Текст книги "Командарм Дыбенко (Повести)"

Автор книги: Иван Жигалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)

Прежде чем разъехаться, делегаты побывали на многих петроградских предприятиях и в воинских частях. Дыбенко вместе с Антоновым-Овсеенко выступил на митинге в цирке «Модерн». Старое деревянное здание на Петроградской стороне после Февральской революции стало центром массовых собраний и митингов. Здесь горячо спорили и отстаивали свои «линии» и «платформы» представители всех многочисленных партий и течений; нередко дело доходило до рукопашных потасовок. На нынешнем митинге царило единодушие. «Рабочие, работницы и солдаты Петроградского гарнизона, – вспоминал позднее Дыбенко, – требовали немедленного свершения Временного правительства. Не давали говорить меньшевикам. Доживает свои последние дни заживо погребенное правительство…»

Перед отъездом в Гельсингфорс встретился с Антоновым-Овсеенко, который теперь оставался работать секретарем Петроградского военно-революционного комитета. Председатель – Николай Ильич Подвойский. Дыбенко с большой радостью узнал, что В. И. Ленин дал согласие баллотироваться в Учредительное собрание от балтийских моряков. Потом перешли к делам балтийцев. Антонов-Овсеенко рекомендовал Центробалту все внимание сосредоточить на военно-технической подготовке к вооруженному восстанию, следить за действиями штаба; подчеркнул, что флотские корниловцы вынашивают зловещие планы разоружения Кронштадта и сдачи революционного Петрограда немцам. С высоким пафосом говорил он о приближении решающих дней, о том, что о начале штурма Центробалт получит телеграмму за подписью Я. М. Свердлова или его, Антонова-Овсеенко. Сообщил условный пароль. И, уже прощаясь, как бы между прочим сказал, что сегодня в Гельсингфорс выезжают Шейнман и Коллонтай, просил принять их с флотским гостеприимством.

Глава девятая
Перед великим штурмом

Вагон переполнен матросами. Оживленным беседам и спорам нет конца. Далеко за полночь, а все еще продолжают спорить.

– Ну хорошо, власть перейдет к Советам, а дальше что? Кто-нибудь же будет во главе. Не весь же съезд будет управлять.

Другой старается объяснить:

– Ну и чудак же ты, кричишь: «Вся власть Советам!», а сам ни черта не понимаешь, как это Совет будет управлять. В судовых комитетах есть же председатели, так и в Совете, он и будет старше всех.

Долго еще продолжались споры о кандидатуре председателя и кандидатов в советские министры. Без министров не мыслили себе Советской власти. Под утро, утомленные спором, засыпают; в вагоне тишина.

Около 8 часов утра на станции Рихимяки Дыбенко встретил Шейнмана и Коллонтай. Подошел, поздоровался.

– Теперь, Александра Михайловна, у нас совсем другое настроение, чем было в мае, во время вашего приезда, – сказал Павел. – Хорошо, если бы вы на общем собрании обрисовали хотя бы в общих чертах структуру Советской власти. Наметили бы кандидатов в правительство.

– Ваш флот уж очень самоуверен. Заранее им и кандидатов в правительство подавай. – Коллонтай улыбается. – Ну кого же вам?

Свисток паровоза оборвал разговор.

Утро Павел провел в хлопотах: все время приходили люди. Активистам рассказывал о прошедшем съезде Советов Северной области, о письме В. И. Ленина, о скором вооруженном восстании против Временного правительства, переходе всей власти в руки Советов…

Днем в Гельсингфорсском Совете назначено общее собрание всех комитетов с участием представителей от команд и рот. Выступают товарищи из Петрограда. Поспешил на Мариинскую в Совет.

Зал переполнен, с трудом пробирался в президиум. Выступала Коллонтай. Говорила о структуре Советской власти.

«Будто власть уже в наших руках, – думает Павел. – Не призывает к восстанию, понимает, что среди матросов это излишне. У нас все готово».

– У себя вы уже совершили переворот, – продолжает оратор. – Теперь от вас ждет помощи Петроград.

– Давайте сигнал! – крикнул Дыбенко. – Явимся без опозданий!

16 октября 1917 года приступил к работе Центробалт нового, четвертого состава (созыва) из 60 человек. Подавляющее большинство – члены РСДРП(б) и им сочувствующие. Меньшевики, эсеры, анархисты, захватившие руководство ЦКБФ после июльских дней, проводившие политику соглашения с буржуазией, окончательно себя разоблачили, и матросские массы отвернулись от них, не оказали им доверия на выборах. В президиум ЦКБФ вошли: председатель Дыбенко, два его заместителя – Евдокимов и Баранов, секретари – Аверичкин и Рямо.

На следующий день, 17 октября, состоялось пленарное заседание Центробалта. Дыбенко рассказал о письме В. И. Ленина, присланном делегатам съезда Советов Северной области, о решениях этого съезда. Обращаясь к центробалтовцам, сказал:

– Нам с вами предстоит срочно подготовить людей и корабли к вооруженному восстанию. В какой день начнется Великий штурм – не знаю, но думаю, очень скоро, в самое ближайшее время. За работу, друзья!

Постановили: срочно установить на кораблях и береговых частях боевые взводы, которые «по первому требованию поступают в распоряжение Центробалта», установить контроль за всеми видами снабжения, в том числе за арсеналом Свеаборгской крепости…

Центробалт объявил мобилизационную готовность; после семнадцати часов личному составу запрещалось покидать корабли и подразделения.

Действовали и штабные корниловцы: они разрабатывали план уничтожения крепости Кронштадт и боевого ядра Балтийского флота. Идейным вдохновителем такого плана был кандидат в члены Учредительного собрания от реакционного офицерства Ренгартен; суть этого плана – открыть немцам дорогу для захвата Петрограда с моря. «Идею» Ренгартена разделял комфлота Развозов. Постановление совета флагманов от 18 октября, на котором присутствовали адмиралы Бахирев, Черкасский, Старк, Вейс, Пилкин и другие, полностью отразило чудовищный план гибели флота. В этом постановлении, адресованном Временному правительству и главнокомандующему Северным фронтом, боеспособность Балтийского флота, по сути дела, сведена на нет: «Судьба Финляндии и подступов к столице преимущественно зависит от воли противника, ибо надежное владение нами этим районом ничем не обеспечено». О матросах сказано: «…подъем духа команд действительно достаточен, чтобы выйти и вступить в бой. Но… этот подъем может быть сломлен противником в самое короткое время». Командир 1-й бригады крейсеров контр-адмирал Пилкин спросил тогда командующего флотом контр-адмирала Развозова:

– Не сделает ли Временное правительство из принятого постановления вывод «о необходимости заключения мира»?

– Нет, – ответил Развозов. – Может быть, надо еще отступить верст на пятьсот.

О совещании флагманов, о том, что протокол с нарочным направлен министру и главнокомандующему Северным фронтом, Федор Аверичкин доложил председателю Центробалта.

– С нарочным! – резко произнес Дыбенко. – Боятся господа телеграфом воспользоваться. Знают, что мы быстро расшифруем их замыслы. Что же, примем и мы необходимые меры предосторожности.

Центробалт потребовал от комиссаров строго следить за всеми средствами связи штаба флота, частей, соединений, укрепрайонов. В дополнение к инструкции, утвержденной 2-м съездом балтийцев, Дыбенко написал указание для комиссаров, отвечающих за связь и оперативную переписку штаба флота: «Ни единой строчки без нашей визы!»

Заволновалось начальство. Раздался телефонный звонок Развозова:

– Без приказания министра категорически отказываюсь признавать действия Центробалта правильными.

Павел Дыбенко доволен: «Значит, допекли», – а в трубку сказал:

– Конфликты, если они возникнут между комиссарами и штабом, а также службой связи, будут в срочном порядке рассматриваться на президиуме Центробалта. – И добавил: – Мы установили строгий контроль за всеми видами связи и попросили Петроградский военно-революционный комитет и Кронштадт обратить внимание на почтовые учреждения, их телеграф и юзоаппараты и поставить их под строгий контроль, поэтому никакого приказания министров не требуется, их связь тоже под контролем.

Развозов заявил:

– Остаюсь при своем мнении.

Дыбенко напомнил командующему:

– Еще в начале октября Финляндский областной Совет оповестил рабочих, матросов и солдат, что контроль над правительственными учреждениями им осуществляется со всей строгостью, тыл революционного Петрограда бдительно охраняется. Когда-то Верховский приказал арестовать комиссаров областного Совета, его предупредили: «Всякую попытку ареста наших комиссаров будем рассматривать как акт корниловский. И ответим на него по-революционному…»

Конечно, Павел не стал объяснять командующему, что представители Центрального Комитета партии направлены и успешно трудятся во всех армиях: у соседей, в 12-й армии – Сергей Михайлович Нахимсон, на Северном фронте– Константин Степанович Еремеев – оба журналисты, отличные пропагандисты и агитаторы!

Жаловался Развозов на Центробалт во все инстанции, только большинство его жалоб попадало к Дыбенко. Да и чем могли помочь Развозову морской или военный министр, если 2-й съезд представителей Балтфлота заявил о непризнании Временного правительства. Ничего не мог сделать и главнокомандующий Северным фронтом, к которому также обращался Развозов: у Черемисова с каждым днем все новые и новые полки и дивизии переходили на сторону большевиков, а меньшевики и эсеры – опора офицеров – теряли авторитет у солдатских масс…

В областном Совете Дыбенко узнал о завершении подготовки к восстанию в финляндском гарнизоне, на Северном фронте и во всех других гарнизонах, опоясывающих Петроград.

Дыбенко доволен: «Значит, решающий день приближается». Он информировал комитет партии о флотских делах, посетовал на нехватку винтовок, пулеметов, наганов, патронов. Сказал, что Центробалт послал в Петроград Николая Измайлова за оружием. Надеется, что сумеет его достать в Адмиралтействе.

Измайлов вскоре вернулся на «Полярную звезду», признался, что маловато привез, назвал количество.

У Павла Дыбенко родилась новая идея: «занять» оружие у финских белогвардейцев. «Попутно разведаем, не ударят ли они нам в спину в решающий момент?..» Направился в городской комитет партии посоветоваться.

Там одобрили его идею. Да еще сообщили, что финская белая армия вместе с русской контрреволюцией готовится нанести революционной Балтике удар в момент начала вооруженного восстания в Петрограде. Рекомендовали, чтобы моряки первыми в драку не лезли.

В Тавастгусский район, к месту сосредоточения частей финских белогвардейцев, направился матросский отряд. Грузовики шли по дороге, пролегающей по густому хвойному лесу. В кабине головной машины рядом с водителем сидел Николай Измайлов. В закрытом кузове около маленького оконца пристроился переводчик-финн, слесарь Свеаборгского арсенала Иоганс Скотт, хорошо знавший местность.

Стрельба началась внезапно. «Засада!» – успел крикнуть Скотт. Пуля сразила его. Матросы рассыпались по лесу, открыли огонь. Белофинны разбежались, оставив 12 трупов.

Моряки потеряли шофера и переводчика. Трое ранены, в их числе Измайлов.

Дыбенко поспешил в партийный комитет, чтобы доложить и о случившемся, и о ремонте кораблей, предназначенных для похода в Петроград. Все члены комитета были в сборе. Заменивший Антонова-Овсеенко Шейнман предоставил Дыбенко слово.

– Для меня абсолютно ясно, – начал Павел Ефимович, – финские белогвардейцы действовали по заданию русских генералов, адмиралов, офицерских «союзов». Нам необходимо принять срочные меры, обезопасить свой тыл. Предлагаю от имени Центробалта, областного комитета и Гельсингфорсского исполнительного комитета ввести в Финляндии военное положение.

– Это, пожалуй, верно, – бросил реплику Шейнман. – Дельное предложение. Проведем в жизнь.

– Теперь о главном, – продолжал Дыбенко, – о ремонте миноносцев, об их готовности. Заверяю партийный комитет от имени Центробалта – корабли по сигналу из Петрограда будут отправлены в столицу, несмотря на скрытое противодействие Развозова, который не перестает твердить о нейтралитете. «Не будем, – говорит, – помогать ни Временному правительству, ни большевикам, флот существует для защиты государства, он вне политики».

– Что означает «вне политики», нам известно, – бросил реплику Жемчужин.

– Развозов и его адмиралы готовы не только отвести флот на пятьсот километров, но вообще сдаться на милость немцам, лишь бы избавиться от большевиков, покончить с революцией, – говорит Дыбенко. – Кронштадтцы на приказ Керенского разоружить крепость решительно ответили: «Не бывать этому!» Командующему и его окружению никаких уступок. Ни на йоту! Теперь Развозов не распоряжается флотом. Центробалт командует! – закончил свое выступление Дыбенко.

Военное положение в Финляндии ввели 21 октября. Ни паники, ни страха у населения оно не вызвало. В Гельсингфорсе тихо, спокойно. Город охраняли усиленные патрули моряков. Анархисты попытались было захватить матросский клуб, но активисты «Республики» быстро угомонили бузотеров.

В Главной базе и городе шла усиленная, кропотливая подготовка к восстанию.

Центробалт утвердил тройку с неограниченными полномочиями, в нее вошли П. Е. Дыбенко, Н. Ф. Измайлов а Ф. С. Аверичкии.

Центробалтовцы работали дружно, напряженно. Много времени и внимания уделяли кораблям, предназначенным для похода в Петроград. Экипажи заканчивали ремонт механизмов, машин, оружия.

Дыбенко все проверил лично. Созвал руководителей судовых комитетов, проинструктировал, что они долиты делать в момент восстания, напомнил, чтобы на «Полярной звезде» взяли красные полотнища с надписью «Вся власть Советам!»…

23 октября Центробалт в специальном обращении призвал Петроградский, Кронштадтский и все Советы «быть истинными и стойкими баррикадными борцами за права угнетенного класса и за передачу власти в руки самого народа, истекшего кровью.

Балтийский флот не дрогнет ни перед какими силами реакции и врагов революции».

В этот же день Дыбенко присутствовал на собрании демократических организаций Гельсингфорса, обсуждавших вопрос о свержении Временного правительства. Большевики выступали организованно, отстаивали линию партии на вооруженное восстание. Эсеры, меньшевики кричали; «Несвоевременно!» Поднялся Дыбенко. От имени Центробалта он решительно высказался против каких бы то ни было уступок соглашателям. «К концу заседания оглашается резолюция Центробалта, – вспоминает он, – в ней говорится, что никаких отступлений от решения съезда Балтийского флота, никаких компромиссов флот не признает. Если даже собрание вынесет обратное решение, фракция большевиков Совета и Центробалт берут на себя ответственность за выступление. Члены Центробалта – левые эсеры – единогласно голосуют за резолюцию Центробалта. Резолюция принимается».

С собрания Дыбенко отправился на миноносцы. Задержался на «Забияке». Этот корабль требовал большого ремонта, надо было на всякий случай подготовить замену. Товарищи подсказали – в Петроград может пойти «Деятельный». Побывал на нем Дыбенко, поговорил с командой. «Все будет в порядке!» – дружно ответили матросы.

На «Полярной звезде» встретил посетителей с разных кораблей. «Направляйте нас в Петроград свергать правительство Керенского!» – требовали они. Председатель ЦКБФ приказал всем разойтись и ждать распоряжений.

Дежурный Федор Аверичкин доложил:

– Как договорились, в Гельсингфорсе арестовали последних представителей Временного правительства. Все боевые роты ждут приказания, рвутся в бой. Николай Измайлов только что сообщил с товарной станции: эшелоны будут к 18 часам…

В 16 часов Павел открыл расширенное заседание Центробалта, на котором «еще раз все корабли заявили о своей полной готовности и требовали немедленной посылки достаточных сил в Петроград».

Комиссары и члены судовых комитетов разошлись по кораблям и частям, поручив председателю Центробалта на совместном заседании Гельсингфорсского Совета и областного комитета партии заявить о готовности моряков сражаться за власть Советов.

Заседание открыл в 19 часов 30 минут Шейнман:

– Мы собрались, чтобы узнать, на какие силы революции можем рассчитывать.

На трибуне Дыбенко.

– Настала пора доказать, как надо умирать за революцию! – заявил он.

Затем огласил принятую Центробалтом совместно с представителями судовых комитетов резолюцию и от себя еще раз заверил, что матросы Балтики не пожалеют жизни и, если потребуется, отдадут ее за счастье многострадального народа. В этот момент ему подали телеграмму. «Центробалт. Высылай устав», – прочитал Дыбенко. Это был условный сигнал: восстание в Петрограде началось, срочно высылай корабли и моряков… Подняв руку с телеграммой, чтобы всем было видно, громко произнес:

– Товарищи! Нас Петроград призывает к решительным действиям! Всем быть на своих местах и ждать распоряжений!

Возвратившись на «Полярную звезду», Дыбенко вызвал Развозова и флагманского инженера-механика Винтера.

Развозов и Винтер не заставили себя долго ждать, явились быстро. Дыбенко встал, вежливо поприветствовал и предложил садиться. Спросил Развозова:

– Будут ли готовы миноносцы к утру?

Ответил инженер-механик Винтер:

– Никак нет. Они могут быть готовы только через двое суток.

Дыбенко немедленно вызвал механиков и старших машинистов. Задал тот же вопрос: будут ли готовы миноносцы к утру? Все дружно ответили:

– Ровно в восемь утра миноносцы будут в боевой готовности!

– Спасибо, товарищи, от имени Центробалта!

После ухода машинистов инженер-механик Винтер и контр-адмирал Развозов в один голос твердили:

– Невероятно! Это не может быть выполнено. Миноносцы не могут быть готовы к утру.

– Вы можете не верить в то, что миноносцы будут готовы, но отвечаете за действия командиров, – сказал Павел.

– Так точно…

Федор Аверичкин тревожился: а вдруг штабисты «подложат свинью», нельзя им верить. Чтобы этого не случилось, председатель Центробалта направил командующему флотом предписание:

«21 час 40 мин.

Срочно дать распоряжение выйти в Петроград миноносцам „Забияка“, „Страшный“ и „Меткий“.

Председатель Дыбенко.

Секретарь Логинов».

Предписание передали дежурному «Кречета».

А чтобы Развозов и его штаб в последний момент не сорвали боевой поход, Дыбенко послал радиограмму командирам и комиссарам кораблей: «Подчиняться только Петроградскому военно-революционному комитету».

Поздно вечером 24 октября Дыбенко провел второе пленарное заседание Центробалта. Его участники приветствовали сообщение об открытии в Петрограде 25 октября II съезда Советов и приняли решение: Балтийский флот «поддержит борьбу съезда за власть всеми своими вооруженными силами». Комиссару эскадренного миноносца «Самсон» Григорию Борисову поручили доставить это решение в президиум съезда.

Все центробалтовцы получили указания выполнять распоряжения только тройки – Дыбенко, Аверичкина, Измайлова… Один из них безотлучно дежурил на «Полярной звезде».

Дыбенко поспешил на железнодорожную станцию. Ровно в полночь прибыли первые роты моряков. Организованно погрузились в вагоны. Эшелоны ушли без опозданий.

– Счастливого пути, товарищи!

Дыбенко стало известно, что Развозов и его штаб не успокоились, всячески препятствуют походу кораблей в Петроград.

– Ничего они сделать не смогут, – говорил Павел своим товарищам.

Поставленный под неослабный контроль комиссаров, командующий не в силах изменить события. Приказы Развозова без санкции Центробалта не имеют силы, их на местах не выполняют.

Новый сигнал: начальник оперативного отдела штаба флота Ренгартен вызывал на «личную беседу» командиров.

– Если только миноносцы не придут вовремя в Петроград, этого корниловца вытащим на «Полярную звезду», спросим по законам революции! – зло сказал Дыбенко.

По приказу Центробалта в 9 часов утра гавань покидают четыре эскадренных миноносца: «Меткий», «Забияка», «Самсон», «Деятельный» (вместо «Страшного», на котором не удалось завершить ремонт) и посыльное судно «Ястреб». Медленно выравниваясь в кильватерную колонну, они проходят мимо «Полярной звезды». «Их стеньги украшены красными стягами с надписью: „Вся власть Советам!“, – вспоминает Дыбенко. – Команда на миноносцах и остающихся кораблях стоит во фронт. Брунспарк, залитый утренним солнцем, заполнен народом. Тысячи ликующих взоров рабочих и обывателей провожают уходящих. Миноносцы, миновав Гельсингфорсские ворота, прибавили ход, оставляя позади разрез пенистых волн тихого моря. Кажется, с быстротой молнии промчались они вперед. Их не остановят теперь подводные лодки, не преградят путь к Петрограду. Они спешат, стараются не опоздать…»

«Самсон», «Забияка» пришли в Петроград около 10 часов 25 октября и встали неподалеку от «Авроры» и минного заградителя «Амур». Почти в это же время из Биорки подоспело учебное судно «Верный». Матросы высадились на берег и двинулись к Зимнему дворцу. Своевременно появились в столице и кронштадтцы. Вместе с солдатами, красногвардейцами, рабочими отрядами они пошли на штурм Временного буржуазного правительства.

Гельсингфорсские эшелоны несколько опоздали. Саботажники железнодорожной станции Выборг дали неисправный паровоз, и его пришлось менять в пути. Задержался и «Меткий». Командир его, действуя по совету Ренгартена, избрал самый длинный путь шхерным районом, простоял ночь в Биорки и лишь в 14 часов 26 октября вошел в Неву…

О происходящем в Петрограде Дыбенко узнавал из телеграмм и разговоров по прямому проводу с моряками – делегатами II съезда Советов. Дважды вызывал его Алексей Баранов.

– Правительство Керенского свергнуто, – сообщил он. – «Аврора» ведет себя геройски. До сих пор из Гельсингфорса нет поддержки. Ленин избран главой правительства. Состав военной коллегии: Антонов-Овсеенко, Крыленко и ты, Павел, ты должен немедленно выехать в Петроград.

Очень хотелось Павлу Дыбенко в эти решающие часы быть в столице, но обстановка не позволяла, и он ответил Баранову: «Считаю совершенно неправильно в данный момент отрывать меня от флота. В Петрограде вас много. Когда будете уверены в успехе и больше от флота не потребуется поддержки, тогда и выеду. Поддержка вам выслана и с минуты на минуту должна прибыть».

Поздно вечером 26 октября к прямому проводу Дыбенко вызвал Николай Ховрин, сказал, что состав Центрофлота, за исключением матросов-большевиков, вошел в контрреволюционный «Комитет спасения родины и революции», что Керенский утром 25 октября бежал из Петрограда. Ховрин также настаивал, чтобы Павел прибыл в столицу.

Еще до разговора с Ховриным Дыбенко послал радиограмму всем морским силам: «25 октября власть перешла в руки Советов. Временное правительство арестовано… Всем бдительно следить за сохранением боевой мощи, охраной постов. Все постановления Центробалта исполнять точно, немедленно. Соблюдать спокойствие, помня, что Центробалт стоит на страже революции».

Написал и отправил по радио обращение Центрального Комитета Балтийского флота, призывавшее все судовые комитеты, воинские гарнизоны, население и железнодорожных служащих «принять самые энергичные меры, чтобы задержать Керенского и доставить его в распоряжение Петроградского революционного комитета».

Всю ночь на гельсингфорсской товарной станции Дыбенко, Аверичкин и Измайлов отправляли в столицу новые матросские отряды.

Утром Дыбенко отбыл в Петроград. Его вызвал В. И. Ленин.

Н. И. Подвойский вспоминает: «По распоряжению тов. Ленина в эту ночь (с 27 на 28 октября. – И. Ж.) тов. Дыбенко было отдано приказание выехать из Гельсингфорса во главе отряда матросов, что значительно увеличивало наши силы. Из Кронштадта для поддержки нашего правого фланга около Ораниенбаума был вызван крейсер».

Дела Центробалта Дыбенко передал Николаю Измайлову; хотя и недолюбливал его за резкий характер, иногда излишнюю грубость, но уважал как делового, исполнительного работника. Недавно Измайлов вступил в РСДРП(б), до этого был левым эсером, но в принципиальных вопросах всегда поддерживал большевиков.

Сердечно попрощавшись с прибывшими на вокзал соратниками, пожелав им высоко держать знамя Центрального Комитета Балтийского флота, Павел Дыбенко поднялся на ступеньки вагона и долго махал бескозыркой. Прикрыв дверь, смотрел через стекло: мелькали здания окраин Гельсингфорса, потом домики хуторян… «Вот и наступил на нашей улице праздник, дорогой товарищ Охота, – вспомнил своего учителя. – Где-то ты сейчас?» Дыбенко стоял в тамбуре вагона, поругивая машиниста: «У каждого столба останавливаемся…» В полночь его преемник Николай Измайлов разговаривал с Лениным. Владимир Ильич потребовал срочно направить в столицу боевые корабли для борьбы с контрреволюционными войсками Керенского – Краснова, просил прислать винтовки и патроны.

В Петрограде Дыбенко узнает, что ЦКБФ уже отдал распоряжение судовым комитетам крейсера «Олег» и эскадренного миноносца «Победитель» следовать в столицу. Корабли придут точно к назначенному сроку. Узнает Дыбенко и о том, что в эту ночь в штаб Петроградского военного округа, где находилось руководство обороной Петрограда, пришел В. И. Ленин и возглавил всю организацию отпора контрреволюционным силам. Владимир Ильич приказал немедленно направить из Кронштадта отряды красногвардейцев и матросов. Были вызваны представители Военно-морского революционною комитета и с ними обсуждены необходимые меры для использования всех сил флота в борьбе с врагами революции, возможности похода в Неву боевых кораблей. В. И. Ленин наметил места стоянок судов с таким расчетом, чтобы огонь корабельной артиллерии перекрывал все подступы возможного наступления красновских войск…