Текст книги "Отвоёванный шанс (СИ)"

Автор книги: Иван Пристрем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Глава 19

Видимость была не очень – горизонт заволокла серая туманная дымка. Гор и дальних холмов совсем не было видно. Трава выглядела сильно потрёпанной. Примерно в 300 метрах на юг от капсулы монийцев расположилось стадо каких-то крупных животных примерно в 50–70 голов, которые вели себя так, как будто несколько дней им не давали спать. То есть – они просто неподвижно торчали посреди поля.

Жизнь массы мелких тварей в траве сильно замедлилась по сравнению с предыдущими днями. Большинство из них, вероятно, были холоднокровными, а потому их активность напрямую зависела от температуры окружающей среды. В данный момент температура была низкая, около 15 градусов, и потому они в большинстве своём оцепенело сидели на листьях, стеблях, в убежищах.

Кому-то нужно было сходить к челноку, чтобы взять запасы еды на пару дней и ещё кое-какие важные вещи. Поэтому Тромонт отдал приказ Дубу и Маору спуститься к челноку, взять еды, воды, парашют и тритиевые фонари.

– Мечи какие-нибудь на всякий случай прихватите, – сказал он им вслед. – И старайтесь передвигаться скрытно. Не светитесь лишний раз, а то вдруг кто-нибудь захочет вас съесть.

После этого он забрался на развалины повыше, желая осмотреть окрестности и понаблюдать за своими монийцами. Врон, отдав какие-то распоряжения своим, влез следом.

– Хорошая погодка, – заметил он.

– Если сравнить с ночной бурей – то да.

– Это точно, – Врон уселся удобнее и задумчиво посмотрел вдаль. – Тебе не случалось изучать Завет Спасителя?

Тромонт с интересом посмотрел на него.

– Увы, не случалось, – ответил он задумчиво. – Я читал Кодекс Бога, относящийся к тому времени, когда трур-ни были единой расой. И Завет Учителя я знаю хорошо. А что?

– Какие основные законы Учитель вам дал? – сказал Врон, глядя на него.

– Хм… Ну, слушай, – произнёс Тромонт. – Вот основные 5 заповедей: не забывай Великого Учителя; люби всё живое; не твори зла никому; учись всему доброму, чему можешь научиться; ищи хорошее во всём, что тебя окружает, и во всём, что с тобой происходит. Вот.

– Похоже, – сказал Врон.

– На что похоже? – не понял его собеседник.

– На наши заповеди. У нас их больше – целых двенадцать, но все они сводятся к тому же.

Они посмотрели друг на друга.

– И почему же наши расы воюют? – задал командир трурнийцев риторический вопрос.

Точного ответа на это не знал ни он сам, ни Тромонт, ни кто-либо из их сборной команды…

Внезапно зоркий глаз Врона уцепился за странное шевеление в километре на юго-восток от того места, где они находились. Приглядевшись, он увидел, как в траве мелькают торсы каких-то прямоходящих тварей. Они быстрым шагом, прячась в траве, приближались к стаду зверей, замеченных ранее около челнока. Похоже, это были те самые твари, трое из которых напали на них вчера. Тромонт тоже их заметил, и они начали вместе за ними наблюдать.

Хорошо разглядеть дикарей было невозможно – мешала трава, но было видно, что идут они не с пустыми руками. В их руках мелькали то ли копья, то ли длинные заострённые палки, а на необычно вытянутых плоских головах виднелись не то какие-то выросты, не то шипастые обручи или шлемы.

Подобравшись к стаду на 200 метров, они собрались в кучу и как будто что-то обсудили, после чего полностью скрылись в траве.

Прошла минута, и в стаде началась паника. Звери, до того неподвижно дремавшие, забеспокоились и задвигались. В тот же миг из зарослей выскочили охотники и набросились на них.

Животные многократно превосходили нападающих и по массе, и по количеству. Но их холоднокровность полностью нивелировала все их преимущества и превращала несчастных в груши для битья, чем охотники и воспользовались без малейших колебаний. Стиль атаки у них был очень необычный: они разбегались и с разгона били их своими головами в конечности, стараясь повредить жертвам кости и суставы. Копья использовались ими в основном для того, чтобы добить упавших.

Вскоре на поле осталось лежать несколько трупов. Перепуганное до смерти стадо медленно потелепало прочь – они были не в силах быстро передвигаться, так как ночная буря остудила их холоднокровные тела. А дикари, рассмотрев добычу, снова посовещались и вдруг направились к челноку монийцев.

Тромонт и Врон, увидев это, одновременно вскочили…

***

Поверхность почвы в низине стала зыбкой и водянистой – следы, оставляемые трурнийцами, почти сразу заполнялись водой, а челнок продавил грунт под собой и слегка ушёл в него.

Дуб уже собирался забраться на него, когда они услышали странные звуки. Это был громкие утробные рёвы боли и страха, невнятный шелест затаптываемой травы и ещё какие-то шумы, происхождение которых было невозможно определить из-за значительного расстояния. Пугающий шум шёл со стороны стада, которое они видели, когда спускались с холма.

– Что за… – сказал встревожено Маор, вслушиваясь в какофонию. Перья у него встали дыбом. Дуб быстро влез на самый верх челнока и попытался что-нибудь увидеть, но, как назло, между ними и источником звуков имелось несколько небольших возвышенностей, которые были покрыты высокой травой, так что разглядеть происходящее было невозможно. Оставалось только напрячь изо всех сил уши и пытаться составить картину происходящего, руководствуясь только слухом.

Вскоре среди прочих звуков стали проявляться предсмертные хрипы. Потом главный источник шума стал медленно смещаться на восток – это значило то, что стадо медленно пустилось бежать.

Что всё это значило, понять было сложно. Ясно было одно – животные встретились лицом к лицу с какой-то страшной угрозой и, по всей видимости, потеряли несколько особей. Ничего больше понятно не было, и эта неизвестность наводила страх. Хотя – тот факт, что несколько особей в стаде погибло, мог говорить о том, что неизвестный хищник (или хищники?) получил свою добычу и сейчас должен быть безопасен… Однако…

Дуб открыл люк челнока и скользнул внутрь. Маор угнездился так, чтобы можно было быстро спрятаться, и начал наблюдать за окрестностями.

Судя по звукам, стадо ушло достаточно далеко и уже более-менее успокоилось. Во всяком случае, они перестали так неистово вопить. В небе, как всегда, летали всякие твари. На холме с их стороны показались трурнийцы. Они, судя по мимике и движениям, что-то бурно обсуждали, глядя на восток, в их сторону.

Дуб внутри щёлкал защёлками сейфов, лазил в ящиках и шуршал всякими упаковками. Обычно в челноке он бывал не очень часто, а потому не знал точного расположения всех вещей, так что поиск был не тем делом, которое можно сделать за 10 секунд.

Вдруг Маора захлестнуло чувство опасности. Он ничего подозрительного пока не видел и не слышал, но каким-то шестым чувством почувствовал неизвестную угрозу. Это было ощущение чьего-то взгляда, полного агрессии. Перья на теле поднялись, сердце забилось сильнее, чувства обострились.

– Дуб, я что-то чувствую, – шепнул он.

– Что? – донёсся изнутри его встревоженный голос.

– Понятия не имею. Я ощущаю какую-то угрозу…

Он начал внимательно всматриваться и вслушиваться, пытаясь понять, почему его интуиция бьёт тревогу. Некоторое время он ничего не мог ни услышать, ни разглядеть. Но вот его глаз зацепился за крупный торчащий вверх стебель в тридцати метрах от него, который как-то нехорошо дёрнулся. Уставившись в эту точку, он внезапно увидел очертания какого-то животного… Или это был дикарь из тех, которые вчера пытались наведаться к трурнийцам на холм?

Разглядеть врага не удалось: как только он понял, что его засекли, то тут же пригнулся, так что его не стало видно совсем. В этот же момент по шевелению травы Маор чётко понял, что он там не один. Их явно была целая стая. И они скрытно двигались к челноку, прячась в траве, так что нельзя было оценить ни их вид, ни размер, ни численность.

Эти твари всё приближались, при этом оставаясь невидимыми. Но острое ухо уже различало нехороший шорох, раздававшийся в густой траве со всех сторон… Маор напрягся.

– Что там? – раздался шёпот Дуба.

– На нас охотятся…

– Серьёзно? Отлично… Но мы можем закрыться в челноке – и пускай страдают, пытаясь его открыть.

– Всё равно немного стрёмно…

В это время с той стороны, где враг был замечен изначально, началось бурное шевеление. Шесть или семь тварей принялись громко шуметь травой, оставаясь при этом на месте.

Маор напрягся, держа наготове меч, позаимствованный из оружейни инсектоидов. Он не видел, что там происходило – всё было скрыто густой растительностью, и это сильно нервировало. Он пытался хоть что-нибудь разглядеть и понять. Просто так они там шуметь точно не будут… Неужели отвлекающий манёвр?

В этот миг раздался какой-то шум за спиной. Маор резко обернулся и увидел, как в него летит копьё, брошенное одним из дикарей. Он едва успел увернуться – острие прошло в миллиметре от плеча, задев перья. В следующее мгновение враги уже неслись вперёд, но было поздно: Маор юркнул в челнок, и задвижка люка с лязгом захлопнулась, отрезая монийцев от внезапно появившихся врагов.

Дикари облепили челнок со всех сторон, пытаясь во что бы то ни стало пробраться внутрь. Но все стыки на корпусе оказались так плотно подогнаны, что не имелось ни малейшей возможности их подцепить чем-нибудь и расширить. А все крупные отверстия в нём были закрыты какой-то странной прозрачной преградой.

Она блестела, как вода, но её не могли пробить ни копья, ни тесаки, ни головы – двое смельчаков, попытавшихся её протаранить с разбегу своими толстыми тяжёлыми черепами, после удара об неё повалились на землю замертво. Один из них больше так и не встал, а на таинственной прозрачной стенке не осталось ни одной царапины. Между тем жертвы, загнанные внутрь, спокойно сидели, наблюдая за происходящим изнутри и поддразнивая охотников.

Затем дело приняло совершенно неожиданный поворот. Аборигены, занятые изучением странного укрытия, так им увлеклись, что ничего вокруг не замечали. Поэтому они пропустили тот момент, когда на них налетели четыре или пять крылатых существ со страшными блестящими мечами в руках.

Трое рухнули на землю вовремя. Один попытался сбить кого-то броском копья, но не попал. Остальные так и не успели ничего понять. Крылатые трурнийцы, набрав в пикировании внушительную скорость, пронеслись прямо над ними, кромсая мечами всех, до кого смогли дотянуться. Свист перьев и клинков, хруст рассекаемых кожаных доспехов и плоти, крики, хрип, бульканье крови в чьём-то горле – всё слилось в один жуткий протяжный звук.

Этого оказалось достаточно, чтобы ярость атаковавших моментально сменилась на панику. Те, кто не пострадал, с криками ужаса бросились наутёк сразу же, как только осознали произошедшее.

Они были в полном шоке. Ещё ни разу не случалось, чтобы какие-то местные звери давали столь жестокий отпор. Ходили легенды, что когда-то, давным-давно, в этом мире жили огромные насекомые, которые могли воевать с ними на равных, но их уже много поколений никто в этом месте не видел. А эти, новые, были совсем не такие: крылатые, в странной одежде, с ярким оперением и смертоносно ловкие. Уж не благодаря им ли вчера таинственным образом пропали трое разведчиков?

Глава 20

Эти дикари были такими же крупными, как и те трое, убитые на холме. Они значительно превосходили трур-ни и по длине тела, и по массе.

Помимо грубых кожаных курток, надетых на голое тело, многие имели широкие юбки примерно до колена. Обувь представляла собой что-то, похожее на мокасины с подошвой из чьей-то очень толстой шкуры, даже с примитивной шнуровкой (шнурки так же были кожаные).

Некоторые из убитых имели и нормальные кожаные доспехи. Они могли служить неплохой защитой при ударе в туловище. Однако шея и плечи были практически никак не защищены, благодаря чему воздушная атака и получилась столь эффективной. Отличалась одежда и количеством различных украшений.

У некоторых воинов на головы были надеты массивные деревянно-костяные шлемы. Причём главной их функцией была явно не защита, а усиление таранного удара головой. Картину дополняли древесно-кожаные щиты различного вида, копья с острыми каменными наконечниками и – самое главное – почти у всех имелись длинные каменные и костяные кинжалы, обработанные до бритвенной остроты.

Осмотрев трупы нападавших, трурнийцы направились к тому месту, где дикари произвели бойню безответных травоядных с целью рассмотреть их добычу. К счастью, все враги дружно убежали, побросав жертв на месте.

Это оказались массивные шестиногие создания с коротким, заострённым хвостом и плоской головой с широкими челюстями. Длина их тела достигала 5–6 метров. Кожа их была покрыта плотной гладкой чешуёй. У двоих из них (по всей видимости, это были самцы) на голове имелись по два разлапистых плоских гребня, окрашенных в жёлто-белый цвет в красную крапинку. Глаза большие, фасетчатые, по одному с каждого бока головы.

Двое из них – самка и самец – были ещё живы. Она лежала на боку, производя тяжёлый булькающий хрип. Живот и грудь были истыканы копьями, и под ней растеклась огромная лужа тёмно-коричневой крови, перемешанной с какой-то серо-бурой слизью. Состояние огромного великолепного самца было гораздо лучше: его явно не собирались убивать до конца, хотя, как и у всех остальных, ноги его были побиты и исколоты.

Осмотрев умирающую самку и убедившись, что ей помощь уже не нужна, Лайта осторожно приблизилась к другому животному. Зверь задней частью лежал на земле, частично поднявшись на передних ногах, и испуганно косился в сторону освободителей.

Он был и красив, и жалок одновременно. По его серо-стальной чешуе стекали на землю капли крови. Увидев, что Лайта направилась в его сторону, он попытался встать и уйти, но не смог и, испустив полный боли и отчаяния рёв, завалился на бок – все четыре его конечности были повреждены. Однако, какой же толщины черепом надо обладать, чтобы нанести такой урон столь крупному зверю?

Лайта понятия не имела о том, что с ним делать. Но оставить его на смерть не давало острое чувство жалости. Одно дело, когда животное убивают сразу, а если оно остаётся живым, но покалеченным, так что не может двигаться само и ему придётся долго и мучительно умирать – это совсем другое дело.

Неизвестно как, но животное поняло, что его не будут обижать. Едва услышав ласковый, успокаивающий голос Лайты и ощутив её осторожные прикосновения, зверь перестал дрожать и стонать, его мощное дыхание стало более спокойным. Лайта осторожно обняла его за шею и стала медленно гладить, что-то бормоча. Остальные стояли рядом, не решаясь дотронуться. Наконец Тромонт приблизился к нему и осторожно погладил бок. Зверь испуганно дёрнулся, но, успокоенный нежной воркотнёй, расслабился, мощно вздохнул и положил голову на землю.

– Как ты думаешь, будет он жить? – спросил Тромонт, продолжая гладить зверя.

– У него сильно повреждены ноги, много колотых ран…

– Он может передвигаться? – спросил Тромонт.

– Пока нет.

– Чем крупнее зверь, тем дольше у него зарастают ранения. А ранения суставов – это очень серьёзно. По крайней мере, он очень долго не сможет бегать. Боюсь, придётся его убить, чтобы не мучился, потому что мы не сможем его охранять от хищников падальщиков…

Самец при этих словах жалобно замычал, как будто понимал всё. Лайта сморщилась.

– А эти железоголовые твари могут вернуться в большем числе, и тогда спасать придётся уже нас.

Это был очень неприятный выбор. К тому же, никто не знал, как можно быстро и безболезненно прикончить такую тушу, а причинять ему дополнительные муки никто не желал. Только Тилон смотрел на раненых животных спокойно, но даже и по его лице проскакивали искорки жалости.

– Не отдам! – сказала вдруг Лайта, крепко обняла зверя и закрыла глаза.

– Ну вот… – недовольно сказал Тромонт. – Ты ведь понимаешь, что мы не сможем его охранять. А бросить тут – это ещё хуже.

Лайта не ответила ничего. Она прижалась к зверю всем телом. Тромонт вздохнул и повернулся к Врону.

– Твоё мнение?

– Подождём пока, а там видно будет, – сказал Врон. – Теоретически, спасти этого зверя может только чудо, но тут ведь всё время странные вещи происходят. Маор вон вылечился. Может, и животному повезёт?

Лайта разжала объятья и поднялась, шатаясь. Зверь почувствовал, что тёплый ласковый комок перьев слез с него. Он посмотрел на неё, повернувшись к ней своим правым глазом. Затем тихо зарокотал утробным басом, зашевелился и неожиданно встал.

Кажется, его состояние резко улучшилось. Животное потопталось на месте, издало громкий рёв и медленно, постанывая от боли, пошло вперёд.

Трурнийцы удивлённо замолчали. Они-то думали, что с такими ранами и ползать нельзя! Зверь постоянно останавливался и оборачивался назад, но в конце концов решительно попёр по следам своих сородичей.

Лайта пошатнулась и рухнула на землю без сознания.

Шум в ушах… Красные круги в глазах… Чьи-то голоса…

– Лайта! Лайта!!! Ты меня слышишь?!

– Что с ней?!

– Лайта!

– Она живая?!

Она почувствовала, как кто-то осторожно поднимает её с земли и нащупывает пульс на шее. Тело было переполнено свинцом, мышцы не реагировали на сигналы, идущие от мозга. По конечностям разливался неприятный холод, кожа потеряла чувствительность.

– Что случилось?!

– Успокойтесь, жива она. Пульс слабый и частый, но главное – он есть…

– Нет, что случилось?! Она только что была совершенно здорова!

– Откуда мне знать! Она никогда не падала в обморок!

– Это случилось с ней после того, как зверь встал… Вы понимаете?!

– Что?

– Вы понимаете?! Она отдала ему своё здоровье!

– Это же невозможно!

– Главное – что теперь делать?!

– Прекратить панику. Наши эмоции тут не помогут… Можно попробовать вот так…

Кто-то крепко обнял её и прижал к себе. Кажется, это был Тромонт. Ей сразу стало легче. От него шло мягкое, приятное тепло.

– Лайта, ты меня слышишь? – раздался взволнованный голос совсем рядом с её ухом.

Она с трудом открыла глаза и встретилась с его взглядом, полным волнения и тревоги. Он смотрел на неё, не отрываясь.

– Ты можешь сейчас говорить?

– Мм… Да… – с трудом выдавила она, тяжело ворочая непослушным языком.

– Что это было, ты можешь сказать?

– Не знаю…

– А подробнее?

– Ну… Мне стало его очень жалко… Я прижалась к нему… и стала… жалеть… а потом мне… вдруг стало холодно.

Наступило молчание.

– Я кажется начал понимать, как это работает, – произнёс Дуб. – Когда на нас после приземления напал летающий ящер, Тромонт сильно испугался за Лайту и ударил его силой мысли. Сейчас она сама испытала сильную жалость. Все силы потеряла, но зверя вылечила.

– И?

– Я думаю, что всему причина – сила эмоций. Когда яркость чувств превышает некоторую планку, у нас может активироваться какой-то неприкосновенный запас жизненной энергии, и тогда происходит всякое.

– Да нету у нас никакого запаса! – ответил Тромонт. – Были случаи, когда эмоции хлестали через край, но такого вот ещё никогда не было!

– А может – мы просто стали проводниками той энергии, которую генерирует эта планета?

– А то, что Маор смог всадить снаряд из рельсы в вентиляционное отверстие космического завода с расстояния в миллиард километров – это разве не слишком круто даже для него?! И никакой аномальной планеты рядом не было!

– Про этот случай, кстати, все говорили, что это проделки молоха, – брякнул Тауран. – Ту базу освящал сам Великий Патриарх, и он во время освящения провозгласил, что это оружие благодатного божьего возмездия.

– Какая же в этом божья благодать!? – вдруг бросил Маор со злостью. – Ты видел, как оно применяется?! Ничего ты не видел!

– Эй, потише! – Тауран отшатнулся.

– А я видел! На моих глазах ваш штурмкор такими ракетами раскатал в пыль огромный город! Там были старики, женщины и невинные дети, и все они погибли в термоядерном аду!

– Это была военная ошибка, но…

– Если по-твоему это – божья благодать, то твой бог – Молох! Фанатик ты тупой… – Маор замолк и перевёл дух.

Тауран хотел что-то сказать, но вдруг запнулся, закрыл рот и вздохнул.

– Это не мои слова были, все вопросы к духовному руководству, – произнёс он в конце концов.

– Хотел бы я посмотреть в глаза тому, кто это сказал…

– Вы закончили? – спросил Врон. – Идём назад.

Тромонт поднялся, взяв Лайту на руки, и они пошли обратно к холму.

Глава 21

Этим утром Хорлак проснулся рано, когда на востоке только начали проглядывать первые зарницы. Проснулся от того, что лежал в луже воды, которая натекла снаружи, несмотря на защиту козырька. Он был одет в лётный комбинезон, который защищал его от холода и влаги, но всё равно было неприятно. Поэтому он не стал залёживаться, а выбрался из норы, забрался выше по склону холма и осмотрелся.

Вокруг было мокро и грязно. Вся трава была влажная. Стоило коснуться какой-нибудь ветки – и с неё тут же обрушивался поток капель. Над головой висели низкие, тёмно-серые облака. Видимость была слабой из-за серой туманной дымки, которая не позволяла разглядеть что-либо дальше 2 километров.

Хорлак сел и задумался. Вообще, ему не часто приходилось этим заниматься – молодость, по его мнению, была создана для безумства, а не для того, чтобы сидеть и мучить свой мозг.

Что делать дальше? Возвратиться всё-таки к своим? Или жить волком-одиночкой?

Он вспомнил Асинту, её огненные глаза, яркое, броское оперение…

Нет, он не вернётся. Раз она не хочет его больше видеть, то она его больше и не увидит.

Он сидел довольно долго. В его голове ворочались мысли, тяжёлые, как облака над его головой.

Внезапно он почувствовал, что он тут не один. Где-то рядом находился ещё кто-то, он это чётко почуял…

Хорлак быстро скатился в ложбинку под кустом и затаился. Плотная, обвисающая крона растения надёжно его скрыла.

Это он определённо сделал не зря. Вскоре послышался тихий шорох травы, какое-то непонятное звяканье и шаги. Кто-то шёл прямо к нему, и он был явно не один.

Через несколько секунд кусты в десятке метров от него раздвинулись, и он сквозь траву увидел три смутные вертикальные тени. Существа, выйдя на ровное место, осмотрелись и стали издавать какие-то необычные гортанные звуки…

Лохматый-бородатый, да это же разумная речь!

Переговорив, они сошли с вершины и прошли совсем рядом от него. Один из них в какой-то момент даже что-то почуял и остановился, внимательно оглядываясь. Хорлак перестал дышать и замер, стараясь не издать ни малейшего звука. Тварь его не заметила и продолжила спуск.

Благодаря этому инциденту Хорлак смог хорошо рассмотреть его. Это был кто-то огромный, прямоходящий, почти двухметрового роста. Всё его тело покрывал густой тёмный мех. На туловище, без сомнения, были надеты грубые кожаные доспехи, на шее болталась какая-то ерунда, а на массивной вытянутой голове сидел толстый обруч с большими острыми шипами, направленными вверх. На поясе болтался большой меч в кожаных ножнах, сделанный непонятно из чего, и ещё несколько каких-то узелков и свёртков.

Без сомнения, это был представитель местной разумной расы.

Хорлака пробрало жгучее любопытство. Он и не думал, что когда-нибудь увидит разумное существо иной расы, чем он сам. Выждав некоторое время, он тихо поднялся и осторожно огляделся из-под прикрытия густой растительности.

Его острое зрение моментально вычленило среди растительности силуэты лохматых инопланетян, удалявшихся по направлению к северо-востоку. Их оказалось достаточно много – около 20–30 особей. Понаблюдав за их передвижением, Хорлак тихо спустился вниз и пошёл по их следам.

Он преследовал дикарей около двух часов. За это время стало совсем светло, несколько раз солнце проглядывало сквозь тучи, видимость улучшилась. Тем не менее, в какой-то момент он чуть не напоролся на воинов, сделавших короткий привал. К счастью, он вовремя почуял их запах и остановился за пределами их видимости. А они не скрывались и вели себя, как хозяева.

После короткой остановки отряд пошёл дальше. Они пересекли гряду холмов. Хорлак хотел последовать за ними, но, добравшись до гребня, увидел посреди низины какой-то объект. Когда он разобрал, что это такое, ему стало не по себе. Это была спасательная капсула монийцев.

Не решаясь идти дальше, он остановился на вершине, продолжая наблюдать за отрядом издалека.

Они остановились, тихо что-то обсудили и направились к стаду каких-то огромных местных зверей, которые паслись в паре километров отсюда. Это были огромные твари, неподвижно стоящие посреди поля. Охотники, конечно, тоже были не из мелких, однако по сравнению с этими пятиметровыми гигантами выглядели карликами.

Подобравшись на расстояние около километра, они пригнулись и скрылись в густой траве. Одновременно с этим Хорлак увидел двух монийцев, которые шли к челноку от каких-то развалин на холме.

В тот момент, когда монийцы уже подошли к нему, охотники начали свою атаку. Густой бас испуганных зверей и крики атакующих разнеслись по ложбине. Их было слышно даже отсюда. Монийцы у челнока забеспокоились и явно пытались понять, что происходит, но, похоже, они не видели происходящего из-за пригорка…

Как ни странно, аборигены легко расправились с десятком зверей. Очевидно, эти гиганты были хладнокровны, а температура после ночной грозы была не очень высока. Так что охотники определённо не прогадали. После этого они, прикрываясь травой, направились к челноку. Кажется, начиналось что-то интересное…

Некоторое время ничего не происходило. Один из монийцев скрылся в челноке, второй наполовину спрятался внутри и наблюдал за окрестностями… А потом внезапно несколько дикарей оказались прямо около него. Один из них попытался напасть, но свалился мёртвым, а тот, кого атаковали, заперся внутри.

Затем произошло то, чего никто не ожидал – ни Хорлак, ни, тем более, сами дикари. С вершины ближайшего холма сорвались пять крылатых теней и полетели в сторону аборигенов, окруживших челнок. Хорлак легко распознал среди них Врона, Мору и остальных девушек. В руках они что-то держали.

Дальше события стали развиваться с молниеносной скоростью. Трурнийцы пронеслись на бреющем полёте над охотниками, цепляя их предметами, которые были у них в руках. Это были то ли мечи, то ли сабли. Половина воинов сразу же попадала на землю, а остальные, не долго думая, бросились бежать. Откуда его однополчане достали качественное холодное оружие, позволившее устроить такой переполох – было загадкой.

Затем Хорлак рассмотрел ещё несколько трурнийцев, которые бежали от холма к челноку пешком, и среди них не все были ему знакомы. Белого и иссиня-чёрного он видел впервые… Значит, это тоже монийцы, а их отряды, очевидно, объединились. Логично. Чем больше стая, тем проще выживать, искать пищу и бороться с хищниками.

Побродив около челнока, трур-ни перешли на место бойни и занялись исследованием забитых туш. Особенный интерес они проявили к одному зверю, который, как оказалось, был ещё жив. После этого начали происходить странности: зверь, который до этого лежал, вдруг поднялся и поковылял вслед за стадом, а одному из монийцев вдруг стало плохо. Он (точнее – она) упала, и все вокруг неё столпились. А спустя некоторое время пошли обратно, причём белый мониец нёс пострадавшую на руках.

Когда сборный отряд скрылся в каких-то развалинах на вершине холма, Хорлак, скрытно передвигаясь в густой траве, спустился к месту бойни.

Да, дикарям не повезло. У челнока лежали полтора десятка трупов в разных позах, и раны у них были страшные: распоротые шеи, порезанные туловища, отсечённые руки…

Хорлак аккуратно, стараясь не показываться из травы и кустов, подобрал несколько предметов, которые могли бы ему пригодиться. Огромные доспехи для него были бесполезны, а вот нож, меч из непонятного материала, кожаный кошель и ещё несколько мелочей могли быть полезны.

Захватив свои новые приобретения, он повернулся и двинулся по следам выживших беглецов. После разглядывания трупов и их обмундирования у него пропал всякий интерес к их культуре – вряд ли она была у них развита. О том же говорил и тот факт, что они использовали только кремниевое оружие, которое тупится очень быстро и, по сути, является инструментом на одну охоту.

Тем не менее – выяснить, где живут эти создания, нужно было непременно. Нет, Хорлак не питал к ним ни малейшей симпатии, а после стычки и вовсе стало понятно, что друзьями они стать никак не могут. Но перебраться к ним поближе стоило. Ведь там, где есть разумная форма жизни, гораздо больше шансов что-нибудь полезное украсть.