ты запомни. Классный был бы кадр.

– Хорошо, – кивнул сценарист.

Катя недоуменно посмотрела на них. «Интересно, – подумала она мрачно, – творческие люди всегда наблюдают? Даже когда умирает их друг? И когда сами умирают, тоже, наверное, смотрят со стороны. Это было бы удобнее снимать в таком ракурсе, а это в таком. А тут вот лицо покрупнее взять, чтобы последняя слезиночка по щечке скатилась. Только тончику нужно побольше положить, а то у меня кожа не очень и простынка бликовать будет. И „фошечкой“ подсветить. Очень умильно. Бабы в зале рыдать будут».

Катя поднялась, подошла к Мише, спросила негромко:

– Где у вас тут телефон? Мне позвонить нужно.

– Что? – повернулся тот. – Ах, телефон… Телефон на площадке есть, этажом выше. Сейчас налево, до лестницы. Подниметесь, там увидите.

– Спасибо.

Катя вышла из павильона. Следуя Мишиным указаниям, прошла по коридору, поднялась на второй этаж и увидела телефон. Обычный таксофон, в прорезь для монет которого была вставлена свернутая бумажка. Катя сняла трубку, набрала номер: