Текст книги "Советник юстиции"

Автор книги: Иван Кацай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

ВОЗРАСТ СЛЕДОВАТЕЛЯ

Как-то в узком кругу сослуживцев, после одного из совещаний, в непринужденном разговоре знакомый кандидат юридических наук доверительно поведал мне, что считает следственную работу особенно трудной, на которой, по сути дела, творчески работать можно лишь от силы восемь-десять лет.

– Я и сам проработал десять лет следователем: на практике убедился...

«Ну что ж, – попытался мысленно согласиться я со своим собеседником, – человек долгие годы занимается изучением труда следователя, пишет статьи, готовит большую работу. Видимо, утверждение его для многих может показаться вполне логичным и высокоавторитетным».

Однако я ни тогда, ни сейчас не могу с ним согласиться. То есть при всей сложности нашей работы, при наличии тех огромных трудностей, которые приходится преодолевать следователю на многих этапах своей деятельности, при всем том, что труд наш «требует и забирает всего человека» (а уж о нервной системе и говорить не приходится!) возраст следователя не может определяться какими-то календарными сроками, да еще столь короткими.

Я часто вспоминал наш разговор с авторитетным товарищем, его последовательность, веские аргументы и «железную доказательность» в споре, а на память приходило совсем другое. Мои товарищи А. Еркебаев, М. Аккулиев, Д. Музбулаков, К. Нугманов уже не один год следователями, но можно ли сказать, что они «выработались», что им пора менять профессию на более спокойную и «безвредную»? И можно ли утверждать это судя по положительным результатам их труда? И кто из них может сказать, что ему хочется покоя, легкой работы?

Жизнь, наша практика были лучшим возражением моему ученому собеседнику. Как и во многих профессиях, опыт – лучший помощник. Как и в любой профессии – чем больше стаж, тем легче и лучше работается. А у нас к тому же работа особенная: разнообразие дел, тактических и научных методов, творческих поисков и размышлений – все это не дает возможности оставаться в состоянии покоя, слепой исполнительности, отсиживания на рабочем месте «от и до». В этом – интерес и привлекательность нашей профессии. Но также и трудность. Следствие требует постоянного беспокойства и совершенствования. Это касается не только характера самой работы, но и волевой закалки работника.

Трудности нашего дела, безусловно, в определенной степени зависят и от того, насколько человек крепок, здоров, энергичен. Но кто может сказать, что все это даст результат при отсутствии жизненного и профессионального опыта? Кто сможет категорично утверждать, что энергия молодости побеждает знания и опыт? Не бывает ли чаще в нашей работе наоборот: когда молодой работник совершает ошибки даже не в силу отсутствия профессионального опыта, а скорее по причине элементарного незнания жизни? И не помогает ли опыт не растрачивать энергию, когда этого не нужно? Таких «но» немало в нашем споре...

Сложность, а порой и невозможность продолжительной работы следователем зачастую связывается с большой эмоциональностью многих случаев и происшествий, с неожиданностью некоторых дел, с необъятными трудностями в достижении полноты и всесторонности расследования. Однако такая работа доступна именно опытному и знающему свое дело следователю.

А если обратиться к практике, то можно без труда заметить, что лишь недостатком опыта и отсутствием должного уважения к профессии, к «каким-то мелочам» и можно объяснить такие факты, когда молодые работники считают для себя «неприятной и малопривлекательной» обузой изъятие и осмотр вещественных доказательств, производство экспертиз и т. п. Такая работа считается излишне обременительной, «грязной», в крайнем случае, «нетворческой». А раз так, то нетрудно представить и результаты: на одной «романтике» в расследовании далеко не продвинешься. Времени легких удач, везений и нетрудных дел в нашей профессии никогда не было и не будет.

Встречаются и другие отрицательные моменты в рассуждениях о профессии следователя. Я бы назвал это «профессиональным снобизмом». Иногда даже квалифицированные работники, зарекомендовавшие себя мастерами расследования так называемых «хозяйственных преступлений», с пренебрежением относятся к коллегам, расследующим дела об убийствах. «И любите же вы возиться с кровью, грязью, другими гадостями...» – замечают они порой. Ну что ж, можно только улыбнуться...

Да, приходится заниматься подобной грязной работой. Но, товарищи, не оттого только, что мы любим свою профессию! И не за это мы ее любим! А может быть, именно за тот ослепительный контраст отрицательного и прекрасного в характерах разных людей, из-за той невыразимой благодарности человеческого сердца, которое вместе с нами радуется торжеству справедливости. И это не высокие слова. В них сердцевина и благородная суть нашей профессии.

Кроме любви к своей работе, всегда требуются преданность ей, желание трудиться, высокое чувство долга и неистребимое желание во что бы то ни стало помочь пострадавшим. В этом заключается частично и ответ на вопрос о возрасте следователя. Вопрос этот должен решаться прежде всего в пользу опыта, инициативы и добросовестного отношения следственного работника к выполнению своих служебных обязанностей.

Только со временем, сталкиваясь на практике со множеством трудных и «легких» дел, имея за плечами большой теоретический багаж, следователь по-настоящему начинает осознавать, что его работа – не труд одиночки, а результат совместных усилий органов дознания и уголовного розыска, представителей общественности, советских граждан, решительно вставших на защиту закона и справедливости. Следователь обязан умело использовать и координировать эти усилия, что в свою очередь невозможно без выработанного и проверенного на практике чувства коллективизма.

И хотя часто следователь работает в одиночку (раздумья, кабинетная работа, поиски в архивах и т. п.), он все время пользуется помощью многих людей. Он не гордый и талантливый одиночка – супермен, каким его часто любят рисовать (хотя мы и не отрицаем многих личных моментов в следственной работе: индивидуальность сотрудника, преобладающие методы в работе того или иного нашего коллеги).

Простой пример, одно из практических дел. Обвинение в убийстве некоего Фахрутдинова. Преступник был установлен уже через полчаса: помогли показания гражданки, которую мы застали на месте происшествия. Сразу же: и приметы убийцы, и приблизительное местожительство.

Казалось, все само идет в руки следователю. Но (как всегда, многочисленные «но» в нашей работе и помогают и мешают), во-первых, гражданка-то и не знала, что один из тех ссорящихся мужчин, о которых у нее спрашивали, убит. Во-вторых, опоздай мы на место происшествия на пять минут – и этого свидетеля не оказалось бы.

Аналогичное дело по обвинению Клименко. Оно также раскрыто с помощью свидетелей после нескольких детальных опросов и проверки поступивших сведений. Благодаря оперативности следственных работников преступник был задержан в тот же день, когда он уже почти оформил все документы на выезд. Следует при этом учесть, что из-за случайности встречи обвиняемого и потерпевшего все улики могли оказаться временными и утерянными. Положительный результат – итог кропотливой и совсем «не творческой работы». Элементарное невыполнение обременительных и скучных действий привело бы к значительным затруднениям и длительной задержке следствия.

Слушая однажды выступление прокурора области на очередном производственном совещании, я запомнил одно место из его речи. Прокурор похвалил сотрудников, что они всегда умеют распутать клубок с помощью мельчайших деталей, следов, вещественных доказательств или свидетелей. Однако я подумал, что сами по себе улики, свидетели и доказательства на месте зачастую отсутствуют. Их приходится находить. За каждым, порой незначительным, документом или свидетельством преступления кроется огромное напряжение мысли, настойчивой оперативной работы. И еще: кроме всех прочих факторов, чуть ли не главнейший в нашем деле – фактор времени. Потеряешь время – упустишь преступника.

Есть еще одна очень важная социально-общественная сторона нашей профессии.

Борясь за полную ликвидацию преступности в стране, государство требует широкого использования материалов следствия для выяснения причин и предупреждения преступности. Следователь находится ближе всех к этим материалам: обсуждение дел в коллективах по месту работы обвиняемых, а по делу несовершеннолетних – по месту работы родителей становятся обязательными пунктами в планах расследования различных правонарушений в нашей области.

Любой следователь в этих условиях располагает массой всевозможных примеров для ведения действенной правовой пропаганды и разъяснения основ советского уголовного законодательства среди населения. Он может использовать для этого возможности печати, радио, телевидения, систематические выступления на предприятиях и в учреждениях.

Перед выступлениями мы с товарищами обязательно собираем и уточняем сведения о состоянии трудовой дисциплины на предприятиях, о случаях правонарушений. Часто с коллегами изучаем довольно типичные случаи, чтобы выяснить причины и истоки преступления. Именно знание местной обстановки делает нашу пропаганду конкретной и результативной.

Конечно, формы и методы работы по предупреждению или расследованию преступлений у каждого работника самые различные. В этом и проявляется индивидуальность. Но важно, мне кажется, всегда, в любом деле видеть главную цель.

Как-то пришлось докладывать дело о крупных и систематических хищениях на одном предприятии области. После того как члены коллегии прокуратуры республики высказали свое мнение о качестве следствия, прокурор республики спросил: «Можно ли сказать, что в связи с разоблачением группы расхитителей, хищения на фабрике прекратились?» Мы с товарищами ответили утвердительно. Только такой вывод и может быть главной оценкой качества следствия. Именно в этом должны мы видеть конечную и главную цель.

И. Г. ГЕРШЕНЗОН,

прокурор-криминалист прокуратуры

Джамбулской области.

ВСЕГДА С ЛЮДЬМИ

Хороши солнечные просторы Чистопольского района Кокчетавской области. Все, чем славится край «голубых гор», есть в Чистополье: плодородные нивы, луга, озера и реки, тенистые рощи, живописные холмы.

Климат в районе резкий, суровый: с жарким летом, с сибирской зимой. Человек здесь чувствует себя прекрасно: ни гнилых оттепелей в зимние месяцы, ни дождливой сырости летом. Погода не вступает в противоречия с календарем, и организм легко и естественно приспосабливается к смене времен года.

Вот уже несколько лет работает в Чистополье районным прокурором Иван Ефимович Шедловский. И в том, что здесь строго соблюдается законность, значительно снизилась преступность, есть и определенная заслуга И. Е. Шедловского.

Недавно в селе Калмаккуль на свадьбе был убит рабочий совхоза Балжанов. Преступник не был найден.

Что такое сельская свадьба – всем известно: гуляют день, другой, третий. В шумное веселье втянуты десятки людей, порой едва знакомых друг с другом: любой прохожий, проезжий – желанный гость; разливанное море вина туманит головы. Не удивительно, что в этом веселом праздничном хороводе не так-то легко любому участнику запомнить остальных гостей, а тем более заметить что-нибудь подозрительное. Да и кто на свадьбе думает о чем-то мрачном?!

Лица проходят перед глазами яркими расплывчатыми пятнами. Смех, музыка, шутки. То в одном, то в другом месте вспыхивает песня. Группы нарядных людей входят и выходят из дома. Кто может замыслить или совершить черное дело на таком пиршестве, когда все веселы, все рады, все желают счастья, все друзья друг другу!?

Между тем праздник свадьбы все-таки омрачен трагической смертью человека, а веселая, пестрая сумятица помогла убийце остаться незамеченным.

Кто же был он? Выяснить это было не так-то просто, особенно, если учесть, что современные средства передвижения дают подчас преступнику возможность за несколько часов перенестись на десятки, а то даже и сотни километров от места происшествия. Ни работникам милиции, ни следователю не удалось напасть на след убийцы.

...Нераскрытое преступление? Как бы ни были трудны обстоятельства, в которых приходится действовать следователю, как ни малы улики, правосудие не принимает никаких объяснений и оправданий. Возмездие должно свершиться – в этом все дело. Если же этого нет, общество несет ощутимый урон.

Дело не только в том, что в результате преступления, как в данном случае, из рядов общества безвременно был вырван рабочий, труженик, что близким его была нанесена глубокая травма. Нераскрытое преступление оказывает невидимое, но весьма определенное влияние на окружающих.

Прежде всего пагубно влияние безнаказанности на самого преступника. Страх постепенно ослабевает. Кошмар содеянного несколько бледнеет, и он уже с превосходством начинает поглядывать на людей, укрепляясь в ошибочном убеждении, что и в другом случае все может сойти с рук.

Легко поэтому понять, что нераскрытое преступление не давало покоя Ивану Ефимовичу, сидело в мозгу как заноза.

Следователь и работники уголовного розыска проверили все версии, допросили многих свидетелей, сделали как будто все, и все же преступление осталось нераскрытым.

«Нет, – подумал Иван Ефимович. – Это только кажется, что сделано все. Надо обратиться к жителям поселка Калмаккуль. Послушать, что скажут они. Не может быть, чтобы на свадьбе, где участвовало более сотни человек, никто ничего не заметил, никто ничего не знал о преступнике».

Обращение к общественности, беседа с людьми всегда оправдывали себя.

Иван Ефимович выехал в Калмаккуль. На следующий день по совхозному радио было объявлено, что вечером перед началом киносеанса выступит районный прокурор.

О трагическом событии на свадьбе он в своей беседе рассказал кратко, так как в общих чертах об этом знали. Прокурор больше говорил людям о вреде распущенности, алкоголизме, о долге каждого сознательного гражданина вести борьбу с преступностью.

В заключение он подчеркнул, что следствие интересуют любые сведения, касающиеся убийства рабочего совхоза Балжанова. Каждый, кто сможет хоть чем-то дополнить картину происшедшего любыми деталями, окажет большую помощь.

Вечером в кабинет председателя, поселкового Совета, где Шедловский просматривал дела исполкома, пришел старик. Иван Ефимович чувствовал, что старик пришел к нему неспроста, хотя тот и начал разговор о погоде и видах на урожай, и, не перебивая, внимательно слушал аксакала. Собираясь уходить, тот сказал прокурору, что дочь жителя совхоза Бегахметова – ученица второго класса – нашла в день убийства около своего дома окровавленный нож и отдала своему отцу.

На следующий день Иван Ефимович побеседовал с девочкой, затем пришлось вызвать отца. Бегахметов, сразу сообразив, зачем его вызывает прокурор, сам принес завернутый в бумагу нож и положил его на стол.

– Почему вы не сообщили о находке?

– Я не хотел, чтобы меня и мою дочку вызывали в суд.

Прокурор не сомневался, что к нему в руки попало орудие убийства: нож нашли недалеко от того места, где был убит Балжанов.

Возникал вопрос: «Чей нож?» Его осмотрели родные жениха и невесты, их близкие родственники, но никто не мог сказать, кому он принадлежит.

В один из вечеров, когда Шедловский сидел в кабинете председателя поселкового Совета, в соседней комнате раздались громкие голоса. В кабинет вошли двое молодых людей, подталкивая впереди себя девушку. Она смущалась и опускала глаза. Иван Ефимович молча ждал. Наконец девушка сказала, что в тот вечер она видела такой нож у Максута – рабочего из поселка Крымбет.

Допрошенный Максут Сулейменов сначала заявил, что такого ножа у него никогда не было и в день свадьбы в поселок Калмаккуль он не приезжал. Когда нож опознали его родственники, он вынужден был изменить свои показания: мол, в тот вечер был пьян и не помнит, кому отдал свой нож.

Пришлось прибегнуть к экспертизе. Кровь на ноже и на правом рукаве костюма, который в тот вечер был на Сулейменове, совпадали с группой крови убитого. Сулейменов признался в совершенном преступлении...

Как-то поздно ночью прокурору позвонил дежурный райотдела милиции и сообщил, что в одном из новых целинных совхозов преступники взломали двери магазина и похитили много ценностей. Когда оперативная группа во главе с прокурором прибыла на место происшествия, то сторож сообщил, что два преступника скрылись, а одного он снова загнал в магазин, стреляя из ружья в воздух. Ночь была темной, шел снег, электрического освещения в магазине не было.

На предложение выйти взломщик ответил ожесточенной бранью. Утра ждать было долго, решили брать преступника немедленно. Одному из участников оперативной группы и сторожу Шедловский дал задание охранять окна и двери, а сам вместе с другим оперативным работником, «вооруженный» лишь карманным фонарем, первым смело вошел в магазин. Метнулась тень, в руках преступника блеснула опасная бритва. Шедловский резко отскочил в сторону, а в следующую секунду ударом ноги сбил бандита с ног. Его быстро обезоружили и связали (оказался опасный рецидивист). Утром задержали двух остальных и изъяли похищенные ценности...

Человек не рождается преступником. Он становится им в результате каких-то обстоятельств, каких-то влияний, порой явных и бросающихся в глаза, порой скрытых и малозаметных. Найти их, проанализировать, войти в соответствующие инстанции с аргументированным авторитетным представлением о мерах, делающих преступления данного рода невозможными или резко затрудняющих их, – для этого нужна неустанно работающая пытливая мысль. И этим качеством в полной мере обладает прокурор Чистопольского района.

Откуда в нем эта влюбленность в свою трудную и благородную профессию, эта настойчивость и тщательность в расследовании каждого дела, стремление выставить на свет все извилины преступной психологии? Может быть, от большого, богатого жизненного опыта, от крестьянской закваски, от простых наставлений отца, земледельца-бедняка, деревенского активиста двадцатых-тридцатых годов?

Родился и вырос Ваня Шедловский в Северном Казахстане, в крае чернозема, обильных урожаев, устоявшегося быта переселенческих сел, где очень резки были контрасты между хлеборобской голытьбой и богатыми домами кулаков, надменных «степных бояр», как называл их уроженец и знаток этих мест известный казахстанский писатель Иван Шухов.

Горька была участь бедняцкого мальчонки, и, если б не Советская власть, век бы не вырваться ему, как и его семье, из беспросветной нужды.

Но время изменялось прямо на глазах. В 1930 году в село Красный Орел, что в Северо-Казахстанской области, большевик Ураков приехал организовывать колхоз. Внове было это слово в степной глуши. Тем более не понимал и не мог понимать его значения десятилетний Ваня Шедловский. Но он знал серый, скудный быт своей родной семьи, видел, как светились радостью глаза отца при звуке этого слова, и чувствовал, что в жизнь приходит что-то неведомое и радостное.

Ураков сразу сумел увлечь за собой бедноту. Среди самых горячих сторонников колхоза был и отец Вани. Целый день говорили о чем-то человек двадцать активистов – крестьян, запершись однажды в сельской школе. Спорили, шумели до темноты. Вечером в дом возвратились отец и Ураков и долго еще беседовали при свете керосиновой лампы.

Вскоре над крыльцом одного из домов села появилась вывеска: «Колхоз «Красный Орел». Молодая артель начала делать свои первые шаги. Давались они ей нелегко. Зажиточные крестьяне уже через несколько дней начали растаскивать колхозное имущество. Старые инстинкты подавить было не так-то просто. Собственническое нутро мелкого хозяина властно требовало своего. С общественных дворов стали исчезать сданные в колхоз лошади, волы. По ночам крали сбрую, увозили брички. Все это прятали дома или в рощах, в камышовых зарослях у озера.

Колхозные активисты стремились быстро найти и вернуть припрятанное расхитителями добро. Им в этом с рвением и охотой помогали подростки – прочесывали рощи, перелески, овраги в окрестных селах, разыскивали уведенный скот, приводили обратно на колхозные дворы.

Шло время. Укреплялся, богател колхоз. Улучшилась постепенно и жизнь в доме колхозника Ефима Шедловского, хотя недостатков все еще было немало. Работали только отец с матерью, а накормить, одеть, обуть надо было девять малолетних детей.

Ваня учился в Мамлютке, большом соседнем селе. Ходил в школу пешком, летом – босиком, зимой – в отцовских сапогах. Он подрастал. Приходилось не только учиться. Слегла мать. Он стал главным помощником отца. Работали вместе – отец и сын – в колхозной столярной мастерской.

Нелегкими были детство, юность у Ивана Шедловского, но невзгоды только закалили его волю, выработали характер, научили внимательности к людям, к их труду. Незабываемым стало для него время работы в мастерской – степенные поучения отца, неторопливые прикосновения его теплых, шершавых рабочих рук, смолистый аромат дерева, шуршание стружек, резкие запахи клея, лака, олифы.

Наступило время призыва, и Иван надел военную форму. Чувствовал – не хватает знаний, хотелось учиться. Он охотно стал заниматься в Малинской полковой школе на Житомирщине.

Весна 1941 года сменилась летом. Стояли ясные, теплые дни. Таким же погожим выдался и день 22 июня. Роты курсантов находились на тактических занятиях.

Самолеты с черной свастикой на крыльях появились во второй половине дня. Они обстреляли летний лагерь курсантов, сбросили бомбы на железнодорожное полотно у станции Коростень. Завыли сирены. Так для Ивана Ефимовича началась война. ...Наши войска были брошены к месту немецкого прорыва. Рота, в которой служил Шедловский, заняла оборону у небольшой речки. Этот бой оказался последним для младшего командира Ивана Шедловского: он был тяжело ранен осколком снаряда в правую руку. Полгода пролежал в госпитале, все надеялся, что вылечится и снова пойдет в бой с врагом, мстить за родную землю, за трех погибших братьев. Но воевать на фронте больше не пришлось. Врачи сказали Ивану Ефимовичу, что рука у него работать не будет. В марте 1942 года он демобилизовался из армии. Куда идти, что делать? Где принести как можно больше пользы Родине в тяжелый час, помочь разбить общего врага? Где лучше проявить способности бывшему воину?

– Борьба с преступностью – тоже фронт, – сказали ему в райкоме партии. – Только оружием будет не винтовка, а статьи советских законов.

Ивана Ефимовича направили работать в прокуратуру.

И снова напряженный труд. Изучение положений права, тренировки в письме левой рукой. На курсах в прокуратуре Северо-Казахстанской области большую помощь оказали ему старшие товарищи, опытные юристы.

С августа 1944 года Иван Ефимович стал работать следователем прокуратуры Келлеровского района. С большой теплотой вспоминает он о своем первом начальнике, прокуроре района Василии Даниловиче Верховяке. Многому научил он Шедловского. Опытный юрист, Верховяк на практике показывал молодому следователю, как вести следствие и преодолевать трудности, оказывал ему повседневную помощь.

В годы войны единственным оснащением следователя были только ручка и кодекс. О пишущей машинке или необходимом транспорте, не говоря уже о каких-либо научно-технических средствах, можно было лишь мечтать. И все же упорство и настойчивость помогли Шедловскому освоить работу, преодолеть все трудности. Он быстро овладел специальностью следователя.

– ...Еще одно дело тоже было во время войны, – вспоминает Иван Ефимович. – Пригласил меня к себе в кабинет прокурор района. Подал маленький клочок бумаги и сказал: «Прочитайте его, стоит ли таким пустяком заниматься?» Я прочел. На небольшом клочке газеты корявыми буквами написано, что в селе Озерном умерла беременная женщина. Подписи не было:

Работы в то время было очень много. Однако уже на второй день Иван Ефимович был в Озерном. Женщину похоронили десять дней тому назад. Шедловский пришел в дом к умершей. Подавленный муж сидел на лавке и курил одну папиросу за другой. Пятеро малолеток, словно птенцы в осиротевшем гнезде, сидели на печке, прижавшись друг к другу. В доме было пусто и неуютно. Сердце Ивана Ефимовича сжалось от волнения и жалости. Из разговора с мужем умершей он понял, что в семье недостаток. Сам он пришел с фронта, но после ранения работать пока не может, а жена забеременела шестым ребенком. Вот и решили они сделать аборт. Жена взяла последние пять килограммов сала, цветной головной платок и уехала в село Подлесное.

Домой вернулась на третий день, два дня помаялась и вот померла, – с горечью закончил свой рассказ муж. У кого она была в Подлесном, муж не знал. Шедловский думал быстро найти лицо, занимающееся незаконным производством абортов, ведь в деревне все другу друга на виду. Но прошло три дня, пять, у подозрительных лиц произведены обыски, допрошены более двух десятков человек, а потерпевшую никто в селе не видел, хотя многие ее знали в лицо. Шедловский еще раз пригласил к себе заведующую медпунктом, которая давно работала в селе и пользовалась большим уважением среди населения. Пожилая женщина сидела перед следователем уставшая, бледная, сетка морщин покрывала ее лицо. Он видел, как ей трудно одной обслуживать три населенных пункта. Минувшей ночью она принимала роды. Но ничего не поделаешь: война – вся молодежь на фронте. Приходится работать за троих.

Долго длилась их беседа. Заведующая медпунктом называла одну за другой женщин, которых она подозревала в незаконном производстве абортов, но тут же по каким-то причинам исключала их. Остановилась она, наконец, на Тимченко из села Веселого, которая под всякими предлогами уклонялась от работы в колхозе, а между тем материально жила лучше многих колхозников. На следующий день в Веселом Иван Ефимович без труда нашел дом Тимченко по крашеным ставням и крытой железом крыше. При обыске у нее были найдены инструменты для производства абортов, много отрезов шерсти, сукна и платок, о котором говорил следователю муж умершей. Тимченко вину свою признала полностью и понесла заслуженное наказание.

За успешное расследование ряда дел Генеральный прокурор Союза ССР в 1956 году наградил Шедловского именными часами. После того он расследовал немало сложных дел. Это неоднократно отмечалось в приказах Генерального прокурора СССР.

В течение многих лет Иван Ефимович систематически участвует в судебных процессах по важным делам. В подавляющем большинстве они рассматриваются с участием общественных обвинителей. К любому судебному заседанию он тщательно готовится.

Участвуя в суде, Шедловский никогда не забывает о том, что в борьбе с преступностью нельзя руководствоваться личными чувствами. Нельзя быть и формалистом: заглянул в закон – и проси меру наказания. Нет, опыт учит – надо еще и еще раз поразмыслить, разобраться во всех обстоятельствах дела, чтобы исключить малейшую возможность ошибки.

Вот и закончен судебный процесс, виновные наказаны, правда восторжествовала. Но люди не выходят из зала, присутствующим объявлено, что прокурором района будет прочитана лекция на тему «Роль общественности в борьбе с хулиганством».

Шедловский постоянно использует такие возможности, часто выступает с лекциями или беседами перед населением после судебного процесса. Он на практике убедился, что люди охотно посещают беседы, лекции лишь в том случае, если они уверены, что узнают что-то новое, интересное. Поэтому перед каждым выступлением он тщательно готовится, подбирает свежий материал.

Иван Ефимович имеет постоянный круг слушателей. Ему хорошо известен уровень их знаний, запросы и желания. Это дает ему возможность при подготовке так строить. содержание беседы или лекции, чтобы вызвать у слушателей живой интерес. Лекции и беседы он проводит просто, доступно, добиваясь максимальной убедительности, и слушатели всегда остаются довольны его выступлениями. Он умеет ясно, доходчиво рассказать о широком круге вопросов политической, экономической, культурной жизни страны, о международном положении. За ним утвердилась репутация одного из лучших пропагандистов района.

Иван Ефимович ведет в Чистопольском большую общественную работу, которая также имеет целью снизить количество правонарушений. По его инициативе при партийной организации суда, прокуратуры и милиции создана и активно работает первичная организация общества «Знание». Члены общества часто выступают с лекциями и беседами. Разработаны и читаются лекции по правовым вопросам для учащихся старших классов средних школ и учащихся профтехучилищ. Это весьма положительно сказывается на воспитании подростков.

И снова сообщения, сигналы и снова проверки и новые дела, большие и малые, требующие к себе одинаково внимательного отношения.

Однажды по предложению Ивана Ефимовича на центральной усадьбе совхоза состоялся товарищеский суд. Рассматривалось дело о хищении одного мешка комбикорма на свиноферме. Докладывал дело участковый инспектор милиции. В зале присутствовало много народа; здесь же находились прокурор района, руководители совхоза. Неловко чувствовал себя виновный под осуждающими взглядами товарищей. Он краснел, пот с него лился градом. Он признал свою вину и дал обещание больше никогда ничего подобного не совершать.

Из присутствующих выступило несколько человек, они резко осудили поведение расхитителя.

Цель, ради которой состоялся товарищеский суд, казалось, была достигнута. Однако на второй день в прокуратуру поступило анонимное письмо, автор которого с обидой писал, что прокурор занимается мелкими делами, каким-то мешком комбикорма, который и стоит-то копейки. А между тем в этом же отделении совхоза управляющий Шульц, заведующий фермой Фролов и учетчица Майер зимой тоннами продавали комбикорм. Они расхищают взрослое поголовье свиней, скрывают падеж молодняка, который восстанавливают за счет неоприходованных поросят.

И прокурор снова в совхозе, но теперь не один, а с ревизором райсельхозуправления. Вместе они изучают документы о количестве поступившего комбикорма и его расходе, о падеже свинопоголовья. Внимательно просматривая акты о падеже животных, прокурор обратил внимание на то, что они составлялись не на каждую голову, а сразу на пять, семь голов. Причина падежа везде указана одна – истощение. И это в то самое время, когда на ферме было достаточно кормов. При пересчете оказалась недостача большого количества взрослого поголовья, излишек поросят, часть которых не оприходована. Учет кормов и поголовья запутан и запущен.

Проверка убедила прокурора, что на ферме и в отделении совхоза орудуют жулики, он возбудил уголовное дело. Первой рассказала о содеянном учетчица Майер. Она назвала участников хищения и способ его скрытия. Шедловский вызвал следователя, они совместно составили план действий. А действовать надо было быстро, оперативно. Из бухгалтерии были изъяты фиктивные акты о падеже и на списание комбикормов. При обысках на квартирах у подозреваемых нашли крупные суммы денег, на имущество был наложен арест. Следствие установило, что преступники длительное время безнаказанно занимались хищением. За это они понесли суровое наказание.