Текст книги "Советник юстиции"

Автор книги: Иван Кацай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Ульяна Ивановна Орехова, продавец отдела «Соки и воды», ответила на вопрос следователя сдержанно:

– Доцента я знаю: часто бывает в нашем магазине. Пятнадцатого марта тоже был. Пил сок, какой – не помню. После него я сразу же начала готовиться к сдаче денег. Значит, обслужила его в девять часов, может быть, минут пять десятого.

– А не заметили, с кем он разговаривал?

– Народу-то всегда в магазине много, за день так наглядишься, что к вечеру в глазах мельтешит...

В течение дня Жампеисов допросил еще несколько человек – соседей Тэна по квартире. Но нового почти ничего не добавилось.

7

Шли дни. Заканчивалась первая неделя поиска.

Уполномоченные уголовного розыска «процедили» весь город, но и в их руках ничего не было. Юрик Антонов, пришедший, как всегда, утром 16 марта на работу, легко доказал свои алиби. Хосоев, загуляв, попал в автобус без кондуктора и ездил в нем до тех пор, пока машина не пришла в парк.

Казначеев встретился с Лысанским,

– Скажите, Иван Андреевич, вы и ваши сотрудники побывали во всех скупочных магазинах?

– Во всех, без исключения. В магазинах, часовых мастерских, в «Ювелирторге».

– Ничего?

Лысанский пожал плечами. Видно было, что он очень удручен.

– Ладно, Иван Андреевич, – подытожил разговор Виктор Иванович, – будем работать дальше. Я – с людьми, вы ищите деньги, часы.

8

Утром, едва следователь уселся за стол, зазвонил телефон.

– Товарищ Жампеисов? – Хасен узнал голос подполковника Лысанского. – Прошу вас, зайдите ко мне. Они у меня...

– Кто они?

На ходу застегивая пальто, Хасен поспешил к автобусной остановке. Через несколько минут он входил в кабинет Лысанского. На столе подполковника лежали золотые часы «Победа». Сколько раз именно их, именно эти часы видел перед своим мысленным взором Хасен! И вот теперь он мог взять их в руки.

Следователь глубоко, с облегчением вздохнул, сел около стола. В кабинете повисла тишина. Ее нарушил Иван Андреевич.

– Так вот, только вы ушли, ко мне зашел Шматов, заместитель мой. Не успели поздороваться – звонит дежурный по управлению, говорит – просится на прием часовой мастер Калашников. Выписали пропуск. Заходит Калашников и... выкладывает. Читайте протокол допроса... – подполковник Лысанский протянул Хасену форменный бланк.

– Ну, что ж, в наших руках уже ниточка... Теперь есть кого искать, есть где искать. Он – в городе, рядом. Сдал часы за 23 рубля и пообещал вернуться за остальной суммой. Конечно, не придет. Пойдем методом исключения?

– Фотография?

– Да. В паспортном столе. На листках прописки.

– Часы надо показать Евгении Александровне. На опознание, – продолжал Жампеисов.

9

Утром перед часовым мастером были разложены добрых пять десятков фотографий. Около часа смотрел их Калашников и, сокрушенно вздохнув, развел руками:

– Нет, не узнаю.

Снова взялись за работу Лысанский и Жампеисов.

Через двое суток Калашников вновь сидел в кабинете начальника уголовного розыска. На этот раз перед часовым мастером лежали четыре фотографии. Он взял крайнюю слева.

– Вот этот человек приносил мне часы...

Лысанский молча раскрыл папку. На плотном листе бумаги под точно такой же фотографией значилось: Поддымников Василий Викторович. Родился 24 января 1938 года в селе Грязнуха Ново-Покровского района Семипалатинской области. Затем следовала приписка: в 1957 году осужден за грабеж к пятнадцати годам тюремного заключения. Освобожден условно-досрочно. Проживает в городе Семипалатинске, проспект Комсомола, 67.

Пригласили понятых. Жампеисов достал авторучку, взял бланк протокола... Теперь Лысанский и Хасен знали, с кем им придется иметь дело. Однако никто из них не догадывался, что самое трудное было впереди.

10

Вот уже несколько дней методист производственной гимнастики швейной фабрики «Большевичка» Василий Поддымников каким-то шестым чувством постоянно ощущал на себе внимательный, изучающий взгляд.

Вчера, чтобы рассеяться, он пригласил жену Татьяну и квартиранта Арсентия Еранова, занимающего в доме отчима диван в углу, в ресторан. Пили пиво и вино. Василий захмелел, рассказывал какие-то анекдоты. Но и здесь его не оставляло чувство постороннего глаза. Даже в доме, когда он слушал пластинки, проигрываемые на новенькой, только что купленной радиоле, даже в четырех стенах он не был спокоен.

Преступник в недавнем прошлом, рецидивист, подозреваемый в убийстве, был обложен, как медведь в берлоге. Следствию уже было известно многое. Лысанский знал всю биографию Поддымникова, знал, что в последнее время его постоянным спутником почему-то стал очень дельный слесарь – сантехник фабрики Николай Трубников; что с ним наиболее часто встречается библиотекарша Вера Дубровина; знал, что Поддымников в последнюю получку расписался только за пятнадцать рублей, но на второй день купил радиолу... Теперь надо было переходить к активным действиям. С этой целью и собрал в своем кабинете подполковник Лысанский работников уголовного розыска.

...В половине третьего Василий Поддымников появился около фабричной проходной. Покопавшись в мотороллере, он вывел его за ворота. Через минуту, другую поехал в сторону проспекта Комсомола. Тотчас вдали проспекта появилась серая «Волга» ГАИ.

А через пятнадцать минут в кабинет подполковника Шматова вошел высокий, лет двадцати шести-двадцати семи мужчина. Светлые волосы выбивались из-под черной фуражки. Темно-синее драповое пальто было расстегнуто, виднелся такого же цвета пиджак и спортивные брюки. Лицо ничего, кроме непонятного удивления, не выражало.

– Что же это получается, товарищ подполковник? Задерживают ни за что ни про что, обыскивают, затем томят шесть часов – ни слова, ни привета...

– Разберемся. Скажите, Поддымников, откуда у вас на квартире оказались три ремешка от мужских часов и два браслета – от женских?

– Ну, как откуда? Ремешки мои, а браслеты – жены Тани.

– При обыске у вас изъяты золотые часы марки «Кировские». Когда и где вы их купили?

– Я их не покупал. По лотерейному билету мне посчастливилось выиграть швейную машину «Тула». Билет проверял в сберкассе. Там же какой-то гражданин предложил мне часы в обмен на билет.

Подполковник Шматов скорым почерком писал протокол допроса.

– Значит, выменяли?

– Выменял.

– Ну, распишитесь, что выменяли.

– Недели полторы назад вы купили радиолу за девяносто рублей. Где взяли деньги?

– Деньги? – Шматову показалось, что вопрос застал Поддымникова врасплох. – Было у меня пятьдесят пять рублей, у мамы взял тридцать... Еще у одного парня занимал пять рублей.

– Продавали ли вы нынешней зимой кому-нибудь наручные часы?

– Нет, никому.

Зазвонил телефон. Шматов взял трубку, внимательно выслушал говорящего и снова положил ее.

– Ваша жена показала на следствии, что у вас имеется пистолет. Где он сейчас?

– Никакого пистолета у меня нет!

Вопросы, которые нужно было задать, окончились. Подполковник Шматов проставил в протоколе время окончания допроса, дал Поддымникову расписаться и нажал кнопку звонка. У дверей выросла фигура милиционера.

– Отведите задержанного.

11

В этот день допоздна светились задернутые шторками окна и других кабинетов уголовного розыска.

Выполняя приказание подполковника Лысанского, старший оперуполномоченный областного уголовного розыска Шелегеда пригласил Татьяну Поддымникову явиться в областное управление к девяти часам вечера. К тому времени, когда Василия Поддымникова, ее мужа, ввели к подполковнику Шматову, допрос жены подходил к концу.

– Итак, вы утверждаете, свидетель, что золотые часы марки «Кировские» ваш муж выиграл по лотерейному билету?

– Я вспоминаю, он не часы выиграл. Вася выиграл что-то другое, но получил деньги и купил часы. В то время мы не жили вместе: я ушла от него. Вначале он был добрым мужем, внимательным, ласковым, а потом, зимой уже, стал злым, раздражительным. По вечерам уходил куда-то...

...И еще в одном кабинете до глубокой ночи горел огонь. Хасен Жампеисов внимательно изучал протоколы обысков и допросов. Временами он кому-то звонил по внутреннему телефону, затем снова читал, делал выписки на отдельном листке бумаги. Тут же, в кабинете, находились вещи, изъятые группой подполковника Лысанского при обыске квартиры Поддымникова. Вот его шапка-ушанка, вот полупальто «москвичка», вот желтый в клетку шарф. На «москвичке» проступают темно-бурые пятна. Кровь? Об этом расскажет биологическая экспертиза. Дальше на стульях разложены три ремешка от мужских часов, два браслета – от женских, записная книжка, паспорт радиолы «Украина» со штампом и отметкой магазина.

Следователь убеждался в том, что необходим повторный обыск квартиры Поддымникова и первичный – его кладовой со спортинвентарем на фабрике «Большевичка».

Как и ожидал Жампеисов, обыски дали новые улики против задержанного: в квартире, на скобах, вбитых в днище буфета, висели самодельный пистолет и складной охотничий нож. В кладовой фабрики, под ворохом старых спортивных костюмов, лежала металлическая бита с ременной петлей на одном конце и утолщением на другом.

Возвращаясь с фабрики «Большевичка», Хасен побывал в областной прокуратуре. Виктора Ивановича удалось перехватить на лестнице – он уезжал в исполком областного Совета. В нескольких словах Жампеисов рассказал о результатах поиска, о том, что он собирается предпринять дальше.

– Вы сейчас в горпрокуратуру? – спросил Виктор Иванович.

– Нет, в угрозыск.

– Садитесь в машину, по дороге и закончим разговор.

12

Устроившись в кабинете Лысанского, Жампеисов снял трубку телефона, попросил дежурного доставить Поддымникова.

Василий вошел походкой человека, который по нелепой случайности оказался с глазу на глаз со следователем. Не дожидаясь приглашения, сел. Хасен усмехнулся краешками губ.

– Поддымников Василий Викторович, 1938 года рождения... – не спеша, Хасен начал заполнять титульный лист протокола допроса. – Ответьте, гражданин Поддымников, имеете ли вы пистолет, какой системы, где храните?

– Никакого пистолета у меня нет.

– Нет? Распишитесь.

Поддымников поставил свою подпись в протоколе допроса.

– Возможно, вы имеете самодельный пистолет?

– Нет, и самодельного не имею.

Следователь записал ответ. Медленно выдвинул ящик стола:

– Узнаете?

Поддымников молчал, широко открыв глаза.

– Так как же запишем?

– Пишите: пистолет мой, сделал сам, стрелял из него патронами от малокалиберной винтовки. Но стрелял только раз, в своей квартире. В дверь.

– Зачем?

– Из интересу...

– Охотничий нож, что хранил рядом с пистолетом, тоже ваш?

– Да, мой.

– Где находились вечером пятнадцатого марта между девятью и десятью часами вечера?

– Дома.

– Вы говорите неправду. Ваша мать, отчим и квартирант показали на следствии, что вы ушли из дому около восьми вечера и вернулись в двенадцатом часу ночи вместе с женой.

– Они не могут так показать. Я был дома. Они наговаривают. Дома я был, слышите?

– Кому-либо продавали после пятнадцатого марта золотые часы «Победа»?

– Никому. Не было у меня никаких золотых часов «Победа».

– Знаете ли вы доцента медицинского института Дионисия Николаевича Тэна?

Поддымников вздернулся.

– Какого еще Тэна шьете, гражданин следователь? Никогда не знал, не видел.

– Вы опять напрасно кипятитесь. Не знаете, так и запишем: «Не знаю».

Хасен заполнял протокол допроса. Поддымников снова принял независимый вид.

13

Камера предварительного заключения находилась в самой отдаленной части здания областного управления охраны общественного порядка. Сюда не долетал шум города.

На топчане сидел человек. В полумраке виднелась его крепко сколоченная фигура. В коридоре послышались шаги. Шли двое. Подошли к камере, заскрипел замок. Человек не шелохнулся, он только повернул в их сторону лицо.

– Пойдем, Поддымников, – проговорил сержант милиции.

– Куда? – спросил Василий Поддымников, немного сипловатым, но сильным голосом.

– Сейчас узнаешь.

Яркий свет на мгновение ослепил Василия, когда он вошел в комнату следователей. Осмотревшись, он увидел несколько мужчин. Один из них – следователь Жампеисов, Поддымников его уже знал, сидел за столом. Двое пожилых мужчин-казахов – рядом со столом и еще двое, русских по национальности, одних примерно лет с ним, Василием.

– Садитесь вот здесь, – проговорил следователь, указывая на стул рядом с молодыми людьми. И продолжал: – Нам предстоит произвести опознание личности. Здесь присутствуют понятые Болат Даутбаев и Салямжан Мондыбаев, а также другие граждане города Семипалатинска.

Через минуту в комнату вошел часовой мастер.

– Гражданин Калашников! Внимательно посмотрите на людей, сидящих перед вами. Знаете ли вы кого-нибудь из них? Предупреждаю: за дачу заведомо ложных показаний несете уголовную ответственность.

– Ясно, – кивнул головой часовой мастер и, лишь на секунду взглянув на сидевших у стены мужчин, продолжал:

– Вот этот гражданин, сидящий в середине, приносил ко мне в мастерскую золотые часы «Победа», и я купил их у него...

– Понятно. Вы опознали Поддымникова Василия Викторовича.

– Василий Викторович Поддымников! Вы знаете гражданина Калашникова?

– Да, он работает часовым мастером в мастерской на Степной улице.

У понятых вопросов не было. Хасен быстро дописал протокол, попросил всех расписаться.

В комнате остались трое: следователь, Василий Поддымников, Калашников. Хасен решил продолжить допрос, проведя очную ставку. Как он и предполагал, Поддымников стал отрицать продажу часов Калашникову.

...В этот же день вечером Лысанский задумчиво говорил Хасену:

– Понимаете, я долго думал над обстоятельствами, методом, что ли, убийства Тэна и вот некоторыми делами, которые у нас до сих пор не раскрыты... И все более убеждаюсь, что уж очень все они схожи по почерку. Не познакомиться ли нам с этими делами поближе? Повнимательнее? – Иван Андреевич достал из стола три тоненькие папки. – Я их специально истребовал из горотдела...

14

Фарида Джафировна Игматулина – известная в городе учительница – расплакалась, рассказывая подполковнику Лысанскому о злоключениях памятной ночи накануне Нового года. Она помнила, что человек, напавший на нее, высокого роста. Одет в тужурку-«москвичку» темного цвета, на голове шапка-ушанка, руки были засунуты в карманы.

– Я его узнать могу. По лицу, по обличью всему. А особенно по подбородку: такая массивная нижняя челюсть. И еще по одной примете: «москвичка» у него темная, а точнее, с синим отливом, пояс такой же, а пряжка коричневая. Понимаете, коричневая не в тон. Мне она очень бросилась в глаза...

– Может быть, вы ошибаетесь в определении цветов? Ведь дело было ночью...

– Ночью, верно. Но луна светила... Пряжка эта врезалась мне в память.

Очную ставку для опознания? Да.

Готовясь к ней, Лысанский побывал в гидрометбюро. В справке, которую ему выдали, говорилось: 26 декабря между двадцатью двумя часами было ясно, видимость – четыре километра. Ветер западный, четыре-шесть метров в секунду.

С волнением шел он и в лабораторию судебно-биологической экспертизы: «москвичка» Поддымникова была еще там.

– Пришли очень кстати, – встретил его эксперт Вычугжанин.

– Мне надо взглянуть на «москвичку».

– Пожалуйста, пройдите в соседнюю комнату...

Иван Андреевич снял плащ, не торопясь повесил фуражку, причесался. Он сам, не зная почему, не спешил идти вслед за экспертом. Наконец вошел.

Вот и «москвичка». Пояса не видно, он затерялся где-то в складках одежды. Лысанский распрастывает полу. В руках – пояс... На нем... Да, на нем коричневая, из пластмассы, пряжка. Она была пришита недавно, пришита неумело, не портновскими руками.

Иван Андреевич вздохнул. Еще одна улика...

– Женщину вижу впервые. Никого не бил и ни у кого никаких часов не брал. Денег тоже не брал, – твердил на очной ставке Поддымников, словно первоклассник, вызубривший непонятный для него урок.

– Тогда вы, может быть, вспомните, где были вечером 26 декабря?

– Нет, не помню. Попробуйте вы, гражданин начальник, вспомнить, где сами были 26 декабря. Не помните? – вдруг оживился он, видя, что поставил Лысанского в тупик. – Вот! А меня заставляете вспомнить. Да еще честность мою под сомнение ставите...

Поиски наручных часов Фариды ничего не дали.

В руках следствия, а точнее, в сейфе у Лысанского, находились еще одни часы – те золотые часы, которые были изъяты у Поддымникова при первом обыске. Если через человека – в данном случае Фариду – не удалось найти вещественную улику, то, может быть, с помощью часов, если они добыты разбойным путем, удастся разыскать человека, их подлинного хозяина?

Нет ли хозяина этих часов среди нераскрытых преступлений? Лысанский и Жампеисов читают заявление Абрама Борисовича Каца о том, что вечером 12 декабря на него было совершено нападение. Дальше следует уже известное: удар по голове, жертва падает без памяти. Когда приходит в себя – не находит ценных вещей. В данном случае хозяин не нашел золотых часов, приобретенных полгода назад в магазине «Ювелирторга», и шапки-ушанки из серого каракуля.

Где сейчас инженер Кац? В адресном бюро сообщают, что здесь, в Семипалатинске, работает в отделении железной дороги.

– В тот вечер я задержался на работе, – рассказывал на второй день Абрам Борисович, приглашенный в уголовный розыск. – Год подходил к концу, и надо было подводить итоги. Сошел я с автобуса и пошел домой правой стороной тротуара. Меня ударили по голове. Дальше я уже не помню ничего.

– Вы указываете в заявлении, что грабитель похитил золотые часы.

– Да, «Кировские». И еще шапка пропала.

– Какие были часы? Имелись ли на них какие-нибудь приметы?

– У меня паспорт часов остался.

– Паспорт? Где он?

– Минутку.

Порывшись в толстом, со множеством отделений бумажнике, Абрам Борисович разложил перед Лысанским паспорт часов.

– Вот он, смотрите.

Да, то был паспорт. Со штампом, подписью продавца, датой. В нем было еще одно, самое главное: номер часового механизма. Сверив многозначную цифру в паспорте с той, которая была у него, Лысанский убедился, что часы Каца и часы, изъятые у Поддымникова, одни и те же.

Еще одно заявление было, как две капли воды, похоже на прежние. Опять ночь, опять часы. Отличалось от других оно тем, что на этот раз не было удара по голове, зато был просто удар.

– Я была страшно напугана, когда грабитель сбил меня с ног, – рассказывала Мария Николаева. – Впрочем я еще не знала: грабитель он или насильник. Заметив в его руках нож, совсем лишилась и речи, и способности соображать. Он же склонился надо мной. В ужасе видела только его лицо, светлые волосы, родинку на левой щеке. Я закричала. Он схватил меня за руку. Сорвав часы, побежал по переулку...

Хасен записывал показания: когда, где, какие часы, приметы грабителя.

– Посмотрите вот эти фотографии, – Жампеисов разложил перед Марией пачку фотокарточек. – Никого не узнаете?

Внимательно осмотрела женщина каждую из них. Когда дошла очередь до портрета Поддымникова, вся затрепетала:

– Вот он!

И снова следственный поиск, снова розыски часов. Не особенно рассчитывая на удачу, Хасен, однако, добросовестно перелистал все квитанции в одном, другом и третьем комиссионных магазинах. Проверил часовые мастерские – ничего. Оставался еще один комиссионный магазин – в Жана-Семее, на левом берегу Иртыша. Здесь его ожидала находка, в которую трудно было поверить: Поддымников, опытный грабитель, под своей фамилией, со своим паспортом продал в магазине наручные часы «Эра», часы Марии Николаевой. В квитанции указывалось все: когда куплены часы, за сколько, у кого и номер паспорта, номер механизма часов, подпись продавшего, подписи продавца и кассира...

На первом допросе Поддымников заявил:

– Никогда, никаких часов я ни в какой магазин не сдавал.

– Распишитесь в том, что не сдавали, – пододвинул Хасен протокол допроса.

Поддымников расписался.

– А вот эта квитанция вам знакома? Роспись ваша?

– Моя.

– Значит, сдавали?

– Да.

– Чьи эти часы, где вы их взяли?

Поддымников молчал. Он думал. Наконец, проговорил.

– Из колонии привез.

– Вы опять говорите ложь. Вот паспорт на часы, предъявленные следствию Марией Николаевой. Вот их номер. А вот номер и квитанции.

Поддымников молчал. Молчал и Хасен. Наконец, подследственный проговорил:

– Прервите допрос. Мне надо подумать.

При очередном допросе Поддымников заявил, что часы... нашел.

На очной ставке Мария Николаева опознала Поддымникова. Помогла и родинка на левой щеке.

...Следственная камера в тюрьме. Стол, прикрепленный к полу, две табуретки, чернильный прибор. Двое мужчин – следователь и преступник.

Заключение все-таки наложило свою печать на Поддымникова. Остриженные парикмахером светлые волосы заметно поредели, рыжеватая поросль бороды напоминала стерню осеннего жнивьища.

– Вы настаиваете, Поддымников, на том, что вечером пятнадцатого марта были дома и ушли на улицу только около одиннадцати часов ночи, чтобы встретить жену?

– Да, так было.

– Нет, так не было. Я ознакомлю вас с показаниями вашей матери – Анны Васильевны Скоробогатовой.

Хасен берет протокол допроса, читает вслух: «Василий ушел из дому примерно в половине восьмого, он был одет в «москвичку»... Слова следователя гулко ударяются в потолок, в стены и гаснут где-то.

– Что вы скажете?

– То же, что и раньше. А потом, дома были папа и квартирант Еранов...

Жампеисов листает папку. Поддымников сидит, уставившись в пол.

– Вот показания квартиранта Еранова, на которого вы ссылаетесь...

И снова слова следователя гулко отдаются в камере.

– Слышали? Еранов утверждает то же, что и ваша мать.

В ответ – молчание.

– Хотите ознакомиться с тем, что говорил отчим?

– Нет, не стоит...

15

Следственный изолятор стоял на берегу реки. Его зарешеченные, закрытые жалюзями окна не позволяли Поддымникову видеть Иртыш. Он слышал голоса купающихся, они будоражили и волновали его.

Вчера у Поддымникова состоялась последняя встреча с Жампеисовым. За месяцы допросов он привык к «своему» следователю и, когда его вели на очередную «беседу», – так он называл про себя допросы – старался предугадать вопросы, на которые ему придется отвечать. На этот раз он не предугадал...

Хасен встретил подследственного, как всегда, корректно.

– Сегодня, Поддымников, – начал он, – мы вдвоем в последний раз. Следствие по делу окончено, материалы передаются в областной суд. Моя обязанность – познакомить вас со всеми документами...

Почти пять часов листал Поддымников один документ за другим. Читал, думал, вспоминал. Хасен внимательно следил за ним, за его реакцией на прочитанное и ничего, кроме желания найти что-то полезное для него, Поддымникова, то полезное, за что можно было бы уцепиться, – ничего, кроме этого желания, не видел следователь на лице преступника. Ни раскаяния, ни сожаления, ни горечи... Ничего.

В сторону отложена последняя папка.

– Так признаете себя виновным, Поддымников?

– Нет, не признаю...

– Ну дело ваше. Прошу расписаться в протоколе о том, что ознакомлены с материалами следствия.

– Я отказываюсь ставить свою подпись.

– Почему?

– Это мое дело. Расписываться не буду.

– Ну, что ж, так и запишем... Только пригласим понятых.

Хасен внес в протокол последнюю запись, расписался сам, затем расписались понятые. Еще раз посмотрел на Поддымникова.

– Гражданин Поддымников, следствие окончено. Обвинительное заключение вы получите из областного суда.

Он нажал кнопку. На пороге появился конвоир.

– Уведите арестованного.

Состоявшийся вскоре суд вынес суровый приговор грабителю и убийце.

М. ЛЕДЕНЕВ.